Текст книги "Мой милый лебедь"

Автор книги: Вадим Селин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Чего тебе надо? – поинтересовался я.

Кристина доверительным шепотом, естественно, по секрету, сообщила:

– У Ивуанианву отец спекулянт!

Я молчал. Броневич посмотрела на меня, она явно ожидала бурной реакции.

– У Ивуанианву отец спекулянт! – повторила Кристина.

Тут до меня дошло: спекулянт! Какой ужас! Я схватился за голову:

– Неужели? Откуда сведения?

– От бабушки, а ей можно доверять.

– Она тебе что, так и сказала: "Кристина, у Влада отец спекулянт"?

– Не будь дураком! Кто ж такое детям скажет-то? Вчера к ней соседка Влада приходила, они с бабушкой подружки, а я разговор подслушала. Они думали, что я уроки учу, а я на ус мотала.

– Спекулянт, – прошептал я, осознавая весь ужас происходящего.

– Тише ты, тише, – шикнула Кристина, воровато озираясь по сторонам, конечно, не дай Бог эту тайну кто-нибудь посторонний услышит.

Я тяжело вздохнул: до чего отец Влада докатился.

– Вот такие дела, – сказала Кристина, как семидесятилетняя сплетница. Дружишь с человеком, а потом выясняется, что его родитель – спекулянт.

Я заткнул уши, не желая верить в это, а Броневич побежала дальше вылавливать тех, кого можно посвятить в эту страшную тайну.

После переменки в классе шла борьба за место рядом с Владом. Всем хотелось успокоить человека, но так, чтобы он не догадался, что утешитель знает секрет. А у отца Влада скоро дела пошли в гору.

Самое интересное, что в то время я даже не имел представления, что такое спекулянт. Я думал, что это что-то ужасное, позорное, быть спекулянтом хуже, чем стать убийцей. Потом, через несколько лет я понял, что спекулянты вполне полноценные люди, очень умные, они умею ворочать деньгами и наживаться буквально на всем. А Кристина, наверное, до сих пор не знает кто такие спекулянты, раз ни к селу, ни к городу назвала так деда. Подбежал воевода и накрыл сеткой меня, Кристину, Влада и Женьку. Признаться, я уже стал привыкать к этим сеточным захватам.

Броневич же не привыкла:

– Не поняла, – протянула она, ставя руки в боки. – Острога, с ума сошел?

– Нет. Вы должны плясать и радоваться.

– С чего это вдруг?

– Вы – избранные! Вы пойдете со мной и воинами в бой.

– Почему? – удивились мы.

– Потому, что я вижу в вас воинский задор, – объяснил Острога.

– Немедленно скинь с меня сетку! – приказала Кристина.

– Не-а, скину тогда, когда вы согласитесь мне добровольно помогать.

Посовещавшись, мы решили помочь. При первой же возможности мы сбежим.

– Хорошо, мы согласны, – ответила Кристина.

– Вот и отлично, – обрадовался Острога. – Не вздумайте сбегать, поймаю – заколю, – словно подслушал наши мысли воевода.

– Ни в жисть, – заверила его Броневич, энергично подмигивая нам.

Я заметил, что все жители деревни разговаривали на русском. Наверное, древнейшина отдал такой приказ, чтоб нам было легче. "Тоже мне, полиглоты", – мысленно хмыкнул я.

Потихоньку стало светать. Зрелище, скажу я вам, потрясающее. Только я залюбовался, как меня в грудь толкнул Острога.

– Одевайся.

– Я одет.

– В форму!

Не люблю форму, особенно спортивную.

– Не хочу я переодеваться, мне и в брюках удобно, – воспротивился я.

– Не переоденешься – убью, – пожал плечами воевода.

– Воевода, – презрительным тоном сказал я, – где одежда?

Я все-таки согласился переодеться, так как перспектива оказаться досрочно убитым меня не вдохновляла.

– Следуй в тот павильон, там твои друзья уже переоблачаются.

Я потопал в указанном направлении. Откуда она знает слово "павильон"? Вообще, странно – древнейшина не знал что такое имя, а современные слова им прекрасно известны.

В деревянном домике перевоплощались Влад, Женька и Кристина.

– Вон твой комплект, – указала пани глазами на пол.

Да-а, ну и комплект... Юбка из пальмовых листьев, такая же майка. Одежда разукрашена пятнами, расцветкой точь-в-точь, как в армии камуфляжка.

– Знаете, – делилась с нами впечатлениями Кристина, ощупывая на себе воинскую одежду. – Может, вы меня посчитаете не умной, но мне эта роба нравится.

Я осмотрел девочку и чуть не упал в обморок. Передо мной собственной персоной стояла Зена – королева воинов. Вот честно! Помотав головой, я сообразил, что это не Зена, а Кристина. Но как похожа! И, главное, у Кристины форма была сделана из кожи, ну прям как у Зены! А мальчишечья – из листьев...

– Кристина, ты на Зену похожа, – сообщил я.

– Правда? – обрадовалась девочка и вытащила из элегантной сумочки зеркальце. – Точно... Хорошо, что одежда из кожзаменителя, а то я бы ни за что не напялила ее на себя, я же вегетарианка.

Значит, я ошибся. Одежда не из кожи. Да она могла бы дублировать Зену на съемках, такое сходство.

– Нет, я не буду юбку одевать! – топал ногами Влад.

Появившийся в дверях Острога вопросительно посмотрел на Ивуанианву.

– Мальчики юбок не носят! – ответил на немой вопрос Влад.

– Представьте, что вы в Шотландии, – посоветовала Броневич.

Шумно сопя, Влад напялил на себя юбку и майку. Ха! Ну и умора!

– А тебе идет, – с искренним выражением лица сказала Кристина.

– Ох, Броневич, не издевайся, – простонал Влад.

– Честно говорю.

Про себя посмеиваясь над Владом, я огляделся. Потом меня словно ошпарило кипятком. Чего я над ним смеюсь? Мне ведь тоже нужно камуфляж надевать! Не откладывая грустный момент на потом, я в темпе оделся.

– И тебе идет, – произнесла Броневич.

Я выхватил зеркальце из ее рук. Вроде бы ничего. У меня возникло такое ощущение, как будто нас снимают скрытой камерой или это какой-то фильм. Я даже внимательно посмотрел по сторонам: нет ли где скрытой камеры? Вроде бы нет, а, в принципе, может и есть, она же скрытая. Вероятно, что все это перемещение – постановка какого-нибудь режиссера. А мы – участники игры и на нас смотрит весь мир в экранах своих телевизоров. А эти дикари – актеры... В принципе, юбка смотрелась на мне нормально, если бы не одно "но" – ТУДА задувал ветер, и было как-то неуютно. Я искренне пожалел девчонок. Влад, похоже, уже обжился в юбке и сейчас разгуливал по помещению и нервно курил, поглядывая на часы, как будто торопится куда-то.

– Владушка-ладушка, чего ты так нервничаешь сегодня? – пропела Кристина.

– Повоевать бы, – мечтательно сказал Влад, не обратив внимания "Владушку-ладушку", а раньше он дал бы Броневич подзатыльник. Да, дело серьезное.

– Навоюешься еще, – беспечно махнула рукой Кристина.

– Эх, как бы врагов кто не спугнул, а то уйдут, и я не повоюю.

По мне бы, так пусть эти враги убегают на все стороны, а их (сторон) много. Послышался тихий шлепок, потом "черт!" Мы разом повернули головы к источнику звука. На полу лежал Женька с несчастным выражением лица.

– Не могу я юбку надеть!

– Э... – Кристина была в шоке, ей было удивительно – как это человек не может надеть юбку? Попробовала бы она в первый раз, я сам чуть не упал.

– Ну, мужики, ну неряхи, – пани пошла помогать Женьке одеть камуфляж.

– А-а, тут косточки нет, и клипсы тоже, для клипсы штепсель нужен, протянула Броневич.

Я одарил Кристину непонимающим взглядом. Она одарила меня таким же, мол, как можно не знать, почему нет штепселя для клипсы? Я глазами спросил: "Кстати, при чем тут штепсель?" Броневич ответила: "А я знаю?". На этом мы немую аудиенцию закончили. Кристина поспособствовала Женькиному переодеванию, а я привыкал к юбке. Немного погодя я заметил, что это не совсем юбка, а юбка-шорты. Уже лучше.

– Господи, когда уже враги придут? – нетерпеливо заметил темнокожий Влад, который недавно больше всех возмущался по поводу участия в военных действиях, в которых он не желал принимать участия. – Вы знаете, если придется воевать ночью, мне будет легче, так как моя кожа темная и в сумерках меня не будет заметно.

– Да, тебе везет, – согласились мы, а я уже пожалел, что родился белым. Сказать по правде, не совсем белым. Во мне смешана куча национальностей: поляки, грузины, цыгане, армяне, индийцы. Так что сами представляете, какая ядерная смесь – я. При таком раскладе кожа у меня просто не может быть белой. Ведь люди со смуглой кожей доминируют над светлой. Влад повел плечами: сами виноваты, что белые. Да-а, надо срочно пересадку кожи делать, как Майкл Джексон, только наоборот.

– Враги, враги! – с ошалелыми глазами сообщил Острога, влетев с улицы.

– Где, где? – вскочил Влад.

– Там, там! Быстро пошли на выход строиться с остальными воинами! Оружие я выдам!

– Ой, теперь вообще отпад! – восторженно завопил Ивуанианву. – У нас оружие будет!

– Да, копья, арбалеты и стрелы, – подтвердил Острога.

– И стрелы? – чуть не скончался от экстаза Влад.

Острога кивнул. Меня посетила свежая, только что из духовки, мысль: это ж придется людей убивать? Пот пошел струями по спине. Не хочу я никого жизни лишать, и, главное, за что? Другая деревня мне ничего плохого не сделала. Я украдкой рассказал о думках Кристине.

– Что ж делать-то? Я тоже не хочу людей убивать!

– Не знаю, – пожал я плечами. – Посмотрим по обстоятельствам. Может, удастся где-нибудь затаиться.

"Зена" рассеянно кивнула. Следующие несколько часов прошли как фильм, поставленный в режиме быстрого просмотра. Набежали люди, сломали высокие стены деревни (интересно, как она называется, надо на досуге спросить у кого-нибудь), поджигали соломенные крыши домов, сеяли разбой.

– Чего ты стоишь как жених на свадьбе? – крикнул мне Острога. – Стреляй в иродов!

Я сделал глаза:

– Ага, – огрызнулся я, – бегу и падаю! Не собираюсь я ни в кого стрелять, а ироды – вы, раз людей убиваете!

И с гордо поднятой головой продефилировал за сарай, где встретил Кристину. Она сидела на пеньке и грызла ногти, изредка бормоча: "О, ужас, о, кошмар!"

– Все нормально? – заботливо спросил я.

– Какой там, на фиг, нормально? – набросилась на меня девушка. – Не видишь что ли, что происходит?

– Вижу, идет междоусобица двух деревень.

– Ты хоть знаешь, как эта деревня называется?

– Вражеская или эта? – неизвестно для чего уточил я, так как не знал ответа ни на тот, ни на этот вопрос.

– Эта!

– Нет, – ответил я и поразился.

Неужели Кристина читает мои мысли? Ведь я недавно задавался этим вопросом.

– Она называется Бухарипчим!

– Что?

– "Любители вражеской крови и плоти"! Вот так переводится!

Я снова поразился. На их языке это название звучит одним словом, а на русском – пятью словами. Выгодный у них язык.

– Это значит, что они сами начинают войну, а убитых людей едят! Стариков в деревне, кроме древнейшины, нет по той же причине – их едят. Мясо старцев считается у них деликатесом.

Меня чуть не вывернуло.

– Но древнейшина сказал вчера, что они не людоеды!

– Ах, какой ты наивный! Наобманывал все этот древнейшина! Ему соврать, как мне... – Кристина подыскивала сравнение, – ...как мне накраситься и к парикмахеру сходить!

– Дело худо, – затужил я.

Мы посидели минут десять молча под грохот катапульт, ругательства воинов и крики раненых.

– Давай сбежим? – предложила Броневич.

– Куда? – удивился я.

– Куда-нибудь. Ото всех дикарей и одноклассников. Им нравится – пусть воюют, а мы не будем. Заодно Утку спасем, а то, я чувствую, поздно будет.

Предложение заманчивое.

– А если наши домой вернутся, а мы – нет?

– Не волнуйся, тоже вернемся – вызовем астральную проекцию Сатай и скажем ей, где находимся.

Идея насчет астральной проекции показалась мне форменным бредом, я уже перестал верить в эту чушь с тех пор, как выяснилось, что никакое тело от меня не отделялось, это просто мы не так все поняли. Каждая аномалия имеет разумное научное объяснение. Но бывают исключения: есть то, чего нет. Например, как то, что случилось с нами: вроде бы такого не может быть: как это, воронка перенесла целый автобус неизвестно куда?! Но она перенесла...

– Я с вами, – произнес вылезший из кустов Женька.

Мы кивнули, мол, хорошо, втроем веселее будет. Приказав нам отвернуться, Кристина переоделась в свое пышное платье. Мы последовали ее примеру – переоделись. Вскоре мы незаметно собрали запасы еды и необходимых медикаментов в походные рюкзаки. Решили, что арбалеты, лук и стрелы, выданные Острогой, нам пригодятся, и мы их взяли с собой.

– Как вы думаете, может, стоит предупредить кого-то, что мы ушли? предложил Женя.

– Не надо, тем более, никого из своих я не вижу, – сказала Кристина, выглядывая из-за сарая. Скрываясь от лишних глаз, мы убежали из деревни. Нас не схватили, и это уже хорошо.

– Передохнем? – поинтересовалась Броневич.

Весь путь мы проделали бегом. Согласившись отдохнуть, присели у речки.

– Знаете что, – вскочила вдруг Кристина.

– Что? – в один голос спросили мы.

– Пойду-ка я поищу место для привала.

– Зачем нам приваливаться, если собрались искать Утку?

– Сейчас уже темнеет, а искать что-либо ночью – глупо.

Мы посмотрели вокруг себя. И правда, уже темнеет. Вроде бы только рассвело... Тем более, проснулись мы, не успев заснуть, то есть ночью. Со всеми этими войнушками день прошел быстро, я даже не заметил как. Поплутав по джунглям, мы нашли чудесное местечко на опушке. Интересная опушка такая. Невысокая травка, а над головами зелень – переплетенные ветки деревьев и лианы. Неподалеку речка. Расставив палатку, мы забрались в нее и стали болтать.

– Как страшно в этих джунглях – поежилась Кристина. За брезентовыми стенами раздавались разнообразные звуки: непонятные стоны (наверное, деревья шатаются), подозрительные свисты (скорее всего, ночные птицы общаются).

– Ага, – согласился Женька. – Давайте костер разведем, будет не так жутко.

– С катушек съехал? – удивилась Кристина. Хорошо, хоть не один я беспрестанно удивляюсь, – нас же засекут, огонь ночью далеко видно.

– Ой, подумаешь, – махнул рукой Женя. – Не заметят, мы далеко ушли. Под нашим с Женькой напором Кристина дала добро на костер. На маленький.

Выбрались из палатки. Интересно смотреть – вокруг тьма и лишь в нашем брезентовом месте жительства тускло горит крошечная керосиновая лампочка.

– Можно на деревьях китайские бумажные фонарики развесить и совсем изумительно будет, нас сразу засекут, – пани была еще не очень довольна идеей создать костер.

– Вот тут банки с фасолью есть, – обнаружил Женька в рюкзаках еду, нами же припасенную. – Костер разведем, фасоль подогреем, и еще что-нибудь сварганим!

Кристина кивнула. Совместными усилиями мы добыли огонь из спичек и подожгли сухие деревяшки, с трудом найденные в темных джунглях. Неожиданно мне стало так хорошо! От костра исходило приятное тепло, рядом сидели друзья, я уютно потянулся, казалось, что все прекрасно и жизнь великолепна, если бы не одно обстоятельство: неизвестно, вернемся ли мы обратно из этой идиллии или нет.

– Слушайте, – произнесла Кристина с набитым ртом, уставившись в одну точку и обжигаясь горячей фасолью. Не знаю, почему во всех американских фильмах фасоль считается чем-то омерзительным? Ведь в ней так много полезного: белок, всякие полезные масла, железо. – Мы ехали в автобусе, и странная воронка заглотила нас.

– Ну.

– Баранки гну. Если нас она сумела заглотить, выходит, сможет и выплюнуть обратно, – логически рассуждала Броневич.

– Выходит.

– Так чего же мы тут сидим? – подпрыгнула Кристина. – Нужно воронку найти и влезть в нее!

– Сядь ты, ради Бога, – охладил пыл пани Женя. – Не найдем мы ее.

– Как? – изумилась Кристина. Ей казалось, что воронка просто была обязана сама к нам прилететь, как только мы встанем с мест, чтобы отправиться ее искать.

– Вот так, – пожал плечами Женя. – Не судьба.

– Как? – снова изумилась Броневич.

– Смотри: если бы нам было суждено вернуться, то уже давно вернулись бы. Мне кажется, что сюда мы попали не случайно, этому поспособствовали боги.

"В этом что-то есть".

– И что нам теперь – смиряться с мнениями богов? – вспылила Кристина, обратившись преимущественно к небу, чем к нам.

Женька промолчал.

– У меня тоже есть желания, как и у твоих богов, и я желаю вернуться обратно! Даже эта Маниту нам помочь не хочет, – продолжала тираду Кристина. – Чего ей стоит – прислать за нами воронку? Если ей не составило особого труда зашвырнуть Ориона на небо, то отправить нас домой для нее пара пустяков!

Мы замолчали, размышляя над словами Кристины, даже она сама задумалась.

– Кристина, деточка моя, ты не так все понимаешь, – прошелестел голос Маниту, создававший впечатление, как будто он обволакивал нас с ног до головы и проникал в каждую клеточку.

– Ну ты и скотина, – изумилась Броневич и тут же спохватилась. Извини, а как прикажешь понимать все это?

– Вы должны быть спокойными и упрямыми, – ответила словами известной песни Маниту.

– Ха, будешь здесь спокойной, – с пафосом хмыкнула Кристина. – С одной стороны кружат придурковатые птицы, с другой стаями бегут людоеды, с третьей – враги этих самых людоедов! Да в таком обществе святой свихнуться может!

На этот раз богиня Маниту, забросившая Ориона на небо, промолчала. Я заметил, что сегодня все частенько не поддерживают диалог. Вон, например, Женька минуту назад промолчал.

– Кстати, Маниту, зачем ты нас преследуешь и периодически появляешься? – спросила Кристина.

– Я – ваша провожатая.

– Какая провожатая? Для чего? – сыпала вопросами Броневич, но Маниту не ответила, лишь сказала:

– Любите живое, – и голос ее стих.

– Да любим, даже не едим животных, – проворчала Броневич.

Мы стали есть.

– Нет, эта Маниту меня просто бесит! – пожаловалась через десять минут Кристина, жуя вегетарианский бутерброд из листьев салата. – Появляется, всякой чуши несусветной наплетет и исчезает! А мы – разгадывай, что там хотела сказать ее величество Маниту!

Я был того же мнения:

– Не говори. Можно подумать, нам делать нечего, кроме как сидеть отгадывать ее таинственные фразы.

Женька тоже согласился.

Я умилился. Какое взаимопонимание!

– А теперь – спать, – распорядилась Кристина. – Уже двенадцать почти. Надо с утра отправиться на поиски Утки.

Бдительно потушив за собой костер, мы разместились в просторной палатке, предварительно пожелав друг другу спокойной ночи и начали отходить ко сну. По привычке я заснул не сразу. Голову распирали мысли. Как там идет война? Кто побеждает, а кто проигрывает? Что делают остальные мои одноклассники и учителя? Правильно ли мы сделали, что убежали с войны? Не посчитают нас за дезертиров? В конце концов, войну затеяли не мы, а эти дикари из деревень. И нечего мне переживать.

От размышлений мне стало душно, и я выбрался из палатки на свежий воздух. Сначала я чуть не ослеп. Над моей головой висела огромная желтая Луна, сегодня было полнолуние. Каждая впадина на спутнике была отчетливо видна и, казалось, что к Луне можно запросто прикоснуться. Черное небо усыпали яркие звезды. Такое впечатление, что небо Луну не удержит в своих объятьях, и она упадет, прямо на меня. Боже, от моей персоны, наверное, даже мокрого места не останется.

Внезапно мысли в голове заскакали, я ринулся в палатку, достал из рюкзака блокнот и ручку, и начал лихорадочно записывать строчки, которые сами собой складывались в моей многострадальной голове и выпрыгивали из-под пера:

Когда смотрю я в небо звездное

Сквозь толщи воздуха морозного,

Луна продолжает свой медленный путь,

А Солнце на запад ушло отдохнуть.

Луна освещает своим серебром

Деревья, кустарник и маленький дом,

Звездочки вокруг нее собрались,

Так и до утра остались...

"Ах, какие стихи – восторженно думал я, отложив ручку. – Какая прелесть – Луна, звездочки, домик! Вот это стихотворение точно экранизируют! Конечно, фильм будет короткометражный, это пустяки. Потом я стих продолжу, и снимут вторую часть фильма". Восторг резко сменился критикой в отношении моих стихов: "Фу, бредятина на постном масле! Не стих, а тихий ужас. Почему морозный воздух, в то время как на самом деле в джунглях он горячий? Какую связь имеет Луна и кустарник? И с какого бока я приплюсовал к ним маленький дом? Я – бездарность, а звезда на литературном небосклоне мне даже не светит. Зря листик испортил". Меня так и подмывало вырвать листик, растоптать его и не показывать никому, чтоб не позориться. Только собрался уничтожить восемь бездарных строчек, как голос Маниту ласково прошептал:

– Не делай этого, Артем! Твои стихи не ужасны, наоборот – в них есть та изюминка, которая достается не всем писателям! Они тщетно пытаются в себе ее выработать, а у тебя она – врожденная, так что иди, спи и не затаптывай свой талант!

– Вы правда так считаете? – поинтересовался я, ожидая, что Маниту рассмеется и скажет: "Ой, дурак какой, я издеваюсь над тобой, а ты веришь!" – может, она на самом деле соврет – не дорого возьмет, но богиня сказала:

– Правда, Артем, правда. Я вижу в тебе огромный потенциал, – и, по обыкновению, голос растворился.

Окрыленный похвалой, я прошествовал в палатку и прилег. Пожалуй, это стихотворение даже лучше, чем про Деда Мороза. Да, я с каждой новой строчкой оттачиваю свой поэтический талант до совершенства. Еще у меня есть изюминка! Нужно эту изюминку использовать по полной программе, пока она не высохла и не превратилась в обыкновенную виноградную косточку. С чувством вселенской радости на душе я заснул, должно быть, с улыбкой на устах.

Глава 5

А ДОМОЙ ХОЧЕТСЯ ВСЁ СИЛЬНЕЕ...

В этих джунглях мы уже третий день. Я привык к чистому воздуху, к бескрайним зеленым просторам, к омовениям в кристально чистой воде ручьев.

В один прекрасный момент мы обнаружили, что заблудились.

– Нет, это вообще хамство, ужас, позор, кошмар, стыд вместе взятое! Как вы могли заблудиться, живо отвечайте! – рвала и метала Кристина.

– Здрасьте, а мы при чем? – удивился Женька одновременно за меня и за себя. – Или ты забыла, что шли мы все вместе?!

– Женька, я же дама, не забывай об этом, – напомнила Броневич. – Это вы не уследили, а теперь отнекиваетесь.

Эфроимский изумленно покачал головой, не зная, что сказать:

– Слов нет, остались одни эмоции! В тобой можно окончательно в идиота превратиться.

Кристина схватилась за сердце и пыталась натурально разыграть сцену "Ужас времен":

– Ой-ёй-ей, какие ужасные времена! Да в 16 веке, чтобы, вы, нехристи оловянные, знали, рыцари за даму бились до потери сил!

– Во-первых, мы не нехристи, – вступился я за нас, – во-вторых, не перескакивай с одной темы на другую! И почему это, мы, интересно, должны были следить за дорогой?

– Потому, что вы – мужчины, а я – дама! – пани величаво вскинула голову и приосанилась.

– Подумаешь, – пожал плечами Евгений. – Хоть дама, хоть баронесса, хоть царевна-лягушка, хоть пава – шли мы вместе, так что нечего на нас все сваливать.

– Давайте спокойно все обсудим, – призвал я к здравому уму друзей.

– Давай, – легко согласился Женя, он вообще парень сговорчивый.

– Ну что ж, так и быть, давай, – кивнула Кристина, как будто сделала величайшее в мире одолжение.

Женька разложил вопросы по аккуратным полочкам. Кстати, Кристину бесит это выражение – "разложить что-либо по полочкам". Как-то сидим на истории, а Авоськина Татьяна Ивановна, учитель истории, та, у которой Мишка горшок с цветами разбил, по обыкновению сказала:

– А теперь разложим весь материал, пройденный за урок по полочкам.

Кристину передернуло. "По полочкам" действовало на нее как красная тряпка на быка.

– Мунисэ, начинай заполнять полочки! – сказала историчка, у нее, в отличие от Кристины, "по полочкам" любимое выражение, она употребляет его при каждом удобном и неудобном случае.

Мунисэ кое-как заполнила полочки информацией.

– Кристина, вторая полочка достается тебе, – осчастливили Авоськина Броневич.

Кристина не выдержала и взорвалась:

– Татьяна Ивановна, вы просто достали меня уже своими вечными "полочками", умоляю, смените репертуар, а то я вас когда-нибудь, вот честно, побью!

Историчка поперхнулась, вызвала директора. Директор, очень добрый и компанейский мужик, для вида поругал немного Кристину и, подмигнув, удалился из класса. Интересно, что после этого случая Татьяна Ивановна почти перестала употреблять в своей речи "по полочкам", наверное, Кристина все-таки малость запугала ее.

– Первое – с чего ты взяла, что мы заблудились? – начал Женя.

– Я проснулась, – принялась объяснять Броневич, – и подумала, в какую сторону нам идти, ведь дикари, когда накинули на нас сетку, долго петляли и с курса мы сбились.

– Понятно, – кивнул Женька.

Мне лично было ничего не понятно, так чего же Эфроимский понял, хотел бы я знать?

– Второе, – поторопила его Броневич.

– Что второе? – не понял Женя.

– Господи, ты сказал: "Первое – с чего ты взяла...", а второе что?

– А, – дошло до Женьки, – я не знаю, что второе, это я так, для важности произнес.

Кристина неизвестно для кого махнула рукой на Женьку, вроде, пожалуйста, что я говорила, времена кошмарные, а вот их яркий представитель. Себя же она к временам не относила, словно не одновременно с нами жила.

– Так это запросто определить можно, куда идти, – просиял Женька.

– Как? – подались мы с Кристиной вперед.

– Слушайте, – с важностью изрек Женька, почувствовав себя центром нашего внимания. – Кристина была не права, дикари совсем не петляли, мы шли прямо.

– Ха, много ты понимаешь, – закричала Броневич. – Помню я, помню, как земля петлями шла.

– Ха, это не земля петлями шла, а голова твоя садовая кружилась, тебя же ранили, не забывай! Видно, яд такое действие имеет.

Расхакались тут, хакалки.

– А я как-то совсем забыла, что ранена была... – немного остыла Броневич.

– Артем, вот подтверди, мы же прямо шли! – запросил мое мнение Женька.

Я добросовестно восстановил в голове позавчерашние события. На нас накидывают прочную сетку, и ведут в деревню. Ни разу не сворачивая, мы шли по прямой, там еще какая-то тропинка была.

– Да, мы прямо шли, – подтвердил я.

Женька победоносно посмотрел на Кристину, та одарила меня взглядом, которого удостаиваются разве что враги народа. Она, хоть и не права, но от мнения своего не отступит. Такой у нее характер. Любовь любовью, а мнение мнением. Вдруг эта самая любовь мне показалась ужасно смешной, как будто все произошедшее два дня назад (поцелуй) было нереальным.

– Короче, мы запросто выйдем на наш прежний путь, – заверил Женя.

– Как?

– Очень просто. У меня такой вот математический раскладик: от автобуса до места, где нас схватили, мы тоже шли напрямик, так как скала была прямо перед нами. Пусть автобус, то есть точка отправления будет "А".

Мы с Кристинкой послушно вникали.

– Точка, где нас схватили, она же и точка, в которой наш путь преломился, будет "Б".

Мы дружно кивнули.

– Деревня станет точкой "В", то есть на ней заканчивается отрезок от "Б". Сюда, из "В", мы шли тоже прямо, это место – "Г".

Мы снова кивнули. Если так дальше пойдет, то шея моя сломается.

– И как вам мой раскладик? – с сияющей физиономией спросил Женька. Я и Кристина уставились на него. Ни я, ни она не поняли, в чем смысл заумного плана. Нет, математика, даже такая простая, не для меня.

– Что скажете? – не терпелось Женьке.

– Я скажу тебе вот что: одно из двух: или я дура или ты дурак! Скорее всего, второе! Я ни фига не поняла из твоего чокнутого плана!

А я молчал, хотя тоже план не понял. Я не такой глупый, как Кристина и то, что до меня смысл плана не дошел, я не буду обнародовать. Я порадовался. Все-таки, какой я умный, скрываю свои недостатки.

Женька с жалостью посмотрел на Кристину, потом на меня:

– А ты понял?

Я мудро решил не вдаваться в подробности и опять же мудро, но туманно ответил:

– Да так...

Женька вроде бы поверил. И уже Кристине сказал:

– Если ты не вникла, проблемы твои, так что больше подходит первый вариант.

– Ладно, – легко согласилась Броневич, что на нее очень не похоже, значит, следует ждать подвох. – Растолкуй мне подробно.

Женька тоже легко согласился растолковать:

– Отрезок "АБ" – прямая линия. "БВ" – тоже. "ВГ" – опять прямая популярно растолковал Женя. – Что получается?

Мы с пани призадумались. Она в математике тоже не была сильна. И тут меня озарило:

– Получаются три прямые линии! Если "ВГ" соединить с "А", получится "ГА", то есть точка нашего отправления и точка конечного пути! Выходит растерялся я от догадки – что автобус где-то рядом. А отрезки складываются в треугольник. То есть "Г" совмещается с "А".

– Браво, – чуть ли не рукоплескал Женька.

– Какой ты у меня умный, – расцвела Кристина.

Решив не уточнять, почему "у нее", ведь мы вроде бы сердца не соединяли, я продолжил теряться:

– План нескладный. Сам подумай: с чего ты взял, что отрезки непременно соединяются? Может, они в разные стороны повернуты!

Здесь и Женька заметил погрешности своей теории:

– Да-а, – пригорюнился он, – фиговенький план.

Я подбодрил его:

– Подумаешь, фиговенький! Зато единственный! Ведь я и Кристина ничего не придумали!

По лицу Броневич я заметил, что она стала судорожно придумывать план, но попытка не увенчалась успехом. Она молчала. За себя же я был точно уверен – проекта у меня нет, так что Женькин был единственный.

– Объяснил... – досадливо рапортовала Кристина.

Так вот в чем подвох! Она, наверное, думала, что Женька не сможет доходчиво растолковать идею, и Кристина разбила бы его в пух и прах. К глубокому Кристининому сожалению парень свою догадку подробно разжевал. А разбивать его после этого в пух и прах было бы с ее стороны, по крайней мере, глупо. Я стал подбадривать Кристину ехидными улыбочками, как она позавчера меня, когда я сидел под столом. Представляю ее расстройство – она не разбила Женьку в пух и прах!

– И что нам этот план дает? – спросила Кристина, по-моему, опять с подвохом.

– Дает... – Женька призадумался, – если автобус рядом, то мы сможем пройти по тому же самому пути, который ведет к скале, и спасти Утку. После этого, уже вместе с Натальей Николаевной мы пойдем в деревню, там сейчас война идет, соберем всех наших и попытаемся вернуться домой!

"Хорош план! Ничего не скажешь!"

Кристина снова расстроено поморщилась. Ну что ты будешь делать человек умеет все понятно объяснить, и из-за этого отпадет возможность над ним (над человеком), вдоволь поиздеваться и посмеяться над его умственными способностями!

Я опять же начал подбадривать Кристину ехидными улыбочками. Вам повезло, что вы держите в руках эту книжку, такой шанс выпадает не каждому, потому, что я даю вам бесплатный совет: если ваш знакомый чем-либо огорчен, и жизнь ему кажется серой, подбодрите его ехидной улыбочкой или жизнерадостным кивком, и краски жизни возвратятся на прежнее место. Действует стопроцентно. К Кристине явно вернулась настроение (вот что могут ехидные улыбочки!), и она принялась с энтузиазмом развивать Женькин план:

– Прикиньте, как Утка обрадуется, когда мы ее спасем! Она же еще годовые не выставила, так я вас уверяю: поставит всем пятерки!

Я пристыдил Броневич:

– Ай-ай-ай, Кристина, не стыдно тебе так говорить? Или ты из корыстных побуждений ее спасаешь? Женщине плохо, сидит в гнезде, страдает, а ты за оценки думаешь!