Текст книги "Искатель. 2009. Выпуск №8"

Автор книги: Вадим Кирпичев

Соавторы: Александр Козырев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14
Правосудие не дремлет

Старшему советнику юстиции Неберущему Вениамину Сидоровичу никак не давали покоя мысли о превратностях правосудия. Он много рассуждал о том, насколько эффективнее можно было бы бороться с преступностью, если бы изменить уголовный и уголовно-процессуальный кодексы.

Он даже ловил себя на мысли, что в долгие часы бессонницы или иногда при просмотре телепередач формулирует и переформулирует про себя статьи кодексов.

В результате такой умозрительной индивидуальной законотворческой деятельности получалось, что по тем ведомым им делам, где преступникам удалось уйти от правосудия, на этот раз не везло и они оказывались там, где полагается, – в тюрьме.

Дело Гузькова-Воротова-Салтыкбекова – яркий тому пример. Гузьков и Воротов должны были париться на нарах за свои грехи, а они из-за неувязочек в УПК наслаждаются жизнью!

И поэтому, когда Вениамину Сидоровичу поручили дело, возбужденное по факту покушения на убийство Гузькова и убийства двух его телохранителей, он увидел в этом карающую десницу высших сил (жаль, что не правосудия).

Ему не было жаль пострадавших, но он со всей ответственностью взялся задело. Пусть пострадавшие и преступники, но тот, кто это сделал, – такой же, как они.

Пока криминалистическая бригада осматривала место преступления, Неберущий и два оперативника, выделенные в его распоряжение, опрашивали свидетелей.

Но оказалось, что никто ничего не видел. Даже работник, выполнявший обязанности по охране автомобилей, в этот момент отлучился «по нужде».

Кое-какие зацепки все же остались – следы крови на асфальте, которые могли оставить нападавшие.

От гузьковского окружения добиться ничего не получилось. Никто никаких «предположений и подозрений не имеет».

Неберущий вызвал на допрос Воротова Александра Александровича. Сан Саныч сказал, что «ничего не знает, врагов и подозреваемых у него нет, предположений – тоже.

Вениамина Сидоровича это не обескуражило. Записи Ершова, которые он внимательно прослушал, хранились теперь у него и в рабочем, и домашнем компьютере.

Следователь по призванию, Неберущий горел от нетерпения выяснить, какую роль в этой истории играли подчиненные Гузькова и Семкиной и, возможно, сторонники убитого криминального авторитета Грузина (если таковые не перевелись).

Начал он с Семкиной. Приехал к ней на работу.

Елена Станиславовна все-таки сумела собраться и прийти в себя после перенесенных потрясений. Врач порекомендовал Артему пока никуда не перемещаться, так что парень оставался у Сафарова. Стало быть, лучше пока и Сафарова не трогать.

Неберущий не стал крутить вокруг да около, допрос начал с нападения. Иногда такая тактика дает результат.

– Елена Станиславовна, если вы помните, мы уже обсуждали эту тему, и тем не менее вынужден повторить свой давний вопрос. В каких отношениях вы находитесь с руководством группы компаний «Мебельная епархия»?

Я бы сказала, в партнерских. А что?

– А у меня другие сведения на этот счет. У нас есть запись вашего разговора, которую делал Ершов и из которой следует, что у вас был серьезный конфликт. На кону большие деньги. Гибель Гузькова была бы неплохим выходом из ситуации, вы не находите?

– Нет, не нахожу. Это не мой стиль.

– Значит, все-таки конфликт был?

– Если можно считать конфликтом конкурентную борьбу!

– В чем же эта так называемая борьба выражалась?

– Я даже затрудняюсь сказать… Наверное, в том, что касается возможностей производства и сбыта мебельной продукции… – Елену Станиславовну так и подмывало пожаловаться на «мебельщиков», что они ее ограбили, но в данном контексте это звучало бы так, что у нее существует серьезный мотив для убийства. К тому же Леонид Павлович не советовал выносить сор из избы.

– Хорошо, Елена Станиславовна. Вы не хотите об этом говорить. Я вас понимаю. Но и вы нас поймите. Если всплывут факты, которые подтвердят, что между вами был серьезный коммерческий конфликт, это будет свидетельствовать не в вашу пользу.

– Нет, извините, мне нечего добавить.

– Ну что же, спасибо. Если что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните. Вот телефон.

Вениамин Сидорович был слегка раздосадован. Семкина оказалась не из слабонервных. Но он не отчаивался, много других источников, из которых он мог узнать о коммерческих взаимоотношениях «Эванса» и «Мебельной епархии».

Следующим в списке лиц, которых необходимо допросить, был заместитель Семкиной Сафаров.

За многочисленными делами Вениамин Сидорович смог только к вечеру подъехать к Сафарову. Впрочем, слишком спешить смысла не было. Наверняка Сафаров до вечера на работе.

Дверь открыл он сам. Неберущий назвался. Но, к удивлению следователя, Сафаров в квартиру его не пустил, сославшись на занятость. Никакие доводы не подействовали.

«Занятно. Десяти минут у хлопца не нашлось, – думал Неберущий, возвращаясь домой. – Чего-то Сафаров явно опасается. Неспроста. Ну, ничего. Вызовем для допроса к нам, ему же хуже». Пока добирался, созрело решение срочно установить за ним слежку. Неберущий позвонил оперативникам.

Сначала старший оперативник отзвонился следователю около двадцати двух часов и сообщил, что к Сафарову приехала Семкина, а потом через час – что от него вышли она и перебинтованный парень. Неберущий поздравит себя с победой.

Вениамин Сидорович по телефону попросил опера, чтобы тот побеседовал с подозреваемым, в случае необходимости задержал.

Опер так и сделал – хотел сначала объясниться, но почувствовал по поведению парня, что его надо брать. Семкина пыталась возражать, ссылаясь на состояние здоровья, не помогло.

Вскоре Артем, задержанный по подозрению в двойном убийстве и покушении на убийство третьего человека, сидел в КПЗ.

Глава 15
Оказывается, черная полоса жизни
может смениться еще более черной

Утром мать Артема добилась, чтобы Артема перевели в тюремную больницу, где ему обеспечат покой и уход.

Первый допрос был проведен сразу же после медицинского осмотра и перевязки. Для тюремного врача сомнений не было – ранение огнестрельное. Следователь отправил образцы крови Артема на экспертизу. Кроме того, назначил экспертизу одежды и смыва с рук на наличие следов пороха.

Неберущий знал, как общаться и с матерыми преступниками, и с молодыми оступившимися ребятами. Очевидно, Артем был начинающим. Поэтому Вениамин Сидорович начал осторожно:

– Скажите, вас сильно беспокоит ранение? За что вы стреляли в Гузькова?.. Только, пожалуйста, без театрального вранья. Предвижу возможные попытки и хочу предостеречь. Вы потеряли много крови, образцы с места преступления у нас есть. Кроме того, вы, наверное, слышали, что существуют и другие экспертизы – в частности следов пороха на одежде и теле. Я думаю, что вы человек разумный и понимаете разницу между явкой с повинной, содействием следствию и уличением преступника?

– Послушайте, гражданин начальник! Знаю я эти фокусы! – Артем был уверен, что не успел накровить у «Изумрудного» и что его берут «на пушку». – Прошу предоставить мне адвоката!

– Ты меня не понял! Я хочу оформить тебе явку с повинной… А это – смягчающее вину обстоятельство. Разница между сроками может составить до пяти лет! А лишних пять лет на строгаче, я тебе скажу, дорогого стоит!

Артем упавшим голосом настаивал:

– Мне нужен адвокат.

Неберущий чувствовал, что клиент «готов», нужно лишь сделать небольшую паузу:

– Понимаю… Артем, к сожалению, я должен сейчас идти. Дела. Приду позже. А ты пока подумай… У меня есть лишний экземпляр уголовного кодекса, я тебе его могу дать полистать. Хочешь?

Артем молчал.

Неберущий положил кодекс на тумбочку и, не прощаясь, удалился. У следователя действительно было много срочных дел.

В первую очередь нужно допросить Сафарова.

Неберущий, изучая в свое время старое дело, фигурантом которого был в том числе и Сафаров, слегка удивлялся. Почему-то после побега из-под стражи со следственного эксперимента тот не был привлечен ни к какой ответственности – ни за причинение легких телесных повреждений работнику внутренних органов, ни за сопротивление работникам МВД.

Не дожидаясь, пока Сафаров прибудет по повестке, Неберущий разыскал его в офисе «Эванса».

Сафаров явно не горел желанием раскрыть душу. В ходе допроса Неберущий уже было подумывал о возможности ареста Сафарова как соучастника преступления, но мозаика не складывалась даже приблизительно. Не к чему было придраться, кроме того, что Семкин находился у Сафарова. Но Неберущий не сдавался, задавал все новые вопросы, пытаясь поймать на противоречиях:

– Так все-таки, Рафаэль Фарухович, когда к вам пришел Семкин?

Рафаэль решил, что в главном врать бесполезно. Во-первых, неизвестно, что там им наговорил Артем, а во-вторых, все равно узнают. А начнешь скрывать – привлекут за соучастие.

– Позавчера вечером.

– В котором часу это было?

– Поздно, я уже спать собирался.

– Вы видели, что он ранен?

– Конечно, он был забинтован. Я спросил, что с тобой. Он посмеялся, говорит, бандитские пули. В общем, я не стал допытываться. Попросился пожить, я и согласился.

– Он к вам часто просился?

– Нет, это в первый раз. Но мы с ним в хороших добрых отношениях, и я не нашел причины отказывать. Мало ли, может, с матерью поссорился. В его возрасте это бывает.

– Скажите, а какие у вас были взаимоотношения с Гузьковым?

– Да я бы сказал, никаких.

– А как, какими отношениями связаны ваша фирма и «Мебельная епархия?»

– Какими отношениями могут быть связаны конкурирующие фирмы? Думаю, никакими! – Сафаров саркастически улыбнулся.

– Мне кажется, что-то вы недоговариваете…

Рафаэль пожал плечами.

– Ну, хорошо, большое спасибо, – недовольно поморщившись, поставил точку в разговоре Неберущий. – Если что узнаете, пожалуйста, сообщите. И прошу не выезжать из города.

Следователь из ершовских записей делал вывод, что «Эванс», скорее всего, проплачивается «Мебельной епархии». Если это так, то у руководства «Эванса» существует сильный мотив избавиться от Гузькова. Возможно, Сафаров играет в этом не последнюю роль.

И глупо надеяться, что он вот так просто и выложит все улики. Над этим надо поработать, припереть его к стенке, вот тогда…

Теперь очередь второй беседы с Семкиной. Она больше других заинтересована в убийстве Гузькова. Но чтобы послать на это дело своего сына – маловероятно. Если бы она решила стать заказчицей, нашла бы себе других исполнителей. А вот о мотивах Артема надо еще подумать!

Елена Станиславовна выглядела измученной. Серо-бледная, под глазами синяки. Даже как-то странно, по-старушечьи, сутулилась. Это вполне объяснимо. До неожиданной выходки (точнее, преступления) Артема ей казалось, что хуже и быть не может. Оказывается, ошибалась. Еще как может!

Честно говоря, Неберущему было почему-то даже жаль ее. Но это чувство для него привычно. Он жалел даже преступников. Не всех, конечно, к законченным отморозкам не чувствовал ничего, кроме отвращения. Но, в основном, жалел.

Это, впрочем, не мешало Вениамину Сидоровичу выводить их на чистую воду. А кто ж его знает, возможно, Семкина как раз из числа преступивших закон – заказчица убийства Гузькова. Выглядит это не по-человечески, но логично. У всякого преступления есть что-то нечеловеческое, а проверять надо все версии.

– Елена Станиславовна, как видите, все возвращается на крути своя… Вот ведь какая штука получается! Похоже, вашему сыну чем-то не понравился Гузьков, и он сам нашел выход!

– Не трогайте мальчика! Это не он!

– Вот как! Вы так говорите, будто вам что-то известно…

– Я просто знаю своего сына. – От отчаяния и бессилия помочь Елена Станиславовна была готова заплакать.

– Елена Станиславовна, вы отрицаете свою причастность к этому преступлению? – Он пристально смотрел ей в глаза.

– Конечно, отрицаю…

– Скажите, а почему вы прятали сына у Сафарова?

– По-моему, это уже обвинение!

– И все же?

– Он сам к нему пришел!

– Елена Станиславовна, понимаете, в какой он сейчас ситуации? Ему необходима ваша помощь и поддержка. Если он будет упираться, может получить очень большой срок! – Вениамин Сидорович был уверен в причастности к преступлению Артема, хотя результатов экспертизы еще не было. – Поговорите с ним, посоветуйте сотрудничать со следствием. Может, он вас послушает!

Слезы сами собой полились из глаз женщины. Но она сумела взять себя в руки:

– Не могу ничего вам обещать.

Неберущий был доволен допросом.

Порой даже не факты, а психологическое состояние допрашиваемого опытному следователю может сказать о многом. То, как себя вела Елена Станиславовна, для него было лучшим доказательством вины пусть не ее, но Артема.

Вениамин Сидорович вернулся в больницу.

Артем лежал на больничной койке, уставившись в потолок.

– Как себя чувствуешь, Артем?

Парень тяжело вздохнул.

Вениамин Сидорович присел рядом:

– Артем, у нас появились новые доказательства твоей причастности… – Неберущий врал, но не со зла, а из профессиональных побуждений. К тому же в таких случаях у него пропадало терпение. Не любил ждать. А ждать нужно было неделю, не меньше.

– Да, это я стрелял! Он убил моего отца…

– Расскажи, как все было.

– Все было просто. Сначала купил пистолет с глушителем. Потом угнал машину… Возле ресторана выстрелил в шофера. Он сидел за рулем, потом дождался Гузькова с телохранителем и расстрелял их.

Глава 16. Большая игра

Леонид Павлович читал вчерашние распечатки телефонных переговоров. Работы было много, но это его не пугало. Он к ней привык. Цель была благородная, к тому же при ее достижении Ивлеву светило солидное повышение.

Его отдел работал над разоблачением второго лица Министерства промышленности и бизнеса – замминистра Евсеева Сергея Сергеевича. Таков был приказ.

Просто Евсеев зарвался. Пользуясь своими связями, «влезает» в процессы развития бизнеса и промышленности, беззастенчиво лоббируя свои личные интересы.

Евсеев не стеснялся звонить чиновникам, судьям, даже Генеральному прокурору с теми или иными требованиями. При этом выражений не выбирал, если надо – грозил конкретными санкциями, которые, если те не шли на компромисс, безусловно выполнял.

Когда гуськовской группировке грозила опасность, Евсеев беззастенчиво позвонил Генеральному и сказал открытым текстом, что Гузьков и его люди не должны сесть. Пояснять ничего не стал.

Генеральный был наслышан о связях Евсеева, так что вполне мог предположить, что после этого процесса его карьера запросто может закончиться.

Евсеева уже давно следовало брать, компромата накопилось достаточно, но другие высокие лица не должны были попасть под удар, поэтому доказательства приходилось откладывать в долгий ящик как неприемлемые.

Единственно, на чем его сейчас можно было бы взять, – это на связях с преступной группировкой Гуся, которая становилась слишком опасной. Но здесь требовались убойные доказательства, причем такие, чтобы не втягивать «лишних» больших людей.

Когда в свое время к Ивлеву обратился банкир Балакирев с просьбой оказать содействие фирме «Эванс плюс» в борьбе против мебельной мафии, он решил, что здесь можно убить двух зайцев: закрепить добрые приятельские отношения с банкиром и помочь решению своей служебной задачи – разоблачению Евсеева с одновременным ослаблением мебельной мафии.

Ивлев прочитал распечатку телефонного разговора Сафарова и Воротова. Воротов предлагает встретиться по важному делу. Занятно!

Ивлев перешел к изучению распечаток окружения Гузькова… Оп-ля! А вот это уже интересно! Звонок Саблина, председателя совета директоров группы компаний «Мебельная епархия», Воро-тову… Ага! Саблин говорит о готовности Бизона принять «транш»! Говорят условностями – законспирировались, субчики! Так… Очень мило с их стороны сообщить обо всем этом по телефону!

Ивлев улыбался. Он знал кличку Евсеева… Бизон! Насчет транша – это сильно! А ну-ка, проверим время разговора… По времени как раз за несколько минут перед разговором с Сафаровым!

Работенка предстоит горячая.

Ивлев распорядился об организации слежки за Воротовым и Саблиным, прослушки и, по возможности, видеозаписи всех их разговоров. Теперь любой их контакт будет задокументирован…

В том числе и встреча Сафарова с Воротовым. Очевидно, Сафаров в контексте задач отдела становился довольно ценным объектом, физическое устранение которого в настоящий момент было бы невыгодным. Теперь рисковать Сафаровым следовало только в оправданных случаях. А поэтому отдел брал его под свою опеку.

Перед рандеву Сафаров должен пройти инструктаж и получить аппаратуру прослушивания. Собственно, это была не та аппаратура с микрофоном и проводами, которую нужно облепить вокруг тела агента, а обьгчный мобильник с вмонтированной микросхемой и усиленной антенной системой, который давал даже в выключенном состоянии отличный сигнал, действовал через станции сотовой связи, так что даже не нужно таскаться в микроавтобусе за объектом, чтобы записывать разговор. Это можно делать и в конторе.

Единственная загвоздка – Сафаров может отказаться поменять мобильник. В этом случае задача хотя и усложнялась – добавлялась рутинная фээсбэшная работа, – но была достаточно просто выполнима: мобильник Сафарову тогда пришлось бы заменить без его ведома. Ивлев должен будет увидеть марку телефона Сафарова и назвать модификацию аппарата или показать работникам смежного отдела своей конторы, а потом организовать подмену.

Побеседовать с Рафаэлем Ивлев хотел и по другим причинам. Нападение на Гуся хотя и ничего в стратегическом плане не меняло (если бы тот был убит, на его место пришел бы другой), но все же существенно замедляло ход событий. У Ивлева было подозрение, что в нападении на Гузькова и на этот раз замешан Сафаров, и он хотел предостеречь парня от подобных «военных действий».

Встреча намечалась в кафе.

Рафаэль сидел за столиком и ожидал Ивлева. Настроение у него было далеко не солнечное. Анна хотя и пришла в сознание, но находилась в тяжелом состоянии и не понимала, что ей говорят, да и сама говорить не могла. По словам врачей, такое состояние может длиться довольно долго, и делать прогнозы они не берутся.

Вопреки ожиданиям Сафарова, Елена Станиславовна никаких репрессивных мер к нему применять не стала (по крайней мере, пока). И даже не заводила об этом разговор. Рафаэль также ходил на работу и старался выполнять свои обязанности.

Впрочем, это вполне объяснимо. Семкина сейчас была слишком занята Артемом и его адвокатом, не до Сафарова.

Подошел Ивлев:

– Ну, здорово, Рэмбо!

– Добрый вечер, Леонид Павлович!

– Слушай, Рафаэль, у меня к тебе серьезный разговор!

– Неужто серьезный? – сыронизировал Сафаров.

– Послушай! Мы знаем, что у тебя планируется встреча с Во-ротовым. Эта встреча и для нас, и для тебя очень важна. Возможно, после этой встречи мы сможем решить все проблемы. И вы – свои финансовые, и мы – свои ведомственные. Здесь важно правильно себя вести.

– М-да, – промычал Рафаэль. – Я, конечно, предполагал, что наши доблестные органы не дремлют, но вы превзошли все мои ожидания! Такого пристального внимания к своей скромной персоне я не ожидал!

– Вот если бы твоя персона еще и послушать соблаговолила!..

– Да-да, Леонид Павлович, я слушаю.

– Так вот. С тем, что тебе будет предлагать Воротов, нужно согласиться… Ну а я, в свою очередь, обещаю посодействовать в решении финансовых проблем вашей фирмы!

– Вашими бы устами да мед пить!.. Вы в курсе и моих финансовых проблем?

– Не волнуйся, уверяю тебя, твои проблемы с «Мебельной епархией» и, соответственно, с «Эвансом» можно решить гораздо быстрее и проще, чем ты думаешь. Деньги вернутся «Эвансу».

– Ну, если так, я согласен.

Леонид Павлович осторожно попросил Рафаэля заменить телефон, объяснит почему. Тот согласился.

Ивлев сработал вовремя: прослушка разговоров Воротова была установлена буквально за несколько часов до очень важного разговора в больнице Гузькова и Воротова.

Последний навестил выздоравливающего «коллегу».

Гузькову повезло. Выкарабкался, хотя с таким ранением запросто можно было и крякнуть в любой момент.

Гусь чувствовал страх. Страх, в котором ты со смертью один на один, без посредников. Впрочем, посредники были – врачи. И они хорошо сделали свое дело. Операция была сложная, но ее выполнили профессионально и качественно: пациент остался жить.

За это хирург тут же получил «жигуль» последней модели, других медработников «Епархия» тоже не забыла.

Теперь оставалось лежать, ждать и молиться Богу – благодарить за жизнь и просить выздоровления. И Гузьков молился так, как никогда в своей грешной жизни.

Дело осложнялось тем, что Гузьков не знал молитв. Хотя нет, одну знал: «Господи, помоги!» Но это его не смущало. Во-первых, он и сам может молитву придумать, а во-вторых, теперь он точно знал, что Бог на его стороне: оставил ему жизнь!

И Гузьков обещал Всевышнему, что отдаст ему, в смысле какому-нибудь храму, десятую часть того, что заработал за последнее время. А это, за вычетом того, что полагается братве, несколько сотен штук зеленых… Господь должен остаться довольным, в этом Гусь был уверен: такие бабки на дороге не валяются!

…Беседу с Богом прервал Воротов.

Попросил глуповатого, но верного и энергичного телохранителя по прозвищу Плешь (так его называли за лысую с юности башку) покинуть реанимационную палату, где ему было разрешено находиться неофициально в виде большого исключения.

Тот вопросительно посмотрел на шефа. Раненый Гусь ему доверял. К тому же, когда находишься на границе жизни и смерти, многие вещи кажутся пустяками. Поморщившись, прохрипел-просипел (говорить мог, но боялся, а вдруг сердечко екнет, да с летальным исходом!):

– Ничего, Плешь, оставайся.

Плешь отошел к прозрачной стеклянной двери, прислонился к ней спиной.

Сан Саныч неодобрительно покачал головой, потом подошел к больничной койке, присел. Пошевелил мясистыми губами, потом «тактично» поинтересовался:

– Ну что, Гусь, поживешь ещё?

– А ты что, не ожидал?.. Пришел-то чего?

– Как это «чего»! Твоим «добром» заручиться!

– Ну, говори!

– Звонил шефулька, сказал, что надо передать бабло Бизону.

– Согласен! Давно пора было. Задерживали проплату, вот меня Бог и наказал!

– Чтобы не засвечиваться, да и наших не информировать (утечка информации о бабках нам ни к чему), я предлагаю в операции задействовать Татарина. После передачи бабок его нужно замочить.

– Жалко Татарина, прикормленный… Столько в него вбухали! Впрочем, вполне разумно. Так, насчет суммы… сделаешь три лимона «евриков» мелкими купюрами.

– Понял, без вопросов!

– Вот еще что… Наведи справки, кто в меня шмалял. Их надо найти и наказать.

– Сделаем… Выздоравливай, Гусь!

– И ты не болей!

Гусь решил закончить с Сафаровым по двум очевидным причинам. Первая и основная – обрубить концы операции финансирования Бизона. Все-таки береженого Бог бережет! Вторая, которая при ближайшем рассмотрении кажется не менее, а может, и еще более важной: одним махом разрешить с ним все финансовые проблемы (лимон баксов за векселя тоже на дороге не валяется, договор с Сафаровым, бумажку, пока векселя на его имя не переоформили, можно у него выкрасть, наверняка дома хранит). Таким образом ликвидировать в зародыше все его претензии…

Да и потом… Не он ли организовал пальбу возле «Изумрудного», чуть на тот свет не отправил? Воротов принялся за организацию мероприятия, которое по его завершении точно позволит пару лет жить спокойно, не опасаясь наезда всевозможных органов, Кроме того, можно будет чуть ли не ногой открывать все мыслимые и немыслимые двери в коридорах власти.

Возни было до чертиков – все предусмотреть, бабла затратить немерено на текущие мелкие расходы, да и заинструктировать братву до икоты. Колготы на месяц, не меньше! А если не спешить, то и на все два.

Сейчас самое в этом деле сложное – задействовать Татарина. Неизвестно, чего от него можно ожидать! Хорошо, что на крючке, даже на двух крючках сидит – финансовом и сексуальном компромате (конечно, копию оргии на даче Гуся никто уничтожать не собирался, и Воротов об этом знал). Зато есть и плюсы. Нейтральный человек, щелкнул его – и концы в воду.

Но если бы Воротов знал, какая орава фээсбэшников и груда аппаратуры была теперь задействована для «обеспечения» его же собственного мероприятия, он бы, несомненно, сильно удивился и проникся к самому себе еще большим уважением. Правда, мероприятие пришлось бы отменить.