Текст книги "Пекло. Катастрофа"

Автор книги: Вадим Белотелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Что за пустопорожние виляние хвостом тут начались? Скажите свою цифру и точка! – гневным криком приказал министр обороны и на этот раз ударил кулаком по столу со всей силы.

Гладкая столешница антикварного стола стойко выдержала удар, а покушающийся на ее крепость мужчина скривился от боли, отчаянно дуя на отбитый кулак.

– По нашим предварительным прогнозам, сила этого выброса будет в районе семидесяти единиц по классу Х, – наконец выдавил из себя пугающие слова Кауфман. – Если такое случится, то человечество столкнется с самым страшным солнечным штормом за всю историю нашей цивилизации.

– Что значит эта цифра? – абсолютно не стесняясь своего незнания, спросил министр обороны.

– Мне сложно это объяснить… Попробую на примере вспышки 1859 года, которую зафиксировал британский астроном Ричард Кэррингтон. Тогда от изменения геомагнитного фона возросло количество летальных случаев среди людей со слабым сердцем. Под воздействием солнечной плазмы многократно возросла нагрузка на все электроприборы и линии связи. Эффект индукционных токов разогрел провода и приборы до критической температуры. Некоторые из них работали, даже будучи отключенными от общей сети. Северная Америка и Европа совсем остались без связи.

– Какай это был уровень по вашей шкале? – первым обратился к ученому президент.

– Не более двадцати единиц.

Все находящиеся в кабинете мужчины в очередной раз остолбенело замерли, мгновенно погружаясь в собственные, не самые радужные мысли.

– А какую цифру назвал русский? – неожиданно, но в то же время решительно снова раздался громкий голос президента. – Уверен, что он озвучил свой прогноз.

После этих слов главы государства, Кауфман молниеносно переглянулся со Стивенсом и даже успел взглянуть на съежившегося от страха директора космического агентства.

– Говорите! – инстинктивно повышая голос, требовательно призвал к ответу президент.

– Более двухсот… – нервозно шевеля пальцами рук, ученый робко и нерешительно прошептал смертоносную цифру.

Тяжкая тишь, в которую погрузился кабинет, ощущалась крайне болезненно и вполне явственно. Каждому из присутствующих показалось, что можно отчетливо разобрать тревожные звуки усиленной работы их собственного сердечного клапана.

– Этого не может быть… Я не верю… Нет… не верю…

Раздавшийся в гробовой тишине тихий шепот директора агентства на непродолжительное время вернул людей в безрадостную действительность. В данной ситуации страдальческое бормотание перепуганного чиновника прозвучало как нервный и беспокойный набат растревоженного предчувствием надвигающейся беды церковного колокола.

– Звучит пугающе, не скрою. Напряжение достигло апогея, соглашусь. Но… – президент, всем телом шатнулся вперед в своем кресле и с легким хлопком шлепнул обе ладони на стол. – Скажите в общих чертах, что означают эти цифры. Я уже понял, что нас ждет глобальная катастрофа, но дайте больше реалистичных и понимаемых деталей.

Несколько секунд Кауфман собирался с предательски ускользающими мыслями, усиленно группируя их в некое подобие справочной таблицы.

– Возможных сценариев будущих событий несколько. Если случится наш, а вспышка не превысит семидесяти единиц, последствия будут ужасающими, но человечество выживет. Уже понятно, что техногенная катастрофа невиданного масштаба в корне перевернет все дальнейшее существование цивилизации. Погибнут тысячи, а возможно, и миллионы людей. Мощнейшее электромагнитное воздействие не только отнимет множество жизней, оно ослабит естественную защиту планеты и практически откроет защитные ворота в нашу крепость. Губительная солнечная радиация, обжигающий ультрафиолет, инфракрасное излучение и так далее… Но, повторюсь, наша цивилизация выживет и останется жить на этой, пусть и уже измененной навсегда, планете.

– Расскажите более негативный, русский сценарий, – с усилием глотая неприятный ком в пересохшем горле, непреклонно и настойчиво потребовал президент.

– Н-у-у-у… – в некой минорной прострации протянул Кауфман, – тут совсем все плохо.

– Детали! – сурово и жестко президент ампутировал все попытки ученого хоть как-то сгладить страшную и такую отчаянно жгучую правду.

Внезапно ученый встряхнулся, а по его телу пробежала крупная дрожь. После этой аварийной реакции организма на сильный стресс, он выпрямил спину и решительно отбросил все подавляющие психику страхи. Один быстрый взгляд, одно короткое мгновение, и Кауфман заговорил, проворно и поспешно выбрасывая слова, словно не успеет добраться до конца и от этого зависит судьба всего человечества.

– Мы можем лишь теоретически предположить последствия столь грандиозного и губительного действа. Для наглядности разложу их на несколько факторов, но в одном общем ключе. По времени и уровню точно сказать не смогу, но скорее всего это будет неважно. Разница в несколько часов ничего уже не решит, – беря короткую паузу, Кауфман выдохнул, затем глубоко вдохнул и продолжил:

– Итак, проблемы… Первая. Технологическая. Начальный удар примут орбитальные спутники. Тут без особых вариантов. Схождение с орбит, полная потеря связи и отказ любой навигации. Соответственно аварии транспорта на воде, земле, под землей и в воздухе. Общий коллапс всей транспортной инфраструктуры, гибель пассажиров и так далее. Конец связи как таковой вообще: проводная, сотовая, спутниковая, интернет и телеграф. Далее, потеря всей электроники и всех связанных с ней механизмов. Нет энергии, нет света, нет тепла, нет производства. К моему величайшему прискорбию, – здравствуй позапрошлый век. К нам вернется Викторианская эпоха. При условии, что останется к кому возвращаться…

Ученый ненадолго посмотрел окаменевшему президенту в глаза, но с мысли не сбился и сразу заговорил снова.

– Вторая. Природная. Обязательное пробуждение некоторых вулканов и активные тектонические сдвиги. Вулканы – это значит, что в атмосфере будет пепел и большое количество газов. Если плазма в достаточной степени прогнет магнитное поле, то неизбежен нагрев атмосферы и соответственно поверхности планеты. О возможной температуре не возьмусь говорить. От пятисот или тысячи градусов по Цельсию в эпицентре до ста или двухсот на обратной стороне. Даже в теории определить точно не представляется возможным. Отсюда следует нагрев и испарение огромных масс воды. За этим последуют ужасающие грозы. С большой вероятностью это будут постоянно и повсеместно бушующие грозы. В небе вода, пыль, газ. Непременно и многократно возрастут всевозможные ливни, ураганы, смерчи, сели и оползни. Из-за сдвигов земной коры неизбежным явлением станут цунами. Я уверен, что все прибрежные города падут в этой неравной схватке…

Закашлявшись, профессор замолчал. Стивенс протянул руку и пару раз шлепнул его раскрытой пятерней по спине.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил его Кауфман и, стараясь сдерживать бушующие внутри эмоции, возобновил свой трагичный рассказ. – Третья проблема. Биологическая. Про насекомых и животных особого смысла говорить нет, так как, вне всяких сомнений, они вымрут полностью. Можно лишь предположить, через какие этапы вырождения они пройдут после первой электромагнитной волны. Сбой всех ритмов жизнедеятельности, нарушение пищевых цепочек, массовый падеж и так далее… Люди, как интеллектуально один из самых приспособленных видов жизни, возможно и сохранятся, укрывшись под землей или под водой. Но стресс для человеческого организма будет колоссальный. Электромагнитный импульс пройдется страшным ударом по сердечной и всей вегетососудистой системе. Особо пострадает вестибулярный аппарат. Необратимые процессы обязательно коснутся нервной и дыхательной системы. Все всяких, сомнений серьезнее всего пострадают люди с хроническими заболеваниями и старики. Хотя… уже будет все равно. Кто не сможет надлежащим способом защититься, неминуемо погибнет.

Едва Кауфман закончил говорить, по присутствующим в кабинете мужчинам прошла рефлекторная (до болезненных колик печальная и мучительная) волна восприятия. Каждый, в силу собственной компетентности, знаний и страхов, нарисовал мысленные картины планетарного апокалипсиса…

Директора НАСА, согнувшегося неестественной дугой в самом дальнем углу, вырвало на дорогой индийский ковер ручной работы. Дэн Джонсон – профессор астрономии из Чикагского университета – застыл с неестественно бледным лицом, похожим на одну из японских, демонических масок смерти. Усиленно массируя виски в тщетной попытке разогнать нарастающую боль в голове, Стивенс отрешенно молчал, прикрывая на время глаза.

Но самое яркое впечатление, сокрушительно бьющее точно в цель, бесспорно, получили люди, далекие от науки. Вице-президент уродливо вытаращил глаза и жадно хватал ртом воздух, словно в одно мгновение его стало катастрофически мало. Противоестественно вытянувшись в струну, одеревенел и вычурно застыл министр обороны. По его сведенному нервной судорогой лицу нескончаемым потоком катились крупные капли пота. Сидящий в своем кресле президент выглядел спокойно и собранно, но под этой внешней оболочкой шла настоящая война чувств и эмоций. Лишь тщательно приглядевшись, можно было заметить, как предательски дергается его правое веко.

– Неужели все так плохо? – в глубине души все еще уповая на иллюзорную надежду, задал вопрос президент.

– Если расчеты Жарова верны, а Земля получит полноценный солнечный ожог, шансы на выживание минимальны. Спастись сможет лишь один процент населения планеты. Цифра очень приблизительная и напрямую зависит от множества разносторонних факторов. Хотя, – замолчавший Кауфман бросил откровенный взгляд на Стивенса, – даже если люди смогут пережить первые удары стихии, дальнейшее их существование под большим, большим вопросом.

– Что это значит? – натужно разлепляя онемевшие губы, через силу спросил министр обороны.

– Воздух, температура, вода, еда, – выражаясь как можно проще, мгновенно дал ответ Кауфман.

– Ну хорошо, допустим мы принимаем этот самый негативный по своему воздействию, сценарий развития событий, – снова взял слово президент. – Как спасать людей? Что, по-вашему, нужно делать в первую очередь и как вообще нам действовать?

– Прятаться! – одно слово, как неизбежный приговор, само собой вырвалось из уст Стивенса и призрачным, легковесным облаком повисло в разогретом драматичными эмоциями воздухе.

Озвученный вердикт, именно в данную секунду времени, более всего имел сходство с заменой смертного приговора на мучительное, пожизненное заключение.

– Куда прятаться? – непонимающе переводя взгляд с одного человека на другого, невнятно пробормотал приходящий в себя вице-президент.

– Глубоко под землю, а еще лучше под воду. И чем глубже, тем больше шансов на выживание.

Далее полминуты полной, озадаченно задумчивой тишины.

– Я понимаю вас, – снова первым заговорил президент. – Может быть, есть какие-то практические советы?

– Специализированные бомбоубежища времен холодной войны. Промышленные шахты по добыче ископаемых с достаточными запасами воздуха внутри. Городские станции метро, которые расположены ниже тридцати метров от поверхности. На крайний случай, можно использовать подвалы, канализационные коллекторы и многоуровневые подземные паркинги.

– В центральных и южных штатах имеется много укрепленных убежищ на случай урагана или торнадо, – поддержал коллегу Кауфман. – Их можно использовать тем, кто живет в сельской местности.

– А под водой? Как спрятаться под водой? – живо поинтересовался министр обороны, но тут же ответил сам себе. – Подводные лодки…

– Да. Это наиболее безопасный, но в то же время и самый малочисленный способ. То есть им сможет воспользоваться лишь очень ограниченное количество людей.

– Есть что-то еще? – продолжил терзать ученых президент. – Что может нам помочь?

– Домашние растения, – впервые с самого начала встречи степенно заговорил профессор Джонсон. – Нужно везде брать с собой живые растения. Они смогут в какой-то степени ослабить нехватку кислорода и немного увеличить шансы на выживание. А еще, в первое время после прохождения электромагнитной волны, нужно будет периодически принимать аспирин. Он поможет сделать кровь менее густой.

– С момента фиксации вспышки у нас будет примерно полчаса, может, чуть больше до первой ударной волны. После нее можно забыть обо всех сложных приборах, оборудовании, механизмах и инструментах, работающих на электричестве. Люди должны это знать, чтобы исключить несчастные случаи. Лифты, эскалаторы, подъемники, ворота и подобные вещи. Но простейшие приспособления, где нет какой-либо электроники, при надлежащей защите, скорее всего, работать будут. По крайней мере, я надеюсь на это.

Ищущим понимания и содействия взглядом Стивенс пристально посмотрел на Кауфмана. Тот прочел беспокойные мысли коллеги, но в ответ лишь удрученно пожал плечами.

– Вы говорите о чем-то вроде дизельных генераторов? – моментально отреагировал министр обороны. – Я тоже думал про отказ электроники и про то, как сохранить источники энергии.

– И вопрос сроков… – Кауфман несколько нервно поправил очки. – Не более суток до первого всплеска активности. Затем по факту возможных вспышек. Если брать русский сценарий, то первая вспышка в течение шестнадцати часов и дальнейший приход плазмы максимум через сутки.

– Значит так… – президент энергично встал и стремительно вышел из-за стола.

Его светло-серые глаза сияли ультимативной решимостью – особой формой бесстрашия, когда человек готов сворачивать горы ради особой, высшей цели.

Это состояние не приходит просто так. Любой индивидуум предварительно должен пройти через разнообразные формы своего собственного страха, соединиться воедино со своей внутренней духовностью, сознательно отбросить приобретенные комплексы и разрушить все запрещающие преграды. Полный самоконтроль, способность отбросить в сторону ежеминутные детали окружающего мира и любые жизненные ситуации. Когда человек берет под полный контроль свои эмоции, его разум работает совсем по-другому, чисто и правильно. Такая личность, обладающая истинной волей и настоящим бесстрашием, в любой момент готова повести за собой остальных людей…

– У вас двадцать минут на список мер и возможностей, которые мы должны задействовать для защиты людей. Я прекрасно понимаю, что всех не спасти, а возникшая истерия и последующая паника могут натворить много бед. Будем стараться контролировать и регулировать процессы спасения. Это целиком ложится на армию и полицию. Уверен, что военным придется несладко.

Президент подошел к министру обороны и медленно положил правую ладонь ему на плечо.

– Я давно тебя знаю Джеймс. Всегда уважал как воина и доверял, как другу. Не подведи свою страну, солдат.

– Не подведу, господин президент, – без тени пафоса, абсолютно искренне и с большой долей достоинства ответил министр обороны, – Верь мне, Стивен.

– Хорошо. Через полчаса начинаем большую пресс-конференцию, журналисты уже собрались. За дело…

Китай. Шанхай. 87-й мобильный пункт полиции у станции метро Центральный парк.

Внимательно просматривая тренированным взглядом проходящих мимо людей, Вэй Бао не думал о работе. Гнетущие мысли пойманной рыбой неукротимо бились в голове, не давая ему сосредоточиться. Они нестройным, но целенаправленным хороводом настойчиво кружились вокруг вчерашних новостей. Два события, которые пройдут абсолютно незаметно мимо миллиардов людей, для него имели особое, главенствующее значение.

Первое безжалостно разбивало душу на мелкие, остро колющие осколки. А второе, менее страшное, но ошеломившее его так же сильно, просто собрало оставшиеся кусочки души и немилосердно выбросило их в мусорное ведро. Состоявшийся в обед разговор с отцом разделил жизнь Вэя на до и после…

Его мама умирала. Эта страшная и неожиданная новость застала врасплох всех, кому она была близка. Мгновенно проникла в людские сердца и поселилась там навсегда. Рак… Тихий и незаметный убийца. Один из лучших в своем поганом ремесле. Он виртуозно проникает и мастерски убивает, словно профессиональный, готовящийся к этому годами ниндзя. Болезнь уже перешла в активную фазу, но лучик надежды, призрачным миражом все еще светился в непроглядной тьме. Отец принял решение продать свой небольшой ресторан и отправить маму на лечение в Израиль. Естественно, что Вэй отговаривать его не стал, но, к своему огромному сожалению, сам помочь ничем не мог. Скромная зарплата полицейского не особо радовала возможностями для крупных накоплений, а брать взятки он принципиально презирал. В его обычной зоне ответственности (станции метро “Центральный парк” и прилегающих территориях) работало несколько преступных групп. Профессиональные мошенники, живущие в основном за счет туристов. Карманники, любящие пощипать жертву в метро, особенно в час пик. Мелкие, не связанные с триадой, торговцы наркотиками, для которых огромная сеть станций метрополитена была как дом родной. Вся эта разномастная шелуха, желающая поработать спокойно, без внезапных облав, засад и подобных подлостей со стороны полиции. Но младший сержант Бао не брал. Совсем не брал. Он оставался кристально чист сам и не давал вступить в эти порочные игры другим сотрудникам их отдела. За это, да и не только за это, его уважали не только коллеги. Преступный мир, как это ни парадоксально звучит, признает только сильных и принципиальных полицейских.

Но именно эти его качества очень не нравились Лин… Уже более двух лет они жили вместе, и все это время она каждый вечер ласково и обходительно пела ему свою излюбленную мантру. Нужно больше денег, нужно больше денег, нужно больше денег. Менялись лишь сами сказанные ею слова, причины и суммы. Основная суть, как геометрическая аксиома, не менялась и не требовала доказательств. Хотя два года назад, когда они только познакомились, материальная составляющая жизни ее абсолютно не волновала. По крайней мере, это не озвучивалось так открыто и с такой, непостижимой для Вэя, наглой откровенностью. Сейчас, словно по магическому щелчку неизвестного волшебника, исчезла сдерживающая плотина. Особо жадная натура раскрылась, и огромные реки разлагающихся нечистот вырвались на свободу. Он всей душой любил эту женщину и делал все возможное, чтобы спасти свое чистое чувство, но…

Когда в так обожаемую тобой, кристально-белую рубашку любви регулярно кидают липкий комок придорожной грязи, каждый человек реагирует по-своему. Некоторые люди, не раздумывая, выкинут ее сразу, некоторые после второго или третьего раза, Вэй "чистил и стирал свою любимую рубашку" каждый вечер. Ее цвет уже не был похож на белый. Вся в неприятных разводах и противных пятнах, она постепенно теряла свою красоту. Тут и там торчали гнилые нитки, а сам материал ослаб и во многих местах протерся от постоянных попыток Вэя вернуть ей изначальную чистоту.

И именно вчера, на самом острие душевной боли, в некогда любимую им рубашку Лин бросила последний и самый мерзкий кусок грязи. Узнав, что его мама тяжело больна, а отец собирается продать семейный ресторан, она просто ушла. Несколько ничего не значащих слов, тщательно собранные вещи и холодный, как отталкивающее прикосновение неприятной жабы, поцелуй в щеку. В тот момент он и сам еще не понимал, хорошо это или плохо…

– Вэй! Вэ-э-эй, – басовитый, с небольшой хрипотцой голос Сунь Чао попытался прорваться в голову полицейского сквозь плотную завесу грустных размышлений.

Не дождавшись ответа, Сунь Чао настойчиво потянул напарника за рукав форменной куртки.

– Куда ты улетаешь все утро? Вроде здесь, а вроде и нет. Что с тобой?

За семь последних лет, начиная еще с совместной учебы в полицейской школе, они много времени проводили вместе. Начальство знало об их дружбе и почти на все дежурства они попадали вдвоем. Позднее, когда их назначили на этот мобильный пункт, они вообще перестали расставаться. В их родном участке уже даже шутить на эту тему перестали, привыкли.

– Нормально все. Жизнь продолжается, – совсем сумрачно, на грани неприятной печали, натянуто улыбнулся в ответ Вэй.

– Поделись своей бедой, брат, – заглядывая другу прямо в глаза и словно читая его тяжкие мысли, искренне попросил Сунь.

– Да, наверное, ты прав. Сейчас соберу мысли и расскажу…

Договорить Вэй не успел, так как его взгляд привлек молодой, высокий мужчина с черным рюкзаком за спиной. Стараясь не привлекать к себе внимания, тот торопливо двигался со стороны Музея Науки. Он осторожно осматривался по сторонам, а заметив двух полицейских, резко ускорился и еще быстрее зашагал к входу в метро. Сам до конца не понимая, чем его заинтересовал этот человек, полицейский не отрывал от него изучающего взгляда.

– Что не собираются? Наивно верить, что они вообще у тебя есть? – весело сверкая зубами, Сунь попытался хоть немного растормошить опечаленного друга.

– Посмотри на того высокого, с рюкзаком, – кивая в сторону заинтересовавшего его человека головой, вполголоса попросил Вэй.

– И что?

– Не нравится он мне. Нужно проверить.

– Без проблем, – с легкостью согласился Сунь и первым шагнул через высокий бордюр.

Его торопливое, несколько сумбурное движение оказалось неточным и носок ботинка зацепился за бордюрный камень. Полицейский срубленным деревом рухнул на асфальт, растянувшись во весь рост.

– Зараза. Я кажется, мышцу потянул, – принимая протянутую другом руку, расстроено констатировал Сунь, поднимаясь на ноги.

Потирая поврежденную ногу, он положил вторую руку на плечо Вэя и с усилием сжал ладонь.

– Иди… Догони и познакомься с этим туристом, все равно не успокоишься. Я тебя знаю.

Не теряя драгоценного времени, Вэй развернулся и бегом кинулся вслед за уже скрывшимся за массивными дверями мужчиной. Дистанция в шестьдесят метров, спринтерская скорость, ловкое маневрирование при огибании прохожих людей, и он распахнул входную дверь. Приятная прохлада от работы мощных кондиционеров искусственной свежестью овеяла его с ног до головы. Три шага внутрь – и полицейский озадаченно замер: подозрительного мужчины нигде не оказалось. Слева стоял сотрудник службы безопасности метрополитена и очень усердно пытался что-то объяснить пожилой темнокожей паре. Действуя на автомате, Вэй спешно приблизился к ним и порывисто развернул охранника лицом к себе.

– Минуту назад здесь прошел высокий мужчина с черным рюкзаком. Видел его? – задавая этот вопрос, полицейский в один миг осознал, что напрасно теряет время.

Вниз, к поездам, вел всего один проход и вариантов спуститься у мужчины крайне немного. Не дожидаясь ответа, он стремительно рванул к медленно ползущему вниз эскалатору. Вэй успел заметить мужчину в самом конце первой двигающейся лестницы. Тот стоял спиной к нему, но его голова оказалась повернута вполоборота назад, а взгляд устремлен прямо на него. Едва они увидели друг друга, картина событий в корне поменялась. С силой расталкивая стоящих на пути людей, мужчина рванул вперед, ко второму эскалатору. Полицейскому ничего не оставалось, как действовать таким же наглым и бесцеремонным образом.

– Дорогу! Дайте дорогу! – надрывая голосовые связки, орал Вэй, усердно пробираясь вперед и активно работая плечами. – Полиция! В сторону давай, в сторону!

Прошло не более пары минут, пока он смог спуститься до нижнего уровня, но подозреваемый уже бесследно испарился. Не зная, в каком направлении искать, Вэй бесцеремонно дернул за руку первого попавшегося пассажира.

– Высокий, с черным рюкзаком, куда побежал? – со сбитым дыханием он пролаял вопрос прямо в лицо незнакомому мужчине.

Тот сначала ошалел от внезапного нападения полицейского, а затем, понимая, чего от него хотят, лишь растерянно развел руками, не зная правильного ответа.

Вэй отпустил руку, беззвучно выругался и немного озадаченно огляделся.

– Кто видел высокого мужчину с рюкзаком? – полностью наполняя легкие воздухом, со всей мочи закричал полицейский, пытаясь перекрыть общий шумовой фон.

Ему повезло, что в это время не оказалось поездов и многие из пассажиров смогли его услышать. С дальней стороны платформы раздалось несколько ответных голосов, и он увидел, что люди показывают в сторону зияющей своей бездонной чернотой пасти тоннеля.

– Он в тоннель побежал.

– Туда, туда рванул.

– Осторожнее там, он здоровый гад.

Пробегая мимо уже собравшихся в плотную кучку людей, Вэй услышал их доброжелательные советы. В Китае очень уважали полицию, и каждый законопослушный гражданин искренне хотел помочь по мере сил.

Мрачная темнота тоннеля встретила его траурной хмуростью и не совсем привычной для метро зловещей тишиной. До следующего поезда еще оставалось время, и Вэй достал из поясной кобуры пистолет. Взял во вторую руку фонарь и осторожно двинулся вперед. Он прошел примерно метров семьдесят, пока не услышал звук приближающегося поезда. Прижимаясь спиной к неприятно холодной стене, сержант со всех сил вцепился в толстые, проходящие по стене кабели. Чудовищный свист подземного монстра, оглушающий звук его колес и страх за свою жизнь, намертво сковали молодого полицейского. Едва поезд пролетел мимо него, а в тоннель вернулась относительная тишина, он отклеился от стены и немедленно продолжил преследование, хотя продлилось оно совсем недолго.

Через тридцать метров, из-за почти скрытого от глаз распределительного щита, хищной тенью к нему метнулась высокая фигура. Сверкнула холодная сталь ножа, и его руку в области локти, обожгла острая боль. Пистолет выпал из вмиг ослабевших пальцев, а Вэй инстинктивно отступил назад.

– Ну ладно… Давай еще раз, – гневно вскипая, сквозь плотно сжатые зубы процедил полицейский.

Пистолет отлетел чуть в сторону, но Вэй не успел заметить, куда точно он упал. Высвечивать его фонарем он не стал, чтобы противник не смог воспользоваться чужим оружием. Пытаясь выманить беглеца на себя, полицейский выключил фонарь совсем и чуть сдвинулся в сторону. Реакция мужчины не заставила себя ждать.

Делая широкий шаг вперед, он сначала наотмашь махнул ножом слева направо, но цели не достиг и ударил выпадом, по прямой. Вэй расчетливо уклонился от первой атаки и грамотно принял вторую. Ожидая именно такой выпад, он был к нему полностью готов, а реакция никогда его не подводила. Ножевой бой они с Сунем начали тренировать еще в полицейской школе, и техника этого смертельного искусства плотно забилась в рефлекторную память. Пропуская нож мимо себя на уровне живота, он сильно врезал фонарем по руке противника. И сразу, не оставляя противнику шансов, последовал молниеносный и жесткий удар коленом точно в пах, мощно и беспощадно, как специальная машина, которая забивает сваи в землю при строительстве домов. Противник сдавленно охнул и инстинктивно согнулся от внезапно вспыхнувшей боли ниже живота. Прекрасно зная, чем чревата милость в данных случаях, сержант не собирался играть в благородного рыцаря и финальным ударом уже хотел закончить эту короткую схватку. Но подозреваемый оказался довольно стойким к физической боли. Не разгибаясь, он дернул рукой, в которой все еще был зажат нож, и остро отточенное лезвие коснулось Вэя. Неглубокий и неопасный порез не причинил полицейскому особого вреда, но в секунду разжег испепеляющее пламя ярости. Последовал сокрушительный удар коленом в лицо, и преступник тяжело рухнул на спину. Полицейский шагнул к нему вплотную, склонился и нанес жестокий, на грани запретного фола, удар кулаком в лицо. Разбитый в клочья нос лопнул, как переспевший, начинающий гнить помидор. Отвратительно липким потоком хлынула кровь, заливая рот мужчины. Тот закашлялся, давясь и захлебываясь собственной кровью.

– Сдохни, полицейская тварь! – злобно выплюнул он слова вместе со скопившейся во рту кровью и из последних сил попытался схватить полицейского за горло.

Это агрессивное движение стало последней каплей. Всего на секунду Вэй потерял окончательный контроль. Весь накопленный негатив последних дней взбурлил гневной массой и страшным огнедышащим вулканом ворвался ему в мозг. Лицо перекосило злобной гримасой, пальцы сжались в кулак, а правая рука сама собой оттянулась для нового удара. Но он не ударил… Вместо этого он поднялся, крепко схватил мужчину за воротник куртки и оттащил к стене. Усиливающаяся вибрация на рельсах четко говорила о приближении следующего поезда. Полицейский успел пристегнуть избитого мужчину наручниками к одному из толстенных кабелей. Как только мимо них промчался последний вагон, на его груди ожила молчавшая до этого рация.

– Сержант Бао, вызывает младший констебль Чао. Прошу вас экстренно прибыть на пост.

По стилю обращения и натужным ноткам в голосе друга Вэй сразу понял, что рядом с товарищем находится какое-то высокое начальство и он сейчас стоит по стойке смирно, вытянувшись в тугую струну. Буквально через тридцать секунд рация заговорила еще раз, и в тоннеле снова раздался голос Суня. Напряжение исчезло, но вакантное место не осталось пустым и вместо него появилось отчетливо слышимое волнение.

– Вэй. Вэй. Слышишь меня?

– Конечно, слышу, говори, – правой рукой отжимая тангенту на рации, сдержанно ответил Вэй.

– Тут т-а-к-о-о-о-е… Происходит нечто очень странное. Я не совсем понимаю, но масштабы происходящего впечатляют. Бросай все дела и бегом сюда.

– У меня подозреваемый. И он пока не может ходить.

– Оставь его там. Вообще не до него. Я сейчас…

Это оказались его последние слова. Фраза оборвалась на полуслове, и рация затихла.

– Сунь? – выдерживая небольшую паузу, Вэй нажал клавишу еще раз. – Констебль Чао?

В ответ, лишь пугающее и загадочное, как в далеких глубинах космоса, безмолвие. Полицейский довольно быстро нашел пистолет и нож, а затем без особых раздумий, со скоростью заправского спринтера, рванул в сторону платформы.

Поднимаясь по эскалатору вверх, Вэй сразу обратил внимание, что ему навстречу не двигаются пассажиры. Оба встречных эскалатора ползли абсолютно пустыми, а все пассажиры пропали самым загадочным образом. Перебирая в голове возможные варианты, он пришел к выводу о готовящемся террористическом акте, массовой эвакуации и полном закрытии этой станции. По крайней мере, именно этот вариант выглядел самым логичным и обоснованным.

"Что же случилось", – эта тревожная мысль, первая и наиболее очевидная, отчаянным холодом ворвалась в разогретый адреналином разум.

Все свободное место перед входом на станцию оказалось напрочь забито разнообразной автотехникой. Несколько закрытых тентами длинных грузовиков, два армейских джипа, а самое странное – это три, припаркованных прямо посередине пешеходной зоны больших автобуса. Один из грузовиков, ломая хлипкие защитные ограждения, уверенно и нагло полз задом к входным дверям станции. Многочисленная толпа пассажиров недовольно гудела, насильно оттесненная за мобильные ограждения. Рядом с ними стоял Сунь и, активно жестикулируя пытался хоть как-то успокоить взволнованных людей.