Текст книги "Начало мореходства на Руси"

Автор книги: В. Мавродин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Нам известно о других морских походах русских в составе византийского флота уже в более позднее время. Речь идет о походе в Италию, против лангобардов, в 936 г., при Романе Лакапине, в котором принимало участие 415 русских воинов; о походе на Крит в 949 г., когда в составе греческой флотилии было 9 русских судов с 629 воинами.[148]148
  Ф. Успенский. Русь и Византия в X веке. Одесса, 1888, стр. 10.


[Закрыть]

В это время 7 русских судов находились в Диррахиуме и Далмации, а остальные в Калабрии и Испании. В поход на Крит отправилось 9 русских кораблей и две галеры с пленными, вооруженными и принимавшими участие в боях. Интересно отметить, что русские воины, принимавшие участие в морских походах византийских императоров, получали более высокое жалованье, чем их иноплеменные товарищи, также служившие наемниками у «ромеев».[149]149
  Константин Багрянородный, ук. соч., vol. I, Bonnae, 1829,р. 660—674


[Закрыть]

Это свидетельствует о том, что русских мореходов Византия высоко ценила. В 961 г. Роман II просит у Ольги помощи для организации похода на Крит. Эта помощь была оказана, и снова русские воины в составе византийского войска, организованные в особый отряд, предпринимают морской поход на далекий Крит. Как мы уже видели, летом 988 г. шеститысячный отряд русских воинов, посланный на помощь императором Владимиром, находился уже в Византии и сражался против мятежников.

Остановимся на его действиях в границах Византийской империи и за ее пределами.

Михаил Пселл, продолжающий хронику Льва Диакона, сообщает о том, как к Василию II «незадолго перед тем… пришел от Тавроскифов значительный военный отряд». Кедрин рассказывает о том, как император, действуя против мятежного Варды Фоки у Хризополя (Скутари), «приготовил ночью корабли и посадил на них Русь, так как кстати он призвал к себе из них союзную силу и сделал зятем князя их Владимира по своей сестре Анне; переправившись с ними, он неожиданно нападает на врагов и легко захватывает их в свои руки». А Зонара, повествуя о разгроме войск Варды Фоки под Хризополем, добавляет: «Когда Дельфина расположился лагерем против Хризополя, император напал на них с. русским народом, потому что он, устроив родственный союз с князем их Владимиром через сестру свою Анну, получил оттуда вспомогательный военный отряд».[150]150
  В. Г. Васильевский. Варяго-русская и варлго-английскал дружина в Константинополе XI и XII веков. ЖМНП, 1874, ч. 176, стр. 122–124.


[Закрыть]

Первая крупная битва с мятежными войсками Варды Фоки была выиграна только благодаря помощи русского отряда, посланного в Византию Владимиром.

Мы можем вслед за В. Г. Васильевским проследить дальнейший путь этого отряда, очевидно, непрерывно пополняемого, вследствие убыли, новыми русскими воинами. Шеститысячный отряд русских воинов стал как бы частью византийского войска. Людской состав его менялся, одни умирали, другие погибали в бою. Откуда черпались новые воины, мы не знаем, но можем предположить, что они приходили из Руси, вербуемые там греками, причем в их рядах были и русские-славяне и скандинавские наемники, жившие на Руси и служившие русским князьям, т. е. и те, которые с изначала именовались в Византии варягами, а именно русские, и норманские искатели славы и добычи, также именовавшиеся в Византии варягами, вроде знаменитого, овеянного дымкой легенды, воспетого в сагах Гаральда Гардрада, зятя Ярослава Мудрого. Но эта варяжская, скандинавская струя появится лишь позднее, в первой четверти и в 30-х гг. XI в. Воины русского отряда со своими типичными для них боевыми топорами – секирами (недаром их часто называют «секироносными варварами») и мечами, копьями и щитами выступали в роли дворцовой стражи императора, его телохранителей. Мы видим их в 999 г. в городе Химсе, в северной Сирии, сжигающими собор Святого Константина, в 1000 г. в Таронском округе (между Диарбекиром и Эрзерумом) в составе византийского войска. И сообщающий об их встречах с грузинами Асохик (Степанос Таронский) говорит, что «народа Рузов» «было 6000 человек пеших, вооруженных копьями и щитами, которых просил царь Василий у царя Рузов в то время, когда он выдал сестру замуж за последнего. В эго же самое время Рузы уверовали в Христа». «Западными воинами» называет этот русский отряд и продолжатель Асохика Аритакес Ластивертский, говорящий о схватке русских с грузинами в 1000 г., не о войне, а именно схватке, о драке воинов двух союзных войск, русских и грузин.

Там же, в Малой Азии, мы встречаем русский отряд в битве с грузинами 11 сентября 1022 г. при Шегфе у Эрзерума, в 1031 г., в 1033 г., когда они берут крепость Пергри, в 1047 г. в Грузии в качестве союзников Баграда. Они сражаются в византийских войсках в южной Италии при Каннах в 1019 г., отбивая яростные атаки французских норманнов. Их снова находим в Италии в 1025 г., в 1038–1042 гг., когда они сражаются в Апулии и Сицилии. В эти годы в отряде русских воинов сражается знаменитый викинг, Гаральд Гардрад, будущий норвежский король и муж Елизаветы Ярославны, герой скандинавских саг.

В 1016 г. русские дерутся с болгарами в Пелагонии, участвуют в дворцовом перевороте в Византии в 1042 г., по свидетельству Льва Остийского, правда, нуждающемуся в серьезной критике, сражаются у города Бари, в Калабрии и Апулии в 1009 (или 1010) г., а в 1047 г. снова воюют в южной Италии, тогда как другая часть русского отряда в это время пребывала в Грузии. [151]151
  В. Г. Василевский. ук. соч., ЖМНП, ч. 176–178.– В. В. Б а р т о л ь д. Арабские известия о русах. «Советское востоковедение», 1940, т. I. стр. 39.


[Закрыть]

Отсюда, из походов в Италию, быть может, занесен был на Русь праздник перенесения мощей Николая Чудотворца в город Бари (9 мая), под стенами которого сражались русские воины византийской службы, возвращавшиеся к себе на Русь.

Здесь на совместной службе, варяги-скандинавы сталкивались с варягами-русскими, славянами. В те времена, и это очень убедительно показал в своей вышеназванной работе В. Г. Васильевский, «варягами» в Византии называли русских или приходивших из Руси, тогда как собственно скандинавы выступали под другими названиями (в частности, наименованием «жителей островов дальнего севера»).

В рядах этого отряда искал славы и добычи на «вено» для женитьбы на «презиравшей его русской девушке с золотой гривной на шее», Елизавете Ярославне, будущий ее муж и король норвежский, а до этого дружинник Ярослава Мудрого, Гаральд Гардрад. В составе русского отряда бились норманны, попавшие под влияние своих русских товарищей по оружию и привезшие на свой суровый север вместе с воспоминаниями о знойном Блааланде (Африке) и сказочно-богатом Миклагарде (Константинополе) и слова славянского происхождения, заимствованные ими у своих русских собратьев по оружию.

Так, например, саги называют Георгия Маниака «Гирги-р», т. е. Гюрги, по-русски, а дворец императора именуют «polotu-r» («палаты»), т. е. тоже по-русски, и т. п.

С середины XI в. значение русского отряда в Византии падает, но участие его в византийских делах В. Г. Васильевский прослеживает и дальше.

Принятие Русью христианства, усиление значения церкви в политической жизни Руси, появление греческого духовенства, и т. п. – все это приводило к установлению определенной системы, при которой взаимоотношения Руси и Византии выражались формулой, согласно которой Византия считала себя «игемоном» Руси, а Русь упорно отстаивала свою независимость во внешних сношениях и в организации церкви. Русские воины попрежнему шли на службу к императору и не прочь были повторить времена Олега и Игоря. Так, Кедрин сообщает, что в 1018 г., после смерти Владимира и Анны, какой-то сородич (свояк) Владимира, Хрюсохейр («Золоторукий», «Золотая Рука», имя, аналогичное Волчьему Хвосту, т. е. имя-прозвище) с 800 воинами прибыл на судах к Константинополю, «жолая вступить в наемную службу». Когда император предложил ему сложить оружие и явиться к нему для переговоров невооруженным, Хрюсохейр «не захотел этого и ушел через Пропонтиду». Разбив стратига Пропонтиды под Абидосом, он ушел к Лемносу. Здесь русские были обмануты византийцами и перебиты. [152]152
  Georgi Cedrmi, стр. 478, 479.


[Закрыть]

Это был поход-налет, предпринятый, очевидно, Хрюссхей-ром на свой страх и риск, но вскоре стремление Византии к «игемонии» заставило самого Ярослава взяться за оружие.

В 1043 г. Владимир Ярославович с воеводами Вышатой Остромиричем и Иваном Творимиричем выступил в поход на Византию. Греки рассматривали этот поход как бунт своих подданных «росов», которые стали подданными императора уже по одному тому, что приняли греческую веру. Но для русских это была борьба с попытками императора и патриарха подчинить своему влиянию, своей власти независимую Русь.

Отношения между Русью и Византией уже некоторое время были напряженными. В Константинополе знали о готовящемся походе и, во избежание осложнений в самой Византии, выслали из Константинополя русских купцов, а русское вспомогательное войско, игравшее со времени Владимира большую роль в империи, было выведено из столицы и расквартировано в провинции («скифы, находящиеся в столице в виде союзников, были рассеяны в провинциях»).

В Константинополе знали о том, что русские недовольны сложившимися отношениями и готовятся к борьбе. Но пока что обе стороны сносились безбоязненно и торговали друг с другом. Поводом к выступлению русских послужило убийство греками какого-то «важного скифа», т. е. русского. В ответ на этот инцидент Владимир Ярославович выступил в поход на Константинополь. Пылая «яростной и бешеной ненавистью против греческой игемонии», русские знали, что сражаются против сильного и опасного врага, простирающего свои руки к молодой Киевской державе.

Возобновив «старую вражду», они «нарубили вверху (в верховьях Днепра, – В. М.) леса, выстроили из него малые и большие лодьи» и вышли в море. Кедрин определяет войско русских цифрой в 100000 человек, Аталиота называет другое число – 400 лодей, т. е. около 20 000 воинов, и это, несомненно, ближе к действительности. Им удалось проникнуть в Пропонтиду, и здесь они вступили в переговоры с императором Константином Мономахом, предлагая ему заключить мир, т. е. какой-то договор, очевидно, долженствующий положить конец притязаниям Византии на «игемонию» над Русью, и заплатить по 1000 статиров на каждую лодью (по другому варианту по 3 литра золота на воина). Император отказался. В морском сражении грекам помогла страшная буря. «Сильный ветер двинулся г востока на запад; взмутив море вихрем, он устремил волны на варвара и потопил одни из его лодок тут же, так море поднялось в середину им, а другия, загнав далеко в море, разбросал по скалам и утесистым берегам». Так говорит об этом сражении Михаил Пселл.[153]153
  В. Г. Васильевский. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Константинополе XI и XII в. ЖМНП, ч. 178, 1875, стр. 89–92.


[Закрыть]

«Повесть временных лет» сообщает: «и бысть буря велика, и разби корабли Руси». [154]154
  Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку, 1910, стр 150, 151.


[Закрыть]

Воспользовавшись бурей, крупные греческие суда – трииры (триремы) ворвались в расстроенную штормом русскую флотилию и пустили в дело греческий огонь. «И княжь корабль разби и ветр и взя князя (Владимира Ярославовича, – В. М.) в корабль Иван Творимиричъ, воевода Ярославль». Более шести тысяч воинов из разбитых лодей оказались на берегу. Они хотели пробиться на Русь по сухопутным дорогам, но не имели военачальника. «И не идяше с ними никто же от дружины княжее». Тогда Вышата заявил, что он идет с ними. «Аще жив буду, то с ними, аще погыну, то с дружиною». Но уйти на Русь не удалось. У Варны русские были разбиты, масса воинов пала в сражении, около 800 человек были приведены в Константинополь и ослеплены. Только через три года Вышата вернулся на Русь.

Оставшиеся лодьи, на которых плыли Владимир Ярославович и Иван Творимирич, повернули на север. Вдогонку им император послал 14 судов, но русские, повернув обратно, дали им бой, «изби оляди Гречьскыя» и только после этого вернулись на Русь.[155]155
  Повесть временных лет по Лаврентьевскому гписку, 1910, стр. 150, 151. – В. Г. В а с и л ь е в с к и и, ук. соч., сир. 89–93.


[Закрыть]

Когда, через три года после указанных событий, Византия почувствовала на себе всю силу ударов печенегов и познако-милась С кривой печенежской саблей, это заставило ее искать помощи у Руси, которая могла сковать кочевую стихию. Этим и объясняется возвращение Вышаты из византийского плена на Русь. Но дружеские отношения между Русью и Византией возобновились нескоро. Только в 1052 г. или 1053 г. Русь снова увидела на митрополичьей кафедре грека, и в дом русских князей была принята византийская царевна. Это была невестка Ярослава, жена его сына Всеволода, дочь византийского императора Константина Мономаха.

Этим мы заканчиваем рассмотрение морских походов русских во времена расцвета Киевского государства.

С середины XI в., после смерти Ярослава Мудрого, начался период феодальной раздробленности.

4. РУССКОЕ МОРЕХОДСТВО В ПЕРИОД ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ (до 30-х гг. XIII в.)

В истории русского мореходства период феодальной раздробленности характеризуется прежде всего тем, что отныне морские походы не диктуются одним политическим центром, как это имело место в период образования и расцвета Киевского государства, а предпринимаются из разных мест, вразброд, в различных направлениях и с различными целями.

Тем не менее нельзя говорить о прекращении активности русских на море со времен распада Киевского государства. Однако стало традицией и, надо сказать, дурной традицией исторической науки утверждать именно это.

Причем обычно ссылаются на половцев, отрезавших Русь от южных морей Черного, Азовского и Каспийского, на могущественную кочевую стихию Дешт-и-Кыпчак,[156]156
  Дешт-и-Кыпчак, т. е. Половецкая степь (половцы-кыпчаки), в Европе тянулась от Днепра до Волги и Урала, от границы лесной полосы со степью и до Крыма и Северного Кавказа.


[Закрыть] которая оторвала от Руси Посулье и Поморье, сделав «землей незнаемой», и сказочное Лукоморье и древнюю Тмутаракань.

Если и говорили о русском мореходстве той поры, то имели в виду только плавание по Балтийскому и Белому морям, походы удалых молодцев-новгородцев, плавания вольницы ушкуйников, поездки поморов. Считалось само собой разумеющимся прекращение активности русских в южных морях, обусловленное господством в Причерноморских степях половцев, и также не вызывало сомнения утверждение, что единственным выходом Руси на широкие морские просторы явилась узкая полоска побережья Финского залива от Карельского перешейка и до устья Наровы, да пустынные берега неприветливого и холодного Белого моря.

Мы не собираемся отрицать роли Балтийского и Белого морей в русской военно-морской истории и в истории мореходства на Руси вообще, но имеющиеся в нашем распоряжении и отнюдь не неизвестные до сей поры факты дают право утверждать, что русские суда бороздили воды Черного и Каспийского морей и в тот период времени, когда Русская земля представляла собой множество «самостоятельных полугосударств» (И. В. Сталин) – княжеств. Великий водный путь «из варяг в греки», непрерывно функционировавший, несмотря на то, что почти все время летом, у порогов мелькали печенежские всадники, не заглох и позднее, когда половецкая волна залила все Черноморские степи. Так же, как их пращуры в X в., плавали в Царьград в XII в. купцы «гречники», весной плыли по Днепру вниз, а осенью поднимались вверх русские суда, везя в Царьград меха и мед, воск и челядь, а оттуда привозя «паволоки, и злато, и серебро, и овощеви разноликие». Только немного по-иному называлась эта древняя прямоезжая дорога, сменившая название «из варяг в греки» на «греческий путь». Конечно, неспокойно бывало на ней не раз, да и половцы были неизмеримо сильнее печенегов. Не всегда, видимо, помогали и такие чрезвычайные меры, которые принимал напр. Мстислав Изяславович, вышедший в 1170 г. навстречу купцам «гречникам».[157]157
  Летопись по Ипатскому списку, 1871, стр. 368, 369.


[Закрыть]

Не раз приходилось князьям посылать воев на помощь купцам. Так, напр, в 1167 г. Ростислав «посла… Володислава Ляха с вой, и възведоша Гречники».[158]158
  Там же, стр. 360.


[Закрыть]

А прошел год, и целая коалиция князей и земель: «Мстислав из Володимера, Ярослав брат его из Лучьска, Ярополк из Бужьска, Володимир Андреевич, Володимир Мьстиолавич, Глеб Гюргевич, Рюрик, Давыд, Мьстислав, Глеб Городень-ский, Иван Ярославичь сын, и Галичьская помощь» вышли навстречу купцам, двинулись на юг «и стояша у Канева долго время, дондеже взиде Гречник и Залозник, и оттоле възвра-тишася въсвояси». [159]159
  Там же, стр 361


[Закрыть]

Второй раз такая коалиция князей стояла у Канева в ожидании «Гречник и Залозник» в 1170 г. Это вполне понятно, – половцы стали «пакостити Гречнику нашему и Залознику». Приходилось выходить им «противу», навстречу, оборонять купеческие караваны.

Конечно, обстановка в степях отнюдь не была благоприятной для Руси, и, несомненно, прав был Мстислав Изяславич, когда говорил князьям: «братье! пожальтеси о Руской земли и своей отцине и дедине… уже у нас и Гречьский путь изъ отимают, и Соляный, и Залозный..».[160]160
  Там же, стр. 368.


[Закрыть]

Но все это были препятствия, помехи, вынуждавшие принимать чрезвычайные меры, вроде совместных походов князей навстречу «гречникам», и не больше. Торг по Днепру и по морю, а следовательно, и плавания «гречников» из Руси в Царьград не прекращались, хотя и были затруднены по сравнению с тем временем, когда у порогов поджидали русские лодьи относительно слабые и малочисленные отряды печенегов.

Нас не должно смущать то обстоятельство, что летопись не сохранила нам ярких и красочных описаний походов русских воинов на Царьград, как это имело место в X–XI вв. Молчат о налетах страшных «рос» на столицу империи источники «ромеев». Все это понятно. Прекратились завоевательные походы последних времен «славного варварства», оставившие столь яркий след в русских и византийских источниках.

Развитие феодальных отношений на самой Руси изменило характер русских войн и походов, характер связей с Византией.

Кончался завоевательный период в истории древней Руси. Начинался новый ее этап, характеризуемый упорным стремлением к укреплению государственности на самой Руси и развитием феодализма. Князья перестают «искать» и «воевать» «чюжея земли», а принимаются за освоение своей земли и эксплоатацию ее населения. «Строй земленой» и «устав земленой», а не рати, все более и более приковывают к себе внимание русских князей. Изменяются формы общественной жизни и быта. Варварская Русь перерастала в Русь феодальную, Русь XI в. «Воя» Руси все более и более заслоняла фигура дружинника, княжего «мужа». Зарождались и быстро развивались новые формы идеологии, свойственные раннему феодальному обществу.

Русь переставала быть варварской державой; она становилась феодальным государством. Эпоха «военной демократии» с ее бесконечными походами и войнами, нападениями и набегами, отходила в прошлое. И боевой клич «воя» – дружинника все чаще и чаще покрывался выкриками княжеского тиуна и даньшика, наблюдающих за тем, как трудится на княжеской ниве, на дворе, по «ловищам» и «перевесищам» многочисленная челядь, и собирающих дань с сельского «людья» Русской земли.

Таким образом, изменение в характере русского мореходства на Черном море в XI–XII вв. и позднее, до самого Ба-тыева нашествия, в самом характере связей с Византией, осуществляемых по морю, обусловлено причинами не внешнего порядка, – с ними Русь хоть с трудом, но справлялась, а внутренним общественным развитием самой Руси, развитием и укреплением феодальных отношений.

Не случайно последний поход русских на Константинополь падает на время княжения Ярослава Мудрого и примерно совпадает с периодом интенсивного развития феодальных отношений, нашедших яркое отражение в современной рассматриваемым событиям «Правде Ярославичей».

Изменения в социальном строе и в политической жизни Руси не могли не сказаться на характере ее войн и, в частности, на существе морских походов.

От торговли и войн, войн и торговли к регулярным дипломатическим и торговым связям, не осложняемым военными столкновениями – таков путь развития связей Руси с Византией, являющих собой этап в истории русского мореходства.

И не половцам было положить конец плаванию русских по Черному морю. Силой, способной отбросить Русь от Черного и Азовского морей на целые века, оказалось лишь страшное Ба-тыево нашествие.

В данной главе я и попытаюсь собрать и проанализировать материал, относящийся к русскому мореходству на Черном, Азовском, Каспийском, Балтийском и Белом морях в период феодальной раздробленности. Сделать это не так легко, так как в противоположность периоду блестящих войн и морских походов времен образования и расцвета Киевского государства, нашедших столь полное и яркое отражение в русских, византийских, восточных и западноевропейских письменных памятниках и в устном народном творчестве, период феодальной раздробленности не знает таких выдающихся событий, как походы на Константинополь, заканчивающиеся договорами русских с греками. Все как-то проще, обыденнее, нет запоминающихся событий и имен, так как нет грандиозных походов, да и князья отстранились от непосредственной торговли с Царьградом товарами, добытыми в результате полюдья, дани и военной добычи, а эти-то события и эти люди княжеской крови только и интересуют летописцев. Поэтому летописец лишь попутно говорит о «гречниках», о «Греческом пути» – наследниках и преемниках «слов и гостей» времен Олега и Игоря, великого водного пути «из варяг в греки», и то тогда, когда «пакости» половцев вынуждают князей, биографии и дела которых интересуют его больше всего, взяться за оружие и идти навстречу купцам куда-либо в Канев, наподобие того, как ходил «к порогам» в ожидании невесты, готовый «боронить» ее от печенегов, Владимир Святославич.

Молчат о поездках «рос»-ов в Константинополь и византийские источники, предоставляя и византиноведам и русским историкам самим догадываться, откуда берутся на Руси греческие изделия и товары, мастера и монахи, как попадают в столицу «ромеев» меха и мед, воск и челядь, а с ними вместе отважные и сильные воины русские, чье искусство и храбрость гак высоко ценились в империи.