Текст книги "Эпоха Возрождения"

Автор книги: В. Булавина

Соавторы: Мария Лидис,Сергей Лунин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Заговор Шекспиров?

Тайной не пребудет слово.

Есть тайна двух, но тайны нет у трех,

И всем известна тайна четырех.

Фирдауси

Еще одну оригинальную версию выдвинула российская исследовательница Инна Степанова. Согласно ее исследованиям, Великим Бардом можно назвать не одного и даже не двух-трех авторов. Этих авторов множество, и потому «шекспириаду» можно рассматривать как антологию английских поэтов XVI–XVII веков. Как же она пришла к такому выводу?

Степанова обратила внимание на то, что «шекспировский вопрос» возник давным-давно. еще в XVII веке, когда английский писатель Роберт Грин в своем памфлете «На грош ума, купленного за миллион раскаяния» советовал писателям не доверять актерам: «Ибо есть среди них ворона-выскочка, украшенная нашим оперением, кто с сердцем тигра в шкуре актера считает, что может помпезно изрекать белый стих, как лучшие из вас, и абсолютным Джоном-фактотумом в своем собственном чванстве воображает себя единственным потрясателем сцены в стране… Пусть эти обезьяны подражают вашим прошлым шедеврам, но никогда больше не знакомьте их с вашими новыми восхитительными созданиями». (Этот литературный пассаж требует толкования. «Фактотум» переводится как «доверенный слуга», «мастер на все руки», «человек на побегушках»). Через несколько дней после публикации памфлета, а точнее, – 3 сентября 1592 года, Грин скончался, после того как на дружеской пирушке «злоупотребил красным рейнским вином и маринованной селедкой».

Исследовательница полагает, что памфлет был направлен против Шекспира – актера театра «Глобус». Прежде всего потому, что «потрясатель сцены» – это замаскированное указание на Shakespeare (Шекспира) – «потрясающего копьем». В третьей части «Генриха VI», написанной и поставленной в начале 1590-х годов, есть фраза: «Сердце тигра в шкуре женщины». Грин опять меняет одно слово: «Сердце тигра в шкуре актера», но фраза узнаваема, это намек на Шекспира-актера, который якобы использовал тексты других писателей.

Но чем именно Шекспир вызвал такую резкую критику и за что его наградили кличкой Фактотум? Были ли основания для этого?

Биография Шекспира сообщает, что он появился в театральной труппе в конце восьмидесятых годов XVI века. В театральные сезоны 1589–1591 годов были поставлены спектакли по хроникам Шекспира «Генрих VI» (вторая и третья части), а после явного успеха спектаклей в 1591 году была поставлена и первая часть «Генриха VI». Официального сообщения об авторе-драматурге не было, а сами драмы не издавались до 1623 года. Любопытно, каким образом за такое короткое время работы Шекспира в театре, при таком незначительном количестве «написанных им» драм-хроник к августу 1592 года он сумел вызвать у Грина столь отрицательное отношение? Какие могли быть у Грина сведения или подозрения относительно Шекспира-драматурга?

Инна Степанова выдвинула несколько предположений.

Первое предположение. Есть точка зрения, разделяемая многими шекспироведами, что некоторые проблемы, затронутые в ранних произведениях Шекспира, были подсказаны ему талантливым и знаменитым современником – драматургом Кристофером Марло. Это касается возможно, сюжетов ранних хроник, образа Шейлока и некоторых других героев. Марло даже считали соавтором некоторых ранних пьес Шекспира – «Генриха VI» и «Тита Андроника». Во всяком случае, об этом написано в статье о Кристофере Марло в «Краткой литературной энциклопедии». Тем не менее, никаких данных, подтверждающих соавторство и вообще личное знакомство Шекспира и Марло, не существует. Степанова так объясняет факт схожести некоторых драматургических приемов и образов: при создании этих произведений, кем бы они не были написаны, использовались рукописи Марло, изъятые у него во время гласных и негласных обысков, а то, что они имели место, зная обстоятельства жизни этого литератора, сомневаться не приходится.

Второе предположение. Актер Уильям Шекспир был нанят главой тайной полиции сэром Уолсингемом в качестве «живого псевдонима» для драматических и поэтических произведений неизвестного нам автора, как уже написанных, так и будущих. Таким образом этот автор получил возможность писать и опубликовывать свои произведения под фамилией «Шекспир».

Таинственный автор писал, а Шекспир давал произведениям свое имя, получая оговоренный гонорар за фамилию и молчание. Таким образом было обеспечено сохранение тайны. Возможно, именно этими щедрыми гонорарами и объясняется, как именно Уильяму Шекспиру из Страдфорда удалось так быстро разбогатеть и купить паи в театральной труппе, здании театра и в аренде земли под ним, дом в Лондоне, единственный жилой каменный дом в Страд форде, сады, угодья, и при этом давать деньги в долг под солидный процент. Высоким покровительством можно объяснить и тот факт, что Шекспир из Страдфорда в декабре 1596 года получил «дворянство с гербом».

Мог ли Грин знать о «тайне Шекспира»? Возможно. Сам автор памфлета учился в Кембридже, где был активным участником студенческих гулянок, получил степень магистра, но оставил жену с ребенком, промотав ее приданое, и совсем опустился. Вскоре он сошелся с сестрой какого-то бывшего бандита, которая родила ему ребенка. Потом опомнился, взялся за ум – написал «На грош ума…», но заболел и умер. Глядя на эту бурную биографию, можно предположить, что Грин не миновал роли осведомителя или даже агента тайной полиции и вполне мог знать о роли Шекспира в жизни Марло.

Английская разведка в то время заслуженно считалась лучшей в мире. Возглавлял ее сэр Френсис Уолсингем. В Кембридже у него были агенты среди студентов. В частности, он завербовал друга своего племянника Томаса – Кристофера Марло и неоднократно посылал того за границу. Марло закончил Кембридж в 1587 году, отказался от сана священника, уехал в Лондон и стал профессиональным драматургом. После постановки двух частей его трагедии «Тамерлан Великий» и создания драмы «Трагическая история доктора Фауста» Марло был признан первым поэтом Англии. У него был огромный авторитет, особенно среди простолюдинов и молодежи. Но, видимо, слава вскружила ему голову, а свободолюбие привело к отказу от англиканской веры и богохульству. К тому же Марло был изобличен как двойной агент. Его неоднократно арестовывали, производили обыски, изымали рукописи…

18 мая 1593 года Тайный совет постановил в очередной раз арестовать Кристофера Марло. Его задержали в доме сэра Томаса Уолсингема, но отпустили, запретив выезд из Лондона. 30 мая 1593 года в пьяной драке в таверне пригорода он был убит – заколот ножом во время ссоры. Так окончилась жизнь того, кто через несколько лет будет признан «великим предшественником великого поэта Уильяма Шекспира». Другом, соавтором Марло и, возможно, также и сотрудником английской разведки был Роберт Грин.

Казалось бы, какое отношение имеет Кристофер Мало к «тайне Шекспира»? По мнению Степановой, самое непосредственное. Ведь «шекспириада» задумывалась и осуществлялась как своеобразный «ответ Марло», в котором бы его слава лучшего поэта Англии XVI века поблекла перед славой «великого Шекспира». В этой концепции роль актера Уильяма Шекспира незначительна – он хранил тайну «поэта Шекспира», получая гонорары до 1612 года, когда необходимость в его содержании отпала, поскольку в «Королевском театре» собралась группа молодых и талантливых драматургов.

Увы, эта версия не выглядит убедительной. Неужели можно предположить, что все знаменитые и любимые во всем мире произведения Шекспира создавались лишь для того, чтобы «насолить» двойному агенту, пьянице, клятвопреступнику и богохульнику, к тому же покойному, – Кристоферу Марло?

Однако выдвинутая Степановой гипотеза настолько любопытна, что заслуживает более подробного изложения. Исследовательница разделила творчество Шекспира на две части – «шекспириада» и «сонеты». Согласно ее версии, тайна Шекспира была на самом деле известна многим – это была своеобразный коллективный проект наиболее талантливых аристократов времен правления королевы Елизаветы и короля Якова. Но кто же именно был автором?

«Сонеты» могут поспособствовать ответу. Если считать, что в сонетах нет ни одной буквы, не пережитой, не прочувствованной поэтом, и что именно сонеты – ключ, отмыкающий сердце поэта, их написавшего, то можно предположить, что их истинным автором был английский аристократ Генри Хансдон. В июле 1596 года, чувствуя приближение смерти, он привел в порядок свои дела и подготовил к изданию сонеты. Сделал он это для того, чтобы исполнить обещания, данные своему сыну Джорджу, а также графу Саутгемптону и Смуглой Леди – Эмили Боссано, а это было обещание прославить их в сонетах «на века». Хансдон не имел никакого отношения к игре под названием «Шекспир», в которую были вовлечены талантливые поэты из высшего света Англии, связанные кровными узами или же узами дружбы. Эти молодые люди, которым покровительствовали правители Англии, создали «шекспириаду».

Однако вернемся к сонетам. Их автор решил, что имени своего не откроет, но даст «ключ» к раскрытию тайны всем, кто сможет им воспользоваться. Отобрав 150 сонетов (10 венков), первые 18 из них он пронумеровал. Это сонеты посвящены сыну и объединены одной темой – уговорами жениться и оставить наследника. Остальные сонеты поэт пронумеровал произвольно, чем нарушил хронологию, усложнив работу исследователей. К тому же многие сонеты написаны так, что непонятно, к кому они обращены – к мужчине или женщине и, конечно, там не упоминаются имена. Инна Степанова расшифровывала их, используя точный подстрочный перевод и сопоставляя основные события жизни Хансдона и его предполагаемых респондентов, обозначенных в сонетах.

На авторство Хансдона указывают, по ее мнению, два сонета – 135-й (это последний номер из серии «Юноше») и 136-й – последний в серии «Женщине». Эти парные сонеты на одну и ту же тему, удивительно остроумные по содержанию и форме, подводят к пониманию тайны. В таинственных литерах «WH», которые традиционно рассматриваются исследователями как инициалы того, кому посвящены сонеты, Степанова увидела следующее: «Н» – это Henry или Hunsdon, Will – не имя, а «желание», следовательно, автор говорит о желании Henry, о желании Hunsdon. То есть «Сонеты» появились по желанию Генри Хансдона…

Исследовательница, полагающая, что на самом деле творчество Великого Барда – это коллективное творчество многих авторов, не приводит никаких других имен творцов «шекспириады», кроме лорда Хансдона, полагая, что остальными займутся другие сторонники этой версии. Но последняя так и не получила распространения, прежде всего из-за своей сложности.

Тесно связано с версией Инны Степановой весьма распространенное мнение о том, что автором всего написанного Уильямом Шекспиром является Кристофер Марло. Если эта российская исследовательница настаивает на том, что «шекспириада» – это тайный заговор, составленный для того, чтобы умалить славу английского драматурга и предшественника Шекспира Марло, то другая часть антистрадфордианцев полагает, что «шекспировский вопрос» иначе связан с перипетиями «тайной войны» против него. Наиболее известный защитник кандидатуры Марло – американский журналист Калвин Гофман – издал в 1955 году нашумевшую книгу, в которой попытался доказать теорию Шекспира-Марло.

Кристофер Марло как «кандидат в Шекспиры» коренным образом отличается от других кандидатур тем, что он был действительно драматургом, и притом гениальным. Если бы не ранняя смерть, то у Шекспира, вероятно, был бы среди современников действительно равный ему соперник. Но, как мы уже писали, Марло погиб 29 лет отроду, в 1593 году, когда подавляющая часть произведений Шекспира еще не была написана.

Это, казалось бы, непреодолимое препятствие не смущает сторонников кандидатуры Марло, у которых находится ответ на любое возражение. Чтобы понять их аргументацию, надо напомнить несколько фактов из жизни Марло, о которой, между прочим, мы знаем не намного больше, чем о жизни Шекспира. Родившись в тот же год, что и Шекспир, сын сапожника из Кентербери Кристофер Марло сумел закончить Кембриджский университет и получить степень магистра. Еще в университете он поступил на службу к Френсису Уолсингему – начальнику английской разведки. Это не было чем-то из ряда вон выходящим. Агентами секретной службы были и другие представители тогдашнего литературного и театрального бомонда, например, шотландский поэт Энтони Мэнди, действовавший в английском колледже в Риме, драматург и актер Мэтью Ройстон, рано умерший талантливый драматург Уильям Фаулер, и, возможно, Бен Джонсон.

Известно, что Марло учился в Кембридже, однако в феврале 1587 года молодой человек не пришел на занятия, никого заранее не предупредив. Для сегодняшних студентов это нормальная ситуация. Но в те времена пропущенные занятия могли стать поводом для исключения. Итак, студент исчез, не сообщив никому, куда уехал. Вернулся он только через полгода – в июне. Когда же университетские власти вздумали было строго допросить студента о причинах его продолжительной отлучки, из столицы им намекнули на неуместность подобного любопытства. Чем же был занят молодой человек во время отъезда? Марло в качестве тайного агента Уолсингема или одного из его помощников посетил страны континентальной Европы. Он выдавал себя за неофита – человека, недавно перешедшего в католицизм. Марло заезжал в Реймс, где в то время находился один из центров подготовки католических священников из англичан-эмигрантов, там будущий драматург беседовал с отцом Парсонсом. Резко отзывавшемуся о королеве Елизавете студенту рассказывали о планах католического подполья в Англии.

Однако позднее отношения Марло с правительством явно испортились. Он примкнул к вольнодумному кружку блестящего мореплавателя и ученого Уолтера Ралея. Иезуиты утверждали, что Ралей и его друзья богохульствовали: например, говорили, что не зря слово «Бог» (God), прочитанное наоборот, дает слово «пес» (Dog). В правительственных кругах на кружок Ралея тоже смотрели с недоверием. Шпионы Роберта Сесила ведь не могли знать, что через три века часть усердных антистрадфордианцев объявит, что кружок занимался «коллективным написанием» пьес, которые приписали потом актеру придворной труппы Уильяма Шекспира.

Марло обвинили в атеизме и хотели предать суду. 20 мая 1593 года его вызвали на заседание Тайного совета. Однако он не был арестован, его обязали только каждый день отмечаться в канцелярии Совета до тех пор, пока не будет вынесен приговор по его делу. Неизвестно, чем было вызвано это относительно милостивое решение Совета – недостаточно обоснованным обвинением, какими-то сохранившимися у Марло связями или намерением вновь использовать его в интересах разведки. А может быть, сотрудники тайных служб попросту хотели втихомолку покончить с вышедшим из-под контроля и слишком много знавшим писателем, не связывая себя официальным судебным процессом.

Таким образом, Марло был отпущен до нового решения Совета, но оно так и не состоялось, так как через десять дней подсудимый был убит. Известно, однако, что Тайный совет за это время получил дополнительные обвинения против Марло, содержавшиеся в доносе одного из агентов – Ричарда Бейнса. Обвинения были, очевидно, настолько серьезными, что копия доноса Бейнса была направлена королеве. В этой бумаге отмечалось, что донос поступил 2 июня, то есть Марло в это время был уже два дня как мертв. В самой же копии указывалось, что Марло умер через три дня после получения Советом доноса. Очень странное обстоятельство, если это только не результат ошибки переписчика, который собирался, вероятно, написать: за три дня «до», а указал – через три дня «после» получения доноса наступила смерть неблагонадежного сочинителя пьес. Ибо иначе трудно понять, почему ничего не упоминается о действиях, которые должен был бы предпринять Совет, будь Марло еще жив в момент доставки документа. Таким действием мог быть только приказ о немедленном аресте.

Необходимо отметить еще один многозначительный факт. В доносе Бейнса наряду с Марло названы сэр Уолтер Ралей и математик Гарриот и указано, что обвинение должно быть распространено на ряд других связанных с ними высокопоставленных лиц, имена которых будут названы позднее. В копии доноса, посланной Елизавете, имя сэра Ралея было опущено.

Как же случилось, что Марло погиб? Произошло это в Дептфорде – селении, расположенном в нескольких милях от

Лондона. 30 мая 1593 года за одним столом в обыкновенном трактире собралась «мужская компания» из четырех человек: карточный шулер Инграм Фризер, его помощник и вор Николас Скирс, правительственный шпион и провокатор Роберт Пули, а четвертым был человек, которого, казалось бы, странно было встретить в такой компании, – Кристофер Марло. В трактире, принадлежавшем некоей Элеоноре Булл, они, как отмечалось позднее в протоколе, составленном следователем, «пообедали и после обеда мирно прогуливались, бродили по саду, примыкавшему к указанному дому, вплоть до 6 часов вечера. Вслед за тем они вернулись из упомянутого сада и совместно поужинали». После ужина Марло улегся на кровать в своей комнате, тогда как трое его компаньонов уселись на скамейку спиной к своему знакомому. Инграм Фризер сидел посередине. Вскоре возник спор. Фризер и Марло обменялись резкими словами – речь шла о денежных расчетах. Марло в ярости схватил нож, который болтался у его противника на ремне за спиной, выхватил его из ножен и ударил Фризера рукояткой, нанеся легкую рану. Фризер успел помешать Марло, схватив его за руку. В последовавшей схватке, говоря словами того же протокола, Фризер «вышеупомянутым кинжалом стоимостью 12 пенсов нанес названному Кристоферу смертельную рану над правым глазом глубиной два дюйма и шириной один дюйм; от смертельной раны вышеназванный Кристофер Марло тогда же и на том же месте умер». В течение длительного времени друзья Марло не знали обстоятельств его трагической гибели. Многие считали, что он пал жертвой чумы. По заключению же медиков, рана, подобная той, которая описана в протоколе, не должна была вызвать мгновенную смерть. Еще более странной на первый взгляд была судьба убийцы. Сначала его посадили в тюрьму. Однако уже через месяц он был помилован Елизаветой на том основании, что действовал в порядке самообороны. Этот факт выглядит более чем подозрительно, ведь подобная королевская милость редко оказывалась так быстро после свершения преступления. Еще более настораживает тот факт, что брат умершего в 1590 году министра Френсиса Уолсингема, который давал тайные поручения Марло, сэр Томас Уолсингем, также бывший покровитель драматурга, немедленно принял Фризера к себе на службу! Причем оказалось, что под началом Уолсингема убийца Марло служил ранее и продолжал это делать и двадцать лет спустя: его использовали для выполнения особо «деликатных» и уголовно наказуемых дел.

Интересно также еще одно обстоятельство. В мае 1593 года Роберт Пули (другой участник той достопамятной встречи в театре) уехал из Англии в Гаагу с очередным шпионским поручением. В день, когда был убит Марло, он только что возвратился с секретной информацией для сэра Томаса Уолсингема и после встречи с хозяином спешно направился в Дептфорд, в дом Элеоноры Булл, где встретился с Марло, Фризером и Скирсом. Вряд ли он сделал это по собственной инициативе. Однако зачем Марло – в то время уже не безусому юнцу – было проводить время со столь подозрительными и опасными личностями, если только он не знал твердо, что они получили приказ оказать ему помощь?

Долгое время в распоряжении исторической науки были лишь сбивчивые показания современников, передававших ходившие тогда слухи о том, как произошло убийство. В 1820 году один из ученых направил в городок Дептфорд письмо к местному священнику с просьбой поискать какие-либо сведения об этом событии в церковноприходских реестрах, в которых записывались рождения, браки и смерти. В ответ священник прислал выписку, гласившую: «1 июня 1593 года Кристофер Марло был убит Френсисом Арчером». Сто лет спустя, в 1925 году английский ученый Лесли Хотсон отыскал в государственном архиве подлинник заключения, составленного следователем, и приговор присяжных заседателей относительно убийства Марло. Присяжные сочли, что Марло был убит 30 мая 1593 года Инграмом Фризером, действовавшим для самозащиты. Убийство произошло в присутствии свидетелей – Скирса и Роберта Пули.

Сторонники версии Марло – Шекспир, конечно, не преминули воспользоваться разночтениями в имени убийцы. Калвин Гофман построил вполне убедительную гипотезу, согласно которой Марло опасался нового вызова в Тайный совет, пыток и осуждения. Чтобы их избежать, он обратился к сэру Томасу Уолсингему, который помог инсценировать убийство. Причем для этого он вовлек в заговор не только своих слуг и подчиненных – Пули, Фризера, Скирса, но и следователя по фамилии Данби, который провел следствие с непонятной торопливостью, не допросил даже хозяйку дома Элеонору Булл и приписал убийство неизвестному человеку – Арчеру, лишь потом заменив его имя на имя Фризера. Так может быть, драматург все-таки не умер, а вместо него убили какого-нибудь заезжего моряка, которого никто не знал в Дептфорде и которого было легко выдать за Марло? Возможно. Но что в таком случае стало с самим драматургом? По версии Гофмана, он некоторое время скрывался в имении Уолсингема, потом уехал на континент и в течение долгих лет посылал в Англию пьесы, которые прославились как шекспировские.

Теория остроумная, но она не опирается практически ни на какие доказательства. Гофман в первую очередь обращает внимание на то, что произведения Шекспира стали появляться вскоре после 30 мая 1593 года, то есть после смерти или же инсценировки смерти Кристофера Марло. Косвенным доказательством он считает и то, что в пьесах Шекспира и в пьесах Марло есть довольно много похожих мест. Также исследователь утверждает, что в некоторых шекспировских драмах будто бы содержится намек на судьбу Марло и что сонеты, посвященные таинственному «W. Н.», в действительности были адресованы Томасу Уолсингему, фамилию которого иногда писали через дефис – Walsing-Ham.

Но, увы, до тех пор пока Гофман и его сторонники не смогут привести хотя бы одно свидетельство того, что Марло видели живым после 30 мая 1593 года, можно утверждать, что эта теория основана на чистой фантазии, догадках и интуиции. По существу, как ехидно заметил один из страдфордианцев, единственное доказательство в пользу авторства Марло сводится к тому, что его убили, а Шекспир остался жить в годы, когда были написаны шекспировские пьесы.

В 1953 году в Кембриджском колледже «Корпус Кристи», в котором училось немало известных писателей, политиков и ученых, делали ремонт комнаты, почти не переделывавшейся с XVI века. Под толстым слоем штукатурки, относившейся к более позднему времени, была найдена раскрашенная доска. Тщательное исследование выявило, что на ней изображен какой-то молодой человек. Надписи под портретом не было. Однако это не смутило Калвина Гофмана. Он уверен, что на портрете изображен Кристофер Марло. И этот портрет похож на известный портрет Шекспира, опубликованный в Первом Фолио.

Намек на обстоятельства псевдосмерти Марло он усматривает в шекспировской комедии «Как вам это понравится». Там шут Оселок заявляет: «Когда твоих стихов не понимают или когда уму твоему не вторит резвое дитя – разумение, это убивает тебя сильнее, чем большой счет, поданный маленькой компании». Последняя фраза буквально переводится так – «большая расплата в маленькой комнате». Ну чем не намек на трагическую сцену в маленькой комнате дептфордской гостиницы?

Стараясь найти подтверждение своим догадкам, Гофман пошел на крайние меры. После долгих хлопот было получено разрешение разрыть могилу Томаса Уолсингема, где надеялись обнаружить рукописи Марло. В 1956 году могилу раскопали, и разочарованный Гофман должен был заявить: «Мы нашли песок, нет ни гроба, ни бумаг, один песок». В прессе иронически отметили, что пустота могилы отлично подчеркнула пустоту теории.

Как бы ни хотелось некоторым исследователям доказать, что произведения, приписываемые перу Шекспира, созданы Кристофером Марло, остается непонятным несколько моментов: если бы Томас Уолсингем действительно хотел помочь Марло, то между 20 мая и временем поступления нового доноса в Тайный совет он мог бы без труда организовать ему бегство за границу, не прибегая к громоздкой инсценировке убийства, подкупу свидетелей и должностного лица. Стал бы сэр Томас так рисковать своей репутацией? Пошел бы на должностные нарушения, которые, если открывшись, грозили арестом и следствием уже не только Марло, но и самому Уолиснгему? Скорее всего, нет. Что же касается расхождений в фамилии убийцы, то это, как показал еще в 1925 году Лесли Хотсон, было результатом ошибки священника, который плохо понимал скоропись елизаветинского времени. Одной из особенностей скорописи является пропуск определенных букв, сложная система сокращений слов и даже целых фраз, особенно цитат из Библии. Да и сами буквы писались совсем иначе, чем сейчас, и даже иначе, чем в XIX веке. И потому священник принял в фамилии Фризер, записанной со строчной буквы и через удвоенное «ф» (ffrizer), первые две буквы за одно большое А и просто «домыслил» остальные буквы. Так в деле возникла фамилия Арчер. Если посмотреть на фотокопию записи в регистрационной книге прихода, приведенную в книге Хотсона «Смерть Кристофера Марло», можно прочитать фамилию Фризер, что доказывает ошибку священника.

Более убедительна, на наш взгляд, версия, согласно которой Фризер, Скирс и Пули, которые оставались на службе в разведке, были вовлечены в заговор с целью не спасти, а, напротив, уничтожить Марло. И Томас Уолсингем в этом случае выполнял указания властей. Причиной, побудившей избавиться от Марло, мог быть не только его атеизм, в котором обвиняли драматурга, но и какие-то столкновения секретной службы с бывшим разведчиком и великим драматургом. А может быть, и боязнь Томаса Уолсингема, что Марло под пыткой выдаст какие-то тайны… В любом случае, по-видимому, не стоит искать документы, подтверждающие или же опровергающие эти догадки. Ведь во главе разведки при Елизавете стояли умелые и осторожные люди, которые не стали бы хранить «лишние» документы. Так что вряд ли историки в архивах смогут найти уцелевшие свидетельства причастности королевских министров к тому случаю в городке Дептфорде.

Следует добавить, что Шекспира до 30 мая 1593 г., возможно, вообще не было в Лондоне. Ведь первые сохранившиеся документальные свидетельства о нем как о столичном актере относятся к декабрю 1594 года. Шекспиру в это время было уже 29 лет, но он еще не проявил себя как писатель. А якобы посвященный Шекспиру в 1592 году рассказ Грина о «потрясателе сцены» относится, скорее всего, не к Шекспиру, а к другому актеру, возможно, Эдварду Аллену.

В отличие от Шекспира, Марло, который был всего на восемь недель его старше, к 1593 году уже достиг известности. Он был автором привлекших внимание публики пьес. Против версии «Марло-Шекспир» свидетельствуют и расхождения во взглядах Кристофера и Шекспира – они являлись сторонниками противоборствующих политических сил. Шекспир был связан со сторонниками графа Эссекса, а Марло был близок к Ралею, непримиримому врагу Эссекса. Есть основание считать, что в шекспировской комедии «Бесплодные усилия любви» даже содержатся сатирические выпады против Ралея, который, возможно, выведен в пьесе в виде комического персонажа дона Адриано де Армадо, «чудака-испанца». Мог ли Марло написать эти строки? Вряд ли.

Неудачные попытки Гофмана не помешали появлению других работ, поддерживавших авторство Марло – одного или в сотрудничестве с кем-то. Примером может служить изданная в 1968 году работа Д. и Б. Уинчкомбов «Действительный автор или авторы Шекспира». В этой книге делалась попытка поставить под сомнение факт убийства Марло и утверждалось, что драматург был еще более глубоко, чем предполагают, вовлечен в многие сражения «тайной войны». При этом отдельные интересные наблюдения соседствуют с чистыми домыслами. Уинчкомбы обращают внимание на то, с какой быстротой и категоричностью Тайный совет в своем решении от 9 июня 1587 года вступился за Марло, когда его дело разбиралось руководством Кембриджского университета. В решении, принятом Тайным советом, – в его составе находился и лорд Бэрли, являвшийся одновременно канцлером Кембриджского университета, – говорилось: «Ее Величеству не угодно, чтобы кто-либо, используемый, как Марло, в делах, затрагивавших благополучие страны, подвергался опорочиванию со стороны тех, кто не знал, чем он был занят». Обычно считают, что Марло ездил в Реймс для сбора сведений об иезуитах. Но это лишь воспроизведение ходивших тогда слухов, и не исключено, что их сознательно распускали для того, чтобы скрыть действительную миссию молодого агента.

Все, что нам известно о жизни Марло с 1587 по 1593 год, говорит о наличии у него вполне достаточных средств. Отношение к нему властей оставалось благосклонным. Об этом свидетельствует история с дуэлью. 18 сентября 1589 года Марло должен был драться на дуэли с неким Ульямом Бредли. Кристофер пришел на место назначенного поединка со своим другом поэтом Томасом Уотсоном. Бредли решил сначала скрестить шпаги с Уотсоном, очевидно, считая его более легким противником. Но ошибся – ему, правда, удалось ранить Уотсона, но тот нанес в ответ своему противнику смертельный удар. Через несколько дней власти нашли, что Уотсон убил Бредли в порядке самозащиты. Марло и Уотсона отправили в тюрьму – до очередной сессии суда. Однако драматурга выпустили уже через неделю под залог, а Уотсон оставался в тюрьме пять месяцев.

Важно отметить, что людей, которые свидетельствовали против Марло в роковом 1593 году, постигло суровое возмездие. При аресте 12 мая 1593 года драматурга Томаса Кида, жившего вместе с Марло, были найдены бумаги, которые официально обозначены в официальных протоколах как «порочные и еретические вымыслы, отрицающие божественность Иисуса Христа». Кид утверждал, что бумаги принадлежали Марло и остались с тех пор, как тот снимал это помещение, и что они случайно оказались в бумагах самого Кида. В своих показаниях Кид уверял, что Марло не раз высказывал при нем богохульные суждения, а также говорил о намерении убеждить высокопоставленных лиц принять сторону шотландского короля. Эти показания привели лишь к тому, что Кида оставили в тюрьме, подвергли пытке за «мятеж и ересь» и выпустили на свободу только в 1594 году, незадолго до смерти. Другой донос был послан, как мы уже знаем, неким Бейнсом. Возможно, что это простое совпадение, но второй обвинитель Марло тоже закончил свои дни в 1594 году – на виселице в Тайберне.