Текст книги "Первые дерзания"

Автор книги: Вадим Охотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Эх, вы! – вскричал он с досадой, ломая пополам ни в чем не повинную щепку. – Все с начала объяснять прикажете?

– Не кипятись, пожалуйста, – проговорил Быков, поднимая с песка половинку щепки, отброшенную Семеном. – А кроме того, вот смотри сюда.

Рядом со схемой Семена Быков принялся тщательно рисовать свою.

– Ты утверждаешь, что земля должна осыпаться сюда и подхватываться здесь вот такой планкой. А почему ты думаешь, что она не будет сваливаться вот сюда? Это точно! Тут никаких сомнений быть не может! Вот смотри... – продолжал Быков, тщетно пытаясь отобразить свою мысль на песчаной поверхности.

– Да ты меня не так понял! – воскликнул Семен. – Разве я такую планку рисовал! Эх, ты! Это, наверное, получилось потому, что рисунок неясный.

– Это верно, – пробасил Кириллин. – Семен, конечно, имел в виду, что планка должна быть изогнута.

– Идемте-ка лучше поближе к реке! – предложил Чердаков. – Там песок мокрый и на нем удобнее будет разводить каллиграфию.

Все согласились и направились к берегу. На месте задержался только Шурик Пышной и принялся тщательно затирать ногой только что нарисованное изображение.

– Надо соблюдать секретность! – бросил он вдогонку удалявшимся товарищам.

На влажном песке, почти рядом с водой, дело пошло значительно лучше. Схематические изображения получались, конечно, не такими отчетливыми, как на чертежной бумаге, но в них все-таки можно было свободно разбираться.

По всей вероятности со стороны казалось, что ребята затеяли у берега какую-то игру. Они энергично спорили, стирали пятками только что начерченные линии, то и дело вырывали друг у друга кусочки щепки. Во всяком случае, всем происходящим очень сильно заинтересовалась маленькая девочка лет пяти, и, приблизившись к ребятам, проговорила, заложив руки за спину:

– Неужели, дяденьки, прыгать будете? А такие большие...

– Нет! Без специального ленточного транспортера не обойтись, честное слово, не обойтись! – горячился между тем Кириллин. – Если бы тут шла такая вот цепь с ковшами – тогда другое дело. Вот таким образом... – продолжал он, вычерчивая большим пальцем ноги длинную зигзагообразную линию чуть ли не до самой воды.

– Ты не веришь, что вибрирующее устройство может подбросить землю на такую высоту? Вот к этой площадке? – горячо говорил Семен.

– Не верю, Семен! Не верю! – упирался Кириллин. – Если бы существовал транспортер – тогда другое дело.

– Эх, ты... Знаешь, кто ты? Ты – Чугунцев. Он никогда ничему не верит и ко всему относится скептически.

– Братцы! А как же будет с электрическими проводами, которые должны подойти к вибратору? Вот к этому, что Семен изобразил пяткой... забеспокоился Шурик. – Ведь они же будут тереться о землю! Изоляция-то испортится!

– Вот еще неуч! – обозлился Ваня Быков, выхватывая у Шурика чертежную принадлежность – кусочек щепки. – Придется провода заключить в железные трубы! Разве для тебя не ясно? Тут вот еще что. Смотрите... Если действительно вибратор будет разрыхлять землю только в этих направлениях, то тогда зачем, спрашивается, нам устанавливать здесь стальные стенки? Вы только подумайте! Вот смотрите...

В это время по воде мимо спорящих, обнявшись, проходили три подружки в ярко-зеленых костюмах. Одна из них глядела куда-то в сторону, с гордым и независимым видом. Это была обиженная Людмила Понедельник. Несмотря на горячий спор, Семен тотчас же узнал ее.

– Людмила... Сергеевна! Прошу простить меня. Я должен вам все объяснить... Вот, посмотрите сюда! – волнуясь, проговорил Семен, вспомнив о своем грехе.

Подруги остановились в выжидательной позе.

– Я ведь не хотел вас царапать, а все это получилось случайно. Но зато, взгляните на этот чертеж! – продолжал Семен радостно. – Когда я смотрел, как ваша нога разрывала песок, то мне в голову пришла идея. Понимаете? Это так иногда бывает... да вы только полюбуйтесь на то, что мы после этого придумали! Видите на песке чертеж? Если хотите – я могу вам все объяснить.

– Ты с ума сошел... – тихо, над самым ухом прошипел Шурик, толкая Семена в бок. – Разве можно первым встречным!..

– Ну, я конечно, не все смогу объяснить, а так – в общих чертах, – уже смущенно продолжал Семен. – Это будет замечательная машина! Совершенно чудесная! Понимаете?

– Гордитесь, девушки, что вы видите этот первоначальный чертеж! – с хорошо разыгранным пафосом проговорил Сергей Чердаков, протягивая обе руки сначала к зрительницам, а потом к замысловатым изображениям на песке. – Этот рисунок войдет в историю техники и останется там навеки...

В это время с резиновой камерой, надетой на шею, подобно хомуту, по воде совсем близко от берега промчался с радостным гоготом Вася Подвескин. Волны хлынули на отлогий берег и начисто слизнули с песка исторический чертеж.

– Ах, что б тебе! Принесла же нелегкая! – не удержался Семен, сжав кулаки.

Девушки весело расхохотались.

Глава двадцатая

В этот же день, сразу после ужина, прихватив с собой маленькую кожаную сумочку с мелким инструментом, Семен направился через парк к трехэтажному корпусу, который тут почему-то назывался "профессорским".

В передней квартиры Чугунцева Семена встретила высокая женщина в длинном и узком платье, с ожерельем на шее и подозрительно начала осматривать его ноги.

– Вытерли как следует? – спросила она мягким грудным голосом, как-то не соответствующим ее сухопарой фигуре. "

Наверное – жена, – решил Семен. – Такая же аккуратная и строгая, как и сам математик".

Убедившись, что на ботинках не заметно следов грязи и поразительной чистоте, царившей даже в прихожей, не угрожает никакая опасность, женщина провозгласила нараспев:

– Ленечка! К тебе пришли-иии!

Даже как-то страшно было ступать по совершенно новеньким дорожкам, идеально уложенным на блестящем паркетном полу. Чистота и порядок резко бросались в глаза всюду, куда только ни посмотришь. "

Вообще – замечательно! – думал Семен, стараясь ступать на ковер как можно аккуратнее. – Неплохо было бы пригласить эту гражданку в гости в наше общежитие! Она бы быстро приструнила Шурку Пышного, который иногда вешает свои штаны на спинку кровати так, что одна их треть волочится по полу..."

Математик обрадовался приходу Семена. Он радушно пригласил его сесть в кресло рядом с письменным столом. Теперь этот сухой и всегда сосредоточенный человек не казался Семену несимпатичным. Наоборот! На него даже приятно было смотреть. "

Будем спорить с ним! – вспомнил Семен разговор в кабинете главного инженера. – Он, вероятно, станет доказывать, что из моей идеи ничего не получится, я ему должен доказывать обратное. В споре и выясняется настоящее положение дела..."

Математик не подозревал, что Семен явился к нему не только для того, чтобы починить часы. Он не догадывался, что в его уютном кабинете появился не столько механик, сколько изобретатель, обуреваемый могучей идеей, недавно пришедшей в голову. Иначе он, может быть, отказался бы от починки старинных часов, которые стояли на полу в этой же комнате в длинном ящике с перламутровой инкрустацией.

– Ну, как дела, Семен? – спросил Чугунцев, поудобнее усаживаясь в кресло.

– А вот как, Леонид Карпович... Найдется у вас кусочек бумажки и карандаш?

– Еще бы! Что за странный вопрос? – вмешалась жена Чугунцева, с любопытством наблюдавшая за Семеном, стоя у дверей.

– Кисанька, не мешай! – мягко сказал Чугунцев, повернув голову к супруге.

Как-то удивительно было слышать из уст этого необычайно серьезного человека по-детски ласковое слово "кисанька". У Семена даже немного открылся от удивления рот. Он почему-то считал, что Леонид Карпович может называть свою жену только по имени и отчеству и, вероятнее всего, на "вы". "

Оказывается, может быть ласковым... А я то думал, что он всюду сухой и дотошный..." – с удивлением констатировал Семен.

– Вот если сделать такой вибратор... – начал Семен, вырисовывая на бумаге какую-то сложную линию. – Причем тут будет катушка... А вибрация будет передаваться в землю через такой длинный и острый клин из стали!

– Позволь, позволь! Это что такое? Это к чему? – спросил Леонид Карпович недовольным голосом.

Может быть, в другое время эти нотки недовольства могли бы смутить и обескуражить Семена. Но сейчас он не мог оставить в покое Чугунцева. Как известно, увлекающиеся творческие натуры становятся смелыми и даже отчаянными, когда речь идет о борьбе за право на жизнь их детища.

– Этот клин будет идти под землей впереди машины, – с блестящими от возбуждения глазами продолжал Семен. – Даже не один клин! Их будет целый набор! Я так думаю – штук десять или двадцать. Все будет зависеть от того, какой ширины канал нам нужно прорыть.

– Какой канал? Зачем нам его рыть? – пробурчал математик.

– Ленечка! Это все нужно для ремонта часов? Неужели для их исправления требуется ка-аа-на-ал? Довольно стра-аа-нно... – пропела супруга.

– Милочка! Умоляю тебя не мешать! Ты же видишь, что я сам ничего не понимаю!

– Вы не знаете, зачем нам нужны каналы? – строго спросил Семен, обращаясь к даме. – Да ведь это же так просто! Все засушливые районы страны должны покрыться сетью каналов! По ним побежит вода, и она вместе с лесонасаждениями изменит климат! Великие стройки коммунизма это только начало грандиозных работ по преобразованию природы! Представьте себе машину, с помощью ультразвука вгрызающуюся в почву. А за ней, сзади, вздымается целый буран земли... Она идет быстро...

– Ленечка! Я боюсь тебя оставить наедине с этим молодым человеком! У него так странно блестят глаза, мне даже страшно... – теперь уже сдавленным голосом проговорила супруга математика, тихонько пятясь к дверям.

– Дорогая! Разве ты не видишь, что перед тобой обыкновенный изобретатель! Ты бы посмотрела, какими становятся глаза у Александра Андреевича, когда он рассказывает о своем новом изобретении! – спокойно ответил супруге Чугунцев.

– Это ужасно! Теперь я понимаю, милый, как тебе трудно ра-аа-ботать... тихо произнесла жена математика и скрылась за дверью.

– Ну-с! А теперь поговорим по-настоящему, – строго сказал Чугунцев, пододвигаясь с креслом поближе к письменному столу. – Выкладывай...

Семен принялся с прежним увлечением излагать суть своего проекта. Ультразвуковые волны, по его мнению, можно легко заставить разрыхлять почву на большой глубине. Для этого необходимо сделать стальные острые клинья, соединенные с вибратором. Они будут вонзаться в землю с помощью простого механизма, подниматься и снова опускаться на новый участок. Когда небольшой участок канала будет прорыт, машина станет на его дно и будет ползти вперед, врезаясь теперь уже неподвижными клиньями.

– А куда, по-твоему, будет деваться разрыхленная земля? – спросил Леонид Карпович.

– Выбрасываться транспортерами на любую сторону канала! Разве за этим будет остановка?

– Так, так... Хорошо-с... А какое будет преимущество у этой машины перед какой-либо другой, применяемой для прорытия каналов?

Этот вопрос ошарашил Семена. Над этим ни он, ни его товарищи не задумывались. На них произвела сильное впечатление новая машина, вспахивающая почву, и им просто казалось, что ультразвуковое разрыхление – замечательная вещь. Значит, решили они, следует применить этот принцип и для прорытия каналов.

– Вот видишь! – торжественно произнес математик, убедившись в беспомощности своего собеседника. – Изобретать разные фантазии очень легко! А попробуй рассчитать и обосновать математически! В полном смысле слова адекватный случай был у меня совсем недавно. Так что же тебе еще сказать... Молод ты! С образованием у тебя тоже не блестяще обстоит дело...

Семен не знал, что означает слово "адекватный". Очень хотелось спросить. В то же время было невыгодно сейчас ударить лицом в грязь перед человеком, который так любил употреблять замысловатые научные слова, вставляя их туда, где можно было обойтись и без них.

– Раз случай адэкватный, то может быть вы попробовали бы немного подсчитать? – теперь уже робко спросил Семен, употребив совершенно непонятное ему слово.

К его счастью, слово адекватный, означающее однотипный, подобный или сходный, оказалось на своем месте. Математик даже попытался чуть улыбнуться.

Видно этот научный термин, произнесенный не слишком образованным учеником ремесленного училища, доставил ему удовольствие.

– Времени, дорогой, нет! – проговорил Леонид Карпович со вздохом. – Если бы я занимался расчетом всех фантазий, какие только приходят в головы в нашем ОКБ, меня бы давно уже не было в живых! Тенденциозность твоего проекта мне, конечно, понятна. Но очень уж скрупулезного штудирования он потребует.

– А вы хоть немного прикиньте... Даже не по скорпулезному! – продолжал просить Семен. – Мне почему-то кажется, что это будет экономная машина... А часы я вам обязательно исправлю. И еще, если что-нибудь нужно будет сделаю...

– Ладно, – сдался Леонид Карпович. С тех пор, как он узнал о самоотверженном поступке Семена, отремонтировавшего со своими товарищами ночью механизм сцепления ЗР-2, ему понравился этот горячий и пылкий мальчик.

– Я займусь часами, а вы чуточку подсчитайте, – сказал Семен, вынимая из кармана брюк плоскую сумочку с инструментами. – Только имейте в виду, что стальные клинья должны быть как можно длиннее! Ведь ультразвук по металлу проходит хорошо, без потерь; это я давно вычитал в книжке, а на днях видел в лаборатории такой опыт...

– Ладно, ладно... – снова пробурчал Леонид Карпович, пододвигая на столе пачку чистой бумаги и одновременно вынимая из кармана логарифмическую линейку.

– Только смотри, осторожно с часами... Не испорти – вещь очень дорогая...

– Они и так уже испорчены! – заметил Семен.

– Да... это верно... – рассеянно пробормотал Чугунцев: видно его мысли уже были в плену у сложнейших математических формул.

– Мне бы посветить... Какую-нибудь лампу надо, – осторожно проговорил Семен, боясь потревожить математика и отбить у него охоту заниматься вычислениями.

– А? Что?.. Лампу? – спохватился Леонид Карпович. И тут же закричал: Сонечка! А, Сонечка! Принеси, милая, настольную лампу из гостиной и помоги тут товарищу. Он будет чинить часы. Слышишь?

Через минуту в кабинет вошла жена Леонида Карповича с лампой в руках. Семен открыл массивную застекленную дверцу и полез на стул, на который хозяйка, разумеется, предварительно подстелила лист газетной бумаги.

Семен работал быстро и с увлечением. Ему очень хотелось обязательно найти повреждение, чтобы сделать приятное Леониду Карповичу.

– А я вас, право, испугалась... – шепотом говорила супруга математика, внимательно наблюдая за каждым движением молодого механика. – У вас были глаза какие-то странные... А теперь – ничего: нормальные.

– Это оттого, что у меня душа горела... Так интересно изобретать, разбираться в механизмах... – также шепотом отвечал Семен.

– Я, знаете, с детства очень боюсь сумасшедших и всего таинственного, улыбаясь, продолжала шептать высокая дама. – Вот эти старинные часы, представьте себе, иногда тоже наводят меня на разные размышления. Когда я вхожу сюда в темноте, то мне почему-то кажется, что они вот-вот пойдут сами... Понимаю, что это глупо, но вот, представьте себе!..

– Так это было бы очень хорошо! – ответил Семен, не склонный к таинственной романтике.

– Что вы говорите! – ужаснулась дама. – Дело в том, что в детстве я слышала столько легенд о старинных часах! Композитор Пуонкиэли даже музыку написал, которая называется "Танец часов". Представьте себе... Ночью вот эти часы начинают скользить по полу и танцевать, покачиваясь... Правда – это страшно? А эти часы – очень старинные, очень старинные... Если бы они ни с того ни с сего заработали или зазвонили сами, я бы ни за что не осталась с ними в квартире!

– Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите... – прошептал Семен: его начинала раздражать странная склонность к мистике у жены такого почтенного и старого ученого, как Чугунцев. "

Дамочка еще очень старинного склада... – с досадой думал Семен. – Некому заняться ее перевоспитанием".

В это время произошла совершенно неожиданная история. Семен нечаянно задел отверткой спиральную пружину, служившую для часового боя и по комнате пронесся басовитый и дрожащий звон. Жена математика громко вскрикнула от неожиданности и чуть было не уронила лампу.

– Что такое? – встрепенулся Чугунцев, недовольный тем, что его математические размышления прервали.

– Милый! Ленечка! Я так испугалась... Я ведь не ожидала, что они зазвонят! – жалобно проговорила жена, продолжая пятиться от часов.

– Не понимаю, что в этом страшного? А почему зазвонили? – обращаясь к Семену, спросил математик, любящий во всяком деле точность и ясность.

– Отвертка сорвалась и зацепила звонковую пружину, – забормотал Семен, немного смутившись, что нарушил работу Леонида Карповича. – Это часто бывает, что отвертка срывается, если ее приходится держать косо по отношению к головке винта...

– Тогда починку часов придется прекратить.

– То есть как? Механику надо уйти, не окончив ремонта? – удивилась супруга.

Стоя на стуле, Семен с восхищением смотрел на математика. Теперь его лицо преобразилось и совсем не было похоже на прежнее, уже знакомое. Глаза горели и остро глядели вперед. Они, конечно, в это мгновение видели перед собой особый мир – царство формул, бесконечно больших и бесконечно малых величин, запряженных в интегралы и дифференциалы. И трудно было мириться возбужденному воображению, попавшему в это царство, с существованием каких-то там испорченных часов и истерических криков. "

Вот он еще какой..." – подумал Семен, осторожно слезая со стула.

– Ты прости меня пожалуйста, – продолжал Чугунцев, обращаясь к Семену. Как-нибудь в другой раз придешь! Тут получается интереснейшая задача! Я не могу допустить, чтобы мне кто-нибудь мешал! Кстати, почему ты решил, что клинья должны быть из обыкновенной стали? А если мы возьмем специальный сплав, такой же прочный, как сталь, но еще лучше проводящий ультразвуковые колебания?

Семен простился и на цыпочках удалился из кабинета.

– Горе мне с Леонидом Карповичем, – сокрушенно жаловалась жена, провожая Семена в переднюю. – Я уже по его глазам вижу, что теперь будет сидеть за столом всю ночь! Как это ужасно!!!

Сердце Семена радостно колотилось. Ему очень хотелось сказать на прощанье жене математика что-нибудь теплое, задушевное, разъяснить ей, что это совсем не ужасно, а, наоборот, – замечательно! Что может быть лучше труда, которым увлекаешься!

Но вместо этого он почему-то сказал: "спасибо" вместо "до свиданья" и вприпрыжку бросился вниз по лестнице.

Глава двадцать первая

Семен бурей ворвался в комнату общежития.

– Ну как? Ну что? Разговаривал с математиком? – одновременно спросило несколько голосов.

– Разговаривал... Он так увлекся нашим проектом, что даже прогнал меня... – задыхаясь от быстрого бега, проговорил Семен.

Ребята с недоумением глядели на него. Ведь если математик увлекся, значит проект понравился. Но тогда почему же он выгнал Семена?

– Чуяло мое сердце, что так и будет... – разочарованно произнес Шурик, опускаясь на стул с усталым видом.

– Да как он смел тебя прогнать? – возмутился Кириллин. – Может быть, ты неправильно нас информируешь? Он, вероятно, вежливо отказал?

– Нет. Выгнал, – твердо ответил Семен, наливая из графина воду в стакан.

Он уже собрался объяснить товарищам, в чем дело, но отказался от своего намерения под влиянием внезапно осенившей его мысли. Ему захотелось узнать, как будут в дальнейшем вести себя товарищи, соратники по задуманному делу.

– Да. Представьте себе – выгнал. Уходи, говорит, и не мешай мне работать, – хмуро подтвердил Семен, торопливо глотая воду.

– Это возмутительно! – вскипел Степан. – Но мы еще ему покажем, как душить новое, молодое, комсомольское дело... Не на таких напал! Надо будет поставить вопрос...

Где и как надо будет ставить "вопрос", Кириллин не договорил. Его возмущение было настолько сильным, что он лишь махнул рукой и отвернулся к окну.

– До некоторой степени профессор, конечно, прав, – сказал Быков. – Ну, в самом деле! Почему он должен тратить свое время, да еще у себя дома, да еще в воскресенье? Вот если бы он отказался консультировать проект после того, как ему поручили вышестоящие товарищи, тогда другое дело.

– А все-таки это в своем роде свинство, – буркнул Чердаков.

– Да, братцы. Тут уж ничего не поделаешь. Я все же думаю, что если бы проект был интересный и стоящий, то все было бы иначе, – тоскливым голосом произнес Шурик и тут же добавил, зевая: – Спать пора-а-аа...

Теперь для Семена картина стала ясной. Ничего другого он, откровенно говоря, и ждать не мог. Своих товарищей он знал хорошо. Правда, было немного обидно за Ваню Быкова. Все-таки от него можно было бы ожидать большей активности.

– Ну, вот что, ребята, – улыбаясь, сказал Семен. – Сядем-ка за стол, да поговорим. Дело обстоит не так уж плохо, как вы это поняли.

Выслушав все подробности, ребята сразу повеселели. Только Шурик, все еще продолжавший сидеть на своем стуле, заметил уныло:

– А все-таки окончательного ответа он еще не дал! Может быть, из этого ничего и не выйдет!

Однако когда все примостились к маленькому столику, стоящему рядом с кроватью Кириллина, и Семен начал чертить на страницах ученической тетради, Шурик немедленно подсел ближе и с жадностью принялся наблюдать.

– Не так нарисовал. Придется сначала, – с досадой проговорил Семен, вырывая и комкая испорченную страницу.

– Не выбрасывай! Что ты делаешь? – возмутился Шурик. – Все это надо сохранять! Зачем вырвал? Разве страница помешает, если останется в тетради! Давай я ее спрячу...

Чердаков тут же назвал Шурика "начальником канцелярии" и предложил товарищам утвердить его в этом звании.

Проект новой машины не был сложным. В сущности говоря, в нем не было ничего невероятного или неосуществимого. Из своих наблюдений над опытами в лаборатории Семен знал, что ультразвуковой вибратор с чуть удлиненным сердечником излучает звуковую волну главным образом в глубь почвы. Этим свойством пользовались, чтобы подобрать глубину вспахиваемой земли. Звукоразрыхляющая машина, которую ребята видели в поле, должна была распространить ультразвуковые волны главным образом в сторону, чтобы захватить как можно более широкий участок поля. Поэтому большое распространение волн в почву было даже вредным, так как в этом случае совершенно непроизводительно расходовалась энергия.

Семену же пришло в голову воспользоваться "плохо сконструированными" вибраторами, непригодными для вспашки земли, и применить их для другой цели, видоизменив их так, чтобы они распространяли волны только в глубину.

По замыслу Семена, впоследствии значительно видоизмененному и усовершенствованному всем коллективом молодых изобретателей, группа мощных вибраторов должна была разрыхлять и превращать в мельчайшую пыль почву – в глубину. Расположенные рядом с вибраторами механические приспособления в виде транспортеров или ленточных эскалаторов – поднимать разрыхленную почву вверх. Таким образом, должна была получиться новая машина, позволяющая рыть каналы.

Ребята продолжали горячо обсуждать технические детали будущего механизма. Ленточные транспортеры легким движением карандаша мгновенно заменялись цепочными, с ковшами, а ультразвуковые вибраторы рисовались то маленькими, но в большом количестве, то их оказывалось всего лишь два, но огромные.

– Стойте! Да я вижу, вы снова забыли об основных свойствах вибраторов, разрабатываемых в нашей лаборатории! – вдруг спохватился Семен после вопроса, неумело заданного Чердаковым. – Разве это годится? Слушайте.

Семен принялся еще раз рассказывать ребятам о резонансном действии ультразвука. Его объяснения были очень просты и носили поверхностный характер. В сущности говоря, он сам знал очень мало и не слишком точно разбирался во всем. Но ребятам казалось, что рядом с ними сидит, по крайней мере, профессор физики: Семей говорил с увлечением и с тем необыкновенным подъемом, который гипнотизирует слушателей и прочно приковывает их внимание. Могучая страсть, бурлившая в сердце юного изобретателя, совершенно преображала его в эту минуту. Даже Ваня Быков, лучше остальных знавший Семена, поглядывал на своего друга с удивлением: он впервые видел, как горят у Семена глаза, а голос звучит с каким-то металлическим оттенком.

Кое-что из объяснений Семена ребята уже слышали неоднократно. Но никто не решался перебить речь товарища и напомнить ему об этом.

Наконец, Семен перешел к основному. Вот башмаки ультразвуковых вибраторов, применяемых в ЗР-2. Они очень широкой ступней соприкасаются с землей и потому разрыхляют почву неглубоко, только поверхность. Чем шире ступня, тем при прочих одинаковых условиях шире будет захват взрыхляемой почвы. Если ступню сделать уже, то захват обрабатываемой почвы будет меньше. Зато глубже будут действовать ультразвуковые колебания: это хорошо известно Семену из опытов, производящихся в лаборатории. Для сельскохозяйственной машины, обрабатывающей почву, выгодно делать ступню вибратора как можно более широкой, чтобы сразу обработать широкий участок земли. Но существует предел. Чрезмерно широкая ступня вибратора будет передавать энергию только на самую поверхность земли, и почва окажется недостаточно глубоко вспаханной.

А что будет, если вместо широкой ступни приделать к вибратору острый и длинный стальной клин, глубоко впивающийся в почву? Тогда ультразвуковая энергия уже не станет распространяться по поверхности почвы, а уйдет вглубь!

– Вот это наша машина, – продолжал рисовать Семен. – Она ходит на гусеницах. Вот посмотрите, где они должны быть расположены... А может быть на стальных ногах? Как у шагающей машины, о которой я вам рассказывал?.. Впереди такой щит... Очень прочный! А на нем, как зубья, укреплены стальные клинья вибраторов. Ясно вам? Садимся на эту машину, заводим мотор. Нажимаем рычаг щит с зубьями наклоняется вниз, так что клинья упираются в землю... Дальше машина трогается вперед! На полный! Вибраторы дрожат и превращают твердую землю в мельчайшую пыль... А тут вот такие экскаваторы с ковшами. Они отбрасывают размельченную породу в сторону, а машина все идет и идет вперед. Мы с вами оглядываемся и видим, что сзади нас уже широкий канал! Представляете?

– А какой глубины? – не вытерпел Быков.

– Какой нужно! Наклонишь щит с зубьями вниз – машина еще больше углубится в землю! Выправишь щит, поставишь его вертикально – пожалуйста, машина идет ровно, на установленной глубине...

– А если по дороге попадутся камни?

– А что ж, камни? – вдруг взял инициативу в свои руки Кириллин. – Камни трудно выковыривать только из твердой земли! А если почва вокруг камней разрыхлится, то камни легко подхватятся ковшами экскаватора.

– Конечно! – подтвердил Быков.

– И еще знаете что? – вмешался Чердаков. – Возле экскаватора можно будет установить такую решетку, чтобы, значит, камни отсеивались. Правда же можно? Крупные и мелкие камни будут сваливаться в сторону, за мое почтение... Как, Семен?

– Можно и решетку...

– Стойте, ребята! Одну минуточку... – забеспокоился Ваня Быков. – Мы с вами не учитываем одну вещь. Почва-то обычно сырая! Нужно будет поставить вот тут... (Ваня выхватил из рук Семена карандаш и ткнул им в тетрадь). Поставить вот тут такие резаки, что ли... Чтобы почва еще подрезалась, а то ковшом экскаватора будет трудно ее захватывать.

– Чудак! – воскликнул Семен, вырывая у Быкова свой карандаш. – Никаких резаков! Вот, смотри, я зачеркиваю их совершенно спокойно... Зачем резаки? Я же вам объяснял вначале, что порода не только разрыхляется, но и нагревается! Разве я даром обжег себе палец! Помните? Можно будет подобрать такой режим работы вибраторов, что от сырой земли даже пар пойдет! Она будет высыхать моментально и превращаться в сухой порошок!

– Тогда действительно никаких резаков не надо, – пробасил Кириллин. Сухой, мягкий порошок ковши должны захватывать запросто.

– Вот что еще надо было бы предусмотреть, ребята! – закричал Быков, снова пытаясь овладеть карандашом Семена. – Почему Семен думает, что такая машина годится только для прорытия каналов? Ничего подобного! А если, предположим, перед нами холм, который надо снести! А?

– Причем тут холм? – удивился Чердаков.

– Как? Ты еще не соображаешь, что такая машина может сделать с холмом? Она подъедет к нему и начнет вгрызаться в него. Понятно? Если надо, она проделает в нем широкий проход для железной или, предположим, автомобильной дороги. Ясно? А если надо, так машина может постепенно снести весь холм! С поверхностью земли его сравнять...

– А ведь верно! – обрадовался Семен.

– Что верно, то верно, – подтвердил Кириллин. – Такую машину можно будет применять для самых разнообразных работ.

Бурная страсть, горевшая в душе юного изобретателя, сделала свое дело. Она породила в Семене ту силу воли и ту уверенность, перед которой не устояли ребята. Словно искра, поджигающая порох, она взорвала у них творческую энергию и жажду созидания нового – то, что заложено в большей или меньшей степени в каждом человеке, но иногда остается долго неразбуженным. Подростки совершенно забыли, что они всего-навсего ученики ремесленного училища, а не инженеры. Словно государственные деятели, которым подчинено не только ОКБ, но и все технические ресурсы страны, они обсуждали, как лучше всего построить новую машину и как ее наиболее рационально использовать на благо Родины.

– Если наша машина покажет себя на великих стройках, ребята... – кричал Быков, постукивая время от времени для убедительности кулаком по столу.

Но объяснить, что именно произойдет, если машина действительно будет работать превосходно на великих стройках коммунизма, Быкову так и не удалось. На голову молодых новаторов был вылит отрезвляющий ушат холодной воды.

Сделал это Шурик.

– Ребята! А кто, собственно говоря, разрешит нам строить такую машину? Кто отпустит средства? – жалобным голосом проговорил он, поочередно заглядывая в глаза всех присутствующих.

– Как кто? Особое конструкторское бюро, конечно! В котором мы находимся! рявкнул Кириллин.

– Ага... Так и ждите... – продолжал язвительно Шурик. – Разве это шуточное дело? Это вам не фитюльку какую-нибудь сделать, а целую машину размером с дом! Придем мы, предположим, с нашим проектом к главному инженеру, а он и скажет: "Спасибо, товарищи, за идею, возможно, что она пригодится. А может быть и не пригодится! Это наши инженеры и конструкторы разберутся, а потом кое-что используют в будущем. А вы ступайте к себе в мастерскую и продолжайте орудовать напильниками да молотками, как вам укажут. Одним словом – не суйтесь не в свое дело".

Сразу рухнул чудесный замок, построенный фантазией и волей Семена. Лица ребят потускнели. В творческом пылу ребята забывали, какую небольшую роль они, ученики ремесленного училища, играли здесь, в ОКБ. В великолепной картине грандиозного строительства машины они почему-то отводили себе роль не только исполнителей, но и каких-то командиров!