Текст книги "Врача вызывали?"

Автор книги: Вадим Рубинчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– А знаешь, я про тебя справки навела, – сказала Лаура и лукаво посмотрела на Бродягу.

– Интере-е-сно… и что говорит сарафанное радио? – спросил он.

– Странное дело. Все говорят, что, – Лаура стала загибать пальцы, – ты классный парень, что с тобой весело, что с тобой интересно… Что с тобой не пропадёшь, но дерьма наешься…

Валера засмеялся и согласно кивнул. Лаура замолчала, видно было, что она колеблется, и продолжила:

– …что с тобой хорошо… – Она испытующе посмотрела на Валеру, но тот сидел с заинтересованным лицом, но не более того.

– К чему это я рассказываю? А к тому, что никто конкретно не объяснил, почему они так считают. Что делает тебя… скажем так, интересным. Я просила если не рассказать, хотя бы намекнуть… Все жмут плечами, улыбаются и говорят: потерпи, скоро сама увидишь… Что они все имеют в виду?

– Что они имеют в виду? – переспросил Валера и на мгновенье задумался.

Если бы Лаура знала Валерку получше, то по лукавым искрам в глазах могла заподозрить, что он что-то замышляет. Но она знала его только пару недель. А этого, естественно, недостаточно. Наконец он сказал:

– Не заморачивайся… Тем более, как сказал поэт, «вначале мы любим за что-то, потом – несмотря ни на что».

Глянул на часы – время есть.

– Пошли лучше в ресторан сходим.

– Ты же говорил, денег в обрез: только на билет… – удивилась Лора.

– Ничего, не беспокойся…

Ребята не спеша поужинали, и Лаура напомнила Валерке, что билеты ещё не куплены.

– Обойдёмся без билетов, – невозмутимо ответил тот.

Подружка подумала, что Валера просто хочет её подразнить.

Однако вскоре объявили посадку, и она начала беспокойно дёргать его за рукав, приговаривая: «Опоздаем, билетов уже точно не будет». Наконец, Бродяга выдал:

– Дело в том, что денежки мы проели, так что давай думать, как будем добираться до Минска.

У Лоры внутри всё сжалось от ужаса. Она вдруг почувствовала, что ей трудно дышать. Наконец, подружка собралась с духом и со слабой надеждой в голосе спросила:

– Ты шутишь?

Но Валерка с серьёзным видом достал кошелёк, демонстративно, как профессиональный фокусник, открыт его и перевернул. Оттуда грустным осенним листом вылетел пробитый талончик и, медленно кружа, опустился на перрон. Потом, подхваченный лёгким порывом ветра, взлетел и скрылся из виду. Лора, как заворожённая, наблюдала за полётом бумажки. Потом повернулась к Валере и растерянно спросила:

– Зачем ты это сделал?

В её красивой головке не укладывалось, как можно было осознанно и абсолютно добровольно сделать такую глупость? В незнакомом городе, без копейки денег? А впереди – ночь. Не говоря уже о том, что завтра с утра – на занятия.

– Ну как зачем? – удивился Валера. – Ты хотела есть? И я был голоден, как волк. Чего ты так напряглась? Мы же не в тылу врага. Представь, что я… просто по рассеянности и нечаянно обронил кошелёк. Ну что? Конец света? Нет, конечно…

Лора немного успокоилась. Действительно, теряют же люди кошельки. Лично она, конечно, никогда не теряла, но другие… Об этом она слыхала.

– Но что же мы будем делать? – взволновано спросила Лорка. – Поедем зайцами?

– Зайцами точно спалимся. Нужно идти ва-банк. Как говорится, в бой – с отрытым забралом. Подойди к проводнице и попроси взять нас до Минска.

Большие ясно-голубые глаза Лауры потемнели от гнева. Она никогда ничего просить не будет! Ни у кого!

– Ну, конечно… – с лёгким сарказмом в голосе сказал Валера. – Но если я попрошу, ты, надеюсь, не откажешься от небольшого вояжа?

Лаура поняла свою ошибку. И рассердилась – на Валеру за его нелепые выходки, на себя – за то, что боится подойти и попросить о помощи. И к тому же врёт сама себе, дескать, просить гордость не позволяет. Лорка решительным шагом направилась к проводнице. Валера не спеша следовал за ней. Чем ближе девушка подходила к угрюмой женщине, тем меньше верила в успех. Лора, незаметно для себя, замедлила шаг настолько, что её легко обогнала бы черепаха преклонного возраста с перебитыми в молодости конечностями. Наконец она достигла цели, набрала воздуха и сказала:

– Здравствуйте! Извините, пожалуйста! Понимаете, мы тут… кошелёк потеряли. Мы тут… мы студенты из Минска, и нам завтра на занятия… Разрешите, пожалуйста, проехать без билета…

Проводница окинула парочку опытным, пронзительным взглядом, который вырабатывается годами непростой и зачастую неприятной работы. Видно, что женщина эта способна остановить на скаку не только коня, но и целый эскадрон. Лаура, вжав голову в плечи, ждала приговора и старалась не встретиться взглядом с этой нетипичной представительницей слабого пола.

«Не жулики – это ясно, – думала тем временем проводинца. – Но с какой стати я должна заниматься благотворительностью? Мне, между прочим, в своё время никто не помогал. Всё сама, блин, сама. Вот и сейчас сутками не слезаю с этого грёбаного поезда, чтобы заработать несчастные гроши. И если есть пара мест, то я, рискуя здоровьем, лучше продам их, а не подарю!» Она не удостоила девушку ответом и отвернула гранитное лицо в сторону, однозначно давая понять, что разговор не представляет для неё ни малейшего интереса. Лора с глазами, полными слёз, повернулась к Валере. На её удивление, он был совершенно спокоен и даже улыбался краешком губ. Через мгновенье выражение его лица резко изменилось. Перед ней стоял взволнованный молодой человек. В глазах читались неподдельное страдание и тревога. Он сделал шаг вперёд и воскликнул:

– Возьмите нас, пожалуйста. Родители Лауры, – он показал глазами на девушку, – хотят насильно выдать её замуж за богатого человека… А он старше её на восемнадцать лет. Мы любим друг друга. Лаура беременна… так они давят на неё, чтоб сделала аборт. Они догадаются, где мы, и скоро будут здесь.

Лора стояла с открытым ртом. Она не верила своим ушам. Её насильно выдают замуж?.. Она беременная? Ах, да! Ещё заставляют срочно делать аборт… Какой ужас!..

Проводница мгновенно сменила гнев на милость и по-матерински запричитала. Словарный запас у неё был не богат и очень специфичен. К тому же слов она особо не выбирала. Нежная и впечатлительная психика Лауры подверглась очередному испытанию:

– Что ж они, бляди, творят?! Люди добрые! Это ж надо – родному дитяти капканы ставят!

Лаура была в глубоком шоке. И хотя видела проводницу первый и последний раз, ей вдруг стало бесконечно стыдно и за себя, и тем более за таких жестоких и меркантильных родителей. Она потянула Валеру за рукав. Но тут проводница закричала на весь перрон:

– Да куда же ты! Что я зверь, что ли? Давай! Заходи быстрей!

Валера затолкал упирающуюся Лорку в вагон. Проводница по-приятельски сказала: «Зови меня Петровной!» и провела в своё купе. «Посидите маленько. Чайку попейте. Атам я вас пристрою», – гостеприимно сказала женщина. Поезд тронулся, за окном вагона замелькали фонари, и Лаура успокоилась настолько, насколько это было возможно с её тепличным воспитанием и наивным мировосприятием, основанном на советском кинематографе. Но тут возникло непредвиденное обстоятельство в виде строгого контролёра. Это был сюрприз не только для ребят, но и, как оказалось, для опытной Петровны. Седой серьёзный мужчина мгновенно понял: ребята едут без билетов. И он вопросительно посмотрел на проводницу. Надо отдать ей должное, она не стала суетиться, а сразу сказала твёрдым голосом:

– Наказывай меня, как хочешь, а только галчат этих ссадить не дам.

И вышла. Контролёр – стреляный воробей, догадался, что здесь что-то личное, а не банальная тяга к накоплению денежных знаков. Он присел и спросил усталым голосом: «Ну, галчата, в чём дело?» И Валера, как по писаному, повторил трогательную историю о несчастной любви. К концу рассказа Лаура уже почти верила, что она беременна и бежит из дому без родительского благословения, спасая несчастную любовь и будущего ребёнка. Вернулась Петровна, и, как богиня справедливости, стала в дверях, дерзко буравя взглядом контролёра. Видно было, что уступать она не собирается.

– Ну, что ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию! – воскликнул он. – Я человек и, между прочим, когда-то тоже… любил… – Он помолчал: – Во втором вагоне есть купе свободное. Пусть едут как люди… как молодожёны. Переведи их, если будут вопросы – вали всё на меня. Ну что… галчата – на свадьбу позовёте?

Валера радостно воскликнул: «Конечно!» И даже Лаура часто закивала головой.

…Купе было шикарное и, главное, пустое. На столе стоял чай и рядом – небольшая шоколадка. «Петровна, добрая душа», – догадалась Лаура, напрочь забыв ледяное отношение проводницы в начале их знакомства. Вдруг девушка заметила, что заботливая женщина выдала только одну постель. Валера сразу обнаружил этот факт и испытующе смотрел на подружку. Лаура сморщила носик и улыбнулась. После такого убедительного рассказа идти и просить вторую постель было, мягко говоря, неудобно. К тому же в мозгу у Лауры в результате суровых испытаний последнего дня произошло что-то вроде короткого замыкания. События сегодняшнего вечера вдруг осветили мир с новой, совершенно неожиданной стороны. Она вдруг увидела, что можно жить, не отмеривая каждый шаг, и жизнь от этого только выигрывает. Лаура вдруг поняла, что если бы тут было две постели – это ничего бы не изменило. «Мне больше не нужна отдельная кровать», – решительно подумала она, в глубине души удивляясь собственной смелости.

– Не смотри! – весело воскликнула Лорка скорее для приличия и начала раздеваться. Бродяга послушно отвернулся, однако нагло разглядывал её в зеркальной входной двери. Девушка заметила это, показала язык и скользнула под одеяло. Валера не заставил себя ждать… Лаура дотянулась, щёлкнула выключателем, и купе погрузилось в лёгкий полумрак. Месяц щедро лил свой романтичный свет, успокаивающе стучали колёса… Лора закрыла глаза, неизвестные ей прежде ощущения заполнили всё её существо, и она потеряла ощущение времени…

…Ночь подходила к концу. Лаура лежала, вспоминала прошедшие сутки: «Действительно, как можно рассказать такое, да ещё двух словах», – подумалось ей. Только сейчас Лорка поняла, что Жанет имела в виду, когда сказала: «Валера с блеском выходит из критических ситуаций, которые никогда бы не возникли, если бы он лично об этом не побеспокоился». А тот безмятежно спал глубоким и спокойным сном человека, который искренне верит, что ничего плохого с ним случиться не может. Просто по определению. Скорый поезд мчался, возвращая влюблённых и счастливых ребят в Минск. Город, который запомнится им на всю жизнь. Не потому что он самый красивый или самый лучший, но потому, что юность, шальная и беспечная, прошла в нём.

Селянка

Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata

(Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного).

Овидий. «Любовные элегии»

Занятия по терапии проходили в новенькой, девятой по счёту больнице Минска, за которой сразу закрепилось простое народное имя «девятка». Местные власти ужасно гордились ею и регулярно водили туда иностранные делегации. При этом считали своим священным долгом заметить: «Между прочим, это у нас всё бесплатно!» Пока один из гостей заморских не сказал слегка поморщившись: «Ну… у нас такие больницы тоже бесплатные». Однако на студентов, до сих пор видавших только старые, по сто раз отремонтированные больницы, она произвела впечатление не меньшее, чем стеклянные бусы на австралийских папуасов. Шёл обход, Боровая Нина Борисовна – преподавательница терапии, представляла новых больных, а Бродяга стоял и думал о том, что сегодня у него свободный вечер, денег нет и до зарплаты восемь дней. Стипендии он не получал. «Ладно, что-нибудь придумаем», – решил Валера. Ничем не обоснованный оптимизм сильно облегчал жизнь и, самое главное, каким-то чудесным образом менял действительность. Погружённый в сугубо личные проблемы, парень не замечал ни просторных палат, ни картин никому не известных художников на стенах светлых коридоров. Просто скучал и ждал вечера…

– Послушайте! Нет, вы только послушайте, какие бесподобные хрипы, какая замечательная крепитация! Типичное двустороннее воспаление лёгких, точно как в учебнике, – восхищённо воскликнула Нина Борисовна. (Крепитация (crepitation) – звук, напоминающий треск, хорошо прослушиваемый в легких с помощью стетоскопа. Этот звук возникает либо в дыхательных путях и альвеолах во время их раскрытия при вдохе, либо в результате прохождения воздушных пузырьков через жидкость. В здоровых легких такие звуки обычно не прослушиваются.) Отличный врач и наставник, Боровая добросовестно и щедро передавала свои обширные знания и богатый клинический опыт студентам. У неё был единственный, однако существенный недостаток: когда Бог делил чувство юмора, в очереди она стояла последней, поэтому шуток не понимала вообще. Они её пугали и повергали в уныние. Положение усугублялось повышенным чувством ответственности за всё, что происходит в зоне её жизнедеятельности. Валера таких людей не любил и не жаловал. Но преподавательница была добрым и порядочным человеком. И он, скрипнув зубом, простил ей врождённый дефект, как прощают заике или горбатому то, что от них совершенно не зависит. В конце концов, она же не виновата, что такая уродилась. «И главное, помогает больным людям, – решил Валерка. – А я уж как-нибудь потерплю… Скукотища-то…»

– Ну, а что мы видим на кардиограмме? Слуцкий! Я к вам обращаюсь! Вы что, не слышите?! – нетерпеливо воскликнула Боровая.

На самом деле Валерка всё слышал, да только кардиограмма для него, как древневавилонская клинопись, – тайна за семью печатями. А Боровая, знай себе, наседает: «Что мы видим на кардиограмме, да, что мы наблюдаем?» Взял Валерка эту шифрограмму, сделал вид, что усиленно думает, и вдруг заметил: она вложена в историю болезни как раз там, где анамнез (история болезни) написан. Он быстренько пробежался по диагнозу и списку болезней. Закрыл папку, поднял глаза к потолку, как бы размышляя, и говорит:

– Та-а-к… частичная блокада пучка Гиса, ишемия и гипертрофия левого желудочка.

Однако Валерка знал, что такая «осведомлённость» его не спасёт. Всё равно Боровая попросит показать, какой конкретно зубец на этой шифрограмме за какие изменения в сердце конкретно отвечает. Поэтому решил отшутиться и добавил:

– А ещё chronic gastritis (хронический гастрит), etinflammatio appendices ovarii (воспаление придатков яичников).

Это он, кстати, не придумал, а действительно прочёл в анамнезе. Боровая также знала, что больная действительно страдает этими заболеваниями, ведь она лично заполняла историю болезни. Разумеется, преподавательница не догадалась, что Слуцкий успел прочесть её труды. Она наивно думала, что Валера действительно поставил диагнозы, абсолютно не связанные с сердечной деятельностью по ЭКГ. Она впала в лёгкую прострацию, плавно переходящую в глубокий шок.

– Как вы это определили? – спросила она с тихим благоговейным ужасом в широко раскрытых глазах.

– Пульсовая диагностика, не слышали про такую? – охотно просветил Валера. – Древняя китайская медицина позволяет определить беременность даже через несколько часов после зачатия. Не говоря о таких пустяках, как хронический гастрит. По пульсу, ну, и по ЭКГ, разумеется, тоже, – добавил он. Одногруппники деликатно отвернулись, чтобы не смеяться во весь голос. Боровая недоверчиво посмотрела на студента и жалобно сказала:

– Признайтесь, Слуцкий, вы меня разыгрываете?

– Честно сказать, я пульсовой диагностикой действительно не владею, – сжалился Валерка, – просто читаю быстро. Но метод реально существует.

Боровая разочаровано вздохнула, однако цель была достигнута – про ЭКГ забыли напрочь, учебный процесс дал сбой и безнадёжно заглох, как старенький трактор на крутом подъёме. Официальная дистанция «студент-преподаватель» разорвана, и пошёл-поехал обыкновенный, ни к чему не обязывающий трёп о таинствах китайской альтернативной медицины. Группа сразу разделилась на два примерно равных лагеря. Первый утверждал, что всё это выдумки и шарлатанство, а другой настаивал: древняя наука и высокое искусство. Вдруг Боровая спохватилась и сказала: «Заболтались мы! Пойдёмте-ка лучше послушаем расщепление первого сердечного тона, у меня есть одна «тематическая» больная – клиническая картина, пальчики оближешь, точно как в учебнике».

Студенты с явным неудовольствием оставили столь актуальную тему и унылой вереницей поплелись за преподавательницей в соседнюю палату На кровати у окна сидела крепкая баба средних лет, по всем признакам, жительница села, и откровенно скучала. Она лузгала семечки, уставившись на дверь ничего не выражающим немигающим взглядом. Завидев студентов, сразу догадалась о цели их визита и привычным движением распахнула больничный халат, обнажив вызывающе большую белую грудь с нежными бледно-розовыми сосками. Студентки стыдливо опустили глаза и отвернулись, очевидно, не выдержав жестокой конкуренции. Студенты глухо откашлялись, сразу позабыв, зачем пришли. Боровая открыла рот и замерла. Было явно видно, что доктор хочет выразить возмущение и бурное негодование. Однако пуритански воспитанная Нина Борисовна просто не нашлась, что сказать и впала в эмоциональный ступор. (Эмоциональный ступор обычно возникает у солдат в бою, участников и свидетелей катастроф.) Пациентка сидела с гордо выпрямленной спиной, орлиным взглядом смотрела на присутствующих и откровенно наслаждалась произведённым эффектом. Спас положение, как всегда, Бродяга. Как ни в чём не бывало, подошёл к больной и по-деловому поставил фонендоскоп на область сердца. Потом строго приказал: «Не дышите!» и начал слушать. Время от времени он переставлял звукоулавливающую камеру фонендоскопа и солидно покачивал головой. Пациентка сидела с важным видом и старательно задерживала дыхание. Она вносила посильный вклад в медицинское образование и принимала непосредственное участие в процессе обучения будущих врачей. Наконец, Валерка выпрямился и сказал: «Отлично слышно расщепление первого тона, прям, как в учебнике».

Но у Нины Борисовны, как уже отмечено выше, чувство юмора отсутствовало совершенно. И как только к ней вернулся дар речи, сказала сердитым голосом: «Во-первых, Слуцкий, вставьте фонендоскоп в уши. А то вы вместо аускультации визуальное обследование произвели. А во-вторых, это больная с вегетососудистой дистонией, и у неё нет и быть не может расщепления первого тона. Наша пациентка находится на следующей кровати… А вы, милая моя, – обратилась Боровая к больной, – не смущайте студентов. Скромнее надо быть». Группа злорадно засмеялась, но Бродягу это совершенно не трогало. Он до сих пор находился под впечатлением визуального осмотра и решал чисто прикладной вопрос: «Почему больная женщина выглядит гораздо лучше и привлекательнее, чем… скажем – здоровая преподавательница?» Призвав на помощь все свои не особо глубокие знания медицины, Валера подключил клиническое мышление, но так и не нашёл достойного ответа. Так – только догадки, предположения и ненаучные гипотезы…

Боровая тем временем перешла к кровати, на которой лежала бледная пациентка с печальным, измученным лицом и синеватыми губами. Студенты встали в очередь, чтобы лично услышать столь необходимое для полного счастья расщепление злополучного первого сердечного тона. Послушав, они важно кивали головами: «Дескать, всё слышали, так и есть – действительно расщепление». Хотя опытный педагог, безусловно, отметила сильную неуверенность в глазах и почувствовала большое сомнение в том, что студенты вообще отличают первый тон от второго. Она по-матерински озабоченно вздохнула и сказала: «Не расстраивайтесь – навыки приходят с опытом». Честно говоря, мало кто из ребят расстроился по этому поводу. Что касается Валеры, то он, воспользовавшись тем, что все поглощены процессом аускультации столь жизненно обходимого первого тона, потихоньку пробирался к выходу. (Аускультация (лат. auscultare – слушать, выслушивать) – метод исследования функции внутренних органов, основанный на выслушивании звуковых явлений, связанных с их деятельностью.) Когда он проходил мимо селянки, так он мысленно назвал эту деревенскую богиню плодородия, какая-то неизвестная сила потянула его за халат. Две пуговицы тут же отлетели и закатились куда-то под кровать. Валера посмотрел вниз и увидел большую крепкую руку. Женщина даже не изменила позы, просто сжала руку в кулак и смотрела на него снизу вверх невинными глазами. Валера невольно вспомнил классику русской литературы – «есть женщины в русских селеньях» и «не перевелись ещё богатыри на земле русской…» «Семок хочешь?» – по-свойски спросила Селянка так, как будто они были знакомы минимум лет десять. Валера наклонился и подставил две ладони. Женщина не спеша насыпала семечки и тихо говорила: «Звать меня Любовь, или просто Люба. Приходи вечером, часов в десять… не пожалеешь…» «Не такая она уж селянка, как показалось на первый взгляд!» – подумал Бродяга. Кивнул в знак согласия и вышел из комнаты.

Увидев в коридоре знакомого больного, стрельнул сигарету и пошёл курить в туалет. Через пару минут зашёл Поручик и с порога спросил:

– Ну, что, примешь приглашение на рандеву?

Заметив удивлённый взгляд, объяснил:

– Да я видел, как эта секс-бомба тебя тормознула.

Валера задумался на мгновенье и уверенно сказал:

– Приму. Может, и зря, а только если не пойду – всю жизнь жалеть буду.

– Это точно, – согласился Поручик. – Только я бы не пошёл.

Друзья покурили и разошлись.

Ночевать в общагу Валера в тот день не вернулся. На следующий день Поручик с нетерпением ждал друга на лекции. Но на первую пару тот не пришёл. На второй его тоже не было. А появился Бродяга только после обеда, на практических занятиях. Валера зашёл в класс, не обращая внимания на пошлый вопрос старосты: «Почему отсутствовал на лекциях?», прошёл в дальний угол и сел возле Поручика.

– Ну? – спросил тот одними глазами.

Валера показал большой палец. Вид у него был такой, будто он только что выиграл в лото миллион. Или, по крайней мере, сто тысяч.

– Сегодня опять пойду, – прошептал он счастливым голосом.

Прошло два дня. Поручик и Валера курили в туалете в перерыве между лекциями.

– Вчера Лаура приходила… – как бы между прочим сказал Поручик. – Спрашивала, где ты, куда пропал?

– И что ты сказал? – насторожился Валера.

– Ну что я могу сказать? Сказал, что ночуешь у родственников. Какая-то тётка из провинции приехала, и вы, дескать, празднуете.

– Молодец! – похвалил Валера.

– Лорка хотела в киношку с тобой сходить. Так я предложил свою компанию.

Валера посмотрел на друга кинжальным взглядом и сказал:

– И что она?

– А что она? Согласилась… – ответил Поручик.

У Валеры кончились слова, что было для него совершенно нехарактерно. Наконец, он возмущённо воскликнул:

– Ну, брат, ты даёшь! На минуту нельзя отойти! Рвут от жилетки рукава! Ну и как ты мне после этого в глаза смотреть будешь?

– Пошли, уже перерыв закончился, – заметил Поручик.

– Погоди, погоди! Перерыв закончится, когда я тебе скажу, понял? Говори, что дальше было!? – Валера разошёлся не на шутку.

– А ничего не было, – невозмутимо сказал Поручик. – Посмотрели «Сеньор Робинзон». Классное кино, кстати. Вернулись в общагу… И всё…

– Всё? – недоверчиво переспросил Валера.

Поручик закурил вторую сигарету, внимательно посмотрел на друга и спросил:

– А чего ты разошёлся? Она что, жена тебе, что ли? Между прочим, мне Лорка всегда нравилась. Но я думал, у тебя с ней серьёзно. Даже думать себе о ней не позволял… а теперь…

– У меня с ней очень даже серьёзно! – почти закричал Валера. – Ты даже не представляешь, насколько серьёзно! Как ты мог? Ну, как мог?

– Что ты говоришь? – полным сарказма голосом спросил Поручик. – Скажи спасибо, что я её с твоей тётушкой из провинции не познакомил!

Валера взорвался и осыпал Поручика градом ударов. Но добрый друг был кандидатом в мастера спорта по боксу в полутя-жёлом весе. Легко уйдя с линии атаки, пробил короткий правый в солнышко, и Бродяга быстро успокоился, прислонившись к прохладной кафельной стене. Любовь и ревность быстро отошли на второй план. Сейчас важнее было просто дышать. Поручик вытер рассечённую губу, сплюнул кровью и сказал:

– Что за колхозная привычка бить по лицу? Сколько раз говорил тебе – не эффективно! По печени надо бить!

На досуге он делился с Бродягой накопленными знаниями и сейчас, по привычке, вошёл в роль тренера.

– В следующий раз буду по печени, – огрызнулся Валера.

– Ладно, не кипятись… Я пошутил, – успокоил Поручик.

– Ты не ходил с ней в кино? – в голосе Валеры слышалась смесь недоверия и надежды.

– Не ходил и не предлагал. Да не смотри на меня, как удав на кролика! Это я так… Чисто в воспитательных целях.

Валера облегчённо вздохнул и больше вопросов не задавал. А вечером купил букет замечательно красивых роз, чем удивил Лауру до беспредела. До сих пор он ничего, кроме вина, пусть и хорошего, ей никогда не дарил. Которое, кстати, тут же самостоятельно выпивал. И хотя Лаура ни о чём не догадывалась, был с ней предельно обходителен и нежен. От такого недостатка, как совесть, Валера избавиться так и не смог.

…Когда поздней ночью Бродяга вернулся в комнату, Поручик лежал и читал свою настольную книгу, бестселлер всех времён и народов: «Постановка нокаутирующего удара». Оторвавшись от чтения, он посмотрел на сияющее счастьем лицо друга и спросил:

– А теперь скажи, только честно – оно тебе было надо?

Валера задумался:

– Нет, пожалуй. Но как я мог это узнать, не попробовав… – И с умным видом добавил: – Omne ignotum pro magnifico (всё неведомое кажется нам великолепным, лат.).

– Демагог, – проворчал Поручик, выключил светильник и отвернулся к стенке.