Текст книги "Семя Гидры (СИ)"
Автор книги: Вадим Ларсен
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Из рыбацкого посёлка Ковалам – непризнанной жемчужины Коромандельского побережья – Иван выехал с рассветом, но рейсовый автобус, обшарпанный, с замызганными шторками на окнах, с тюками, мешками и дорожными чемоданами под затёртыми до дыр сидениями, одолел несложный тридцатикилометровый маршрут едва к обеду. По всей видимости, сей монстр колониального автопрома бороздил пыльные дороги штата Тамилнад ещё со времен премьерства Индиры Ганди. Пыхтя и постанывая, он грозил заглохнуть в любую минуту, а спустя три часа адской тряски и вовсе встал колом посреди грунтовки перед арбой, запряжённой тощим мулом, да так, что с верхних полок попадали баулы.
Яростно жестикулируя, выпячивая большие, похожие на рыбьи глаза, немолодой индиец-водитель долго и упорно грозил обучить старика-погонщика правилам дорожного движения, а тот, в ветхом выцветшем саронге, понимающе кивал головой, увенчанной не менее ветхим тюрбаном, но не на полшага не сходил с дороги. Его мул мерно жевал жвачку и снисходительно поглядывал на разъяренного шофёра, мол, что взять с невежды. В конце концов, водитель, разразившись многоэтажной бранью, смешивая хинди с английским, в сердцах вывернул руль и по-черепашьи едва не свалившись в кювет, объехал упёртого старца.
Так, обливаясь потом и кляня себя за то, что заранее не позаботился о снаряжении, Иван к полудню прибыл в Ченнаи. Времени хватало ровно в обрез: заскочить в магазин Джима и Анжелы и после, не мешкая, на метро в аэропорт. Главное всё делать без суеты, чётко и последовательно как при десятиметровом погружении без акваланга.
Иван вспомнил, как со слезами на глазах его провожал Риши.
Риши – девятилетний мальчонка, сын хмурого тамила, у кого Иван снимал угол. И это не оборот речи – набитая кокосовой копрой циновка, месяц служившая Ивану кроватью, располагалась как раз в углу бедной рыбацкой хижины отца Риши, капитана небольшого рыболовецкого судна – потрёпанного штормами сейнера с гордым названием 'Арихант'. Поначалу Иван снисходительно отнёсся к явно высокопарному прозвищу видавшей виды посудины. Не очень-то та походила на ракетный подводный крейсер стратегического назначения класса 'Арихант' (в переводе 'Истребитель врагов'). Но позже к своему стыду он узнал, что слово это на самом деле переводится как 'душа, победившая внутренние страсти' отчего его первоначальный скепсис развеялся. В который раз Иван убеждался – в Индии всё имеет свой потаённый глубокий смысл.
Молчаливый рыбак и его непоседливый сынишка проживали вдвоём. При беззастенчивом выяснении, почему так вышло, постояльцу скоро дали понять, тема женщин в рыбацкой семье – табу, а причина сего чужеземцев не касается.
С рассветом и с дюжиной рыбаков просоленных ветром и обожжённых безжалостным солнцем отец Риши ходил в море, чтобы к сумеркам вернуться с двумястами килограммами сардины на борту. За своим отцом не отставал и сынишка. Вот уже как месяц Риши 'работал' 'менеджером по продажам', выручая в день по пятьдесят рупий за выловленные Иваном кораллы. Каждое утро с ластами подмышкой, кислородным баллоном наперевес и с радостной улыбкой на светящейся от счастья физиономии, мальчишка нетерпеливо переминался с ноги на ногу, нависая над спящим Иваном, и звонко горланил:
– Let's go Van! Ип-дь-йом! Ип-дь-йом! Ип-дь-йом!
Это его звонкое русское 'ип-дь-йом', означавшее то ли 'подъём' то ли 'идём', а может и то, и другое вместе, походило на своеобразную трель будильника.
Риши именовал постояльца Ваном, упорно глотая первую букву, что ещё значительнее подчёркивало непоседливость мальчишеской натуры. А ещё потому что 'ван' на тамильском означает 'воздух', а 'белый постоялец', по глубокому убеждению Риши, был никем иным, а настоящим Королём Воздуха. Нет, европеец не умел летать, он умел нырять, да так, как никто не умел этого делать.
В первые дни, когда Иван и Риши уходили на арендованной за две рупии лодке далеко от берега, Иван в одной маске как обычный индус-ныряльщик спускался по верёвке к коралловым зарослям, а через три минуты затишья Риши начинал отчаянно кричать на тамильском: 'Ван-ван!' (Воздух-воздух!) искренне не понимая, как этот большой белый чужеземец с длинными молочного цвета волосами и крепкими мускулистыми руками, ухитряется так долго – дольше всех ныряльщиков побережья – обходиться под водой без воздуха. Когда же Иван шумно выныривал из воды с увесистым мозговым кораллом в руке, чёрные как два больших обсидиана зрачка Риши недоумённо округлялись до размеров Вселенной, а с губ срывался возглас:
– На вашем севере все люди умеют делать так?
Но позже мальчишка свыкся с уникальными способностями иностранца и даже устраивал с ним своеобразное соревнование, параллельно задерживая воздух в лёгких, упорно раздувая коричневые щёки и смешно по-петушиному пыжась.
Незаметно Иван сдружился с непоседливым рыбацким сынишкой и сейчас, блуждая глазами по шумной, грохочущей, гудящей клаксонами и рычащей двигателями центральной улице Ченнаи в поисках такси, немного сожалел, что вряд ли когда-либо он снова окажется в тихой коралловой бухточке в утлой плоскодонке вместе с неугомонным говорливым Риши.
– Трипликейн! – крикнул Иван притормозившему перед ним таксисту.
Индиец вывалился по грудь из окна и показал пять растопыренных пальцев, означавших пятьсот рупий. Местные таксисты уверены: европейцы – богачи, в противном случае, зачем приезжать в Ченнаи без денег?
Иван мигом нырнул в салон и выгреб карманы. Денег хватало ровно на запланированную покупку гидрокостюма и на жилет-компенсатор. Очень не хотелось ударить в грязь лицом на новом месте, ведь по одёжке встречают даже на Андаманских островах. Оставалась надежда, что Джим откроет рассрочку, ведь теперь Иван без пяти минут инструктор элитного Scuba-Radhanagar, а посему: 'Прощай безденежье!'
В кармане заурчал зуммер телефона.
– Месье Усик? – незнакомый номер мурлыкнул обворожительным женским голоском по-английски, но с лёгким французским прононсом от чего показался ещё более прелестным.
– Да, это я, – ответил Иван, косясь на таксиста, который что силы давил ладонями клаксон и осыпал проклятиями беспардонно подрезавшего его мотоциклиста.
– Вы на пути в аэропорт? – голосок сделался ещё нежнее. – Вылет через час. Ждём вас на пятьдесят первой линии. Вход со стороны...
– Да-да, у меня есть чёткое описание. Самолёт класса бизнес-джет. Борт 159. Верно?
– Так точно. Это мы.
– Честно сказать... – чтобы хоть как-то заглушить громоподобные недовольства таксиста отсутствием возможности перестроиться Иван заткнул пальцем свободное от телефона ухо, – я не совсем разбираюсь в частных самолётах... и всегда думал, что Хонда – это мотоцикл.
– Ничего страшного, месье Усик, – очаровательно пропел мобильник. – Наш самолёт небольшой, длиною всего сорок футов, и здесь он такой один. И чтобы вам было удобнее, я буду ждать вас у трапа с табличкой с вашей фамилией. Меня зовут Брижит. Я бортпроводница нашего судна. До встречи, месье Усик.
Последняя фраза прозвучала так, будто Иван и Брижит росли в одной песочнице.
Хозяин магазина Джим – высокий широкоплечий метис с длинной замысловато заплетенной иссиня-чёрной косичкой – встретил Ивана широкой американской улыбкой. Когда-то он и сам был обручённый с морем бродячий покоритель глубин, пока не познакомился с предприимчивой Анжелой. Так прирождённый аквалангист стал торговцем аквалангами.
– Рад за тебя, мой бледнолицый брат! – с напыщенным пафосом произнёс Джим. – Не всякому выпадет удача подрядиться сезонным инструктором в один из элитарных закрытых дайв-центров Бенгальского залива.
– Спасибо Семено́вичу, – пожал плечами Иван.
– Хвала покровителю ловцов жемчуга Кришне, что настоящие друзья помнят номера мобильников своих друзей, – и Джим театрально вознёс руки к небу. – Три месяца на Андаманах – девяносто дней в раю! Как же я завидую тебе, брат, – и тут же осведомился: – Но разве инструкторам не выдают снаряжение?
– Своя рубаха ближе к телу, – подмигнул Иван. – Всегда мечтал иметь собственный Скубапро.
Когда речь зашла о рассрочке, Джим переменился в лице, но оглянувшись на дверь в подсобку, согласно кивнул и полушёпотом произнёс:
– Ок. Я покрою своими. Не надо, чтобы Энджи узнала...
Какими завистливыми глазами смотрел сейчас на него Джим! Глядя на это, Иван подумал, что вряд ли когда-либо сам женится и осядет на суше. Рождённый в крохотном посёлке под Могилёвом простой белорусский парень Ваня Усик навечно обручился с морем.
Началось это в то жаркое лето, когда его, двенадцатилетнего мальчишку, мать привезла в Гурзуф к дяде Жоре. Бывают в жизни моменты, определяющие судьбу – то лето оказалось именно таковым.
Дядя Жора приходился Ваниной маме двоюродным братом, и, следовательно, двоюродным дядей Ивану. Широкогрудый, сухой и жилистый, с прекрасным здоровьем для своего пенсионного возраста, дядя Жора был настоящим морским волком. Нет, не морским – подводным. Всю жизнь он проработал водолазом-техником. В молодости трудился на заводе подводным сварщиком, после поднимал затонувшие суда, прокладывал трубопроводы, расчищал акватории. Несколько лет провёл в тихоокеанских научно-исследовательских экспедициях.
– Море с тобой всегда честное, – любил повторять дядя Жора, вглядываясь с прищуром в морской горизонт, и от переполнявших эмоций по Ваниной спине бежали мурашки.
В конце лета домой Ваня вернулся другим человеком.
Теперь студёными зимними вечерами он зачитывался историями о славных пиратах капитана Блада, о сокровищах Флинта, о пятнадцатилетнем капитане и о загадочном Наутилусе. Каждый его день начинался с пробежки, а заканчивался отжиманиями, приседаниями и подтягиваниями.
– Моряк – не профессия, – часто вспоминал он слова дяди Жоры. – Моряк – это судьба.
Уже в пятнадцать лет Иван твёрдо решил стать моряком. Он штудировал азы судовождения и парусного спорта, сыпал галсами, румбами, узлами, безошибочно отличал курс галфвинд от бейдевинда, а классическую 'восьмёрку' от устричного морского узла, и по окончанию средней школы, собрав в рюкзак нехитрые пожитки и поцеловав на прощание заплаканную мать, отправился поступать в Одесское мореходное училище имени А. И. Маринеско.
В училище Иван и познакомился с Сашкой Семено́вичем, в последствии сыгравшим в его жизни немалую роль. Всегда улыбчивый, с каким-то хитровато-блуждающим выражением глаз, Сашка был старше Ивана на год и в первый же день знакомства, оценивающе оглядев с головы до ног хорошо сложенного белорусского парня, сказал, будто от этого решения зависела дальнейшая Иванова судьба:
– Такие крепыши нам нужны.
Так с лёгкой Сашкиной руки Иван записался в одесский молодёжный клуб любителей подводного плавания. Вначале в выходные, а следом и по будням после занятий – Семено́вич имел талант договариваться с неуступчивым старшиной экипажа-общежития – приятели проводили в клубе. Сборка снаряжения, поведение на воде, специфика погружения, общение жестами и многие другие азы подводного спорта они жадно впитывали кожей. Ивану нравилось буквально всё: красавица-Одесса, учёба в училище, клуб 'Нептун', да и сам Семено́вич, с которым за четыре года они стали закадычными друзьями.
'Розовые' очки слетели с Иванова загорелого лица сразу по получению диплома, когда выяснилось, что отыскать работу выпускникам 'вышки' в разваливающемся на глазах советском флоте удастся не всем, а что есть на берегу – принеси-подай. Счастливчики из 'блатных' морских династий устраивались 'под иностранный флаг' или за большие деньги покупали тёплое местечко в пароходных компаниях, Ивану же светило разве что речная баржа или портовый буксир.
И тут снова подсуетился Семено́вич.
– Ванька не дрейфь, – с обычной долей иронии Сашка хлопнул друга по плечу. – Идёшь на педагогические курсы, а после определим тебя педагогом-инструктором к нам в 'Нептун'. Есть у меня партнёры, оформляем общество с ограничкой. Платим немного, но поверь, мы везучие, живём во времена великих перемен. Раскрутимся, дадим рекламу, закупим современные акваланги, и бизнес наладится. Знаешь, как за бугром называют ныряльщиков? Дайверами! Это у них моднейшее хобби. За то, чтобы выпендриться, толстосумы забашляют огромные бабки. Вот увидишь, скоро и у нас от богатеньких клиентов из комерцов и деловых отбоя не будет. Дай только время, прорвёмся.
И Иван согласился. Так, не став профессиональным моряком, он стал профессиональным дайвером.
За шесть лет жизнь изрядно потрепала Ивана. После рейдерской атаки на Сашкиных партнёров – новых хозяев 'Нептуна' – оказавшихся на поверку обычными аферистами, Иван год проработал инструктором в бассейне детской спортивной школы, затем водолазом-спасателем в отряде быстрого реагирования. После расформирования нанялся на английское судно 'Marine Gold' к настоящим искателям сокровищ и два года провёл в Адриатике в поисках затонувшего в XV веке венецианского купеческого судна. С тех пор начались странствия Ивана по белому свету, которые к миллениуму забросили его без денег и перспектив в рыбацкий посёлок Ковалам, затерянный среди пальм и песков юго-восточного побережья полуострова Индостан.
И вот неделю назад неожиданный звонок Семено́вича в который раз переменил сложившееся над Иваном расположение звёзд.
'Объявился-таки, морской дьявол', – думал Иван о своём деловитом друге, резво вышагивая по пыльной ченнайской улице.
На метро он доехал до станции Международный аэропорт и по выходу на перрон пошарил глазами в поисках указателя к внутреннему терминалу Камарай. Не найдя доверился интуиции. Времени было вдосталь.
Аэропорт Ченнаи – третий по значимости воздушный порт Индии – походил на улей с гудящими на разных языках разноцветными и разномастными пчёлами, и Ивану стоило большого труда не затеряться в этом гаме, туристической толкотне и деловом хаосе.
А глаза бросилась полукруглая табличка со сверкающей надписью L-51, и Иван понял, интуиция в который раз не подвела. Поправив за спиной набитый снаряжением рюкзак, широкой морской походкой он направился к траволатору.
Самолёт Иван заметил сразу. Ослепительно-белоснежная сигара с синим стилизованным подбрюшьем. Высокий хвост, увенчанный мощным горизонтальным стабилизатором. Массивные обтекатели двигателей с большими красными номерами N 159. У спущенного трапа тонкая женская фигурка в синей униформе и с табличкой в поднятой руке. Сомнений не осталось, на табличке аккуратно алой помадой была выведена его фамилия на английском.
Белозубо улыбаясь, Иван проследовал к самолёту.
– Месье Усик, – произнесла, то ли спрашивая, то ли констатируя факт опознания, встречающая его обворожительная шатенка с улыбкой Моны Лизы.
Тёмно-синяя юбка, зауженная до колен, и тёмно-синий форменный жакет подчёркивали божественное телосложение. На осиной талии тонкий кожаный поясок в цвет стильным туфлям-лодочкам. Белая блузка, под воротничком повязан небесного цвета бант-шарф, скрывающий без сомнения нежнейшую шею. Две ямочки на едва тронутых румянцем бархатных щеках. Игривый взгляд больших карих глаз. Завершала идиллию уложенная в причёску, но при этом непослушная копна густых каштановых волос.
Ивану вдруг показалось, что подобный ангел в женском обличии может стоять лишь у райских врат и войди он на борт самолёта, непременно окунётся в Нирвану.
– Привет... Брижит? Я Иван, – представился он по-английски и привычно протянул для рукопожатия большую крепкую ладонь.
– Bonjour, – произнёс ангел и легко коснулся протянутой руки.
Что это было за прикосновение! Ивану вдруг стало неловко за свой внешний вид: бежевые шорты, вылинявшая на солнце просоленная майка, видавший виды рюкзак.
– Рады видеть вас, месье Усик, на борту нашего судна, – тем временем ангел всё сильнее затмевал собой окружающее пространство. – Надеемся, полёт доставит вам удовольствие. Наш пилот – капитан Прэйтап Сингх – профессионал высочайшего класса. В Порт-Блэре мы приземлимся ровно через три часа. А сейчас, месье Усик, будьте добры проследовать в салон.
Так вот на каком красавце ВИПы летают на отдых!
– На два часа почувствуешь себя олигархом, – Иван вспомнил, как смеялся в телефонную трубку Семенович, хвастаясь, что выхлопотал место в арендуемом клубом 'гостевом' бизнес-джете. И как всегда оказался прав – два часа в воздухе с головокружительным комфортом несоизмеримо приятнее недельного ожидания ближайшего рейса и нескольких дней нудной морской болтанки в гуще разномастных туристов.
Салон самолёта сверкал чистотой. Вдоль рядов овальных иллюминаторов попарно друг напротив друга возвышались четыре высоких кресла обтянутые белоснежной кожей. Между ними выдвижные столики матового пластика с подстаканниками и фигурными выемками. Напротив трапа пятое кресло без столика, пониже остальных и без подголовника. Пол устлан пёстрым ковром Джайпура ручной работы. Между лётной кабиной и салоном раздвижная перегородка, что позволяло рассмотреть пенаты пилота. В кабине два эргономических кресла и два хитроумных штурвала, приборная доска с мониторами и множеством тумблеров, кнопок, переключателей, сигнальных ламп и индикаторов различных цветов. И такая же безупречная чистота, как во всём салоне. Брижит – была идеальной хозяйкой.
Кроме Ивана в самолёте уже находился пассажир. С правой стороны лицом к кабине сидел мужчина лет пятидесяти или чуть постарше и листал глянцевый туристический буклет, какие в изобилии раздают зазывалы у входа в аэропорт. Небрежно брошенный под сиденье дорожный мешок военного образца чернел за каблуками его пыльных остроносых сапог. Ладно сидящие потёртые джинсы, широкий кожаный ремень, массивная круглая пряжка с руническим знаком в центре. Синяя хлопчатобумажная рубаха плохо скрывала сухое, поджарое тело. Загорелая шея без капли подкожного жира и такое же бронзовое дублёное неспокойной жизнью лицо. Полоска усов под большим хара́ктерным носом и маленькая 'эспаньолка' на очерченном подбородке. Тёмно-серые глаза с лучиками морщин разбросанных к вискам. Чуть приподнятые надбровные дуги. Лоб прорезан четырьмя глубокими горизонтальными морщинами. Большие уши и тёмные волосы, непокорно-длинные сверху и бритые на висках и затылке на армейский манер.
– Хай, – кивнул попутчику Иван.
Тот сдержанно и строго поднял глаза, будто оценивая, чего ожидать от этого белокурого, похожего на хиппи 60-х, длинноволосого парня с синими, слово фарфоровыми глазами. И словно очерчивая границы дозволенного, он поднял сумку и бросил в кресло напротив, придавив её вдобавок ногой в подбитом медными набойками сапоге. Затем нехотя поднял указательный палец вверх в качестве приветствия, и вновь углубился в изучение рекламных картинок.
'Серьёзный дядька, – подумал Иван. – На волка с Уолл-стрит не похож. Скорее волкодав, выслеживающий этих самых уолтстритовских волков. Одно из двух – либо наёмный убийца либо агент под прикрытием. На крайний случай терминатор из будущего. Ищет свою Сару Коннор'.
Украдкой, не привлекая внимания, Иван огляделся в поисках места, хотя казалось, теперь 'терминатор' остался бы непроницаемым, сделай он даже стойку на голове посреди салона. Выбрав кресло напротив входа, Иван умостил рюкзак в отсек для ручной клади, развалился удобней в кресле и, закинув ногу за ногу, стал любоваться видом из дверного проёма, где на фоне залитой солнцем взлётной полосы были хорошо видны модельные туфельки, точёные икры и округлые коленки Брижит, едва прикрытые краем форменной юбки. Насладившись увиденным, он блаженно прикрыл глаза и представил, как через два часа окажется на островах, с которых и начался его путь в подводный мир.
В Одессе, на третьем курсе мореходки, а было это в начале девяностых, Сашка Семенович как-то обзавёлся видеомагнитофоном, редкостной по тем временам диковиной. Аппарат был японским и стоил как пол-автомобиля, но предприимчивый Семенович купил его почти задаром у одного филиппинского моряка, пропьянствовав с ним неделю в самых злачных местах Молдаванки. То была сделка века, и обе стороны остались довольны – филиппинец за незабываемые впечатления борделей Одессы тех бурных лет, а Сашка за возможность открыть в экипаже нелегальный видеосалон.
С магнитофоном прилагалась единственная кассета в пластиковой коробке, где на фронтальной стороне в лазурной толщи морской воды плыл настоящий слон. Под слоновой ногой большими буквами краснело название фильма на французском языке: 'Andaman, les îles invisibles', а над слоновьим ухом размещался кругляш с фото сухощавого большеносого мужчины в красной вязаной шапочке и полукруглая надпись: Jacques-Yves Cousteau.
В мореходке учили английскому как международному языку моряков, но именно человеку с кассеты и его Одиссее Иван обязан за свой второй французский. Фильм назывался 'Андаманские острова: Невидимые острова', а улыбчивое лицо принадлежало Жак-Иву Кусто. Держать в руках французскую кассету с ныряющим слоном было невероятно вдвойне, но настоящее чудо случилось, когда кассету вставили в магнитофон.
Иван сбился со счёта, сколько раз он пересматривал тот фильм. Ныряльщики команды Кусто в серебряных гидрокостюмах, похожие на людей-амфибий, в скафандрах с гидрофонарями и экипированные как космические пришельцы. Искрящуюся в лучах южного солнца бирюзу океанской воды прорезают стай проворных ставрид. Юркие луцианы и яркие рыбы-попугаи снуют среди массивных коралловых глыб. Рифовые акулы в поисках наживы не обращают внимания на дайверов. Перистые звёзды разлеглись на вулканических наростах.
Кадры того фильма напрочь въелись в память начинающего ныряльщика.
В реальность Ивана вернул высокий мужской голос. Парень нехотя расплющил веки. У трапа невысокий полноватый человечек в потрёпанном зелёного цвета шервани1 оживлённо жестикулировал короткими ручками и что-то скороговоркой объяснял озадаченной Брижит. Его чёрная лопатообразная борода, придававшая лицу форму горизонтального овала, хаотично дёргалась в диссонанс кивкам безукоризненно лысой головы, на которой непонятно как держалась белоснежная ганди2. Толстячок пританцовывал и был явно возбуждён. Речь его сливалась в шумящий ручей. И всё-таки он не казался негодующим или рассерженным. Скорее наоборот, его глаза улыбались так, что становилось понятно, они попросту не умеют испытывать иных эмоций, кроме позитивных.
В непрестанно льющемся потоке Иван различил некоторые фразы:
– У меня официальный контракт... да... желаете взглянуть? Нет? Но как же? Этого не может быть... я честный налогоплательщик... – От переизбытка эмоций толстячок пританцовывал и смешно шлёпал себя пухлыми ладошками по не менее пухлым ляжкам. – Я обязан быть в списке... да-да. Но контракт? Разве мистер Крофт не поставил вас в известность? Странно... будьте любезны... простите, могу я переговорить с капитаном этого замечательного лайнера? У меня есть рекомендации... Профессор Докешандр мой давний знакомый,... но как так?
На вид толстячку было лет под шестьдесят, но, то с какой живостью он извивался перед непреклонной Брижит, указывало о наличии в его жилах молодой энергии. Иван подумал, посади его на осла и сними очки с мясистого носа – вылитый Санчо Панса с обложки советского издания Дон Кихота.
Стойкая Брижит ревностно охраняла подступы к самолёту. Её хрупкая фигурка загораживала трап. Руки сложены за спиной, лопатки сведены, грудь вперёд и только лучезарная улыбка свидетельствовала – я всё понимаю, но, увы, правила есть правила.
Щебет 'Санчо Пансы' неожиданно смолк, когда за его спиной вырос силуэт высокого плечистого сикха в форме военного лётчика и в тёмно-синем дастаре3. Жёлтый шарф на шее под окладистой ухоженной и совершенно седой бородой; огромные солнцезащитные очки в пол-лица; замысловатые нашивки на выцветшем виридановом кителе. Почти двухметровый сикх одним лишь своим видом внушал почтительное уважение ко всем приверженцам сикхизма.
'Санчо Панса' развернулся на каблуках и, склонившись в три погибели перед грозным пенджабцем, сложил руки в молитвенном жесте и затараторил с новой силой:
– Достопочтенный господин пилот, добрых вам радостей и долгих лет жизни. Позвольте представиться: профессор биологии Секхар Чакрабати. Хотя профессором можете меня не называть. С тех пор как мне пришлось переселиться в индонезийский Банда-Ачех я оставил науку и преподавание...
Сикх снял очки и вопросительно глянул на Брижит. В его взгляде читался вопрос: Кто это такой?
– Господин капитан, – невозмутимо произнесла бортпроводница, – этот человек утверждает, что заявлен на наш рейс.
Глаза сикха округлились ещё больше.
– Вот именно, – встрепенулся профессор, – и я об этом! Я рассказывал вашей прелестной помощнице, что уже неделю служу личным гидом, секретарём, переводчиком и гувернёром у многоуважаемого господина Крофта и в этом качестве должен лететь с ним в Порт-Блэр. Всё законтрактовано и оформлено должным образом. Я законопослушный гражданин и могу представить бумаги, – профессор полез в портфель, но пилот-сикх коротким жестом остановил его. – Сегодня утром мне поступил звонок из отеля 'The Elite Grand' и администратор передал распоряжение господина Крофта прибыть ровно в это время и в это место с целью отправиться с господином и его семьёй запланированным маршрутом на ежегодный фестиваль по глубоководному погружению. Вы не думайте... я почётный член Индийского антропологического общества и отлично осведомлён о подводной флоре и фауне тех мест. Я всегда ответственно исполняю свои обязанности. Ещё в Университете Джхаркханда на кафедре биологической антропологии...
Дальше сикх не слушал. Он мягко, но решительно отстранил профессора в сторону, поднялся по трапу, взглянул на Ивана, затем на 'терминатора', который, наконец, оторвался от изучения фото фешенебельных отелей, и сдержанно представился:
– Добрый день, господа. Моё имя Прэйтап Сингх. Я пилот этого судна.
'Терминатор' как и прежде, поднял вверх указательный палец, но на этот раз произнёс глухим утробным басом:
– Рой Гаррет.
Иван представился тоже.
– Мистер Крофт! – раздался радостный возглас профессора.
Чтобы лучше рассмотреть происходящее, Иван приподнялся в кресле. В пяти метрах от самолёта остановился белый сверкающий лимузин. Из него вышел темнокожий водитель в чёрной униформе, поспешно оббежал машину, открыл заднюю дверь и вытянулся по стойке 'смирно'. Из чрева авто вынырнула плешивая голова с венчиком рыжих коротко стриженых волос, а вслед за ней её владелец – низенький мужчина неопределённого возраста. Красная гавайская рубашка с синими цветами, бежевые шорты и кожаные сандалии на босу ногу за несколько тысяч долларов. Под выцветшими бровями недовольные белёсые глаза, в остальном вместо лица бледное незапоминающееся пятно. Водитель прикрыл дверь, отступил назад и проделал тоже с передней пассажирской дверью. На божий свет как Афродита из пены морской явилась высокая блондинка в теннисной двойке. Вьющиеся волосы, яркая губная помада и такое же, как и у спутника, недовольное выражение лица. На вид лет двадцать, двадцать пять – тот прекрасный возраст, называемый цветением. Красивые плечи, тонкие руки, два массивных кольца на пальцах, обтягивающая блузка и шорты в виде юбки выгодно подчёркивают округлости красивой фигуры. Держалась она одновременно и развязно и высокомерно. Такие гармонично смотрятся эскортницами на каких-нибудь светских раутах или элитных приёмах.
– Ты всегда поступаешь по-своему! – негодующе бросила она в никуда, хотя фраза, несомненно, предназначалась 'гавайской рубашке'. – Предложение Тома лететь на его личном аэроплане было как нельзя кстати. Так нет, ты опять за своё. Достала твоя подозрительность!
Тут она снизошла до поворота головы и окатила спутника таким леденящим взглядом, что холодно стало даже Ивану.
– Чтобы прощелыга Том весь полёт рассматривал твои коленки? – ничуть не дрогнув, огрызнулась 'рубашка', – а ты ему в это время улыбалась как на той вечеринке у Тиффани?
– Ха! О чём ты говоришь, Алекс? – фыркнула красотка. – Что за необоснованные намёки?
На этот раз её спутник промолчал, сделав вид, что ему всё итак понятно и говорить здесь не о чем, и сделал шаг навстречу Брижит.
– Галерист Алекс Крофт, – представился он с американским акцентом с такой же американской скромностью, с какой произнёс бы: 'Я – Президент мира'. – Это моя супруга Натали и мой сын Питер... – Он развернулся, ища взглядом: – Питер! Где ты?
Из лимузина выскочил мальчишка лет двенадцати в светло-синих джинсах и в ярко-голубой футболке с контуром дельфина и надписью '2007 Year of the Dolphin'. Копна рыжих волос похожая на пересохшее сено, от подбородка до лба всё лицо в восхитительных веснушках, подвижные зелёно-жёлтые глаза подчёркивали бойкость натуры.
– Питер, – обращаясь к мальчику, грозно произнёс мистер Крофт тоном, каким родители рассерженные сторонними обстоятельствами вымещают злость на собственных детях.
– Что, па? – без тени смущения спросил мальчик. – Наташка опять выносит тебе мозг?
– Сколько раз повторять, не называй её так! – бледное лицо Крофта мигом сделалось оранжевым, а его спутница недовольно фыркнула и, закатив глаза, первой поднялась по трапу.
– Гуру! – Мальчишка заприметил профессора Чакрабати стоящего поодаль от Брижит и приветственно замахал руками.
– Господин Крофт, – подал голос Чакрабати, – понимаю, это всего лишь досадное недоразумение, и вы без сомнения в два счёта разрешите сложившуюся ситуацию и как всегда всё расставите по своим местам, но... меня нет в списке пассажиров.
С последними словами профессорское лицо приняло страдальческое выражение, а руки привычно сложились в молитвенный жест.
– Наше судно рассчитано на пять пассажирских мест, – не переставая улыбаться, произнесла Брижит. – Полёт утвержден администрацией нанимателя и согласован с диспетчерами портов. – Она открыла кожаный планшет и прочла: – Месье Алекс Крофт, мадам Натали Юсупова, их сын Питер Крофт, месье Рой Гаррет и месье Иван Усик. Всё. Пять пассажиров. Никакого Чакрабати в списке не значится.
