Текст книги "Элементарная педагогика, или Как управлять поведением человека"
Автор книги: В. Слуцкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Уточним еще два момента. Не все, что находится в бессознательном (другими словами – в подсознании), попало туда путем вытеснения. В бессознательном есть и такое содержание, которое никогда и не стремилось «проникнуть в комнату», оно изначально было в бессознательном и может там оставаться в течение всей жизни человека. Что это за содержание? Это информация о тех психических процессах, психических механизмах, выработка которых происходила автоматически, без участия сознания. Например, ребенок правильно употребляет грамматические формы родного языка, но если попросить его объяснить, почему он говорит в одном случае так, в Другом – по-другому, он не сможет этого сделать: он этого не сознает. Этот навык выработался у него автоматически, и поэтому он не может этого осознать по своему желанию. Вот в этом и заключается очень важное отличие пред сознательного от бессознательного.
И второе отличие: то, что находится в подсознании, может быть осознано по желанию человека в любой момент, когда он догадается сделать это, поймет необходимость этого осознания. А вот то, что находится в подсознании (в бессознательном), не подчиняется воле человека, его желаниям; оно может быть осознано только в результате какого-то внешнего влияния, воздействия извне, либо случайно (что бывает крайне редко). Поэтому помочь человеку «увидеть» содержание его подсознания должны другие люди.
К сожалению, чаще всего не осознается самое главное, именно то, что важнее всего сознавать. В области подсознательного – это смысл жизни человека, его человеческая сущность, его предназначение на Земле и т. п. В области бессознательного – это информация о его грехах, его ошибках, его недостатках, а также его психических автоматизмах.
Мишель Монтень говорил, что есть три рода невежд: первый – те, которые ничего не знают, – это безобидные невежды; вторые – те, которые знают многое, но очень плохо, – они тоже довольно безобидны; самые же опасные– те, которые знают все (и хорошо), кроме самого главного.
Но почему так чаще всего получается? Почему столь многие люди осознают множество всяких вещей, но не осознают самого главного? Причина тут в том, что человеческое сознание всегда движется от простого (материального) к сложному (духовному). Те, кто не доходят до конца этого пути, застревают на полдороге, остаются людьми с недоразвитым (примитивным) сознанием.
Почему застревают? Как мы уже видели, потребность в осознании, в пробуждении сознания создается у человека общественными условиями, в которых он находится. Однако общество (социум) может создавать эту потребность в отношении одной сферы реальности (например, материальной) и не создавать ее относительно другой сферы (духовной). Так, человек может жить в атмосфере, когда все, по выражению Коменского, «заняты пустым, думают о пустяках» и не догадываются, что можно еще о чем-то думать, чем-то другим заниматься. Сознание вследствие этого оказывается суженным, ограниченным, оно «не освещает» самого главного. А это даже хуже, чем «полная слепота», так как вводит этого человека (и окружающих) в заблуждение: ему кажется, что он – существо вполне сознательное (ведь он что-то сознает) и может во всем полагаться на себя, на правильность своих решений. На самом же деле он сознает лишь часть (не главную), а не все, как он думает, потому по сути дела является существом бессознательным. Но об этом он не догадывается, смело принимает решения, исполняет их, а в итоге – катастрофа. Хотел получить одно (благо), а получил другое (зло). Почему так? А так всегда происходит с бессознательным свободным существом, которое не догадывается о недоразвитии своего сознания. Вот что такое сужение функции сознания.
Примерно то же самое может происходить и с речью. Членораздельная речь есть тогда, когда говорящий ясно понимает значение того, что говорит. Однако нередко человек произносит только некий звуковой комплекс (как попугай), за которым не стоит никакого содержания. Если мы взглянем на современное общество, то увидим, что большинство его членов понимают значения только простейших слов, вроде «мама», «стул», «хлеб», обозначающих, как правило, материальные предметы; значения же слов, так называемых абстрактных понятий, которые особенно важно понимать, ускользают от их сознания, причем они сами, без посторонней помощи, не в состоянии даже догадаться, что не знают этих значений. Остановите на улице любого большого города десяток прохожих и спросите их: за демократию они или нет? Почти все скажут: да, за демократию. Теперь попросите их объяснить, что такое демократия, и вы легко убедитесь, что из человек этого не знают. Так же точно обстоит дело с большинством слов типа «счастье», «истина», «смысл», «цель», «человек», «душа» и подобных главных для нас слов, т. е. все эти люди владеют членораздельной речью только в очень узких пределах, и притом в тех, которые не являются главными для нас.
Другие психические функции на этот предмет а рассматривать не буду, так как по аналогии не трудно догадаться, что там получается, а перейду сразу ко второму нашему положению (о том, что психические функции должны быть правильно связаны друг с другом, «по уставу» «командовать» друг другом).
Начну с примера. Некая девушка (назовем ее Катей) дружит с другой девушкой (Олей). Катя – очень активная, деятельная, живая натура. У Оли случается какое-то большое несчастье (скажем, умирает ее самый близкий человек). Катя бросается помогать подруге, сочувствует ей, постоянно бывает у нее и т. д., но в самом разгаре «операции по спасению» Оли, когда та уже начала привыкать к сочувствию подруги, возвращается из армии жених Кати, и Катя вдруг исчезает. Оля чувствует себя брошенной, обманутой, страшно страдает, решает, что ее подруга – предательница, что она подлый человек и т. п. Катя не приходит к Оле и не дает ей о себе знать полтора года, а затем вдруг совершенно неожиданно звонит ей и как ни в чем не бывало милым, веселым голосом предлагает ей пойти в кино посмотреть интересный фильм!
Что же произошло? Дело в том, что Катя – человек с недоразвитой психикой. Она из тех людей (так называемых эгоцентристов), которые всегда делают то, что им доставляет удовольствие, и даже не подозревают, что можно поступать как-то иначе. Она помогала Оле, во-первых, со скуки, во-вторых, потому, что активная деятельность доставляет ей удовольствие, т. е. из чисто эгоистических побуждений. Саму по себе Олю она не воспринимает как отдельного человека с особыми мыслями, чувствами и т. п. (она вообще ничего объективно не воспринимает). Оля для нее только что-то вроде игрушки, с которой интересно поиграть. Но вот появилась новая, более занимательная игрушка, появилась возможность получать большее удовольствие, и она перепорхнула к этому большему удовольствию. При этом ее подсознание послало команду сознанию, и оно «выдало результат»: Катя решила, что не нужно сейчас беспокоить Олю, пусть она успокоится, придет в себя и т. п. Почему именно сейчас не нужно, Катя не задумывалась. У эгоцентриста содержание сознания жестко определяется подсознанием, он не в состоянии объективно анализировать свои поступки. Это как раз тот случай, когда «любит голова», а «сердце рассуждает»; подсознание командует (вместо того, чтобы повиноваться), а сознание повинуется (вместо того, чтобы командовать).
Человек же совершенный (как мы говорили, правильно воспитанный) способен объективно рассматривать ситуацию и принимать сознательное решение. Так, в нашем случае Катя сначала подумала бы об Оле (что та чувствует, думает, каково ей, в чем она нуждается) и, решив, что ей действительно требуется помощь, стала бы помогать ей. И уж, конечно, довела бы дело до конца, не бросила бы подругу до тех пор, пока не убедилась, что ее участие уже больше не нужно.
В этом примере хорошо видны характерные особенности людей с нарушенными (недоразвитыми) связями психических функций: их поступки всегда алогичны (сегодня помогала, завтра бросила без всякой видимой причины), и, кроме того, они почти никогда ничего не доводят до конца, до результата, так как делают все только ради собственного удовольствия. Если же у человека «сознание с подсознанием в ладу», он всегда действует логично и доводит любые свои действия до объективного результата.
Как видите, то, что мы называем личностью человека, это действительно что-то вроде организма, представляющего целостную структуру, имеющего свою иерархию, свои особые связи. Если личность недоразвита (либо деформирована), эти связи оказываются нарушенными.
Итак, мы можем подвести итог, нашим попыткам ответить на вопрос: что есть Человек, что есть тот «конечный продукт», в который должен превратиться наш ребенок в результате воспитания?
Человек – это определенная психическая (духовная) целостность, совокупность специфически человеческих, а также общих с животными психических качеств (функций), которые связаны друг с другом, и эта связь (называемая личностью) в норме должна быть строго определенной.
Таким образом, степень сформированности, «законченности» человека зависит как от сформированности отдельных психических функций, которые не должны быть сужены и должны «знать свое место», так и от сформированное самой личности, т. е. связи этих функции. Расскажем теперь вкратце об отдельных психических функциях. .
Сознание – важнейшая и притом сугубо человеческая психическая функция. Сознание – всеобщий контролер и всеобщий командир нашей психики, а потому нормально развитое сознание способно «высветить» все сведения о реальности, как материальной, так и духовной. Но сознание– это не просто знание, а активное, действенное знание; нормальное сознание творчески, разумно управляет всем поведением человека, используя при этом другие психические функции. Характерная особенность «человека сознающего» – способность предвидения,
Что же человеку необходимо сознавать в первую очередь? Что есть он сам.
В чем его предназначение на Земле, смысл его жизни, его место в системе природы. Что такое природа.
Человеку также очень важно ясно сознавать :все свои побуждения, в том числе и «плохие», уметь анализировать и давать объективную оценку своим мыслям, чувствам и поступкам.
Мышление в зачаточном виде есть и у животных, Однако мышление человека имеет принципиальное, качественное отличие. Оно в том, что человек сам владеет (вернее, может овладеть) своим мышлением, а животное нет. Если сравнить мышление с кибернетической машиной, у животного эта машина включается какой-то внешней силой («хозяином»), получает программу извне и может только выполнять эту программу, работать в заданном направлении. У человека «машина» тоже всегда работает в заданном направлении (мышление не автономно, оно не включает само себя, оно всегда выполняет определенное задание), но задает его сам человек (точнее, в норме это делает сознание; не в норме – подсознание, но в этом случае это уже не сам человек). Вот в этой способности самому командовать «машиной своего мышления» и заключается специфическая особенность именно человека. Назовем ее способностью произвольного мышления. Причем нужно отметить, что качество самого по себе мышления, самого конечного продукта его не имеет в данном случае значения. Он (этот конечный продукт) может казаться очень смелым, очень оригинальным, очень логичным и т. п., и тем не менее если «машину» включило не сознание, а подсознание, то это животное, а не человеческое мышление.
Воля (свобода воли) есть только у человека. В норме она выражается в способности принять объективно нужное, истинное решение, причем если ситуация стала другой либо человек переменил свой взгляд на нее, то возможно с помощью воли изменение решения и принятие нового в соответствии с обстановкой. То, что часто именуется волей, на самом деле упрямство, когда упорно выполняют неизвестно как и почему принятое решение. А это – нечто прямо противоположное воле, так как упрямство не позволяет изменить раз принятое решение. Воля так же не автономна (т. е. не независима), как и мышление (из всех психических качеств автономно только сознание), она тоже подчиняется сознанию.
Надо сказать, что есть ряд ситуаций, в которых особенно явно проявляется сформированность либо не сформированность воли. Это такие конфликтные положения; когда человеку приходится выбирать: или пожертвовать своим благополучием, своим наслаждением, своей жизнью для благополучия и жизни других людей, или, наоборот, пожертвовать другими Для сохранения своего благополучия. Если человек идет по второму пути, то это как раз в большинстве случаев и указывает на не сформированность его волевой сферы.
Что такое память, объяснять не нужно. Но часто мы неправильно понимаем выражения «хорошая память», «плохая память». Нам кажется, что человек так и рождается с хорошей или с плохой памятью, что это какая-то врожденная способность, но это, конечно, не так. Плохая память – это несформированная память, а точнее-не сформированная произвольная память.
Память также есть и у животных. Но животное – не хозяин своей памяти, оно не в состоянии по своему желанию что-то вспомнить до тех пор, пока это не будет вызвано какой-то внешней актуальной ситуацией. Человеческая память – это именно произвольная память. Причем интересно, что каждый человек на самом деле запоминает абсолютно все, что он видит, слышит, читает (не дословно, а на уровне смысла), но далеко не все потом может произвольно воспроизвести. Тут действует тот же закон, о котором я уже говорил: то, что автоматически запоминается (без участия сознания), потом не может быть воспроизведено, осознано по желанию человека; но тем не менее остается в памяти, и человек совершенно неожиданно для себя самого может вспомнить что-то такое, что, по его мнению, он давно забыл, а то никогда и не помнил. Так что, кто много сознает, много думает, тот многое помнит.
Членораздельная речь – это способность понимать значение слов. Причем специфически человеческая цель членораздельной речи – сообщение какой-то объективной информации.
Воображение, если оно включается произвольно и в основе его специфически человеческие мотивы, является чисто человеческим. Если оно возникает независимо от воли его «владельца», которым может овладеть внезапно, скажем, стремление к половому наслаждению (эротические грезы), то это животное воображение.
Мотивационная сфера (и сфера установок) – это тот «приводной ремень» с помощью которого приводятся в действие все психические функции (кроме сознания). Любые поступки человека изначально вызываются к жизни определенными мотивами, с помощью которых эти поступки и можно объяснить. По содержанию есть две группы мотивов: эгоистические (животные) – стремление к своему удовольствию и альтруистические (собственно человеческие) – стремление к объективной пользе (своей и других людей). Вторые – норма для человека, первые – патология. Внешние формы об« группы мотивов могут принимать самые разные: на вид альтруистические мотивы могут оказаться эгоистическими, и наоборот. Например, когда моя маленькая дочка ест пирожное, я всегда прошу, чтобы она поделилась со мной. Но делаю это не из эгоистических соображений, так как пирожных на самом деле не люблю, а только для того, чтобы приучить ее к такого рода Поступкам. А может быть и наоборот: человек развивает бурную деятельность, вроде бы направленную на благо других: он не ест, не спит, все действует и действует, а в итоге объективный результат равен нулю. Это так называемый бурный бездельник, наркоман деятельности – человек, который хорошо себя чувствует только тогда, когда предается «спорту деятельности».
Так что когда мы говорим о ком-то: он умный, симпатичный, талантливый, то это только вводит нас в заблуждение: ведь нам не известно, какими мотивами руководствуется человек в своих действиях (это можно узнать только из объективного анализа его поступков).
Установка – это зараженность, устремленность на какое-то определенное действие, она всегда предшествует любому действию (не только человека, но и животного) и «приводится в движение» мотивом. Главное, что требуется от установки, – чтобы она не была ни слишком жесткой (тогда ее невозможно переключить), ни слишком мягкой (тогда она слишком неустойчива).
Таким образом, личность в норме – это, условно говоря, система (иерархия) всех психических функций человека, во главе которых стоит сознание. Сознание с помощью мышления объективно оценивает каждую ситуацию (ситуацию в широком смысле, например жизнь – тоже ситуация), дает команду воле, которая принимает определенное решение. Причем у человека с нормально сформированной личностью процесс думания всегда предшествует решению; у человека с несформированной личностью, напротив, решение предшествует думанию.
Как это реально происходит? Скажем, некий депутат Верховного Совета республики X должен решить вопрос о некой территории У: присоединять ее к X или нет. Если он способен оценить ситуацию объективно, то он скажет так: моя цель в том, чтобы людям, жителям данной территории было лучше. Если сейчас принять волевое решение о присоединении территории У к республике X, то это может быть отрицательно воспринято жителями республики Z, также претендующей на территорию У, а защитить жителей территории У мы не можем, следовательно, в этом случае пострадают сами же жители территории У. Значит, пока этого делать нельзя.
Если же его психика деформирована, то его мыслями и действиями может управлять та или иная эмоция, например злоба. Злоба толкает на то, чтобы сделать что-нибудь в пику республике, раз они соперники. Услужливое сознание, находящееся в подчинении у подсознания, выдаёт оправдание уже принятому решению: так надо поступить, потому что это справедливо, потому что на территории. У большинство населения – потомки с территории X, потому что это наша исконная территория и т. п. В результате страдают (и страшно страдают) те, о ком этот депутат якобы заботится, но и это его нисколько не смущает, так как он не в состоянии объективно оценивать происходящее.
Итак, мы ответили на два из трех наших вопросов: что представляет собой маленький ребенок (т. е. с чего начинается воспитание, каков его исходный пункт) и что такое Человек (т. е. конечный результат воспитания). Нам осталось дать ответ на самый главный вопрос: что такое Воспитание, или: каким образом можно получить из, условно говоря, «воспитательного сырья», каким является маленький ребенок, «конечный продукт» – нормального взрослого человека? Как это делается? Какими средствами? Какие условия для этого необходимы?
Говоря о процессе воспитания, мы имеем в виду три способа воспитания: подражание, внушение и обучение.
Благодаря подражанию маленький человек выучивается простейшим действиям: кушать, произносить первые слова и т. п. Подражание особенно актуально в раннем детстве, и соответственно только в этот период оно по-настоящему и нужно, так как учиться, воспитываться другим способом в это время ребенок еще не может. Однако это не значит, что подражание перестает действовать, когда человек становится взрослым: оно сохраняется, но не играет уже почти никакой существенной роли.
Подражание есть и у животных, причем для них оно важнее, чем для нас, так как это их единственное средство обучения. Утята, подражая утке-маме, прячутся, ищут корм и т. п. Все знают, что нет такого нормального ребенка, который не научился бы, подражая взрослым, говорить на родном языке, если он постоянно слышит родную речь вокруг себя. Почему так происходит? Потому что взрослые в данном случае, сами того не замечая, действуют очень согласованно: они всегда называют одним определенным словом определенный, предмет, т. е. создают однородную среду для подражания.
А почему ребенок не выучивается путем подражания, скажем, хорошему тону, добрым поступкам, «правильному» поведению и т. п.? Потому что в этом отношении взрослые, как правило, далеко не проявляют той согласованности, как в случае с речью. За одно и то же мама шлепает, а папа нет (а то еще и похвалит); в одной и той же ситуации папа сегодня ведет себя так, а завтра противоположным образом (скажем, сегодня помогает маме убирать и мыть посуду, а завтра читает газету, пока мама работает). Все это, по мнению взрослых, мелочи, на которые они даже не обращают внимания. В итоге, однако, ребенок ничему не научается. Если бы мама и папа называли сегодня стол «столом», а завтра «коровой» или «морковью», или папа называл его «столом», а мама «шкафом», то ребенок точно так же не выучился бы говорить.
Итак, подражание нужна главным образом в раннем детстве, когда ребенок еще не воспитуем другими способами для выработки навыков (привычек) простейшего поведения. Важно только определить, чему именно должен подражать ребенок и действовать согласованно.
Определяя внушение, замечательный советский психолог Д. Н. Узнадзе писал, что в определенных условиях человек действует не согласно своей актуальной потребности (скажем, в еде), не по собственной воле, а под чужим влиянием, и в то же время ему кажется, что он действует по своему желанию. Следовательно, делает вывод Д. Н. Узнадзе, характерным для внушенного поведения является отсутствие у субъекта чувства, что его поведение направлено чужой волей. Это обстоятельство заставляет нас думать, что в случае внушения человек сам направляет свое поведение, несмотря на то что объективно он не выполняет ничего, кроме чужого приказа. Если бы можно было как-нибудь показать, что это так и есть, тогда тайна внушения стала бы для нас совершенно явной. Посмотрим, быть может, действительно есть такая возможность.
Допустим, что гипнотизер оказывает влияние не непосредственно на поведение субъекта, не непосредственно вызывает у него те или иные акты поведения, а в первую очередь оказывает специфическое влияние на самого субъекта. Допустим, что он изменяет последнего так, что тот по своей воле думает то, чего на самом деле хочет сам внушающий. Каким же тогда будет переживание субъекта? Именно таким, как это бывает в случае внушения: субъект и в самом деле будет делать то, что хочется ему самому, именно ему самому, а не кому-то другому, хотя объективно он делает только то, что ему приказано. Следовательно, следует думать, что в случае внушения непосредственному влиянию подвергаются не действия субъекта, а его личность, которая видоизменяется так, что возникает стремление, готовность – установка – выполнения актов определенного поведения. И когда субъект выполняет эти акты, он реализует свою собственную установку, а не чужой приказ. Понятно, что и переживание у него именно таково. Причем внушение существует в двух формах: гипноза и бытового внушения (т. е, внушения в состоянии физического бодрствования, с помощью поведения, слов и т. п.). Первая форма нас не интересует. О бытовом же внушении я сказал уже достаточно. Но в чем специфика внушения? Зачем оно нужно? Какова его особая роль в Процессе Воспитания? Внушение – это средство вести человека по жизни, и нужно оно, пока он сам еще не научился ориентироваться в ней, самостоятельно двигаться, нужно для того, чтобы он двигался в правильном направлении, не «сбился с пути», не совершил «роковой ошибки»,
Человек тем более внушаем, чем менее развиты у него сознательные силы, следовательно, чем он моложе. Ребенок – особенно внушаемое существо. Как видите, природа устроила очень мудро: пока человек еще не может двигаться сам, его можно вести, дабы он «плыл по компасу» и «не наткнулся на риф». Это, конечно, в определенном смысле разновидность принуждения, но, как сказал Платон, освободить человека, еще не умеющего пользоваться своей свободой, это значит погубить его. Главное, нужно понимать, что внушение – не самоцель, а только промежуточное, временное, хотя и важное средство; цель же в том, чтобы человек стал самовнушаемым и произвольно внушаемым (т. е. поддавался только тем внушениям, которым он сам считает нужным поддаваться).
С помощью внушения мы можем сделать ребенка таким, каким он должен быть, пока он еще не умеет «сам себя делать», понимать и контролировать себя, причем не прибегая к насилию, не травмируя его.
Скажем, мальчик совершил какой-то проступок. Его отец, если он человек элементарно педагогически грамотный, не делает ему выговор, а говорит очень серьезно: «Я знаю, ты на самом деле совсем не это хотел сделать, ты хотел сделать то-то» (и называет какой-то хороший поступок), т. е. внушает сыну, что он хороший и не хотел сделать ничего плохого. Выходит, не он совершил, а «им что-то совершило». Дети очень внушаемы, а потому ребенок думает: «Я не хотел так сделать, как же я сделал?» Ему становится стыдно и т. п.
Внушение – это легкий, безболезненный способ, но, конечно, им нужно правильно пользоваться. И важно, чтобы внушение опиралось на положительный потенциал, заложенный в ребенке, на его стремление быть хорошим.
Особенно важно своевременно начать внушать ребенку, что он взрослеет, а следовательно, становится сильнее, ответственнее, умнее и т. п. И такое внушение должно быть постоянным. У ребенка должны быть свои обязанности, с возрастом более серьезные и ответственные. С ребенком нужно уважительно и серьезно обращаться, советоваться с ним тем чаще, чем он старше. С ним нужно разговаривать по форме, как со взрослым (т. е. не сюсюкать, не умиляться, а говорить, как мы друг с другом говорим), а по содержанию как с ребенком (т. е. о том, что ему понятно и интересно). К сожалению, большинство взрослых поступают как раз наоборот: содержание их речей детям обычно не интересно и не понятно, а форма – сюсюканье и т.п.
Повторяю, чрезвычайно важно внушать ребенку, что он взрослеет, и внушение это должно с годами, усиливаться. Если же с ним постоянно обращаются как с несмышленышем, как с хорошенькой куколкой, то психика его неизбежно (и скорее всего необратимо) окажется недоразвитой, инфантильной, и он сам будет больше всех страдать от этого.
А вот третий способ воспитания – обучение – специфически человеческий. Функция учителя, организующего процесс обучения, заключается в том, чтобы, во-первых, предоставить ученику максимум возможностей для обучения, во-вторых, сформировать у него потребность в обучении.
Обучается не голова, не ум, не интеллект – обучается человек, личность в целом. Причем он именно обучается, а не его обучают. Полноценное усвоение знаний возможно только тогда, когда у учащихся сформирована потребность в них и они проявляют активность в овладении этими знаниями.
А. Н. Леонтьев в одной из своих работ приводит такой пример. В Доме пионеров работает авиамодельный кружок. Руководитель кружка жалуется, что его дети совершенно не интересуются теорией полетов, не знают ее; они стремятся только делать красивые модели. Никакие меры агитации или принуждения успеха не имеют. Тогда психолог предлагает: нужно изменить задачу. Раньше она заключалась в том, чтобы сделать модель, теперь – будет в том, чтобы эта модель пролетела как можно большее расстояние по прямой. Итог нужно фиксировать на доске, а доску выставить на всеобщее обозрение.
Что же произошло? Соревнуясь друг с другом, дети сразу обнаружили, что одни модели летят хорошо и далеко, другие, напротив, резко взмывают вверх и затем пикируют, падают, разбиваются. Почему? В чем причина? Нужно это узнать! В результате число интересующихся теорией полетов увеличилось в раз!
Психологические основы сознательности учения.
На этом примере отчетливо видна роль учителя в нормальном процессе обучения: учитель перестраивает деятельность учащихся так, что у них естественным– образом возникает стремление к определенным знаниям, а затем предоставляет им необходимые возможности (книги, консультации) для получения этих знаний.
Вся наша жизнь есть также в определенном смысле деятельность, а потому задача культурного общества заключается в том, чтобы организовать эту деятельность таким образом, который пробуждал бы потребность, стремление к знанию, и в первую очередь, конечно, к самому главному для нас знанию – о себе и своем месте в мире, а также в том, чтобы все имели возможность получить это знание.
Однако обучение – это не только приобретение какой-то информации, но и выработка умений и навыков (привычек). Говорят, привычка – вторая натура, и это совершенно верно. Иногда привычки становятся даже первой , натурой, хотя это, конечно, уже патология. От природы человек предрасположен к приобретению правильных, хороших привычек. Эта предрасположенность проявляется в том, что ребенку доставляет удовольствие все хорошее и не доставляет удовольствия плохое. Так, ему нравится сок, но не нравится водка, он любит бегать на свежем воздухе и не любит сидеть дома и т. п. Причем ребенка не нужно к этому приучать, это заложено в нем изначально, но, живя среди людей, он очень скоро начинает обзаводиться новыми привычками. Происходит это, как я уже говорил, чаще всего с помощью подражания. «Все мальчики во дворе курят, и я тоже буду курить», – решает ребенок. Курить противно, но стоит привыкнуть, и это становится потребностью и уже в какой-то степени вызывает приятные ощущения.
Все, к чему человек привыкает, начинает нравиться ему, так что приучить его можно, в общем-то, к чему угодно. Чувственное восприятие реальности у такого человека искажено: ему приятно то, что приносит вред, и неприятно то, что приносит пользу. Человек становится «наркоманом привычки». Я уже упоминал, что бывают «наркоманы бурной деятельности» – люди, которые хорошо себя чувствуют только тогда, когда проявляют кипучую активность – не важно в чем. Довольно часто «наркотиком» становится какое-то определенное занятие, например писание стихов, слушание музыки, философствование и т. п.
Культурное же общество дает возможность закрепить правильным привычкам, для этого у ребенка не должно быть плохих примеров для подражания. Кроме того, такое общество не вынуждает человека заниматься всю жизнь одним и тем же, а, напротив, дает ему возможность менять род деятельности, благодаря чему привычки становятся гибкими.
Самые главные привычки – это, конечно, те, что относятся к сфере личностных мотивов. Очень важно, чтобы ребенок с самого начала приучался к альтруистическим поступкам. Но не менее важно, чтобы он учился понимать, сознавать свои собственные мотивы. Для этого нужно говорить с ним об этом, так как если мотивы выработаются автоматически (без участия сознания), то не смогут потом контролироваться, т. е. информация о них окажется «запертой в бессознательном», откуда она не сможет быть извлечена по желанию «хозяина». Это достаточно неприятно даже тогда, когда мотивационная направленность у человека правильная (альтруистическая). Но если она неправильная (эгоистическая), то это просто катастрофа: такой человек не только «болен», но и не в состоянии понять, чем «болен», и даже что он вообще болен. Он будет всю жизнь считать себя здоровым, а потому никогда не излечится. Говорить же ему прямо о том, что он собой представляет, совершенно бесполезно: он не поверит.
