Текст книги "Возмездие"

Автор книги: В. Лобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Может, ты угостишь меня кофе?

– Конечно, – она хлопнула в ладоши, и в комнату въехал робот тумбочка. – Two cuрs of coffee, рlease! – почему-то по-английски сказала Олни. Тумбочка уехала.

– Итак?

– Олни, у меня к тебе куча вопросов. Я искренне сожалею, что позавчера ушел так рано. Но ты настолько заинтриговала меня своими неясными намеками, что я не успокоюсь, пока прерванный разговор не будет закончен.

Она села на диван, забросила ногу на ногу и с любопытством смотрела на мое неуклюжее переминание на месте.

– Присядь для начала. Кстати, почему ты не при галстуке?

– Я как-то не подумал о нем, – смущенно пробормотал я, усаживаясь на стул. Въехала тумбочка с уже приготовленным ароматным кофе. Я продолжил разговор с чашкой в руке:

– Олни, зачем тебе сразу три дисплея?

– Для работы. Я занимаюсь, скажем так, свободными научными изысканиями и значительную часть времени провожу здесь. Мне просто невозможно обойтись без всей этой техники.

– Скажи, откуда ты слышала про ту самую "Альциону", о которой спрашивала меня?

– "Альциону"? – она мило улыбнулась. – Разве важно то, откуда я слышала? Положим, я не помню.

– Нет уж, Олни, ты давай вспоминай про эту звезду, а то как-то странно получается!

– Звезда тут ни при чем – с программой "Альциона" ее объединяет лишь название. А вот подробности я просила узнать тебя.

– Но зачем, Олни? Что это за сбор информации, которым ты занимаешься? Скажи, ты случайно встретилась мне на трассе, или...

– Что с тобой сегодня, Витечка? Ты нервничаешь, ты стал подозрительным, ты подозреваешь меня в чем-то плохом! Может быть, у тебя неприятности на работе, в которых я повинна? Ты задал там вопрос, а в ответ получил объяснение, что спрашивать не стоило?

– Допустим! Ты знаешь, у меня какой-то нюх на подобные вещи, и теперь я чувствую, что попал в странную историю, в которой замешана и ты.

– Боюсь, что в этой странной истории замешана не только я, – медленно проговорила Олни. – И не стал бы ты доискиваться правды если бы сам не чувствовал – неладно что-то в Комколовском королевстве. Может быть, скоро ты узнаешь больше – неприятности имеют свойство расходиться как круги на воде. Но лучше быть готовым к тому, что очередная волна не оставит тебя в стороне. И если ты думаешь также – предлагаю объединить усилия, доверительно произнесла Олни. Интонации ее бархатного голоса убеждали даже больше, чем слова, а сказанное вполне отвечало моим мыслям. Но все-таки она была почти неизвестным мне человеком, а я – обязавшимся хранить секреты ведомства сотрудником Комкола. А кроме того, чувство противоречия гнездилось в самой основе моего непростого характера. Я подчеркнуто недоверчиво произнес:

– Почему я не должен сомневаться в чистоте твоих намерений? Кто ты? В родном Комитете есть программа, про которую неизвестно мне, но ты, человек со стороны, смогла про нее узнать.

– И некая Марина Силанова, если быть последовательным, так?

Я вздрогнул. Я только что ее вспоминал. Моя рука непроизвольно поднялась на несколько сантиметров – возникло желание проверить, на месте ли моя защитная сетка. Олни отследила мое движение с ироничной усмешкой на тонких губах.

– Извините меня, Олни, я зашел на минуту и теперь мне пора, пролепетал я, чувствуя, что лучше ретироваться. Девушка встала с дивана, медленно подошла ко мне. Я тоже поднялся, собираясь уйти. Она положила руки мне на плечи, правой ладонью провела через мою шевелюру, зацепила сетку и швырнула ее в сторону.

– Я не кусаюсь, Витя! Ведь до сих пор я не сделала тебе ничего плохого, верно? Так что же ты боишься меня, слабую женщину?

Она смотрела мне в глаза, и я понял, что не в силах отвести взгляд. И в бездонных, как черный космос, очах ее я скорее почувствовал, чем увидел космический холод.

– Сядь! – ласково приказала она, проводя рукой по моей голове. Я внутренне напрягся, пытаясь совладать со странным оцепенением, которое вдруг охватило меня и не давало противиться ее словам, но тщетно. Олни усадила меня на диван, откинулась на спинку и сказала:

– Зачем тратить столько усилий, Витя, играя образ человека, которым ты не являешься, и который, полагаю, хуже, чем ты есть на самом деле? Сними свою мнимую психологическую защиту и расскажи, наконец, что тебя тревожит.

Несколько мгновений я собирал расплывшиеся вдруг мысли. Я чувствовал, что находился под ментальным воздействием, приемами которого эта женщина владела слишком хорошо. Я не мог ему противостоять. И кроме того, мне на самом деле жутко хотелось выговориться, рассказать Олни то, что давно уже было у меня на языке, блеснуть эрудицией перед этой таинственной красавицей. Когда в сознании наступило подобие ясности, я начал:

– Меня тревожит то, чего я не могу понять. Сначала бюджет Комитета урезают вдвое, и я делаю вывод, что средства пойдут на финансирование какой-то секретной программы. В этом году колонизация резко сокращается, и похоже на то, что это захватит еще несколько лет. А потом появляешься ты и упоминаешь про эту "Альциону". Между прочим, мои попытки полюбопытствовать на сей счет жестко пресекли, ты правильно догадалась. Мой шеф был бледен и зол, и я сделал вывод, что программа действительно существует. Потом, как тебе конечно же известно, только непонятно откуда, отбирают материал у моей Марины. Материал, из которого можно понять, что "Альциона" действительность, а не фантазия, причем имеет все основания быть укрытой флером секретности. С моей стороны это все известные факты, так что теперь я слушаю тебя.

Вместо ответа она положила свои теплые руки мне на виски, вновь посмотрела мне в глаза, и мир вокруг закружился, убыстряясь, меняя цвета и краски. Я понял, что теряю контроль над сознанием...

...Когда я проснулся, то несколько секунд не мог понять, что со мной было, и где я сейчас нахожусь. Я находился в своей кровати. Дома. Я посмотрел на часы – был вечер. В голове немного гудело, как после попойки с друзьями. "Разве может сновидение быть таким ярким?" – задал я себе вопрос, вдруг вспомнив квартиру Олни. Странно. Галлюцинаций у меня никогда не было. Но если предположить, что мой визит к Олни – реальность, то придется объяснять то, как я попал назад, и почему не помню обратной дороги. А это – похлеще галлюцинаций. Я машинально провел рукой по голове. Сетки не было. Оставалась последняя надежда узнать, что же произошло, осмотрев глайдер. Я спустился на улицу, влез в "Эльфа", пощелкал приборами. Можно было снять показания счетчика и сравнить их с утренними, но разве я помнил утренние? Минут десять покопавшись с машиной, я вернулся домой ни с чем. А потом, с горя, взял и снова позвонил Славику Волкову (снова – в предположении, что вчерашний звонок действительно был).

– Славик! – сказал я ему. – Приезжай так скоро, как сможешь! Я опять влип в историю.

– А не проще ли всего предположить, что твои странствия действительно тебе приснились? – задал вопрос Славик, когда приехал, и я рассказал ему о необычном завершении необычного визита. Я отнекивался, уповал на то, что любой психически здоровый человек всегда в состоянии отличить сон от бодрствования. Судя по выражению лица Славика, я более убедил его не в реальности происшедшего, а в собственном психическом нездоровье. Я завелся, доказывая свою правоту, и наконец он изрек:

– My friend, есть радикальное решение вопроса. Сейчас мы спустимся вниз, сядем в мой глайдер и навестим эту женщину. Еще не поздно.

Однако мы немного опоздали. До ее дома оставалось метров сто, когда я заметил знакомую хрупкую фигурку Олни, выскочившей из дверей и садящейся в мощный синий "Сатурн", 12-й модели.

– Что будем делать? – задал я вопрос сидевшему за штурвалом Славику. По его лицу я видел, что моего друга уже охватил азарт, и он возомнил себя частным сыщиком, ведущим запутанное расследование. Он ухмыльнулся и ответил:

– Что, если мы проследим, куда полетела эта пташка?

Я пожал плечами, что означало согласие в принципе, и мой приятель повел машину вслед за ее "Сатурном". Олни управляла глайдером красиво, даже с некоторой лихостью, и Славику требовался весь его талант, чтобы не отстать и в то же время не слишком афишировать преследование. Девушка вела машину на север, в направлении космопорта Шереметьево, как я предположил. Мы пересели старое кольцо МКАД в районе Долгопрудного, и внизу замелькала растительность первого пояса зеленой зоны.

В этот момент откуда-то сверху и справа вдруг возникло черное брюхо еще одного глайдера, и в тот же миг его масса обрушилась на кабину нашего. На меня брызнул сноп стеклановых осколков. Наш глайдер просел на несколько метров, но пилотские навыки Славика не дали ему врезаться в землю. Но в этот момент сверху и сбоку обрушился второй удар, и мы ткнулись в грунт. Славик успел отсечь гравиторы, чтобы нас не придавило собственной "подушкой" силового поля, и машина, ударившись о землю, полетела далее кувырком. Мир вокруг завертелся, и я уже прощался с жизнью...

Когда глайдер замер, я обнаружил, что жив, почти не пострадал и вишу на ремнях вниз головой. Я неловко отстегнул ремень, упал и взвыл от боли, набив огромную шишку. Рядом барахтался Славик.

– Вы живы, уважаемый? – проскрипел он.

– Жив. И ты – тоже, судя по – вопросу, – отреагировал я. Дверцы оказались заклиненными, но я открыл свою ударом ноги, и мы, охая и вздыхая, выбрались на свободу. Разбитый глайдер лежал вверх тормашками. Второго, который налетел на нас и, по всем правилам движения, должен был припарковаться рядом, нигде не было видно. Как и "Сатурна" Олни.

– Удрал, собака! – пожаловался Славик.

– Удрал, – согласился я. – Все из-за меня. Прости меня, друг, это я втянул тебя в это дело. Из-за меня разбита твоя машина.

– Пустое, – отмахнулся Славик. – Зачем мне глайдер? Все равно больше двух месяцев в году я на Земле не бываю... Все равно, это старая рухлядь, я собирался покупать новый.

Свой "Тайфун-20" мой друг купил год назад.

– Все суета. Vanitas vanitatum et omnia vanitas, – еще тоскливее произнес Славик.

Когда мы, дружно взявшись, переворачивали машину в нормальное положение, рядом припарковался глайдер спасательной службы. Спасатели констатировали, что ревитация никому не требуется, а Славик оформил страховку. Нас хотели погрузить в отсек, но мой друг сел за штурвал, и "Тайфун" неожиданно заработал. Это казалось чудом, и нам лишь осталось отметить прочность изделия.

К заходу солнца глайдер был отправлен в ремонт, где его обещали до завтра привести в готовность, а мы со Славиком сидели у меня и предавались грустной философии.

– Виктор, – задумчиво глядя на меня вопрошал Вячеслав, – а тебе не кажется, случаем, что этот черный свин налетел на нас специально, дабы помешать преследованию?

– Да иди ты, – отмахнулся я. – Когда существует некоторая энигма, особенно важно смирять свое воображение.

– Нет, но он ударился об нас два раза. Один раз можно налететь случайно, но два?

– Да хоть десять, если руки дрожат после вчерашнего. Думаю, Славик, мы так ни до чего не дойдем. Я должен откровенно поговорить с Олни. Я теперь из нее душу вытрясу, но дознаюсь, чего она от меня хочет с этой "Альционой".

– Говорить будем вместе, Викторий. По тусклому блеску твоих глаз при упоминании об этой дамочке я заключаю, что ты к ней неравнодушен. А я не могу хладнокровно отправить друга в коготки хищницы.

Поздно вечером, когда Вячеслав отбыл домой, я выяснил в справочной службе код терминала Олни и пытался к ней дозвониться, на что один из ее многочисленных домашних компьютеров сообщил, что хозяйки нет дома, когда будет – неизвестно, а также – выразил готовность ей что-либо передать. Я попросил передать привет от Виктора Лобина. Он так и записал: "Привет от Виктора Лобина, конец файла".

В воскресение ее не было весь день, и я решил, что Олни, не иначе, улетела куда-то в Космос по своим служебным делам. На меня нашла хандра, и я до вечера пассивно смотрел визор. Вечером меня посетила Маринка, и я опять с ней поругался. Сорвал злость на невинном существе, подвернувшемся под руку в неподходящий момент. А потом Марина мне снилась всю ночь, плакала и обвиняла меня, что я ее не люблю.

Рабочая неделя началась для меня с того, что после селекторного совещания. И.Н.Рождественский попросил лично его посетить. В кабинете, когда я вошел, присутствовал еще один субъект, на первый взгляд производивший не слишком приятное и даже отталкивающее впечатление.

– Бурков Валентин Николаевич, – представил его шеф. Мне предложили сесть, и я развалился в мягком кресле. Рождественский начал разговор издалека, с того, как у меня дела с "Альфой-316", доволен ли я окладом, чем бы я хотел заниматься и так далее, пока я не спросил его в лоб, что он хочет мне предложить.

– Вы весьма компетентный специалист, Лобин. Думаю, что мы не ошибемся, предложив вам перейти на другую работу. С ней вы автоматически получаете ранг старшего инспектора и удвоенный оклад. А с "Альфой-316", я думаю, справится Михальчук.

– Что это за работа?

– Здесь есть одна тонкость, Виктор Павлович. Дело в том, что обычной формы допуска недостаточно для получения информации, с ней связанной. Но применительно к вам все формальности, в сущности, уже выполнены. Как только вы дадите согласие и подпишите документ о неразглашении, вы поступите в распоряжение Валентина Николаевича, который осветит все интересующие вас вопросы.

– Вы предлагаете мне кота в мешке, – констатировал я. Бурков устало посмотрел на меня взглядом человека, профессионально разбирающегося в человеческих слабостях и пороках, и произнес:

– Неужели отказаться от кота в мешке легче чем взять кота в мешке? Вы будете жалеть об упущенном шансе, Лобин. В конце концов, через год, даже через полгода вы сможете вернуться к старой работе. С тем, что мы предлагаем, вас будет связывать в этом случае лишь пресловутое обязательство о неразглашении в течении десяти лет. Мне самому предлагали это дело также как вам сейчас, и я очень рад, что не отказался.

– А можно несколько предварительных вопросов? – осторожно поинтересовался я, ощущая, как пару раз дернулось где-то в груди. За предложением могли скрываться самые разные вещи, кот действительно был в мешке, но нюх мой почувствовал запах той самой тайны. "Неприятности расходятся как круги на воде, и тебя, Виктор, скоро тоже окатит волной", примерно так сказала Олни в том разговоре – призраке.

– Не стоит, – усмехнулся Бурков. – Вы не потеряете материально, ваша работа не станет, надеюсь, опаснее, но может потребовать больше времени, чем вы уделяете ей сейчас...

Я продолжал вопросительно смотреть ему в глаза. Бурков выдержал паузу, видя, что я жду продолжения, и привел последний аргумент:

– Сдается, вы уже проявляли интерес к некоторым секретным программам. Так что, Виктор Павлович, вы согласны?

И я согласился. Отказаться было бы действительно труднее.

Час ушел на формальности: подписание после инструктажа обязательства о неразглашении, о согласии на работу, контроль личного дела, проверка психологической устойчивости, и т.д., и т.п., а под конец – передача моей любимой "Альфы-316" Васе Михальчуку.

– Теперь вы понимаете, – после всех процедур говорил Бурков, – почему нас так заинтересовал тот факт, что вы случайно услышали о нашей программе несколько дней назад.

У меня бешено заколотилось сердце:

– "Альциона"?

– Да, вы абсолютно правы.

– Так что же затевается вокруг этой несчастной звезды?

– Что вы, звезда и все Плеяды здесь ни при чем – просто надо же было как-то назвать. "Альциона" – ярлык не хуже всякого прочего, направляет поиски праздно любопытствующих в ложное русло. Хотя к этому направлению нашей деятельности интерес может быть не только праздным любопытством, но и целенаправленной злой волей, потому что ситуацию, в которой мы очутились, приятной не назовешь.

– Это ваша "Альциона" создала в Комитете нынешние финансовые проблемы? – спросил я, будучи уверенным в положительном ответе.

– Верно, – согласился Бурков. – Но финансовые затруднения – не самое страшное. Суть проблемы, в самом общем виде, в следующем. В процессе колонизации мы встретились с рядом новых факторов, неизвестных нам ранее и требующих исследований и адекватной ответной реакции с нашей стороны. Действие этих факторов весьма подобно действию некоторого энтропийного поля. Выходит из строя техника. Люди начинают чаще болеть. Роботы сходят с ума. Случаются необъяснимые аварии. Процесс обрушивается на колонию лавинообразно, и через неделю ее приходится сворачивать.

– А что говорят энтропийщики?

– Как всегда, ведут бесплодные дискуссии. У них множество разнообразных теорий, но ни одна из них не является удовлетворительной. Но я еще не дошел до самого главного. Первый случай "энтропийной вспышки", назовем ее так, был зафиксирован два года назад, а затем их число стало стремительно расти, и сейчас приближается к ста. Вот так, за год экспоненциальный рост на порядок. А это значит, что еще через год от тысячи с небольшим колоний Комкола не останется ни одной. Поэтому и брошены на борьбу с новым явлением такие средства.

– Напоминает эпидемию, – сказал я, – в том смысле, что если причина всех этих событий одна, а логично предположить именно это, то остается констатировать, что "возбудитель болезни" может передаваться только через суперлайт. Следовательно – либо через систему космической связи, хотя лично я пока не вижу физического обоснования такому переносу, либо на борту астропланов. Необходим карантин зараженных планет.

– Увы, эта очевидная идея пришла нам в голову задолго до текущего момента и была отвергнута экспериментальным путем. То же самое и в отношении космосвязи, если только не предполагать наличие каких-то побочных каналов.

– Тогда остается единственная возможность. Скажите, Валентин Николаевич, у кого-то из наших инопланетных "друзей" было зафиксировано что-либо подобное?

– По имеющимся у меня данным – нет.

– И стало быть, все сходится на том, что "энтропийная эпидемия" происки кого-то из наших хороших знакомых?

– И к этой версии мы пришли не сейчас. Есть данные, что "эпидемией" интересуется ряд разведок. Но и в развитии данной идеи наши успехи весьма скромны. Боюсь, что это все, что я могу вам сказать по общей части из-за жестких требований режима.

– И чем я должен заниматься, исходя из обрисованной ситуации?

– Подробности вам распишут в проблемной спецгруппе, я курирую не техническую сторону дела, а, так сказать, общие вопросы безопасности. Как я понимаю, на вас ложится разработка энтропийно-устойчивых моделей колонизации и реколонизации на основе научных данных и рекомендаций наших НИИ. Вы будете возглавлять инспекторскую группу, отвечающую за сектор из пяти колонизируемых планет, среди которых есть одна, подвергшаяся заражению и пока еще ведущая борьбу, и одна, относительно которой дан неблагоприятный машинный прогноз. Ваша задача – не допустить их потери.

Затем мне долго и методично излагали детали, демонстрировали видеоролики с пораженной планеты, приводили гипотезы, расчеты, рекомендации, и снова то же самое...

Была среда, вечер. Длинный июньский день почти догорел к моменту, когда я смог отложить до завтра навалившиеся дела и уйти домой. Я пришел, бросил портфель в угол и вот уже минут пятнадцать сидел в кресле, тупо уставившись в густеющую темноту за окном. Перед глазами плясали какие-то графики, таблицы оптимизации, сводки роста показателей напряженности энтропийного поля по методике Станнера и по методике Васютина. Забросив все остальное, я продолжал входить в курс дела, третий день лишь ночуя дома.

Обеспокоенность, точнее тревога Рождественского, Буркова, вообще всех, связанных с "Альционой" мне были теперь более чем понятны. Как и необходимость ограничений на распространение сведений о программе, укутавшая ее железным занавесом тотальная секретность. Знать то, что пряталось в ее тумане оказалось не так уж приятно... Я понимал тех, кто изъял взрывоопасный материал у Марины – так было нужно для общественного спокойствия. Меня совсем перестало интересовать, откуда слышала некая Олни Лаймис про нашу программу, – порог посвященности отгородил ее от меня незримой чертой. Я с легкостью отказался от мысли увидеть еще раз эту женщину.

Но в среду вечером меня вернул к прежним проблемам поздний звонок в дверь.

Это была Олни.

Несколько мгновений я остолбенело смотрел на нее, пока она деликатно не поинтересовалась:

– Вы разрешите мне войти, Виктор Павлович?

– Прошу. Для меня ваш визит, Олни, является приятной неожиданностью, – с саркастической усмешкой произнес я.

– С вашего позволения, я сяду, – сообщила она, войдя в комнату.

– Что ты от меня хочешь? – другого вопроса мне в голову не пришло.

– Зачем так грубо, Витя? Разве ты не хотел со мною встретиться? Разве не от тебя передавал мне привет мой компьютер?

– С тех пор некоторые обстоятельства изменились.

– Это не смертельно. Тем более... – она пожала плечами, – что эти изменения не являются для меня секретом.

– Ах вот как?

– Вы удивлены, Виктор Павлович?

– Да... а впрочем, нет. Я ожидал от тебя чего-то подобного. Кстати, Олни, где ты пропадала несколько дней? Тебя не было на Земле?

– У меня удостоверение личности без ограничений на выезд, форма "A0", чем я и пользуюсь, – она мило прищурилась, соблазнительно наклонив головку и подперев рукой подбородок. Я машинально водил взглядом по ее тонкому запястью, узкой ладони, классически красивому лицу... Но я пресек стремление любоваться ею и перешел к делу:

– Насколько я понимаю, ты решила навестить меня отнюдь не из-за того, что сильно соскучилась. Так что, может, не будем тратить время на вступление и дипломатический этикет?

– Ну почему же? Почему бы мне не навестить знакомого, симпатичного мне человека просто так?

Она беззаботно рассмеялась. Все-таки что-то не нравилось мне в ее взгляде. Тот самый затаенный холод, что-то чужое и чуждое. Именно чуждое в глубине ее прекрасных глаз я не видел ни живого человеческого тепла, ни даже человеческой злости. Почему-то мне пришла в голову мысль, что Олни смотрит на меня примерно также, как я – на автомат по продаже газировки безразлично. Последнее размышление вызвало у меня вспышку злости, и я почти сорвался на крик:

– Значит, "симпатичного знакомого", черт возьми! Можешь объяснить мне наконец, откуда и зачем свалилась ты на мою голову и почему преследуешь меня уже неделю? Между прочем, мое начальство будет очень радо, если я расскажу о той, которая проявляет гипертрофированную любознательность к вещам, лежащим вне ее компетенции и полномочий! А если я тебя недооцениваю, и ты действительно такая важная птица откуда-нибудь из Комитета по Космическим Полетам, то какого черта ты надо мной издеваешься, выпытывая у меня то, что тебе намного лучше моего известно? Извини меня за резкость, Олни, но эти шахматы вслепую мне надоели, и я решительно отказываюсь продолжать игру по твоим правилам!

– Да кто вы такой, Лобин, чтобы рассуждать о моей компетенции и полномочиях, – с саркастической грустной усмешкой произнесла Олни. Нажалуйся на меня своему начальству, – фыркнула она, – расскажи, как храбро устоял против попыток бедной девушки тебя соблазнить и выведать самый главный секрет. Хотя чисто по-дружески предупреждаю, что эффект от такой жалобы может оказаться для тебя несколько неожиданным. Впрочем, ты прав – не будем увлекаться схоластическими спорами и перейдем к делу. Я хочу знать значение вероятности энтропийной вспышки на Земле.

– Что-о?!

В этот момент глаза мои полезли на лоб и более не от того, что такой вопрос задала Олни, а от самого вопроса, банального и жестокого в своей очевидности.

– Не сомневайтесь, Виктор, я имею право это знать! – произнесла она с металлом в голосе.

– Прежде всего мне нужны доказательства твоих прав, – после некоторого замешательства произнес я. – И в любом случае я сейчас не отвечу – расчет требует времени.

– Раз уж ты так настаиваешь... – она достала из сумочки удостоверение личности и толкнула его по столу в мою сторону.

– Я дам вам один совет, Виктор. Неважно, как реакция началась, и даже – как она передается. Она вышла из-под контроля – вот в чем дело. Должна быть какая-то простая разгадка, какой-то способ управления процессом.

– Из-под чьего контроля, Олни?

– Вероятно того, чьи колонии. Впрочем, дело не в этом.

Я вставил кристаллетку удостоверения личности в дисковод компьютера. Голограмма, имя и фамилия совпадали с изображением и надписью на самой кристаллете и естественно – с именем и внешностью ее владелицы. Вверху экрана светился шифр "A0". Олни протянула к клавиатуре руку и набрала секретный пароль. На дисплее вспыхнули строки на английском:

"COPYPROOF, FORM A0 TНE UNITED SPACE FORCE OF EARTН

PERSONAL ID CARD

USFE CIV EMP – ALNY LUYMICE

CLEARENCE ACCESS: SCY LL -0

RESP ONLY TO DIV 80"

Я перевел:

"Защищено от копирования, форма "A0". Объединенные Космические Силы Земли. Удостоверение личности гражданской служащей ЮСФЕ Олни Лаймис. Допущена к информации высшего уровня секретности. Несет ответственность исключительно перед подразделением ЮСФЕ номер 80."

Наверное, это было достаточно убедительно. Как здравомыслящий человек, я никогда не стремился искать неприятностей на свою голову и совать нос в дела ЮСФЕ. Но все же... Все-таки у меня оставались некоторые сомнения по поводу того, что в столь суровой мужской ультракиборгизированной организации, как Космические Силы, могли существовать такие вот гражданские служащие. И по поводу того, что у гражданской служащей Олни Лаймис мог быть допуск к высшим военным секретам. Впрочем, я не собирался оспаривать документ.

Я сказал:

– Мне непонятно, Олни, не то, что ЮСФЕ интересуются этой проблемой, даже не то, что ты работаешь в этой почтенной фирме. Мне непонятна такая тактика, когда нельзя послать запрос в Комкол по официальным каналам. Может быть, дело в той ответственности, которую несет ЮСФЕ за энтропийную эпидемию?

– Ну, допустим, дело в нездоровой позиции Комкола по-отношению к Космическим Силам. Такой ответ тебя удовлетворяет?

– Да или нет, в любом случае мне нужно время, во-вторых, чтобы произвести расчет и получить эту весьма заинтересовавшую тебя цифру, а во-первых, чтобы обсудить положение дел с руководством. Я так и поступлю, нравится тебе это или нет!

– Конечно. Я не в силах тебе помешать. И все же завтра, Виктор Павлович, буду рада вас видеть у себя дома. С результатами.

Она встала, стройная, красивая и решительная, кивнула мне на прощание и направилась к выходу. А в последний момент обернулась и сказала:

– Ты хотел знать о том, кто ответственен за энтропийную эпидемию? Лично Чирский, как человек, допустивший непоправимые ошибки, и весь твой Комитет по Колонизации, как инструмент проведения ошибок Чирского в жизнь. А теперь подумай, что и с кем ты хочешь обсудить, и что тебя ждет...

– Козел Чирский, – пробормотал я, когда она уже исчезла.

Прошло не более получаса, когда в дверь поскреблись вновь. Это был Славик. Причем Славик в таком виде, в каком я никогда не встречал его раньше. По свернутому на бок галстуку и куртке, с одной стороны покрытой ровным слоем пыли и кучками стохастически расположенных пятен, можно было заключить, что мой дорогой друг принял непосильную дозу и провел некоторое время лежа где-нибудь на немытой лестничной клетке. Вопреки ожиданиям, спиртным от него не пахло, хотя парень явно был немного не в себе.

Я взял его за локоть, провел его в комнату, снял с него куртку и усадил в кресло. Похоже было на то, что возникни у меня мысль смыть пыль с его одеяния под душем, Славик подчинился бы столь же безропотно. Пришлось извлечь из бара бутылочку пятизвездного армянского коньяка и налить другу в рюмашку граммов пятьдесят, дабы смочить горло и оживить способность к связной речи.

– Витька, скажи мне честно, она у тебя? – подал он, наконец, голос.

– Была и ушла, если ты имеешь в виду Олни. Но сначала ты мне расскажешь, каким метеоритом тебя шарахнуло.

– Давно она ушла?

– Полчаса назад.

– Вот паршивка!

– К твоему сведенью, она – женщина из ЮСФЕ, не помню номер подразделения.

– Вот стерва!

– Да что она тебе сделала, в конце концов?

Славик принялся изливать душу, а было вот что. Он столкнулся с ней в подъезде, когда собирался ко мне зайти. Это было час назад. Он видел ее до этого один раз, когда мы за ней шпионили, но узнал. И решил себя проявить. Волков зашел вместе с ней в кабину лифта и, видимо, уже смаковал мысль о том, как красотка звонит в мою дверь, и в этот момент за ее спиной вырастает черная зловещая фигура следователя по особо важным делам, то-есть, его, Славика. Но в лифте Олни своим бархатным голоском сказала:

– Простите, Вячеслав Николаевич, могу я попросить вас об одном одолжении?

Пан пилот широко раскрыл глаза, а девушка продолжила:

– Я иду к тому же человеку, что и вы. У меня с ним конфиденциальный разговор, который займет минут пятнадцать, не более. Не могли бы вы подождать это время в холле?

– Ваше имя – Олни Лаймис? – сурово спросил Славик.

– Да. Так что же?

– Я – сотрудник КГБ, – Славик показал край удостоверения личности, и я должен арестовать вас по-подозрению в шпионаже в пользу одной из иноцивилизационных разведок. Можете связаться с вашим адвокатом.

– Простите?.. – лифт остановился, и Вячеслав показал рукой на выход. – Сейчас будет проведена ваша очная ставка с гражданином Лобиным.

Она остановилась в дверях, закрывая фотоэлемент и не давая створкам захлопнуться.

– Извините, Вячеслав Николаевич, я не психиатр, но тяжесть вашего состояния видна даже дилетанту. Вам необходимо отдохнуть хотя бы час.

Через мгновение Славик потерял сознание, а когда очнулся, то с удивлением обнаружил себя не в кабине лифта, а на лестничной клетке, там, где практически никто не ходил. И в том задрипанном виде, который я уже описывал.

– Совсем не понимаю, – жаловался он. – Это хрупкое создание оттащило меня метров на пятьдесят, и так тихо, что ты ничего не услышал.

– Думаю, что ты дошел дотуда своим ходом, – выдал возникшую мысль я. – примерно также, как я вернулся домой в субботу.

– Логично, – высказался он, – но важно сейчас даже не это. Дело в том, что я нашел того свина, который нас протаранил.

– Протаранил или столкнулся?

– Протаранил, будь спокоен. Это мелкий служака по-фамилии Федорчук. Робототехника, домашняя гравитроника и так далее. Но интересно то, что он часто бывает на Луне, Меридиан-6. А также то, что его вчера посещала наша общая знакомая. Ты больше не сомневаешься, что он не мог случайно налететь на нас два раза подряд?

– К тому же так аккуратно? Теперь я сомневаюсь во всем подряд вплоть до того, существую я, или это у меня бредовая идея.