Текст книги "Защитник и Освободитель"

Автор книги: Вадим Крабов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

«Сволочь! – всколыхнулось в голове молодого «волка», – снова на Эльвирию намекает!.. Но откуда узнал, откуда?!»

– Видят боги, ничего я твоей зазнобе не сделаю, не кровожадный я, – отмахнулся Рус, словно услышав эти мысли, – я же по делу к тебе.

– Это я давно понял, Каган, – переживание за женщину добавило ему смелости.

– Адыгей, я уже говорил, что меня зовут Рус и больше никак, – выделил последнее слово, – я «обрубил» и тебе советую. Да-да, не удивляйся, – если честно, бывший земной «браток» не настраивался на длинную беседу.

Читая память Адыгея, Рус поразился сильному светлому чувству. И он страдал и она. Давно бы мог ускорить смерть её мужа, а не делал этого. Из-за банальной веры, что так счастье не обретешь – Боги и Предки, возможно, и закроют глаза, но сам-то не забудешь. Такая странная совесть, направленная только на один образ. А крови на руках носил достаточно. Правда, все – воины, стражники или «волки». «Кодекса чести» он не знал, так само собой выходило… как раз из-за того пресловутого кодекса, который забился в глубины разума, о котором сам «степной волк» даже не подозревал. Этим он напомнил Русу полузабытого Вовчика. Но тому, на Земле, было несравнимо легче: он с детства впитал и осознавал, что женщин и детей надо беречь, а здесь, увы, такого воспитания не водилось.

– Предлагаю тебе разводить купцов в столице, – чуть не сказал «лохов» и поправился еще больше, – то есть покупать у одних и продавать другим.

– Перекупщиком что ли?

– Примерно. Только продавать несуществующие товары и полностью открыто. Никаких грабежей и разбоев. Следящие тебе кланяться станут.

– Как это? За поддельные амулеты не станут, а очень наоборот…

– Какие амулеты, о чем ты?! Плывет, допустим, галера с железом, ты её покупаешь, не видя, и продаешь дороже. А может, то железо еще в руде лежит. Потом объясню, – отмахнулся от удивленного Адыгея, – Да! Если посоветуешь еще какого-нибудь перекупщика в Эолгул позвать – я готов, – явный намек на мужа Эльвирии – горячо любимой «волком» женщины. – Теперь главное.

Снова на задворках сознания мелькнуло: «Откуда?..», – но Адыгей откинул бесполезную мысль и внимал Русу. Давно боялся, что род его занятий откроется благовоспитанной фракийке, архейке Эльвирии и тогда… лучше не загадывать.

– Я теперь член княжеской семьи и собрался воевать. Ты как относишься к войне?

– Я? – удивился Адыгей, – не знаю. Не верится, что она…

– На днях, – перебил его Рус, – сюда в Далор идет флот из центральных земель. Они считают нас варварами. Я и сам так думал. Идут нас завоевывать, а не пройти в пятно, я точно знаю… ты готов защищать Родину? – спросил без пафоса, но и не усмехаясь.

– Я – тиренец, но я и «волк». Сам знаешь, как у нас к этому относятся. Мутнее вода – больше рыбы.

– А ты выбери, кто ты больше, – Рус с видимым безразличием откинулся на спинку стула. В доме стояла хорошая мебель; богатая, резко контрастировавшая с внешним видом самого здания.

– Тиренец! – практически сразу ответил Адыгей, – Говори, что делать. Ты же не в армию меня звать собрался? – спросил, хитро прищурившись.

– Угадал! – усмехнулся Рус, – ты мне здесь нужен. Слушай, что надо… а пойдем, сходим. От твоего дома всего через… пять дворов в сторону холма.

– А-а-а! А я-то гадал, чего это Галынбек так срочно дом продал…

– Не продал. Но я рад, что об этом даже умный наблюдательный «волк» не ведает.

Адыгей сработал как надо, главное – вовремя. Условились встретиться с ним после победы, а пришлось раньше. С одним деликатным вопросом, зять Пиренгула не хотел обращаться к официальным властям, потому что не собирался открывать кому-то чужому свою способность работать «с душой». «Волк» тоже не свой, но он полностью зависел от Руса и язык держать умел. А сегодня ночью, бывший «ночной князь», из-за того, что смог успокоить пятерых Адыгеевских псов-охранников, вырос глазах Адыгея еще больше. А казалось, что после несуразно-маленьких «метателей», бросивших тяжеленые горшки с невероятной силой – выше некуда. Дух Слиянием с Животными «поработал» не зря.

– Понял, Адыгей? Повтори задачу.

– Сидеть целыми днями на маяке и как только увижу галеры кушингов (эти купцы бывали здесь и их характерные изящные корабли [24]24
  Корабли кушингов лишь по принятым в остальной «античной» Гее правилам называли галерами. Фактически они были уже средневековыми океанскими судами. В зависимости от числа мачт и других конструктивных нюансов назывались по-разному.


[Закрыть]с богатым парусным вооружением не узнать невозможно) сразу вызывать тебя через «звонок». Просто и скучно, – «волк» не сказал ни слова о восхитительной степи во «внутреннем мире» Руса, где они беседовали, сидя на единорогах. Какое там было пьянящее ощущение свободы, простора и одновременно с этим чувствовал щемящую тоску на сердце. Вернее, потом становилось ясно, что в это происходило одномоментно. И бывший «ночной князь» сидел совершенно беспомощным в это время. Можно было его легко прирезать и он знал об этом и… доверился.

– Ничего, поскучаешь, – отозвался Рус, – всего декаду, но я очень надеюсь на ближайшие дни.

– Скажи, Рус, а чем ты купил этрусков?

– Ничем, – сразу ответил он, – договорился. Я же этруск! Но мне пора, – вздохнул, вставая.

– Не в обиду тебе, но я догадываюсь чем – пятном, – сказал, тоже поднимаясь проводить гостя.

– Ты прав, умный «степной волк», – Адыгей, услышав эту шутку, покачал головой. Не понять: то ли одобрительно, то ли нет. Какой он «степной волк» после службы князю? Пусть и в лице бывшего «ночного», но фактически-то – Пиренгулу. Конечно, «ночная» братия того не ведает, но сейчас они вдвоем и «ночной князь» знает все неписаные правила «волков». – Пятно большое, его не жалко. Да! Ты так и не удовлетворил мое любопытство – почему открываешь, не спрашивая?

– Хм, – усмехнулся Адыгей и просветил вопрос, от которого поначалу ловко уклонился, – собаки молчали. Это мог быть Пронзающий или шаман. Пришли по делу, а не убивать, иначе не колотились бы. И это была не стража – она действует по-другому. О тебе и мысли не возникло!

– Тогда и я расскажу то, что тебя мучает, чтобы ты глупостей не наделал. Никто тебя не предавал. Я видел вас с Эльвирией, когда собирал те «метатели». Вы встречались на холме за зарослями. Я тоже люблю уединенные места, не удивляйся. Потом проследил за ней. Вот и все. Узнать, кто живет в богатом доме в купеческом районе – не проблема. – Рус соврал. Это было не трудно, зная воспоминания парня за последние десять лет. И правильно сделал – у влюбленного отлегло от сердца.

«Ты все меньше походишь на «ночного князя», Каган, – облегченно подумал Адыгей, – Озгул ни за что бы не открылся, так и держал бы меня за кадык… да кто ты такой на самом деле?..».

Глава 10

Борису очень хотел попасть в месхитинский экспедиционный корпус.

– Государь! – объяснял он царю, – мой помощник Стефаний набрался опыта и вполне может меня заменить. Он моложе меня и мечтает о моей должности.

– А меня, уважаемый Борис, вполне устраиваешь ты на своем месте! – остудил его Ипполит Второй по прозвищу Скромный. Он не мелькал своими изваяниями и запрещал петь о себе хвалебные оды, что не делало его менее властным. О притязаниях Стефания царь прекрасно знал и сполна кормил того обещаниями, с удовольствием выслушивая доносы на Бориса. – Твой помощник подождет.

– Уважаемый Ипполит, – Следящий сказал это на полном серьезе, так, как и любил царь, обожающий псевдо простоту. Только далеко не все на неё решались. – Я изучил все ошибки эндогорцев и знаю, как приструнить варваров после победы. Они не успокоятся. Нам же нужно стабильное снабжение наших войск в пятне, богатейшем из всех. Я писал тебе размышления на эту тему и по-прежнему убежден: армия без меня не справится!

– Ты в одиночку разгонишь всех непокорных? – съязвил царь и Борис понял, что доклад он не читал.

– Нет, государь! После взятия Эолгула необходимо немедленно собрать всех влиятельных шаманов и убедить их, что их Предки на нашей стороне. Для этого я смогу свозить их на Плато Шаманов. Это священное для них место и я знаю, как выйти оттуда живым, – Главный Следящий откровенно лгал, но он всё поставил кон, чтобы своими глазами увидеть… разгром коалиционной армии Русом. В этом нисколько не сомневался.

– Так расскажи нашим магам!

– Великие Шаманы, Души которых прикованы к тому Плато, не терпят склонных к Силе. Спроси у Хранящих, государь! Я – спасусь. У меня есть хитрый варварский амулет и он привязан к моему астральному телу, а ты знаешь, что «перевязать» теперь невозможно.

– То есть ты хочешь сказать, что все сильные шаманы сгинут там… – Ипполит, как и надеялся Борис, считал Тир обычной варварской страной, где «просвещение» исключительно напускное. Дальновидные эндогорцы активно поддерживали это мнение, распускали соответствующие «абсолютно достоверные» слухи подкрепленные документами. А в «шаманских» странах именно Избранные Предками являлись основой сопротивления и если их уничтожали свои же «божества», то народ покорялся захватчикам.

– Но шаманов надо убедит пойти со мной добровольно! Иначе они станут просто мучениками. Я, как высокий чиновник, облаченный доверием самого царя, смогу считаться хорошим заложником.

– Ответь мне искренно, как перед богами, – Ипполит приблизился к Следящему и заглянул прямо в душу. Ну, он так думал, – тебе в том, какой интерес?

Борис стал переминаться и ответил с явной неохотой:

– Я не могу найти ответ на одну задачу, а ниточки ведут в Тир. Это никоим образом не касается безопасности Месхитии, клянусь в том всеми Богами! – поклялся легко, так как это было правдой.

Царь прекрасно знал о страсти своего Главного Следящего разгадывать головоломки, за это и держал на высокой должности. Интриганов и без него хватало.

– Смотри, Борис, ты мне живой нужен! – предупредил его Ипполит. Он не мог проигнорировать клятву, да и задумка с шаманами показалась очень заманчивой.

В результате, Бориса приписали к штабу коалиции в качестве личного представителя месхитинского государя «по работе с шаманами сразу после победы». Суть работы не разглашалась, но месхитинскому командующему приказали содействовать Следящему «в поиске и поимке наиболее влиятельных шаманов». Остальные считали его ненужным соглядатаем от Ипполита. И уважаемому человеку приходилось терпеть пренебрежительные ухмылки.

Если бы имелась хоть малейшая возможность, то Борис постарался бы отговорить царя от этой авантюры. Но слишком влиятельные лица за ней стояли, и слишком жирный кусок маячил впереди – эндогорское пятно, самое крупное и богатое. А в последнее время ползли слухи и вовсе о каком-то чуде в его центре. Обломав зубы о Лес альганов в Кафарии, элита Месхитии нацелилась на растерзание каганского степного пятна, где места для развертывания армии, как показывал опыт эндогорцев, было в избытке.

Когда в порту Карагира загорелись деревянные пирсы и на головы посыпались снаряды с «гневом Пирения», сумевшие поджечь два судна (хвала богам, попали в корму), Борис с грустью наблюдал гибель соотечественников:

«Первый привет от Руса… то ли еще будет. Спасибо, богиня удачи, что не в мой корабль!». Поблагодарил с неохотой. Не жаловал пожилой Следящий Богов.

После зализывания ран в городском лагере, после длинного марша, где боевой дух армии окончательно восстановился, войска месхитинцев соединились с гроппонтцами и небольшим отрядом фракийцев. И почти сразу объединённая армия встретила основные силы неприятеля.

Наконец-то! Воины обрадовались. Надоела декада томительного ожидания подлых каверз. Скоро начнется настоящее дело с открытым врагом. Вот он, не прячется. Теперь всё зависит лично от них и от командования, а в прославленного генерала Плиния верила вся просвещенная ойкумена. Ну и помощь Богов не помешает. Они обязательно посмотрят на них, истинно верующих, а не на варваров-тиренцев. Правда, воинов немного смущала гибель галатинского корпуса и наличие среди тиренцев множества посвященных и почитателей «родных» геянских Богов, но они нашли оправдание: вера наверняка напускная, неискренняя. А галатинцы – самовлюбленные болваны и с ними не было Плиния.

Борис находился при общей ставке главнокомандующего, расположенной на удобном для управления войсками холме. Ему предлагали остаться в тылу, но он отказался. В ставке старался никому не мешать и выбрал лучше для наблюдения место – рядом с особой генерала Плиния. Тот не возразил и в какой-то мере обрадовался. Любил «работать при публике». Именно «при», а не «на» – это разные вещи.

Распоряжения розданы, адъютанты забегали, и у командующего выдалось несколько свободных статеров. Он присел за полевой столик выпить чашку чая и пригласил к себе скучающего Следящего. Главный маг гроппонтцев, бакалавр-Пылающий Базилий, ставший в эту компанию телохранителем генерала, сел без приглашения. Стояло пасмурная погода, легкий восточный ветерок со стороны Эндогории не нёс пыли, жара отступила. Великолепные условия для решающей битвы и завтрака на свежем воздухе.

– Как ты можешь охарактеризовать тиренцев, уважаемый Борис, – спросил генерал, – одним словом.

– Цивилизация, – ответил Следящий, – к сожалению, воины продолжают считать их варварами.

– Все правильно, – сказал маг неожиданно высоким голосом, – так они злее воюют.

– Да, население в основном просвещенное, – согласился с Борисом Плиний, – но ловушку нам устроили воистину варварскую. Признали Богов, но думают по-прежнему «как Предки». Хранящие сильны, согласен, – он словно заочно с кем-то спорил, – и в боевых условиях их незаслуженно забывают, но сколько у них склонных к Силе?..

– Сотни полторы против наших четырехсот двадцати трех, – ответил Базилий, словно вопрос был не риторическим. Генерал, впрочем, согласно кивнул, а маг добавил, – и каждый наш посильнее будет. Мне докладывали, что в их рядах мелькнул Хранящий с каналами, как у магистра, но это вряд ли…

– Даже если это правда, – перебил его главком, – при нашем подавляющем преимуществе он не поможет. Фараберт (командир галатинцев) поплатился за трусость, он больше всех вопил о потерях при высадке. К тому же у них, – мотнул головой в сторону рядов тиренцев, с такого расстояния казавшихся муравьями, – явное преимущество в скорости – они все – всадники и единорогов у них в достатке. Большей частью армии навалились на самый мелкий корпус и разбили. Вернулись сюда, узнав место нашего соединения. А могли бы попытаться разбить нас по частям. С их подвижностью это вполне возможно. Но видно, Рахмангул не стратег.

– А некоторые пленные рассказывают, – заговорил, иронично улыбаясь, – что при нем есть зять. Загадочная личность! Он и Маг-Хранящий и командует войсковыми шаманами, и появляется то здесь, то там и якобы он этруск. Да не простой, а бывший их царь, – при этом Плиний усмехнулся, качая головой. Его поддержал и телохранитель, а Борису с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица.

Сердце учащенно забилось, но подробностей Следящий не услышал. Подбежал первый адъютант, за ним второй и генерал, довольно крякнув, решительно встал из-за стола. Отошел и маг. Борис остался в одиночестве.

Сражение началось вполне предсказуемо, затяжной магической дуэли… если безответный обстрел тирских позиций можно назвать этим словом. Неприятель ограничился исключительно защитой своих пехотинцев. Оно и понятно. Борис, хоть и не был склонным к Силе, но теоретически прекрасно разбирался в особенностях защитных и атакующих структур: первые потребляли меньше Силы, а маги обороняющихся берегли каналы. И выполнили задачу! Тиренцы понесли минимальные потери и продолжили стоять четкими квадратами, сверкая Знаками на больших щитах. Их, переполненных Силой, видел даже Борис. Впрочем, захватчики блестели не меньше и скоро пошли в атаку. И было их раза в два больше. А кавалерию, не такую многочисленную, как у неприятеля, генерал, видимо, решил приберечь. Двойное преимущество, по всем академическим канонам – должны раздавить.

На ровные порядки наступающих ожидаемо посыпался град стрел, но все они бессильно скатывались по общей защите. А вот это сюрприз: в центре каждой фаланги шел склонный к Силе, возможно, и не один и если они не воины-маги, то соседним воинам их приходилось практически нести.

«Ай, да Плиний! – восхищенно подумал Борис, – а чем же ответит Рус?», – он заочно сделал командующим его, а не Рахмангула.

К сожаленью, ничем выдающимся. В оба фланга наступающих ударила кавалерия противника, которая смогла всего лишь замедлить темп наступления. Стрелы взвились плотной тучей. Часть из них горели Знаками и кое-где все же пробивали защиты. Фланговые фаланги встали и ощетинились копьями. Теряя одного воина, четко меняли построение. А центральные квадраты продолжили мерный путь на первое соприкосновение с неприятелем, который и не думал отступать.

Как только с глубины позиций коалиции взлетели большие «огненные шары» и «ледяные копья», кочевники рассыпались редкой лавой и поскакали… не назад, а в самоубийственную атаку на укрепленный лагерь захватчиков.

«А вот и сюрприз… – пронеслось в голове Бориса, – но это самоубийство!», – он слышал четкие зычные команды Плиния и фальцетную ругань Базилия.

Маги меняли прицелы и мельчили структуры – попробуй, попади в двигающуюся мишень! Пехота правого фланга лагеря встала трех рядной стеной из копий, а левый расступился и выпустил кавалерийские сотни, числом не меньшим, чем у кочевников – две тысячи, треть всадников коалиции.

Кавалеристы сшиблись. Четкий строй «просвещенных» воинов вошел в лаву, как в масло, и быстро распался. Пришло время личной доблести: рубка и перестрелка; под крики раненых, под боевые кличи обеих сторон, гудки единорогов и звон ударов стали о сталь.

Бориса захватил азарт битвы. Он уже не «болел» за Руса, он еле успевал вертеть головой.

Лагерь. Склонные к Силе, бесполезные на левом фланге, побежали на правый, где тиренские всадники упорно, неся потери, пытались проломить стену щитов и копий. Подскакивали на выстрел, сыпали стрелами и уходили. При этом не скучивались, действовали широким фронтом с акцентом на разные участки обороны. Трудные цели для магических «троек».

Взгляд на поле. Центральные фаланги столкнулись с фалангами неприятеля и давили друг на друга с переменным успехом. Воины, освободившиеся от фланговых кавалерийских наскоков, сохраняя четкое построение, спешили в центр на помощь товарищам и скоро удвоенными силами они должны смять оборону противника. Маги и той и другой стороны бездействовали – в этом скоплении своих и чужих они бесполезны.

Взгляд влево. Жаркая рубка продолжается и не понять, кто берет вверх. Судя по напряженному лицу Плиния – этого не знает и он.

«Наверняка просчитывает, когда ввести резервную тысячу всадников и пехоты», – вдруг всплыло в голове у Бориса, но услышав дикие вопли со стороны поля, повернул голову и мысли опять пропали.

Вдоль многострадальных флангов наступающих, со скоростью быстрого бега борков, ехали повозки. С каждой стреляли тройки магов, объединенных в кольца Силы. И было тех подвод по полтора десятка с каждой стороны. Они поливали огнем, сыпали «ледяными стрелами», рвали людей «воздушными вихрями», а одна повозка вырывала щиты и копья у воинов ближайшей фаланги. Полевые маги опомнились и ударили по «огненным колесницам». Борки попадали, подводы встали… а невредимые маги продолжали стрелять! Теперь уже по одиночным склонным к Силе, которым пришлось выбежать из-под защиты воинских щитов.

Брови Следящего полезли вверх. Оказывается, на подводах кроме магов сидели еще и по два шамана и несколько лучников! Защита для тройки магов отменная и удобная: «щиты Предков» позволяли им работать структурами, а обратные атаки не пропускали. Для божественных Сил такое затруднительно – в момент выброса структуры «со своей стороны» щиты на мгновенье приходилось убирать. Требовалось долго тренироваться, а тут! Полевые маги коалиции горели один за другим, но там, видимо, раздавались команды, Борис не слышал, но вскоре склонные к Силе оставили фаланги и собрались в слаженные тройки, а пехота, в который раз перестроившись, пошла, почти побежала к застывшему в неустойчивом равновесии центру. Там ковалась победа и все это понимали.

Если бы Борис мог здраво рассуждать, он бы непременно восхитился: «Ай, да Рус! Свел преимущество в магах практически на нет! Из двухсот, вышедших с пехотой, примерно треть уже выведены из строя, а остальные скованны защитой самих себя! Дальняя магическая поддержка занята обороной лагеря! А как у них дела?», – и обернулся бы. Нет, он и так обернулся, но из-за того, что услышал дикую ругань взбешенного Плиния.

Десяток всадников вышли из общей рубки и, проскакав полстадия в сторону, развернулись и понеслись на ощетинившуюся копьями охрану лагеря. Казалось бы – безумие! Но вдруг, перед ними возник толстый каменный цилиндр и покатился быстрее их скачки. Всадники ворвались в лагерь по каше из крови, костей и щитов, по ровной дорожке, «выдавленной» в оторопевшем трехрядном строе. А кровавый камень катился дальше, давя все на своем пути, пока… не поймал «огненное копье» и не «испарился».

Тиренцы вскинули луки и сверкающими от Знаков стрелами принялись расстреливать тройки магов на правом фланге, занятых выбиванием сильно поредевших кочевников, коих осталось едва ли пять сотен. Наглые диверсанты во главе с магом-Хранящим стреляли удивительно быстро и успели выбить… неизвестно сколько, но почти каждая стрела поражала цель. Наконец, из дальнего тыла лагеря на них понеслась резервная сотня кавалеристов. Вместо того, чтобы побежать, сломя голову, тиренцы спешились, разбились на двойки и направились… к скопления магов, а один, вздыбив черного единорога, понесся навстречу сотне.

Борис, увидев за спиной этого безумца перекрещенные «близнецы», наконец, пришел в себя: «Рус! Вот он какой…». Дальнейшее заставило его открыть рот.

Этруск-Хранящий остановился. На его руке возникла непонятная структура. Послышался далекий тихий рокот и кавалеристы стали вылетать из седел. Падали, о них спотыкались задние ряды, летели на землю и не вставали…

– Идиоты!!! – оглушающий фальцет главного мага заставил вздрогнуть, – всем магам обернуться назад, вас вырезают с тыла!!! – а сам в это время создавал мощную структуру и скоро в Руса полетел рой мелких «огненных стрелок».

Следящему показалось, что расстояние в полтора стадия они преодолевали целую вечность… вот-вот его герой погибнет… «Нет!», – от радости он чуть не закричал. «Стрелки» растаяли, как тает в воде соль. Лишь на мгновенье мелькнула желтая пленка, но Борис готов был поклясться, что не она послужила причиной исчезновения мощной структуры. А в это время Рус продолжал валить кавалеристов непонятным сооружением на правой руке и продолжал это делать, даже тогда, когда полностью закрылся «пыльной стеной» – лучники резерва, опомнившись, засыпали его стрелами.

– Он должен перегореть, должен… – Базилий, незаметно очутившийся рядом с Борисом, шептал это как ученическую мантру и готовил еще одну структуру, мощнее предыдущей…

В это время на помощь практически беззащитным магам бежали воины резерва, боясь бить диверсантов стрелами – они ловко прикрывались их склонными к Силе товарищами, а сами (еще одна невероятность!) не боялись ударов структурами!

Перегорит Рус или нет, покончат с тиренцами на территории лагеря или они вырежут всех, поможет ли мощнейшая структура Базилия (Следящий не понимал и очень опасался: как бакалавр, в такой мешанине, намеривался отделять «своих» от «чужих»?) – осталось неизвестным. Земля вдруг дрогнула. Раз, второй, третий и Борис обернулся на крики ужаса, пришедшие с поля. То, что он увидел не хотело укладываться в голове.

Три каменных исполина, высотой по тридцать локтей каждый топтали и давили руками обезумевших воинов. «Каменные големы», а это несомненно были они, светились желтым светом. От каждого шага содрогалась земля, слышался треск костей и… стойкие воины, вопя от ужаса, побежали. А в это время из тыла лагеря донесся громкий дружный затяжной клич: «Ал-ла-а!!!», – туда летели свежие тирские всадники. Сотни. Много сотен.

– Три. Великих. Магистра… – хрипло и почему-то раздельно прошептал Базилий в ухо Борису. Его структура, почти готовая, полностью развеялась, сохранив жизни воинам коалиции – Следящий почему-то подумал именно таким образом и отметил, что Плиний давно пропал из вида, причем Борис не мог вспомнить когда. И вообще, сколько длится сражение – непонятно. Казалось, вечность… или один миг.

Резервные кавалеристы и пешие воины бросились наутек. Кочевники разделились: половина ушла в преследование, половина влетела в оцепеневший беззащитный лагерь. Все было кончено. Как и предполагал Борис, экспедиция в Тир оказалась авантюрой.

Рус и радовался победе и огорчался. Посчитал её пирровой. Навскидку – полторы тысячи обученной пехоты, три тысячи опытных всадников – невосполнимая потеря для небольшого степного княжества, по крайней мере на ближайший год. Хвала богам, магов потеряли всего два десятка, но очень жалко, что большинство из них – ученики. Отиг, Портурий и Рустам лежали в откатах. Он сам чуть не перегорел – спасли големы.

Их создал Отиг с подсказками Руса. Точнее не подсказками, а примером – бывший тирендор «включил» нелюбимую логику и набрался наглости. Теоретически знал, но ни разу не пробовал.

Привязка к ауре – легко! Всего лишь маленькое колечко Силы. И магистр смело добавлял изменения в веками отточенную структуру. Два дня все Хранящие вливали Силу в три больших камня, политые эликсиром «каменной жизни». Алхимический состав Отиг изготовил лично, буквально «на руках», без лаборатории. После «пропитки» Силой, вложил в каждый булыжник структуры «каменного голема» с привязками к себе, к Портурию и Рустаму. Теоретически они знали, как управлять бездушными великанами.

Заброс обычными катапультами трех камней в центр вражеских фаланг остался незамеченным – сборным войскам приходилось несладко. Маги отвлеклись на «огненные колесницы», воины, скрепя зубами от ярости, стремились быстрее смять упорных варваров. Рахмангул хорошо выбрал время – големы выросли в самый переломный момент. Просуществовали всего два статера и этого хватило. Теперь ему ломать голову, куда девать пленных – половину коалиционной армии при двухстах магах.

А Рус больше переживал о пропавших этрусках – без них Тиру сейчас точно не справиться, но не в этом главное. Суровые воины, доверяющие ему, как самому Френому до сих пор не прибыли в Далор, а срок уже подошел. Как бы беды не случилось, храни их Френом! А тут еще и неопределенное тягостно-смутное предчувствие какой-то личной беды навалилось. Не понять.

«С этим – потом, – успокаивал себя Рус, – с Гелькой – порядок, её хорошо чувствую, так что первое – флот. Ну же, Адыгей, крутой ты мой волчара, звони!».

Он давно бы «вызвал» к себе любого кушинга из экипажа, но не знал ни одного капитана, а тем более матроса из тех, кто повез отряд этрусков, а тянуть отражение душ самих воинов – опасался. С Волей их, посвященных Френому – Богу стихийных Духов и Воли, воинской «силы духа» – отражение любого этруска, а тем паче склонного к Призыву, «высосет» телесные силы за несколько мгновений. Но… видимо, придется. На следующую ночь, если не «позвонит» Адыгей, Рус решился на вызов «отражения».

А пока занимался хозяйственными делами вверенной ему части. Только треть воинов осталась на ногах. Половина погибла, остальные ранены и в основном тяжело. Его маги, включая Леона, вымотались так, что еле ноги волочили. Хвала богам, остановились на грани отката. «Двужильный» Рус восстановился быстрее и ему пришлось лично, под теплым вечерним солнышком (в первую вечернюю четверть, словно поздравляя тиренцев с победой, небо разъяснилось) ходить по баламборским загонам для борков, куда Рахмангул распорядился разместить пленных, искать среди них Целителей. Они, как и большинство офицеров, до сих пор пребывали в прострации, не откликались на вызов, вынуждая высматривать себя по колебаниям Силы. Сражение, длившееся всего полторы четверти, получилось слишком скоротечным и закончилось оно совершенно ни тем результатом, в который они верили.

Антимагических кандалов элементарно не хватило, поэтому у магов просто приняли клятву, что они не будут причинять вред тиренцам, не станут связываться с кем бы то ни было, за исключением приказа лично от Рахмангула и не предпримут попытки сбежать. Примерно так же поклялись и остальные офицеры, включая высшее командование, которое разместили в богатых домах зажиточных баламборцев. Рус считал такую честь несправедливой, но командующий распорядился по-своему.

Когда Рахмангул прибыл в Баламбор, то раскритиковал план зятя, высосанный из школьных учебников истории и подсказок Леона, почерпнутых из популярных книг о древних битвах.

– Я знаю, как воюют в центральных землях, – заявил, как обычно не глядя на Руса, и оказался прав!

«Просвещенный» главнокомандующий не устоял перед соблазном разбить разом все войско. По его задумкам, фаланги, по числу воинов в два раза превышающие пехоту неприятеля, да еще и усиленные магами, так сказать ноу-хау вытекающее из подавляющего преимущества в склонных к Силе, должны были быстро смять фаланги тиренцев и атаковать лагерь. С кавалерией разбираться по ходу дела – обученной пехоте в многорядных квадратах под магической защитой ничего она сделать не сможет. Поначалу все так и шло, пока всадники не предприняли самоубийственную атаку на укрепленный лагерь и, конечно, окончательную точку в разгроме поставили големы. Впрочем, и без них неизвестно как бы всё повернулось. Десятка диверсантов, в неё входили и бывшие лоосские разведчики Ермил, Саргил и Архип, вывели из строя половину магов, а Рус вдобавок и полсотни кавалерийского резерва повыбивал из сёдел. Их самих-то, разумеется, раздавили бы, а дальше… А Леон в это время прокачивал Силу для самого слабого «повелителя камня» (так называли Хранящих, управляющих големами) – мастера Рустама.

Вечером тирский командующий объявил праздник. «Светляки», висящие над всем лагерем, ночь превратили в день – Светящие постарались. Простые воины, за исключением дежурных и охраны пленных, десятники и полусотники гуляли на улице (без излишеств), а командование, включая и командующих корпусами коалиции и главных магов (на них антимагические браслеты на всякий случай надели), сидели в огромном белоснежном шатре, взявшийся невесть откуда. Здесь пили, не стесняясь.

Княжеский зять на праздник пришел нехотя, поддавшись долгим уговорам Максада.

– Только что бились против них, потеряли кучу товарищей, многие от ран страдают и неизвестно еще, как для них все повернется, а тут… на-тебе, за один стол! – аргументировал Рус свое нежелание идти на пир. Еще будучи на Земле, он не понимал таких пьянок и в «замирениях» после крупных разборок никогда не участвовал.