Текст книги "Элементарная педагогика, или Как управлять поведением человека"
Автор книги: В. Слуцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Это о привычках. Навык же – это определенное выработанное действие (или цепочка действий) минус потребность в этих действиях, без которой нет привычки (привычка, навык + потребность). В общем же, самое главное, чтобы психические автоматизмы (навыки, привычки, умения) не были тиранами, а свободно подчинялись сознанию.
Итак, обучение – это выработка умений и навыков и, главное, приобретение знаний. Именно в процессе приобретения знаний (если он правильно организован) развиваются сознательные силы человека – ядро его человеческой личности.
Каким же должен быть нормальный процесс воспитания в целом?
В раннем детстве воспитателями ребенка являются родители. Сначала они заботятся главным образом о том, чтобы ребенок рос физически здоровым.
Выработке у него правильных навыков поведения с помощью подражания, для чего дают ему образцы для такого подражания и действуют согласованно.
Уже очень рано родители начинают влиять на ребенка посредством внушения, в особенности постоянно внушая ему, что он взрослеет, становится самостоятельнее, умнее, ответственнее и т. п.
Родители знают, что сознание возникает у человека в процессе его совместной с другими людьми деятельности, сопровождающейся разделением труда, а потому уже в – года дают ему возможность участвовать в такой совместной с ними деятельности (если детей двое или трое – это еще лучше). Ею может стать и игра, но лучше какая-то серьезная работа по дому и т. п. С этого же возраста родители закрепляют за ребенком определенные простейшие обязанности, которые ему не составит труда выполнять (вынимать из ящика газеты, укладывать куда-то какие-то вещи и т. п.).
Родители никогда и ничего не приказывают ребенку и никогда ни к чему его прямо не принуждают. Если нужно добиться от него каких-то действий, то на это есть внушение. В целом родители держатся с ребенком подчеркнуто дружески, обращаются с ним с любовью, но без фамильярности, сохраняя некоторую дистанцию.
Уже в 5 лет (иногда и раньше) необходимо, чтобы ребенок оказался в детском коллективе (лучше в разновозрастном) из – (не больше) человек, под наблюдением профессионала-воспитателя. Этот воспитатель таким образом организует деятельность детского коллектива, чтобы она была достаточно разнообразной, проходила как совместно, так и с разделением труда (обязанностей), и чтобы в процессе этой деятельности корректировались личностные особенности отдельных детей, если есть необходимость в такой коррекции.
Воспитатель и родители время от времени беседуют с каждым ребенком, например, о том, почему он совершил тот или иной поступок, выявляя для него его мотивы, формируя его представление о себе.
В этом возрасте начинается также и процесс обучения. Установлено, что научиться читать каждый нормальный ребенок может совершенно самостоятельно; нужно только сформировать у него интерес к чтению и предоставить в его распоряжение интересные ему книги (сказки и т. п.). Не имеет особого значения, в каком возрасте ребенок научится читать – в года или в лет. Научиться самостоятельно писать ребенку труднее: здесь необходимы консультации и помощь воспитателя. Однако сама по себе эта деятельность должна проходить в соответствии с теми же правилами, что и всякая учебная деятельность: формируется потребность, предоставляется возможность, а когда ребенок сам захочет, чтобы его научили, его учат.
Приблизительно до – лет, пока ребенок еще очень склонен к подражанию, его изолируют от любых дурных примеров.
В – лет юноши и девушки должны включаться в совместную деятельность со взрослыми, и притом в самую что ни на есть серьезную и отнюдь не в роли наблюдателей.
Потребность в приобретении главных для человека знаний (о сущности мира и жизни) не может быть, как правило, создана каким-то одним человеком (воспитателем), она формируется культурным обществом в целом. Такое общество постоянно широко обсуждает эти проблемы и предоставляет разнообразные возможности для приобретения таких знаний.
В культурном обществе никто не решает за человека его вопросы и проблемы; он должен все решать сам, а для этого нужно обладать знаниями, разбираться в этих вопросах. Однако культурное общество не бросает человека на произвол судьбы, оно предоставляет ему возможность в любой момент обратиться к компетентным людям за помощью, консультацией и т. п.
Я предвижу, с каким недоверием и скептицизмом вы читаете все это. Вам хочется возразить: «Да ведь это какие-то маниловские мечтания, утопия, разве у нас такое может быть?» Отвечу словами Руссо. «Предлагайте то, что исполнимо, говорят мне, – пишет он в предисловии к своему «Эмилю». – Это то же, что сказать: предлагайте то, что делается, или такое благо, которое бы уживалось с существующим злом». А благо, которое мирно уживается со злом, – это уже не есть благо, это зло.
Человек рождается на свет совсем не для того, чтобы съесть 100 тысяч котлет, поиграть своими игрушками, поразвлекаться и умереть. Человек рождается для того, чтобы стать Человеком. Каждый самостоятельно этого не может сделать. Предназначение общества (социума) состоит именно в том, чтобы помочь каждому отдельному человеку в этом. Человек должен стать человеком либо Остаться животным, третьего тут не дано. Оставаясь животным, он может жевать свою жвачку, удовлетворять свои привычки и (если ему не с чем сравнивать) может думать, что счастлив. Но это не счастье. Подлинного счастья он достигает только став человеком, и поэтому ему нужно стать человеком.
А зачем это нужно? Это станет понятным, если вспомним наше сравнение с живым организмом (телом), в котором каждый орган должен выполнять определенную функцию, а если он не выполняет, организм заболевает и гибнет (а вместе с ним и этот орган). Человечество – орган Природы, и его функция состоит в том, что специфически ему присуще, что отличает его от других природных объектов, т. е. в том, чтобы стать сознательным и благодаря этому свободным. Это и будет пресловутое овладение, покорение природы, потому что человек самой же природой предназначен на эту роль. Покорение природы, таким образом, есть покорение самого себя, овладение своей человеческой природой, овладение собой. Став человеком, человек становится во главе природы. Это и будет всеобщая гармония, та самая, которую, по-видимому, и следует признать целью и смыслом существования самой по себе природы.
Вы, вероятно, заметили, что я, говоря о способах воспитания, и разу не упомянул о таком, казалось бы, обычном и распространенном, как принуждение. Дело в том, что это, на мой взгляд, способ не воспитания (созидания) личности, а скорее антивоспитания (разрушения ее).
В чем состоит принуждение? Это легче всего понять, если сравнить его с внушением. При внушении человек делает то, что хочет другой человек, но сам об этом не знает и думает, что делает то, что он сам хочет. При принуждении он тоже подчиняется другому, но знает об этом: это сознательное подчинение.
Почему же принуждение так разрушительно влияет на личность?
Известно, что если не удовлетворять некоторые органические потребности человека, они могут совершенно подчинить его себе. Так, голодный вынужден думать только о еде, только о том, чтобы, удовлетворить свой голод, т. е. только о себе; это развивает у него эгоизм. Кто постоянно голоден, тот постоянно думает о себе и, таким образом, воспитывается эгоистом. Потребность в собственной активности, а следовательно, в свободе – также органическая потребность человека; если она не удовлетворяется (особенно у ребенка), он постоянно думает о себе, о том, как бы обрести свободу (именно для себя!), т. е. учится быть эгоистом. Именно так происходит с детьми в обществе принуждения, которое не удовлетворяет органическнх потребностей человека.
Поскольку собственная активность отсутствует (все делается «по команде», вынужденно), не формируется потребность в обучении: человек не стремится ничего знать, а следовательно, ничего не знает.
При принуждении развивается страшная болезнь – лицемерие (раздвоение личности). В норме внешняя активность человека всегда проистекает из его внутренней активности, внешнее поведение – из внутреннего. При принуждении этот механизм блокируется, внешнее поведение уже не вытекает из внутреннего, оно существует как бы само по себе. Внешне человек действует определенным образом, потому что его к этому принуждают, потому что так надо (чтобы избежать наказания, чтобы получить поощрение и т. п.). Но совсем не думать и не чувствовать при этом он не может, ведь на самом деле ему хочется делать что-то другое. Таким образом, внутреннее и внешнее поведения совершаются в разных планах, никак не связанных друг с другом: внутреннее поведение почти никогда (или совсем никогда) не переходит ни в какое внешнее, а внешнее не вызывается ничем внутренним. Вот это и есть раздвоение: думаю одно (но не делаю), а делаю другое (но не хочу и не думаю).
Результатом является так называемое отчуждение человека. Он может, например, преспокойно, искренне желая вообще блага людям, мучать, истязать, убивать конкретных людей, не видя в этом никакого противоречия и оставаясь внутренне «хорошим». Отчуждение проявляется также и в восприятии. Стекольщик, говорит Фурье, рад, когда град перебьет все стекла в том городе, где он работает. К такому искаженному восприятию его приводит принуждение, так как, когда общество покупает труд человека за зарплату (а это есть средства к существованию), он вынужден трудиться. Такой человек уже не способен адекватно воспринимать окружающий мир: черное ему кажется белым, а белое – черным.
Принуждение разрушает важнейшее средство формирования личности – живое общение. Человек смотрит на других людей только как на начальников либо подчиненных (перед первыми ради самосохранения надо унижаться, вторых – унижать самому), как на функции, но не как на людей. Общения, таким образом, нет.
У человека, вследствие того, что ему все время хочется освободиться от принуждения, формируются грубые (термин Узнадзе), негибкие установки. Такой человек принадлежит к разряду либо конформистов (покорных), либо бунтовщиков, желающих только того, чтобы свергнуть ненавистное принуждение. То, что первое плохо, достаточно ясно (в этом случае установка не на освобождение, а на подчинение); но не менее плохо и второе, так как такая грубая, жесткая установка нацеливает человека только на разрушение, он становится уже не способен на какую-то другую (созидательную) деятельность. В итоге, если бунт, переворот в таком обществе удается, наступает бурная эйфория, после чего... люди не знают толком, что им дальше делать, так как единственное, к чему они стремились, – свергнуть, разрушить. Установка на созидание у них не выработана, поэтому начинаются беспорядки, анархия, и в конце концов может случиться так, что вчерашние соратники по борьбе обратят оружие друг против друга.
Общество принуждения не способствует развитию сознания ребенка, и оно развивается очень-медленно, или ребенок надолго остается бессознательным существом. Это нетрудно доказать. Мы знаем, что сознание возникает у человека в совместной деятельности его с другими людьми, и притом такой, которая сопровождается разделением труда. Рассмотрим, есть ли такая деятельность у наших детей.
Все дети учатся в школе. Является ли учеба совместной деятельностью? Оказывается, нет. Действительно, один ребенок учится потому, что боится наказания со стороны родителей и учителей; другой – потому, что честолюбив и любит получать похвалы и хорошие отметки; третий – потому, что все учатся, т. е. по привычке и из подражания; четвертый – потому, что папа, если он не будет хорошо учиться, не пустит его в бассейн; пятый – из любознательности и т. д.
Легко убедиться, что это только видимость совместной деятельности, на самом же деле у всех детей совершенно разные мотивы, разные цели, а значит – разные деятельности. Разделения труда здесь тоже нет: все делают одно и то же и каждый сам по себе. Занимается ли ребенок совместной деятельностью со своими родителями? Как правило, нет. Иногда ребенок помогает родителям, но очень редко при этом имеет с ними один мотив, одну цель.
Вследствие всеобщей «необучаемости» никто не имеет элементарных педагогических знаний; процесс воспитания поэтому идет хаотически, он никем не организуется целенаправленно и никем не контролируется; итог – разрушение (недоразвитие) психических функций и личности в целом.
Как видите, в обществе принуждения человек не может стать Человеком, это удается лишь очень немногим исключительно сильным личностям, тем, которых называют гениями, великими людьми. Один философ сказал: «Гений – вот нормальный человек; все остальное – отклонение от нормы». Он прав: в обществе принуждения стать нормальными удается лишь отдельным выдающимся людям, так это трудно.
Между тем человечество вот уже на протяжении нескольких тысячелетий представляет собой одно почти сплошное общество принуждения. Почему же так получилось? Неужели это роковая ошибка Природы, неужели Природа, которая-никогда не ошибается, здесь «дала маху»?
Советский психолог Д. Н. Узнадзе в середине нашего века экспериментально исследовал больных всеми наиболее распространенными психическими заболеваниями (шизофренией, истерией, эпилепсией и т. п.) с целью выяснить, какова сущность этих заболеваний (до него они определялись по симптомам – внешним проявлениям). В результате этих исследований он сумел неопровержимо доказать: все психические болезни имеют одну и ту же сущность, одну и ту же природу. Она заключается в полной либо частичной утрате больным способности объективации, т. е. специфически человеческой способности сознательно оценивать явления реальности и сознательно же принимать решения. Другими словами, психическая болезнь (любая!) по своей сути – это утрата человеком его человеческих, главных для него качеств, вследствие чего и происходит его психическая деградация (частичная или полная).
Совершенно очевидно, что определять болезнь по ее внешним проявлениям (симптомам) нельзя (тогда получится, например, что СПИД и пневмония – одно и то же), а нужно определять только по ее сущности. Но тогда следует признать, что всякий человек с существенно нарушенной (недоразвитой) или утраченной (неразвитой) способностью объективации – это психически больной, независимо от того, катается он по полу в припадке или нет, есть у него явные внешние (медицинские) симптомы или их нет.
Все патологии воспитания, при всем разнообразии их названий (лицемерие, раздвоение личности, недоразвитие сознания, не сформированность альтруистических мотивов и т. п.) и причин, их вызвавших, в сущности сводятся к одному и тому же: человек с такой патологией, будучи физически уже взрослым, психически остается где-то на полпути (а то и в начале его) от животного к человеку, в главном для себя оставаясь животным. Его высшие психические функции (мышление, воображение, сознание, память и т. п.) оказываются в подчинении у низших, животных, его качеств, обслуживают их. Такой человек пишет книги, чтобы прославиться (для своего удовольствия), женится, чтобы наслаждаться любовью (для своего удовольствия), общается с друзьями, так как ему это интересно и приятно (для своего удовольствия), – все, что он делает, он делает для своего удовольствия!
Например, один маленький мальчик катается возле дома на игрушечной машине, а другой маленький мальчик научился ездить на настоящей, взрослой машине, на «Волге» например, и он катается на ней.
Самому этому ребенку, конечно, кажется, что он ведет себя совсем как взрослый. Но согласимся ли мы с этим? Нет! Мало обладать каким-то взрослым умением, надо еще использовать его для какой-то ценной цели, например перевозить на этой машине какие-то продукты или возить на ней врача к больному и т. п. Тогда эта деятельность будет иметь определенный объективный положительный результат, тогда как результатом того, что наш маленький мальчик катается на «Волге», является только его удовольствие и ничего более.
Таким образом, все упирается в цели, в мотивы, в результаты деятельности человека. Конечно, бывает и так, что мотив верный, но нет умения (не умеет «водить машину»), а потому нет результата. Но гораздо чаще бывает наоборот: умение есть, но человек не способен действовать как-то иначе, кроме как для собственного удовольствия; в итоге результата нет либо он отрицательный. Такой человек не живет, а играет, забавляется: играет в политику, в искусство, в науку и т. п. И по-другому он не умеет, по сути он психически болен. Такого человека нужно лечить. Но кому лечить, спросит меня читатель, если почти все люди в обществе такие?..
Итак, мы вплотную подошли к тому, что принято называть антропологической катастрофой.
Века существования общества принуждения привели человечество к экологической катастрофе, угрозе ядерной войны и т. п. Однако все это не главное. Главная, самая страшная катастрофа – та, которую не увидишь глазами, – антропологическая катастрофа, утрата человеком человеческого облика. Вернее сказать, что человек, не осуществив своего природного предназначения (стать сознательным, свободным и потому разумным, т. е. Человеком в полном смысле этого слова), может оказаться причиной катастрофы и уничтожения жизни на Земле.
Так что же – ошиблась природа? Что же все-таки такое человек: трагическая неудача ее, тупиковая ветвь развития, вроде динозавров, или ее органическая, составная часть, венец ее творения?
Нет, природа не ошиблась, она никогда не ошибается и не может ошибаться. Природа все устроила справедливо и целесообразно. Природе нужно сознание в лице Человека. Но если человек сбился с пути, если не туда идет, если он решил, что весь мир существует для него, для удовлетворения его прихотей, и ведет себя в природе как завоеватель в чужой стране, если воспринимает не себя как часть природы, а, наоборот, природу как свою часть, если считает великим и важным не то, что делает природа, а то, что он сам делает, как бы это ни было бессмысленно и безумно, то как дать ему понять, что он заблуждается? Если у нас что-то болит, мы знаем: там что-то не в порядке, надо лечиться. Так же и в жизни духовной: неполадки дают нам о себе знать страданиями, болью, разнообразными катастрофами и т. п. Если человек спит и не просыпается от легкого толчка, его толкнут сильнее, не проснется – еще сильнее, будут бить все больней, пока он не пробудится, не продерет глаза от тяжкой спячки.
Таким образом, спасение наше только и только в том, чтобы прозреть, осознать себя, свое предназначение, свое место в системе мира и в соответствии с этим организовать все общество. Внешние же меры типа сокращения вооружений и т. п. без этого-главного лишены смысла: пока есть желание убивать, средства найдутся. Страдания, катастрофы в человеческом обществе, как легко видеть, росли от века к веку и в XX веке достигли невиданных прежде размеров.
Природа не жестока и не бесчеловечна хотя бы уже потому, что она безлична, для нее не существует таких категорий. Природу «не интересует» судьба отдельных живых существ, для нее важен конечный результат, а он может быть только один. Даже если нынешняя цивилизация уничтожит сама себя, снова возникнет жизнь (пусть не на Земле, а в другом месте), снова появится человек (или другое, подобное ему существо), и снова перед ним встанет та же задача. Когда-нибудь кто-нибудь ее решит и станет Человеком, Человечеством. Природа не торопится, куда ей спешить! Ведь для нее не существует времени, миллиард лет и один день для нее равнозначны. Но нам-то зачем погибать? Ведь мы можем жить, можем стать Людьми.
Наша надежда – это наши дети. Понять, что такое воспитание, изменить общество в соответствии с его требованиями, нормально воспитывать наших детей – это наша задача, в этом наше «земное» спасение.
«Дети спасут мир!» – сказал Сэлинджер. «Да, – отвечает ему Г. Данаилов, – если только мы не сделаем их такими же взрослыми, как мы сами»
ЧТО ТАКОЕ ПЕДАГОГИКА
Я очень уважаю педагогическую теорию, жить без нее не могу, люблю педагогическую теорию.
Хочу уточнить: речь идет именно о педагогической теории, а не о наборе благих пожеланий, который часто выдается за нее.
А. С. Макаренко
Прежде чем ответить на этот вопрос, определимся сначала с тем, что такое вообще наука, что обозначает это слово.
Наука – это определенная система знаний о какой-либо сфере реальности, изучающая объективные законы, действующие в этой сфере, т. е. такие, которые существуют независимо от нашего сознания.
Что такое объективный закон? Это такая причинно-следственная связь, которая действует везде, где есть реальные объекты, и действует всегда определенным образом (определенная причина вызывает только одно и строго определенное следствие) и не может изменяться. Следовательно, можно сказать, что педагогика – это наука, изучающая объективные законы развития человека в обществе, объясняющая поведение человека и дающая конкретные рекомендации по применению этих законов в различных условиях жизни и деятельности человека. Все, что происходит в политике, в культуре, в спорте, в производственной деятельности, в семейной и интимной жизни, – все это может быть рассмотрено с точки зрения Педагогики. Почему это так?
Потому что психические механизмы, определяющие наше поведение, одни и те же у всех людей. Каждый человек – прежде всего человек, а потом уже спортсмен, политик и т. п. Люди общаются друг с другом, взаимно влияют друг на друга, подчиняясь законам, общим для всех людей. Как заметил Мишель Монтень, души императора и сапожника скроены на один и тот же манер.
Таким образом, педагогика – это особый взгляд на мир, педагогическое мышление – это особое, специфическое мышление, которое приобретается постепенно и которому нужно учиться. Педагогика – это тот волшебный ключик, которым открывается все в мире людей. Для педагога-профессионала нет секретов в человеческих взаимоотношениях. Он понимает, почему идет война между двумя государствами и почему поссорился с женой его друг, потому что, как сказал все тот же Монтень, в основе войны между государствами и ссоры между соседями лежат те же причины.
Воспитание, вернее, взаимное влияние людей друг на друга, происходит непрерывно, круглосуточно. Дома, в школе, во дворе, в кино наш ребенок и мы тоже все время воспитываемся. И все мы попеременно выступаем то в роли объекта, то в роли субъекта воспитания (порой в той и другой одновременно). И если бы люди осознавали это, то можно было бы сказать, что человек человеку педагог.
Однако человеку дана уникальная способность: познав законы природы, он может научиться использовать их. Человек научился летать в космос, синтезировать искусственные вещества и пр., однако, как ни странно, пожалуй, единственный реальный объект, которым человек еще не научился толком управлять, это он сам, т. е. его духовная, психическая жизнь.
«Мы еще слишком автоматы, или автоматы недостаточно совершенные», – говорит В. Л. Леви. Что он хочет этим сказать? Обыкновенный человек – «рядовой необученный» (т. е. не имеющий представления о своих психических механизмах, о педагогическом законе, – выражение Леви) чаще всего реагирует на внешние раздражения по принципу простого автомата. Что это значит?
Представьте себе автомат с газированной водой. На нем есть три кнопки: белая, желтая, розовая. Нажмем на белую кнопку, льется вода без сиропа, на желтую – с лимонным сиропом, на розовую – с апельсиновым. И так всегда. Определенной кнопке соответствует определенный сироп, и не может быть такого, чтобы вы нажали на белую кнопку, а потекла вода с сиропом, или на желтую – и потекла вода без сиропа (если, конечно, автомат исправен). Вот так и любой «рядовой необученный» человек реагирует на внешние раздражения: на определенное раздражение следует определенная заданная реакция.
Но если человек осознает свои психические механизмы (а тем самым и психические механизмы остальных людей), то он способен не подчиняться им. В этом, по-моему, и состоит так называемая свобода воли. Допустим, кто-то меня оскорбляет, грубит мне. По закону простого механизма я должен обидеться и тоже начать грубить. Но я могу сказать себе: «Нет, раз этот человек грубит, значит, у него что-то случилось, он чем-то расстроен, попробую посочувствовать ему». И вполне вероятно, что мне удастся усилием воли (так как раздражение возникнет обязательно, подсознательно, помимо воли) заставить себя улыбнуться этому человеку и сказать ему несколько дружеских и сочувственных слов, т. е. поступить не по закону простого механизма. Тем самым я как бы выключаю прежний механизм и включаю новый: механизм доброжелательности. Можете попробовать этот прием на практике: при условии вашей полной искренности он действует безотказно.
Таким образом, моя свобода воли осуществляется только при условии знания психических механизмов, и заключается она в том, что я могу по своему желанию выключать нежелательные и включать желательные психические механизмы (действовать, вообще не подчиняясь психическим механизмам, принципиально невозможно), т. е. я сам себе отдаю приказ и сам же его исполняю.
Люди в большинстве случаев воздействуют друг на друга неосознанно. Но! Если человек знает основные психические механизмы, если он приучил себя действовать сознательно (поступки «рядовых необученных» являются подсознательными, хотя им кажется, что они сознательные, т. е. у них не сознание командует подсознанием, а наоборот), то он может управлять «рядовыми необученными».
Действительно, нужно только знать, чего ты хочешь добиться и «на какую кнопку нужно нажать». Причем «рядовой необученный» этого совершенно не заметит. Тут следует, правда, напомнить читателям, что когда мы говорим «действовать сознательно», то это значит действовать во благо человека и природы, т. е. в соответствии со своим человеческим предназначением, в противном случае действия человека нельзя назвать сознательными.
Итак, если человек, с которым вы имеете дело (ребенок или взрослый), способен сам сознательно контролировать себя и управлять своим поведением, его воспитывать не нужно, такой сам кого угодно воспитает. Если же он на это не способен, т. е. реагирует подсознательно, то тогда все зависит от вас. Единственное, что для этого нужно, – это хорошее развитие сознательных сил своей психики.
Но вот что интересно в свете всего того, что мы сказали. Все дети, за редчайшими исключениями, относятся к «рядовым необученным», а маленькие дети (до лет) по самой своей природе не способны реагировать иначе, как подсознательно. Так что учитель, который жалуется: «Ах, какие у меня скверные дети, опять плохо себя ведут», уподобляется человеку, который подходит к автомату с газированной водой и нажимает наугад на белую кнопку. Естественно, льется вода без сиропа, а человек сердится и говорит: «Ох уж этот скверный автомат! Опять он мне льет не ту воду, которую я хотел!»
