Текст книги "Характерник (СИ)"

Автор книги: В. Б. Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Глава 15

На осеннем совещании у государя рассмотрели мое предложение о возможности скорейшего завершения войны, о нем я рассказал Федору на встрече перед советом. Долгая и кровопролитная война нам ни к чему, но и оставлять войну незавершенной также нельзя, в этом мы были едины во мнении с государем. И тогда я решил предложить тот вариант, что уже немало времени занимал мои мысли, он имел реальное воплощение в прежней истории. В марта 1809 года русская армия под командованием Барклая де Толли и Багратиона совершила героический переход по льду Ботнического залива, подступила к Стокгольму и вынудила короля Густава IV заключить выгодный России мир, с тех пор шведы более не воевали против русских. Думаю, нынешняя армия вполне способна совершить такой подвиг и взять шведскую столицу, я сам готов повести войско в поход. После моих слов Федор замер, наверное, не веря своим ушам, а потом недоуменным голосом переспросил:

– Повести армию зимой? Через залив по льду?

После моих слов подтверждения немного пришел в себя, задумался, а потом задал вопрос:

– Иван, ты уверен, что лед выдержит войско, с обозом, артиллерией?

– Обозы выдержит, Федор Алексеевич. Тяжелую артиллерию придется оставить, а полевую можно взять, только лафеты надо перевозить отдельно от стволов и передков. С полковыми пушками нет никаких трудностей, потянем на салазках. Будем идти после Крещения, когда лед схватится покрепче, от Або через Аландские острова, обустроим на них перевалочные пункты, люди и кони смогут отдохнуть там. Первыми пойдут мои казаки, займут острова, следом по широкому фронту, не скучиваясь, пехота и артиллерия. За два-три дня должны без особого напряжения дойти до Упсалы, а оттуда до Стокгольма рукой подать. Только всем бойцам нужно подготовить теплую одежду – меховые шапки и полушубки, валенки, каждому выдать сала и водки для согрева, на льду костер не разожжешь, а также надо коней перековать. В войске достаточно 30-тысяч лучших воинов, испытанных в боях, пройдут по льду не стесняя друг друга, их хватит для окружения и захвата шведской столицы. На долгое сражение не рассчитываю, до марта должны вернуться обратно.

– Хорошо, Иван, коль ты уверен в успехе, то и поведешь войско, будем готовить его для похода.

На совещании, когда государь объявил, что у меня есть особый план операции против шведов, все присутствующие с особым вниманием, в полной тишине, выслушали мое сообщение, еще минуту переваривали услышанное, а потом от них посыпался ворох вопросов. Тот же, что задал и Федор, о составе армии, артиллерии, возможности взлома льда зимним штормом, достаточно ли сил для взятия столицы, реакции короля Карла XI и еще много разных. Отвечал подробно, по каждому вопросу давал исчерпывающие объяснения, приводил свои доводы. Кажется, убедил многих, у части еще остались какие-то сомнения, видно по их лицу. Но никто не стал отговаривать от рискованного похода, сказалось доверие ко мне. Первым неожиданно для меня высказался в поддержку плана Петр, в завершении обсуждения молодой царевич встал во весь свой саженный рост и громко, во всеуслышание заявил:

– Я готов пойти с тобой, Иван! Возьми меня командовать полком или ротой, да хоть рядовым солдатом. По душе мне твоя лихая баталия, разом можем решить с Карлой!

За Петром свое согласие выразили и другие военачальники, вместе принялись прорабатывать конкретные меры подготовки к будущей кампании. Отобрали полки из лучших, мои казачьи вошли полностью, беру с собой оба артиллерийских – пушечный и гаубичный, добавили ротных батарей. Решили с пошивом зимней одежды и обуви, снаряжением обоза, перековкой коней, другими текущими делами. Войско разделили на два корпуса, государь утвердил предложенных мною командующих – Якова Волынского и, разумеется, Петра Романова, в помощники к нему определил бывалого Степана Апраксина, приглядит за молодым царевичем, не имеющим особого опыта командования в боевых условиях. Казачьи полки вывел в отдельную бригаду, старшим назначил Андрея, приемного сына, в минувшей кампании показал себя превосходно, ведя вначале полк, а потом всю казацкую группировку на север Финляндии.

После совещания уже в Генштабе вместе проработали детально основные этапы операции, от ее подготовки до завершения – взятия Стокгольма и его окрестностей, взаимодействие и связь в походе и бою, маршрут и порядок движения, коммуникации, снабжение необходимым снаряжением и припасами. После обсуждения всех тем и вопросов мои подчиненные отправились исполнять порученные им задания, я же еще раз встретился с государем, получил от него инструкции по ведению переговоров с шведским королем, а также своих действий при различных вариантах развития событий, вплоть до пленения Карла XI. Освободившись от всех совещаний и встреч, выехал к себе домой, есть месяц провести со своей семьей. Мне надо отдохнуть душой, набраться новых сил в кругу ближних, с любимой женщиной. С годами наша невидимая, ментальная связь с Ксенией не слабеет, даже на чужбине я чувствую ее мысли и заботу об мне, нас тянет друг к другу, я тороплюсь к ней и она знает об этом.

В Киеве днем в своей резиденции занимался служебными делами, скопившимися за время моих финских баталий, выслушивал отчеты губернаторов, разбирался с документами. Вечерами отдыхал в семейном кругу среди детей и внуков. Они у меня перемешались, внуки от старших детей ровесники моим младшим. Ксения втайне от меня отвадила молодиц, желающих понести плод от соития со мной, сама исправно рожает через год-два, младший еще сосет грудь. Мое многочисленное племя растет на радость родительницам, они приводят малышей свидеться со своим отцом. Всем уделяю внимания и ласки, одариваю игрушками и диковинами, читаю им книжки, веду разговоры по их детским заботам. Иногда незаметно провожу детям небольшие лечебные и профилактические сеансы, если вижу какие-то изъяны, но в большинстве они отличаются превосходным здоровьем, ранним для их возраста развитием, почти у трети замечаю зачатки дара, передалось мое наследство. Так в служебных и семейных заботах встретил зиму, пришло время идти на очередную войну.

Прибыл в Або за неделю до Крещения, принял доклады Петра и Якова, вместе с ними объехал лагеря собравшихся полков. Осмотром войска остался доволен, все нужное подготовлено, бойцы одеты тепло, артиллерия в походном состоянии на санях и салазках, обозы снабжены припасом в достатке. После отправился с Андреем к казачьим полкам, им выходить на лед первыми. Сын также не сплоховал, казаки готовы к выступлению, полностью снаряжены, кони их подкованы специально изготовленными для льда шипами. Через три дня проводил в путь казацкое воинство, они должны занять все острова на нашем пути, перекрыть путь беглецам с них на шведский берег. Еще через день начали свой марш пехота и артиллерия, рассредоточившись по ширине на десяток верст они вышли на лед. Опасения оказались напрасными, его толщина около полуметра, выдержит и больший вес, чем наши обозы и пушки. Стоял хороший мороз, градусов за тридцать, дул пронизывающий встречный ветер, бойцы смазали щеки и нос салом от обморожения, укрылись шарфами.

Впереди шли разведчики, внимательно проверяли путь, на некоторых участках возможны полыньи и трещины, а также прокладывали дорогу среди торосов, иногда встречающихся на ледяной равнине. Через десяток верст встретили первый островок, не стали останавливаться на нем, прошли еще столько же до следующего, встали здесь на дневной привал. После горячего обеда, приготовленного в походных кухнях, и часового отдыха выступили дальше. К вечеру мы дошли к самому крупному острову с шведским гарнизоном, нас здесь ожидал отряд казаков, охранявший пленных. Командир доложил, что взяли они неприятеля почти без выстрелов, тот не ожидал видеть русских, невесть как появившихся из наступивших сумерек, сдался без сопротивления. Весь двухтысячный гарнизон сейчас под замком в казематах, покорно ожидает своей участи. Сменили казаков, они ушли вперед догонять свой полк. Остались здесь на ночлег в палатках, защищающих от ветра, да и немного теплее в них от дыхания забравшихся бойцов.

Утром войско продолжило марш, только прежде отправили пленных с конвойной командой в Або. Оставшиеся сорок верст до шведского берега прошли засветло, с дневным привалом на небольшом острове, необитаемом как и другие. Уже на выходе со льда нас встретил казачий пикет с вестью, что передовые полки с ходу захватили городок Грисслехамн, расположенный всего в 90 верстах от Стокгольма, ожидают подхода всего войска. Еще через версту дошли до предместья, встали здесь лагерем, дали людям отдохнуть после не очень сложного, но все же немалого перехода по скользкому льду. Ранним утром направились вдоль берега, казаки впереди, разведывая дорогу, остальные за ними. Города и селения, встречавшиеся по пути, обходили стороной, на привал и ночлег останавливались в открытом поле. Через два дня скорого марша, почти не задерживаясь в скоротечных встречных боях с редкими разъездами, подошли к окрестностям столицы. Корпуса и казачьи полки разошлись в ее обход, уже в сумерках завершили окружение города, заблокировали все проходы и проезды к нему.

На следующее утро я отправил королю с пленным шведским офицером грамоту о заключении мира на наших условиях. Мы ее составили заранее, еще с Федором, по ней Финляндия с Аландскими островами отходила от Швеции под протекторат России как автономное княжество со своими законами, Великим князем, сеймом, местной властью. Гарантировали минимальное вмешательство Москвы в дела княжества, оно по сути становилось буфером между нами и шведами. Не забыли и о союзнических обязательствах, упомянули об отходе шведских войск из взятых в прошлом году датских и норвежских земель до прежней границы. Каких-то репараций не требовали, даже обязались вернуть без выкупа взятых в плен воинов. В случае отказа пригрозили приступить к штурму и взятию Стокгольма, а затем разорению страны. Прождали неделю, ответа от Карла XI не последовало, я приказал открыть огонь из полевых пушек и гаубиц по самым значимым объектам города – порту, промышленным и торговым предприятиям, воинским казармам, крепостным сооружениям.

Вели огонь почти без перерыва двое суток, от наших зажигательных снарядов и бомб в городе начались пожары. Вылазки вражеского войска отразили на подготовленной за минувшую неделю линии укреплений с чувствительными для него потерями, сами контратаковали, преследуя отступающего противника. Наконец от короля пришел ответ, в котором он не согласился с передачей Финляндии, готов отдать только Корелы и то без Выборга. Отправил с королевским гонцом свое послание с заявлением, что наши условия неизменны и дал на решение вопроса королем срок в два дня, после перейдем к штурму города. Король вновь отправил гонца с просьбой дать ему неделю, по-видимому, стараясь выиграть время до подхода своих войск с датско-норвежских земель, ответил категоричным отказом. Через два дня наша артиллерия начала обстрел всех укреплений противника по периметру крепости, после подавления ею ответного огня корпуса пошли на штурм с разных направлений через разбитые ворота и стены, впереди мои казаки в штурмовых группах.

Бои в городе шли три дня, наши полки занимали квартал за кварталом в ожесточенных схватках, несли большие потери как от огня солдат противника, так и ударов в спину от смирных с виду жителей. Вести сплошную зачистку от местного населения мы не могли, только усилили бдительность и осторожность, из любой подворотни может настичь вражеская пуля. Особо упорное сражение произошло на подступах к королевской резиденции – Стокгольмскому дворцу, гвардия короля стояла насмерть. Пришлось мне вмешаться своим полем, обездвижить последнюю преграду к шведскому монарху. Сам Карл XI ожидал ворвавшихся во дворец казаков в Тронном зале, сидя на своем престоле. Казаки не стали трогать его, только взяли под охрану, дожидаясь меня. Я, входя в зал, снял казачью шапку и склонил голову, отдал дань вежливости этому суровому и мужественному правителю. После, уже наедине, выдвинул новые условия мира, более жесткие, с контрибуциями, изъятием государственной казны, части флота, в противном случае мы все возьмем сами, с новыми жертвами обеих сторон.

Дал сутки королю на обдумывание моего ультиматума, казаки отвели его в покои, стали у дверей на карауле. Тем временем весь город перешел под наш контроль, мы принялись за строительство полевых укреплений вокруг его стен в ожидании подхода вражеских полков. День шел за днем, Карл XI упорствовал, тогда я приказал приступить к тотальному грабежу столицы и предместий, мои полки разошлись на десятки верст. Захватили главный источник дохода королевства – серебрянные рудники в Сале, изъяли весь имевшийся в них запас серебра и взорвали, завалив штольни, штреки и шурфы. Ко времени подхода шведских войск мы собрали в королевском дворце практически все ценности страны, ее казну, разграбили склады и арсеналы. Когда же король сломался и попросил встречи со мной, за душой у него почти ничего не осталось, можно образно сказать, король-то голый. И все же обставили подписание договора официально, в Тронном зале, с присутствием государственных мужей обеих сторон.

В мирном соглашении закреплялись уже сложившееся положение, обязательства каждой стороны не нападать на другую, возможности торговли, судоходства на Балтике, другие взаимоотношения. Король обязался с открытием навигации передать нам половину военного и торгового флота, мы возвращаем ему казну, по сути платим шведам за суда их же деньгами. После подписания договора Карл XI отдал приказ подошедшим войскам не начинать военные действия, оставаться на занятых позициях. Мы безотлагательно принялись готовиться к обратному походу по тому же пути, через залив. Уже наступил март, лед стал подтаивать, времени нам терять нельзя. Походным строем, но держа оружие на изготовку прошли сквозь расступившееся вражеское войско, с заметным у всех воинов облегчением вышли на открытое место, скорым маршем, с краткими привалами отправились к Грисслехамну и дальше по льду, еще достаточно крепким для тяжело груженного обоза. Без особых проблем перешли залив, оставили на большом Аландском острове гарнизон и вышли к финской столице, встали здесь на недельный отдых.

Общему ликованию войска не было предела, наша опасная затея удалась в полной мере, даже с избытком, враг обезврежен на долгий срок. Петр от переполнявших его чувств крепко обнял меня, мои кости затрещали, но я сдержался, не подал вида. Задушевным тоном высказался в братской любви и преданности, а после проговорился:

– Иван, сознаюсь, таил я на тебя немалую обиду, встал ты на моем пути. Об этом мне с детства твердила родня по матери, на ушивая против тебя. Но что бы не было, забота об отчизне для меня главная, ты же радеешь для нее не щадя живота своего. Теперь ради тебя я готов пойти на многое, что мне Нарышкины, когда от тебя не в пример больший прок России. Что от меня потребно, все отдам, клянусь своим покровителем, апостолом Петром!

Любезно принял дружбу царевича, запили чаркой доброго вина, а потом вместе отправились поздравлять полки с большой победой. На торжественных построениях чествовал своих доблестных воинов и их командиров, благодарил за великий ратный труд. Наши интенданты расстарались, устроили богатый стол во всех ротах, по моему приказу выдали каждому чашку водки. Все ходили хмельные и без нее, радость победы и минувших волнений опьяняла не хуже. Через неделю, хорошо отдохнувшие, отправились в родную сторону, в Финляндии оставили только гарнизоны в городах и крепостях, часть казацких полков на оборонительной линии. Через три недели вышли к Орешку, дальше полки разошлись к местам постоянной дислокации, я же с Петром и Яковом направился в Москву дать отчет государю. По пути следования наш отряд встречали ликованием, хлебом-солью, колокольным перезвоном, весть о победе шла впереди нас. Люди стояли вдоль размокшей от тающего снега дороги, кто-то кричал нам здравицы, другие кланялись в пояс, мы отвечали словами благодарности за оказанную честь.

В середине весны прибыли в Первопрестольную, нам еще от Красных ворот оказали почести, продолжившиеся в Кремле, Федор встретил нас как великих победителей. В Грановитой палате устроил большой прием, перешедший в пир, наградил орденами и ценными подарками. Особым указом он утвердил мне звание Великого гетмана югоросского войска, подобным в истории казачества нарекался Богдан Хмельницкий, государь поставил меня в один ряд с прославленным атаманом. После всех празднеств мы собрались в кабинете Федора, отчитались по прошедшей операции, достигнутым успехам и понесенным потерям, поделились своим мнением и наблюдениями. Царь готовит указ о присоединении Финляндии к России, особое уложение о введении Великого княжества, его статусе, законах и правлении. Финскому княжеству предоставляются особые права и нормы, отличные от всех остальных губерний, практически полная автономия. За Москвой остается только общий контроль и содержание войска на его территории, без какого-либо вмешательства в хозяйственные дела и исполнительную власть на местах.

Такая политика государства здесь уместна, мы не навязываем самобытному народу свой образ жизни, в тоже время он остается к нам лояльным, даже союзником, что в противостоянии со шведами нам только на пользу. Поддержал Федора в его начинании, внес небольшие поправки к положению воинских частей, регулированию их отношений с местными органами и службами. Государь и далее намерен сохранять в Финляндии и Корелах мои казачьи полки, они показали себя в северных кампаниях наиболее полезными своей мобильностью и боевыми качествами. Обсудили проводимые на прибалтийских землях преобразования, строительство новых портов и верфей, я рассказал о шведских судах, передаваемых нам по договору, скоро они придут в Ревель. Среди них пять линкоров, три десятка фрегатов, другие парусные корабли. Есть и парусно-гребные туремы, удемы, а также торговые флейты и шхуны, всего более 100 судов, можно говорить уже о своем флоте на Балтике.

На выстроенных в Ревеле и Риге верфях спущены со стапелей и вышли в море первые корабли, экипажи, переведенные с Черного моря, осваивают их. Заодно с ними проходят обучение новые команды, сформированные из поморских рыбаков и охочих к морскому делу людей, с приходом шведских кораблей нужда в них вырастет многократно. Петр, на ком основная работа по созданию флота, рассказал нам, что еще в прошлом году нанял моряков из Европы для строящихся судов. Теперь надо еще добирать как заморских, так и доморощенных матросов, навигаторов, артиллеристов, по-видимому, придется брать в экипажи не только охочих людей, но и по призыву, рекрутов. Нужно еще отправить в Голландию, Англию, Францию на учебу будущих офицеров, перенимать морскую науку в лучших флотах, сейчас наши послы ведут переговоры с морскими ведомствами этих стран. Петр предложил государю обязать всех боярских и дворянских отпрысков, достигших 18 лет, проходить двухгодовое заморское учение, пусть послужат в будущем русскому флоту. Государь согласился, дело нужное, но предположил трудности, чадолюбивые государственные мужи будут искать увертки для своих детей.

Разговоры и обсуждения прошли в душевном расположении между нами, несмотря на разницу в возрасте, я самый старший, другие намного моложе, в характере, интересах, складу мышления. Нас объединяла общая забота об отчизне, своем народе, необходимости дальнейших преобразований по многим государственным проектам, освоения лучшего европейского опыта. Сделано нами много, страна прирастает и крепнет, но еще во многом отстаем от ведущих держав, в промышленности, науке и образовании, уровне жизни. Планы на будущее у нас большие, но надо быть реалистом, скоро их не достичь, в этом у меня с Федором схожее мнение, в отличие от порывистого Петра, норовящего провести коренные реформы в ближайшее время, причем крутыми мерами. Главное, что препятствует новым проектам, рутинность подавляющего большинства населения, привыкшего жить так, как их отцы и деды, а также сковывающие узы государственной системы, с боярскими и дворянскими привилегиями, местничеством, крепостным правом. Нужен немалый срок для их перемены, придется работать терпеливо и последовательно, без перегибов и необдуманных штурмов, в этом мы в какой-то мере сумели убедить юного Петра.

В Москве пробыл почти месяц, Федор задержал меня работой в Государственном совете по запускаемым проектам, совещаниями в Кремле, решал вопросы своего генерал-губернаторства с министерствами и ведомствами. Не раз гостевал у старых друзей – Языкова и Лихачева, по приглашению Петра охотился на кабана в его подмосковных угодьях. В Преображенском селе провел два дня, первый прошел в усадьбе с застольем и откровенными разговорами обо всем, на второй день выехали в поле. Петр показал свою удаль, выйдя один против секача, сам я на такой подвиг не решился, охотился на менее опасную дичь, подбил лося и четырех зайцев. Охотой ранее особо не увлекался, но азарт царевича увлек и меня, да и стрелял из ружья неплохо, почти без промахов, так что получил удовольствие немалое. Совместный досуг сблизил меня с Петром, он отнеся ко мне с большим почтением, чем к родному брату, Федору, рассказывал о сокровенном, спрашивал совета. Я же привечал дружбу младшего Романова, оказавшимся не таким уж грубым и самодовольным, каким казался вначале. В душе он все же ребенок, тянущийся к заботе и ласке, сострадание к участи окружающих сохранилось в его сердце, пока еще не ожесточившемся.

Выехал домой в середине мая, погода баловала ведром, без дождей. Я и мои охранники как-то разомлели от весеннего тепла, ехали не спешно, разоблачась из жаркой амуниции. За две недели проехали большую часть пути, миновали Брянск, когда случилась беда, попали в засаду. Не знаю, то ли не повезло столкнуться со случайными лихими людьми, то ли подготовленной именно против меня, но все произошло внезапно, на лесной дороге в густой чаще. Я не почувствовал опасности, расслабившись в мирном течении последних месяцев, да окружающая благодать сказалась, когда резкий удар сзади и острая боль под лопаткой и в пояснице сбили меня с коня, только потом услышал звуки выстрелов. Последнее, что успел заметить – вокруг падает охрана, пораженная огнем невидимого врага, затем удар о землю и вспыхнувшая нетерпимая боль, последовавшая темнота в глазах, сознание покинуло погибающее тело. В последнее мгновение услышал из бесконечного далека отчаянный крик Ксении: – Ваня, не умирай!