Текст книги "Кронштадт 1921"

Автор книги: В. Наумов

Соавторы: А. Косаковский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

ПОСТАНОВИЛИ Сахарусова расстрелять

КАРЦОВ Геннадий Геннадьевич, 26 лет, дворянин, начальник 2-го Гидро-отряда Дивизиона, женат (жена, сын полутора месяцев), беспартийный, на платформе Сов. Власти. Окончил Морской Кадетский корпус, б. лейтенант, под судом и следствием не был.

На общем собрании Дивизиона предлагал свои услуги отвезти делегатов в Кронштадт на аэроплане М9. Дежурил по Дивизиону вместо отстраненного коммуниста ТАСКИНЕНА. После собрания в Штабе Дивизиона говорил коммунистам-летчикам ЛИНДЕЛЮ, АДАМСОНУ и ТАСКИНЕНУ, что "хватит вам летать, завтра будете болтаться на шнурке, как вот эта электрическая лампочка на проводе".

Не признавая себя виновным, представил следующие объяснения:

1) Я лично этого не предлагал. Дело было так: когда был разговор на собрании о том, что нет подводы для делегатов в Кронштадт, то стоявший со мной летчик ЛИНДЕЛЬ провел со мной частный разговор о невозможности лететь в такую пору и погоду. Стоявший впереди тов. КАЙРЕС, не поняв нашего разговора, сказал Председателю, что тов. КАРЦОВ предлагает на М9. Председатель спросил у меня, возможно ли это. Я ответил, что трудно, так как лететь нельзя, а если идти под мотором по льду, то сгорит мотор. Председатель летчик КОЛЕСОВ согласился с этим, и вопрос на том был окончен.

2) Назначая меня вместо ТАСКИНЕНА, тов. КОЛЕСОВ объяснил потом на мой вопрос, что ТАСКИНЕН плохо понимает по-русски (он финн).

3) ЛИНДЕЛЬ был одним из лучших моих приятелей в Дивизионе. Он большой комик, я тоже часто дразнил его шутя и смеясь. Будучи молодым и очень горячим летчиком, он постоянно рвался летать, и у нас на эту тему часто бывали споры. В этот раз, видя ЛИНДЕЛЯ ходящего по канцелярии, я действительно по-дружески, шутя сказал ему: "Ну, пупсик, иди, все равно летать не придется, а то смотри еще вот" и показал ему на шнурок электрической лампочки. ТАСКИНЕНУ и АДАМСОНУ ничего не говорил, они были в это время тоже в канцелярии и, может быть, слышали. Признаю себя виновным в малодушии, не позволившем мне отказаться от дежурства, в каком же либо преступлении против Сов. Власти не чувствую себя виновным.

ПОСТАНОВИЛИ Карцева расстрелять

ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 18, лл. 1 – 11. Подлинник.

№ 13
ТЕЛЕГРАММА ТРОЦКОГО КОМАНДУЮЩЕМУ БАЛТИЙСКИМ ФЛОТОМ КОЖАНОВУ

ПЕТРОГРАД ТОВАРИЩУ КОЖАНОВУ Копия КОМИТЕТ ОБОРОНЫ

Предлагаю помощнику по политической части т. Кузьмину и начпубалта т. Батису не вступать в исполнение своих обязанностей впредь до нового распоряжения.

20 марта 1921 г. НР 44

Предреввоенсовета ТРОЦКИЙ

РГВА, ф. 33987, оп. 3, д. 65, л. 80. Телеграфная лента.

№ 14
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ЗОСИМОВА, КОМИССАРА БРИГАДЫ ЛИНЕЙНЫХ КОРАБЛЕЙ

По делу Кронштадтского мятежа 18 марта 1921 г. показал: В ночь с 25 на 26 февраля с. г. была избрана делегация на кораблях «Севастополь» и «Петропавловск» для посылки в Петроград для выяснения положения дел в Петрограде в связи с волынкой, так как ходили слухи о расстрелах. Делегаты возвращались в Кронштадт уже с воскресенья 28 февраля, я приехал в Кронштадт в понедельник 1 марта, тогда же приехали и остальные делегаты. 1 марта состоялось на «Петропавловске» бригадное собрание, на котором присутствовал т. Кузьмин, комиссар Балтфлота. На этом собрании была предложена резолюция Петроморбазы, но эту резолюцию слушать не хотели, была принята резолюция «Петропавловска». Против резолюции голосовало немного, я голосовал против, т. Кузьмин воздержался, но безусловно он был против и надеялся на гарнизонное собрание. На завтрашний день 2 марта было назначено гарнизонное собрание на Якорной площади, присутствовал т. Калинин – председатель ВЦИК и Кузьмин; открыл собрание председатель Кронштадтского исполкомам Васильев, он же председательствовал на этом собрании, предложена была и принята резолюция «Петропавловска». Голосовали против резолюции Калинин и Васильев, говорят, голосовали и другие, но небольшое количество в сравнении с массой собрания. Голосовал ли Кузьмин против резолюции, сказать не могу, так как отсутствовал. На бригадном собрании председательствовал Петриченко.

Уже на бригадном собрании 1 марта с. г. до обеда была принята резолюция разоружить коммунистов (говорилось об усилении караулов), а после обеда команда сама по себе выстроилась и выставила караулы, где им нужно было, и таким образом уже 1 марта комитет захватил в свои руки оружие и выставил караул у Петроградских ворот.

Что же касается вооруженного сопротивления мятежников, могу объяснить следующее:

Все распоряжения по этому поводу должны были исходить от комиссара штаба Кронштадтской крепости т. Новикова, а главным образом от т. Кузьмина – комиссара Балтфлота, который все время с 1 марта присутствовал там и должен был отдавать решительные распоряжения. Кроме того, насколько мне известно, вопрос об организации сопротивления решался в парткоме, но, будучи членом парткома, я не знал, чем было решено. Таким образом организация сопротивления не была проведена, вероятно, надеялись на благополучный исход только благодаря агитации.

Относительно коллектива линкоров "Севастополя" и "Петропавловска" могу показать следующее: комиссаром линкора "Севастополь" был Чистяков, но почти накануне мятежа было получено приказание сдать дела.

На бригадном собрании Чистяков призывал к борьбе с непорядками в деревнях. Затем он куда-то исчез, вероятно, уехал в Петроград, в Кронштадте, кажется, не оставался. После организации ревкома было собрание коллектива "Севастополя", – коллектив присоединился к резолюции кронштадтцев, то есть признали ревком и в то же время не выходить из партии и бороться против бюрократизма, это было напечатано в газетах ревкома.

Состоялось также собрание коллектива и "Петропавловска". Там картина другая. На собрании плутонговый командир (фамилию забыл) поставил ребром вопрос, кто хочет выйти из партии, тот должен заявить теперь же. По этому предложению вышел только один из партии. На собрании была принята резолюция, не признающая ревкома и требующая гарнизонного собрания коммунистов, вследствие этого были арестованы 12 товарищей. После этих арестов вышли из партии 18 человек. Когда мы сидели в тюрьме, то один из плуткомов, тоже сидевший с нами в тюрьме, передавал, что когда весь комсостав "Севастополя" ужинал в каюте, то пришедший туда старший помощник Карпинский предложил тост за Антанту.

Начальник тюрьмы с начала существования ревкома быт коммунист ТУЗОВ, но дня затри перед наступлением его сменили, и начальником был назначен занимавший должность помощника Тузова, а при старом режиме был надзирателем, Макаревич. Как передавали намеками, а ныне открыто, из уголовных, говорили, что нам 18 марта назначен день казни, причем предполагалось в нашу камеру бросить гранату и этим заставить бежать из камеры, а затем расстреливать из пулемета, стоявшего у выхода. ШУСТОВ – комендант тюрьмы от ревкома и "Петропавловска" при нашем освобождении забрался на крышу и бросал ручные гранаты. Тузов оказался на высоте своего положения. Когда началось наступление, то он вышел из квартиры, нашел курсантов и повел их нас освобождать, и благодаря ему мы были освобождены.

Зосимов

Допрашивал Уполномоченный Карусь

18/3-21 г.

ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, л, 10. Заверенная копия.

№ 15
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ВАСИЛЬЕВА

Опрошенный гр[ажданин] ВАСИЛЬЕВ Павел Дмитриевич, б[ывший] Председатель Кронштадтского Совдепа, по делу о Кронштадтском восстании 26 мая 1921 года показал:

24 февраля с. г. в Кронштадте были получены первые известия о том, что в Петрограде происходят волнения рабочих на почве закрытия фабрик и заводов и тяжелого материального положения. Эти сведения исходили главным образом из судовых команд в сильно преувеличенном виде. Считая, что на всякий случай необходимо принять меры, в тот же день по постановлению Партийного Комитета созвано собрание организаторов Рабочих Коллективов, где ими было предложено выделить из каждого Коллектива по 3–5 чел. надежных коммунистов и установить дежурства 2–3 товарищей для постоянного дежурства в Коллективах. Из выделенных же товарищей был составлен Отряд в 80 человек, разделенных на четыре смены, несших дежурства в помещении партийного К[омитета]. Отряд и дежурный взвод были предназначены на помощь большому отряду Особого отдела и находились под его командованием.

25 февраля в рабочих частях города и красноармейских и морских частях было спокойно. На "Севастополе" и "Петропавловске" возвращающимся из П[етрограда] матросами передавались петроградские события в искаженном виде, что волновало команду. Эти обсуждения происходили по кубрикам и ротам. К вечеру команда требовала общего собрания и освещения петроградских событий. Собрание было сделано и проведено тов. ЗОСИМОВЫМ (комиссаром бригады). Ночью, находясь в Особом отделе, совместно с тов. ГРИБОВЫМ (нач. Особотдела), тов. ЗОСИМОВЫМ (комиссаром бриг[ады]), БРЕГМАНОМ (секретарь ко[мите]та Партии) и НОВИКОВЫМ (ком[иссар] крепости) было получено сообщение, что на "Петропавловске" и "Севастополе" команды требуют общего собрания. На собрание были посланы т.т. ШУВАЛОВ (н-к Политотдела) и ЗОСИМОВ, которые сообщили с собрания, что команды, желая удостовериться в правильности происходящих событий, избирают комиссию в Петроград на фабрики и заводы, избрание делегаций было сообщено в Петроград в О[собый] о[тдел] и тов. КУЗЬМИНУ, Комиссару Флота, с предложением встретить и направить их куда-либо. С ними же вместе для сопровождения был послан и тов. ЗОСИМОВ. Этой же ночью на заседании в Штабе Крепости у Комиссара было устроено совещание, выяснялся вопрос о настроении в частях и принятие необходимых мер. Т. НОВИКОВЫМ было отдано ряд распоряжений по фортам и частям об установлении коммунистов на все виды связи, о дежурстве коммунистов и т. п. Тогда же был поставлен президиумом Исполкома контроль на телефонные станции, телеграф и почту. Зав. Отделом Управления и н-ку милиции предложено было усилить караулы по городу.

26/II – все спокойно, к вечеру возвращающимися делегатами освещается вопрос о Питерских Событиях, вопрос освещался неправильно, что волновало, команду. Ночью в партийной школе было собрание ком[итета] РКП. Решено было в целях выяснения настроения среди команд и точного освещения событий в Петрограде устроить собрания в крупных воинских частях, т. к. делегаты, делающие доклады, ложно освещали вопрос о Петрограде. Поднятый вопрос о создании к[омитета] Обороны большинством голосов был отвергнут. Настроение на фортах по сообщению тов. НОВИКОВА спокойное.

27/II– все спокойно. Отряды на местах.

28/II – общее собрание команды. На "Петропавловске" настроение шумное, оппозиционное, выступающим докладчикам от к[омите]та говорить не дали. Собрания в других частях дали следующие результаты: из 10 собраний в частях резолюцию Партийного Комитета приняли в 3-х, в 7-ми не приняли. Вечером приехал тов. КУЗЬМИН (Комиссар Флота), на заседании комитета все вооруженные коммунисты (партшколы, особотдела, отряд Парткомитета, Политотдела) были переданы в распоряжение тов. КУЗЬМИНА. На состоявшемся после комитета собрании организаторов коллективов был доклад тов. КУЗЬМИНА о Петроградских Событиях и о дальнейших мероприятиях (на собрании я не присутствовал).

1 марта в 10 час. утра бригадное собрание. Т. КУЗЬМИНУ говорить не дали. В 2 часа митинг с тт. КУЗЬМИНЫМ и КАЛИНИНЫМ. Приняты резолюции погромно-эс-эровского характера. После митинга заседание комитета, выяснилось, что воинских частей, на которые мы могли бы рассчитывать, не имеется. Решено было после переговоров тт. КАЛИНИНА и КУЗЬМИНА по телефону с Петроградом послать меня завтра на делегатское собрание, где должны были обсуждаться способы проведения резолюций в жизнь. Ночь прошла спокойно. Задержанный у выезда т. КАЛИНИН после переговоров с "Петропавловском" был пропущен в Ораниенбаум. Все небольшие коммунистические отряды были на местах. Т. КУЗЬМИН с Комиссаром Крепости в ночь уехали в Штаб Крепости.

У Петроградских ворот стояла речная милиция ОРТЧК, пикеты матросов – при пропуске руководствовались прежними указаниями. Охрану по городу несла милиция.

2 марта утром в 11 часов согласно поручению я поехал на делегатское собрание, по дороге был арестован.

Что было после моего ареста – не знаю.

п. ВАСИЛЬЕВ

ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, л. 5. Заверенная копия.

№ 16
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ГРИБОВА

Опрошенный гр[ажданин] Грибов Александр Иванович, начальник 2-го Особотделения (Кронштадтского) по делу о кронштадтском восстании показал:

Буза в Кронштадте началась с 25 февраля. Начиная с этого времени, я находился в контакте с т. Комаровым, начальником особотдела, посредством телефона. 25 февраля было собрание на линкоре "Севастополь", на котором я присутствовал на этом собрании только в конце: после собрания я сделал доклад о положении дел в исполкоме на собрании ответственных работников, доклад был выслушан, ничего конкретного на собрании принято не было. 28 февраля было собрание ответственных организаторов в парткоме, где выступал Кузьмин. На собрании организаторов я слышал только начало речи Кузьмина, так как был вызван к прямому проводу. Что решило оно, мне неизвестно, конкретных предложений Кузьмина не знаю. Насколько слышно было, было решение оставаться всем на местах и быть бдительными. Связь с кораблями у нас была, насколько хватало сил, там были даже наши уполномоченные, которые там и жили с 25.II. Перед приездом в Кронштадт Кузьмина я в частной беседе говорил в парткоме или исполкоме с кем теперь не помню, но были все, и Васильев, и Брегман, и др., я говорил относительно создания органа в связи с положением, но мне ответили, что приедет т. Кузьмин и тогда видно будет. Когда приехал т. Кузьмин, последнего спрашивали, что нужно сделать, что-нибудь предпринять, на это т. Кузьмин ответил, что вы будете предпринимать – за вас сделает военное командование. В Кронштадте все надежды возлагались на Кузьмина и от него ожидали распоряжений, с другой стороны, т. Комаров мне сказал, что все, что я узнаю, должен передавать т. Кузьмину, у которого все время была связь с Петроградом. Вообще вся инициатива была передана Кузьмину. Когда был сменен мятежниками караул у Петроградских ворот, я доложил Комарову и спросил инструкций, тот ответил, что нужно сообщить Кузьмину. Кузьмин сказал, что он пойдет на "Петропавловск" и выяснит. Потом я узнал, что он арестован. Тогда я спросил от Комарова по телефону, как быть, на что тот ответил, что если положение окажется безнадежным, то нужно будет отступать. Вскоре я получил известие, что 2 марта в 2 часа дня назначен арест особого отдела, ввиду этого пришлось отступить вместе с партийной школой, так как сил для сопротивления не было.

По поводу заявления т. Новикова могу показать следующее:

Аресты производить в тот момент не было возможности в силу политических событий, так как это может вызвать бунт, да тогда и нельзя было выделить зачинщиков из массы. О том, что на "Петропавловске" происходит собрание, особому отделу было известно, там был т. Васильев.

Об осадном положении с Новиковым специального разговора не было, он по телефону спрашивал, что предпринять, я сказал, что нужно сговориться с военным командованием и Петроградом, а если нужно, ввести осадное положение, что нужно создать партком.

Единой политической организации в Кронштадте не было. Кронштадтский партком обнимал собою всю работу рабочего района и красноармейских частей […] при Побалте ведал всеми морскими силами и фортами, вернее всеми боевыми частями, а партком тыловыми. После 25 февраля в городе появились лево-эс-эровские прокламации, которые мною были отосланы в Петроград т. Комарову, содержания старого.

Быв[ший] Комиссар "Севастополя" Чистяков в настоящее время находится в дивизии Траления в Кронштадте рядовым моряком.

Когда я получил известие, что мятежники хотят арестовать особый отдел, я сделал распоряжение секретарю запрятать секретные бумаги и дела, сам отправился в партком в партшколу вызвать к себе отряд, но школа была уже в полной готовности к отступлению, и поэтому я сделал распоряжение отделу отступать.

Грибов

Проживать буду в деревне Новые Каменки Горкинской волости Ив[аново]-Вознесенская губ[ерния] 2 мес[яца].

ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, л. 5. Заверенная копия.

№ 17
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА КУЗЬМИНА

Спрошенный тов. Николай Николаевич КУЗЬМИН, быв[ший] Комиссар Балтфлота, проживающий] Галерная ул., 5, кв. 4, по делу о Кронштадтских событиях ПОКАЗАЛ:

Вступить всецело в исполнение обязанностей Комиссара Балтфлота Петербургским Комитетом было предписано 24 февраля с. г. Хотя из Кронштадта поступали тревожные известия, однако нужно было во что бы то ни стало успокоить флотские части в Петрограде, что мне сравнительно и удалось. После этого я отправился в Кронштадт и 28 февраля явился в Партийный Комитет, где мне обрисовали положение в мрачных красках, якобы на кораблях принимаются страшные решения, вроде высылки в 24 часа всех жидов в Палестину и т. д., но пришедший туда комиссар бригады линейных кораблей Зосимов успокоил, что ничего такого страшного нет. Тут же я выяснил наши силы, и оказалось, что надежные – это Отряд Особого Отдела, человек 200 партийной Школы и часть вооруженных рабочих (партийных). Комиссар Штаба Крепости тов. НОВИКОВ доложил, что все находится в руках надежных, в том числе и особо важные форты, в том числе и "Красноармейский", это же подтвердил и тов. КОЗНОЛЕК. В 10 часов 1 марта состоялось собрание на "Петропавловске", где была принята известная резолюция, которую я тогда же объявил контр-революционной в целом, и приемлемой в отдельных пунктах, со мной очень многие моряки были согласны, и на этом собрании нельзя было заметить ничего такого, указывающего на восстание.

Там же на собрании было решено создать бригадное собрание, которое было первоначально назначено в Инженерном Училище, но потом перенесено на Якорную площадь. На этом собрании тов. КАЛИНИНУ говорить не давали, меня прерывали тоже. Уже на этом собрании наблюдались вооруженные наряды моряков, как мне объяснили, якобы для того, чтобы коммунисты не расстреляли митинг. На собраниях все время проводилась главным образом мысль о перевыборах советов. На эту тему я высказался, и, по-видимому, это подействовало успокаивающе на массу, потому что лицам, особенно резко высказывавшимся против власти, говорить не давали. После этого я опять говорил с тов. НОВИКОВЫМ о положении вопроса об обороне. Тов. НОВИКОВ ответил, что, как видно, надежных очень мало, и на самом деле собрания уже показали, что коммунистические масштабы растворились и разложились и, следовательно, особенно надежд на них возлагать не приходилось. Видя все это, тов. КАЛИНИН сказал, что он уедет из Кронштадта и примет все меры к сосредоточению всех сил на берегах у Ораниенбаума и Сестрорецка, мне же было предложено сконцентрировать надежные части в наиболее важных пунктах. На бригадном собрании было условлено на участие в несении караулов местных частей. Когда тов. КАЛИНИН уехал в Петроград, то его у ворот задержали, но после разговора с "Петропавловском" его пропустили и мне также разрешили уехать, но я остался. Хотя караулы были смешанные, однако караул от "Петропавловска" имел первенствующее значение. С тов. КАЛИНИНЫМ было условлено, что в Кронштадте я должен действовать на основах нашей конституции и репрессивных мер применять не буду, и что в случае надобности меры будут приняты извне. Видя, что положение в Кронштадте угрожающее, я распорядился, чтобы командный состав вроде т. КОЗНОЛЕК, которого белогвардейская часть офицерства ненавидела, ушел из Кронштадта, я передал т. КОЗНОЛЕКУ записку к тов. ЗИНОВЬЕВУ, но КОЗНОЛЕК по недоразумению был задержан и записка в свое время не попала по назначению.

Местная публика, власть имущая, не хотела понять серьезности положения.

Когда стал вопрос: "ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?", тогда я передал тов. БРЕГМАНУ записку, чтобы все вооруженные и надежные части уходили на форты "Риф" и "Красноармейский", но, как оказалось впоследствии, это выполнено не было, распоряжение же Особому Отделу дано уходить, это было 2 марта.

К оружию прибегать не приходилось, чтобы не раздражать массу, и кроме того видно было, что мы не встречаем сочувствия со стороны партийной публики.

2 марта состоялось собрание делегатов в Инженерном Училище, на это собрание избирались даже и коммунисты, выяснялся тогда вопрос о перевыборах советов. Там уже была вооруженная стража, сначала мне не давали говорить, но потом дали, а когда я уже собирался уходить, то меня задержали под предлогом, чтобы я не вызвал вооруженных отрядов, когда я сказал, что это арест, то бывшие на собрании коммунисты тоже поднялись и требовали ареста и их тоже, как коммунистов. Когда на собрании из окна увидели потянувшиеся массы Отряда Особого Отдела, то перепугались, говоря: "вот на нас уже двигают вооруженную силу", и тут же объявили Временный РЕВКОМ и избрали членов Ревкома, а до этого собрание было более или менее спокойное. Если бы, как я указывал, все вооруженные отправились на "Риф", то, возможно, этого не было бы.

ВОПРОС. Когда Вам стало известно об образовании девятки на "Петропавловске", с участием интеллигента из Петрограда.

ОТВЕТ. Приблизительно 28/II я узнал, что на "Петропавловске" имеется группа, которая занята выработкой резолюции. Это мне докладывал и тов. ЗОСИМОВ. Он еще мне докладывал, что особенного ничего нет. Утверждаю, что я ничего не знал о существовании девятки, и иначе бы я отдал приказание ее арестовать. Первый раз услышал от Вас.

ВОПРОС. Чем Вы руководствовались, отпуская спокойно собравшихся ночью с 1 на 2 марта, хотя караул у Петроградских ворот ОРТЧК был уже снят, и говоря, что власть в наших руках.

ОТВЕТ. Тов. КАЛИНИН распорядился, как выше указано, не принимать решительных мер, зная, что ночью ничего не случится, а публика устала, нужно было ей отдохнуть и подкрепиться, и кроме того окончательно все должно было выясниться после собрания, т. к. для меня положение было не ясно. Однако я советовал быть готовыми. Хотя я уже не рассчитывал на собранный успех, т. к. публика была дезорганизована, и главным образом я надеялся устроить мирным путем по примеру Петрограда.

ВОПРОС. Обсуждался ли вопрос о вооруженном сопротивлении и на чем порешили.

ОТВЕТ. Быт вопрос 28 февраля и 1 марта, если будут разоружать коммунистов. Было решено, как выше указано, не применять репрессий.

н. КУЗЬМИН

Допросил Уполномоченный КАРУСЬ

9 июня 1921 года

ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, лл. 8–9. Заверенная копия.