Текст книги "Шок"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава 9

Остров Абако оказался намного меньше, чем обсерватория в Хьюстоне. Если бы Чиун как сумасшедший не искал телевизионную антенну, они бы могли просто не заметить его. Итак, они добрались, как прикинул Чиун, с большим запасом времени, чтобы застать трехчасовой показ «Наших дней».

– Давай быстро в отель, Римо, – беспокойно сказал Чиун. – Хорошо бы с кабельным телевидением. И с виброкроватью.

Римо осмотрелся вокруг. Среди камней и зелени торчали облезлые хижины. Оставив яхту в глубокой естественной гавани, они направились к узкой грязной дороге. Прямо из-под ног в разные стороны разбегались хамелеоны. Дорога называлась Покоте, это была главная артерия острова.

– Не думаю, что нас сейчас должен беспокоить отель, папочка, – сказал Римо. – Кроме того, у нас нет времени для «мыльных опер». Смит где-то здесь. Он попал в западню.

– Кто никогда не находит времени для прекрасного, тот лишь полчеловека.

– И виброкровать тебе не понадобится. Постой, кто-то идет.

Навстречу им грациозной легкой походкой шел по дороге высокий негр. Когда Римо двинулся ему навстречу, лицо мужчины расплылось в улыбке.

– Вы слишком быстро бежите, – дружелюбно сказал он. – Здесь куча времени для прогулок, здесь все делают медленно. На острове не принято торопиться.

– Я кое-кого ищу, – сказал Римо, радуясь, что первый человек, которого он встретил, оказался общительным парнем.

– Да? Может быть, я его знаю. Абако – маленькое местечко. Почти все друг друга знают. Конечно, кроме тех, кто живет на южном берегу.

– А кто там, на южном берегу?

Негр засмеялся.

– Захочешь – не узнаешь. Там поставили высокий забор, и никто не может попасть внутрь. А за забором люди, понятно?

– И что они делают?

Мужчина засунул большой палец в рот и запрокинул голову назад.

– Пьют, – его глаза озорно сверкали.

– Ну… тогда Смит не там, – Римо усмехнулся.

– Вашего друга зовут Смит? – переспросил негр. – Я знаю Смита.

– Знаете?

– Естественно. Здесь все Смита знают. Толстый, потный, девчонки на нем виснут постоянно.

– Нет, это не тот Смит, – возразил Римо. – Смит высокий, седой и носит шляпу… У него довольно заурядная внешность, – размышлял он вслух больше для себя. – Да, он мог быть не один. С женщиной.

– С белой женщиной?

– Я думаю, да. У нее на лице шрам. Довольно большой. Вот все, что я знаю о ней…

Улыбка исчезла с лица мужчины. Перекрестившись, он попятился назад.

– Что случилось? Вы знаете ее?

– Я ничего не знаю. Я ничего не видел. Не мое это дело. Идите на южный берег, о'кей?

Он повернулся так быстро, что еле удержался на ногах, и сломя голову бросился в густые заросли на холме.

– Я смотрю, опять сработало твое очарование, – улыбнулся Чиун, когда Римо вернулся.

– Ничего не понимаю. Только что я упомянул женщину со шрамом, как он прямо обезумел. Но он сказал что-то о южном береге. Это не похоже на любимое место Смита. Но если его похитили, он может быть там.

– В этом местечке хоть на юг иди, хоть на север, никакой разницы, – сказал угрюмо Чиун.

Не пройдя и двух миль, он впал в транс.

Дорога привела их в деревню Абако, состоящую из бакалейной и скобяной лавки и «Центрального отеля побережья Абако», состоявшего из семи комнат.

– Двадцать минут в запасе, – сказал Чиун, взглянув на солнце. – Иди зарегистрируй нас в отеле.

– Слушай, Чиун, а как же Смит? А тот парень, который просто стал невменяемым, стоило мне только упомянуть женщину со шрамом. Тебя что, это даже не интересует?

– Меня интересует, знает ли доктор Синклер, что богатая вдова, которую он лечил от маниакальной депрессии, – его давно потерянная дочь, – ответил Чиун сердито. – Кроме того, если тебе нужна белая женщина со шрамом, оглянись назад.

– Куда?

– Она в машине, – с раздражением сказал Чиун. Хотя на дороге было всего два автомобиля, они смогли создать пробку. Один из автомобилей, помятый «лендровер», стоял посреди дороги. Другой, белый «опель», съехал с асфальта, чтобы пропустить «лендровер». Сквозь яркое солнце Римо мельком увидел шофера.

Это была женщина с длинным шрамом на лице.

– Как ты отсюда смог разглядеть ее? – воскликнул Римо.

– Как! Ты не разглядел? – удивился Чиун.

– Ладно, не важно. Я должен остановить ее.

Он побежал к машине, которая уже съезжала на дорогу. Чиун вздохнул и поднял маленький камешек.

– Куриные твои мозги, – сказал он и швырнул камень.

Камешек просвистел в воздухе, как удар хлыста.

Через мгновение шина правого заднего колеса лопнула и сдулась. Машина встала.

Римо резко остановился и повернулся к Чиуну.

– Спасибо, папочка, – сказал он застенчиво, – я это запомню.

– Отель, – напомнил Чиун.

– Мм… Может, ты зарегистрируешь нас?

– Я?! Стоило сделать тебе одолжение, и Мастера Синанджу сразу понизили до слуги?

– Потом жди меня там, – добавил Римо, быстро оглянувшись на женщину. Она вышла из машины и безнадежно смотрела на спущенное колесо. – Ты знаешь, женщины – моя специальность, – сказал он самоуверенно. – Думаю, если мне удастся остаться с ней наедине на несколько минут, она приведет нас к Смиту.

– Думаешь, подействует сила твоей сексопильности? – сказал Чиун, делая скучающее лицо.

– Что-то в этом роде. Предоставь это мне. – Римо с важным видом направился к машине.

– Привет. Помощь нужна? – Он улыбнулся женщине своей самой обаятельной улыбкой.

Она улыбнулась в ответ. Один – ноль, сказал сам себе Римо, изучая ее лицо. Она была красива, просто чудесная. И шрам делал ее еще более интересной.

– Ну, что вы смотрите? – томный голос вывел его из задумчивости.

– Извините.

– Ладно, я привыкла к этому. И я принимаю вашу помощь.

У нее был легкий, еле уловимый акцент. Она открыла багажник. Римо вытащил домкрат и запасную шину.

– Вы здесь живете? – поинтересовался он, пытаясь догадаться о ее происхождении.

– Иногда. А вы не здешний. Я никогда вас раньше не видела. Турист?

– Можно сказать и так.

– Редкая птица в этих краях.

Римо поднял машину и снял покрышку, достаточно медленно, чтобы выгадать время.

– Скажите, я слышал здесь разные истории о южном береге. По-моему, крутое место.

Женщина заколебалась.

– Боюсь, вы ошибаетесь, – сказала она осторожно, ее голос потерял надменность.

– Я слышал, там весело, вечеринки…

– Я сама закончу, – сказала она, потянувшись к инструментам. Римо отодвинул их.

– Ну что вы. Что я буду за джентльмен, если не закончу работу? Да, только на днях я разговорился с моим другом, Гарри Смитом…

Она окаменела.

– О, вы его знаете? – спросил Римо небрежно. – Он много путешествует. Высокий парень, седой и носит шляпу.

– Я его не знаю, – резко сказала она.

Значит, Большой Эд сказал правду. Женщина выведет его прямо к Смиту.

– Если вы не возражаете, я сяду в машину, – сказала она.

– Я уже почти закончил. – Он вкрутил последние гайки и встал. – Знаете, я здесь недавно и был бы рад угостить вас. Давайте выпьем где-нибудь вместе.

– Я не пью.

– Тогда как насчет обеда?

Он слегка коснулся ее левого запястья. Она вздрогнула. Давным-давно старый учитель просветил Римо в древнем искусстве ублажения женщин. В этом деле он быстро преуспел. Было много способов ввести женщину в экстаз, но все начиналось с левого запястья.

Как игра на арфе, подумал Римо. Эта женщина соблазнительна, даже при том, что у нее есть шрам.

– Нет… думаю, нет, – сказала она, запинаясь. Как бы случайно он коснулся ее бедра.

– Я бы с удовольствием встретился с вами, – прошептал он ей на ухо. Ее нежная кожа покрылась мурашками. – С удовольствием.

– Может, вы закончите с колесом? – задохнувшись, сказала она. Грудь ее под тонкой тканью набухла.

– А потом?

Она подставила ему свой рот. Ее полные губы были как наэлектризованный бархат.

– Я подожду вас в машине.

– Да, мэм.

Еще пять минут, и она скажет ему все, что известно о Харолде Смите. Он подошел к домкрату. Понадобилось лишь немного хитрости, подумал он не без гордости. Она уже завела машину и, видимо, дожидалась его. Римо улыбнулся, убирая домкрат.

Машина рванула с места, заскрежетав колесами и оставив Римо в вонючем облаке гари и пыли с домкратом в руке.

– Эй, – крикнул он сквозь пыльную завесу, увидев, как белый «опель» исчезает за поворотом.

Тяжело дыша и кашляя, он протер глаза, оставив два светлых пятна на лице, покрытом жирной черной пленкой.

– Прекрасная работа, а главное, профессиональная, – подходя к нему, сказал Чиун. – Не могу выразить, как я был горд, увидев твою удаль в действии. Мне кажется, прощание было особенно романтичным.

– Оставь это! – предостерег Римо, с яростью бросив домкрат на землю.

– Может, теперь посмотрим телевизор?

– Это все, что ты можешь сказать?

Глава 10

Конференция продолжалась весь день. Основная ее часть прошла в затянувшихся приветствиях, вливаниях розовых коктейлей в желудки делегатов, иногда кто-нибудь из них поднимался, чтобы рассказать о сфере своей деятельности.

Группа Смита состояла из банкира, биржевого брокера, экономиста, военного стратега, математика, преподавателя, историка, журналиста, инженера и бывшего государственного секретаря, выглядевшего более пристойно по сравнению с тем, когда Смит видел его в последний раз. На его бесформенном теле висел бесформенный костюм в белую полоску. Под пиджаком виднелась экстравагантная футболка.

Смит пытался догадаться, почему для второй стадии Великого плана предназначался именно этот своеобразный подбор профессий. Но в голову ничего не приходило. Его заставили присутствовать на этом заседании, и он присутствовал. Но он не намерен содействовать ни Абрахасу, ни его преступному совещанию.

Человек, которого звали Ле Пат, сидел во главе длинного стола заседаний из красного дерева, председательствуя на конференции. Позади него висел большой проекционный экран. С тех пор, когда посреди ночи он стоял со шляпой в руках у дверей Смита, он изменился, он уже не был той робкой серой мышью. Теперь он просто излучал уверенность и действовал четко и властно.

Прирожденный бюрократ, подумал Смит, который чувствует себя уютно только в паутине твердых правил. И если бы не манера Ле Пата постоянно приглаживать свои сальные волосы, он казался бы таким же спокойным, как Цирцея, которая невозмутимо сидела на угловом диване около кинопроектора, покуривая сигарету.

Прямо напротив нее жужжала телекамера, непрерывно описывая дугу над столом.

– И, наконец, мы переходим к последнему делегату, предназначенному для осуществления второй стадии нашего плана, к человеку, чей талант в области компьютеров откроет новые горизонты науки. Своей работой он навеки принесет пользу человечеству, во имя Великого плана Абрахаса, – произнес Ле Пат. – Джентльмены, разрешите представить вам доктора Харолда Смита. Пожалуйста, поднимитесь, доктор Смит, и расскажите нам о себе, о ваших взглядах на мир. Как, по-вашему, мы, интеллигенция, можем улучшить его?

Раздались вежливые аплодисменты, одновременно которыми все заказывали «Самуэль Лонгтри» – розовую огненную воду.

Смит продолжал сидеть.

– Позвоните в Американское представительство, – сказал он прямо в камеру. – Я здесь против своей воли.

Ле Пат зашипел. Камера остановилась на Смите.

– Но, доктор Смит…

– Оставьте его! – раздался громкий голос одновременно с четырех стен.

Все делегаты замолчали, озираясь по сторонам и пытаясь определить, откуда исходит этот голос. Ле Пат сидел открыв рот. Через мгновение в зале поднялся возбужденный шепот.

– Я Абрахас, – провозгласил низкий глубокий бас.

Настало тревожное молчание, делегаты с ужасом жались друг к другу, опрокидывая розовые коктейли. И только Смит оставался спокоен. Он сидел, скрестив руки на груди, продолжая смотреть в камеру.

Голос ответил на его безмолвный вызов:

– Доктор Смит, мне кажется, вы несколько враждебно настроены по отношению к нашей благотворительной конференции?

– О нет, – быстро проговорил Ле Пат, все его самообладание улетучилось.

– Позвольте доктору отвечать самому.

Смит ответил все так же невозмутимо:

– Это так.

В зале опять воцарилась тишина. Даже Цирцея потушила сигарету и сидела выпрямившись, на ее лицо легла тень тревоги.

– Ваша так называемая благотворительная конференция – фарс. Меня доставили сюда против моей воли. А это, насколько я понимаю, называется похищением. Я не знаю, что за промывание мозгов вы устроили здесь, с вашими розовыми напитками и подсознательным внушением, превращающим людей в убийц, но из меня вы не сделаете Орвилла Пибоди.

В зале воцарился хаос. Со всех сторон доносились крики. Сидевший рядом со Смитом бельгийский экономист вскочил и набросился на него.

– Не смейте так разговаривать с Абрахасом, – закричал он, хватая Смита за воротник.

Раздался пронзительный свист, заставивший всех замолчать.

– Джентльмены, – сказал низкий голос.

Экономист отпустил Смита и сел на место, вместе с другими делегатами.

Камера показала Смита крупным планом и возобновила свое движение по дуге. Цирцея, в испуге застывшая у дверей, облегченно вздохнула и вернулась на свой диван.

– Вы много дней терпеливо ждали, пока со всего мира соберутся делегаты. В течение этого времени вам мало было сказано об истинной цели этой конференции. И теперь я пролью свет на тот план, который мы начнем осуществлять вместе и доведем до конца.

– Начните с того, как вы превратили Пибоди и двух других безвредных людей в наемных убийц, – сказал Смит.

– Это не так, и вы это поймете, – спокойно ответил голос.

По залу разносили большие кувшины с розовым напитком. Смит с презрением оттолкнул от себя стакан.

– Во все времена война и смерть разрушали любое возможное сотрудничество между людьми, – снова прозвучал голос Абрахаса. – Человечество достигло бы великого прогресса, если бы его постоянно не раздирали на части конфликты. И я желаю, чтобы это закончилось раз и навсегда и истинный потенциал человеческой расы мог быть реализован.

Смит подавил зевок.

– Мой план состоит из трех частей… Единство, Гармония и Мир. Первая часть – Единство – соберет разобщенные элементы общества под одним общим знаменем.

– Под вашим, – пробормотал Смит.

– Да, под моим. Мистер Пибоди и другие были началом первой стадии, вырывая с корнем источники истинного зла и делая мир более пригодным для жизни местом. В каждой стране находятся люди, которые считают уничтожение трех террористов огромным шагом вперед к достижению всеобщего единства. Некоторые гнилые места в теле человечества вырезаны, Пибоди, Грут и Сороизо, послужив для этого своего рода хирургическими инструментами, стали уже легендой.

– Они мертвы, – спокойно сказал Смит. – Это была кость, – продолжил он. Взгляды делегатов обратились к нему. – Кость, брошенная собакам. Бессмысленный жест. Цель убийств – только обмануть тех, кто принимает эти подсознательные телесообщения, заставить поверить, что Абрахас что-то вроде Одинокого Ковбоя, [1]1
  Одинокий Ковбой – в одноименных американских радио – (с 1933) и телесериалах (1949–1965) наездник, стрелок и борец за справедливость.


[Закрыть]распространяющего всюду добро. – Он взглянул на озадаченные лица делегатов: – Вы что, не понимаете? Три террориста – это ничто!

– Нигде не упоминалось, что я к этому причастен, – сказал громкий голос.

– Пибоди упомянул об этом. Так что все журналисты в мире обратили на это внимание.

Голос громко рассмеялся.

– Очень хорошо. Не буду спорить. Убийцам было поручено пропагандировать имя Абрахаса, Вы удовлетворены, Смит?

Смит сел, он был сбит с толку. Абрахас только что допустил, что его благотворительная конференция – сплошное притворство. Несмотря на это, люди вокруг стола по-прежнему благоговейно смотрели в камеру.

Для них это не имеет значения. Смит это ясно понимал. Хороший или плохой, святой или убийца, Абрахас просто поглотил их разум.

– Те люди с помощью телевидения были выучены, как выполнить свои задания, – жестко произнес голос. – Как вам должно быть известно, обычные телепрограммы передавали их подсознанию сообщения и инструктировали их. То же самое может быть сделано в больших масштабах, если передавать сообщения Абрахаса миллионам. Мнение людей можно изменить за очень короткое время, не используя обычных политических и военных каналов. И разногласий не будет.

– О чем вы говорите? – ошеломленно спросил Смит.

– Не будьте идиотом, – отрезал Абрахас. – Я говорю о революции. Революции, доктор Смит. В короткий срок эта конференция подготовит и осуществит мировую революцию, не пролив и капли невинной крови.

За столом послышались одобрительные возгласы. Смит уронил на руки голову, чувствуя отвращение.

– Это первая стадия. Вторая стадия – Гармония – ускорит этот процесс. Джентльмены, мы должны быть реалистами. Хотя массы поддержат план Абрахаса, те, кто имеет власть и деньги, вряд ли поделятся ими для блага общества. И поэтому богатство должно быть изъято у его владельцев и перераспределено, чтобы принести пользу человечеству в целом.

Смит подскочил на месте.

– Что?

Глубокий, гипнотический, самоуверенный голос не умолкал. Делегаты за столом слушали затаив дыхание.

– Люди в этом зале собраны, чтобы продумать пути развала мировой экономики и уничтожить продажность частного капитала. Здесь мы найдем способ изъять золотые запасы Нью-Йорка и Американской фондовой биржи. Мы будем манипулировать ими посредством контроля над обширными сетями коммуникаций, ценами на нефть и другими вещами, приносящими богатство.

– Я могу разладить телефонные линии стран-экспортеров нефти на целый день, – с энтузиазмом закричал инженер со Среднего Востока. – Хаос в течение одного дня – этого будет достаточно, чтобы устроить беспорядок в мире на целые месяцы.

– Я могу какое-то время контролировать почту США, – заметил бывший государственный секретарь, – можно задерживать всю очередную корреспонденцию.

– И это только начало, – сказал Абрахас. – Я уверен, что господин Бью Пере, банкир, может обеспечить уничтожение больших личных вкладов в швейцарских банках.

– Они исчезнут бесследно, – лениво протянул элегантный швейцарец, потягивая свой коктейль. – Некоторые из самых богатых людей в мире за одну ночь станут нищими.

Абрахас продолжил:

– И вы, доктор Смит. Я хотел бы, чтобы вы взяли часть проекта на себя. Чтобы вы нашли доступ к информационным банкам. Вы внесете ложную информацию в компьютеры ТСС и конфискуете капиталы, принадлежащие этой организации. Когда вы выполните это задание, вы сделаете то же самое в компьютерных системах других наций.

Смит в изумлении встал с места.

– Вы сумасшедший, – прошептал он, не узнавая свой голос. – Вы говорите об уничтожении цивилизации.

– О начале цивилизации, – поправил Абрахас. – Третья стадия будет кульминацией всех наших усилий и оправдает средства, которые мы используем. Стадия три – Мир – не что иное, как переустройство планеты. Война будет исключена. Пропадут все разногласия. Личные амбиции и конкуренция между людьми будут навсегда устранены. На третьей стадии я предоставлю вам мир, где каждая нация и все люди служат одному делу на благо человечества. Япония, например, будет всецело обществом технологии, производя электронику для всей планеты. Люди, живущие в Японии, будут обслуживать только промышленность, и все будут приносить пользу.

– Вы это серьезно? – удивился Смит. – Япония – это страна, а не предприятие. Вы не можете рассчитывать, что каждый человек здесь будет работать только для промышленности. Что же произойдет со всем остальным?

– Я рад, что вы проявили интерес, доктор Смит. Скандинавские страны станут молочным центром Земли. Гренландия, из-за своего географического расположения, будет поставлять ядерные вещества для обогрева и освещения планеты в предстоящие века. Все рыбные и морские продукты, используемые людьми, будут добываться близ южной цепи островов Тихого океана. Советский Союз, обладающий обширными пастбищами, будет выращивать домашний скот.

– Домашний скот? – изумился Смит. – А как насчет Америки?

– Соединенные Штаты обладают огромнейшими пространствами плодородной земли. По этой причине вся Америка будет преобразована в ферму. Ваша страна будет кормить мир.

– Мы будем фермерами?

– Вы правильно меня поняли.

Смит покраснел от гнева.

– Еще один безумец решил все проблемы, – выкрикнул он. – Весь мир будет смеяться над вами.

– О, вы не правы. Вы переоцениваете последствия первой стадии. Безмолвные сообщения, передаваемые по телевизору, будут транслироваться до тех пор, пока мир не обнаружит, что он поклоняется новому лидеру. И им будет Абрахас. Двенадцатого числа этого месяца все люди планеты увидят меня. Они последуют за мной, в этом цель моей трансляции. Они будут слушать, я вас уверяю. Они пойдут за мной в новую эпоху. И ни один не будет смеяться.

Люди за столом вскочили, аплодируя и топая ногами. Ле Пат начал скандировать имя Абрахаса, и другие поддержали его.

– Благодарю вас, – сказал Абрахас, когда все стихло. – А сейчас я хочу, чтобы все вы увидели работу, которую уже начали члены специальной комиссии первой стадии. Цирцея, свет, пожалуйста.

В зале погас свет.

– То, что вы увидите, это новый фильм, запечатлевший последние события во всем мире. Это результат программы, использующей тот же тип подсознательных телесообщений, которые так успешно подействовали на мистера Пибоди и на других убийц. Сообщением, которое транслировалось в этом случае, было простое слово «Абрахас»! У вас все готово, Цирцея?

Включился проектор. На гладкий экран потек свет. В кадре возникла толпа, собравшаяся вокруг Эйфелевой башни, руки людей были подняты к небу. Звук был оглушающим, люди в фильме открывали и закрывали рты в унисон. «Абрахас!» – кричали они снова и снова все громче.

«Абрахас!» – кричала многотысячная толпа собравшихся у подножия Биг Бена. «Абрахас» – монотонно повторяла толпа сотен индусов в шафрановых одеждах перед сверкающей водной гладью Тадж-Махала. Миллионы рабочих Пекина и клерков Найроби восхваляли имя нового бога. Его имя было на устах фермеров Айовы и датских рыбаков, корейских студентов и русских моряков. «Абрахас», – повторяли люди всего мира.

– Боже мой, – промолвил Смит.

Какое бы ни совершилось безумие, какие бы шестерни ни пришли в движение в этой ужасной разрушительной машине Абрахаса, Смит только знал, что он должен добраться до президента.

Но у него не было с собой «дипломата», а телефон остался в нем. Смит должен вырваться из-за этого забора на южном берегу, чтобы предупредить единственного человека, который может положить конец господству террора Абрахаса, прежде чем тот начнет прогрессировать.

Наверху, над темным залом, камера продолжала описывать дугу. Во время фильма делегаты аплодировали и кричали вместе с массами на экране.

Наблюдая за дверью, Смит решил, что у него есть шанс. Он не увидел вокруг никакой охраны. В зале было темно. Если бы ему удалось проскользнуть к выходу, пока камера направлена в другую сторону, он вполне мог бы выбраться наружу и добраться до деревни.

Он выждал нужный момент, и, когда камера отклонилась в дальний левый угол, согнувшись, выскользнул из зала. Делегаты конференции продолжали кричать и буйствовать.

Снаружи было темно, грязную дорогу освещали только луна и звезды. Забор, окружавший южный берег, был высоковат, но Смиту удалось на него вскарабкаться. Оказавшись наверху, он спрыгнул на другую сторону. Внезапная острая боль пронзила его лодыжку.

Он встал и ощупал ногу. Это оказалось только растяжение, но боль была сильной. Смит сказал себе, что в течение тех лет, когда он работал в ОСС и ЦРУ, ему доставалось и похуже.

Это было очень давно, но он не забыл эту тренировку. Он быстро выбрался на дорогу и, держась в тени, пошел прихрамывая, так быстро, как мог. До Деревни было две мили. Пока он добрался до пустынного главного перекрестка, его лодыжка начала гореть от боли, подступавшей волнами.

– Президент, – бормотал он.

Смит искал телефон; неважно, что с ним сделает Абрахас, но он должен позвонить президенту.

Он видел телекоммуникационный центр на окраине деревни по пути из аэропорта. Из этого он заключил, что Абако один из тех островов, где личные телефоны редкость и большинство звонков совершается из одного учреждения. Если только нога не подведет, он сможет найти офис, влезть туда.

За деревней на извилистую дорогу падало небольшое пятно света. Рядом был телекоммуникационный центр, Смит узнал его. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед. Здание стояло одинокое и уязвимое, окна находились на уровне человеческого роста. Даже с бесполезной ногой Смита будет легко туда забраться.

Смит подобрал камень, завернул его в пиджак и почти бесшумно разбил окно. Охая от боли в ноге, он ухитрился подняться на подоконник и влезть внутрь.

Там стояла приборная доска, примитивная модель, Смит оценил это с одного взгляда. Притаившись в темноте, он ждал соединения с Вашингтоном.

– Белый дом. Добрый вечер, – сказал телефонист, когда уже казалось, что ожидание длится вечно. Смит покрылся испариной. Его лодыжка ужасно болела.

– Это доктор Харолд Смит. Я должен поговорить с президентом.

– Боюсь, сейчас это невозможно, мистер Смит, – бодро сказал телефонист. – Хотите оставить сообщение?

– Я уверяю вас, что не шучу, – умоляюще проговорил Смит. – Пожалуйста, передайте президенту мое имя. Это срочное дело.

– Я говорю вам, доктор Смит…

Он не услышал окончания фразы. Снаружи приближались огни фар.

«Они ищут меня», – мелькнуло в мозгу Смита.

– Я не могу связаться с президентом через каналы, которые обычно использую, – настаивал Смит, мельком взглянув на огни фар. Они изменили направление и теперь ехали сюда. – Это вопрос национальной безопасности. Пожалуйста, скажите ему, что это Харолд Смит, и поторопитесь. Времени нет.

– Ну, я не знаю…

– Скажите ему! – прошипел Смит.

Приблизившись к зданию, мотор машины загудел громче, потом внезапно замолк. Хлопнули две дверцы.

– Быстрей!

– Хорошо, – неуверенно сказал телефонист. – Я надеюсь, что это правда.

– Ну конечно, правда.

Он ждал. Пот стекал с лица за воротник рубашки. Сердце в груди билось, как испуганная птица. На линии была тишина.

– Пожалуйста, быстрее, – прошептал он в мертвую трубку.

Дверная ручка повернулась и щелкнула. Кто-то ударил по ней ногой. Смит видел, как тонкая дверь изогнулась под ударом.

В трубке что-то щелкнуло.

– Алло? Алло? – закричал Смит.

Ответа не было.

Из-за двери раздался выстрел пистолета, стреляющего в упор. Дверь закачалась на петлях. Кто-то высадил ее ногой. В дверях стоял Ле Пат, в его руке все еще дымился «вальтер Р-38». С ним была Цирцея. Они быстро подошли к нему, Цирцея что-то нащупывала у себя в сумке.

Смит проследил за ней взглядом, но оставался у телефона. Его жизнь, подумал он, висит на волоске. Он не мог двинуться, «вальтер» Ле Пата остановит его.

– Да? – послышался знакомый голос на другом конце линии.

Смит открыл рот, чтобы говорить, но из горла вырвался только хрип. Он почувствовал острый удар в шею. Краем глаза он видел, как длинными наманикюренными пальцами Цирцея вводит ему под кожу розовую жидкость.

– Мистер президент, – протянул он, как пьяный. Больше он говорить не мог. Голова у него кружилась, как будто по ней ударили молотком. Он пытался что-то сказать, но губы его не слушались. Комната вокруг него завертелась и потемнела. Единственное, что доходило до его сознания, это голос президента, зовущий его издалека, пока Ле Пат не повесил трубку.