Текст книги "Обмасонивание (СИ)"
Автор книги: В. Бирюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Бирюк В.
Зверь лютый. Книга 25. Обмасонивание
Часть 97. «Хугин и Мунин над миром все время...»
Глава 529
"Холодно, жутко... Но радостно-дик
В небе высоком несущийся крик
...
Сумерки. Ветер подул верховой.
Лед шевелится внизу, как живой...
Странные думы родятся в уме:
Грозное что-то куется во тьме!.."
Что-то – куётся. Во тьме. Странное, грозное. Не только во тьме начинающегося волжского ледохода – во тьме моих мозгов. Моей взбаламученной души. Всполошенной, встряхнутой «Киевской догонялкой» в Луках. Резко ударившим в нос вкусом гниющей заживо «Святой Руси».
"Грязью чавкая жирной да ржавою,
Вязнут лошади по стремена,
Но влекут меня сонной державою,
Что раскисла, опухла от сна".
Хоть бы и зимой, когда «чавкать» да «вязнуть» не в чем, а всё едино – «волчья сыть».
"Сердце безумной тревоги полно"... таки – да.
Логика, рациональность – "мозг обезьяны" – пытается успокоить, придумывает разные разумные слова и аргументы... и в испуге отскакивает. От звериного оскала иррационального, эмоционального – "мозга крокодила".
Раздрай.
Смятение.
Беспутье.
Беспутство – это не пьянка да гулянка. Это – отсутствие пути. Отсутствие собственного осознаваемого выбора. Последовательности понятных, планируемых и исполняемых шагов.
"Дорогу осилит идущий".
Ещё: едущий, скачущий, ползущий, перекатывающийся... Как полз с раздробленными ногами по зимнему лесу Мересьев.
Что делать тому, кто попал в "бездорожье"? – Известно что. Стать "русским человеком".
"Дорога – это направление, по которому русские собираются проехать".
Или – пройти, проползти... Осилить.
Прикинулся Иваном-дурачком, очертил голову, перекрестился на "заветную звезду", поплевал на ладони... и "аля-улю, гони гусей!", "езжай, печка, отсюда и до не видать вовсе!". Или – падая и поднимаясь на каждом шагу, вцепляясь содранными пальцами в промёрзшую землю... Подтягивая себя, собственное непослушное, тяжёлое тело туда, в ту сторону, вперёд...
"Русскости" достаточно в бездорожье. Но не в "бесцелье".
"И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом".
Есть ли «путь», «ровный» ли он, нет ли его...? – Какая разница? Если нет «цели».
Я не мог ни о чём другом думать.
Нет, не так. Я пытался о чём-то подумать. Прикинуть, например, варианты продвижения Всеволжских людей в Двинской земле или внедрение гидродинамических подшипников... Без толку. Мысли... даже не мысли, а просто всплывающие в моём мозгу картинки произошедшего в Луках, ломали всякую разумную интеллектуальную деятельность.
Эмоции захлёстывали, спать не давали. "Мозг крокодила" снова и снова кричал:
– Так жить нельзя!
Где в этом утверждении буква "р"? У меня внутри оно всё состояло из озлобленного рычания. С болезненными, чуть ли не паническими нотками.
И "мозг обезьяны", недовольно ворча, выдираемый из благолепия личного благоустроенного "кокона", начал искать пути для достижения поставленной "крокодилом" цели.
Как верный пёс, которому заблудившийся в темноте хозяин командует:
– Ищи! Ищи дорогу.
Он нюхал воздух, весело помахивал хвостиком и сообщал:
– А зачем нам "так жить"? Давай не "так". Главное – не "там". Здесь же – хорошо? У нас всё есть! Давай развиваться, возвышаться и совершенствоваться! Само-...! На Стрелке же есть куда расти! Никакого "асфальта на темечке"! Крокодил, хочешь шоколадных конфет в серебряной фольге? Давай прогресснём!
***
Мне жалко Одина. Я искренне соболезную одноглазому хозяину Валхаллы и повелителю валькирий. Два ворона – Хугин и Мунин, "думающий" и "помнящий" – летают над миром. А вернувшись к владельцу, вставляют, вбивают ему в уши свои клювы. И орут новости. Прямо в мозг. Что придумалось, что вспомнилось. Пернатые "колокола громкого боя". Клювастые "сирены воздушной тревоги". И не заткнуть их.
"Хугин и Мунин
над миром все время
летают без устали;
мне за Хугина страшно,
страшней за Мунина, -
вернутся ли вороны!".
Мне – легче, я человек – не бог. Я знаю – чтобы не случилось в мире, «крокодил» выберет цель, а «обезьяна» найдёт дорогу. Ну, или сдохну...
***
Самосохранение, саморазмножение, социализация, любопытство... Все "четыре базовых инстинкта" были удовлетворяемы на Стрелке. В количествах запредельных. Я не мог съесть всё вкусное, приготовляемое Домной; одеть, для защиты своей тушки, все кольчуги, даже – с "двойным эльфийским" плетением, изобретаемые Прокуем; трахнуть всех жаждущих этого женщин...
Стать предводителем всех "гиббонов" к северу от Сахары? А даже и к югу? Повелитель "гиббонов" всего мира? Супер-пере-за-гиббононист? Сверх-мега-гиббоноид? Для чего?! Лишь оценки пары-тройки сотен людей, с которыми человек общается постоянно, имеют для него значение. Эти оценки – уже близки к предельно допустимым. Дальше – обожествление. Чего я старательно избегаю.
"Ванька-лысый – пророк божий! Придите и возрадуйтесь! Просите и обрящите!".
Да вы что, сдурели?!
Я знаю себя, знаю как моё занудство, перфекционизм, моё долбодятельство может перейти в "очертя голову", в фанатизм, в абсолютизацию собственной истинности. А потом... будет стыдно.
Нафиг-нафиг!
Я искал не власти, но свободы. И своего добился. Надо мной нет начальников.
"Ветер, ветер ты могуч...
Не боишься никого
Кроме бога одного".
А я и бога не боюсь. Ибо – не верую.
Любопытство? Хочешь попробовать чего-нибудь новенькое – изобрети. Ресурсы, инструменты, люди – есть. Если каких-то инструментов нет – изобрети их. И – удовлетворяй. -Ся. Своё любопытство.
Хочешь бланманже? – Объясни Домне. И – наслаждайся. Хочешь "к едрене фене"? Построй самолёт. Из фанеры. И – отправляйся. Хочешь помидоров? Построй "бермудину" побольше, объясни Отсендинному Дику дорогу до инков или ацтеков и лежи-поджидай...
***
Кстати. Нынче опять подходящий момент.
Народ в очередной раз собрался "открывать Америку". Конкретно – Мадок Овен Гвинедл, принц Северного Уэльса. Его корабли пересекли (в РИ) Атлантический океан, дошли, между 1150 и 1170 г. до устья Огайо. Потом он вернулся, уговорил брата, они снова отправились на запад. Похоже, во Флориду.
На Огайо обнаружены щиты с изображениями русалки и арфы – атрибуты уэльских воинов. Там же – надгробный камень 1186 года.
В Алабаме, Джорджии и Теннесси – несколько фортов доколумбовых времен. Олд Стоун в Теннесси – неравносторонний треугольник из высоких неотесанных глыб, поднятых из притоков реки Дак Ривер. Шестиметровые стены окружены рвом. Похож на древние валлийские укрепления. Другой форт – Де Сото сравнивали с родовым замком Гвинедлов. Приёмы постройки обоих сооружений – идентичны.
Утверждают, что сохранилось пять фортов в Чаттануге, построенных, по местным преданиям, белыми людьми.
"Валлийские индейцы" неоднократно всплывают в разных сообщениях:
«В 1660 году я со своими товарищами попал в плен к тускарора, готовых растерзать нас, когда я громко заговорил с ними по-валлийски. Однако позже они остыли и уже спокойно разговаривали со мной на этом языке, правда, несколько испорченном».
В 1721 году Шарлевуа жил у индейцев манданов:
«...их жилища расположены в чистеньких поселках с улочками и площадками, это бревенчатые срубы, на которые сверху насыпана земля».
Сходство лодок манданов и валлийцев... предания индейцев о том, что однажды в Кентукки пришел белый народ, «у которого были вещи, которых индейцы не знали».
Лодки, жилища, арфы... Керамика манданов очень похожа на раннюю керамику кельтов. Изготовляли индейцы и прекрасные голубые четки. Именно такие четки делали древние жители Британских островов.
Исследователь записал у манданов фразу, смысл которой, определённый с помощью валлийского языка: "Великий Мадок – дух навеки". Сами манданы значение этой фразы объяснить не могли.
О Мадоке упоминает Кинддельв – уэлльский бард XII века, лично знавшего Оэуна Великого. Две строки в "Элегии о семье Оуэна Гвинедда": риторический вопрос – не погиб ли Мадок в море, и скорбь о том, "кто не был ненависти рабом".
Оэун правил 62 года и оставил более 20 сыновей от разных жён. Которые после смерти отца сцепились. Мадок не хотел принимать участия братоубийстве и увёл своих людей "за море".
Сгонять, что ли, с кельтами за помидорами? За картошкой, кукурузой... Кофе...!
***
Материальных причин "броситься в Русь", подобно бегущему от Казани Пугачёву – у меня нет.
Здесь, на Не-Руси, мне "хорошо". Там, на "Святой Руси" ничего нет! Ничего, чего мне бы здесь не хватало. Честное слово – лучше в Чаттанугу.
Самое разумное – ни во что не ввязываться. Путь Боголюбский с Жиздором и со всеми прочими сам разбирается. А то вырос такой... крокодил почти святомученистский – глазом душу вынимает!
"Сидеть на попе ровно".
Ага. Как я сидел перед моим "законным и возлюбленным господином" Хотенеем. В последние мгновения перед тем, как загнал ему ножик в сердце...
Материальных причин – нет. Базовые инстинкты – против. «Вороны Одина», выковыривая пробки из моих ушей, орут:
– Не лезь! Не нужно! Опасно!
Оставались причины моральные.
Чувство стыда.
«Стыдно – тому, у кого видно. А у кого не видно – тому и не стыдно» – мудрость пубертатного возраста.
А я?! Вырос, что ли?
Острое жгучее чувство стыда. Не за себя. Не за свои дела. За других. За то, как они живут. За "Святую Русь". Поз-з-зорище.
Вам никогда не доводилось видеть, в малолетстве к примеру, как вашу пьяненькую, глупо хихикающую матушку тянет в тёмную подворотню пара ужратых... сограждан. А она манерно отнекивается:
– Ой, да не надо, ой, да ну не прям здесь же...
Не видели? – И слава богу. Что не видели. И – не показывали.
Забавно. У меня – «не видно», «видно» – у них. А стыдно – мне.
Мне?! Стыдно?!! Эгоисту и пофигисту?!!! Атеисту и дерьмократу?!!! Да я на них на всех...! С высокой колокольни...! С прибором! Как кирпич в стенку...! Клал и ложил! Со всеми их мнениями и рассуждениями...!
Не – "их".
Вам нравится чувствовать себя дерьмом? Не по мнению окружающих – по своему собственному?
Да боже ж мой! Я же ж знаю как обманывать людей! А уж как обманывать себя...! Успокоить, обосновать, убедить... Неопровержимые аргументы, железная логика, фундаментальные законы мироздания... "Не мы таки – жизнь така", "выше головы не прыгнешь", "плетью обуха не перешибёшь"... Мудрость народная! Бери и черпай!
И – замазывай. Ссадины души.
Мда. "Но осадочек остался"...
Ваня, тебе это надо? Чтобы твоя – не "ихняя"! – душа наполнялась осадочками, опивкочками, подоночками...? Стыдом. За свою "счастливую жизнь". В шаге от кучи средневекового дерьма, называемого "Святая Русь".
Да вокруг полно таких куч! Куда не глянь! Почти вся планета – сплошное поле хомнуто-сапиенской дефикации!
Эт точно. Но вот конкретно... прямо под носом... Отвр-р-ратительно...
Никуда не исчезли картинки детской смертности, ощущение непристойности моего благостного существования на фоне массового уничтожения детей в душегубках, которые люди русские – домами своими именуют.
Усиливалось предчувствие приближения очередной, каждое десятилетие происходящей, голодовки. С неубираемыми трупами на площадях городов. Со случаями людоедства (нечастыми) и короедства (всеобщими). С непрерывным, несущимся из тысячевёрстного вымирающего голодного и холодного пространства воем – "Хлеб-ця!". С неизбежным последующим мором. С обязательной, при призраке голодной смерти, утратой человеческого облика.
Добавилось острое понимание того, что моя Великолуцкая история есть явление в "Святой Руси" хоть и не повсеместное, но весьма распространённое. Только мне-то есть куда бежать, есть, хотя бы, "свобода хотеть". Тысячи людей, мужчин и женщин даже и хотеть не могут.
"Как все – так и мы", "все так живут", "нет власти аще от бога"...
Терпят. Покоряются. Отдают волю свою. Отдают-ся.
"Что воля, что неволя – всё одно".
Я же рациональный человек! Я же эгоист-нигилист-прагматик! Да я пальцем не пошевелю, без ясной и однозначной выгодности! А будучи «экспертом по сложным системам» с опытом и склонностью к оптимизации всего, чего не попадя – без понимания путей максимизации этой выгоды.
Ваня! Остановись! Факеншит! Следующий шаг – негров в Африке пожалеть! А то они там... недоедают. Идиотская смесь "пролетарского интернационализма" и "христианского человеколюбия".
"Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем.
Мировой пожар...? В крови...?!
Господи! Благослови!".
Этика. Моя. Извините за выражение.
Повторю, девочка: у меня не было рациональных причин ввязываться в Русь. Все необходимые материальные ресурсы я уже имел. Или – скоро найду. Или – куплю. Единственно важное для меня – люди. Но «моих людей» нет нигде в мире. Нужно каких-то... хомнутых сапиенсом... притащить сюда, помыть-проклизмовать, научить чистить зубы и вытирать задницу... Нет принципиальной разницы между парнем из Суздаля или парнем из Биляра, зулусом или ацтеком. Суздальский чуть лучше понимает тот диалект русского, который складывается у меня на Стрелке, чуть более устойчив к низким температурам... Но это – чуть лучше, чуть хуже... «русскую теплушку» топить – всем новость.
Массимо д'Адзельо писал в 1866 году: «Италию мы создали. Осталось создать итальянцев»
Мой народ – «стрелочники», сырьё для таких «итальянцев» – «десять тысяч всякой сволочи». Нация эмигрантов. Нафига мне Святая Русь?! Рынок сбыта? – Нищая страна. По сравнению с Халифатом – пол-процента уже много.
Планы вроде озера Пено и 3Б? Это – планы. Есть возможность – делаем. Нет – делаем другое. Уж чего-чего, а «как бы эдак уелбантурить», в смысле – планов получения прибыли – у меня полно.
Внешняя опасность... Годика через три я, пусть и с напрягом, но вполне уверенно отобьюсь и от Булгарии и от Суздальских. Через пять – от общего войска всей «Святой Руси». Да я просто не допущу такого! Куплю кого надо!
Наоборот – участие в общерусских делах, в их внутренних проблемах... отвлечение ресурсов, торможение развития. Ещё и риск схлопотать больно.
Я вновь и вновь прокручивал свою историю в Луках, пытаться понять собственные ошибки. Начиная с армяка и лаптей, с неснятой шапки на церковном дворе, постепенно расширяя «спираль анализа», захватывая всё новые аспекты, новые сущности, лучше понимал себя, приходя к осознанию своего «смысла жизни» на данном этапе.
Не надо самообмана – человек живёт для себя. Живёт свою жизнь. Одну-единственную. Живёт в соответствии со своими ценностями, целями, ограничениями, представлениями "о добре и зле". Со своим "крокодилом".
Если моей душе нынче... муторно, то и причины там – внутри моей души.
Пойми – себя.
Внутри.
А уж потом можно и на мир посмотреть. Понимая, что внешнее "хорошо" или "плохо" таковы, потому что ты – таков.
Знаешь, девочка, есть немало людей, которые придумывают про меня, что я, де, умный-мудрый-прозорливый. Им так жить легче, увереннее. Только это – неправда. Я – не «умный», я – «чувственный». Стараюсь чувствовать. Себя. Людей. Мир вокруг. Разные течения и оттенки. А «учувствовав» что-нибудь, соображаю – как бы это к пользе дела уелбантурить. К моей пользе, конечно.
Я – дурак. Что уже в зубах навязло. Сунулся в «Святую Русь» как есть. Сам. «Без ансамбля». В крестьянском платье. Как нормальный русский человек. Но без его элементарных поведенческих навыков. С уже установившимися своими, воеводскими.
В Киеве, перед первой встречей с Хотенеем, "правдовбиватель" Саввушка старательно выбивал из меня прежние привычки и представления. Ему – удалось. Перед последней встречей... Саввушки не было. Я и вляпнулся. "Эз из". Как голый в баню. В "Святую Русь" со своим комплексом. Наросшим уже "комплексом воеводы".
Факеншит! Ведь давно же понял: попандопулы среди диких туземцев не выживают! Только среди "мирных". Приученных, прикормленных, заблаговременно неоднократно битых.
Забыл о разнице. Между моими, "стрелочниками", и "дикими" – исконно-посконными. В нескольких мелких деталях. Которые оказались важными.
Пруст прав: «Реальность – самый ловкий из наших врагов. Она атакует те стороны нашей души, где мы ее не ждали и где мы не приготовились к обороне».
Я годами постоянно ношу на теле панцирь. Конечно, сильный удар кнутом может меня подвинуть, наверняка – испортит кафтан. Но сбить с ног... кувалдой бить надо. Мой «нательный» панцирь... он – есть. Но «работает» редко. Всё более превращаясь в элемент самоуспокоения – «на всякий случай». Потому что вокруг меня постоянно «защитники». «Панцирь» другой – не железный, но – «душевный». Курт, Сухан, Ивашко, Алу, Чарджи, Салман, Гапа, Домна... Некоторые уходят или отдаляются, на их место приходят другие: Точильщик, Драгун, Огнедар, Аггей... Множество людей, которые, даже рискуя своими жизнями, кинутся мне на помощь. Да хоть бы закричат. Предупредят меня, отвлекут противника.
Я годами выплетаю вокруг себя "кокон". Я привык к нему, привык считать такое – нормальным. Забыл, что там, вне "крыши дома моего" – реальная жизнь – "самый ловкий из наших врагов". "Святая Русь". Со всем её средневековым маразмом.
Мой кокон.
Дружественные, лояльные мне люди.
Мы можем спорить, я могу некоторых укорять или наказывать, кто-то, с глузду съехавши, может и кинуться. Но он – один! Один не только против меня одного – против множества "моих".
В Луках – наоборот. Там я оказался один против всех. Беззащитный. Безоружный.
Главное – бессмысленный. Неготовый на уровне рефлексов.
***
Специально для юных и горячих: оружие имеет значение. Ограниченное.
Даже приедь сюда на танке – всё равно убьют. Расстреляешь снаряды и патроны, сожжёшь горючку, вылезешь из-под брони с голодухи... на куски порвут.
"Нет для человека лучшего лекарства, чем человек же".
С защитой – так же. От людей можно защититься только людьми. Или – непроходимым расстоянием.
***
На уровне слов, идей – всё понятно. "Мрачное средневековье", "тёмные века", "дикие аборигены". А вот на уровне безусловных инстинктов... утрачено. Хуже – старательно и целенаправленно изживалось.
Невнимание. Пренебрежение. Высокомерие.
Глупость благоустроенного. Идиотизм аристократа.
Откуда это?! У меня же в предках "белой кости" нет! Я же и там, и тут... без всяких, от рождения данных привилегий и бенефиций... А вот...
"Человек быстро привыкает к хорошему". А от остального... так же быстро отвыкает.
"Русь Святая? – Фу. Мерзость".
– Сын боярский? – Да что он понимает! В поташе или требушетах. Да я, да у меня...
Боярину не надо понимать в требушетах. Ему надо понимать в порке холопа нерадивого. И он это умеет. Вон, спина по сю пору чешется. Он – личность цельная. Видит смерда – бьёт кнутом. Никакой рефлексии. А у меня... случилась шизофрения, раздвоение личности.
Зашёл на церковный двор – сними шапку, поклонись, перекрестись, восславь господа нашего...
Не могу! Невозможно быть одновременно холопом беглым – "каждого пасись который в каске" и Воеводой Всеволжским! Постоянно оглядываться, "ветошью прикидываться"... и – предлагать, продвигать, продавливать... свои решения, своё виденье.
"Продавливать" – своей волей.
У холопа – "своей воли" нет, он – "в воле господской".
Невозможно быть рабом, божьим или человечьим – неважно, и "двигателем прогресса, гейзером инноваций". Я придумал, я решил, я сделал... или – иншалла, на всё воля божья.
Бакунин прав: "или – бог, или – свобода".
Философия, умозрительные рассуждения превращаются в поступки. Поступки – в привычки, привычки – в характер. В сумму стереотипов поведения, среди которых нет: "вошёл на церковный двор – сними шапку", "ударили кнутом – поблагодари", "увидел боярина – поклонись в ножки"...
У меня что – времени вагон?! Чтобы на ритуалы переводить?! Да я сам у себя во Всеволжске церковь ту складывал! В других городках церкви по моему приказу, на мои деньги ставятся.
Мне перед теми "деревами повапленными", которые моим же трудом и "поваплены" – припадать и придыхать?!
Да и не принято во Всеволжске шапки на церковном дворе от ворот сдёргивать. Мужчины снимают головной убор при входе в церковь. Там и складывают. "Успеть к шапочному разбору" – придти к концу службы. Когда люди из храма выходят и шапки разбирают.
Во Всеволжске – "да", там я – Воевода. "Хозяин". Именно так называет людская молва "Янки" у Твена. А в Луках, в "Святой Руси"? – Смерд смердячий. В этой одежде. Но я-то сам – не изменился же! Я же внутри, в душе – всё такой же!
Ошибочка вышла: несоответствие внешности и сущности.
«Янки» было легче. Когда он гулял с королём под видом простолюдинов – у него были с собой динамитные бомбы. Вот он и разметал местных вятших «на атомы». Вместе с конями. Оставив яму на сельской дороге как повод для размышлений местного крестьянства.
Вот был бы у меня динамит... Я бы тех кнутобойцев и порколюбов... как народовольцы Александра Второго Освободителя...
И, как они же, топ-топ на виселицу.
Виноват, здесь – на плаху.
Вывод: попаданец без динамита – поротый попаданец. С динамитом – безголовый.
Коллеги, вы динамитную мастерскую уже построили? Теперь носите всё это с собой непрерывно. Как крест православный. И не забудьте последнюю боньбочку – под себя. Как Гриневицкий. Или – в штаны. Чтобы не мучиться.
А уж когда «муж вятший» плетью ума-разума «меньшему человечку» вкладывает, помилку его исправляет, надлежит шапку снять, на колени пасть, возблагодарить доброго человека за науку да поучение. А не шипеть сквозь зубы... нелицеприятное.
И уж конечно не может смердятина сиволапая вятшему сдачи давать. Мявкать супротив. Кнут поймать, да дёрнуть, да на шею ему накинуть... Сиё есть, безусловно, бунт, мятеж и воровство. Противу властей, богом данных, и церкви нашей православной. Которая всё это, "Русь Святую" – окормляет, благословляет и милостью божьей – спасает.
Так что, витязи славные, дети боярские, всей толпой кинувшиеся меня одного пороть-забивать-нахлёстывать – абсолютно правы. Ибо и одна паршивая овца, в смысле – бунтовщик мятежный, всю отару перепортит, в смысле – народ русский.
– Так и дОлжно быти!
– Кому "дОлжно"?! "Святой Руси"?! Нахрен эту "русскость" с этой "святостью"!
Ваня! Ты же русский человек! Ты же патриот! – А что, "патриот" и "холоп" – синонимы? "Патриотизм" и "идиотизм" – "близнецы-братья"? Любовь к кнуту на собственной спине – часть национального менталитета? Мазохизм как неизбывный элемент русского характера?!
– Ах-ах! Сделайте мне больно! Придушите меня скрепами! Притопите меня в источниках! И – кнутиком, кнутиком... Я с этого тащусь! Прёт меня с этого!
Да пошли они все! С такой Русью!
Куда "пошли"? – А то вы не знаете?
Да ведь ничего не произошло! – Отнюдь. Произошли эмоции. "Чуйства". Мои. Сильные. Я вновь ощутил себя... игрушкой. Рабом. Вещью. "Орудием говорящим". Приспособлением для чьего-то... развлечения. Для забавы по его воле.
В его власти.
Со своего согласия.
"Воли своей не отдам никому!".
Себе-то врать не надо. Отдал. Не надолго – на минуты. Всего-то! Но ведь было! Растерялся, не сообразил... Снова почувствовал себя как тогда, в самом начале. Испуганным, бестолковым, битым, слабым. И – обрадовался. Не разумом – душой. Донышком её. Тому, что можно все сомнения-размышления возложить на другого. Не нужно мучиться-волноваться. Всякие расчёты, предположения, планы... Я же такой слабый! Мне же так больно! А он ухаживает, заботится...
«Чтобы не заболеть, нам необходимо начать любить» – это кто сказал?! Фрейд?!
Мда... ну, если понятие "любить" толковать расширено... любовь к богу... к партии... к вождю и учителю... к начальнику... к хозяину тебя...
А что делать уже больному? Битому, задыхающемуся? Чувствующему смерть уже не где-то за плечами, а в забитом тряпкой и стянутом петлёй собственном горле?
Внимание, забота, любовь... Всякий человек любит, когда его любят – это ж так приятно... Отдать себя в ласковые заботливые руки... Надежда на выручку... ожидание помощи в безвыходной ситуации... Никогда под общий наркоз не попадали? Когда остаётся только надеяться на других, на их умения, заботу, внимание...
Молиться. Об их доброте и милосердии.
Терпение. Ожидание. Надежда. Сладостно-тревожное чувство собственной слабости, незначимости. Когда нестерпимая боль, понимание приближения смерти уже не оставляют в душе именно чистую панику, но становятся знакомыми, привычными... неизбывными. Смирение с безысходностью... И вдруг – ласковая поддержка, дружелюбная защита, могучее покровительство, душевное участие... Томное счастье бессильной покорности... пряный сумрак добровольной безвольности...
Ребята тащат, ребята не бросят... Что может привязанный к носилкам? – Молчать. Даже когда все падают. Вместе с тобой. Не дёргаться. Даже когда разрывы рядом или очередь сбивает ветки над головами. Терпеть. И – надеяться. На тех, кому не повезло. Не повезло тебя вытаскивать. На друзей.
У попаданца – друзей нет. Потому что дружба требует взаимопонимания. А оно – невозможно. Всякое попандопуло – аутист среди туземцев. И место "дружбы равных" занимают... другие отношения.
Ах-ах! От меня ничего не зависит! Как лучше – знает он. Господин. Он видит-понимает куда больше меня. Несоизмеримо больше и глубже. Он – мудрый, сильный. И – добрый. Он, по доброте своей, принимает на себя все тревоги, взваливает груз ответственности, тяжесть выбора. Выбора за меня, едва шевелящегося, худо соображающего.
Как ГБ – Всезнающий, Всевидящий, Всемогущий. Всевластный. Надо всем. И надо мной – тоже.
И мгновенно появляющееся в каждом добром человеке – я же добрый человек! – сочувствие к этому... властвующему. Несущему, тащащему тяжесть принятия решений и выбора пути.
Бедненький. Мне тебя очень жаль. Я – за тебя!
Но ведь я ничего в этом мире не понимаю. Я даже представить не могу, что здесь – правильно. И – не хочу. Устал. Обессилил. Тяжело. Смотреть, воспринимать, думать. Взвешивать и оценивать, продумывать и просчитывать. Делать.
"Глазки закрывай.
Баю-бай".
А он – знает, он – мудрый. И он примет мудрое решение. Спасительное. А я принимаю его волю. Я весь – в воле его, моё дело – служить ему. Истинное служение, без страха и сомнений. Всегда, везде, во всём.
«Подвергай всё сомнению» – кто это сказал?! Какая сволочь?! – Рене Декарт? Не наш.
"Вера означает нежелание знать правду". – А это какая сволочь? – Фридрих Ницше. Точно, не исконно-посконный.
А вот Блаженный Августин – наш: "Будем же верить, если не можем уразуметь".
Очень разумный был мужчина. Одна деталь мелкая: "не можем", почему-то, превращается в "не сможем". В – "нечего и пытаться смочь".
А как с этим у коллег? Попандопуло в мире "вляпа" – изначально не может "уразуметь" почти всё. Даже звёзды здесь другие. Коллеги начинают "верить"? Наполняться "благодатью божьей" под самое горлышко?
Или пытаются "уразуметь"? Так, что "будем же верить" – становится всё более ненужным?
Или – тупо ломятся танком по болоту "неуразуметой" реальности к ближайшему "ведьмину окошку", чтобы булькнуть?
Верить. Уверовать. Умилиться и прослезиться.
Как это мило. Удобно, уютно. Праведно. Так приятно – свалить тяжесть душевных сомнений на кого-то другого. Достаточно только уверовать в его силу, в его мудрость. И – в свои слабость и глупость.
– Ты слабак?
– Да. Но – во Христе.
Это – нормально! Здесь все так живут! Все – веруют! В Христа или Аллаха, Адоная или Перуна... Есть различия. Несущественные. Главное: поименованный символ. Символ Господина, Хозяина. Владельца тебя. Объект веры, надежды и любви. И туземцы эти "объекты" – любят. Реально! И – жаждут. Мечтают о взаимности – чтобы эти "объекты" их тоже полюбили. Возжелают и вожделеют. Мечтают приобщиться, отдаться и слиться. "И войти в царствие небесное, во блаженство вечное". Всем существом своим. Душой и телом. Глубоко, до... до донышка.
Хомнутому сапиенсом нормально любить. Но эти символы... уж очень символические, уж очень далеко. И тот же набор мыслей, чувств, реакций... способов восприятия и самовыражения... "впитанных с молоком матери", воспитываемый и взращиваемый ежечасно и каждодневно, переносится на что-то более... близкое, реальное, материальное.
Тысячи лет несётся: "Не сотвори себе кумира!".
Но так хочется...!
Из царя-батюшки. Из своего боярина. Из отца родного.
Этот набор чувств отсюда и вырос. Из естественных чувств всякого живого новорожденного существа. Направленных на тех, кто его кормит, защищает. Так – и у обезьян. Кто такой любви не ощущал – тот не вызывал ответных реакций. Не теребил "зеркальные нейроны" взрослых особей своей стаи – "сильных мира своего". Не получал от них корма, защиты, опыта...
Тот – сдох. Выжившие перенесли это биологическое, по сути, свойство в социум, в идеологию. И продолжают переносить.
А как же иначе? Так с дедов-прадедов. Всегда было, есть и будет. Ибо таково естество человеческое. Богом даденное. А кто у нас "бог"? – "Отче наш. Иже еси на небеси...".
Инстинкт младенца продолжает довлеть взрослому. Инфантилизм. Безответственность. "На всё воля божья", "как начальство скажет". Не повзрослели.
"Нельзя всю жизнь прожить в колыбели". – Кто это сказал? Циолковский?! – Да ну, он же про другое, про полёты в космос...
Стать сильным, умным... "На бога надейся, но порох держи сухим"? Самому?! – Больно, тяжело. Даже просто физически сильным тяжело – попробуй отжиматься на косточках кулаков на речном льду. Раз за разом. С хлопком. Каждый день...
Так это мы ещё про ум и душу не вспоминали!
