Текст книги "Очерки по истории географических открытий. Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.). Том 4"

Автор книги: Вадим Магидович

Соавторы: Иосиф Магидович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

Военные топографы в Западной Сибири

Более века прошло после съемок П. Чичагова, но огромная территория Западной Сибири оставалась практически «белым пятном». Правда, с 20-х гг. XIX в. в этом регионе проводились топографические работы, носившие сначала эпизодический характер, а с 40-х гг. ставшие относительно более регулярными. Возглавил их полковник русского Генерального штаба Густав Карлович Сильвергельм. К 1850 г. подчиненные ему 11 военных топографов, среди которых выделились Елизар Петрович Воронин и Михаил Иванович Егоров, засняли районы, расположенные южнее 60° с.ш. Практически безлюдный северный край, не представлявший, как тогда полагали[36]36
  И в наше время вплоть до конца 50-х гг. край этот считался малоперспективным до выявления крупных нефтяных и газовых месторождений.


[Закрыть], ни в каком отношении ничего важного, так и остался незакартированным.

Топографы установили, что все заснятое пространство составляет часть обширной равнины, безлесной лишь в южных пристепных участках, в основном же покрытой лесами. По их данным, севернее 57° с.ш. находятся топкие болота, поросшие дремучими лесами и кустарниками (рямами). Обь с Иртышом делят эту территорию на две половины: на востоке – Васюганские болота, на западе – Кондровские тундры. Общая площадь болот почти 110 тыс. км².

Съемщики положили на карту 16 более или менее крупных притоков Иртыша, в том числе весь Ишим и Тобол, а также часть притоков Оби, включая Пим, Аган и Вах. Большинство правых притоков средней Оби из-за сурового климата, непроходимых лесов и болот осталось незаснятыми, сведения о них отсутствовали.

Топографы засняли и описали около 60 пресных, соленых и горько-соленых озер региона. Из них самое крупное – Чаны (около 2,5 тыс. км) с пологими берегами, поросшими камышом. Поблизости расположено несколько мелких озер. Весной в половодье все они, сливаясь, образуют обширный водоем. Результаты съемки Г. Сильвергельм опубликовал в 1849–1852 гг.

Открытие пролива Невельского

Летом 1826 г. ссыльный раскольник Гурий-Васильев бежал (в четвертый раз) с Нерчинской каторги, спустился на лодке по Амуру до лимана и несколько дней двигался на юг вдоль берега материка. Перезимовав среди гиляков (нивхов), в следующем году он прошел вдоль побережья Татарского пролива на север – мимо устья Амура к Тугурскому п-ову, где провел вторую зимовку, а весной 1828 г. проехал на собаках в Удский острог и там рассказал о своем плавании. Особенное впечатление произвело следующее его показание: «Устье Амура содержит около 30 верст в ширину. Большой остров, лежащий на восток, отстоит от устья верстах в 60…».

Рассказ Г. Васильева дошел до штурмана П.Т. Козьмина. С 1832 г. он перевелся на Балтийский флот и постоянно общался с офицерами этого флота.

В 40-х гг. XIX в. на Балтике служил Геннадий Иванович Невельской. Он заинтересовался старинными известиями об островном характере Сахалина и свежими сообщениями дальневосточных моряков, опровергавших ошибочное мнение Крузенштерна, что это – полуостров. Невельской добился назначения командовать транспортом «Байкал», направлявшимся с грузом на Камчатку, и в 1848—1849 гг. перешел от Кронштадта вокруг мыса Горн в Петропавловск. Сдав груз, Невельской в июне 1849 г. самовольно двинулся к северному входу в Амурский лиман, хотя знал о резолюции Николая I на рапорте Ф.П. Врангеля, что устье Амура доступно лишь для мелкосидящих лодок: «Весьма сожалею, вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить». Невельской послал на юго-запад лейтенанта Петра Васильевича Казакевича, и тот, продвигаясь на шлюпке вдоль берега материка и делая промеры, добрался до устья Амура.

Сам Невельской на трех шлюпках и байдаре в июле обошел устье Амура, все время определяя глубину, затем спустился к югу до 52° и установил: Сахалин на этой широте отделен от материка узким (7,3 км) проливом. Пройдя еще дальше к югу, за мыс Южный, Невельской достиг самой северной точки маршрута Лаперуза и окончательно доказал, что Сахалин – остров, отделенный от материка судоходным проливом.

^{Г.И. Невельской}

^{Исследование Г. Невельским Татарского пролива}

Глава 9.
СИБИРЬ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX – НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Вилюйская экспедиция Маака

Первым предприятием созданного в 1851 г. Сибирского отдела Географического общества стала Вилюйская экспедиция, получившая задание исследовать долину Вилюя и «белое пятно» к северу от него. Возглавил ее уроженец о. Сааремаа (Эстония) учитель-естественник Ричард Карлович Маак; к экспедиции был прикомандирован молодой военный топограф Александр Кондратьевич Зондгаген. В конце 1853 г. Маак послал его из Иркутска для съемки нижнего Вилюя. Летом 1854 г. Зондгаген перевалил с Нижней Тунгуски на Чону (крупнейший правый приток Вилюя), по ней спустился на лодке со съемкой до устья и выяснил, что эта река течет в северном направлении по плоской возвышенности (Среднесибирское плоскогорье). От устья Чоны он заснял Вилюй до города Вилюйска и, из-за холодов прервав работу, прошел в Якутск, куда к апрелю прибыл Маак и еще два сотрудника. Отсюда все четверо добрались до устья Вилюя. Сначала волоком на лодке с бечевою, а потом на лошадях отряд поднялся к Вилюйску; Зондгаген дополнил свою съемку низовьев реки. Окончательно снарядившись, в начале июля Маак двинулся в северо-западном направлении через средний Тюкян (левый приток Вилюя) и вышел на р. Хання, приток Мархи (система Вилюя), где получил ездовых оленей. Этот маршрут позволил Мааку установить, что левобережье Вилюя на 100—150 км, «подобно правобережью от устья до Вилюйска, представляет усеянную множеством озер низменность»^{10} (Центральноякутская равнина наших карт). Отсюда отряд без одного сотрудника, отправленного на юг для исследования среднего течения Мархи и ее притоков, двинулся в северном направлении через плоскую возвышенность. За 66° с.ш. местность стала «неравномерно холмистою» и на пути отряда постоянно встречались «мрачные, большею частью голые утесы», что повлияло на скорость передвижения; к тому же некоторое время болели олени. И только в конце сентября отряд достиг р. Оленька у 68° с.ш. Время было позднее. Маак спешил, так как «холод шел… навстречу с грозной ужасающей бодростью». Отряд двинулся на юго-запад к верховью Вилюя через верхние правые притоки Оленька и Оленекско-Вилюйский водораздел (у полярного круга между 107 и 108° в.д.). Под влиянием старых карт Маак посчитал его за широтный хребет, якобы достигающий на востоке Лены; сопки его имеют вид «развалин старых замков… колонн, обелисков или пирамид, как будто нарочно построенных». Но Маак ошибся – это были отдельные возвышенности. Далее отряд двинулся по местности, «представляющей плоскую возвышенность, разделенную пологими скатами» (Вилюйское плато); эти столовые горы поросли «уродливым кустарником и местами почти непроходимым хвойным лесом». В конце октября он достиг верхнего Вилюя, уже покрывавшегося льдом. Начались сильные морозы, и Зондгаген отморозил руки. По глубокому снегу Маак и его спутники преодолевали за сутки 11–16 км. Теплых юрт у них не было – дни и ночи приходилось проводить под открытым небом. «Я уверен, – писал Маак, – что каждый из нас, смыкая от усталости очи, не надеялся более открыть их»; к тому же не хватало провизии.

Вилюй тек в общем на восток, но делал много крутых излучин, вполне оправдывая свое название. Морозы все усиливались (—40°С); с трудом проследив все изгибы реки примерно на 100 км, путешественники решили идти прямо на юго-запад. В ноябре, перевалив «высокий скалистый хребет, представляющий мало расчлененный массив живописных скалистых выступов в виде столбов и развалин древних замков», они достигли р. Улахан-Вава (приток Вилюя). Спустившись примерно до 64° с.ш., отряд перешел на левый берег Вилюя, двинулся на юго-восток и в конце декабря вновь коснулся Вилюя против устья Чоны. Здесь его ожидали якуты с продуктами и теплой одеждой. Зондгаген замкнул свою съемку с маршрутом 1853 г., он снял почти весь Вилюй (длина 2650 км), за исключением небольшого участка от 64° с.ш. до устья Чоны. В январе 1855 г. отряд достиг селения Сунтар и через невысокий Ленско-Вилюйский водораздел и покрытую лесом равнину (Приленское плато) прошел в Олекминск, а оттуда – в Иркутск. Сразу же после завершения экспедиции Маак и Зондгаген отправились на Амур (см. гл. 12). Лишь по окончании экспедиционной деятельности Маак приступил к обработке своих вилюйских материалов. Он стал первым исследователем центрального региона Восточной Сибири; он впервые показал, что большая часть бассейна Вилюя представляет плоскую возвышенность (Среднесибирское плоскогорье); он первый оконтурил Центрально-якутскую равнину. Но его выводы были опубликованы лишь в 1877–1886 гг. (последний том посмертно).

Шварц на юго-востоке Сибири

С 1855 г. начал работать экспедиционный отряд Географического общества, организованный в Иркутске астрономом Людвигом Эдуардовичем Шварцем, основной задачей которого было составить точную и подробную карту Юго-Восточной Сибири. В состав этого отряда вошли военные топографы, выполнявшие большие самостоятельные маршруты.

В июле 1855 г. топограф Арсений Федорович Усольцев от Нерчинска поднялся по р. Нерче (приток Шилки), описав ее долину почти до истока, и обнаружил к северо-востоку очень высокие горы – юго-западный край Олекминского Становика. Пройдя оттуда на запад между 53 и 54° с.ш., он пересек невысокие горы (хребты Черского и Яблоновый) и достиг р. Конды, а по ней – Витима. В сентябре Усольцев со съемкой проследил до истока весь верхний участок Витима длиной 450 км. Фактически он установил южную и западную границы Витимского плоскогорья. Перевалив водораздел Витима и Баргузина в его северной части, Усольцев спустился по долине Баргузина до устья, а оттуда проехал в Иркутск.

Другой топограф, Иродион Васильевич Орлов, в июле 1855 г. прошел от Байкала до истоков Баргузина, оттуда у 55° с.ш. на Верхнюю Ципу (система Витима) и открыл простирающийся в восточном направлении непрерывный ряд скалистых вершин (Южно-Муйский хребет). Двигаясь вдоль южного склона хребта по богатой мелкими озерами долине Нижней Ципы, Орлов проследил ее течение реки. Затем по долине р. Бамбуйки он добрался к Витиму и, обнаружив множество порогов, решил, что хребет переходит на правый берег реки. Он ошибся: хребет заканчивался у Витима. Фактически Орлов установил северную границу Витимского плоскогорья. Вернувшись на Ципу, он перевалил Южно-Муйский хребет в центральной части, по долине Муи (система Витима) поднялся до ее истоков, перешел в долину Верхней Ангары и, проследив все ее течение, обнаружил Верхнеангарскую котловину, окаймленную двумя водораздельными хребтами – Северо-Муйским и Верхнеангарским. Этим Орлов положил начало открытию южной части Станового нагорья.

Обобщив материалы Усольцева и Орлова, Шварц установил, что водораздел Баргузина и системы Витима представлен меридиональным хребтом (на наших картах Икатским). Витимское плоскогорье в бассейне Ципы резко отличается по рельефу от его западной и южной частей: «Обширные плоскости между отдельными цепями гор здесь почти вовсе не встречаются… горы ближе друг к другу, круче и имеют скалистые вершины… чем дальше к северу, тем [они]… выше и группируются в целые цепи»^{11}.

В 1856 г. Усольцев производил съемку небольших левых притоков Амура, проследил и нанес на карту почти все течение Зеи. В июне 1857 г. из Нерчинска он добрался до Амазара (приток Амура) и прошел на север по нему и притокам Олекмы через Олекминский Становик и горный район к большим порогам р. Чары. На пути на правом берегу р. Калара (приток Витима) он обнаружил цепь скалистых вершин (Каларский хребет, длина около 350 км; и правильно определил, что самые значительные высоты обследованной им территории находятся близ 56° с.ш., а наивысшие отметки – в верховьях Калара (2515 м – хребет Удокан, длина 255 км). Фактически он открыл юго-восточную часть Станового нагорья. К северу от долин верхней Чары Усольцев засек другую горную цепь (хребет Кодар, около 200 км).

Обследовав нагорье до порогов Чары, Усольцев вернулся к верховьям реки и целый месяц ожидал проводников с оленями. Затем он направился на запад через обширные поймы рек Куанды и Муи (Муйско-Куандинская котловина), уже по снегу поднялся по Муе к истокам и путем Орлова вышел к северной оконечности Байкала. Затем он проследил северо-западный берег озера примерно до 55° с.ш., перевалил Байкальский хребет, пересек неисследованную горную местность в западном направлении и достиг Лены у 54° с.ш.; по пути он собрал большую коллекцию горных пород.

В 1858 г. Усольцев спустился по Амуру до устья Бурей, прошел вдоль ее левого берега на север по склону открытого им невысокого сплошного голого хребта Тураны, довольно правильно установил его длину (около 300 км) и нанес на карту. Продолжая двигаться к северу по ровной местности (Амурско-Зейская равнина), он достиг Селем-джи примерно у 130°30 в.д. и спустился по ней до Зеи и далее до Благовещенска.

Самый молодой участник экспедиции – И.С. Крыжин в 1857 г. снял все течение Киренги (приток верхней Лены, 746 км), затем по ее правому притоку Черепанихе поднялся к истокам и обнаружил здесь высокие горы (хребет Акиткан, западный край Северо-Байкальского нагорья). В 1858 г. он прошел по Иркуту до его истоков и посетил в пограничной Монголии озеро Хубсугул (впервые описано незадолго до него рудознатцем Григорием Мартьяновичем Пермикиным, исследователем Алтая и Саян).

Вернувшись на север, в июле Крыжин проник в верховья Оки (левый приток Ангары), повернул на запад, перевалил высокие горы – хребет Большой Саян – и вышел в верховья Бий-Хема (Большого Енисея). Крыжин охарактеризовал рельеф этого района как «высокое плоскогорье, на котором не возвышается ни одной горной цепи. Местность дика и пустынна… видны только черные голые скалы, грязно-белый снег и серый мох…». Следуя сначала на запад вниз по реке, а затем на север, через высокотравную степь (Тоджинская котловина), Крыжин поднялся на высокий хребет – центральную часть Восточного Саяна: «…вместо широких огромных масс камней здесь возвышаются крутые высокие пики; бесчисленное множество горных ручьев течет наподобие водопадов под глетчерами». Он правильно определил высоту перевалов и ряда остроконечных пиков хребта, а также отметил плосковершинный характер горных массивов. За хребтом он достиг верховьев Бирюсы и прошел на местные золотые прииски для пополнения запасов продовольствия.

В скалистой горной цепи (Удинский хребет, длина 160 км) близ верховьев Уды (система Енисея) Крыжин обнаружил «узловую точку, господствующую… над остальными частями цепи [пик Триагуляторов, 2875 м]… От узла цепь разделяется на две главные ветви: одна имеет направление на запад [Западный Саян] и образует линию водораздела между притоками Казыра на севере и Хамсары на юге. Эта скалистая цепь тянется до самого Алтая и содержит в себе истоки правых притоков Енисея… Другая тянется на северо-запад [Восточный Саян] и образует линию водораздела между левыми притоками Кизира на юге и реками [Уда, Чуна и Бирюса], из которых на севере образуется Тасеева» – нижний приток Ангары. Таким образом, Крыжин в общих чертах правильно разобрался в орографии этого сложного горного узла и нанес его на карту. С золотых приисков через верховья левых притоков Бирюсы он прошел на запад через холмистое плоскогорье, «над которым уединенно возвышаются высокие и широкие массы скал» – Манское Белогорье, и спустился в долину р. Маны (приток Енисея), «имеющую здесь весьма мрачный характер». На плоту по Мане и Енисею он добрался до Красноярска.[37]37
  В 1909—1911 гг. военные топографы провели съемку всего течения рек Кизира и Казыра (система Енисея); широтную горную цепь у 54º с.ш. между этими реками они назвали хребтом Крыжина (длина 150 км).


[Закрыть]

Сам Шварц в июле – августе 1857 г. прошел от Качуга (на Лене) к устью Витима и поднялся по нему примерно на 660 км до крупного Делюн-Оронского порога, но не мог преодолеть его, восемь дней исследовал прибрежные горы, а затем вернулся на Лену.

В июне 1858 г. Шварц из Минусинска через село Шушенское вышел к верховью р. Ои (приток Енисея). Здесь он обнаружил короткую горную цепь, гребень которой «был усажен огромными каменьями, глыбами и столбами» (Ойский хребет, длина около 80 км). По водоразделу истоков Ои (хребет Кулумыс) он двинулся на восток вдоль небольшого хребта Ергаки и достиг истоков быстрого и порожистого Уса (приток Енисея). По Усу Шварц сплыл на лодке до устья и обнаружил подходящую к правому берегу реки короткую зубчатую цепь (Араданский хребет), а ниже по течению – менее высокий Мирской хребет. В Минусинск он вернулся в августе 1858 г., закончив тем самым полевые исследования всего своего отряда.

Отряд Шварца добился больших географических результатов главным образом благодаря топографам. Он оконтурил Витимское плоскогорье, открыл и нанес на карту несколько высоких хребтов в Становом нагорье и Олекмо-Чарском плоскогорье, а также в Приамурье, положил на карту почти все течение Витима и Зеи, ряд их мелких притоков, Киренгу, Баргузин и Верхнюю Ангару, выполнил первую съемку Восточного Саяна. На основании собранных материалов Шварц составил карту Забайкалья и Амурского края, долгое время служившую единственной основой для исследований, карту, «которой могли доверять вполне в очень многих ее частях» (П. Кропоткин). Шварц «первый [независимо от Миддендорфа] высказал правильный взгляд о необходимости разделения Станового и Яблонового хребтов, объединявшихся в одну и ту же цепь» (В. Обручев).

Лопатин и Кропоткин в Забайкалье

В 1865 г. в Забайкалье но поручению Географического общества работал горный инженер Иннокентий Алексеевич Лопатин. Почти за полгода (май – сентябрь) Лопатин вместе с топографом И.А. Кондратьевым пересекли регион в нескольких местах, изучили и нанесли на карту верхнее течение Витима со всеми его многочисленными притоками и выполнили ряд гипсометрических замеров. Их маршруты пролегли по труднодоступной местности, где никогда не ступала нога исследователя. Собранные материалы позволили Лопатину прийти к выводу, что изученная территория с вечномерзлыми грунтами представляет возвышенность, постепенно понижающуюся к Витиму. Южнее истоков Витима он обнаружил следы древних вулканов.

В 1862 г. 20-летний офицер князь (Рюрикович) Петр Александрович Кропоткин, окончивший Пажеский корпус, добровольно отказался от открывающейся перед ним «военно-паркетной карьеры» и отправился служить в Восточную Сибирь, в организованную в 1858 г. Амурскую область, чтобы удовлетворить свою страсть к путешествиям. Летом 1865 г. Кропоткин проследил до истоков р. Иркут, в долине которой впервые исследовал систему котловин – межгорных понижений общей длиной около 200 км, ныне объединенных под названием Тункинской котловины, и установил их прежнюю связь с Байкалом. Затем он перевалил на истоки р. Оки и спустился в низовье, обнаружив лишь небольшие водопады вместо предполагавшихся крупных и открыв признаки недавнего вулканизма – значительные потоки лавы и мелкие кратеры.

^{П.А. Кропоткин}

В 1866 г. Кропоткин возглавил крупную экспедицию, организованную Сибирским отделением Русского географического общества на средства золотопромышленников, для изыскания скотопрогонного тракта с Ленских приисков к Чите. Из Иркутска в мае он проехал на верхнюю Лену к Качугу (у 54° с. га.), а оттуда спустился по Лене. В 50 км ниже устья Витима он повернул на юг и оказался в совершенно неисследованной горной области. Кропоткин выявил ее рельеф и назвал нагорье Патомским – по р. Большой Патом, впадающей в Лену у 60º с.ш.

Экспедиция пересекла нагорье, средняя высота которого составляла 1200 м, до золотых приисков в верховьях р. Шуи (бассейн Олекмы, у 58º с.ш.) и организовала там вьючный транспорт. В районе приисков Кропоткин открыл ледниковые отложения, что дало ему возможность впервые доказать существование прежнего оледенения Сибири и обосновать гипотезу о наличии ледникового периода в жизни Земли. Между бассейнами рек Большого Патома и Жуй и среднего Витима он выявил скалистый хребет, состоящий из «безмолвных, диких однообразных мрачных скал»^{12}, названный им Ленско-Витимским водоразделом (впоследствии он переименован в хребет Кропоткина, длина около 200 км). К югу от водораздела простиралась горная область, состоящая из двух параллельных хребтов, нареченных Кропоткиным Делюн-Уранским и Северо-Муйским (между 57º и 55°30' с.ш.). Перевалив их, экспедиция попала в бассейн Муи. «Роскошь этой долины поражала нас после сумрачных щек [ущелий] горной страны». Отсюда Кропоткин двинулся на юг через высокий хребет, обнаруженный Орловым, завершил его открытие и окрестил Южно Муйским. Затем он пересек в южном направлении высокое Витимское плоскогорье (название принадлежит Кропоткину) и перевалил Яблоновый хребет: Кропоткин «не заметил бы его, если бы куча хвороста, сложенная бурятами и обвешанная тряпками и гривою, «обо», не напомнила, что дорога пересекает здесь водораздел между водами Ледовитого и Восточного океана». По р. Чите в конце сентября он спустился до города Читы и установил, что вдоль левого берега р. Читы и правого берега Ингоды протягиваются горы, позднее названные хребтом Черского.

В результате работ экспедиции выяснилось, что все пересеченные хребты простираются на северо-восток. Собранные многочисленные географические и геологические факты Кропоткин дополнил огромным литературным материалом и использовал их в работе «Общий очерк орографии Восточной Сибири» (1875 г.). Он дал свою схему рельефа Северо Восточной Азии, представляющую «крупный шаг вперед по сравнению с концепцией А. Гумбольдта» (В. Обручев). Конечно, новая схема Кропоткина, основанная главным образом на изучении рельефа, а не на геологических данных, которых тогда было недостаточно, теперь сильно изменена, однако некоторые его предположения оказались правильными.