Текст книги "Пекло. Катастрофа"

Автор книги: Вадим Белотелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

На подкашивающихся ногах Сергей, словно в тумане, подошел к майору и оглянулся на измученную жену. Исчерпав все внутренние резервы, она обессилено лежала на земле. Опустошенный взгляд был отрешенно устремлен в небо, а из пересохших глаз одиноко катились последние капли слез. Не в силах больше терпеть мужчина с обожанием поцеловал дочку в маленький носик и решительно отдал ее майору. Тот развернулся и торопливо, аккуратно держа детей в обеих руках, двинулся к входным дверям станции.

Тяжело дыша от пережитого нервного стресса, Сергей заторможенно пошел обратно к Наташе. Едва за майором закрылась дверь, безжалостно отрезав лучший кусочек их жизни, он обессилено свалился рядом с женой и изможденно закрыл глаза…

Италия. Рим. Ватикан.

Последние два часа обширные подземелья Ватикана напоминали огромный, растревоженный муравейник. Люди с разными грузами на плечах суетливо сновали туда-сюда, наполняя нижние катакомбы всевозможными припасами. Несколько молодых акколитов, с письменными принадлежностями в руках, вели строгий учет, точно фиксируя каждый принесенный килограмм. Все входы находились под тщательной охраной и были надежно закрыты для посторонних. Правда, сейчас швейцарские гвардейцы не выглядели как разодетые модели на показе новой коллекции Тьери Мюглера. Пестрая, парадная форма и длинные алебарды остались в шкафах, а их место заняли настоящие бронежилеты и боевое оружие.

Папа находился в дальней поездке, и его сопровождал командир гвардейцев, майор Бертье. В отсутствие командира весь груз ответственности за безопасность Ватикана ложился на плечи его заместителя.

Кристоф Леманн, капитан швейцарских гвардейцев, очень спешил. Он торопливым шагом двигался к девятому посту. Срочное сообщение об инциденте у западных ворот застало его в дежурном помещении, где два бойца отказались заступать на свои постоянные посты. Оба, в отличие от основной массы гвардейцев, были наполовину итальянцами, но имели постоянное швейцарское гражданство. Молодые люди в категоричной форме требовали срочно отпустить их домой, мотивируя свое желание тем, что хотят встретиться напоследок с родными, а возможно, и умереть рядом с ними. Самый юный из всех ста четырех гвардейцев, двадцатидвухлетний Витторио Чезаре, начал еще и истерично рыдать. Без зазрения совести и каких-либо особых церемоний капитан приказал посадить обоих под арест. Сейчас абсолютно не хватало времени на разбирательство с ними, и он оставил решение этой проблемы на потом.

За те два часа, что прошли после совместного заявления европейских лидеров по поводу надвигающейся катастрофы, капитан столкнулся с массой разнообразных проблем. Столько неприятностей он не видел за все девять непростых лет службы в охране Ватикана. При этом накопленный опыт и развитая интуиция четко давали понять, что основные сложности еще ждут гвардейцев впереди.

Полчаса назад он поднимался наверх, чтобы осмотреть наполненную людьми площадь Святого Петра. Набитая до отказа верующими, она напоминала огромное поле ярких цветов, непринужденно колыхающихся под легкими порывами летнего ветерка. Но Кристоф точно знал, насколько эта красивая картинка непостоянна и обманчива. В один внезапный момент это скопище народа могло превратиться в неуправляемого и беспощадного монстра. Простой человек, который в обычной жизни является верным сыном церкви и праведным католиком, в силу колоссальной эмоциональной нагрузки и под влиянием бушующей толпы, легко превращался в сумасшедшего разрушителя или кровожадного убийцу. В такие моменты его личностная индивидуальность, каким бы до этого он ни был культурным и интеллигентным, бесследно растворяется в чудовищно безликой массе. Кроме того, всегда найдутся люди, которые будут координировать, направлять и мотивировать остальных, даже не имея на то особых предпосылок или явных целей. Они все равно, в обязательном порядке, станут кричать, пугать, угрожать и вести за собой. И вот именно тогда начнется страшная трансформация…

С психопатической паники, когда объединенная одной общей идеей и страхом толпа превратится в злое и агрессивное, яростно бунтующее стадо. Данный многосоставной организм с ненасытной жадностью будет обрастать все новыми и новыми частицами, подавленная личность которых уже не сможет воспрепятствовать поглощению, а лишь добровольно и безропотно присоединится к коллективному разуму. И вот тогда этого всепожирающего монстра уже практически невозможно будет остановить…

– Капитан… Пожалуйста, подождите, капитан, – раздался встревоженный голос откуда-то из полутемного коридора слева.

Вне всяких сомнений капитан Леманн считался вежливым и воспитанным человеком. Он и был таковым в реальности. Но сейчас Кристоф даже не обернулся в сторону зовущего. В другой ситуации он непременно откликнулся бы на эту просьбу, спокойно выслушал бы человека и обязательно помог бы, а в данную минуту не стал. Инцидент у ворот требовал его экстренного вмешательство, так как запросто мог стать той самой зажженной спичкой, которую поднесли к злосчастной пороховой бочке.

Через толстые входные двери капитан не слышал многоголосого шума толпы, но он очень явственно ощущал его. Сумасшедшая энергетика проникала сквозь любые преграды и насыщала собой все близлежащее пространство. Перед тем как открыть дверь, опытный Леманн сначала нажал кнопку на панели видеонаблюдения. Миниатюрный дисплей услужливо зажегся и показал ему все, что происходило в эту минуту по ту сторону двери.

Спиной к нему в напряженных позах застыли два его гвардейца с оружием наизготовку. Они возбужденно что-то кричали человеку перед собой. Тот натужно замер с закрытыми глазами, одной рукой держа над головой открытую пластиковую канистру с какой-то жидкостью и горящую зажигалку в другой.

"Тут, и правда, все очень серьезно", – подумал капитан, хватая со стены пенный огнетушитель.

Он поставил баллон поближе к двери, быстро вбил код и с некоторым усилием открыл тяжелую дверь. Яркий свет ударил по глазам, а знакомый гул от множества голосов мгновенно проник в уши. В один миг капитан оценил создавшуюся ситуацию, замечая то, чего не было видно через камеру. Мужчина с канистрой в руках оказался сильно пьян, а его разум уже не мог адекватно воспринимать действительность. Его губы что-то торопливо шептали, он нетвердо стоял на ногах и немного пошатывался из стороны в сторону. По всей видимости, он закончил молиться, открыл глаза и сразу увидел капитана.

– Начальство? – мужчина хмыкнул и неприятно скривился в пьяной усмешке. – Ты слишком долго шел. Я уже принял решение…

– Стоп! – неожиданно крикнул Леманн, резко вскидывая руку перед собой. – Давай поговорим… Иначе я просто уйду, а ты останешься лежать прямо здесь безымянной кучкой пепла.

Видя, что мужчина уже не поймет других слов, Кристоф сознательно выбрал конфликтную тактику обострения. В таком состоянии люди редко воспринимают мягкие уговоры, просьбы или доброту. А вот равных по силе они, наоборот, слушают и даже иногда слышат.

– Я уже все сказал, – недовольно фыркнул мужчина и смачно плюнул, попадая себе на брюки.

– Кому? Этим двум молокососам? Да они ничего не решают. Ты со мной поговори…

– Я даже с Богом сейчас разговаривал, а ты кто такой?

– Командир гвардейцев, и у меня прямая связь с верховным патриархом. Скажи, чего ты сейчас хочешь? – слова капитана звучали вполне основательно и серьезно.

– Хочу с Папой увидеться перед смертью. Чтобы он мне все грехи отпустил, – в голосе мужчины на секунду промелькнули нотки раскаяния, но разом пропали, а вместо них вернулась пьяная и крикливая бравада. – Иначе сожгу себя! Прямо здесь и сейчас, у него на глазах!

– Хорошо. Я подойду к тебе, и мы вместе позвоним патриарху. Он даст свое разрешение, и после этого ты встретишься с Папой.

– Солдат! Дай честное слово, что не обманешь меня, – зажмуривая один глаз, громко высказал свое требование мужчина.

– Ну, конечно, дам. Зачем мне тебя обманывать? Какая ерунда. Поверь, все будет, как ты сам захочешь.

На ходу меняя тактику поведения и постоянно говоря, капитан приблизился к возмутителю спокойствия и протянул ему свой смартфон. Тот, не задумываясь, подсознательно поставил канистру на землю и выставил руку навстречу.

Левой рукой Леманн схватил мужчину за ладонь и мощно дернул на себя, грубо ломая ему пальцы. Одновременно он шагнул навстречу и безжалостно всадил согнутые пальцы в незащищенное горло. В самую последнюю секунду Кристоф немного ослабил удар и не стал ломать мужчине гортань. Тот болезненно скрючился, забыв обо всем на свете, и старательно попытался пропихнуть в легкие воздух. Все случилось буквально за одну секунду, и люди вокруг даже не смогли толком понять, что произошло. Пару мгновений назад они с опаской сторонились этого сумасшедшего, а сейчас уже смогли вздохнуть спокойно. Гвардейцы уводили пьяного мужчину с глаз долой.

– Что нам с ним делать? – поинтересовался один из бойцов, когда за ними закрылась дверь.

– Быстренько отведите его к нашим арестантам и возвращайтесь на пост. Потом решим, как с ним поступить. И пусть ему окажут медицинскую помощь.

Леманн оставался верен себе. Его голос звучал твердо и невозмутимо, а на лицо вернулась постоянное выражение непоколебимой уверенности. Как только гвардейцы ушли, он снова включил камеру видеонаблюдения, чтобы оценить возможные последствия инцидента. К счастью, его опасения не оправдались, и он вздохнул с облегчением. Люди просто заняли освободившееся пространство и продолжили усердно молиться. Многотысячное скопление верующих, которые одновременно обращаются через молитву к Богу, всегда навевало на Кристофа особенную, почтительную благодать. Капитан перекрестился, с внутренним благоговением поцеловал висящий на шее серебряный крестик и торопливо направился в соседнее здание.

По пути он еще несколько раз прикасался к маленькому символу христианства на своей шее. Этот жест, уже ставший для него многолетней традицией, всегда помогал и давал некое состояние психологической защищенности. Будучи подлинным католиком, Кристоф с молоком матери впитал в себя истинную любовь к христианству, его священным заветам и заповедям. Да и сам этот старинный крестик имел свою собственную, крайне важную для него историю. В семье Леманна, исключительно по мужской линии, уже очень много поколений этот серебряный крестик, как великая реликвия, передается из рук в руки, от отца к сыну. Это знаменательное событие происходит ровно на двадцать седьмой день рождения. Торжественная часть всегда сопровождается рассказом об их далеком предке, который носил этот крестик почти двести пятьдесят лет назад. Каждый мужчина из рода Леманн знал эту подлинную историю наизусть и от всей души гордился своей фамилией. Конечно, они не все связывали свою жизнь с армией, но Кристоф еще ребенком пообещал себе пойти на военную службу. Он никогда не скрывал, что именно эта семейная реликвия стала для него мощным побудительным стимулом.

История Жерома Леманна, который являлся действительным лейтенантом швейцарской гвардии при дворе французского короля Людовига Шестнадцатого, всегда манила и притягивала юного Кристофа. Отвага, доблесть и безупречная честь – вот те самые качества, что навсегда пленили мальчика.

Много лет назад, в смутное для Франции время, лейтенант Леманн с неполной тысячей гвардейцев защищал замок Тюильри. Восставший народ жаждал королевской крови, а у швейцарцев оказалась непоколебимая, ценившаяся ими превыше всего, воинская честь. Даже зная, что король бежал, они не дрогнули и продолжали сражаться. К атакующим постоянно прибывали свежие силы, у гвардейцев заканчивались боеприпасы, но приказ отступить так и не поступил… Взрывы от палящих пушек. Последние выстрелы ружей. Предсмертные стоны раненых. Залитые кровью стены. Оставшимся в строю швейцарцам пришлось отступить во внутренние покои королевского дворца. На многочисленные крики восставших о сдаче, смело высовываясь в окно второго этажа, коротко ответил именно Леманн:

– Мы гвардейцы! Мы отвечаем перед своей честью, воинским уставом и всем швейцарским народом. Поэтому никогда не сложим оружие!

И ожесточенная мясорубка продолжилась…

Штыки и приклады, пехотные сабли и ножи, кулаки и зубы. Бешеный по своему накалу рукопашный бой шел за каждый зал, лестницу, коридор. К сожалению, исход этой схватки был очевиден, а судьба храбрых гвардейцев предрешена. Огромный численный перевес сказал свое веское слово и поставил жирную точку. Практически все швейцарцы пали в неравной борьбе, но не запросили пощады и не сдались. В конце боя Жером Леманн получил сильный удар по голове и без сознания пролежал до самой ночи. Восставшие еще долго добивали раненых и оттаскивали обезображенные тела во двор. Лейтенанту несказанно повезло: его сочли мертвым, и бесчувственное тело бросили у самого края этой ужасной кучи. Лишь на следующий день ему удалось тайком выбраться из замка, прибыть в Париж и найти последние остатки своего полка…

Не теряя контроля в реальности, Кристоф, погруженный в воспоминания о канувшей в прошлое истории, подошел к входным дверям в противоположной части собора. Открывая толстую деревянную дверь, он уже освободился от отголосков былого и полностью вернулся к своим основным обязанностям.

– Все в порядке? – задавая вопрос стоящему на посту гвардейцу, капитан кинул внимательный взгляд на монотонно гудящую за забором толпу.

Специфичный шум от тысяч молящихся людей, словно гул линии высоковольтных проводов в дождливый день, равномерно заполнял округу.

– Да, господин капитан, – односложно ответил тот, не меняя положения головы.

– Хорошо…

Естественно, что капитан не стал озвучивать свои мысли и опасения. Слишком долго он прослужил в этой огромной обители Бога, чтобы жить без постоянного напряжения и чувства тревоги. Угрозы от многочисленных террористических организаций, сумасшедшие религиозные фанатики, профессиональные охотники за древностями и банальные хулиганы. За эти годы Леманн видел столько, что хватило бы на полноценный приключенческий роман.

Торопливым шагом он прошел между церковью Сан Стефано и Дворцом судов, двигаясь к зданию вокзала. Красота и величие ватиканских построек уже настолько впитались в его разум, что казались стандартной обыденностью и заурядностью. Но к энергетически возвышенной атмосфере этого особенного места, он привыкнуть так и не смог.

Усердно намоленная миллионами людей, она тягучей патокой ласково обволакивала его каждое утро. Верующие душа и сердце Кристофа с превеликой радостью принимали эту божественную благодать. Каждый раз, осеняя себя крестом, он с особым внутренним трепетом чувствовал, как счастливо сжимается сердце, а по телу пробегают теплые волны приятного волнения. Вот и сейчас, оглядываясь на блестящий крест, который возвышается над куполом собора Святого Петра, Леманн сердечно перекрестился. Его христианская вера жила настолько искренне и сильно, что он, не задумываясь, отдал бы за нее свою жизнь.

На подходе к вокзалу Кристоф заметил заднюю часть первого прибывшего автобуса. Его кургузая корма немного торчала из-за здания и явно не вписывалась в окружающий ландшафт. Рядом с автобусом, наворачивая круги по многовековой плитке, прохаживался молодой водитель. Он жадно курил вайпер и, покрывая себя неестественно белесыми облаками, явно нервничал. Как только молодой человек увидел шагающего к нему капитана, то тут же спрятал свой ядовитый агрегат в карман и со всех ног кинулся ему навстречу.

– Отпустите меня, пожалуйста. Меня жена с маленьким ребенком дома ждет. Еще мама больная. Она уже почти не ходит, а мы хотели в подвал спуститься.

Просительные интонации в его голосе переплетались с нотками отчаяния, умноженными на неугасающую надежду и веру.

– Отпустите, ради всего святого, – с мольбой в глазах продолжил свою скороговорку водитель. – Я живу не очень далеко. Всего в трех кварталах. Мне очень нужно и…

Леманн поднял вверх указательный палец на уровень груди, тем самым прерывая эту длинную вереницу слов, и заговорил сам.

– Где остальные? Почему не все вместе приехали?

– В приюте забирал детей только я один, – с недоумением пожимая плечами, ответил водитель и в свою очередь озадаченно спросил. – А разве есть еще автобусы?

– Я точно знаю, что в приют Святого Августина запрашивали четыре автобуса, чтобы вывезти почти двести пятьдесят детей. Сколько ты привез?

– Сорок семь и четырех настоятельниц, – тихо отозвался парень.

– Очень странно, – удивился Леманн, но тут же изменил течение мыслей. – Ты поедешь еще раз, – безапелляционно заявил он, пристально глядя молодому человеку прямо в глаза.

– Ну не-е-е-е-т, – упрямо мотая головой, с неким вызовом в голосе протянул тот. – Отсюда это почти три часа хода, да плюс пока грузиться будут. Я из Фраскати двигался и все равно почти два часа потратил.

– Ты можешь спасти много детских жизней, – попробовал надавить на него Кристоф.

– Нет! – уже более четко отрезал водитель и сверкнул непокорностью в глазах. – Я тоже рисковал и сделал свою работу. У меня есть кого спасать…

Еще несколько секунд Леманн всматривался в его темно-карие глаза, усиленно пытаясь найти в них хоть какую-то зацепку. Но то, что он там увидел, твердо убедило его в обратном. Даже под угрозой оружия, этот молодой парень не поехал бы обратно.

– Иди домой… Нежно поцелуй жену, крепко обними маму, спаси своего ребенка.

После этих слов капитан отвернулся от поникшего водителя и извлек из кармана небольшую рацию. Пара нажатий для выбора канала, и он поднес рацию к губам.

– Бернардо… Капитан Леманн говорит.

– Слушаю вас, капитан, – после короткой паузы послышался хриплый голос сержанта.

– Найди кардинала Томазо и скажи, что автобус уже приехал. Затем выдели несколько человек для встречи.

– Принял.

– Как общая обстановка?

– Пока все спокойно.

Капитан довольно кивнул головой и отключился. Недолго думая, он быстро сменил канал и аккуратно придавил пальцем боковую тангенту.

– Сержант Лори… Леманн говорит.

– Да, капитан.

– Среди тех, кто вчера сменился, срочно найдите мне кого-нибудь, кто может управлять автобусом или грузовиком.

– Можно не искать капитан, рядовой Пикар год работал на автобусе в Берне, – со свойственной ему горячностью тут же отозвался второй сержант.

– Отлично. Через пять минут жду его у входа в библиотечный корпус.

– Так точно.

Заканчивая переговоры, Леманн сунул рацию обратно в карман форменного кителя и уже сделал несколько шагов в направлении библиотеки.

– Спасибо, капитан, – крикнул ему вслед молодой водитель автобуса. – Следующего сына обязательно назову в вашу честь.

"Ты не знаешь моего имени", – эта мысль возникла неожиданно, но говорить вслух капитан ничего не стал.

Он безмолвно поднял вверх правую руку и, не оборачиваясь, ушел. На пути к библиотеке Кристоф думал о сложившейся ситуации с автобусами. Как? Почему? И кто виноват? Эти острые вопросы болезненно кололись, ледяными сосульками протыкая возбужденный мозг и предательски подергивая за каждый оголенный нерв. Очевидных ответов не имелось, а самая назойливая и неприятная версия казалась настолько ужасной, что он постарался отбросить ее подальше. Но она постоянно возвращалась, будто застряла на кольцевой и все время двигалась по неизбежному кругу.

Выходя из-за поворота, он нос к носу чуть не столкнулся с рядовым Пикаром.

– Капитан, – гвардеец отдал честь в официальном приветствии.

Отвечая, Леманн ответно вскинул руку к фуражке.

– Давно не садился за руль автобуса? – переходя сразу к делу, задал интересующий его вопрос Кристоф.

– Лет пять точно. Но без проблем справлюсь с любой техникой.

– Отлично. У вокзала стоит автобус с детьми. Их сейчас выведут и проводят сразу в катакомбы. Ты бери любого свободного от вахты бойца, я сообщу сержанту об этом, и быстренько езжайте на этом автобусе в ближайший римский интернат. Априлия слишком далеко и в приют Святого Антония вам, скорее всего, уже не успеть. Забираете детей, сколько сможете увезти, и пулей обратно. Приказ понял?

– Так точно, господин капитан! – Пикар вытянулся по стойке смирно.

Несколько непривычно для самого себя, Кристоф положил правую руку на плечо гвардейца.

– Не подведите меня, рядовой…

– Есть, капитан. Не подведу!

Рядовой Пикар лихо крутанулся на каблуке и поспешно удалился в направлении казармы. Еще несколько секунд Леманн смотрел ему вслед, задумчиво перебирая в уме детали своего неоднозначного поступка. Затем энергично тряхнул головой, отгоняя сомнительные мысли прочь, и продолжил путь к библиотеке.

Проходя мимо большого золотистого шара, он, не замедляя шага, коснулся рукой теплого металла. Это простейшее, подсознательное движение неожиданно добавило ему уверенности в предстоящем разговоре. Видимо, мозг сам искал нечто простое, что может взбодрить и порадовать душу. Но буквально через секунду Кристоф замер…

Внезапная мысль ужалила разум и смертельной отравой растеклась по клеткам. Она впрыснутым ядом мгновенно испортила и так не самое радостное настроение. Все разрозненные факторы сошлись в один плотно переплетенный клубок, который до противных мурашек пугал даже его. Боясь распутать этот очень странный сгусток мыслей и превратить его в прямую логическую цепочку, Кристоф взял себя в руки. Прямых фактов у него еще нет, а думать гипотетически он не очень любил.

Заходя в библиотеку, он не сдержался и внутренне улыбнулся, а неприятные размышления мгновенно отошли на второй план. Любой человек еще на входе во внутренние помещения Ватиканской библиотеки мгновенно попадал под волшебное очарование этого чудотворного водопада.

Необычайно яркое, до трепетной дрожи в коленях, сочетание изящной красоты и божественной монументальности повергало каждого в приятный душевный шок. Каждый сантиметр вокруг буквально пропитан одухотворенной красотой и великим таинством. Восхищающая величием архитектура, поражающие своим великолепием сводчатые потолки, колонны, украшенные многочисленными ликами святых, любая деталь, превращенная в отдельное произведение высочайшего искусства. Чудесные мозаики и тончайшие фрески, блистающие в своем великолепии картины и барельефы – все это выглядело прекрасно и органично, без лишнего пафоса и надменной помпезности.

Не останавливаясь перед всей этой красотой, капитан проследовал в правое крыло, прямо к кабинету кардинала Томазо. Стоящий у двери (на своем постоянном посту) гвардеец отдал ему честь и снова замер. В ответном жесте Леманн приветствовал бойца и вежливо постучал по двери костяшкой указательного пальца.

– Входите, – раздался из-за двери сухой, но крепкий голос кардинала.

Капитан решительно распахнул мощную, обитую чеканным железом дверь и прошел внутрь.

– Знал, что ты придешь…

С отеческой улыбкой на губах кардинал поднялся со своего кресла и шагнул навстречу Леманну. Его движения были достаточно неспешны, но в них чувствовалась внутренняя сила и властность.

– У нас не так много времени, но давай присядем и поговорим, – гостеприимным движением руки кардинал указал на небольшой диванчик у стены.

Они одновременно сели на обитый темно-зеленым бархатом диван и замерли в ожидании, кто заговорит первым.

– Я догадываюсь, какие вопросы привели тебя ко мне, – на правах хозяина начал разговор кардинал. – Спрашивай, постараюсь на них ответить.

– Что случилось и почему пришел только один автобус? – без долгих хождений кругами, сразу в лоб спросил Леманн.

Несколько долгих секунд кардинал с усилием массировал лоб, будто усердно размышлял, что можно сказать швейцарцу, а чего говорить не стоит.

– Я отменил автобусы. Так решил совет…

В этот момент в голове капитана взорвалась граната, а пресловутый клубок начал с огромной скоростью раскручиваться в отвратительную спираль.

– Как это? – только и смог вымолвить он, едва дыша.

– Да, возможно, это сложно понять и принять. Но неотвратимость надвигающейся катастрофы вынуждает нас на неординарные и, возможно, не самые правильные, с точки зрения простого человека, действия.

– Не понимаю, – медленно покачивая головой, пробормотал капитан.

– Я сейчас объясню.

Заглядывая Леманну в глаза, отец Томазо хотел дружески накрыть рукой ладонь капитана, но тот резко убрал ее за спину.

– На мгновение давай представим, что катастрофа уже случилась и мир погрузился в страшный кошмар. Что будет потом? После этого… Когда выжившие выйдут из укрытий и выберутся из-под земли на свет Божий. Как ты думаешь?

– Хаос, – с эмоцией ожившего робота, находясь в полнейшей прострации, автоматически ответил Леманн.

– Именно, – тут же схватился за это слово кардинал. – Хорошо, что ты это понимаешь. Нужно с горечью в сердце признать, что люди в такой ситуации превращаются в неуправляемое стадо, и, поверь мне на слово, оно будет необузданно и беззащитно. А это неизбежно приведет его к гибели. Стадо вымрет, как малое неразумное дитя. Но мы же не хотим всеобщей погибели. И что может его спасти?

– Кнут? – предельно холодно высказал свою версию Леманн, так как начал догадываться, куда клонит кардинал.

– Не совсем так. Людей спасет только Вера! А если она сможет опереться на силу, то это, вне всяких сомнений, станет истинным возрождением настоящего, подлинного христианства. Ты понимаешь меня?

– Кнут и пряник. В принципе все достаточно предсказуемо…

– В тебе сейчас говорит разочарование и злость от непонимания высшей цели. Ты просто не знаешь всего, что знаю я.

– Возможно, и не знаю. Более того, я точно не понимаю, чем могли помешать в этой вашей схеме дети? – начиная закипать, с каменной интонацией задал вопрос капитан.

– Занятыми автобусами…

– Что!?

Негодование и злость, разочарование и боль – все это единовременно слилось в коротком, но таком болезненном вопросе Кристофа.

– Не спеши осуждать и презирать, – в голос кардинала вплелись стальные нити. – Мы знакомы много лет, и ты всегда верил мне. Верь и сейчас. Я сам готов остаться и уступить кому-то свое место в убежище с открытым сердцем и без колебаний. Но у меня есть понимание цели. Великой и благой. Кто поможет людям в будущем хаосе? Кто даст им Веру? Кто укажет путь праведности и любви? Только святая церковь! А без истинных, праведных носителей веры она слаба. Только святые отцы могут по-настоящему дать Веру и Божью Любовь людям. Только отцы…

Кардинал задумчиво замолчал, будто давая Кристофу время на осознание его слов.

– Вспомни времена Колумба и Магеллана. Рискуя жизнями, стоически перенося все трудности и невзгоды, а порой и умирая, святые отцы шли в этот чуждый мир, неся с собой истинную Веру. Ведь именно католическая церковь посылала своих любимых сынов на смерть ради лучшего мира. Они несли слово Божье, его Заветы и Любовь. Ты же не будешь отрицать очевидные вещи?

Кристоф молча покачал головой.

– Уверен, что подлинную доброту христианства ты тоже отрицать не станешь.

Безмолвное движение головы повторилось.

– Сын мой, верь мне… От чистоты твоей веры будет зависеть очень многое. А я знаю, насколько истинно ты веришь. Не меньше, чем любой из членов совета. Не меньше меня. Даже не меньше Папы…

Последовала мгновенная реакция на слова. Леманн резко вскинул голову и внимательно посмотрел отцу Томазо в глаза. Эта неосязаемая дуэль длилась всего несколько секунд, но ее хватило, чтобы Кристоф сделал выводы и принял собственное решение.

– Но дети…

– Великая и ужасная жертва… Ты должен понимать, ты же солдат, – тяжело вздыхая, кардинал приложил обе ладони к груди.

– Я все равно приведу в убежище детей! – с гранитной убежденностью в голосе воскликнул капитан.

– Одного рейса хватит! Мы перенаправили автобусы. Они поехали по близлежащим к Риму соборам и церквям. Соберем святых отцов с их семьями. Они станут той самой божественной армией во вновь воскрешенном мире.

– Автобус уже уехал за детьми. И я послал своих людей за ними. Уверен, что они привезут не менее пятидесяти человек.

– Ты осмелился шагнуть против нас? Против Бога и святой церкви?

Глаза кардинала сверкнули обжигающим гневом, а сам он одним движением поднялся на ноги и навис над сидящим капитаном. Его плотно сжатые губы натянули кожу на скулах и от этого лицо приобрело некий зловещий вид.

– Вовсе нет. Я люблю Бога и уважаю святость церкви. Мне очень этого не хочется, но если понадобится, то я смогу пойти против человека по имени Серджио Томазо.

После этих слов Леманн встал и с высоко поднятой головой спешно вышел из кабинета кардинала…

Шотландия. Залив Гар-Лох. Военно-морская база Клайд. Пункт базирования Фаслейн.

После получения информации о солнечной вспышке и экстренного совещания, руководство базы действовало четко и оперативно. Нужно отдать им должное, все вопросы решили за пятнадцать минут и тут же начали осуществлять план эвакуации.

Первое – сняли с работ на лодках весь обслуживающий персонал и оставили только действующий экипаж. В течение получаса все гражданские специалисты оказались отправлены по домам. Лишь потом техники узнали истинную причину таких перемен, но было уже поздно. Пока царило всеобщее непонимание и неразбериха, охрану доков значительно усилили и попасть на охраняемую территорию без спецпропуска стало нереально. Весь следующий час экипажи лодок работали не покладая рук, спешно набивая военные субмарины нужными припасами. Несколько сотен рабочих наблюдали все это, стоя за забором под присмотром вооруженных бойцов охраны. За это время к семейным подводникам по секретному распоряжению командования, пришли их жены с детьми. А оставшимся холостякам в экипажах разрешили вызвать к себе на борт по одной близкой подруге. Чуть ранее на борт одной из лодок поднялся практически весь командный состав базы с семьями.

И только после этого обстановка разом изменилась. Люди напряглись и окончательно поверили в полную серьезность происходящего. Охрана базы, состоящая из спецроты министерства обороны, наблюдая за тем, что происходит, потребовала себе отдельную подлодку для дальнейшей эвакуации. Вполне естественно, что их коварно обманули, быстренько пообещав субмарину типа "Трафальгар", которая не так давно вернулась с ремонта. Лодка действительно стояла в доках, но без топлива.

Дальнейшие события развивались крайне стремительно и полностью спонтанно. К шумной толпе перед воротами в доки постоянно присоединялись все новые и новые группы людей. Атмосфера на базе, подобно включенному в розетку утюгу, неизменно накалялась все сильнее. Экстренный выход в море основного количества лодок стал последней каплей, и на базе произошел стихийный бунт.

Люди наконец осознали, что их бросают, и надежда на спасение тает на глазах. Оставшиеся подводники, совместно с техниками из обслуживания и гражданскими, отчаянно кинулась на бойцов охраны. Солдаты, без долгих раздумий открыли огонь на поражение из автоматических винтовок и пулеметов. Менее чем за минуту передние ряды атакующих оказались выкошены полностью. Но тысячную толпу, ослепленную жаждой кровавой мести, уже было не остановить… Невзирая на ужасающие потери, мятежники прорвали охранный периметр и ворвались в доки. За несколько минут бушующая масса людей смяла немногочисленные посты охраны. Часть оставленных на произвол судьбы военных буквально разорвали на части, а оставшихся утопили в заливе, прямо у пирса. Разъяренные толпы попытались захватить две оставшееся субмарины, но экипажи предусмотрительно успели закрыть люки.