Текст книги "Возмездие"

Автор книги: В. Лобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

...В-связи с вышеизложенным, на практике реакция прямой виртекции не используется, и ее применение в ряде стран запрещено законодательно (кроме лабораторных исследований на объектах массы ниже пороговой). Ввиду очень высокой экономичности метода не прекращаются попытки разработать более безопасный способ осуществления виртекции."

– "Интерференция волн", – фыркнул я наблюдая картинку, которую рисовал на экране компьютер. Уже почти сорок лет мы, единственная страна среди Объединенных Наций Земли, понижаем вероятность существования собственного мира.

В 17:00 позвонил Бурков и, глядя на меня в упор с экрана, спросил:

– Ну? Да или нет?

– Да! Я доказал это, – ответил я не без некоторого чувства собственного интеллектуального превосходства, для которого, впрочем, не было никаких оснований. Ведь идея была не моей.

– Этого следовало ожидать.

– Следовало. А теперь скажите мне, что с Волковым?

– Без изменений. Зато в наших руках теперь некто Федорчук.

– Меридиан-6?

– Правильно мыслите, Лобин.

– А теперь скажите мне, Валентин Николаевич, здесь на Земле когда-нибудь применялся виртектор?

– Все может быть, инспектор, – ответил Бурков на главный интересовавший меня вопрос. И тогда я выдал ему по полной программе: про то, что осталось несколько месяцев, про близорукость Комкола, про то, что Чирский совершает преступление, покрыв мраком секретности то, про что давно пора кричать на всех перекрестках. Наконец, про то, что тихо сидя здесь мы становимся соучастниками. Завершив свою спонтанно родившуюся обвинительную речь, я сообщил, что намерен немедленно сделать заявление по планетному визору.

– Терминал в вашем кабинете, инспектор, под контролем и не только моим. Не думаете же вы, что вам, почти арестованному, дадут свободно с кем-то связаться? И, кстати, создадите неприятности мне. Визор в нашей милой стране тем более под контролем и никогда не пропустит ничего лишнего. Но дело не в этом, в конце концов. Вы что же, Лобин, хотите устроить вселенскую панику? Взбесившиеся толпы, осаждающие космопорт, чтобы улететь куда угодно с гибнущей Родины? Наша задача – осуществить дезактивацию своими силами и без лишнего шума.

– Мы рискуем не справиться своими силами.

– Справимся, инспектор. Так что сохраняйте голову холодной.

На этом разговор закончился, и я вновь остался в пустом кабинете. До вечера было еще далеко, шли самые длинные дни года, но явственно казалось, что стало темнее. Впрочем, внесла свой вклад испортившаяся за последние дни погода. Исчезла изматывающая жара, и небо было покрыто грозными серыми тучами.

Я попытался позвонить Маринке, но набрав ее код, вновь увидел лишь физиономию Буркова, опять призвавшего меня сохранять спокойствие. А время шло, и я, казалось, явственно ощущал приближение катастрофы. Я сбросил на кристаллету результаты своих исследований и убрал ее в потайное отделение во внутреннем кармане куртки – на тот случай, если вырвусь отсюда. Копия была у Буркова, так что он бы не пострадал.

Выйти из здания невозможно. Выпрыгнуть через окно и исчезнуть маловероятно: сигнализация – это не пьяный сторож дядя Вася. Но другого выхода я не видел.

В этот проклятый день Валентин Бурков остался на работе на ночь. Слишком быстро менялась обстановка, и времени терять было нельзя. В эту ночь он должен был осуществить операцию по задержанию той компании, которая уже не одну неделю пыталась проникнуть в "грязные дела" Комитета по Колонизации, он, подполковник госбезопасности В.Н.Бурков, временно командированный в Комкол. Несколько часов назад, днем, он потерпел крупную неудачу, когда его, в общем-то, грамотные сотрудники упустили невероятно как ускользнувшую Олни. Бурков считал, что она если не руководит всей группой, то, по крайней мере, вся группа работает в ее интересах.

Но Олни исчезла, сделав напоследок подарок, которого Бурков, при всей своей проницательности, не ожидал. Его подопечный Лобин собрал материалы, и все подтвердилось настолько хорошо, что в причинах "энтропийной эпидемии" более не оставалось сомнений. Все сходилось до жути точно, а это означало, что уже не над дальними колониями, а над самой Землей нависла тень страшной угрозы. Угрозы, о которой они могли бы не подозревать, если бы не догадка Олни. Но этим прощальным приветом девушка подписала себе приговор, и теперь Бурков был просто обязан ее найти. В Представительстве ЮСФЕ от нее открестились, правда, в недрах этой организации творятся иногда странные вещи, так что про нее могли и не знать. Но вот чтобы не знать личный состав подразделения номер 80, это совсем уже не понятно. Все решится лишь тогда, когда Олни окажется в его руках.

Бурков не знал, что его ждет совсем не то будущее, которое ему рисовалось. Хотя до поворотной точки оставались уже не часы – минуты. Был час ночи, когда на стоянку глайдеров Комкола припарковалась большая черная машина, внешне напоминавшая служебные "Тойоты" КГБ. Да это и была "Тойота", только сделанная на спецзаказ. Машину покинули трое, предъявившие удостоверения охране и без замечаний прошедшие автоматический входной контроль. В вестибюле этих троих остановили сотрудники госбезопасности, и через мгновение проверяющие уже лежали на полу с искаженными лицами, медленно приходя в себя и безуспешно пытаясь вспомнить, что же перед этим с ними случилось.

Между тем, вошедшие безошибочно определили, где в темном здании находится кабинет Буркова, должно быть – главная цель их ночного визита. Нейтринный проектор показал, что кабинет не пуст, а хозяин его о чем-то напряженно думает, сидя у терминала. Но они не собирались отступать только из-за этого. Один из них использовал устройство, в просторечии именуемое "глушилкой", которое не должно было дать сработать несовершенной системе сигнализации. Они не знали, что есть дублирующий защищенный канал, кнопка включения которого – на столе у самого подполковника КГБ. Второй из трех визитеров включил молекулярный дезинтегратор. Беззвучно рассыпался в почти незаметную пыль замок в двери...

Бурков оторвал взгляд от терминала услышав, как что-то скрипнуло. В кабинете стояли двое.

– Кристаллету на стол, лицом к стене, руки за голову! – скомандовал первый. Бурков почувствовал, как чужая темная воля подавила его сознание, лишая возможности думать. Он понял, что сейчас подчинится этому то ли вслух, то ли мысленно отданному приказу. Но подчиняясь, все же нашел способ обмануть противника, одновременно доставая кристаллету и нажимая кнопку сигнализации. В тот момент, когда он бросил на стол кристаллету, где-то внизу здания гулким басовым тоном взвыла сирена.

Подполковник явственно ощутил, что противники не ожидали этого, и на мгновение чужая воля ослабла. Он успел выхватить бластер и слепящим глаза пучком плазмы испепелить стоявшего перед ним. Прежде, чем второй противник разрядил кассету своего бластера в него...

Через полторы минуты в обугленный изнутри кабинет Буркова ворвался взвод охраны. Биодетектор показал, в каком направлении исчезли нападавшие – в направлении места работы старшего инспектора Лобина. Но кабинет Лобина оказался пуст. Нет, следов разрушения здесь не было. Но сам Лобин исчез, как исчезла из дисковода компьютера кристаллета с материалами его работы.

Еще через минуту двое неизвестных пытались покинуть здание, и были обстреляны охраной. Один из них был повержен на пол, получив в грудь целую обойму из электромагнитного пулевого пистолета. Последний оставшийся в живых сумел добежать до глайдерной площадки и уйти на своей специальной "Тойоте".

Через десять минут в здание Комкола прибыл разбуженный сигнализацией, не до конца проснувшийся и не до конца одетый председатель Чирский. Старший опергруппы КГБ майор Родченко доложил ему о налете, о том, что уничтожен Бурков, исчез Лобин, записи на кристаллетах, в здании чуть не начался пожар. Наконец о том, что одного из нападавших можно ревитировать.

Когда Чирский увидел простреленного десятком пуль человека, то заметил лишь, что охрана не умеет стрелять. Казалось бы, гарантированно убитый, неизвестный приходил в себя без ревитации, реанимации и вообще посторонней помощи. Подбежавший врач, молодой специалист, лишь прошептал:

– Этого не может быть!

– Может, – фыркнул Чирский. – Просто перед вами не человек. Не человек Земли.

Меня разбудил надсадный вой сирены. Была пятница, час ночи, как машинально отметил я по своим часам. Оказалось, что я задремал в рабочем кресле. Сирена продолжала выть, и я, хлопнув рукой по куртке и убедившись, что кристаллета на месте, выскочил в темный коридор. Вдали послышался топот двоих бегущих людей. Не успев задуматься над ситуацией, я отскочил за тяжелую портьеру и увидел, как две темные фигуры приблизившись, заглянули в мой кабинет. "КГБ" – отметил я. Но это было не КГБ. Через секунду незнакомцы покинули кабинет и направились прочь. Неизвестно как в моей голове возникла и оформилась мысль, что исчезать надо сейчас другого удобного момента может и не представиться. Я успел прыгнуть в кабину гравилифта до того, как у моего кабинета оказался весь взвод охраны, да еще с биодетекторами.

Я сошел на втором этаже, зная, что в находящемся там буфете сняты с сигнализации и часто остаются незапертыми на ночь окна. Так оно и было. Я довольно удачно спрыгнул на землю и, переходя с быстрого шага на легкий бег, двинулся прочь. Воспользоваться ночным транспортом или хотя бы хорошей дорогой казалось мне слишком рискованным. Может быть и зря, поскольку если бы меня искали, то с помощью ментального биодетектора, установленного на глайдере, с тем же успехом я был бы обнаружен в самой глухой чаще. Тем не менее, я решил добираться до города своим ходом и за два часа, пока не начало светать, успел несколько раз обо что-то прилично удариться, пару раз упасть и вымазаться в грязи.

Возможно, я делал самую большую глупость в своей жизни. Слишком уж неравными были шансы – отвыкший за годы сидячей работы от активных решительных действий и изрядно обленившийся парень и хорошо отлаженная машина госбезопасности. Любитель и дилетант против натасканных и хладнокровных профессионалов. Я уповал только на то, что пересчитав машины, мирно стоявшие на глайдерной площадке Комкола и зная, что мой "Эльф" остался у дома Олни в их руках, люди из КГБ сочтут маловероятным, что я отправлюсь в пеший вояж, и будут вести поиски в городке Комитета. По-крайней мере, я располагал некоторым запасом времени. Насколько все было проще в дальнем Космосе – враждебный мир впереди и прочный тыл, прикрытый всеми силами Родной Планеты.

И все-таки интуиция убеждала меня в моей правоте. Да и поздно было менять решение, я уже находился на полпути к Москве. Я почти не задумывался над тем, куда именно направляюсь и что буду делать, если благополучно достигну города – просто потому, что выбирать приходилось только из одного варианта. Единственной организацией, у которой я мог искать помощи, не подпадающей под юрисдикцию Евро-Азиатского Советского Союза и достаточно мощной, чтобы противостоять и КГБ и Комколу, были Объединенные Космические Силы. ЮСФЕ редко вмешивались в земные дела, ограничиваясь предназначенной им ролью галактического щита и меча цивилизации, но если такое все-таки происходило – их влияния всегда хватало, чтобы провести в жизнь их собственное решение. Дело было, как я понимаю, не только в богатом арсенале средств давления на оппонентов, которым ЮСФЕ располагали, но и в окружившем их за последнее десятилетие полумистическом ореоле почти безошибочно действующей организации, способной решить любые задачи. Даже если это было преувеличением, такое общественное мнение играло мне на руку. В любом случае, возможности родного ведомства, руководимого закусившим удила председателем Чирским справится с ситуацией вызывали сильные сомнения, и необходимость вмешательства Космических Сил была очевидной. Думаю, что этого и добивалась Олни, выдавая себя за служащую ЮСФЕ.

Через шесть часов, в начале восьмого утра, я, в конец измотавшись, добрался до южных окраин Столицы. Перед Представительством ЮСФЕ прохаживалось несколько человек в штатском. Кто-то читал информацию на стендах. Кто-то просто прогуливался. Двое сидели на лавочке с газетами в руках. Для столь раннего часа было явно избыточное количество народа. "Меня ждут", – подумал я, прикидывая, как преодолеть это оставшееся препятствие, как вдруг заметил неподалеку, у автомата по продаже пепси-колы, стоящий глайдер с опознавательными знаками ЮСФЕ на борту. Может быть, это была ловушка, но я решил довериться.

В машине сидели двое: парень-лейтенант и девица с эмблемой пресс-службы.

– Нallo, – сказал я. – Could you helр me?

– Можно по-русски, – без акцента ответил лейтенант.

– Мне нужно попасть на территорию Представительства, но у входа меня поджидают люди из КГБ. Могу я воспользоваться вашим глайдером?

– Хорошо, садитесь, – сказала девушка.

– Но я не могу поручиться, что вас потом не выдадут назад, – добавил лейтенант. – Кроме того предупреждаю, что на глайдерной площадке есть нейтринный проектор, так что если вы везете с собой бомбу, то лучше оставьте ее здесь.

– У меня бомба покруче, чем то, что ловит нейтринный проектор. Я должен передать ЮСФЕ крайне важную информацию, и меня мало волнует, выдадут меня потом или нет.

Глайдер пронесся над головами сыщиков, пролетел и скрылся за забором Представительства. Никакой бюрократической волокиты с выяснением моей личности и оформлением пропуска не последовало, а упомянутое нейтринное сканирование осуществлялось, видимо, в автоматическом режиме. Мы просто прошли внутрь здания мимо вытянувшихся часовых с каменными лицами, и лейтенант провел меня к офицеру по связи с национальными ведомствами ЕАСС.

Если собрать воедино и воплотить в одном человеке общественные представления о том, как должен выглядеть типичный представитель Космических Сил, то получился бы именно такой парень, как тот, перед которым я сейчас стоял. Был он чуть выше среднего роста, облаченный в форму с двумя "шпалами" и одной "ниткой" на погонах. На рукавах красовались эмблемы ЮСФЕ, 3-го Командования ("Авиакосмическая оборона Солнечной Системы"), которому подчинялось Представительство, ромбик "суперлайт", означавший, что его носитель когда-то был пилотом, планка с фамилией над левым карманом и прочие причиндалы, долженствующие отмечать несравненную доблесть их обладателя. На покрытом неровным, "космическим" загаром лице выделялся квадратный подбородок, который принято считать признаком силы воли и целеустремленности. Для пущей целеустремленности офицер слегка выпячивал его вперед. Выражение глаз и почти всю верхнюю часть лица скрывал "блистер" – специфически юсфийского фасона солнцезащитные очки с ментоприводом, блинкером – разновидностью системы ментальной защиты, встроенной гравитронной оптикой, связью и еще черт знает чем. Наконец, небольшая плоская коробочка темного цвета на правом предплечье чуть выше запястья явно скрывала в себе бластер или что-то помощнее. Блистер, бластер и блинкер – типичный офицер ЮСФЕ.

– Капитан Хэскетт, – представился он. – Я вас слушаю, господин Лобин.

Я глубоко вздохнул и с выдоха начал заготовленную в дороге речь:

– Как вам должно быть известно, на космических колониях Союза происходит то, что можно назвать катастрофой. Гигантское нарушение энтропийного равновесия. Гибнет техника, гибнут люди, эвакуируются колонии. Мною доказано, что причиной катастрофы послужило использование реакции прямой виртекции для преобразования этих планет, проводившееся на протяжении четырех последних десятилетий. Ответственность за это несет Комитет по Колонизации Планет Советского Союза и лично – его председатель Чирский, как человек, с именем которого связана идея широкого использования виртекторов, который лично руководил этим чуть не тридцать лет. На этой кристаллете, – я передал ее Хэскетту, – записаны результаты моих расчетов и располагаемая статистика.

– Принимались меры по энтродезактивации?

– Нет. Методика пока в теории. Чирский препятствует. То, что было проделано, делалось нелегально, без его ведома. Но я еще не дошел до самого главного. Есть сведения, что имело место применение виртекторов и на Земле. Через пять с половиной месяцев следует ожидать энтропийной вспышки здесь. Я не надеюсь, что Комкол справится с ситуацией, и рассчитываю лишь на помощь ЮСФЕ.

– Ясно. Все это очень скверно, господин Лобин, вы не находите? ЮСФЕ это огромная сложная машина, которую надо немедленно запускать, исходя из ваших слов. Не хотелось бы, чтобы тревога была ложной. Впрочем, есть независимые данные, коррелирующие с вашими.

– Думаю, вам следует позвонить в Комкол и связаться с Валентином Николаевичем Бурковым – одним из руководителей программы "Альциона". Думаю, что это человек, для которого общепланетные интересы все же преобладают над ведомственными.

Через полчаса Хэскетт сообщил мне новости:

– Сегодня ночью Валентин Бурков погиб во время налета на здание Комкола внеземной диверсионной группы. Вам известно, господин Лобин, что вам инкриминируется шпионаж в пользу иноцивилизации – Республики Дрейн?

Человек, сидевший напротив Олни, не относился к числу тех, кто пользовался ее симпатией. Впрочем, на их служебных взаимоотношениях это не сказывалось. Тем более, что сидевший напротив являлся непосредственным руководителем Олни. Но хоть долг и был превыше всего, но для нее аристократки, леди голубых кровей, всегда трудно было подчиняться человеку ниже ее по происхождению. Особенно, если она была внутренне не согласна с полученным распоряжением.

Шеф посасывал крепкую сигару кубинского производства и лениво вел свою речь:

– Ты неплохо поработала, дочь моя, хотя замечу тебе, крошка, что при этом допустила непростительно много ошибок и, в сущности, засветилась. Не расстраивайся, все не так страшно. Наш коллега Бурков из-за нелепой самоуверенности слишком много сведений держал лишь при себе. Ликвидировав его, мы приостановили их дальнейшее распространение.

– Бурков уничтожен? Какая жестокость!

– Ну-ну, Олни, не притворяйся такой чувствительной. Вспомни, как ты не дрогнув приговорила к смерти некоего Волкова.

– Но он стрелял в меня! И я не давала команды его убить.

– Ох, все то же великосветское стремление не испачкать руки! Не будешь же ты утверждать, что в душе предполагала возможность другого исхода? Нет, просто ты предпочла, чтобы тяжелое решение лишить живого человека жизни приняли другие. Я тебя совсем не осуждаю – в той ситуации Волкова надо было уничтожить. А Бурков, кстати, тоже стрелял первым. И попал в нашего парня.

– Ладно, Ваше Преосвященство, не будем развивать эту тему, – ехидно сказала Олни. – Я полагаю, что моя миссия выполнена, и я могу выйти из игры?

– Да, близко к этому. Очень близко. Остались мелочи.

– Какие еще мелочи, шеф?

– Ну, во-первых, этот молодой человек, инспектор Лобин. Ведь он не менее опасен, чем покойный Бурков?

– Он не опасен, он же совсем ручной, – ласково улыбнулась девушка.

– Даже если он к тебе неравнодушен, то вполне может выйти из-под контроля в твое отсутствие. То – есть ответственность за дрессировку возлагается на тебя, – шеф расхохотался на собственную остроту.

– Да как вам будет угодно.

– И прекрасно. Во-вторых, нужно в кратчайшие сроки, к примеру сегодня ночью, провести один эксперимент. Надо дать поработать портативному виртектору на здешнем полигоне Комкола.

– А это еще зачем?

– Как "зачем"? Испытание будет зафиксировано аппаратурой не только комколовской, поднимется шум, которого ты добивалась, Чирского вышибут с занимаемой должности. Наконец, будет проведена практическая энтродезактивация, а мы посмотрим, как это делается.

Олни размышляла несколько секунд.

– Энтропийное равновесие на Земле и без того очень неустойчиво. Будет не локальная вспышка, а глобальный взрыв. Планета не уцелеет. Такие эксперименты для меня явно не подходят. Нет.

– Умна, – рассмеялся шеф, – дьявольски умна как специалист. И по-женски глупа, уж извини меня за резкость. Разве не к этому мы стремимся? Вспомни, что они сделали с твоей семьей в годы оккупации разве ты не хочешь отомстить?

– Вы хотите совершить преступление, Хэйф. Я не только не буду в нем участвовать, но обещаю вам помешать всеми средствами, какие только найду.

– Идиотка. Не надо таких громких слов. Ну кого ты защищаешь? Пойми же, они чужие для тебя, весь этот мир для тебя чужой! Родина ждет от тебя решительных действий!

– Кого я защищаю? Эта планета не успеет еще превратиться в пыль, когда будут подняты с разбросанных по половине Галактики баз тысячи астропланов ЮСФЕ. Что вы будете делать тогда? Кричать о своей невиновности?

– Думай, дитя мое, думай и не бросайся обвинениями. Между прочим, я составил на тебя прекрасную характеристику. Мне так не хотелось бы ошибиться... И пойми, глупая, без твоего участия операция не остановится. Так что, думай!

Олни закрыла лицо руками и сидела так без движения несколько секунд.

– Ну? – нажимал шеф.

– Хорошо, Хэйф, я подумаю.

Через два часа она набирала известный ей терминальный код:

– Мне нужна Марина Силанова.

– Вам инкриминируется шпионаж в пользу Дрейна, господин Лобин. Это стоит 25 лет по вашим законам, если я не ошибаюсь. Вы, конечно, опровергаете?

– Это дикий бред, капитан Хэскетт, – возмутился я.

– Вполне возможно. КГБ настаивает на вашей немедленной выдаче. Я думаю, вы этого не хотите.

– Не хочу.

– Наше командование такого же мнения. Но в таком случае вы должны понимать, что бремя расследования ложится теперь на нас.

– Прекрасно понимаю. Только не сейчас. За эту ночь я устал как собака и хочу хоть немного выспаться. Или я просто сдохну.

– Хорошо. Когда вы нам потребуетесь, вас разбудят.

– И еще одно, капитан. Я хотел бы организовать пресс-конференцию. Я должен рассказать о происходящем.

Хэскетт помрачнел.

– Прессу в это дело? Нет, только не это. Во всяком случае, пока мы не разберемся в ситуации.

Настаивать у меня не было ни сил, ни настроения. Меня провели в комнату. Как убитый, я свалился на диван и через минуту уже погружался в бездну сна...

– Марина Силанова слушает. Кто вы?

– Неважно. Считайте, что я – лучший друг известного вам Виктора Лобина.

– Ах вот как. Ну, что же, я догадывалась. И вы еще имеете наглость мне звонить!

– Замолчите, глупая гусыня, и не произносите ни одного слова, пока я не закончу!

– Почему я должна вас слушать? Я не хочу...

– Я сказала – молчать! После этого разговора вы должны связаться с Виктором и передать ему, что сегодня ночью на полигоне Комкола будет производиться опасный эксперимент. Тот самый, который проводить категорически нельзя. Все взлетит на воздух, если только он не найдет способ вмешаться. Повторите!

Марина безропотно повторила. Затем робко поинтересовалась:

– Но я не знаю, где он. Я не видела его уже несколько дней. А сегодня у меня были двое в штатском, с нейтринными фонарями. Они искали Виктора и какие-то кристаллеты. Они рассказывали про него жуткие вещи, – Марина всхлипнула. – Просили сообщить в КГБ, если вдруг я что-то узнаю. Кто вы?!

– Виктор Лобин – в Представительстве ЮСФЕ. Во всяком случае, был там. КГБ это уже известно. Можете им рассказать, но сначала вы свяжетесь с ним. Лучше – немедленно.

Раздалась трель, сигнализирующая, что звонившая отключилась. Марина отрешенно смотрела на экран, который был темным все время разговора неизвестная не захотела открыть свое лицо. Глаза Марины медленно наполнялись слезами и наконец, не выдержав, она бросилась лицом в подушку и забилась в рыданиях.

Через несколько минут, придя в себя и выпив стакан холодной воды из холодильника, она вновь села к терминалу. Она не знала кода Представительства и поэтому лишь назвала адресата в микрофон компьютера. За доли секунды аппарат произвел поиск и осуществил автоматическое соединение. Экран засветился.

– Мне можно переговорить с инспектором Лобиным? – чуть дрожащим голосом спросила Марина. – Он у вас?

Мне показалось, что разбудили меня сразу, как только я заснул. Хмурый штаб-сержант сообщил, что со мной хочет говорить некая рыжая дама, а затем предупредил, что канал связи прослушивается КГБ.

– Витя! Здравствуй, Витя! – услышал я голос Марины. У нее были красные заплаканные глаза. Никогда раньше она не решилась бы предстать передо мной в таком виде. Похоже, за воротами Представительства начиналось что-то ужасное.

– Витя, что же ты натворил? Про тебя рассказывают страшные вещи какой-то шпионаж в пользу Дрейна. Ведь это чушь, скажи, что это чушь! Почему ты скрываешься в Представительстве?

– Все очень сложно, маленькая. Я ни на кого не работаю, все эти обвинения – бред сумасшедшего, но ты помнишь, как у тебя отобрали материал о происшествии в Меридиане-6?

– Ну...

– Руководство Комкола завело нас на грань катастрофы. Я рискнул выступить против Чирского. Вот и все.

– Витя... Мне сообщили, сегодня ночью на вашем полигоне хотят проводить какой-то запрещенный эксперимент, от которого все может взорваться! Ты слышишь?

– Кто это сказал?

Экран вдруг погас. Я несколько раз пытался набрать ее код, но бестолку.

– Вас отсоединили с того центра, откуда велось прослушивание. Скажите спасибо КГБ. Мы три раза меняли канал, прежде чем они нас перехватили.

Я вздохнул:

– Сержант, могу я попросить у вас чашку кофе покрепче? Я хочу заняться делом – спать времени нет.

Сержант кивнул головой, а я направился к Хэскетту.

– Проснулись? – кивнул мне он.

– Я только что узнал, капитан, что сегодня ночью ожидается взрывоопасный эксперимент на полигоне Комитета. Источник информации...

– ...Нам известен. Погодите, Лобин, не все сразу. Во-первых, мы проверили ваши расчеты. Все абсолютно правильно. В том числе – в отношении Земли. Нужна срочная дезактивация – энтропийное равновесие крайне неустойчиво. Проблемой занялись большие силы – я думаю, что она вполне разрешима. Но если тот эксперимент, о котором говорила ваша знакомая с рыжими волосами, связан с активацией виртектора даже в самых малых размерах и на самое малое время – сегодня ночью планета превратится в пыль.

– Черт! – я ударил кулаком по коленке. – Что вы хотите предпринять?

– Во-первых, связаться с КГБ и Комколом и обрисовать им положение, если они не понимают. А в крайнем случае – уничтожить ваш проклятый полигон и все в радиусе десяти километров от него.

Наверное, я сильно побледнел, потому что Хэскетт даже опустил взгляд. Мы продолжили разговор не касаясь этой темы, но перейдя к моим взаимоотношениям с Олни. Олни и Дрейн – извечный потенциальный противник Земли, а временами и враг? Дрейн, первая иноцивилизация, открывшая нас полторы сотни лет назад; цивилизация, ставшая для многих символом Враждебного Космоса, мир, от которого мы терпели поражения в войнах, и который в конце концов победили, но даже годами оккупации не сломили до конца... И Олни – резидент разведки Дрейна... Нет, никоим образом я не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение.

Через некоторое время сообщили Хэскетту, а он – мне:

– Комкол решительно отрицает проведение каких-либо экспериментов сегодня. Они готовы принять наблюдателя от нас.

– Этого следовало ожидать. Чирский...

– А вам не кажется, что это могло быть провокацией со стороны компании вашей Олни?

В кабинет ворвался все тот же штаб-сержант.

– Ну? – выпрямился в кресле Хэскетт.

– Господин Лобин, вашу знакомую звали Марина Силанова?

– Да.

– Только что, в десяти метрах от входа в Представительство, в нее стреляли из дальнобойного бластера с большого расстояния.

Хэйф устало потирал руки. Обстановка чуть-было не вышла из-под его контроля: непредсказуемая Олни звонит какой-то своей знакомой, а у той КГБ уже делало обыск. Что передала ей непокорная аристократка? Неужели и впрямь решила встать на пути паровоза? Похоже на то – через несколько минут после разговора с Олни та женщина бросается к московскому Представительству ЮСФЕ. Нужны немедленные меры.

Меры были приняты – жестокие, но необходимые. Теперь противник не скоро узнает подробности операции. Для страховки Хэйф решил сдвинуть время ее начала на 16:00.

Трое из их команды работали в качестве сотрудников Комкола, с правом свободного доступа на полигон, находящийся в сотне метров от здания Комитета и занимающий площадь в несколько квадратных километров. Кто бы мог подумать, что принятый на испытания мощный энергоагрегат для преобразования рельефа местности на планетах, несет в своей основе проклятый виртектор? Сегодня на этом крокодиле ожидаются подготовительные работы, которыми займутся его, Хэйфа, ребята.

В течении часа-полутора, начиная с 16:00, предстояло опробовать технику на микровключениях. Затем запустить временной механизм, который должен сработать в 19:00, превращая эту планету в пыль...

В 18:10 из Шереметьева стартует астроплан на Харстон. А оттуда можно и домой – харстонское эмиграционное законодательство, правила въезда-выезда и так далее, много либеральнее союзовских. Двоих, к сожалению, придется оставить: кто-то должен следить за датчиками. Они не знают, разумеется, что остаются навсегда... Тут у Хэйфа промелькнула мысль, что вместо одного из них можно было бы оставить строптивую аристократку Олни. Нет, только не так: так станет известно, и ее семейный клан сживет Хэйфа со света. Она пока не знает о переносе времени – может быть и не стоит ей знать? Будет ждать рейса в 23:30.

Было 13:15, и Хэйф еще не знал, что обстоятельства изменились, и огромная машина ЮСФЕ уже набирала обороты.

Было 16:05, когда чувствительные энтродатчики зафиксировали слабый всплеск. Не менее десяти минут понадобилось, чтобы возглавлявший операцию после гибели Буркова подполковник Памфилов понял, что этот сигнал означает то, что противник начал раньше, чем ожидалось, на отдачу команды о немедленном поиске активированного виртектора и на то, чтобы команда начала выполняться. Всплеск был слишком слаб и кратковременен, так что локализовать объект поиска удалось в пределах половины площади полигона.

В 16:15 начался поиск силами Комкола. В 16:18 прибыла команда профессионалов САРК – Командования поиска и спасения в составе ЮСФЕ, и с ними капитан Хэскетт. В ход пошло нейтринное просвечивание, гравиметрический, энтрометрический поиск, но время шло, а результаты не приближались.

В 16:32 был зафиксирован еще один всплеск, что позволило еще раза в полтора сократить площадь поисков. Оставалось около двух квадратных километров, до отказа заполненных испытываемой техникой, среди которой размещался и проклятый энергоагрегат, во внутренностях которого скрывалась адская машина.

На этом чрезвычайном заседании присутствовали трое из весьма высоких сфер: уже известный председатель Комкола Чирский; человек, лицо которого и фамилия были слишком мало знакомы широкой общественности – председатель КГБ Кириллов, а третий, еще более засекреченная личность, возглавлял, по всей видимости, ЭМКОМ ЮСФЕ – Командование по действиям в чрезвычайных ситуациях.