Текст книги "Ричард III"

Автор книги: Вадим Устинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Недружественный берег, воющий над серым морем ветер, измученные люди, чудом избегнувшие смерти в волнах, и никаких признаков остальной армии – все эти превратности легли тяжким грузом на плечи молодого герцога Глостерского. Однако Ричард все-таки сумел найти короля и его отряд. Во главе своих продрогших и вымокших солдат он тронулся за воинами Эдуарда IV к ближайшему городу Кингстон-апон-Халл. Но жители Кингстона отказались открыть ворота королевской армии. Тогда войско отправилось в Йорк, который находился в 60 километрах к северо-западу. У городских ворот Эдуард объявил, что его цель – всего лишь отстоять законные права на герцогство Йоркское, а на корону он не претендует. Точно так же три четверти столетия назад Генри Дербийский клялся здесь, что хочет только вернуть свое герцогство Ланкастерское.

Но и йоркцы ворот не открыли. Только самому Эдуарду со свитой в 15 человек, включая Ричарда, было позволено войти в город. Жители Йорка встретили их громкими криками «Да здравствует король Генри!», изредка перемежавшимися, правда, возгласами «Да здравствует благородный герцог Йоркский!». В то время никакого пиетета перед Йорками население их родового города не испытывало. После недолгих переговоров войти внутрь крепостных стен смогли и остальные солдаты.

Наутро войско оставило негостеприимный город и двинулось по дороге на Тадкастер, а затем к Уэйкфилду в обход принадлежавшего маркизу Монтегю замка Понтефракт. Эдуарду IV сильно помогла незатухающая вражда Невиллов и Перси: граф Уорикский вынужден был доверить охрану севера двум злейшим врагам – Джону Невиллу и Генри Перси, оспаривавшим друг у друга титул графа Нортумберлендского. И вышло так, что Перси намеренно не препятствовал продвижению йоркистов, а у Невилла не было достаточно сил, чтобы противостоять им в одиночку.

* * *

Не встречая открытого сопротивления, армия Эдуарда шла на юг. Постепенно к ней небольшими отрядами начали присоединяться сторонники. В Ноттингеме к королю прибыло первое серьезное подкрепление. Там же йоркисты получили сведения, которые помогли им оценить обстановку. Под Ковентри, в 80 километрах к югу, стоял граф Уорикский со значительными силами; герцог Кларенсский собирал войска на юго-западе страны. Внушительный флот бастарда Фоконберского бороздил воды Ла-Манша. С востока угрожающе надвигалась армия графа Оксфордского, герцога Эксетерского и виконта Бомонта[71]71
  Томас Невилл (ум. 1471) – бастард Фоконбергский, незаконнорожденный сын Уильяма Невилла, первого лорда Фоконбера; Уильям Бомонт (1438–1507) – второй виконт Бомонт, седьмой лорд Бомонт.


[Закрыть]. С севера неохотно приближались преследовавшие Эдуарда отряды маркиза Монтегю.

Быстро оценив ситуацию, король приказал резко свернуть на восток. Этот маневр отпугнул графа Оксфордского, войска которого уступали королевским в численности и который решил поэтому отступить. Затем Эдуард бросил армию на юг в Лестер, где к ней присоединились около 2500 солдат, а затем вышел к Ковентри, где укрылся граф Уорикский. 29 марта Эдуард IV, разбивший лагерь около города, вновь провозгласил себя королем и предложил Уорику выбор между помилованием и превратностями битвы. Ричард Невилл тянул время, ожидая подхода Монтегю, Оксфорда и Кларенса, и не выходил из-за зубчатых стен Ковентри.

В этот момент многое зависело от намерений герцога Кларенсского, который сумел собрать существенные силы. Ричард Глостерский выступил в роли посредника. Три брата, каждый в сопровождении немногочисленной охраны, тайно встретились неподалеку от города Уорик, в 16 километрах к югу от Ковентри. Джордж мало получал и много терял в результате воцарения на троне Генри VI. Самой вероятной перспективой для него было снижение собственного влияния и престижа, а также потеря многих маноров, в основном отобранных у ланкастриан. Эдуард IV обещал вернуть ему свое расположение и гарантировал прощение за последнее предательство, что выглядело для Кларенса весьма соблазнительным. Основная роль в переговорах выпала на долю герцога Глостерского. Он искусно сглаживал и разрешал все разногласия, возникавшие между братьями. Сначала Ричард долго совещался с Джорджем, а затем не меньше времени потратил, чтобы убедить короля принять покорность герцога. В конце концов Кларенс твердо пообещал перейти на сторону йоркистов.

Заручившись поддержкой герцога Кларенсского, Эдуард IV рискнул оставить Уорика в тылу, бросив его в Ковентри. Он выступил маршем прямо на Лондон и прибыл туда 11 апреля 1471 года. Первым делом король поспешил к королеве в святилище Вестминстерского аббатства, чтобы увидеть своего новорожденного сына. Ричард же насладился заслуженным отдыхом.

Утром следующего дня, в Страстную пятницу, герцог Глостерский принимал участие в военном совете, затем осматривал вооружение и экипировку своих солдат. В Великую субботу Ричард вместе с другими капитанами представил войска на королевский смотр. Армия выступала в поход на графа Уорикского, который следовал за йоркистами по пятам. Командование арьергардом было поручено лорду Хейстингсу, король и Кларенс вели центральную баталию, а самое опасное назначение получил герцог Глостерский, место которого было в авангарде – весьма непростое испытание для восемнадцатилетнего командира, не участвовавшего еще ни в одном крупном сражении.

Передовой отряд армии графа Уорикского занял город Барнет, расположенный всего в 16 километрах от столицы. Вечером 13 апреля авангард йоркистов под командованием Ричарда выбил ланкастриан из Барнета, но останавливаться на ночлег в городе, узкие улочки которого представляли собой настоящую мышеловку, Эдуард IV не стал. Он приказал пройти через Барнет насквозь и разбить лагерь за его пределами. Пушки ланкастриан всю ночь обстреливали позиции противника. Правда, в темноте артиллеристы взяли неправильный прицел и били с перелетом, поскольку йоркисты подошли ближе, чем рассчитали ланкастриане.

На следующее утро 14 апреля, между пятью и шестью часами утра Ричард выстроил свои отряды в боевом порядке. На землю опустился сильный туман. Обе армии встали тремя баталиями, расположенными по фронту. Но в условиях плохой видимости противники заняли места не точно друг напротив друга. Правый, восточный фланг йоркистов, образованный авангардом Ричарда, выступал за левый фланг ланкастриан, а правое крыло ланкастриан нависало над левым крылом йоркистов.

Когда армии сошлись врукопашную в пешем строю, правое крыло армии Уорика под командованием графа Оксфордского обошло левое крыло йоркистов. Атакованные с фланга войска дрогнули, часть солдат обратилась в бегство – они ринулись в Лондон, разнося весть о поражении. В это же время герцог Глостерский со своей баталией зеркальным образом обошел и опрокинул левое крыло ланкастриан. На этом участке завязался самый упорный бой: Ричард был легко ранен, но продолжал без устали работать своим боевым топором. О накале битвы и личной отваге командира красноречиво свидетельствует тот факт, что многие из ближайшего окружения Глостера пали, в том числе его оруженосец.

Эдуард IV твердо удерживал центр против средней баталии врага, которой командовал сам граф Уорикский. В результате всех этих маневров линия фронта развернулась на 90° к ее первоначальному положению. Когда 800 воинов из баталии графа Оксфордского, преследовавшие беглецов, вернулись из рейда, они наткнулись на своих там, где не ожидали. Точно так же сумятицу в рядах правого фланга ланкастриан вызвал подход неопознанного отряда. Они приняли значки Оксфорда с изображением звезд за «сияющие солнца»[72]72
  Серебряная и лазурная пятиконечные звезды (которые в геральдике именуются колесиками шпор), наложенные одна на другую – эмблема Джона де Вера, графа Оксфордского; «солнце в сиянии» или «солнце в славе» (англ. The Sunne in Splendour, The Sunne in Glory) – эмблема Эдуарда IV, представлявшая собой круг, из которого исходят попеременно волнистые и прямые лучи.


[Закрыть] Эдуарда IV и открыли огонь. Отряд был разбит, солдаты разбежались с поля боя, сея панику криками: «Измена! Измена!»

Упорная четырехчасовая битва закончилась полным разгромом ланкастриан. Видя неминуемое поражение, граф Уорикский пытался спастись. Но пока ему нашли коня, пока он выбрался из свалки, время было упущено. Йоркисты настигли графа и убили его в лесу неподалеку от поля боя. В сражении погиб и его брат Джон, маркиз Монтегю. Генри Холланд, герцог Эксетерский, был так изранен, что немногим отличался от мертвого. Граф Оксфордский бежал сначала в Шотландию, а затем во Францию. Число убитых с обеих сторон составило более тысячи человек.

Ричард искренне сожалел о гибели своего воспитателя, а Эдуард IV – самого ценного из всех соратников. Останки графа Уорикского и маркиза Монтегю не подверглись поношению. В течение двух дней они выставлялись в соборе Святого Павла, чтобы все жители Лондона могли убедиться в том, что оба Невилла действительно мертвы. Затем их предали земле, похоронив в родовой усыпальнице графов Солсберийских – в Бишемском аббатстве, расположенном на берегу Темзы близ города Марлоу, что в 50 километрах к западу от Лондона.

* * *

По злой иронии точно в день битвы при Барнете армия Маргариты д'Анжу высадилась на дорсетском побережье у города Уэймут. Несколько недель до этого королева активно собирала на континенте силы, надеясь вовремя привести графу Уорикскому помощь. 24 марта ее войско собралось в Арфлере, готовое к отплытию. Но, как и йоркистам тремя неделями раньше, выйти в море ей мешала штормовая погода, удерживавшая до 13 апреля корабли в порту. Ричард узнал о высадке Маргариты на английском побережье 16 апреля 1471 года, когда победоносная королевская армия вернулась в Лондон. Немедленно выступить на перехват солдаты не могли – они были слишком измотаны. Войскам дали несколько дней на отдых, пополнили ряды свежими отрядами. Отпраздновав 23 апреля День святого Георгия, небесного покровителя Англии, братья отправились на поиски ланкастриан.

До Маргариты дошли слухи о разгроме армии Уорика, поэтому ее военачальники не повели солдат прямо на Лондон, а решили сделать большой крюк к западу и собрать приверженцев династии Ланкастеров в Девоне и Корнуолле. Когда в столице узнали о вторжении, армия уже покинула Эксетер и направлялась к Гластонбери. Оттуда она двинулась на Бат и далее на Бристоль, где к Маргарите подошли сильные подкрепления и артиллерия. Ланкастриане планировали переправиться через реку Северн и соединиться с валлийскими войсками Джаспера Тюдора. Королю Эдуарду необходимо было перехватить их до этого момента, дав бой у Глостера. Он понимал, что неприятель его опережает, и послал одного из своих офицеров с отрядом латников занять город и удерживать его любой ценой до подхода основных сил. Когда в десять часов утра 3 мая ланкастриане форсированным маршем подошли к Глостеру, они обнаружили, что опоздали. Продолжив движение вдоль Северна в поисках другой переправы, они к пяти часам прибыли к Тьюксбери, где также не нашли моста через реку. Но солдаты смертельно устали и не могли двигаться дальше.

Эдуард IV шел параллельно ланкастрианам. В Челтенхеме он получил известие, что противник стоит у Тьюксбери. Йоркисты находились всего в восьми километрах от врага, когда ночь заставила их расположиться на ночлег. Силы были примерно равны. Отдых нужен был обеим сторонам, особенно измотанным ланкастрианам. Хронист писал: «К тому времени они прошли 36 миль по грязи, по узким тропинкам и каменистым дорогам, петлявшим меж деревьев, без глотка освежающего воздуха… На всем своем пути люди не могли найти ни конины, ни другого пригодного для еды мяса, а тем более воды для своих коней, за исключением единственного маленького ручья, у которого они сделали небольшой привал, и то он вскоре был замутнен обозом, который его пересек»^{20}.

На рассвете субботы 4 мая Эдуард IV под звуки труб начал наступление. Командующий армией королевы Эдмунд, герцог Сомерсетский[73]73
  Эдмунд Бофорт (ок. 1439–1471) – третий герцог Сомерсетский, сын Эдмунда Бофорта, первого герцога Сомерсетского, погибшего в Первой битве при Сент-Олбенсе.


[Закрыть], занял превосходную позицию в полутора километрах от города Тьюксбери на возвышенности между ручьем Суиллгейт и рекой Эйвон, оставив аббатство и город в тылу. С фронта позиции прикрывались изгородями, кустами и канавами. Герцог Сомерсетский командовал правым флангом, граф Девонский – левым, а лорд Уэнлок[74]74
  Джон де Кортней (ок. 1435–1471) – седьмой граф Девонский, восьмой лорд Кортней, младший брат Томаса, шестого графа Девонского; Джон Уэнлок (ум. 1471) – первый лорд Уэнлок, рыцарь ордена Подвязки.


[Закрыть] и принц Эдуард – центром. Йоркисты также выстроились в три баталии: Эдуард IV – в центре, Хейстингс – на правом фланге. Герцогу Глостерскому вновь доверили авангард, стоявший на левом крыле. Король мог положиться на своего брата: Ричард, несмотря на молодость, доказал, что способен справиться с самой сложной задачей. За левым флангом йоркисты расположили небольшой резерв.

Бой начался со смертоносной перестрелки из луков и пушек. Если бы ланкастриане оставались на месте, йоркистам было бы очень тяжело приблизиться к ним. Ричард Глостерский повел своих людей в атаку, но продвижение замедляли грязь и многочисленные изгороди, преграждавшие путь. Неожиданно герцог Сомерсетский также бросил своих рыцарей и латников в контратаку на наступающего противника и обрушился на левый фланг йоркистов. Ричард вовремя заметил опасность и стойко выдержал первый удар. Ему удалось пресечь панику в рядах своих солдат, хотя пришлось немного отойти, чтобы перестроить ряды. В этот критический момент с тыла на Сомерсета напал резервный отряд из 200 копейщиков. Рыцари и латники не выдержали и отступили, позволив солдатам короля ворваться в укрепления ланкастриан. Увидев, что благодаря отваге брата правый фланг врага разбит, Эдуард IV двинул своих людей против центра, где отчаянно защищалась баталия принца Эдуарда.

Исход сражения уже не вызывал сомнений. Центр вскоре также обратился в бегство. Потери ланкастриан были тяжелыми: их позиция, хоть и выгодная для обороны, не позволяла быстро отступить. Герцог Сомерсетский скрылся в святилище Тьюксберийского аббатства, раскроив перед этим топором голову лорду Уэнлоку. Он счел его изменником, предавшимся йоркистам, поскольку отряды центра не поддержали атаку и остались на своих позициях. Однако лорд Уэнлок был невиновен – просто он понимал преимущества защищенной позиции, в то время как наступление Сомерсета оказалось бессмысленной авантюрой, ставшей в результате причиной поражения всей армии.

Джон Кортней, граф Девонский, и Джон Бофорт, маркиз Дорсетский[75]75
  Джон Бофорт (ок. 1455–1471) – маркиз Дорсетский, третий сын Эдмунда Бофорта, первого герцога Сомерсетского.


[Закрыть], пали в сражении. Семнадцатилетний принц Эдуард Вестминстерский, единственный сын свергнутого Генри VI, был убит, когда пытался скрыться с поля боя.

Эдмунда Бофорта, герцога Сомерсетского, рыцарей сэра Томаса Трешема и сэра Джарвиса Клифтона, а также других ланкастриан, искавших убежища в аббатстве Тьюксбери, по приказу короля вытащили оттуда силой. Ричард Глостерский, будучи лорд-констеблем Англии, заседал в суде, разбиравшем их дело. Всех мятежников приговорили к смерти и обезглавили на рыночной площади города 6 мая, на второй день после битвы. Никто в Англии не счел такое решение особенно жестоким. Казненные были непримиримыми противниками йоркистов, а многие из них злоупотребили амнистией, объявленной для них Эдуардом IV в предыдущие годы.

Остальных участников похода королевы Маргариты по королевскому приказу помиловали. Тела всех погибших и казненных лордов предали земле в Тьюксберийском аббатстве. Сама королева была схвачена в монастыре недалеко от места сражения, взята под стражу и доставлена в Лондон. Власть Эдуарда IV теперь некому было оспаривать, хотя некоторые области страны какое-то время продолжали бурлить. Джаспер Тюдор оказывал вооруженное сопротивление в Южном Уэльсе. Вновь вспыхнуло восстание в Йоркшире. Лондону угрожал бастард Фоконберский, который пересек Ла-Манш с солдатами из гарнизона Кале и высадился в Сандвиче. Но эти проблемы были устранены одна задругой.

* * *

21 мая Ричард вернулся в Лондон. Он ехал во главе триумфальной процессии, за ним следовал лорд Хейстингс, следом – король с герцогом Кларенсским. Вечером того же дня герцог Глостерский впервые присутствовал на королевском совете в качестве полноправного члена. И надо сказать, что вопрос, который поставил перед советом Эдуард IV, был не из приятных. Король требовал, чтобы совет вынес решение о казни короля Генри VI, томившегося в плену в Тауэре. После гибели при Тьюксбери принца Эдуарда не было никакого смысла оставлять в живых Генри VI, ибо тот являл собой последнюю досадную помеху безоблачному правлению Эдуарда IV. Лорды не посмели отказать королю, и решение совета было передано констеблю Тауэра лорду Дадли делегацией членов совета, в составе которой был и Ричард Глостерский. Ему не слишком нравилось подобное поручение, однако он понимал, какую опасность представляет для правящей династии оставленный в неприкосновенности зародыш бунта. Весь его небольшой жизненный опыт подтверждал правильность решения, принятого братом.

Хронист Эдуарда с изрядной долей лицемерия записал тогда: «Партия Генри… исчезла и была подавлена навсегда, и не было никакой надежды на то, что в нее снова вдохнут жизнь… Когда об этом узнал помянутый Генри, называвшийся недавно королем и находившийся в Лондонском Тауэре, то он, не имевший до той поры представления обо всех подробностях случившихся событий, воспринял это с такой злобой, гневом и негодованием, что скончался в 24-й день месяца мая от раздражения и скорби»^{21}.

Миланский посол при французском дворе Сфорца ди Беттини Флорентийский 17 июня отправил своему герцогу более достоверное сообщение, хотя тоже не без вымышленных деталей, вроде слухов о гибели королевы Маргариты:

«Король Эдуард не склонен был долее держать короля Генриха в заточении, хотя тот и был в некотором смысле слабоумным, и не было великого страха по поводу его поступков. Его сын принц и граф Уорикский были мертвы, как и все те, кто стоял за него и обладал какой-либо силой. Таким образом он [Эдуард] приказал тайно убить короля Генри в Лондонском Тауэре, где тот находился в заточении. Говорят, то же самое он сделал с королевой, женой короля Генри. Короче говоря, он решил уничтожить все семя. Похоже, что из-за такой жестокости люди Англии предприняли несколько попыток восстать против короля Эдуарда, но поскольку они сами пребывали в смятении, мятежи вскоре были подавлены. И так король Эдуард с тех пор мирно правит своим королевством Англия, не встречая больше ни малейших препон»^{22}.

Династия Ланкастеров окончательно пресеклась. Вечером 25 мая тело Генри поместили в собор Святого Павла, где оно лежало на похоронных носилках. Лицо покойного короля было открыто для обозрения. Приходившие проститься с бывшим владыкой Англии не видели на нем никаких ран, свидетельствовавших о насильственной смерти, поскольку, по словам лондонского хрониста, «вокруг похоронных носилок было больше копий и жезлов, чем факелов»^{23}. На следующее утро тело короля погрузили на лодку и по Темзе перевезли в город Чертси, где захоронили в Бенедиктинском аббатстве.

После похорон Генри VI пришло время разобраться с локальными очагами недовольства. Волнения в Йоркшире подавил от имени короля Генри Перси, восстановленный в титуле графа Нортумберлендского. Против Томаса, бастарда Фоконбергского, Эдуард IV отправил герцога Глостерского. Бастард попытался скрыться, выйдя в море, но вскоре был задержан у побережья графства Эссекс. В качестве назидания и наглядного урока прочим бунтовщикам Ричард провез пленных Томаса Невилла и его подручных через несколько портовых городов, а затем приказал казнить в Миддлхэме. Головы мятежников, обращенные в сторону Кента, украсили Лондонский мост.

Глава вторая.
ВЕЛИКИЙ ЛОРД СЕВЕРА

Эдуард IV позаботился о вознаграждении тех, кто помогал ему все это время, полное опасностей и измен. В первую очередь награды заслуживал его младший брат. Ричард унаследовал должности, власть и поместья на севере Англии, принадлежавшие ранее графу Уорикскому. После вторичного воцарения на троне Эдуард IV вновь утвердил его в должностях лорда – верховного констебля и адмирала Англии, а также хранителя Западной шотландской марки. Кроме того, 18 мая 1471 года герцог Глостерский был назначен лордом – великим камергером Англии – этот пост стал вакантным после гибели Уорика. 4 июля король сделал Ричарда верховным стюардом северных территорий герцогства Ланкастерского (еще одна должность Уорика), а чуть позже – верховным стюардом палатината Ланкашир вместо лорда Стэнли, который таким образом расплатился за поддержку мятежников. 14 июля во владение Глостеру перешли все заповедные маноры[76]76
  Заповедные маноры – имения, имевшие ранг палатината, то есть владелец осуществлял в их пределах автономную власть, равную королевской


[Закрыть] Ричарда Невилла к северу от реки Трент, в том числе лордства Пенрит в Камберленде и Миддлхэм с Шериф-Хаттоном в Йоркшире. В декабре Ричард получил все маноры, конфискованные у непокорного Джона де Вера, графа Оксфордского, и лидеров Линкольнширского восстания 1470 года. По большей части они находились в восточных графствах Англии, преимущественно в Эссексе, их число в общей сложности достигало восьмидесяти, а совокупный годовой доход с них превышал тысячу фунтов. Герцог Глостерский также стал с 18 мая 1472 года хранителем всех королевских лесов к северу от Трента – ранее эту должность отправлял Генри Перси, граф Нортумберлендский.

Одновременно король освободил брата от обязанностей в Уэльсе, разделив их между Уильямом Хербертом, графом Пемброкским, и Джоном Толботом, графом Шрусберийским. Пожалования 1471–1472 годов составили основу власти Глостера на севере, став той базой, на которой впоследствии покоилось его влияние.

В конце сентября 1471 года герцог Глостерский вернулся из Миддлхэма в Лондон. В родовом гнезде Невиллов, ставшем теперь его домом, он встретился со старшей дочерью Уорика, возобновив детское знакомство. Ричард не забыл попыток графа Уорикского женить его на Энн. Сентиментальные чувства, которые он испытывал к девушке, не мешали ему трезво оценить тот факт, что она была наследницей половины состояния ее матери Энн Бошан, графини Уорикской suo jure. Ричард отчетливо понимал, что первый же шаг к устроению брака вызовет резкое противодействие завистливого Кларенса, который уже был женат на Изабели, старшей дочери Энн Бошан и надеялся заполучить наследство Уориков целиком.

Кстати сказать, у Джорджа были все возможности испортить жизнь Ричарду: он снова оказался в фаворе, несмотря на свое недавнее предательство. Король вел себя по отношению к среднему брату более чем щедро. В 1471 году Джордж был восстановлен во всех своих бывших владениях, за исключением тех, которые получил Перси в результате реституции титула графа Нортумберлендского. Но и тут в качестве компенсации Кларенсу были дарованы земли, ранее принадлежавшие роду Кортнеев в Девоне и Корнуолле, а также обещаны владения рода Бошанов-Деспенсеров, которыми граф Уорикский при жизни распоряжался от имени своей жены. Незаконность этого обещания была очевидной даже для людей, не слишком разбиравшихся в наследственном праве: Уорик не был официально подвергнут аттинктуре решением парламента, его обвинили в государственной измене по общему праву. Да и при аттинктуре конфискация собственности распространялась бы только на владения самого Ричарда Невилла, унаследованные им от Невиллов на севере и от Монтегю в графстве Солсбери. Собственность его жены Энн под конфискацию никоим образом не подпадала, и распоряжаться ею король не мог.

Жадность и вздорность Джорджа порядком надоели Ричарду, и на этот раз он был готов пойти на обострение отношений, продемонстрировав открытое недовольство эгоистическими поступками брата. В немалой степени в пику Джорджу герцог Глостерский воскресил матримониальные планы своего покойного воспитателя, благо с точки зрения знатности и богатства Энн Невилл явно была подходящей парой принцу. Будущая невеста также не могла не видеть всех выгод этого союза. Один только Глостер во всей Англии обладал достаточным политическим влиянием, чтобы вырвать ее часть наследства из лап Кларенса. Кроме того, Энн хотела обзавестись семьей и испытать настоящую любовь. Будучи целый год замужем за Эдуардом, принцем Уэльским, она не вкусила радостей замужества – к моменту его гибели ей не исполнилось еще и пятнадцати лет, да и муж ее был озабочен совсем другими проблемами. Люди, близко знавшие наследника ланкастерского престола, не без оснований считали его личностью малоприятной. Например, миланский посол во Франции Джованни Пьетро Паникаролла так отзывался об Эдуарде Вестминстерском в письме своим герцогу и герцогине от 14 февраля 1467 года:

«Этот мальчик, будучи всего тринадцати лет от роду, уже не говорил ни о чем, кроме отрубания голов и войны, как будто все было в его власти, или он был богом сражений, или признанным всеми обладателем трона этого королевства»^{24}.

Очередная ссора между братьями стала тяжелым внутренним потрясением для Англии, ибо Ричард теперь был в силах дать надлежащий отпор покушению на свои права. Она вызывала всеобщее сожаление. Вот как писал об этом хронист:

«Сюда я хотел бы также вставить рассказ о распре, которая возникла во время празднования дня святого Михаила[77]77
  День святого Михаила и всех ангелов отмечается 29 сентября.


[Закрыть] между двумя братьями короля… и которую с трудом удалось уладить. После того как в битве при Тьюксбери был убит сын короля Генри, женатый на леди Энн, младшей дочери графа Уорикского, Ричард, герцог Глостерский, решил жениться на упомянутой Энн. Эти планы, однако, не совпадали с намерениями его брата герцога Кларенсского, который уже был женат на старшей дочери того самого графа. Дело обстояло так, что он заставил девицу скрыться, чтобы его брат не смог узнать, где она. Он боялся разделения собственности графа, которой желал завладеть единолично по праву своей жены, и не быть обязанным делить ее с кем-либо еще. Однако хитрость герцога Глостерского возобладала, и он нашел молодую леди в городе Лондон, переодетую в одежду кухарки, после чего увез ее в святилище церкви Святого Мартина. Из-за этого между братьями возникли ожесточенные распри. С каждой стороны с большой резкостью выдвигалось множество весомых аргументов в присутствии самого короля, слушавшего это дело в зале городской ратуши. Все присутствовавшие при сем, включая даже законоведов, были весьма поражены тому, как эти принцы смогли найти такое множество аргументов в поддержку своих позиций. В самом деле, трое братьев – король и оба герцога – обладали столькими удивительными талантами, что, если бы они могли жить без ссор, такой тройной канат никому не удалось бы разорвать без крайнего напряжения сил»^{25}.

Хотя леди Энн по доброй воле согласилась на «похищение», организованное Ричардом, перед ним встала серьезная проблема. Дело в том, что взять ее под свою защиту он не мог, ибо в таком случае его действия трактовались бы как принуждение к браку или даже насилие. Энн могла свободно выйти за него замуж, только оказавшись вне его контроля, но тогда она становилась беззащитной перед Кларенсом, фактически исполнявшим роль ее опекуна. Ричард принял соломоново решение и временно поместил ее в святилище лондонской церкви Святого Мартина-в-полях. Но даже здесь Энн, не имевшая собственных средств к существованию, зависела от того содержания, которое ей обеспечил Ричард. Эта двусмысленность ее положения и стала одним из главных аргументов, которые Кларенс выдвинул против герцога Глостерского.

Король, которому пришлось лично улаживать спор, встал на сторону младшего брата и 17 февраля 1472 года разрешил ему вступить в брак. По закону на него требовалось папское разрешение, так как Ричард и Энн находились в близкой степени родства. У папы немедленно запросили диспенсацию[78]78
  Диспенсация (лат. dispensatio; англ. dispensation) – в каноническом праве акт, выводящий конкретный случай из-под прямого действия закона. В данном случае имеется в виду разрешение на брак, нарушающий канонические законы.


[Закрыть] на брак между женихом и невестой, состоящими в третьей и четвертой степени родства. Папа дал свое согласие:

«Рим, (собор Святого Петра), 10-й день майских календ. Рикардус герцог Глостер, мирянин Линкольнской епархии, и Анна Невилл, женщина из Йоркской епархии, хотят вступить в брак, но так как они состоят в третьей и четвертой степени родства, то просят о сем диспенсации. Item, декларативное письмо о третьей и четвертой»^{26}.

Почему Ричарда нимало не заботил тот факт, что он был братом мужа Изабел, приходящейся родной сестрой Энн Невилл? Этот вопрос волнует многих новейших исследователей, ибо, по их мнению, такое родство делает брак недействительным с точки зрения канонического права. Однако современники герцога Глостерского не выказывали никаких сомнений: каноническое право нигде прямо не препятствовало заключению союза между двумя братьями и двумя сестрами, хотя запрещенные варианты супружества рассматривались законниками весьма подробно. Отцы Церкви в свою очередь говорили прямо противоположное. Еще святой Беда Достопочтенный недвусмысленно указывал: «Таков основной принцип канонического права – свойство не порождает свойство. А посему совершенно ясно, что женитьба одного брата не может быть препятствием для женитьбы другого брата на любом члене той же семьи»^{27}.

Потерпев поражение в своих претензиях быть единоличным опекуном и охранителем Энн, Джордж отступил на шаг и стал настаивать уже на том, что Глостер волен получить даму, но не ее земли. Однако под сильным королевским давлением ему в конце концов пришлось согласиться на раздел имущества. 25 марта 1472 года он получил владения графа и графини Уорикских, за исключением земель, отданных герцогу Глостерскому, и стал носить титулы графа Уорикского и Солсберийского.

Предмет для ссоры вроде бы был исчерпан, но Кларенс продолжал вести себя крайне враждебно по отношению к Глостеру. Его влияние на короля Эдуарда было еще достаточным, чтобы отобрать у Ричарда должность лорда – великого камергера Англии – Джордж выпросил этот титул 20 мая 1472 года. Герцог Глостерский, победив в главном, удовлетворился более скромным постом хранителя королевских лесов к северу от Трента.

* * *

В середине весны Ричард с Энн переехали в Уэнзлидейл подальше от происков Кларенса и интриг Вудвиллов. Ближе к лету Ричард обосновался в Миддлхэме, который получил в числе прочих владений, принадлежавших когда-то Уорику. Он любил этот замок, будивший в нем воспоминания юношеских лет, и предпочитал его прочим резиденциям. В качестве стюарда герцогства Ланкастерского он должен был находиться в Понтефракте, но постоянно пренебрегал этим. Его жена также с удовольствием вернулась в места, где она выросла.

Однако герцог Глостерский отправился на север совсем не ради спокойной жизни и приятных воспоминаний. Помимо королевского поручения навести порядок в неспокойных приграничных областях и повысить уровень лояльности к династии Йорков, он ставил перед собой задачу личного свойства завоевать сердца суровых и прямодушных дворян-северян. Земли и должности графа Уорикского, а также женитьба на представительнице рода Невиллов открыли Ричарду доступ в гордое, независимое и строго клановое общество северных графств. Хотя территории к северу от Трента, за исключением Йоркшира, не отличались ни густонаселенностью, ни богатством, они были крайне важны для королевства, поскольку представляли собой естественный источник опытных и стойких воинов, закаленных в постоянных стычках с шотландцами. Однако северяне не были расположены дарить свою верность пришлым правителям.