Текст книги "Защитник и Освободитель"

Автор книги: Вадим Крабов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Я?! Это ты говори! Рассказывай о себе! Я, оказывается, ни дарка о тебе не знаю!

– Шел, споткнулся, упал. Очнулся – гипс (по-русски). Тут помню, тут не помню, – и на полном серьезе показал места на голове где-как.

– Что?! – Гелиния вскочила, – ты меня за дурочку держишь?!

– Умная за меня бы не вышла, – подтвердил Рус.

– Да ты! Ты!!! – прокричала супруга, в сердцах разбивая свою чашку, и сразу сменила тактику. Вопреки утверждению мужа, она была умной женщиной.

Обворожительно улыбнулась, сверкнула глазками и с грацией ласковой кошечки присела мужу на колени. Аккуратно забрала из его руки чай и элегантно поставила на столик. Жидкость не шелохнулась.

«Однако!», – всплыло в голове удивленного супруга.

– Милый, – с придыханием прошептала она, – пожалуйста, удовлетвори мое любопытство, – говоря, нежно ерошила ему волосы, – я же должна знать, с кем я живу, – это произнесла уже чуть капризно, – иначе… я буду бояться с тобой спать! – поерзав упругими ягодицами по бедрам, слегка отстранилась и требовательно посмотрела в глаза ненаглядному, удерживая его голову руками.

Стала такой желанной и в то же время недоступно – манящей, что Рус невольно сглотнул:

«Шерон Стоун! [11]11
  Вовчик за насколько месяцев до «попадания» посмотрел «Основной инстинкт». Фильм ему понравился.


[Закрыть]Мать моя женщина, надо почаще её интриговать, мне это нравится! – Если честно, «Шерон Стоун» – аванс. Сексуальность – да, била через край, но девочке явно не хватало стервозности и опыта. – И дай бог, чтобы недоставало как можно дольше!», – пожелал удивленный муж.

– Солнышко! – прошептал он, – я хочу тебя сильнее, чем ты можешь представить в самых смелых мечтах! Иди ко мне, ненаглядная ты моя… – «дурочка» – умолчал, и Гелиния по неопытности не заметила недосказанности.

Она упрямо отстранялась, а он, поглаживая по спинке, не менее упрямо притягивал её к себе и шептал и шептал всякие нежные глупости. В конце концов, задышал прямо в ушко, легкими прикосновениями пощипывая губами мочку с небольшой золотой сережкой.

Это был «удар ниже пояса». Опытный Рус выучил «слабые места» своей женушки. Гелиния чувствовала, что проигрывает и ей все больше и больше хотелось такого «поражения», но она упрямо пыталась «не сдаваться»:

– Ну, Русчик, ну признайся, ты был настоящим царем… правда? Я наблюдала за тобой… – связанная речь давалась все труднее и она предприняла последнюю попытку:

– Рус, негодяй! Признавайся, а то… – угроза так и осталась невыясненной – их уста слились. Но «негодяй» все же хрипло произнес:

– Я расскажу, обязательно расскажу… потом… придет время, и ты узнаешь все, верь мне, Солнышко!

В принципе, скрывать свое истинное происхождение от самых близких уже не имело особого смысла, но и рассказывать… это же объясняться, отвечать на вопросы, доказывать… Некогда, есть дела поважнее. Этруск – так этруск!

Во избежание испуга читательской аудитории дальнейшее описывать не стоит. И так бедным служанкам, юным дочерям благородных, но безземельных князей пришлось нелегко.

Услышав ритмичные звуки, сначала только одна заглянула в незапертую дверь («Вдруг таким необычным способом они требуют убрать столик и помочь одеться?», – оправдывала себя хоть и невинная, но сведущая в любовных делах девица). Тихо ахнула, покраснела и вернулась в коридор:

– Девочки, там такое! Лучше не смотреть! – настоятельно порекомендовала подругам и отошла в сторону, освободив доступ к приоткрытой двери. Обе следующие служанки прислушались к совету и, конечно, лично убедились в правоте первой подруги. Ужас! От страха тоже покраснели и почему-то глупо захихикали.

Уходили Рус с Гелинией из «совещательной комнаты». «Пасынок Френома» отдал ценные указания, предупредил, что месяца через два-три вернется, явится в алтарный зал Главного Фрегорского Храма. Надо поддерживать реноме, Фридлант не одобрил его нынешнее нежелание «показаться народу». Рус бы показался, но торопился – скоро очередная «заброска» в пятно, а надо заглянуть в одно интересное его место.

– Так и не скажешь, куда идете? – поинтересовался Эрлан.

– Увы, не могу, – с сожалением сказал «пасынок», обращаясь и к Фридланту с Вавилианом. Горелика на проводы не пригласили.

Рус не выдержал и сердечно обнял каждого, а Эрлану прошептал:

– К Океану иду, в Кушинар. Для Гелинии это сюрприз.

– Там еще неспокойно, – царь счел своим долгом предупредить и досадно подумал: «Мог бы депеши захватить!», и словно услышал ответ Руса: «Ага, может тебе еще и ответ притащить? Может вовсе гонцом устроиться?». Хотя бумаги для этрусского посланника в Тире взял. Причем по собственной инициативе: «Все равно с оказией, давай, отвезу». Вот и пойми его.

– Готовь бумагу о передаче Кушинара мне в вотчину, в вечную аренду. Не дело выделяться от остальных князей, – и недослушав ответа, отстранился.

Обхватил Гелинию, которая, улыбаясь, махала на прощание, и они провалились в желтый круг.

– Мы стали «соратниками», – произнес вдруг старый, видавший виды Вавилиан, спустя несколько молчаливых мгновений после ухода «пасынка Френома», – как в «Божественном завещании». Только «товарищи» более точно. Он все-таки сын, а не сам Френом.

– Он останется в Этрусии, запросил вотчину в Кушинаре… – не стал скрывать царь.

Верховный жрец промолчал, но подумал:

«В этих серых плащах с капюшонами они похожи на жрецов», – эта мысль приятно грела, несмотря на то, что женщин – жрецов Френома попросту не существовало.

Эрлан позвонил колокольчиком. Вошел секретарь.

Пора приступать к работе в свете распоряжений «высшего начальства». Нелегка царская доля…

Глава 4

Авантюра – она и в Африке авантюра. Сколько лет тем координатам, куда отправились Рус с Гелинией, не знал никто. Может четыреста (когда этруски освоили Звездные тропы), а может и пять лет. Скорее лет сто, потому как молодожены выпрыгнули в густых зарослях «сорняковых» осин на месте больших полусгнивших пней корабельных сосен. Не в городе, как надеялся Рус, поверив наскоро сляпанной карте.

Ругнувшись, объяснил жене о сюрпризе для неё и, выслушивая язвительные замечания, пошел к дороге, направление на которую «разглядел», сам не поняв каким способом. Как бы «унюхал», что ли. Опасность, по крайней мере, обращенная лично на них, не определялась, однако продвигались со всей осторожностью – слишком часто это пресловутое «звериное чувство опасности» его подводило.

Путь очищал короткими воздействиями Духа Слияния со Смертью, превращая заросли из тонких деревьев и цепких кустарников в прах. Походя, сделал настоящий жреческий посох. Духи высушили, отшлифовали и состарили прямой ствол молодой осинки, а из комля «вырезали» натуральное круглое навершие. Прошагали по серой тропинке, как по лужайке и всего за два статера вышли на наезженную, укрепленную утрамбованным грунтом дорогу. Добрались быстро: жена не успела исчерпать всё свое красноречие.

«Нет худа без добра, – жизнерадостно думал Рус, не обращая внимания на словесные издевательства Гелинии, – посоха мне как раз и не хватало. Теперь я в натуре жрец, соответствую виду…», – ну неохота ему было одеваться в кольчугу, вешать «близнецы» (именно так описывала его народная молва) и так далее. В плаще было гораздо удобнее.

– Нам туда, – взойдя на грунтовку, Рус торжественно показал направление, – нас ждут великие дела, мой верный Санчо-Пансо!

– Чего? – от неожиданности Гелиния заткнулась. А только-только подобрала очередное ругательство.

«К Дворцу он повел, видите ли, к нашему семейному гнездышку на берегу Океана! Сюрприз, дарки бы его порвали! Вымазалась вся, как рабыня после сбора кизяка!.. Дарки, еще и по дороге пешком идти придется?! Ну, дорогой, как я тебя еще не называла?.. Какой Пансо?..».

Вместо объяснения муж при помощи Духов Воды и Ветра быстро очистил их одежды, руки и лица. Кожу приятно пощипало.

– Неужели ты не чуешь пьянящий запах близкого моря, не слышишь крики голодных чаек? Неужели тебя не восторгают крики «Пиастры!», «Полундра!», «Эй, на фок-рее! [12]12
  Фок-рея. Рус ошибся, такого элемента на парусных кораблях нет. Есть фок-мачта, с ней и перепутал.


[Закрыть]». Или дикий возглас «Пираты!», что еще романтичней, – возвышенно говорил Рус, заканчивая чистку.

– Перестань шутить! – обиделась Гелиния, – обещал Дворец, а привел в какие-то заросли! Сюрприз! – язвительно передразнила, неизвестно который раз и успокоилась.

– Да, Русчик, морем пахнет, – согласилась она, – но до города еще идти и идти. Пешком, – сказала, горестно вздыхая.

– Эх, Гел! Если бы я знал, что в тебе нет ни капли воображения!.. – от хорошего настроения Рус продолжил издевку. «Последнюю», – решил для себя.

– То что?! – возмущенно переспросила Гелиния.

– Идем, Санчо, нечего терять время, – не удержался, еще разок пошутил, но «теперь стопудово – в последний раз», – тучи какие-то нехорошие, дождь напрашивается.

– Идем, мудрец ты мой, – с этими словами взяла его под руку и потянула по дороге. Вроде привыкла к его непонятным глупым выражениям, а все равно попадалась. «Все, хватит. Больше я на твои остроты не прореагирую!», – пообещала сама себе. Не в первый раз, кстати.

– А дождь нам не помеха – мы же в плащах. А если сильно припустит, то ты, – пихнула «гадкого мужа» локтем в бок, – создашь «тент»! – заявила абсолютно безапелляционно. Название структуры прозвучало по-русски.

«Тент» – Русовская вариация «сухого шатра» из арсенала Хранящих. Из «новых» он по случаю придумал только эту простенькую структуру в виде купола над головами. Вышло бы и много других, но некогда было заниматься разной мелочевкой, которая в большинстве своем уже была реализована старыми, немногим более сложными структурами. И без них дел навалилось «выше крыши»: Пиренгул поверил и не слезает с «забросок» в Кальварион; много непрочитанного оставалось в библиотеке ордена; необходимо походить к алхимикам и главное – надо переделать «обтекатель», чему в местной магии вовсе аналогов не существовало.

Опасность, как водится, почуялась вдруг. Шагах в пятидесяти по ходу движения скрывались неизвестно кто. Рус оскалился, «включив» Зверя «на полную мощность», но цели не подсветились – тщательно прятались. Вот когда он остро жалел о недоступности «общего астрала».

– Впереди засада, – предупредил Гелинию, – идем, как ни в чем не бывало, но готовь «пыльную стену».

Девушка серьезно кивнула. С Русом она ни дарка не боялась, но и просто балластом быть не желала. Идя в Этрусию, пообещала, что будет слушаться четко и без вопросов. Прикажет лечь голой в снег – ляжет, скажет обнаженной станцевать на столе перед толпой оборванцев – спляшет! «Дубины», «кубы» и «пыльная стена» – и говорить нечего, исполнит с максимальной скоростью.

А Рус взял с собой супругу только из-за одного: он довел время создания «зыбучей ямы» до пяти секунд и мог, при помощи Каменного Духа, поддерживать её в астрале целых четыре статера, совершенно не отвлекаясь от работы с иными структурами. Пять ударов сердца точно продержится, защитит жену, а далее по обстоятельствам. Главное – можно смыться в любой момент.

Трое разбойников вышли на дорогу ровно через пятьдесят шагов, когда неведомая опасность нависла четко с флангов. Она странным образом не усилилась, да и разбойники больше походили не на классических «джентльменов удачи», а на поизносившихся в лесах воинов-кочевников. Впрочем, как поговаривает мудрый народ: «Хрен редьки не слаще».

– Приветствую вас, жрецы, – вежливо поздоровался молодой воин. Он, несомненно, являлся главным. По крайней мере, в их троице. Носил аккуратно подстриженную бородку и был одет в тщательно заштопанный кожаный доспех, обшитый на груди и плечах металлическими пластинами с символами оскаленного хищника из семейства кошачьих, в которых прослеживались остатки Знаков, принадлежащих трудно определяемой Силе. Его спутники выглядели более потрепано, но в них чувствовался воинский опыт гораздо больший, чем у молодого лидера. Оружие, у всех одинаковое – кавалерийские сабли, покоилось в ножнах, круглые щиты висели за спинами. Явная демонстрация мирных намерений.

– Я не склонный к Силе, – продолжал меж тем «вождь» (так окрестил его Рус), – поэтому не могу понять, каким богам вы служите – не примите это за неуважение, – его «телохранители» при этих словах презрительно скривились. Они явно не жаловали любых жрецов. – Но позвольте узнать одно: не встречали ли вы воинских подразделений этрусков?

– О, юный вождь! – нараспев, подражая самым фанатичным жрецам, – заговорил Рус, – мы имеем честь служить Богине Гее, идем с юной жрицей в славный город Кушинар и имеем намерение нести местным жителям свет веры в Величайшую! – И прозаично добавил, – Говорят, этруски не преследуют жрецов традиционных Богов, в коих веруют в просвещенных странах.

Гелинию коробило от вранья мужа. Выдать себя за жрецов, причем подтвердив это словами – великая наглость.

«Хвала Величайшей, хоть не поклялся! Но она и на эту ложь она может обидеться… Прости его, Величайшая! Ну, такой уж у него характер, прости ради нашей любви, ты же помогала нам!», – боялась, молилась, но ни один мускул не дрогнул не её лице. Кстати, она до сих пор не знала, что её муж «играл роль Бога», думала, что во время «Ссоры Богов» Гея всё устроила сама и бескорыстно подарила ей супруга – из-за их большой любви.

А Рус продолжал разглагольствовать:

– Два месяца мы в пути, с тех пор, как варвары пошли на варварские земли… простите, уважаемые, не хотел вас обидеть, – и с достоинством, но уважительно поклонился молодому, – как зовут твой род, который ты волею Богов возглавил в столь юном возрасте?

Молодой порывался было ответить, но его остановил опытный воин:

– Ты так и не ответил, жрец, – по-гелински он говорил с чудовищным акцентом и глаза его злобно сверкали, – видел этрусские разъезды? Как далеко, где?

– И почему вы подозрительно чистые, – прохрипел второй воин, с еще большим акцентом, – будто только что из купальни! И на плащи посмотри, – сказал, обращаясь к «вождю», – они как новенькие! Не шли они два месяца…

– А где ваши дорожные котомки? – подозрительность, наконец, обуяла и самого вождя и он, зыркнув исподлобья, поднял левую руку, правой взявшись за рукоять сабли. Градус опасности резко подскочил и Русу «подсветились» восемь целей, по четыре с обеих сторон дороги – лучники вышли из-за деревьев.

«Ловко прятались!», – восхитился новоявленный жрец Величайшей Геи.

– Не горячитесь, славные воины! – воскликнул Рус, воздев руки, – Величайшая дала нам Силу чиститься и умываться! Смотрите, недоверчивые язычники! Я медленно опускаю посох, клянусь Геей, это просто структура «очищения» – она не навредит вам!

Во время опускания посоха, он быстро (в экстремальных ситуациях его мысли летали со скоростью молнии) собрал в астрале пылесос из нитей Силы: вентилятор, шланг, фильтр, аккумулятор. «Заработает, куда он денется!», – уверил себя и вытолкнул это произведение в реальный мир, направив на второго телохранителя. Он показался менее нервным.

Не поверить клятве Богиней не могли жители любой страны. Ни вождь, ни его телохранители исключением не оказались. Молодой воин так и застыл, не дав отмашку лучникам и с удивлением взирал, как из его старшего кузена вылетела практически вековая пыль и исчезла. Тот тоже замер, отрыв рот. Его всклоченные волосы и борода смотрелись весьма потешно, а одежда и лицо буквально сверкали чистотой. Только молодому вождю, ставшему таковым буквально полдекады назад, после того, как лично закрыл глаза умершему от страшных ран отцу, было не до смеха. Странный жрец обратился к нему:

– А ты, вождь, не желаешь почиститься? – на навершии его посоха продолжала светиться небольшая тускло-желтая совершенно неопасная на вид структура.

Но молодому не дали ответить, его закрыл собой второй кузен и гаркнул на незнакомом Русу наречии:

– Тарик, ты как, в порядке?!

Брат ответил с небольшой заминкой:

– Вроде… да… да я две декады таким чистым не был! Да, в порядке. Отлично себя чувствую! – и добавил после небольшой паузы, – жрецы почем зря не клянутся…

– Меня, жрец, почисти… – и Фарик, первый телохранитель, задохнулся от налетевшего ветра. Нет, не ветра. Структура тянула пыль и грязь неизвестно как, а воздух, будто прилипнув, шел за мельчайшими частицами.

Опомнившись, старший брат остановил «умывание»:

– Хватит, жрец! – крикнул он по-гелински, сверкая, как начищенный казан, – вождя не надо, он и так чистый. Служитель Геи в знак согласия слегка склонил голову и его посох перестал светиться.

– Но я хочу! – возмутился вождь и… опустил руку.

Следующие действия пролетели так быстро, что Аграник, волею Предков ставший главой небольшого рода Пангирров, с трудом вспоминал последовательность тех событий.

Стрелы пролетели над жрецами, которые за доли мгновенья до выстрелов упали на землю. Потом они каким-то образом очутились между ним и кузенами, причем он готов был поклясться, что жрица, тащимая служителем Геи путем обнимания за талию, буквально летела по воздуху. Далее все пятеро взмыли вверх на идеально круглом пятачке дороги размером не больше двух шагов. В следующее мгновенье Аграник уже опасно балансировал на самом краю этого островка, поддерживаемый жрецом за ворот. Сами же служители культа окутались единой светло желтой пленкой, которую горячий Фарик, опасно шатаясь на обрыве скалы, а островок оказался верхушкой каменного столба высотой не менее двадцати локтей, упрямо пытался пробить кинжалом. Бесполезно. Более того, пленка словно вросла в землю, и скинуть жрецов не представлялось возможным. А вот они-то как раз запросто могли свались своих противников.

– Эй, варвары! – кричал жрец, – если хотите видеть вашего вождя живым – выходите все! Обещаю, мы не тронем ни его, ни его… старших товарищей, если вы не станете трогать нас! – лучники не стреляли, боясь задеть своих, да и желтую пленку, «пыльную стену», видели все.

«Молодец, Гелиния, сама сообразила! Главное вовремя, хвалю! И Силу льешь помалу, сколько надо. Растешь, девочка…», – с гордостью думал Рус, ожидая ответа. Странно, но страха он не испытывал. Ни за себя, ни за супругу.

– И вас не тронем, обещаю! Только если первыми нападете. Этот выстрел я вам прощаю! – продолжил увещевать Рус и вдруг обратился у самому вождю, – а ты чего молчишь! Мы на вас нападали?! Нет! Ты первый начал! Обратись к своим воинам, – и при этом улыбнулся.

От этой улыбки, точнее звериного оскала засосало под ложечкой и Аграник вышел из ступора. Глянул на жреца еще раз – улыбка показалась самой обычной, умиротворяющей. Посмотрел на опасно шатающихся кузенов, которых удерживала жрица (капюшон спал, волосы расплелись, и она оказалась красивой голубоглазой девушкой) и решился:

– Всем лучникам выйти на дорогу! – никто не выходил, – это мой приказ! – закричал, разозлившись ни на шутку, – только тем, кто имеет луки, – при этом победно покосился на служителя богини. Орал по-гелински специально для него, чтобы понимал, мол, без обмана и все равно догадался поступить по-своему: не всем приказывал выйти, а только лучникам! Жрец согласно, даже вроде как ободряюще кивнул, – выходите с оружием и кладите на землю, ни вас, ни меня не тронут, жрец обещал – это практически клятва!

Жители всех земель прекрасно понимали – часто вмешивать Богов или Предков ни к чему, особенно в такой ситуации, когда точную формулировку не подберешь. Обещание – тоже сила.

Слава Предкам, вождя послушались. Один за другим на дорогу выходили хмурые воины еще более потрепанные, чем кузены вождя. Многие были перевязаны пропитанными кровью тряпками. Клали на дорогу луки, ножи (сами догадались) и, о чем-то переговариваясь, задирали головы посмотреть на начальство.

– Все, жрец, пятнадцать луков у нас, все здесь, – гордо произнес вождь, – подсчитай.

Рус давно подсчитал. Поверил, не требуя клятвы, и опустил «земляной горб».

Да, он сотворил обычное ученическое «вспучивание» земли, только добавил в структуру толику Воли и чуть больше Силы, просто представив не большую кочку-горб, а именно скальный столб. Как известно, при создании структуры маг обязан постоянно держать в голове «готовый результат» с желанием его реализовать – это и есть Воля мага, которая и воплощается в реальность, если не противоречит Воле Бога – владетеля Силы. Собственно, затем и нужны структуры – различные повороты, скручивания, зацикливания потоков Сил – для согласования желания заклинателя с Законом Бога, то бишь с его Волей. В данном случае хотение Руса не противоречило уложениям Геи, иначе получился бы простой учебный «горб». Конечно, у другого мага школьная структура так легко не трансформировалась бы в «большой подъем», используемый Хранящими ранга не ниже мастеров, но это другая история.

Опустившись на землю, Рус на всякий случай прикрылся спиной вождя. «Пыльная стена» добавляла цепкости и силу хвату, поэтому Аграник морщился от боли.

«Молодчина Гелиния, без приказа «стену» не снимаешь, хвалю…», – подумал, решительно откинув подленькую мыслишку сделать «пулемет» и перестрелять всех к чертям собачьим. Ранее не делал его потому как стрелять по густому лесу не очень эффективно, вернее это вовсе бездарная трата Силы и времени. Ну, может, запугает бедняг. Он и «яму» сделал, да развеял, опасаясь наличия у отряда шаманов, которые непременно увидят у жреца Геи подозрительного Духа. Вся конспирация полетит тогда коту под хвост! А Каменный Дух нужен непременно, иначе при создании другой структуры слетит «зыбучая яма». Сейчас «друзья» сидели в своем любимом расслоении и версия «жрец Геи» была непоколебима. И женщины ей тоже служили жрецами, хотя эти кочевники, с трудом понимающие гелинский, вряд ли об этом знали.

Кое-кто из вышедших воинов удивленно косился на то место, где только что стояла скала. Теперь от неё и следа не осталось. Рус решил воспользоваться этим впечатлением и стал «ковать железо, не отходя от кассы»:

– Доблестные воины! – из-за «пыльной стены» приходилось орать, она приглушала звуки, – этруски выгнали вас с ваших кочевий, их много, они – си…

И тут его речь прервал истошный женский крик:

– Аграник!!! Аграник!!! – вождь дернулся, но не смог вырваться из цепких лап коварного «жреца», зато прокричал в ответ:

– Влада! Со мной все в порядке, любимая, не выходи… – последние слова поникли, так как из леса выскочила растрепанная девушка… этруска.

Если Рус от удивления не открыл рот, то это только из-за железного самообладания. А вот Гелиния на несколько мгновений оторопела – «стена» пошла волнами, но, хвала богам, осталась в прежнем виде – девушка смогла взять себя в руки. Ох, и огребла бы тогда насмешек со стороны законной половины!

Рослая красавица (на пару пальцев выше высокого, по меркам кочевников, воина, мимо которого пробегала), не пытаясь выхватить кинжал, упала на колени перед вождем и со слезами обхватила его… ну, чуть выше ног.

– Аграник, Аграник, – приговаривала она и Рус не выдержал напора нежностей – отпустил командира отряда.

Он тоже упал на колени и обнял свою девушку, успокаивающе приговаривая:

– Все хорошо, Влада, милая, это была ошибка, я случайно опустил руку… – при этом похлопывал и поглаживал… жену?

Кто-то из воинов смотрел на эту сцену безразлично, двое презрительно отвернулись, а некоторые медленно потянулись за лежащими у их ног луками.

– Стоять! – крикнул Рус, сурово глядя на «нарушителей конвенции». Они поспешили выпрямиться. – Ты, – показал пальцем на Фарика, – подойди ко мне, объясни кто эта девица из племени этрусков, – одновременно с началом любовной сцены он ощутил, как давящее чувство опасности постепенно сошло на нет.

«Кажется, отвоевались», – подумал и обернулся к Гелинии. Хотел приказать ей снять «пыльную стену», но… в общем, приказал, только не сразу. Чуточку полюбовался, как в правом глазу верной супружницы застыла предательская слеза умиления.

Без «стены» звуки обрели должное звучание и Рус вынужденно приказал практически орущему Фарику: «Говори тише, я хорошо слышу».

– …жена она ему, пред Предками обвенчаны, все по чести, – пояснил «телохранитель», зауважавший после случившего всех жрецов разом и конкретно этого, в частности.

– То есть, – тут внезапно вступила Гелиния, – вы захватили её в полон, хотели сделать рабыней-наложницей… – кочевник спокойно кивал на все её утверждения. Он плохо понимал по-гелински, а то бы уловил в словах «жрицы» изрядную долю едкого сарказма, – Аграник выступил против отца, отдал всех своих борков, баранов и рабов, все сбережения и выкупил её? – снова кивок недоумевающего Фарика: «Чего непонятного? Плохо языком, что ли владею? Нет, жрец понял…».

– А вы у неё согласия спросили?! Она хотела становиться наложницей?!

– А кто об этом спрашивает? – удивился все еще непонимающий сути возмущения женщины кузен вождя, старший сын родного брата прежнего лидера. Кстати, его отец погиб в том же жестоком сражении, что и прежний глава рода.

– Гелиния! Успокойся, вспомни кто ты есть, – строго произнес Рус, нажимая на слово «ты».

Кочевники поняли этот окрик, как наставление старшего жреца – младшему собрату, то есть сестре, а «жрица» вспомнила, что она – сарматка, та же кочевница. Вспомнила и устыдилась своей слабости. Сарматские обычаи тоже не отличались мягкостью: никто бы не поинтересовался желанием рабыни становиться наложницей.

«Блин, – досадно подумал Рус, – Санта-Барбара и сюда добралась и здесь бабы на неё западают. Надо прекращать это безобразие».

– Аграник! – скомандовал он, – отставить нежности! Ты воин или кто?!

Вождь вскочил. За ним поднялась и Влада, оказавшаяся на полголовы выше мужа. Она скромно встала за его спиной.

– Зови весь отряд, речь держать буду. Не бойся, всех спасу, кто хочет спастись. Вы – воины, а не разбойники. Начудить не успели? В смысле купцов не грабили, безоружных не били?

– Я – не боюсь! – гордо заявил вождь рода Пангирров, – но я отвечаю за своих людей! Не грабили мы никого! Да и откуда сейчас купцы? Все по домам сидят.

– Зови. Бабы с ребятней пусть тоже не боятся, отвечаю… – Аграник подумал, что перед Богиней, а Рус не уточнил.

* * *

На вырубленной вдоль дороги десятишаговой зоне разместились примерно сотня человек, в основном женщины и дети. Мужчин, включая стариков, насчитывалось всего два с половиной десятка, трое из них – шаманы. Они стояли возле самой кромки леса: два относительно молодых – чернобородых и один седой как лунь, с длинной бородой чуть ли не заправленной в пояс. У всех троих – рунные посохи с набалдашниками из черепа большой кошки и недобрые недоверчивые взгляды.

– Народ… – Рус покосился на вождя и дождался подсказки, почему-то с указанием на рисунок кошки на одной из грудных пластин, – Пангирров! Не надоело вам шататься по лесам, голодать и бояться каждой мыши?

Мужские голоса недовольно загомонили. Шаманы молчали.

«Только бы от них хлопот не было, не допусти, Величайшая!», – взмолился Рус. Незнание ими языка отринул сразу. Кто, если не они – самые грамотные?

– Этруски сегодня оказались сильнее, – продолжал «жрец», – вам предстоит выбирать: либо погибнуть всем и тогда Пангирры совсем исчезнут с лица земли (он уже узнал, что их род насчитывал всего одну кочевую стоянку, и что они наследники некогда многолюдного племени, перебитое другими родами задолго до этрусков), либо остаться жить с надеждой на возрождение! Выбирайте, гордый народ Пангирров! – не давая долго рассуждать, продолжил, перекрывая выкрики на непонятном языке, – Выход один – принять посвящение Гее! Тогда этруски вас не тронут и вы снова сможете спокойно кочевать! Конечно, о набегах придется забыть…

– Как забыть и своих Предков! – сильным голосом перебил его старый шаман. Говорил на чистом гелинском, – забыть их заветы, отринуть законы, не взывать к их Душам! – с этим словом стукнул посохом по ярко-зеленой весенней траве и принялся гладить череп зверя, что-то шепча. Этим же занялись и его напарники. На Руса повеяло прибывающей Силой из Мира Предков.

Он вспомнил мощь Озгула и стал лихорадочно соображать, как, не показывая своих Духов и не прибивая шаманов – народ не поймет, одержать убедительную победу.

– Остановитесь! – приказал своим подчиненным Аграник, но они его не слушали. Тарик и Фарик потянулись было к ближайшим воинам за луками, но передумали; решили подождать исхода неизбежного противостояния жрецов и шаманов. «Телохранители» лишь плотнее придвинулись к своему вождю и ловко перехватили шиты со спины, сразу вдев руки в ременные петли. То же самое, досадно плюнув, сделал и сам Аграник, а люди поспешили убраться с пути между жрецами и шаманами.

Жизни последних спас частый цокот копыт. Все замерли, а через десять томительных сердечных ударов, за которые Рус успел наполовину собрать «пулемет», а Гелиния полностью подготовила «пыльную стену», к вождю подскочил всадник – мальчишка лет десяти.

– Вождь! – срывающимся голосом закричал он, – этруски, много этрусков скачут сюда! Оттуда, – и показал направление противоположное Кушинару, – будут здесь через треть четверти, если не меньше! – и только после этих слов с удивлением уставился на «жреца» со «жрицей».

Рус не понял ни слова, кроме «этруск». Однако, дабы избежать лишних вопросов, например, как они миновали этот дальний дозор, напористо обратился к вождю:

– Пора, Аграник, выбирай. На тебе ответственность за весь народ, за жизнь всех женщин, в том числе и Влады – она тебя ни за что не бросит!

– У-у-у… – зарычал вождь, зло глядя на своих шаманов, замерших, услышав сообщение мальчишки. Перевел злой взор на жреца. Влада успокаивающе гладила мужа по руке, и по ней было видно – примет любое решение. А Рус за время его метаний, достроил «пулемет».

– Мы принимает посвящение Гее! – выдал, практически выплюнул Аграник и народ облегченно вздохнул, кроме… понятно кого – шаманов.

Троица с посохами презрительно развернулась и скрылась в лесу. Хвала богам, не прокляли. Может, просто не успели. За ними, немного помешкав, побежали пятеро воинов, а уже вслед за ними четыре женщины и пять-шесть детишек обоего пола.

На ладони Руса возникла тонкостенная медная чашка из походного набора, к счастью, с вычеканенным на ней образом Геи. Он не специально подбирал, просто засовывал в расслоение наиболее добротную небьющуюся посуду. Хотел серебряную, но отказался из-за веса. На рисунки внимания не обращал и вдруг – Гея. Как по заказу!

– Ах! – раздался общий восторженный возглас и Рус счел своим долгом усилить эффект:

– Величайшая сильна, она всегда присылает походный алтарь всем желающим принять посвящение! – а сам мысленно молился:

«Ты прости меня, Величайшая! Да, я нагло присвоил себе звание твоего жреца, да и чаша не золотая и я из неё уже не раз пил, но она чистая, я всегда мою посуду! И профиль на ней твой, видишь, как удачно… О чем это я! Это все тлен, главное – Вера! Я верю в тебя, Величайшая Гея, прошу, прими посвящение этих несчастных душ тебе! Я постараюсь все сделать правильно. Ты слышишь меня, я знаю это и верю – ты на стороне этих людей. Я просто исполню роль твоего проводника. Нет, не сыграю, на полном серьезе. Прости, если что не так, Величайшая!», – Гея не соизволила ответить, но тучи, до этого грозящие вот-вот пролиться неслабым дожем, как-то быстро рассеялись, и на чистом лазурном небе засверкало яркое, по-весеннему ласковое солнце.