Текст книги "Пекло. Катастрофа"

Автор книги: Вадим Белотелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Пока последние оставшиеся лодки под гневные крики людей медленно отходили от причальных стенок, многочисленные толпы людей загнанно метались по пустым докам. Быстро выяснилось, что три резервные лодки использовать невозможно. В две из них даже не было загружено топливо. А в третьей, полностью готовой к отплытию, невозможно запустить систему электропитания без введения особых секретных кодов. Кто-то из офицеров подал мысль, что коды можно найти в штабе, и обезумевшая толпа рванула туда. Не понадобилось много времени, чтобы окончательно понять – все напрасно. Компьютеры заблокированы, а кодов нет. После этого массовая истерия полноценно взошла на свой всемогущий трон. Люди окончательно потеряли всякий контроль и начали громить все подряд…

Шотландия. Залив Гар-Лох. ПЛАРБ класса «Вэнгард»

Скрываясь от остальных членов экипажа в самом дальнем углу торпедного отсека, старшина Мартин Кроунфорд горько плакал. Его худые плечи вздрагивали в такт беззвучным рыданиям, а грудная клетка лихорадочно подергивалась в унисон с судорожным дыханием. Слезы, как обязательная данность, текли сами, подчиняясь скорбным и печальным думам человека. Мартин мысленно прощался с нежно любимыми родителями. Крепко обнять, трогательно поцеловать, сказать последние слова он уже не сможет. Печальная боль отдавала в сердце, а стоящая перед глазами картинка не отпускала…

Такая маленькая, с милым лицом в сеточке мелких морщин всегда добрая мама. И высокий, с напускной строгостью в глазах, но не менее любящий отец. Они стояли, обнявшись перед его глазами и прощально махали ему рукой. Именно так, как это было в день его последнего отъезда на шестимесячную вахту.

Сморкаясь прямо на металлический пол, Мартин смахнул рукавом теплые капли и серьезно задумался. Мысли извивались и перескакивали с одного на другое в мрачной темноте будущей неизвестности. Размышляя о том, как ему повезло, он невольно улыбнулся и поблагодарил Бога за это чудесное спасение. Но перечеркивая радость, тут же появились тяжкие думы о тех, кто остался на берегу. Как жаль людей! Им в одночасье отрезали последнюю возможность жить.

Мартин безуспешно гнал тягостные думы. Они переплетались, наскакивали друг на друга, но не отступали. Мучительные мысли о родителях и младших сестрах тоже не уходили, освежая глаза новыми потоками слез.

Особым направлением его размышлений стал вопрос будущего. И, конечно, не обошлось без страха за свою жизнь…

Холодный и колкий, до сердечных спазмов, он сдавливал его разум, не давая спокойно дышать. По факту дальнейшей жизни Мартин вообще ничего дельного не представлял, только полная муть неизвестности в комплекте с тревожной тишиной неопределенности. Продлевать эту пытку он не стал и постарался отречься от подобных размышлений.

Будучи высококлассным электриком, которого ценил сам капитан, он даже не задумывался о том, что его могли не взять на борт. Плюс, по мнению немногочисленных друзей, он всегда был счастливчиком. Ему везло постоянно, всегда и везде. Хоть в карты, хоть в лотерею.

Сейчас, сидя на небольшом клочке пола, Мартин понял, что гоняет мысли кругами и абсолютно впустую. Нервозно стискивая зубы, он ухватился за стопку коробок с консервированной фасолью и тяжело поднялся на ноги. Отчаянное волнение не отпускало; опираясь рукой о лежащие ящики и коробки, он, немного пошатываясь двинулся по узкому проходу к люку.

– Всем офицерам срочно прибыть на центральный пост! – спокойный голос капитана пробасил из висящего в углу динамика громкой связи.

От неожиданности Мартин вздрогнул и в ответ помахал кулаком, глядя куда-то в пустоту.

– Повторяю. Всем офицерам явиться на центральный пост.

Второе сообщение прошло для него без первоначального эффекта, и он крутанул колесо запорного механизма на люке. Лодка находилась в надводном положении и свободный переход по отсекам пока был разрешен.

– Твою мать, Кроунфорд, аккуратнее, – недовольно возмутился Оливер Блэр, отшатнувшись от раскрытого внутрь отсека люка. – Ты все это время сидел в торпедном? Какого черта?

– Тише, Олли, не ругайся при детях, – попыталась одернуть рыжеволосого мужчину его жена.

Маленького роста, с длинными темными волосами, она одной рукой прижимала к животу двух девочек, примерно семи и восьми лет. Те тряслись от страха и с силой вцепились женщине в ноги.

– Вали отсюда, Кроунфорд, нас здесь и так уже полно. Можешь залезть обратно или поищи себе другое место, – не унимался Блэр и даже попытался схватить Мартина за воротник куртки.

Тот ловко увернулся и торопливо проскользнул вперед. С опаской оглядывая находящихся в отсеке людей, Мартин мысленно отметил, что все пять торпедников собрались вместе. С каждым из них находилась супруга и дети, всего примерно человек двадцать. Тут же расположились два механика из аварийной команды.

Один сидел в обнимку с потертой жизнью блондинкой, а второй беззвучно молился, держа перед собой небольшую книжицу в кожаном переплете. Мартин сразу узнал эту вульгарную особу из местного бара, но сдержанно промолчал и тихонько опустился на пол рядом с Тони. Молодой механик оторвался от книги, без слов кивнул Мартину и вернул взгляд обратно. Официально Мартин тоже числился в аварийной бригаде, но обладал более широкими правами, так как считался специалистом первого класса. Весь экипаж знал, что капитан очень благосклонен к нему, и относился соответственно.

Одни тайно завидовали и побаивались, а другие, наоборот, открыто ненавидели и презирали. По большому счету, ему было на них наплевать, но некоторые вещи Мартина раздражали до безумия. Несколько особо неприятных членов экипажа любили поиздеваться над ним. Злые, а иногда и жестокие шутки порой переходили все пределы дозволенного.

Однажды он сорвался с катушек и попытался ткнуть обидчика длинной отверткой в грудь. К счастью, его вовремя перехватили и сдали вахтенному офицеру. Тогда ему в очередной раз повезло. Лодка не находилась на дежурстве, а стояла на профилактике в доках. Капитан, старый друг его отца, ограничился местным взысканием, и история не выплыла наружу. С тех пор многие сознательно обходили его стороной, а плотно общались лишь единицы. Молодой, добродушный механик Тони Карвин как раз был из числа последних.

– Послушай, Тони, ты знаешь, куда мы плывем и что вообще происходит? – вежливо дождавшись пока механик закончит молиться, вполголоса обратился к нему Мартин.

Тот так посмотрел на него, будто увидел пятисотлетнее приведение из старинного шотландского замка.

– Ты, где был последние два часа?

– Предохранительный блок на электрозамке в нижнем шлюзе менял, – с невинной простотой ответил Мартин и сдержанно улыбнулся.

Нервное напряжение последних часов стало понемногу спадать, и он постепенно начал возвращаться к жизни.

– Ты что совсем ничего не знаешь? – все еще удивленно поинтересовался механик.

– Знаю немного. Мне лейтенант Кроули рассказал в двух словах про гигантскую вспышку, но совсем мало.

– Ну, а что еще знать-то хочешь? Да и зачем тебе? Все равно все сдохнем, – несколько обреченно высказал свою версию светлого будущего Тони.

– Спасибо, успокоил. Кроули, наоборот, говорил, что под водой нас не достанет и мы единственные уцелеем.

В ответ механик махнул рукой и неприятно ухмыльнулся.

– Бабушка надвое сказала. Да, может быть, нам повезет, и мы переживем эту проклятую солнечную бурю, но потом все равно вымрем с голода…

– Да ну тебя. Говоришь так уверенно, будто по этой специальности закончил Оксфорд или уже пережил пару вспышек, – недоверчиво произнес Мартин, но разговор продолжил: – Расскажи, пожалуйста, честно, что знаешь.

– Ты уверен, что хочешь это знать? – на всякий случай спросил тот, зная повышенную эмоциональность товарища.

– Да! – решительно, словно дал торжественную клятву, ответил Мартин и пригнулся поближе.

– Пару месяцев назад читал в журнале статью как раз по теме солнечной активности и там…

– Прости, Тони, что перебиваю тебя, но можешь сначала сказать, что с базой? Я так понимаю, что не все поместились в лодки.

– Марти, ты реально такой наивный или постоянно прикидываешься?

Тони повернулся и внимательно посмотрел на товарища в упор. Тот ничего не сказал в ответ, лишь грустно опустил глаза и предательски покраснел.

– Ладно, ладно, не обижайся. Нормально все, – в подтверждение своих слов механик положил левую руку Мартину на плечо. – Просто иногда ты спрашиваешь такие вещи, которые абсолютно понятны и маленькому ребенку.

На эти слова Мартин тоже не отреагировал, лишь тяжело вздохнул и стеснительно зажал руки между коленей.

– Сам считай, – начал объяснять простую, но по-своему ужасающую математику Тони. – На базе приблизительно тысяча человек из постоянно плавсостава. На лодках с момента начала эвакуации находилось не более шестисот человек, плюс минимум тысячу прибавили женами и детьми. Добавим сюда начальство и приведенных женщин. Это еще сто пятьдесят – двести человек, не более. Отсюда выходит, что в море вышли максимум две тысячи…

– Неужели мы стольких бросили? – в изумлении дернул головой Мартин.

– Именно так, друг. Именно так, – с тихой печалью в голосе, грустно подтвердил Тони. – Примерно четыреста человек из нашего подводного братства, три тысячи технарей и обслуживающего персонала, не меньше четырех тысяч гражданских спецов, плюс оставшиеся семьи и те, кто не живет на базе постоянно.

– Чудовищно…

– Мы бы их так и так не спасли. Это как объять необъятное. Кто-то выживает, а кто-то умирает. Мы или они. Жестоко? Возможно. Но тут нет других вариантов, – уже более холодно, с некой философией серийного убийцы сделал заключение молодой механик.

– О Боже! – в сердцах воскликнул Мартин. – Тони, как ты можешь так говорить.

– А что ты хотел? – терпение Тони кончилось, и он эмоционально взорвался. – Я реалист и не смотрю на мир, как ты… Сквозь сопливую призму розовых очков. Иди сам глянь. Лодка битком набита людьми. Еще неизвестно, осилит ли система регенерации воздуха прокачать такой объем…

Мужчины замолчали. Пару минут каждый думал о чем-то сакральном. В помещении повисла гнетущая, налитая тяжелым свинцом тишина. Остальные люди в отсеке тоже разом притихли и смотрели на Мартина с такой укоризной, словно это он был виноват в сложившейся ситуации.

– Иди отсюда, Кроунфорд! – грубо высказался Блэр. – Неужели ты не понимаешь, что тебе здесь не рады.

– Что ты к нему пристал! – тут же заступился за товарища Тони. – Ты не купил эту лодку, и она не стала твоей собственностью. Не решай за всех…

Блэр порывисто поднялся на ноги и посмотрел на Тони так, словно хотел прострелить безжалостным взглядом насквозь. От плотно сжатых зубов желваки на его скулах заиграли, а лицо стало до невозможности злым. Мужчина сжал кулаки и даже сделал шаг вперед. Реакция Тони не заставила себя ждать. Он моментально вскочил, поднял руки к голове и приготовился к обороне. Дело непременно закончилось бы дракой, но спешно вмешались женщины. Ничто лучше не действует на разгневанного мужчину, чем искренний плач женщин и детей. Четыре из пяти находящихся в отсеке дам, не сговариваясь, истерично заголосили. Их мгновенно поддержали дети, не сговариваясь, они присоединились к этому мокрому хору. По всей видимости, напряжение последних часов искало полноценный выход и этот момент оказался как нельзя кстати. Лишь знакомая Мартину блондинка проигнорировала всеобщее женское "пение". В ее взгляде не отразилось ничего, кроме полнейшего безразличия и презрения. Всем своим видом она уверенно давала понять, что ей абсолютно плевать на все происходящее вокруг.

Закончил этот самопроизвольный спектакль все тот же Оливер Блэр. Без особых колебаний он развернулся и со всего маха отвесил жене здоровенную оплеуху. Голова женщины дернулась так сильно, что могло показаться, будто ее мокрые от слез глаза вот-вот вылетят из глазниц. Видимо, в их семье такое практиковалось достаточно регулярно, так как реакция женщины оказалась на удивление спокойной и мирной. Она тут же затихла, покрепче обняла детей и, размазывая по лицу слезы, отвернулась к стене.

– Пойдем отсюда. Найдем другое место поговорить.

Мартин легонько потянул товарища за рукав и сам уже шагнул к выходу из отсека. Но тот упрямо уперся и не двигался с места.

– Мы сейчас уйдем, но это ничего не значит, – натянуто звенящим, как зацепившееся за дно якорная цепь, голосом произнес Тони. – Если захотим, вернемся и будем жить здесь. Но, скорее всего, мы не захотим…

– Катитесь, голубки, – с издевкой откликнулся Блэр. – Найдите себе другое место для семейного гнездышка.

Гадкая шутка Оливера не нашла поддержки среди других членов экипажа. Все знали, что два месяца назад Тони потерял в автокатастрофе молодую жену и годовалого сынишку.

– Какая ты все-таки мразь, – не теряя самообладания, хладнокровно констатировал Тони и повернулся к Мартину. – Пойдем отсюда.

Тот уже взялся за ручки небольшого баула с личными вещами, но Тони жестом остановил его.

– Пусть остаются пока здесь.

– А если он…

Мартин мотнул головой в сторону пристально смотрящего на них Оливера.

– Не посмеет, – уверенно отрезал Тони и пригибась, первым пролез в отверстие люка.

Не желая отставать, Мартин тоже проскользнул в соседний отсек. Едва товарищи пересекли толстую, огнеупорную перегородку, как попали в разноголосое царство шума и крика.

Первый, самый большой жилой отсек был под завязку набит людьми. В помещении стоял такой гвалт, что отсек АПЛ казался больше похожим на детскую больницу во время массовой эпидемии. Плач малышей, крики и возгласы ребятишек постарше, визг чем-то недовольных, а быть может, и уже голодных детей. Вдобавок к этому ору прибавлялись разные, громкие и не очень разговоры взрослых. Все эти звуки сливались в один плотный звуковой поток. Но неестественно громкий шум стал не единственной новинкой на лодке. Всего за два часа жилой отсек насытился разнообразными и в подавляющем большинстве неприятными ароматами. Воздух в отсеке очень быстро потяжелел от специфических запахов. Острая вонь от человеческой мочи переплелась с гнилостным смрадом нервной рвоты и неприятным ароматом от множества потеющих тел.

– Пойдем дальше, тут не получится поговорить, – приближая голову к голове товарища, громко сказал Тони.

Тот понимающе кивнул головой, и они двинулись через многообразное скопище людей дальше. Пока товарищи пробирались к противоположной стороне, Мартин зачем-то старался запомнить попадающихся на пути людей. Душевное состояние у основной массы было подавленное, а эмоции не блистали радостью. Пугающая неизвестность и паническая тревожность давили колоссально, не давая людям отвлечься и уж тем более расслабиться. Постоянно тут и там рождались небольшие ручьи нервозных слез, перетекающих в мощные и полноводные реки истеричных рыданий. Штатный медик бегал туда-сюда с нашатырем и водой как заправский спринтер-чемпион. На нервной почве у одной из женщин случился приступ острого панкреатита. Скрючившись в позе человеческого эмбриона, она громко и жалобно стонала, лежа на первом ярусе двухэтажной кровати в углу. Рядом, крепко держа ее за руку и глотая слезы, с печальным видом сидел ее муж, не так давно поступивший на лодку, совсем молоденький акустик.

– Почему вы ей не поможете? – Тони поймал за руку пробегающего мимо врача.

Тот устало посмотрел на механика, затем рывком выдернул руку и хотел уйти. Но на его пути возник шедший сзади Мартин.

– Что вы все ко мне пристаете?! Вы думаете, я садист? – с досадной злостью прошипел на них судовой доктор. – Мне нечем помочь. На лодке нет таких лекарств. Минуту назад дал ей спазмолитик и ввел обезболивающее. Сейчас станет легче…

– Простите, доктор. Нервы, – искренне извинился Тони.

– Да уж. А ведь это еще даже не цветочки. Так, первые слабенькие листики.

– Согласен, – несколько угрюмо поддержал врача Тони.

Растрепанная женщина, сидящая рядом с тесным проходом, прямо на грязном полу, случайно услышала их разговор.

– Будет хуже? Что нас ждет?

Ее красные глаза смотрели на мужчин с такой горестной тоской, что им стало не по себе, и Тони попытался немного исправить ситуацию.

– Все хорошо будет. В лодке мы обязательно спасемся. Нужно верить в лучшее и непременно надеяться на Бога.

Но она интерпретировала его слова с несколько иным, более философским и своим собственным пониманием.

– Лучше знать правду! Ожидание смерти всегда хуже самой смерти. А Бог? Я точно уверена, что именно Господь и ниспослал нам такое чудовищное испытание. Невозможно всегда ласкать своих неразумных и избалованных детей. Безнаказанность не должна длиться вечно… Иногда их обязательно нужно выпороть. Наказание за провинность или урок на будущее, не суть важно. Даже, скорее всего, это все вместе. Не прикоснувшись к огню и не испытав при этом жгучую боль, человек никогда не узнает, что больше его трогать нельзя. А все люди…

Она неожиданно замолчала, с силой обняла себя за плечи и, отвернувшись к стене, начала медленно раскачиваться, словно захотела войти в гипнотический транс. Женщина говорила спешно и немного сумбурно, но суть сказанного смогла найти свой отклик в сердце каждого из мужчин.

Не меньше полминуты все трое простояли, застыв на месте, как странная скульптурная группа в Британском музее Лондона.

– Так… Ладно, – разворачиваясь к мужчинам лицом, первым ожил доктор. – Вы чем сейчас заняты? Вахта?

– Нет. Нам пока никто распоряжений не давал, – тут же отозвался Мартин.

– Мы пока свободны, – подтвердил слова товарища Тони и с оттенком горечи в голосе многозначительно добавил: – Думаю, что она в чем-то права…

Медик пропустил его последние слова мимо, а вот за возможность получить четыре свободных руки мгновенно ухватился.

– Нужно перетащить все горшки с растениями из кают-компании сюда. Также пройти по офицерским каютам. Собрать, что есть, и тоже сюда. Капитан в курсе и дал добро. При любых вопросах ссылайтесь на него.

– Думаете, они помогут поднять уровень кислорода? – тут же спросил Мартин, догадываясь о замысле врача.

– Хотя бы поддержать.

Тони утвердительно кивнул, легонько хлопнул Мартина по спине, и они отправились собирать растения…

США. Штат Алабама. Город Рокфорд.

Митчел Чейз не любил и всегда по максимуму сторонился людей. Все жители Рокфорда, за исключением совсем маленьких детей, многое знали о хозяине большого дома на самой окраине города. Каждый горожанин был прекрасно осведомлен, когда, зачем и при каких обстоятельствах в их захудалом городишке появился этот странный отшельник. Необычную историю из жизни Митчела Чейза обязательно рассказывали каждому приезжему гостю, как часть исторической хроники ничем не примечательного городка.

В самый расцвет нефтяного бума, семья Чейзов входила в узкий круг богатых нефтепромышленников Техаса. С начала двадцатых годов прошлого века их семейный бизнес неуклонно рос и стабильно развивался. А в сороковые-пятидесятые годы достиг своего пика. И именно тогда, после войны, на почве политических разногласий Роджер Чейз, отец Митчела, до смертельных обид разругался с его дедом, Саймоном Чейзом. Эта ссора положила начало их непримиримой вражды, которая закончилась только со смертью престарелого главы семейства. Не желая больше жить в Техасе, Роджер продал весь семейный бизнес и перебрался с женой и сыном в столицу штата Алабама, город Монтгомери. Для всех так и осталось загадкой, почему он выбрал именно это место. Роджер Чейз выкупил часть современного индустриального комплекса в Ист-Монтгомери, фабрику по переработке хлопка и несколько магазинов. Жизнь семьи текла довольно спокойно и размеренно до кровавых событий седьмого марта шестьдесят пятого года…

В тот злосчастный день Роджер, его супруга Джозефина, старший сын Томми и десятилетний Митчел поехали на машине к друзьям в гости. Не доезжая пары километров до поворота на Уайт Холл они встали, движение автомобиля остановила огромная толпа темнокожих людей. Демонстранты, наглухо перекрывая движение по шоссе, двигались из города Сельма в направлении столицы штата. Возмущенный такой ситуацией, Роджер попытался проехать по краю дороги и случайно задел несколько человек из числа протестующих. Вмиг озверев, несколько мужчин силой вытащили его из машины и принялись жестоко избивать. Роджер пытался сопротивляться, а вид появившейся крови разозлил бунтующую толпу еще сильнее. Истошно крича, Джозефина выскочила следом за мужем и со слезами на глазах, уговорами и мольбами попробовала остановить бушующую толпу. Окружив мужчину и женщину плотным кольцом, темнокожие демонстранты с удвоенной силой продолжили эту страшную экзекуцию. Томми, которому на тот момент исполнилось неполных шестнадцать лет, не смог оставаться безучастным и кинулся на защиту матери. Но что мог сделать подросток с оравой взбешенных мужчин…

Всего несколько минут – и на залитом кровью шоссе остались лежать три обезображенных тела. Самого Митчела демонстранты не тронули. Выкрикивая грязные ругательства и дико смеясь, они забросили трупы родителей и старшего брата обратно в машину к трясущемуся от пережитого ужаса мальчику. После этого мужчины обступили автомобиль со всех сторон и перевернули его, сбрасывая с дороги в придорожный кювет. Несколько раз машина перевернулась и замерла колесами вверх на дне глубокого оврага. Не останавливаясь ни на минуту, плотный поток людей продолжил свое неспешное движение, а груда покореженного металла осталась лежать внизу, в стороне от дороги.

Невозможно передать тот жуткий кошмар, что пришлось пережить среди окровавленных останков своей семьи раненому мальчику. Лишь через несколько часов его нашли приехавшие полицейские. Много повидавшие на своем веку мужчины онемели от открывшейся им ужасающей картины. Они с большим трудом извлекли полуживого ребенка и доставили в ближайший госпиталь.

Дальше осиротевшего Митчела растил двоюродный брат отца. Дядя Стивен, с презрением относящийся к деньгам, будучи кадровым военным, воспитывал мальчика в суровых, спартанских условиях.

Страшная трагедия детства, конечно, не могла не отразиться на неустойчивой психике ребенка. Мальчик рос крайне замкнутым, с явной нелюбовью к людям и обществу. Но, на удивление многих, он оставался всегда спокойным и хладнокровным в любой жизненной ситуации, будто тогда, в тот кошмарный день, его разом покинули все эмоции и чувства. К шестнадцати годам он успел пройти несколько психиатрических комиссий, но врачи не находили каких-либо серьезных отклонений в психике и признавали его вполне здоровым.

В год совершеннолетия Митчела дядя Стивен скоропостижно и незаметно умер в больнице: старая рана дала о себе знать.

А в двадцать лет, по известным только ему одному причинам, Митчел Чейз добровольцем уехал на войну во Вьетнам. Год активных боевых действий в составе 173 воздушно-десантной бригады, и весной семьдесят второго, во время операции "Нгуен Хюэ", раненный в ногу сержант Чейз попал в плен. Враждебные джунгли. Постоянная клетка. Неминуемые пытки. Два года вьетнамского ада тянулись бесконечно долго и показались молодому солдату одной сплошной, двухсотлетней мукой. Но Митчелу повезло: он попал под договор об обмене военнопленными и смог вернуться на родину. Два месяца реабилитации в военном госпитале, и вот она, свободная жизнь…

На протяжении многих лет они с дядей Стивеном никогда не прикасались к деньгам отца. Дядя обоснованно считал, что деньги портят и ломают истинную сущность человека. Эту главную, по его мнению, мораль он смог привить и совсем юному в те годы мальчику. Но на этот раз повзрослевший Митчел решил поступить по-другому. Почти все деньги он перевел в фонд помощи инвалидам войны, оставляя себе лишь часть, хотя и этой суммы ему вполне хватило бы до конца жизни.

Выбрав уединенное место в самой удаленной глуши Алабамы, молодой человек поселился там. Особые душевные нити, крепко связанные с детством, привели его обратно именно в этот штат. Митч построил себе там странный дом, больше похожий на оборонительную крепость, чем на будущее семейное гнездо.

Строительство шло почти два года за высоким забором и в тайне от посторонних глаз. Правда, он не учел того факта, что Рокфорд совсем маленький городок и утаить информацию окажется невозможно, несмотря на строгие указания о секретности. Проживали мужчины в городе и были самыми обычными людьми, с их естественными слабостями и пороками. По выходным в церкви, днем в продуктовом магазине, вечером в баре, ночью в постели у женщины постепенно (слово за словом и капля за каплей) информация по крупицам все равно расползлась по городу, и со временем все узнали о секретах большого дома на холме. Толстые стены из крупных блоков, узкие окна-бойницы с крепкими металлическими решетками, высоченный забор, увитый по верху колючей проволокой. А самое странное – это многоярусные помещения сложной конструкции глубоко под землей, правда именно в то время нашлось немало людей, которые отнеслись к затее Митчела с долей понимания. Холодная война еще не перешла в состояние тлеющего уголька, и постройка такого серьезного убежища была в чем-то даже обоснованной и оправданной. А с другой стороны, молодой мужчина, у которого явно водятся деньги, должен жить в свое удовольствие, развлекаться и веселиться по полной программе. Но все происходило с точностью до наоборот. Митчел Чейз совсем не показывался в городе и все время проводил в своей крепости. У него было всего два увлечения, которые он любил больше всего на свете, – оружие и собаки.

Сколько у Митчела огнестрельного оружия и собак рассказал шериф после первой проверки дома. Жители города, обеспокоенные странным соседом, написали коллективное заявление в полицию, и шерифу Робинсону пришлось отреагировать. Он взял с собой помощника и рано утром отправился к крепости на холме. Помощника Митч в дом не пустил, а вот с шерифом они разговаривали довольно долго. Вернулся Робинсон крайне угрюмым и распространяться о содержании беседы не стал. В тот же день неизвестный человек сделал крупный благотворительный взнос в городской фонд, и полиция навсегда оставила Митчела в покое. Лишь через нескольких месяцев, в один из своих выходных, подвыпивший шериф поведал своим друзьям об огромной коллекции разнообразных орудий смерти и целой своре охотничьих собак в крепости Чейза.

Год за годом все шло своим чередом, а устоявшийся порядок в городке не менялся, и этот факт всех вполне устраивал. Почти вся американская провинция живет так. Без особо острых конфликтов, размеренно и спокойно. Нет сумасшедшего ритма мегаполисов, почти нет преступности, нет разврата и наркотиков, еще сохранились понятия нравственности и морали. Но в один день все разом изменилось, мир рухнул, а новость о надвигающейся катастрофе разрушила тихую жизнь маленького городка…

На пороге семидесятилетия Митчел Чейз чувствовал себя прекрасно. Здоровый образ жизни, правильное питание и физические упражнения на свежем воздухе всенепременно делали свое дело. Мужчина крайне редко болел, любил много гулять и постоянно ходил на охоту.

Экстренное выступление президента по телевизору застало его дома. Сидя в гостиной, Митч с упоением чистил одно из любимых охотничьих ружей. Как только его мозг освоил полученную информацию, он отложил ружье и спешно направился в гараж. Уже через полчаса Митчел с большой тележкой торопливо, но уравновешенно и без малейшего намека на панику, двигался между рядов с товарами в местном супермаркете. Запасов воды и еды на его подземных складах хватало с избытком. В течение пары недель он вполне мог прокормить не менее пятидесяти человек. А вот с аккумуляторами и батарейками дела обстояли не очень.

"Странно, что в магазине так мало людей", – оглядываясь по сторонам, подумал Митч и следом дал сам себе ответ. "Видимо, еще не поняли, а может, и не слышали новость."

Стараясь уместить весь товар в одну тележку, он аккуратно складывал коробки с аккумуляторами в ровные ряды. В это время со стороны касс послышались громкие, возбужденные голоса людей. Понимая, что сейчас начнется полнейшее сумасшествие, Митчел поспешил к выходу. Однако кассы оказались пусты, а весь народ столпился в отделе электротехники. Дежурный администратор по фамилии Мейзерз, включил самый большой телевизор и весь персонал зачарованно приник к экрану.

"Думаю, этого вполне хватит", – прикидывая приблизительную стоимость покупки, Митч извлек из бумажника три свежих сотенных купюры и аккуратно закрепил их на одной из касс.

Не обращая внимания на входящих в супермаркет людей, он поспешно вышел на парковку. За одну минуту загрузил коробки в багажник своего Шевроле Тахо и поехал обратно домой. Горожане еще только начинали собираться в гудящие кучки и нервно обсуждать последние новости.

"Примерно два-три часа у меня точно есть", – эта мысль появилась и пропала, а вместо нее нарисовался схематичный план дальнейших действий.

На самом выезде из города в него чуть не врезался небольшой грузовичок одного из местных фермеров. Скорее всего, он услышал сообщение по радио и сломя голову спешил домой. Паника понемногу начала просачиваться в этот милый городок, а с ней неизменно придет и безумие…

"Пожалуй, не более двух часов", – мысленно поправил Митч свой внутренний таймер, въезжая в открытые ворота своего двора.

Собаки в вольерах радостно залаяли, приветствуя вернувшегося хозяина, но ему сейчас было точно не до них…

За полтора часа Митчел успел заклеить плотной алюминиевой пленкой все окна и двери. Он понимал, что это полный пшик, а не защита, но для собственного успокоения пленку все же натянул. На основной вход в убежище у него уже был припасен кусок свинцовой плиты, толщиной три сантиметра. Достаточно простая конструкция опускала эту самодельную защиту на толстый входной люк после того, как люк закрывался изнутри.

Из всех своих собак Митч опустил в убежище только молодых Сэма и Шелли. Сэм – лабрадор с прекрасно развитым чутьем, прирожденный охотник. А Шелли – его любимица, умнейшая немецкая овчарка.

После этого он натянул на воротах баннер, сделанный из двух старых простыней, сшитых между собой.

– Только дети! По всем остальным огонь на поражение! -

Эта предупредительная надпись должна была остановить непрошеных гостей. По крайней мере, он очень на это надеялся, так как убивать без нужды никого не хотел. Закончив все приготовления, Митчел взял небольшой рюкзак с запасными магазинами к AR-15, саму штурмовую винтовку с уже прилаженным к ней четырехкратным Акогом, раскладное кресло и поднял все на крышу. Затем быстро спустился, забрал второй рюкзак с магазинами к российскому Тигру, поставил на карабин оптический прицел и сошки. Прихватил скрученный рулоном матрас и тоже отнес все это на крышу. Ему нравилась именно эта версия армейского СВД. Простота и надежность, урон и скорострельность. Да, дальность у карабина средненькая, но ему вполне хватало.