Текст книги " Тайна «сороковки»"
Автор книги: В. Новоселов
Соавторы: В. Толстиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Глава 28
М.М. ЦАРЕВСКИЙ
К середине 1947 года на пустом месте за девятнадцать месяцев сформирован многотысячный коллектив строителей, способный решать сложнейшие задачи при остром дефиците ресурсов и времени. Создана инфраструктура огромной стройки: построены дороги, линии электропередач, временное жилье, материальная база по производству на месте строительных материалов. Железнодорожным и автомобильным транспортом доставлено и принято около миллиона тонн грузов со всего Советского Союза. Высокими темпами выкопан и наполовину забетонирован котлован под атомный реактор, построены объекты водоснабжения, развернуты подготовительные работы по строительству радиохимического завода – объекта "Б".
Казалось, Сталин должен быть удовлетворен. Ему были хорошо известны огромные трудности, возникавшие на стройке ежедневно, и то, какими поистине героическими усилиями они преодолевались.
Но к лету 1947 года Сталин все больше ощущал дефицит времени в организации эффективной обороны страны. Речь бывшего премьер-министра, союзника в годы войны Уин-стона Черчилля в маленьком американском городке Фултон прозвучала, как манифест борьбы с социалистической системой. Отношения между СССР и западными странами ухудшались с каждым днем. Берия постоянно докладывал Сталину о разработке новых и новых планов атомной бомбардировки советских городов. Не имея адекватного ответа на возможный удар с Запада, Сталин нервничал.
Осенью 1947 года Берия понял, что наступает критический момент. Обещание Сталину закончить строительство завода под Кыштымом к 7 ноября 1947 года оказалось невыполнимым. Берия знал, что если виновных в срыве запланированных сроков не найдет он, Сталин может расправиться с ним самим. Боязнь за свою судьбу заставила заместителя Председателя Совета Министров СССР действовать энергично.
В середине лета на строительстве появилась очень представительная комиссия. В ее состав входили И.В. Курчатов, А.П. Завенягин, Б.Л. Ванников, М.Г. Первухин, Е.П. Славский, А.Н. Комаровский. На заседание этой комиссии пригласили с отчетом Я.Д. Рапопорта и В.А. Сапрыкина.
Вопрос о замене руководства строительства, по-видимому, был предрешен, оставалось выполнить неизбежные в таких случаях формальности.
Вероятно, темпы строительства могли быть увеличены, но не все зависело от Якова Давидовича Рапопорта. Многочисленные переделки уже построенного во многом происходили потому, что все время запаздывали проектировщики. Это не только увеличивало сроки строительства, но и вело к его удорожанию, было одной из причин, затрудняющих планирование потребностей в рабочей силе и материалах.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Рапопорт не любил целыми днями пропадать на стройке, быть в гуще людей, но при этом хорошо знал сильные и слабые стороны своих коллег, умел поставить работника на место, где он мог проявить себя наиболее эффективно. Рапопорт обладал большими организаторскими способностями, мог предвидеть многое, что ожидало стройку. Ему выпала во многом неблагодарная роль – начинать с первого колышка. Некоторые его решения дали положительный результат, когда" Рапопорта давно уже не было на Южном Урале, и им воспользовались те, кто пришел после него. Почти полвека спустя после описываемых событий, думается, с полным основанием можно сказать: в основе конечного успеха создателей атомного оружия в СССР есть значительная доля труда первого руководителя строительства № 859 Якова Давидовича Рапопорта.
Главный инженер Василий Андреевич Сапрыкин оставался в этой должности еще шесть долгих, самых напряженных лет, до 1953 года.
Василий Андреевич внес огромный вклад в создание Базы-10. Это была удивительная личность и профессионал высочайшего класса. Родился он в 1890 году. В 1915 году закончил институт инженеров путей сообщения в Петрограде. В выписке из его диплома указывалось: "Утвержден 23 декабря 1915 года в звании инженера путей сообщения с правом составления проектов и производства всякого рода строительных работ и с правом на чин коллежского секретаря при поступлении на государственную службу".[130]130
Елфимов Ю.Н. Маршал индустрии.// Челябинск, ЮУКИ,1991, с. 65.
[Закрыть]
После окончания института В.А. Сапрыкин работал техником, прорабом, а в начале 30^-х годов становится главным инженером на реконструкции металлургического завода в Днепропетровске. С 1934 года – главный инженер строительства Магнитогорского металлургического комбината. Затем следы его теряются, видимо" не избежал репрессий. Перед войной В.А. Сапрыкин возводит судостроительный завод в Архангельске, ас 1941 года – главный инженер Челябметаллургстроя.
На площадку № 859 он приехал уже немолодым человеком, но как вспоминает О.Ф. Горст: "Это был человек внушительной и приятной внешности, высокого роста, сохранивший подтянутость и военную выправку. У него было мужественное, умное лицо, совсем седая голова, приятный тембр голоса".[131]131
Горст О.Ф. Главный из главных// Озерский вестник, 1995, 30 августа.
[Закрыть] В его внешнем облике, в манере общаться с молодыми всегда чувствовалась интеллигентность и благородство.
Блестящую характеристику В.А. Сапрыкину дал его коллега и руководитель А.П. Комаровский: "Его безоговорочный технический авторитет, исключительная сердечность и личное обаяние наряду с большой работоспособностью и оперативностью вызывали всеобщее уважение и любовь". [132]132
Комаровский А.Н. Записки строителя.// М., Воениздат, с. 139.
[Закрыть]
Двенадцатого июля тысяча девятьсот сорок седьмого года министр внутренних дел СССР С. Н. Круглое назначил начальником лагеря и строительства.№ 859 генерал-майора инженерно-техни-'ческой службы Михаила Михайловича Царевского.
В истории советского промышленного строительства М. М. Царевский сыграл видную роль. Как и Серго Орджоникидзе, получил фельдшерское образование. В двадцать лет ушел на гражданскую войну в Первую конную армию Семена Михайловича Буденного. Затем работал в органах Всероссийской чрезвычайной комиссии. В начале первой пятилетки был одним из руководителей строительства Балахнинского бумажного комбината в Нижегородской области, в тридцать лет стал начальником строительства Горьковского автомобильного завода, а затем – никеле-во-медного комбината в Заполярье у построенного тогда же города Мончегорска. Во время Великой Отечественной войны Царевский руководил строительством новых цехов на Нижнетагильском металлургическом заводе.
После принятия Первым главным управлением программы наращивания добычи урана из отечественного сырья, Царевский уезжает в Эстонию, где недалеко от Нарвы строит сланце-химиче-ский завод в городке Силламяэ. В то время он назывался комбинат № 7. Отсюда генерал Царевский получил назначение под Кыштым.
С прежним начальником строительства № 859 его объединяли высокий профессионализм и организаторские способности. Однако стиль руководства у Царевского был диаметрально противоположным. В отличие от "законника" и "бюрократа" Рапопорта, руководившего строительством с помощью многочисленных приказов, Царевский великолепно знал технологию, практику строительного дела. Это был настоящий русский самородок с бурным, деятельным характером. Энергия в нем буквально кипела. Строителем он был, что называется, от бога. Тем, кто с ним работал, Царевский казался былинным богатырем: большого роста, подтянутый, с прямой осанкой и громким голосом, он как будто сошел со страниц древнерусских летописей. Правда, Михаил Михайлович обильно насыщал свою речь нецензурными выражениями, особенно когда кого-то ругал. Но ругал Царевский всегда за дело. Он не был злопамятным человеком: накричав, быстро отходил и никогда просто так не напоминал работнику о его ошибке, У генерала была интересная манера здороваться. Если он был доволен состоянием дел, то протягивал всю пятерню. Если не особенно, то совал три, а то и один палец. Если же был сердит, резко отворачивался и становился к собеседнику вполоборота. Иному казалось, что это случайно. Но попытки снова зайти к нему и поздороваться за руку, заканчивались с тем же результатом – Царевский упрямо становился боком к провинившемуся.
Царевский не любил сидеть в кабинете и заниматься бумагами. В этом он резко отличался от Рапопорта. В приемной Якова Давыдовича стояла благоговейная тишина. Строгая, уже в возрасте, секретарь Нина Алексеевна Целовальникова делала серьезные замечания, если кто-то из приглашенных к начальнику строительства осмеливался громко заговорить. Она строго соблюдала законы канцелярии и была под стать своему шефу. Недаром он привез ее с собой из Нижнего Тагила.
Стихией Царевского был сам процесс строительства. Нина Алексеевна, изучив его характер, давала ему на подпись не более двух документов сразу. Поэтому бумаги постепенно накапливались. Был случай, когда он, разозлившись, все их порвал и выбросил в корзинку для бумаг.
Целыми днями Михаил Михайлович находился на стройплощадке. В четыре часа дня он заезжал в Управление строительства, затем отдыхал до восьми вечера. Поздно проводил производственные совещания, затягивающиеся до полуночи. Когда их участники расходились отдыхать, Царевский садился в машину и до трех утра находился на стройке. В девять – он уже снова на работе.
Приняв дела, Царевский особое внимание уделял бетонному заводу. С него он обычно начинал рабочий день. К тому времени не были закончены железнодорожные пути, оставались недоделки, которые длительное время не устранялись. Царевский взялся за дело, лично и приказал всем, кто ему был нужен, ежедневно к девяти утра быть на бетонном заводе. Он быстро обходил подъездные пути, заодно проверял работу завода. Поэтому кроме Вавилова, руководившего железнодорожным строительством, и Белявского, отвечавшего за выпуск бетона, каждое утро генерала встречал главный инженер Управления автотранспорта Александр Иванович Степанов.
Окружающим казалось, что Царевский очень скор на решения, и они приходят ему в голову мгновенно. Как-то раз после обхода стройки он сказал:
– Не дело арматуру гнуть через коленку на каждом объекте. Надо построить хороший арматурный завод.
Царевский взял лист бумаги и нарисовал за одну минуту, что он хотел построить. По его наброскам сделали чертежи, и через месяц арматурное хозяйство заработало.
Начальник стройки очень болезненно переживал любой непорядок в хозяйстве.
К бетонному заводу автосамосвалы подходили непрерывной цепочкой. Но при отходе почти каждой машины из бункера падало на подъезд немного бетона. Руководство завода специально поставило двух рабочих на очистку дороги, но поток машин был огромен, и рабочие не успевали убирать потери бетона. Царевского это выводило из себя:
– У тебя скоро машины только задницей будут подходить к погрузке! – ругался он.
Наконец, Михаил Михайлович приказал начальнику ремонт-но-механического завода В.П. Дунаеву изготовить специальные лотки, которые предотвращали потери бетона. Царевский специально приезжал, чтобы самому удостовериться в их эффективности. Наблюдая за погрузкой бетона, Царевский откровенно любовался работой этого простенького механизма. Вдруг мотористка забыла поднять лоток и с него на дорогу шлепками пополз бетон. Генерал мгновенно пришел в ярость и так заорал, что тут же в окошке появилось красное лицо Мотористки.
– Что же ты, мать твою так, расхлебенилась, – дальше пошли такие обороты, что передать их печатно невозможно.
Бетонирование котлована и возведение здания под первый атомный реактор после прихода Царевского продолжалось еще несколько месяцев. И все это время бетонный завод работал без остановок. Добиться бесперебойной работы было нелегко. О проблемах с песком и щебнем мы уже писали. Непросто было и с цементом. Тогда еще не было пневматического транспорта. Вагоны с цементом разгружались вручную. Цемент перевозился по железной дороге в открытых полувагонах, потому что крытых остро не хватало, особенно осенью, в период перевозки зерна нового урожая. Разрешение на перевозку цемента в полувагонах принималось Советом Министров СССР, так как этот способ перевозки приводил к образованию цементной корки и потерям.
В условиях непрерывной работы механизмов особое значение приобретал их быстрый ремонт. Для этого имелась хорошо оснащенная механическая мастерская, которой командовал А.И. Ложкин. Руководство бетонного завода доказало необходимость большего, чем обычно, штата слесарей-ремонтников, что позволяло не изматывать силы людей. Не было выходных, но были подменные звенья. Для стимулирования труда применялась премиально-прогрессивная система платы. За выполнение месячного плана Царевский приказал инженерно-техническим работникам, занятым на бетонных работах, установить премию в размере трех окладов.
На учете была в буквальном смысле каждая минута, график движения каждого автомобиля. Если самосвал задерживался, не возвращался– вовремя, тут же на линию выезжал на розыски линейный диспетчер Управления автотранспорта строительства. По примеру работников бетонного завода автомобилисты оборудовали хорошую стоянку, оснащенную запасными деталями.
Каждый день в шестнадцать часов В.А. Белявский и А.И. Степанов приезжали в Управление строительства ц лично докладывали о количестве бетона, поступившего в котлован за истекшие сутки.
Царевский переместил Управление строительства из города на промышленную площадку, ближе к основным событиям. По его приказу в березовой роще, рядом со строящимся атомным реактором, поставили несколько зеленых щитовых домиков. В одном из них располагалось Управление строительства, в других жили И.В. Курчатов, Б.Л. Ванников, Е.П. Славский и другие руководители высшего ранга.
Четырнадцатого октября 1947 года Царевский приказал открыть генеральскую столовую "Березка", как указано в документе: "для улучшения обслуживания руководящих работников строительства". При столовой организовали буфет с подачей холодных закусок, кондитерских изделий, фруктов и вина. Более крепкие напитки не продавались. Питались здесь без карточек за наличный расчет, вынос продуктов не разрешался. Директор столовой А.П. Пыхова и шеф-повар М.С. Калинина делали все, чтобы вкусно накормить руководителей атомной промышленности.
Еще с начала 1943 года активное участие в осуществлении уранового проекта принимал первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Василий Васильевич Чернышев. Его кабинет размещался в здании Управления строительства. Чернышев обладал большой властью, распространяющейся на завод и строительство, но не злоупотреблял ею. Являясь одним из руководителей столь грозного ведомства, генерал Чернышев не любил открыто угрожать подчиненным, как это делали тогда некоторые большие начальники. В его обязанности входила и выдача разрешений на прокат художественных фильмов. В связи с этим, пока Чернышев находился в "сороковке", туда доставлялись только новые фильмы – перед тем как их выпустить на экраны кинотеатров СССР. Вместе с Чернышевым эти фильмы сначала смотрели несколько человек из высшего состава, а затем главный цензор советского кино приказал перенести демонстрацию фильмов в небольшой кинозал, куда приглашал всех желающих с семьями. Люди в уральской тайге смотрели фильмы раньше, чем их видели москвичи.
Глава 29
ВСЕСИЛЬНЫЙ ГЕНЕРАЛ
Уполномоченный Совета Министров СССР генерал-лейтенант Иван Максимович Ткаченко был очень молод – около сорока лет. Среднего роста, симпатичный, даже красивый генерал отличался беспощадностью и жестким, даже жестоким отношением к людям. В 1940–1941 годах принимал активное участие в репрессиях против литовского народа. В апреле 1942 года направлен Берией в Ижевск контролировать производство пулеметов «Максим». Уже через несколько дней Ткаченко нашел вредителей – директора завода и двух начальников цехов. Сообщил об этом Берии.
В три часа ночи Берия позвонил уполномоченному Государственного Комитета Обороны В.Н. Новикову "и подробно расспросил его об этих "вредителях". Услышав положительную характеристику, позвал к телефону Ткаченко.
В.Н. Новиков пишет в своих воспоминаниях, что Берия разразился страшной руганью на своего помощника: – Я зачем тебя, сволочь такую, послал к Новикову г– шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б…, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю.
Через две недели Ткаченко из Ижевска исчез. [133]133
Берия: конец карьеры. М.; Политиздат, 1991, с. 235–236.
[Закрыть] Однако, он не остался без работы. Принимал участие в насильственном вывозе крымских татар, чеченцев и ингушей в Казахстан, в ходе которого тысячи детей, женщин и стариков погибли.
После войны генерал Ткаченко служил в органах безопасности в Литве не за страх, а за совесть. Его рвение заметил Михаил Андреевич Суслов, направленный в Литву Сталиным, чтобы навести там порядок железной рукой. Попав в поле зрения уже тогда влиятельного партийного чиновника (впоследствии на протяжении тридцати лет главного идеолога КПСС), И.М. Ткаченко скоро получил направление на Южный Урал.
Внешнее благообразие сочеталось у него с высокомерием к подчиненным. Встав на партийный учет в политотделе строительства, Иван Максимович демонстративно не ходил платить членские взносы секретарю партийного бюро Н.Т. Медведеву. Тот пошел жаловаться начальнику политотдела строительства Дмитрию Михайловичу Антонову. Долго думали, как проучить позабывшего партийную этику генерала. В это время в органе печати ЦК ВКП(б) газете "Правда" появилась очередная статья о демократии в партии. Как пример приводился сам Сталин, якобы ежемесячно приходивший в партком аппарата ЦК и лично уплачивающий партийные взносы. Выбрав удобный момент, когда Ткаченко находился у него в кабинете, Антонов зачитал нужное место из "Правды". Всесильного генерала как будто подменили. Оправдываясь вечной занятостью, он клятвенно пообещал, что впредь будет сам находить секретаря партбюро и платить партийные взносы.
Ткаченко командовал сложной и разветвленной службой, ответственной за соблюдение режима секретности. В связи с этим его ведомство стало главным источником шпиономании в Челябинске-40. Все время служба безопасности поддерживала слухи о том, что в городе могут находиться шпионы. Ткаченко настоял, чтобы в первые годы в городе не проводились демонстрации в дни революционных праздников. Генерал убедил руководство Базы-10, что по числу демонстрантов гипотетический шпион узнает численность работающих на заводе и другие секреты. Спорить с ним не стали. Никто не хотел вступать в дискуссию с личным представителем Берии.
Значительную роль в ускорении темпов строительства сыграл политический отдел, который был образован 17 сентября 1947 года. Начальником политотдела стал майор Дмитрий Михайлович Антонов. Политотдел располагался в небольшом одноэтажном доме, на котором, как память о прошлом, висела табличка, извещавшая, что дом застрахован в акционерном обществе "Россия" в 1895 году.
Штат политотдела насчитывал 20 человек, пять из которых входили в редакцию многотиражной газеты "Строительство".
Авторитет политотдела в значительной мере определялся колоритной фигурой его начальника. Д.М. Антонов вступил в партию по ленинскому призыву. Еще до войны возглавлял сельский райком партии в Курской области. Его принципиальность, настойчивость, справедливость в отношениях с людьми удачно дополняли начальника строительства генерала М.М. Царевского. Если начальник политотдела был уверен в правильности принятого решения, он добивался его выполнения, не останавливаясь ни перед чем, пренебрегая личной безопасностью. Антонов считал, что исключительность коммуниста заключается лишь в его праве больше всех работать, но не командовать судьбами людей, ломая их. Обратившись к самому члену Политбюро ЦК ВКП(б) Георгию Максимилиановичу Маленкову, Антонов, несмотря на сопротивление генерала, добился постановки на партийный учет генерала Ткаченко и подчиненного ему режимного отдела в политотдел строительства. Сделано это было настолько умно, что ни у кого не вызывала сомнения необходимость этой меры.
Политотдел не был, в современном смысле, демократической организацией. Его работа строилась на основе единоначалия и приказа. Однако Антонов, не уходя от личной ответственности за принятое решение, всегда советовался с людьми, старался изучить вопрос с разных точек зрения. Когда решение было принято, Дмитрий Михайлович жестко требовал его выполнения и доводил дело до конца.
Не секрет, что иногда роль партийных организаций сводилась к провозглашению лозунгов и разбору персональных дел. По-другому было в политотделе строительства № 859. Антонов и его подчиненные старались найти свою нишу, определить конкретный участок работы, где партийная организация могла бы проявить себя наиболее эффективно. Такие участки работы определялись на партийных конференциях. Первая из них состоялась 4–5 октября 1947 года.
Она обсудила вопрос "О состоянии партийно-политической работы и задачах партийных организаций строительства". Нашего современника может удивить непривычная активность при обсуждении столь официозного доклада. В течение двух дней 29 человек эмоционально выступали, невзирая на должности коммунистов, критиковали самое высокое начальство. Руководил работой комиссии Артем Васильевич Ситало.
Антонов считал своей обязанностью заниматься воспитанием руководящего состава стройки. Полагая, что рыба гниет с головы, непримиримо относился к фактам злоупотребления служебным положением, зазнайству командного состава, нескромному поведению в быту, невниманию к нуждам подчиненных.
В первые недели своей работы в политотделе он пошел на конфликт с начальником Управления военно-строительных частей подполковником Юриным. Антонов узнал, что Юрин использует солдат для обслуживания его личного хозяйства. После жесткого разговора с командиром партийная комиссия политотдела объявила ему выговор. Был наказан и заместитель Юрина по политчасти Я. С. Толмаджев. При обсуждении состава партийной комиссии его кандидатура была отведена за использование служебного положения в личных интересах.
Особое внимание политотдел уделял политической учебе не только коммунистов и комсомольцев, но и беспартийных. Примером в этом был руководящий состав стройки. Раз в неделю политучебой занимались генералы Ткаченко, Царевский, главный инженер строительства полковник Сапрыкин, прокурор города, государственный советник юстиции Кузьменко, начальник управления внутренних дел № 8, полковник госбезопасности Буторов и другие.
Все руководители выступали перед пропагандистами и агитаторами стройки. Особенно охотно откликался на просьбы политотдела выступить перед ними Царевский. Его любимая тема была посвящена механизации строительно-монтажных работ.
Бывший работник политотдела того времени Лев Григорьевич Шапир вспоминает в связи с этим курьезный случай. Он попросил выступить начальника стройки перед агитаторами в восемь часов (после работы). Каково же было его удивление, когда в начале девятого утра ему позвонил Царевский, и молодой лейтенант услышал рассерженный знакомый, чуть хриплый голос генерала:
– Я жду в клубе ваших агитаторов, но никого нет. В чем дело?
Чувствовалось, что надвигается гроза. Шапир извинился, объяснив, что он имел в виду вечер. Царевский сказал про работника политотдела все, что он про него думает:
– Как военный человек, вы должны были сказать мне: прибыть в двадцать ноль-ноль, вы мне сказали: в восемь, а это уже утро…
Дальше последовала обычная в таких случаях серия крепких выражений.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
В составе первого отряда, прибывшего на стройку в ноябре 1945 года, был Николай Тимофеевич Медведев. В течение нескольких лет его избирали секретарем партийной организации аппарата Управления строительства, а затем он стал секретарем партийной комиссии политотдела. Он не боялся открытых столкновений, конфликтов, всегда стремился называть вещи своими именами. Такая позиция Н.Т. Медведева встречала понимание людей, иначе бы за него не голосовали в течение двадцати лет.
Заместитель начальника политотдела и одновременно заместитель начальника Управления военно-строительных частей по политработе подполковник Мирон Матвеевич Боймельштейн до войны работал в одном из областных комитетов партии в Белоруссии. Летом 1941 года ушел на фронт и встретил День Победы в составе гвардейского краснознаменного батальона спецминирования. После войны участвовал в строительстве "особо важного объекта" – дома отдыха Сталина, построенного в Абхазии на озере Рица к 70-летию вождя. После курорта гвардейцы, поменяв Северный Кавказ на Южный Урал, прибыли под Кыштым.
Мирон Матвеевич являл собой образец армейского политработника в лучшем смысле этого слова. Даже прибывшие из Средней Азии и Закавказья солдаты, слабо знающие русский язык, понимали его хорошо.
В разное время заместителями начальника политотдела были Кутергин, Скуратов, Кабардин, инструкторы Аношкин, Лаптин, Мальцев, Третьяков.
