Текст книги "Очерки по истории географических открытий. Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.). Том 4"

Автор книги: Вадим Магидович

Соавторы: Иосиф Магидович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

Русские на Иранском, нагорье

В 1837 г. в Иран прибыл русский офицер польского происхождения Иван (Ян) Викторович Виткевич, отправившийся в Кабул в сентябре того же года с дипломатическим поручением. Он добрался до Нишапура (близ 36° с.ш.), затем пересек Систанскую котловину и вверх по долине р. Хашруд прошел в Кандагар, а оттуда – в Кабул. На обратном пути Виткевич спустился по долине Хашруда к озеру Хамун и установил, что это не приток Гильменда, как считали ранее, а самостоятельная река. От озера он направился на северо-запад, на протяжении около 300 км проследил центральную часть меридиональной цепи Восточно-Иранских гор[67]67
  Система средневысотных хребтов, включающая горы Кайен, плоскогорье Серхед и ряд других меридиональных цепей с выровненными вершинами.


[Закрыть] и сообщил о плодородной полосе между ними и пустыней Деште-Лут. Придя в Тебес, Виткевич повернул на запад, прошел вдоль южной окраины Деште-Кевир в Кашан и возвратился в Тегеран в начале 1839 г., причем на ряде отрезков этого маршрута он двигался по неисследованной территории. По его данным, записанным И. Бларамбергом, также находившимся в тот период в столице Ирана, в пустыне Деште-Кевир нет зыбучих песков, почва плодоносит везде, где имеется вода. Там же, где она отсутствует, поверхность земли покрыта солью. Главный итог путешествия – открытие системы Восточно-Иранских гор.

По поручению шахского правительства в 1843—1844 гг. северную часть Ирана обследовал геолог Николай Иванович Воскобойников. Основная его задача состояла в осмотре рудников и знакомстве с горнозаводским производством страны. В свободное время он определял положение ряда пунктов, но эти занятия превратно истолковывались сопровождавшими Воскобойникова иранскими чиновниками и вызывали у них «тьму сомнений». В таких неблагоприятных для работы условиях ему удалось составить топографическую карту Северного Ирана и дать орографическую характеристику этого региона. Воскобойников проследил на всем протяжении (около 900 км) и описал хребет Эльбурс. Он верно указал, что это горное сооружение, имеющее форму огромной дуги, выпуклой к югу, смыкается на северо-западе с Талышскими, а на северо-востоке – с Нишапурскими горами.

Наиболее плодотворную исследовательскую работу на Иранском нагорье выполнила экспедиция Николая Владимировича Ханыкова, востоковеда и путешественника; в ее состав вошло трое ученых и два военных топографа. В августе 1858 г. от Горганского залива Каспия они прошли в Мешхед и круговым маршрутом обследовали восточную часть Туркмено-Хорасанских гор. С большим трудом (из-за страха иранских погонщиков перед афганцами) наняв лошадей, мулов и верблюдов, Ханыков в середине сентября достиг Герата. Ботаник экспедиции А.А. Бунге совершил длительную экскурсию на западо-юго-запад, в Тебес, и нанес на карту северное окончание Восточно-Иранских гор.

После зимовки султан Герата выделил Ханыкову небольшой конвой, а в качестве основного гаранта безопасности и проводника – главаря разбойников, оставив у себя заложниками его жену и детей. 11 февраля 1860 г. экспедиция направилась на юг и в начале марта вышла к озеру Хамун у дельты р. Харутруд. Оттуда Ханыков повернул на запад через живописную горную цепь (центральный участок Восточно-Иранских гор); по его поручению топограф проследил эту цепь на 100 км к северу.

Пополнив запасы воды и наняв еще верблюдов, в начале апреля Ханыков двинулся через пустыню Деште-Лут, неподвижную и лишенную звуков. Благополучно пройдя ее, он отметил низину, куда стремит свои мутные горько-соленые воды р. Руде-Шур – несомненно, это северное окончание почти меридиональной бессточной солончаковой впадины Немекзар (у 58° в.д.). Затем экспедиция перевалила субмеридиональную горную цепь (хребет Кухбенан) и в середине апреля вступила в Керман, расположенный в обширной долине. В начале мая Ханыков направился на северо-запад и на протяжении более 300 км нанес на карту хребет Кухруд, который, по его словам, вздымается подобно гигантской стене и сохраняет на значительном расстоянии неизменное северо-западное направление. Через Исфахан по хорошо известной дороге в начале июня Ханыков достиг Тегерана, где и завершил экспедицию.

До его исследований географы не имели четкого представления об орографии центральной части Иранского нагорья. Съемки, выполненные топографами экспедиции Жариковым и Петровым, базирующиеся более чем на 100 астрономических определениях, позволили Ханыкову внести значительные исправления в имевшиеся к тому времени карты региона. В Восточном Иране он выделил три крупные депрессии, занятые пустынями Деште-Кевир, Деште-Лут, Систан, а также одну меньших размеров к западу и юго-западу от Герата. Он довольно верно установил их среднюю высоту по данным собственных 250 барометрических измерений. Книга с результатами исследований, опубликованная Ханыковым на французском языке в 1861 г., в русском переводе появилась лишь в 1973 г. под названием «Экспедиция в Хорасан».

Миссия Голдсмита

Для демаркации границ между Ираном, Афганистаном и Белуджистаном (ныне территория Пакистана) в Иран в 1870 г. была направлена политическая миссия британского генерала Фредерика Джона Голдсмита. За два года его сотрудники выполнили изучение юго-восточной части Иранского нагорья и выявили ряд особенностей этого региона, в корне изменивших представления о его орографии. Так, майоры Чарлз Бирсфорд Ловет и Оливер Сент-Джон проследили почти по всей длине и описали невысокие горы Мекран (протяженность около 1 тыс. км). Это юго-восточное обрамление Иранского нагорья состоит, как они выяснили, из ряда параллельных широтных цепей, прорезанных сквозными ущельями и разобщенных удлиненными котловинами. Мекран является водоразделом между бессточной Систанской впадиной и реками бассейна Аравийского моря.

Ловет и Сент-Джон обследовали также плоскогорье Серхед (длина около 400 км) и установили его связь с плато, расположенным западнее Систана. Иными словами, они продолжили открытие Восточно-Иранских гор, начатое И. Виткевичем. Англичане нанесли на карту хребет Кухруд от 32° с.ш. к юго-востоку на протяжении около 700 км, правда, ошибочно посчитали, что он продолжается дальше к юго-востоку еще на 150 км. Они выполнили определения ряда высотных отметок, обнаружив вершины более 4 тыс. м.

Русские исследователи Копетдага

В 1870 г. в Красноводский отряд был откомандирован военный топограф и геодезист Иероним Иванович Стебницкий. В ноябре – декабре он исследовал и нанес на карту хребет Кюрендаг, представляющий, по его данным, обширную нагорную массу без больших отрогов. В Кизыл-Арвате (у 39° с.ш.) по расспросам Стебницкий выяснил, что Кюрендаг составляет северную и северо-западную оконечность Копетдага, протягивающегося на юго-восток верст на 400 (фактически больше, чем на 600 км). С запада эти горы отделяются от хребта Эльбурс р. Атреком, с востока от других гор – р. Тедженом.

В 1872 г. Стебницкий проследил Узбой более чем на 300 км от «устья» до 57° в.д. Сухое русло, как он установил, имеет местами весьма крутые и высокие берега и на протяжении нескольких километров нередко наполнено весьма соленой водой. Он нанес на карту пески Чильмамедкум – между Красноводским плато и Узбоем. Через Каракумы Стебницкий добрался до Кизыл-Арвата и прошел со съемкой вдоль северного склона Копетдага около 100 км. Вернувшись в Кизыл-Арват, он перевалил западные отроги Копетдага, вышел к нижнему Атреку и проследил его до устья. На левом берегу реки (у 37°40' с.ш.) он обнаружил два небольших хребта – западные отроги Туркмено-Хорасанских гор. В рекогносцировку 1872 г. Стебницкий прошел 3200 км, из них 1700 км до той поры еще никем из европейцев не виданных.

Дальнейшее изучение Копетдага стало возможным лишь после того, как к России были присоединены сначала Ахал-Текинский (1881 г.), а затем и Мервский (1884 г.) оазисы. В 1886–1888 гг. К.И. Богданович провел исследование Копетдага, горной системы к югу и юго-востоку от него, а также северных и центральных частей хребта Эльбурс и северных районов пустыни Деште-Кевир. Богданович пересек в нескольких местах широкую полосу гор, ограниченную на севере Каракумами, а на юге – узкой и длинной (275 км) «гладкой» долиной (Кучано-Мешхедской), которую он проследил на всем протяжении. Он сохранил за этими горами название Туркмено-Хорасанские, предложенное Стебницкий. Передовой хребет этой системы – Копетдаг, северный склон которого нередко принимает вид совершенно отвесной стены, он проследил на 300 км.

Богданович установил, что Туркмено-Хорасанские горы, на юго-востоке сильно понижаясь, обрываются у долины р. Теджена. На северо-западе (у 57°20' в.д.) эта полоса утрачивает свою обособленность и сливается с рядом новых хребтов. Дальше к северо-западу она, резко изменяя направление простирания на широтное и даже юго-западное, постепенно понижается и переходит в море низких холмов, теряющихся в песках и солонцах восточного берега Каспийского моря. Таким образом, Богданович проследил Туркмено-Хорасанские горы на всем протяжении (более 600 км) и дал первое описание их орографии.

Аравия открывает свои тайны

На Аравийский п-ов, все еще остававшийся «белым пятном» на географических картах, Европа обратила более пристальное внимание в начале XIX в. Ибо к этому времени Сауды, правители небольшого эмирата, действуя под знаменем ваххабизма[68]68
  Ваххабизм – религиозно-политическое направление в исламе, основное положение (догмат) которого – вера в безоговорочно единого Аллаха в человеческом образе. Ваххабиты признавали только Коран, не подлежащий толкованию, отрицали культ святых и пророка Магомета, исповедовали суровую простоту нравов, были приверженцами священной войны (джихада).


[Закрыть], завершили объединение значительной части Аравии. Новое феодальное государство реально угрожало политическим и военным планам наполеоновской Франции, Англии и Турции. К осени 1818 г. войска египетского паши оккупировали страну и расчленили ее на мелкие владения. Дважды Саудам удавалось восстановить единую державу, но оба раза просуществовала она недолго (1821–1838 и 1843–1865 гг.), постепенно приходя в упадок, и в конце XIX в. была захвачена эмиром одного из вассальных княжеств Северной Аравии. В египетской армии, прошедшей в 1818 г. через всю Аравию с запада на восток, находилось много различных советников и врачей из Европы, но никто из них не оставил записок об этом походе. И слава первоисследователя центральных регионов досталась Джону Форстеру Сэдлиеру. Вице-губернатор Индии направил этого офицера к египетскому военачальнику с дипломатическим поручением. В июне 1819 г. он высадился в Эль-Катифе (побережье Персидского залива, 50° в.д.), где находился один из отрядов египтян, и выяснил, что армия приступила к всеобщей эвакуации из страны. Сэдлиер принял решение идти в сопровождении охраны через полуостров, надеясь нагнать командующего. Почти за три месяца (конец июня – 20 сентября) он выполнил пересечение Аравии, постепенно поднимаясь от приморской низменности на востоке через пустынную равнину, центральное плато и плоскогорье до Янбо (побережье Красного моря у 38° в.д.). С помощью компаса он определял направление дороги и отмечал расстояния между всеми пунктами маршрута. Из дневника Сэдлиера, опубликованного лишь в 1866 г., ученым удалось извлечь немного географического материала. Поэтому некоторые историко-географы считают, что его перевезли через страну как тюк с товаром. Это и не верно, и не справедливо. Сэдлиер сообщил первые достоверные (пусть и очень скупые) данные о центральной полосе полуострова в пределах 24—26° с.ш. протяженностью более 1200 км, до того времени совершенно не известной европейцам.

Первым исследователем Северной Аравии, так же как центральная и южная части представлявшей собой «терра инкогнита», стал финский ориенталист Георг Август Вйллин, давно мечтавший посетить страну. Готовясь к поездке, он изучил арабский язык и филологию, а кроме того прошел в клинике полный курс практической медицины. Путешествие по Аравии в первой половине XIX в. было делом чрезвычайно опасным: любой иностранец принимался за шпиона и его в большинстве случаев ждала неминуемая смерть. Никакие охранные грамоты («фирманы») помочь не могли – подавляющее большинство населения читать не умело.

Мечта Валлина исполнилась в 1843 г. Получив в университете Хельсинки стипендию, он приехал в Каир и до весны 1845 г. совершенствовался в языке. По завершении подготовки под личиной мусульманина-филолога Абд-уль-Вали он, чтобы не вызвать подозрений, отправился сначала в Палестину и у 30° с.ш. перевалил короткую горную цепь Эш-Шара. Оттуда и началось исследовательское путешествие. На верблюдах Валлин пересек бесплодную пустынную равнину и достиг Вади-Сирхан, оказавшейся длинной (почти 300 км) впадиной, заполненной песком, но преображающейся после дождя, если он выпадал.

В оазисе Эль-Джаут (у 40° в.д.) Валлин прожил около четырех месяцев, врачуя местных жителей и население близлежащих поселков. Опрос пациентов позволил ему получить верное представление о соседних территориях: севернее располагалась пустыня Эль-Хамад, к югу – Большой Нефуд, огромное пространство песка с очень редкими колодцами с солоноватой водой. Валлин преодолел эту широкую равнину, где постоянно дуют сильные ветры, в юго-восточном направлении до оазиса Джубба (у 28° с.ш.). Южнее пейзаж резко изменился. Валлин поднялся на плато, над которым вздымались две короткие параллельные горные цепи. Среди них приютилась Хаиль – столица феодального княжества Шаммар; путешественника, как, впрочем, и многих его последователей, поразил контраст между относительным изобилием этого района и бесплодными песками Большого Нефуда.

В Хайле Валлин пробыл два месяца, намечая добраться до Эр-Рияда, расположенного далее на юго-востоке. Но средств на этот маршрут уже не оставалось, пришлось изменить план. Он присоединился к каравану, идущему в Медину, пересек в юго-западном направлении Центральное плато и весной, 1846 г. достиг Красноморского побережья. Этот отрезок пути он практически не охарактеризовал: из опасения возбудить подозрения своих фанатичных спутников Валлин не вел записей. Из Джйдды морем он вернулся в Каир, пройдя по неисследованным просторам полуострова около 1300 км.

Второе путешествие по Северной Аравии Валлин предпринял в 1848 г. Выйдя из Эль-Мувайлих, на Красном море (у 35°30' в.д.), он в конце февраля перевалил почти меридиональный хребет Эш-Шифа, состоящий, по его наблюдению, из беспорядочно разбросанных массивов и долин. Дальнейшее продвижение временно пришлось приостановить из-за отсутствия попутчиков. Через месяц Валлин смог, наконец, продолжить путешествие. Он описал «харрат» – лавовую пустынную равнину у 28° с.ш. – и через Табук верхом на верблюде прибыл в Пайму, а оттуда проследил почти всю северную границу Центрального плато и в начале мая добрался до Хаиля.

И снова Валлину не удалось выполнить задуманное: власти в Хайле уже знали, что он не тот, за кого выдает себя. (Еще во время первого путешествия среди арабов множились слухи о странном враче, не берущем денег за лечение.) Валлина заставляли вернуться прежним путем, но он, проявив смелость, выдержку и настойчивость, направился на северо-восток по почти безводной, а потому заброшенной и более безопасной караванной дороге. С пятью спутниками от одного полувысохшего колодца до другого в середине мая он достиг Евфрата у 32° с.ш. По неизученной территории Валлин прошел более 1300 км. Он оказался первым истинным исследователем Северной Аравии, доставившим географические сведения о ее пустынных равнинах, описавшим пустыню Большой Нефуд, хребты на северо-западе, центральное, плато и бессточную впадину Вади-Сирхан. По его данным и при его непосредственном участии в Лондоне, куда Валлин заехал в конце 1846 г., возвращаясь на родину, была составлена лучшая по тем временам карта северных и центральных районов Аравийского п-ова.

В 1862 г. по Центральной Аравии с политической целью путешествовал, выдавая себя за врача, англичанин Уильям Гиффорд Палгрейв. Как и Валлин, он достиг Хаиля с севера, но, в отличие от финна, финансовые проблемы англичанина не волновали, и в начале августа он направился на юго-восток по равнине с отдельными массивами песков, лавовыми полями, солончаками и редкими сухими руслами (вади), еще не описанной европейцами. С пятью спутниками Палгрейв прибыл в Бурайду (44° в.д.), где от него сбежал проводник. С трудом подыскав другого, англичанин продолжил свой путь от оазиса к оазису, двигаясь по равнине вдоль восточных склонов невысокой горной гряды Тувайк. Проследив эту известняковую, по его данным, стену на протяжении более 200 км[69]69
  Длина цепи Тувайк, выгнутой к востоку и возвышающейся над окружающей местностью в виде уступа высотой до 500 м, составляет около 1 тыс. км


[Закрыть]. Палгрейв перевалил ее и прошел в Эр-Рияд (ноябрь). Оттуда он направился на восток через «Красную пустыню» (Малый Нефуд) – узкую полосу подвижных и закрепленных песков, закончив маршрут в Эль-Катифе и пройдя по неисследованным районам более 500 км.

Книга Палгрейва «Путешествие по Средней и Восточной Аравии» (русский перевод 1875 г.) стала бестселлером, но многими учеными признавалась именно романом, а не отчетом; некоторые отрицали сам факт путешествия. Отдельные неточности в описании, возможно, даже кое-какое приукрашивание не могут служить подтверждением правоты противников Палгрейва. Ныне установлено: он действительно прошел весь путь, о котором так увлекательно рассказал.

Исследователи Гималаев

Английские военные топографы Джон Энтони Ходжсон и Джеймс Даулинг Херберт работали в 1815–1818 гг. в горах между pp. Калинади (западная граница Непала) и Сатледжем. Вместо ряда параллельных хребтов они обнаружили непрерывную дугообразную единую цепь и, следовательно, открыли южную половину хребта Заскар. Они установили также, что в ее боковых отрогах находятся многочисленные огромные пики, средняя высота которых составляет, по их определениям, 6,4—6,9 тыс. м. Над главной цепью они возвышаются на несколько сот метров. Топографы проследили Ганг до верховья и прошли по теснинам обеих его составляющих (Алакнанде и Бхагиратхи) до истоков. Они открыли также истоки р. Джамны – крупнейшего притока Ганга, берущего начало на южных склонах хребта Заскар. Херберт сделал первую попытку дать общий обзор Гималаев на основании собранных им материалов и сообщений более ранних путешественников и членов дипломатических миссий в Непале. Он впервые указал на поразительный для многих географов факт: водораздельная линия не совпадает с линией наивысших поднятий.

Непальскую часть Гималаев (800 км) в 30-х гг. XIX в. изучил Брайен Хоктон Ходжсон, брат Джона, британский резидент в Непале. За время своего продолжительного пребывания в стране он описал верховья многих непальских рек, бурных и порожистых, включая Карнали, Кали-Гандак и Коси (все они принадлежат бассейну Ганга). Эти речные системы разделены отрогами главной цепи, расположенными перпендикулярно к ней.

Шотландский военный топограф Александр Каннингхэм (основоположник научного археологического исследования в Индии) в 1846–1847 гг. возглавлял небольшой отряд для демаркации границы с Китаем в бассейне верхнего Инда. В результате двухлетних исследований территории Джамму и Кашмир он пришел к верному выводу о существовании в этом горном районе площадью более 200 тыс. км² нескольких параллельных хребтов, вытянутых в северо-западном направлении. Начиная с юга, Каннингхэм выделил, правда почти вдвое преувеличив длину, хребет Пир-Панджал, расчлененный глубокими ущельями; максимальную высоту хребта он несколько завысил. Севернее, за главной цепью Гималаев, он поместил хребет Заскар, прослеженный им почти на 400 км между низовьем Шинго и 32° с.ш. (истинная длина хребта около 600 км). Каннингхэм включил в него и горы Деосаи на левобережье Инда до выхода реки на равнину. Далее к северу Каннингхэм отметил хребет Кайлас, но не смог верно охарактеризовать его положение: по орографической схеме нашего времени, он включил в эту цепь части хребтов Ладакх и Кайлас. Еще севернее по китайским источникам Каннингхэм отметил хребет Каракорум.

Сотрудник Каннингхэма, военный топограф Генри Стречи выполнил многократное пересечение бассейна верхнего Инда и Ганга (около 200 тыс. км²) и составил их детальную карту. Четко и довольно точно нанесено течение Синги и Гартанга, составляющих Инда, а также верховья Сатледжа и Чинаба и всех притоков Инда, включая Шайок и Заскар.

Самый восточный участок Гималайской системы оставался неизученным до 1912 г., когда военный топограф Генри Морсхед получил разрешение исследовать горы Мишми. На севере он засек вершину Намча-Барва (7755 м), точно определив ее высоту. Это открытие явилось сюрпризом для географов, считавших, что восточнее 92° в.д. нет значительных вершин. В итоге Гималаи вытянулись к северо-востоку почти на 400 км.

Открытие и изучение хребта Каракорум

В 1835 г. в верховья Инда проник английский ботаник и геолог-любитель Годфри Томас Виджни, внимательный и зоркий наблюдатель, путешествовавший для собственного удовольствия. По долине небольшого правого притока верхнего Инда у 76° в.д. он вышел к истокам и открыл крупный ледник, высота которого над долиной достигала 400 м. Это были первые сведения о глетчере Балторо, одном из величайших горных ледников планеты. С перевала Виджни увидел группу огромных пиков. Он обследовал также часть среднего течения р. Шайок и долину р. Нубра, ее правого притока, и засек ряд значительных вершин. В междуречье Инда и Шайок он отметил узкую высокую цепь (северная часть хребта Ладакх). В 1836 г., вторично попав в долину Нубры, Виджни открыл в ее истоках другой ледник (Сиачен) и прошел по нему несколько километров. Из расспросов он сделал верный вывод, что открытые им пики принадлежат единой цепи (хребту Каракорум), идущей на северо-запад и служащей водоразделом бассейнов Инда и рек Кашгарии.

Спутник Каннингхэма, английский натуралист Томас Томсон летом 1848 г. поднялся на перевал Каракорум и выяснил: в юго-восточном направлении протягивается мощный хребет, разделяющий бассейны рек Яркенда и Инда; высшие точки этой цепи находятся не на ее главной оси, а на боковых отрогах.

Исследования Виджни и Томсона продолжили братья Шлагинтвейт – Адольф, Герман и Роберт, баварские натуралисты на службе Ост-Индской компании. Проведя в 1854—1858 гг. изучение территории в верховьях р. Яркенда, они доказали, что Каракорум – самостоятельная горная система, не связанная с Куньлунем. Они установили, что реки, берущие начало на северном склоне Каракорума, прорезают Куньлунь, хребты и пики которого ниже каракорумских. Они, правда, ошибочно считали, что Каракорум продолжается на восток в Тибет на значительное расстояние.

Съемка Кашмира и мощного массива гор близ тибетской границы под руководством военного топографа Томаса Джорджа Монтгомери была начата весной 1855 г. Задача заключалась в картировании горного района площадью около 250 тыс. км². Работая с достаточно точными для того времени инструментами, Монтгомери, к своему удивлению, установил, что пик Нангапарбат, западный форпост Гималайской системы, возвышающийся над широтным отрезком течения Инда (близ 74° в.д.), имеет высоту не 6 тыс. м, как считалось ранее, а 8126 м (т. е. точно определил истинный «рост» великана).

В полевой сезон следующего года Монтгомери с одной из гор цепи Харамош увидел на севере хребет Каракорум с огромными пиками, которые он пометил индексами от K₁ до К₃₂; среди этой серии гигантов пик Кг (Чогори) оказался самым крупным – 8611 м (вторая вершина планеты). В 1857 г. Монтгомери направил своего помощника Генри Годуин-Остена провести топографическую съемку западной части Каракорума. Годуин-Остен достиг подножия Чогори, выполнил восхождение на несколько соседних вершин и открыл два колоссальных ледника – Биафо и Хиспар, образующих единое поле. Горных глетчеров такого размера прежде никто не видел.