Текст книги "К чему снится Император? (СИ)"

Автор книги: Вадим Шведов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

На следующий год я отправился в путешествие по Европе для знакомства с аристократическими дворами.

Поездка была длительной. Посетил германские герцогства, Швецию, Великобританию, Италию, Австро-Венгрию. Дорога была довольно интересной, но бытовых неудобств хватало. Это не XXI век.

Встречали меня торжественно, хотя не понимали меня явно многие. Королевские особы удивлялись моему чрезмерному, на их взгляд, прагматизму, мужчины – не понимали отсутствия интереса к охоте и карточной игре, дамы – безразличию к танцам и интрижкам. Все отмечали загадочность, уверенность в движениях и речах наследника. Великий князь получил в итоге за свой непонятное поведение негласное прозвище северного лиса.

На несколько недель задержались для отдыха на водах в Эмсе. Жуковский обычно прогуливался по округе с утра, генерал Кавелин целыми днями курил трубку в саду, Адлербег играл сутками в карты, Виельгорский болел от непривычного климата, Паткуль танцевал на балах. А я…снова сновидел.

Осознал себя на этот раз возле огромного храма. Кто бы мог подумать? Прямо скоро верующим стану. Походил вокруг. Спрайты (персонажи сна) вели себя как обычно. Старался не привлекать внимания и просто наблюдал. Вроде бы ничего не поменялось, но всё же что-то было не так, а что конкретно я никак не мог уловить. Пошёл во сне по городу. Дошёл до моста…Опасное место по моей прежней практике, часто кишащее вторженцами, но даже там не было за что зацепиться в моём подозрении. Посмотрел наверх. В небе летел огромный самолёт, который вдруг загорелся. Я дал посыл прекратить пожар и лететь дальше…Но горящий самолёт с шумом упал где-то вдалеке и уже там, словно издеваясь, потух.…Что происходит? Почему я не чувствую себя во сне как раньше, – и вдруг до меня начало доходить. Прежде я мог менять реальность сна мгновенно, а тут вроде как сон изменяется сопротивляясь. Всё это требовало обдумывания в реале, а никак не во сне. Немедленно прекратил сновидеть. Утром, анализируя случившееся, пришёл только к одному выводу, – изменился я сам. Тот прошлый я мог действовать во сне как хотел, а я нет. И причина этого, – моя личность. Силы были те же, но сам я стал словно другим. А вот кем, – в этом надо разбираться.

Тем временем жизнь продолжалась. В осознанные сны я пока не лез, так не понимал до конца, что происходит и не хотел ничего делать наугад. Всё время было отдано продолжавшемуся путешествию. После Эмса были княжества Липпе-Детмольд, Шаумбург-Липпе, Шварцбург-Рудольфштадт, Саксе-Альтенбург и иные. Везде меня встречали герцоги со своими семьями, балами и фейерверками.

В Голландии зашёл в домик Петра Великого, посмотрел на Биржу и порт Антверпен. В Англии королева Виктория показала мне достопримечательности Лондона, – убогий, кстати, город. Ничего особенного. В основном серые дома и промышленные здания. Что его так хвалят? Забавно было только разве когда зашёл случайно на митинг. Какой-то Джон Стивенс громко вещал на всю улицу: «Целью чартизма, как политического движения, не является достижение права голоса ради права голоса. Проблема всеобщего избирательного права – это, по сути, проблема хлеба и сыра…Если кто-либо спросит меня, что я имею в виду под всеобщим избирательным правом, я отвечу, что для меня оно означает право каждого трудового человека страны иметь тёплую куртку на плечах и хороший обед на столе». Вечерами мы вместе разбирали события прошедшего дня. Генерал Кавелин, выпивая уже фактически бутылку вина в одного, повторял всё одни и те же слова в разных вариациях.

– Бред всё. Говорильня, – я про парламент английский, – чушь это. Тупые мужики ничего не соображают и всякую ересь несут целыми днями. Страна сильна, когда монарх силён и единовластен. Помяните моё слово, – мужики эти договорятся до атеизма и республики. А там считай всё…страны не будет. Погубят как есть государство.

Назимов, адъютант великого князя, не уступая в выпивке генералу, – вторил тому практически слово в слово.

– Никакие достойные преобразования в стране без монарха невозможны, ибо мужики эти только о своём кармане думают. Государь, – вот кто истинный благодетель страны. Он заботится о народе как о детях своих, ему и должно править.

Наследник молчал, а лицо его было абсолютно расслаблено и было непонятно, что же он всё-таки думает. Это вызывало настороженность опытных царедворцев. Либо Александр симпатизирует английскому парламенту, либо пытается узнать нет ли крамолы внутри окружения. И вероятнее всего, последнее, ибо ввиду молодости он бы давно уже дал понять свою симпатию. Сделав подобный вывод, каждый из окружения наследника начинал горячо высказываться с осуждением английских порядков.

Во Францию мы не поехали. Папа запретил…Он был в ярости из-за прошедшей там революции. Ещё дома Николай всё повторял мне: «Сколько я этому Карлу X предлагал помощь, а он отнекивался. Русские войска могли бы помочь выстоять французской монархии! Тупой старик! Довыдевался!»

Следующим пунктом нашей поездки была Италия. Мы путешествовали, меняя город за городом. Всё было прекрасно! Природа, римские памятники, черноглазые красотки… Не было никаких революционеров – карбонариев, которыми нас так пугали в России.

Домой мы возвращались через Австро-Венгрию. Там познакомились с Габсбургами. Будущий император, девятилетний Франц Иосиф произвёл впечатление замкнутого, отстранённого ребёнка. Воспитывали его явно жёстко и директивно. Я подарил ему солдатиков, которых сделал сам.

– Вот Франц, смотри, эти солдаты с ружьями готовы за тебя жизнь отдать. Могу тебе в этом поклясться.

Мои слова, кажется его вывели из равновесия. Франц недоумённо посмотрел на меня, потом на солдат, потом снова на меня.

– Я смастерил их сам, лично, и только для тебя, Франц. Хочу, чтобы ты знал, что я с солдатами буду всегда тебя защищать.

Неожиданно Франц заплакал и обнял меня. Все стояли вокруг и не знали как на это реагировать. Но австрийский канцлер Меттерних вдруг захлопал, и хлопать стали все.

Вечером, уже после приёма рассказали о знаменитой здешней цыганке, которая якобы безошибочно предсказывает будущее. Предложили ехать к ней, что было принято однозначно, так как нахождение в этом вертепе меня стало изрядно напрягать, и явно желалось разнообразия. К цыганке я подошёл почти уже последним и протянул руку. – Что ты такое? Вот что я услышал. Поначалу подумалось, что неправильно понял старуху. А оказалось всё как есть, и это стало коробить.

– Что ты такое, я спрашиваю⁈

– Вообще, меня Александром зовут, очень приятно познакомиться.

– Я не вижу тебя и не понимаю, что ты такое.

– Грубовато как-то, – не находите? Всё-таки я ваш клиент.

– Забери свои деньги. Ты…ты…Я не знаю, что ты такое…

Меня эта ситуация стала всё больше раздражать.

– А хотите, я вам погадаю.

– Ты не цыганка. Ты не можешь гадать!

– Так вы же не знаете, кто я. Может и цыганка. От такого ответа старуху передёрнуло.

– Давайте мне деньги.

– Деньги?

– Да. Я же гадать вам буду.

– Зачем тебе деньги?

– Но как же зачем. Я буду вам гадать. Бесплатно гадать нельзя, сами понимаете.

Цыганка ошалело посмотрела на меня. Держи, вот деньги. Это за весь сегодняшний день…

– Хм…Немало нынче цыганки зарабатывают.

– Держи руку. Гадай!

– Не надо руку.

– Как это не надо? Как же ты гадать будешь? По картам, что ли?

– Да вот просто…С этими словами я приложил свою руку ко лбу цыганки. Дальше уже произошло то, к чему я не был готов уже сам. Задуманная мной глупая шутка перестала быть таковой. Передо мной в голове начала проноситься куча образов: я увидел её бурную молодость, замужество, пятерых родившихся и уже умерших детей, убийство супруга, её договор с низшими силами астрала и печальную будущую судьбу. Мне захотелось ей показать всё это, – не знаю почему.

Старуха рыдала, рыдала неистово и голося. Облик её стал страшен. Растрёпанная, морщинистая, с кривым носом и перекошенной губой она пугала всех. Такое быстрое преображение бывшей благообразной старой женщины, весь наш разговор – это шокировало буквально всех. Её помощники-цыгане, моя свита, австрийцы – все стояли с разинутыми ртами. Осознав, что натворил, я медленно обернулся и вышел из комнаты. Через пару минут, спохватившись, за мной выбежали сопровождающие.

Я не мог объяснить никому, что произошло, потому что не понимал ничего сам. Все мои размышления о данных фактах заканчивались тупиком. Странный телекинез, неимоверная сила, видения и прочие явления – у меня этого не было в прошлой жизни. Я всего лишь сновидел, и всё. Магия – крайне разносторонняя вещь. Есть ещё шаманизм, викканство, каббализм, некромантия, герметизм, руничество, таро, вуду и куча ещё всего, названий чего не уместится и на пяти полноразмерных листах А 4. Так вот, я ничего, кроме сновидений и сопутствующих областей, не знаю. Понятия не имею, что со мной происходит. Не интересовался особо магией. Я историк и философ, – что бы вы там про меня там ни думали. Все мои сновидения и прочие практики – они были утилитарными. Вот нравилось мне воссоздавать во сне исторические события и сражения. Не хватало мне стратегий на ноутбуке и на приставке. Не те ощущения. Что мне прикажете теперь делать? Искать книги по магии? И так насчёт меня уже явно начинают дурные слухи ходить. Того гляди Антихристом назовут. Из-за этого захожу в каждый храм, молюсь по два раза на день, выполняю все церковные обряды. И это всё притом, что всё окружение вокруг меня ведёт фактически разнузданный образ жизни, и лишь изредка имитирует благочестие.

Поход к гадалке забылся, так как в итоге толком, что же всё такое там произошло, никто и не понял, тем более что на кону стояло совсем другое. Фактически неофициальной целью поездки был выбор невесты для Александра. Наследник же проявлял редкое безразличие к женщинам. То, что было дома, то происходило и заграницей. Родители сильно беспокоились, а Жуковский продолжал писать подробные отчёты, что Саша, как обычно, безразличен к половому вопросу, но претендентки ещё не все рассмотрены. Так что пока никто толком ничего не понимал, и все надеялись на лучшее.

Тем временем 11 марта Александр со свитой въехал в великое герцогство Гессен-Дармштадт. А уже вечером случилось невероятное. Наследник неожиданно заявил, что нашёл себе невесту. Это была дочь великого герцога, принцесса Мария, которую он встретил в театре.

Я, конечно, знал о неофициальной миссии нашего путешествия. Это читалось по лицам сопровождающих словно в открытой книге. Ещё бы, – наконец-то наследник нашёл себе избранницу. Задолбали меня ещё дома с этими непонятными движениями. Вечно ко мне всяких фрейлин, служанок пихали. Дело в том, что я не был среднестатистическим человеком. На тот момент меня это не интересовало. У меня с позиции восточных духовных практик чакра прочно стоит на 6 уровне – уровне аджны или «третьего глаза». Я это явственно ощущаю. Если говорить простым языком, – то зона фундаментального интереса у меня духовно-магическая, а не приземлённая. Большинство интересов же людей сосредоточено на первой и второй чакрах, то есть физиологии и удовольствии. У начальников и бизнесменов – на третьей, отвечающей за власть и деньги. Как понять обычному человеку без способностей какая у него чакра фундаментальная? Просто, – осознать вокруг чего вращаются его мысли. Очевидно, что если человек любит читать книги, интересуется чем-то новым, то попробуй ему вместо этого предложить каждый день пьянствовать и наркоманить. Он даже не воспримет такое. Да, может иногда выпить, но это в любом случае будет стоять где-то на дальней границе его интереса. Вот и я в такой же ситуации. Мне пихают то, что меня фактически как мага-сновидящего почти не интересует.

Самое забавное слышать вопрос по типу, а присутствуют же биологические инстинкты и прочее. Вот у человека тоже есть биологический запрос питаться, но будет ли он жрать большое ведро помоев, если оно съедобное? Или какая разница между обычным индивидом и пропитым алкашом? Оба они по всем характеристикам – человек, но, по сути, между ними пропасть. Вот такая же ситуация и у меня. Когда повышается уровень чакры или меняется, соответственно, точка сборки, ты вроде бы тот же, но одновременно и другой. Тем не менее я понимал, что пара мне нужна. Почему Мария? После всей этой ситуации с попаданством я очень многое забыл. Огромный стресс, что пережил организм, привёл к практически полному вытеснению из памяти огромного количества информации. А что забываешь в первую очередь? То, что психологически воспринимаешь как несущественное. Вот и я также, – забыл практически всю техническую часть информации (а ведь я учил очень многое, например, технологию изготовления современного оружия, добычи полезных ископаемых, средств связи), практически все даты и имена, множество исторических событий. Когда понял масштаб потерь, я был в ужасе, но всё же постепенно успокоился. Если подумать, шансов запомнить даже себя прошлого было немного. Мозг младенца стёр даже прежний язык, а я тут о технологиях…Всё равно осталось главное, – я помню себя и то, что должен сделать. Когда встретил Марию, то сразу понял кто она. Это та, кто должна стать моей женой. Из всех женщин, кто был связан с прежним Александром, – помнил только её и только в хорошем свете. Она была симпатичной, высокой и стройной девушкой. В ней не чувствовалось грязи, лжи, лицемерия. Была только стыдливость, душевная открытость и много-много наивности.

Совершили визит к герцогу. Людвиг II передал нам четыре статуэтки, символизирующие Весну, Лето, Осень и Зиму, а также красивый мейсенский фарфор.

– Как вам Дармштадт? – спросила принцесса.

– Очень красивый город!

– А наш Майн?

– Река чудесная, мы плавали по ней на лодке.

Наша судьба была решена…

Пока наследник путешествовал, государь правил…Николай работал по 18 часов в сутки и был уверен, что от этого напрямую зависит благо России. Под стать себе приближал и подобных чиновников. Николай говорил: «Мне не нужно умных, а нужно послушных!»

Как-то на обеде у Николая присутствовали графы Головкин, Бенкендорф и Киселёв. После трапезы государь оставил Киселёва.

– Вот что, Павел Дмитриевич. Мне надо обсудить с тобой дело. Ты ведь уже давно в комитете. Вопрос о казённых крестьянах сейчас явно назрел.

– Да, Ваше Величество. Любое дело, которое вы мне поручите, я исполню со всем усердием.

Ещё в семейном кругу Николай сказал: «…Я не понимаю, каким образом человек сделался вещью и не могу объяснить себе этого шага иначе как хитростью, обманом, с одной стороны, и невежеством – с другой». Так, после суда над декабристами был учреждён первый секретный комитет во главе с Д. Н. Блудовым. А потом эти секретные комитеты стали штамповаться и активно имитировать свою деятельность. Дело в том, что Николай что-то явно хотел изменить в положении крестьян, но не понимал как и что, а то что ему предлагали, он отвергал. Император одновременно и боялся крестьянской революции, и реакции аристократии, выступавшей рьяной защитницей крепостного права. Сложилась тупиковая ситуация. В результате государь решил заняться сначала государственными крестьянами, а потом уже перейти к крепостным. Выбор исполнителя дела лёг на генерала Киселёва, который ранее уже занимался устройством крестьян и вроде как в этом преуспел.

Так появилось Министерство государственных имуществ для управления казёнными крестьянами. Их насчитывалось около 8 миллионов душ, что составляло практически треть земледельческого населения. Их положение было намного лучше помещичьих или дворцовых. Они были свободны, могли заниматься торговлей, открывать фабрики и заводы, владеть землями. Киселёв вместе с Николаем решили улучшить положение государственной деревни. Малоземельные крестьяне стали наделяться землёй, им давались ссуды, создавались склады продовольствия на случай неурожаев, открывались медицинские и ветеринарные пункты, но главное – стал массово высаживаться картофель.

Картофель, по мысли властей – продукт питательный, культура неприхотливая и урожайная. В России он значительно распространился лишь в эпоху Екатерины II, но сажали его только под Петербургом, так как вкус его не «зашёл», а сам он стоил дороговато.

Крестьяне в ответ взбунтовались. – Сдался нам ваш этот картохель. Поганая штука. Ещё солдат нагнали и посеяли на лучших землях. Не будем есть эту дрянь!'

Глава 9

И вновь я в Петербурге… В стране было неспокойно. По всей России шли картофельные бунты. Новый продукт уничтожался, а чиновников избивали. Войск на подавление волнений не хватало.

Реформа государственных крестьян зашла в тупик. Вызвав Киселёва, государь устроил тому выволочку:

–…Сознаёшь ли ты это? И чем далее от столицы, тем более беспорядка и неустройства. В Закавказье я больше всего дивился одному: как чувство народной преданности к лицу монарха не сгладилось от того скверного управления, какое, сознаюсь, к моему стыду, так долго тяготеет над этим краем!.. Выходит, и в центральных губерниях не лучше!

– Могу вам, Ваше Величество, привести много больше такого рода фактов. Однако если мы обратимся, к примеру, к прошлому опыту Австрии, то увидим, что там власти также невзирая на недовольство, обратили своё внимание на устройство сельского населения. В итоге это оказало впоследствии благотворное влияние на крестьян.

– А верно ли говорят, что создаваемые учебные заведения, народ называет «киселёвскими школами»?

– Я тоже так слышал, Ваше Величество.

– Это хорошо. Героев должны знать. Ступай, я со своей стороны тебя тоже награжу.

Николай шагал туда-сюда по кабинету и обернувшись к наследнику, также присутствовавшему на докладе, но молчавшему, спросил: «Ты что насчёт всего этого думаешь?»

– Реформа неудачная. Вы это сами уже поняли.

– Это ясно. Непонятно, почему только? Все делали для блага крестьян, а они так отреагировали неблагодарно.

– Под реформу не были выделены необходимые средства и фактически крестьяне её оплачивали из своего кармана. Школы, больницы, ветеринарные пункты, склады необходимы, но опять же почему это было сделано за счёт повышения налогов на крестьян? Кроме того, для проведения самой реформы был создан целый штат чиновников – палаты государственных имуществ, окружное начальство, волостные правления, старшины, сотские, десятские и другие, – и снова оплачивать их работу должны были сами крестьяне. Насильственная посадка картофеля же в данном случае в деревне окончательно вызвала ярость. Фактически власть сама толкнула людей на бунт.

– И что же теперь делать?

– Надо убрать главный раздражитель реформы и пообещать компенсировать потери. Ведь если подумать, то картофель – на самом деле поганый продукт.

– Вкус не очень, но он может помочь стране в неурожайные годы. Россия часто страдает от такого.

– На мой взгляд, вместо этого надо улучшить обработку гречихи. Она для хранения подойдёт больше.

– Гречиху да, сажают везде. Но еда больно тяжёлая для желудка и хранить непросто. Дворяне не едят, да и зарубежом ей только скот кормят.

– Я вообще вас папенька, не понимаю. Вы всё время ругаете Запад, а сами тащите оттуда всё. Зачем нам что-то выдумывать. Нормальная гречка, еда. Я её люблю, например. Не понимаю, что все нос во дворе от неё воротят. А для того чтобы лучше хранить, надо просто перерабатывать её в крупу, и проблемы нет. Картофель нам не нужен, – зря вообще в Россию эту мерзость завезли.

– Хм. Неожиданный взгляд на вещи. Ладно, а с остальным, что?

– Финансирование школ, больниц, складов пока убрать с крестьян. Они этот вопрос не тянут. Им надо сказать, что налогов на следующий год, как компенсация за картофель, будет вдвое меньше.

– Налог сократить? У нас в бюджете мало средств.

– Вы папенька, эти деньги на следующий год с крестьян не возьмёте. Деревня разорена, идут бунты. Зачем требовать то, что получить всё равно не сможешь. Хотя бы собрать половину от прежнего, – и то ладно, а народ будет рад.

– Да, дорого нам эта реформа обошлась. Будь она проклята.

Так, Россия сделала очередной шаг в сторону от прежней истории, но теперь это коснулось еды. Картофель перестали высаживать насильно, – это стало дело исключительно добровольным. Он так и остался второстепенным продуктом. Вторым же хлебом в итоге оказалась всё равно гречиха.

Я не жалел о своих словах Николаю. Не понимаю, что все носятся с этой картошкой. Даже в моей прежней жизни мне упорно её пихали с детства – жареная картошка, варёная, картофель фри, в мундире, пюре и чего там ещё только нет. Потом родители заставляли её сажать в огороде, поливать, окучивать, опрыскивать от колорадских жуков. А в армии в нарядах, сколько я её начистил…Пусть картофель этот едят только те, кому он нравится!

Николай в итоге пожаловал Киселёва орденом Св. Андрея Первозванного, а сделал так, как посоветовал сын. Его вариант казался проще, дешевле и удобнее. Попытки вернуться к крестьянскому вопросу временами продолжались. Вновь создавались секретные комитеты, которые собирались, обсуждали, подавали государю журнал с мнениями… Но нежданно в Европе грянули революции, и Николай окончательно решил не соваться к крепостным крестьянам. На заседании Государственного совета Николай сказал: «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его у нас положении есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы злом, конечно же, ещё более гибельным».

Осенью этого года наследник неожиданно начал увлекаться огнестрельным оружием и даже создаёт целый стрелковый клуб. Николай был удивлён столь не царским увлечением, но перечить не стал. Я же под прикрытием клуба затеял более серьёзное дело, – начал формировать себе команду. У меня были товарищи детства, друзья, коллеги, – но всё наше общение происходило под слишком плотным контролем. Мне необходимо было сформировать круг особо приближённых лиц, и для этого требовалась более доверительная обстановка. Мы часами разбирали огнестрельное оружие разных стран, обсуждали новинки, стреляли, и ещё – я применял свои техники НЛП и транса для внушения мне преданности и доверия. Эту практику я освоил ещё в прошлой жизни, когда ходил на восточные единоборства. Неспроста там сложился культ «учителя». Слово тренера у нас было законом, – тогда я ещё пытался анализировать, как это у него получается. Авторитет, давление, многократные повторения определённых ритуалов – ответ напрашивался сам собой. И я добавил усвоенное, но уже с более современными практиками. Итог был значимым. Команда явно выкристаллизовывалась, и это были не просто тупые исполнители, а настоящие сподвижники, практически фанатично мне преданные и уверенные в правильности всех моих решений.

Мария прибыла в Петербург 7 сентября 1840 года. Встречать её вышли, кроме меня, папа и все придворные. Она была в очень красивом голубом шлейфе, расшитом серебром белом сарафане и бриллиантовыми пуговицами. Наряд шился для принцессы в Петербурге, – мама лично контролировала его качество. Сама же чистая, робкая и романтичная Мария очаровала всех.

Интерлюдия

Принцессе новая жизнь понравилась, хотя испытания выпали и на её долю. Когда меня только привезли в Петербург, я испытала настоящий ужас перед своей дальнейшей судьбой. Я была тут одна, вдалеке от дома и от моего любимого папеньки. Ночью я так рыдала, что у меня лицо сильно покраснело и никак не проходило. Пришлось открыть форточку и выставить лицо на зимний ночной воздух. А в итоге…У меня появилась от этого сыпь, которая испортила мне весь цвет лица. Никакая косметика не помогала её скрыть! Пришлось неделями сидеть своей комнате…Боже, как мне было стыдно. Но Саша…Он не отдалился от меня, а наоборот удвоил свои заботы обо мне. Такой чудесный Саша. Все эти дни он мне читал книги, и ещё мы разговаривали обо всём. Он такой начитанный, умный, благородный. А ещё Александр так красив, – высокий, статный, и сильный мужчина. А как на нём сидела военная форма, – ни на ком она так не выглядела чудесно. Когда он заходил ко мне в комнату, моё сердце начинало бешено стучать…

Когда я поправилась, вся царская семья ездила со мной на спектакли и балы. И тут опять несчастье…Из-за сурового климата у меня на одной щеке под глазом образовалось большое красное пятно. Когда я выходила резко на тепло, то оно становилось ещё краснее и начинало жечь. Доктора мне разрешили выезжать только при лёгком морозе. Пятно прошло лишь к весне.

Жила я в Зимнем дворце. Наша квартира с Сашей выходила частью на Адмиралтейство, частью на площадь Александровской колонны. Комнаты Александра были напротив Адмиралтейства. Первая комната была приёмная. Вторая – его личный кабинет, а потом ещё за колоннами – спальня, и одна комната, где он принимал ординарцев. Обычно, перед выходом Саши слуга распахивал двери, и выходил он вместе со своими собаками: двумя чёрными сеттерами. Странные были собаки, – я таких раньше не видела. Саша почему-то с ними разговаривает словно они люди. – Один раз даже услышала, что-то по типу того, как он у Милорда спросил: «А ты что о нём думаешь?» И собака в ответ что-то пролаяла. Я была так удивлена, что на некоторое время потеряла речь. Потом Саша, правда, мне объяснил, что это нормально – он вслух так размышляет. Интересный, Александр человек. Так вот, когда Саша выходил, мы часто шли вместе в огромную библиотеку, по сути, его второй кабинет. Там стояли высокие шкафы красного дерева с книгами. Мы выбирали там вместе произведения и читали друг другу, а ещё могли пойти гулять по залам или в самом Зимнем саду.

А ещё была моя половина. Первая комната была уборная, в целых два окна. Стены там покрыты розовой драпировкой и украшены кистями, вся мебель, портьеры, занавесы были того же цвета. Туалетный прибор и зеркало были серебряными. Вторая комната была с матовым окном – ванная. Сама купальня была из мрамора и отделялась от остальной комнаты драпировкой из синего сукна и мебель была такая же. Третья комната – большая спальня с четырьмя окнами. Три окна выходили на небольшой дворик, а одно окно на Неву. В комнате стояла большая, красивая статуя Спасителя из белого мрамора. Все стены, занавесы, покрывало, портьеры, диваны, табуреты, экран у камина были василькового цвета. Четвёртая комната – это светло-голубой кабинет. В одном конце его стояли столик и кресла, с другого – стулья и табуретки, посередине – кушетка. Письменный стол был у стены около двери. В противоположной стене – камин, а между окон большое зеркало с бронзовой корзинкой, наполненною всегда благоухающими цветами. Пятая комната была парадным кабинетом. Она была покрыта красной с золотыми арабесками материей, здесь стоял стол с золотым письменным набором и прекрасный рояль. Шестая комната была вся цвета золота. Стены её были с золочёнными лепными разводами, а вся мебель вызолочена. Седьмая комната – белая, в углах её были большие хрустальные канделябры, вокруг стен стояли красные бархатные диваны без спинок. На середине стены между окон был крытый балкон, посередине которого стояла белая мраморная Венера.

Обычно я вставала в 8–9 часов и затем мы пили чай с Сашей, который к этому времени возвращался с прогулки вокруг озера. Утром я одевала лёгкое батистовое платье с белым вышитым воротничком, соломенную шляпу с лентами, коричневую вуаль, зонтик, перчатки и клетчатый манто. После чая мы с Александром ехали в пролётке к императрице, где вместе завтракали. Саша потом уезжал работать к государю, а я вместе с фрейлиной шла гулять пешком. После двух часов прогулки пила минеральную воду с кусочком лимона и сахаром (что почему-то многие считали странным), а потом ложилась отдыхать. После этого перерыва начинались мои занятия по русскому языку и православию. С языком у меня всё получалось быстро, – разговоры были в основном только на нем. Вечером я снова гуляла, часто мы ездили на балы и спектакли. К подготовке свадьбы меня почти не привлекали, – над этим работало уже очень много людей. Мне лишь показывали наряды и украшения для согласования. Нравилось почти всё, – подобной красоты никогда раньше не видела.

Торжество состоялось 16 апреля 1841 года. Я был в казацком мундире, а семнадцатилетняя невеста в красивом свадебном наряде с бархатной мантией, подбитой белым атласом. Наряд Марии соответствовал её положению. На ней была бриллиантовая диадема, серьги, ослепительное ожерелье и браслеты. Александра Фёдоровна смотрела на невесту сына и улыбалась. «Хорошая девочка. Удачный выбор» – думала императрица.

После венчания был обед, бал, поездка в Петергоф…

В 1842 году у меня появилась дочка Александра, а потом год за годом появлялись и остальные дети: сыновья Николай, Александр, Владимир, Алексей, Сергей, Павел и дочь Мария. Жили мы дружно и весело. Единственное, что жена, явно по чьему-то совету, убрала от себя всех красивых фрейлин. Забавно, конечно, – я не собирался изменять. Тем временем супруга вовсю уходила в воспитание детей, а меня всё чаще привлекали к государственным делам.

Мне уже было 25 лет, и я присутствовал на докладах министров, посещал заседания Государственного совета, Комитета министров, Финансового и Кавказского комитетов. Одновременно я был председателем комитета Петербургско-Московской железной дороги. С этой должности папенька меня упорно не снимал, хотя она мне была явно уже не по статусу, а всё потому как плачевное состояние железных дорог при мне постепенно выправлялось. Денег на строительство и ремонт дорог было немного, но я оптимизировал управленческую структуру и сильно упростил бюрократические процедуры. Через некоторое время эффективность железных дорог резко возросла, что стало вызывать удивление многих чиновников.

Тем не менее Николай ко мне стал высказывать всё возрастающее недовольство. В сентябре 1845 года после возвращения из Германии, где на него была попытка покушения, он собрал дядей Константина, Николая, Михаила и в моём присутствии заставил их присягнуть своему внуку Николаю Александровичу, как «будущему государю». Далее произошла неприятная ситуация. Папенька заехал ко мне на дачу под Петергофом и, увидев, когда среди дня я играю в карты с Адлербергом, накинулся на меня с ругательствами и надавал пощёчин. Добило ещё то, что после этого он снял меня с железных дорог и поставил туда своего друга Клейнмихеля. Данный товарищ был невероятно лжив, вороват, невежественен, но батюшка его любил за полную, почти щенячью преданность. Такое ощущение, что тот для Николая был чуть ли не идеалом всех чиновников. Этому прохиндею всё сходило с рук. Ни разу не бывав на железной дороге, он ни чуть не удивился своему очередному назначению и со спокойной совестью за короткий срок начал успешно рушить то, что сделал наследник. Государь поручил ему ремонт Зимнего, а тот своровал так много, что в новеньком дворце внезапно обрушилась вся крыша и часть потолка. Казалось бы, – вот факты. Николай, – ты что слепой? Но нет, усердный слуга во всём обвинил нерадивых подрядчиков и даже получил за своё усердие графское достоинство.