Текст книги "Шок"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 13

Машина въехала в лес, здесь она была скрыта от дороги молодыми сосенками. Стояла темная ночь, луна спряталась за тяжелыми облаками.

– Берег внизу, за холмом, – кивком указала Цирцея. – Ночью его не видно. Здесь есть пещера, там можно поговорить.

– Вам не кажется, что у вас мания преследования? – спросил Римо, пробираясь среди острых камней по пустынному пляжу.

Там, где вода ритмично набегала на песок и с шипением откатывалась назад, в ямках росли большие пучки водорослей и морской травы.

– Здесь нас никто не преследует.

– Вы не знаете Абрахаса, – сказала Цирцея.

Красный огонек ее сигареты вел его в холодное, пахнущее морем и вечным мраком место.

– В пещере, о которой я говорила, – сказала Цирцея, – мы будем в безопасности.

Она пролезла в расщелину в покрытом мхом гладком камне, и они действительно оказались в маленькой пещере.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Начните с Абрахаса. Кто он?

Глаза Римо уже привыкли к темноте. Цирцея сидела, обхватив колени руками. Она начала рассказывать эту историю, которая закончилась для нее здесь, в этом тайном месте.

– Абрахас – это его не настоящее имя, – взволнованно начала она. – На самом деле его зовут Персей Мефисто. Его отец был богатым судовладельцем.

– Он грек?

– Да. Я тоже гречанка, хотя большую часть жизни я путешествую.

Она прикурила новую сигарету от окурка, до сих пор тлеющего у нее между пальцами.

– Семья Мефисто была очень богатой. Только в их доме в Коринфе было более пятидесяти слуг. Я была одной из них.

– Вы не похожи на служанку, – заметил Римо.

– Я давно уже не служанка. Во всяком случае, не совсем, – вздохнула Цирцея. – В Коринфе я жила, когда была маленькой. Мои родители работали на эту семью. Я помогала маме, делая несложную работу в доме. Когда мне было десять лет, Персей был уже юношей. Он тогда говорил мне, что, когда я вырасту, я буду красивой. – Она непроизвольно дотронулась до шрама на своем лице.

– В этом он был прав, – сказал Римо, беря ее за руку, – можете не сомневаться.

Она глубоко затянулась.

– Я обожала его. Персей – это все, что я помню о своем отрочестве. Персей на огромном корабле отца, ветер треплет его волосы. Персей, приехавший на каникулы из университета, вбежавший в комнату для слуг, чтобы поднять меня так высоко, что я могла коснуться потолка. Персей… всегда Персей… Горячий и сверкающий, как само солнце, и красивый, как Бог.

– Мы говорим о том же самом человеке? – спросил Римо. – О том, кто пытался убить нас обоих?

– Теперь он изменился, – тихо сказала Цирцея.

Ее глаза были чужими и далекими, как если бы она старалась разглядеть прошлое, такое нереальное и далекое, как наркотическое видение.

– Все это случилось не сразу. Я стала замечать в нем перемену, когда Персей вошел в семейное дело. Он был первый сын. В семьях, подобных Мефисто, это все равно что наследник престола. Персей был тщательно подготовлен, чтобы перенять отцовскую империю.

– Что случилось? Он не угодил старику? Так бывает сплошь и рядом, – сказал Римо, припомнив Чиуна.

– Да нет, наоборот, – сказала Цирцея. – Насколько я понимала, он был великолепен. Его мать очень гордилась им. Но, увидев успехи сына, его отец решил, что Персей слишком неосторожен и независим. Мне кажется, Мефисто завидовал способностям сына. Он был высокомерен, хотя идеи сына всегда были лучше его собственных, а когда Персей решил взять дело в свои руки, стал просто ненавидеть его. Она остановилась, как будто собираясь с мыслями.

– Как раз в то время Персей стал мне доверять. Я еще не была взрослой, но уже вышла из возраста ребенка. Он часто говорил мне, что я очень умна для своих лет и поэтому он верит мне. Но я думаю, что в течение тех месяцев я была его единственным другом. Мне было пятнадцать лет.

– Он был твоим любовником?

– Нет. Персей не был обычным человеком, даже в то время он избегал личных контактов с женщинами. Он говорил, что великий человек должен оставаться одиноким. – Цирцея улыбнулась. – Он называл меня своей сиреной, – сказала она, – Я была искушением, возбуждавшим его аппетиты и дающим ему силы. Он верил, что, сопротивляясь мне, он станет великим.

– Я помню эту историю со школы, – сказал Римо, – слушая пение сирены, не поддаваться ему. Откуда это? «Одиссея»?

– Да, «Одиссея». Он стал называть меня Цирцея. По правде говоря, мне это нравилось. Это было так непохоже на девчонку-служанку, которой я была все мое детство. Это заставляло меня любить его сильнее, чем всегда. Однажды Персей поделился с отцом своими планами взять дело в свои руки. Мефисто только посмеялся над ним. Он сказал, что не собирается оставлять дела. Персея сильно задело то, что отец хотел привлечь к работе также и младшего сына. Для него это была нестерпимая обида. В тот же вечер он пришел ко мне, все еще дрожа от гнева. Он говорил об отце ужасные вещи, и все твердил, что время старика прошло. Он сказал, что отберет власть у своего отца, «Как?» – спросила я его. Он ответил: «Я убью его».

Меня охватила дрожь, Он был слишком самоуверен. Если бы я не любила его так сильно, я тут же побежала бы к старику. Но Персей был моим богом: попроси он меня убить Мефисто, и ради него я бы сделала это.

– Как он собирался убить отца?

– Пожар. У Мефисто была привычка по субботам посещать склады. Один из них, старое строение, использовавшееся для хранения леса, находился на окраине города. Персей подождал, пока его отец и все рабочие зайдут внутрь, потом разлил вокруг здания керосин и бросил в него спичку. Все сгорело дотла, но отец Персея сумел спастись, совершенно не пострадав.

Он никогда не упоминал о случившемся. Персей боялся, что Мефисто узнает, кто поджег склад, и попытается свести с ним счеты. Но проходили недели, и он стал верить, что Мефисто считает, будто это несчастный случай. Однажды Персей сказал мне, что Мефисто попросил его сходить на большой яхте «Пегас», принадлежавшей их семье, на Сардинию и забрать оттуда несколько родственников, проводящих там свой отпуск. В тот день, когда корабль был готов отправиться в море, я ускользнула из дома и видела, как яхта покидала гавань. Персей помахал мне с палубы…

Цирцея вытерла со щеки слезу.

– Когда яхта отошла от берега приблизительно на милю, небо осветилось яркой вспышкой и я услышала такой ужасный звук, как будто с грохотом закрылись ворота ада. Куски металла и дерева взлетели вверх, из яхты вырывались клубы черного дыма. Копоть на воде была похожа на кровь, черную и расплывшуюся, пропитанную смертью.

Раздумывать не было времени. Я знала только, что человек, которого я любила, находится на этой яхте, и я во что бы то ни стало должна добраться туда. Я отвязала маленькую моторную лодку и помчалась к «Пегасу». Даже за полмили воздух был горячим и удушливым от дыма. Было трудно что-либо увидеть.

Когда я прошла больше половины пути, второй взрыв превратил «Пегас» в огненный шар. Обломки разлетались в разные стороны. Я стояла в лодке, пытаясь сориентироваться, так как не могла ничего разглядеть из-за дыма. Я не видела, как что-то летело ко мне. Осколок палубы, может быть, или часть стального листа, я никогда этого не узнаю. Что бы это ни было, оно ударило меня в лицо, как горячий нож, так сильно, что я выпала из лодки. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, удар пришелся только вскользь, иначе бы я потеряла сознание. Мне удалось найти лодку и забраться в нее. Что-то стекало мне в глаза. Я вытерла лицо рукой и оказалась в крови, в моей крови. Она была всюду, текла по моей одежде, падая большими каплями на дно лодки. Я никогда не видела столько крови. Я думала, что умираю. Все, что я хотела в тот момент, это найти Персея. По некоторым причинам я не сомневалась, что он жив. Он был слишком сильным, чтобы умереть. Но когда я увидела его, я, помню, на какое-то мгновение пожелала, чтобы он был мертв.

Цирцея приложила к глазам тыльную сторону ладони.

– Я нашла его, он вцепился в какой-то деревянный обломок. Его лицо нельзя было узнать – одно обожженное мясо и зубы, вся кожа сгорела. Я узнала его только по кольцам, которые вплавились в пальцы. Один глаз вывалился из глазницы. Обе ноги были разбиты, спина сломана.

Голос Цирцеи дрожал от воспоминаний. Она положила руку на глаза и часто задышала, пытаясь подавить рыдания.

– Не знаю, как я затащила его в лодку. Следующее, что я помню, это госпиталь. Мне сделали переливание крови, и я пролежала там несколько дней. Персей в течение двух лет находился между жизнью и смертью.

Она прикурила сигарету.

– Затем от разрыва сердца умерла его мать. Персей был еще далек от выздоровления, но она платила за все операции, необходимые ему, из своего личного состояния. После ее смерти отец отказался оплачивать медицинские расходы, и Персея перевели в клинику для бедных.

Я работала на любой работе, которая подвернется. Рана на моем лице заживала плохо. От нее остался вот этот шрам, – сказала она горько, проведя рукой по щеке. – Но все же мне повезло. А Персей полностью так никогда и не поправился.

– Почему?

– По многим причинам. Конечно, его тело было изувечено, но мозг тоже пострадал. Он знал, что это отец пытался убить его. Я сняла маленькую комнатку в бедном районе Коринфа, и когда Персей вышел из клиники, мы стали жить вместе. Он говорил, что ненавидит отца и ничто не помешает его мести. Просто убить Мефисто казалось ему недостаточным. Персей хотел нанести отцу такую рану, чтобы смерть была для него желанной. Все эти дни он жил в ненависти.

Персей заполнял дни чтением, он изучал философию, теологию. Я думала, что науки помогали ему перенести свое положение. Он взял себе имя Абрахас. Так звали всемогущего бога древности. «Когда-то Абрахас был самой могущественной силой на Земле, – говорил он мне. – Я собираюсь воскресить его».

Как только Персей почувствовал, что он готов, он начал писать письма, наверно сотни писем, врагам отца, прося у них денег. К концу года начали приходить ответы. Люди со всего мира, из тех, кто хотел увидеть гибель империи Мефисто, ссужали ему деньги, чтобы начать дело, которое позволит ему вступить с отцом в открытую конкуренцию. Конечно, они не знали, как сильно Персей изменился. Он собрал небольшую группу судовых специалистов, в основном из тех, кто когда-то работал на Мефисто. Компания процветала. В течение трех лет всем вкладчикам были возвращены их деньги, а Мефисто, постаревший и разочаровавшийся в младших братьях Персея, увидел, что дело, на которое он потратил всю жизнь, пошатнулось.

Затем Абрахас сделал странную вещь. Он нанял для меня учителя. Он сказал, что образование даст мне намного больше, чем может предложить любой человек.

Цирцея уставилась в темноту пещеры, сильно прищурив глаза.

– Как раз в это время я собиралась оставить его. Я сделала все, что могла, и не хотела провести оставшуюся жизнь в качестве сиделки. Так или иначе, к этому моменту он мог сам о себе позаботиться. Персей, должно быть, знал, что я не отвергну такой подарок. Я думаю, каждый имеет свою цену, – тихо сказала Цирцея.

– Во всяком случае, после того как я была достаточно подготовлена к университету, Персей послал меня учиться в Сорбонну, в Париж, После этого он отправил меня в кругосветное путешествие. Время от времени в газетах я читала о бизнесе Абрахаса. Он следил, чтобы каждое дело оставалось небольшим, не привлекающим много внимания. Его компания была очень мала по сравнению с отцовской, но у нее были свои фирмы, контролирующие наиболее важные пристани морских торговых городов, грузовые перевозки, товарные склады, амбары, маслодельни – все, что влияет на судоходство. Компания Абрахаса разорила Мефисто. Абрахас сам купил дом, который построил его отец. Старик был еще жив, когда Персей прислал рабочих снести дом с лица земли.

Три месяца спустя Мефисто застрелился. Абрахас продал его дело и вызвал меня домой.

И вот пять лет назад мы поселились на Абако. Он говорил, что нуждается в покое. Я думала, что он выбрал этот остров, чтобы поправить свое здоровье или потому, что это тихое уединенное место. Но как только мы прибыли на южный берег, он начал работать над тем, что он называет Великий план. В нем он провозгласил себя королем, используя все население земли в качестве пешек в своей дурацкой игре. Поначалу я не видела вреда во всех этих бредовых разговорах. Это было ожесточением искалеченного человека, оторванного от остального мира. Но другие воспринимали его серьезно, Ле Пату, его лакею, выплачивалось огромное жалование, чтобы он угождал желаниям Абрахаса. Его последней прихотью было собрать сто лучших умов мира, чтобы они помогли ему осуществить его план.

Цирцея остановилась.

– И, как вы знаете, он сделал это. Вы понимаете? Сейчас он разрушает весь мир. И он не остановится до тех пор, пока не уничтожит его так же, как своего отца.

Ее голос охрип. Куча окурков устилала землю у ее ног. Цирцея выглядела маленькой и беззащитной. Она сидела, обхватив себя руками, длинный рубец на ее лице озарялся сверхъестественным свечением светлячков. Она смотрела мимо Римо.

– Пожалуй, это все, – она уныло улыбнулась. – Я даже не знаю, как вас зовут.

– Римо, – сказал он, подвигаясь к ней.

– Мои родители уже давно не признают меня из-за того, что я служу у Абрахаса. Цирцея – это все, что у меня есть. Я привыкла к этому имени.

– Ну, иди сюда, Цирцея. – Римо поцеловал ее, она задрожала в его руках. – Не бойся Абрахаса.

– Я не его боюсь, – тихо сказала она. – У меня никогда не было мужчины.

Римо удивленно улыбнулся.

– Что? Такая роковая женщина – и девственница?

– Я всегда чувствовала, что я принадлежу Абрахасу. Меня удерживало благоговение, жалость и страх. Но я больше не хочу принадлежать ему. – Она коснулась его лица. – Римо, ты сможешь полюбить меня?

– Тебя несложно полюбить, – сказал Римо.

Он провел губами по щеке Цирцеи, она нашла его рот. Он нежно раздел ее, и на холодной таинственной земле пещеры, под музыку волн, он разбудил ее тело. Потом они лежали, прижавшись друг к другу.

– Что это? – Римо в беспокойстве приподнялся.

Он взглянул на выход из пещеры. Цирцея схватила свою одежду.

– Что с тобой?

– Мне показалось, я что-то слышал.

Римо быстро оделся.

– Пошли. Что-то здесь не так.

– Что? – задрожав, спросила она.

– Тебе не о чем беспокоиться. Что-то непонятное в воздухе.

– Как ты сказал?

– Это было бы слишком трудно объяснить, – ответил Римо. Он вывел Цирцею наружу и направился к машине.

– Жди здесь, – он захлопнул за ней дверцу.

– Что ты слышал? – настаивала она.

– Может, и ничего. Какое-то жужжание, вроде того, как работают приборы.

Он оставил ее и бесшумно скрылся в зарослях.

– Жужжание, – прошептала Цирцея. – Здесь?

Ее лицо покрылось мертвенной бледностью. Она нащупала ручку дверцы.

– Нет, – закричала она, выскакивая из машины. – Не ходи туда! Римо!

Но тут послышался другой звук, ясный и отчетливый, это был свист пули, посланной метким стрелком. Она поразила Цирцею. Женщина тихо вскрикнула и упала.

Глава 14

Римо низко нагнулся над Цирцеей, пытаясь расслышать ее слова.

– Машина, – прохрипела она, морщась от боли. Пуля попала ей в грудь, но прошла далеко от сердца. На ее ослепительно белом платье расплывалось красное пятно.

– Я должна была предвидеть, что Абрахас будет следить за машиной.

– Не разговаривай, – сказал он. – Все будет хорошо. Только отвезем тебя к врачу.

– Помоги мне…

Он почувствовал вторую пулю, как только она вылетела из пистолета. Она летела ему навстречу, разрезая воздух перед собой миниатюрной ударной волной, которая для острой чувствительности Римо была словно удар молота. Он бросился на землю рядом с Цирцеей.

Мгновение спустя пуля просвистела над его головой и вонзилась в одну из сосен, стоявших в темных зарослях.

Прежде чем стихло эхо выстрела, он уже был на ногах и быстро нырнул в темноту. Тишина, которую нарушила пуля, восстановилась, и воздух был неподвижен. Римо двигался с почти инстинктивной осторожностью того, кто преуспел в искусстве Синанджу.

Он остановился. Вокруг по-прежнему было тихо. Мало кто, кроме Чиуна, мог бы двигаться совершенно беззвучно. Римо сомневался, что человек, который стрелял, сумел бы во время бега не тревожить земли под ногами. Он осмотрелся. Напавший на них должен ждать его где-то рядом. Впереди ничего. Сзади только веселый гам воробьев.

– Сюда, – позвали слева. Голос забавлялся, дразня.

Римо стремительно бросился налево. Пробираясь вперед, он погружался в болото среди мертвых деревьев, поднимающихся из тумана, словно копья воинов.

– Немного правее, – уже ближе прозвучал голос. Кто бы это ни был, он не двигался.

Болото стало вязким. Вода достигала колен. Над Римо среди высоких тонких деревьев завывал ветер, словно молясь о мертвом, и неподвижный густой туман окутывал его, как покров. Ему казалось, будто он вступил в другой, первобытный мир, и наполовину земля, наполовину вода тихо шевелится в темноте.

Он двигался с трудом. С каждым шагом ил на дне болота становился все более вязким. У Римо было ощущение, будто он идет по овсяной каше. Он ухватился за одно из прямых мангровых деревьев. Оно согнулось в его руках, как мокрая соломинка. Вокруг него, насколько он мог видеть, не было ничего, кроме болота, кишевшего назойливыми москитами и мошкарой.

Теперь вода доходила Римо почти до пояса. Ноги едва двигались в вязкой трясине. Он посмотрел вокруг. Откуда он пришел? И как далеко зашел? Куда ни посмотри, везде одно и то же.

Всюду был густой туман и склизкие мангры, стоявшие как часовые в затерянной тюрьме, издающей запах гниения.

– Ты почти у цели… Римо, – позвал голос.

– Кто ты? Откуда знаешь мое имя?

Маленький человек с сальными волосами и «вальтером Р-38» в руках появился словно ниоткуда.

– Я его подслушал, – ответил он.

Римо рванулся к нему. Он собрал все свои силы, чтобы сделать эти последние шаги в трясине. На лбу выступила испарина, пока он пытался вытащить сначала одну ногу, а затем другую.

– Я жду, – сказал человечек.

Римо чувствовал себя как во сне. Эта дрянь, казалось, затягивала его, как живая. Он вытянул руки перед собой. Хоть бы что-нибудь, палка, камень, думал он, чтобы вылезти из этой западни. Но даже мангры пропали в пузырящейся черной слизи, которая липла к нему.

– Плавун, – добродушно сказал человечек. – Поразительное вещество, не правда ли?

Он прошел вперед, посматривая на свой пистолет.

Противник был прямо перед Римо, почти на самом краю трясины. Еще два шага, и Римо смог бы достать его и убить.

Если бы он мог сделать эти два шага.

– О, позвольте представиться, Мишель Ле Пат. Я работаю на Абрахаса. Между прочим, только что в пещере ты был с его женщиной. Как жаль, что вы не узнаете друг друга получше! – Он улыбнулся.

Римо начинал тонуть. Плавун сжимал грудную клетку, медленно выдавливая воздух из легких. Он знал, что, если запаникует, эта преисподняя проглотит его целиком. Римо перестал двигаться и добился ясности ума. Чиун говорил ему, что в ситуациях, когда в голову абсолютно ничего не приходит, если остановить все мысли, то услышишь голоса богов, И он заставил себя полностью успокоиться, хотя вокруг него пенилось голодное море трясины.

Но не голоса богов он услышал. А историю, которую однажды рассказал ему Чиун об одном из своих предков, управлявшем в старину Домом Синанджу. Этот Мастер Синанджу дожил до ста двадцати лет, и его сила начала исчезать. Он стал слабоумным и целыми днями лежал в кровати, украшенной позолотой, спокойно ожидая великое безмолвие смерти. Кучка головорезов, желая отомстить за родственника, которого в молодости победил учитель, выкрала старика. Они заставили его ехать день и ночь в свою страну, к холодному утесу, возвышавшемуся над пустынной каменистой землей.

– Ты прыгнешь отсюда и разобьешься об эти камни внизу, – сказал один из похитителей Мастеру Синанджу. – И все будут думать, что ты в приступе слабости покончил с собой. Это будет великая кара.

Учитель посмотрел на скалу своими старыми глазами, видевшими чудеса мира, и ответил:

– Я сделаю, как вы хотите. Я спрыгну со скалы, раз так угодно богам. Только прошу вас исполнить одну мою просьбу, прежде чем я исчезну в безмолвии.

– Мы не сделаем ничего, что отсрочит позорную смерть, которую ты заслужил, – сказал один из похитителей.

– Это вас нисколько не задержит. Я только прошу, чтобы вы стояли рядом со мной и были свидетелями моего конца. Я старик и не смогу драться с вами. Мне хочется, чтобы вы передали моим сельчанам, что их учитель побежден силой намного большей, чем у него.

Головорезы надулись от гордости. Сказать людям Синанджу, что они видели, как учитель умер в позоре и бесчестии, – это удовлетворило бы их жажду мести.

– Хорошо, старик, – сказал их главарь, и похитители приблизились к краю скалы.

Они не видели то, что увидел старик. Скала была хрупкой и потрескавшейся и не выдержала веса стольких людей. С оглушительным грохотом она раскололась и сбросила головорезов на камни внизу. Но сам учитель был готов к этому и отпрыгнул назад, прежде чем скала рухнула.

Вскоре он вернулся в свою деревню и прожил еще тридцать лет. Вплоть до своей смерти, которая была тихим и величественным переходом в безмолвие, чего страстно желает любой человек, учитель оставался известен как мудрейший человек на Востоке.

Римо не знал, как эта история пришла ему в голову, но она подсказала ему одну идею. Это был слабый шанс на спасение, однако у него сразу прибавилось сил.

– Брось мне камень, – выдохнул Римо.

– Камень? Ты хочешь сказать, веревку? Извини, но у меня нет с собой спасательного снаряжения.

– Камень, – настаивал Римо, – тогда я быстрее утону.

Ле Пат был озадачен.

– Ты говоришь так, как будто хочешь умереть.

– Раз уж это случится, пускай это произойдет быстрей. Ты выиграл. Я же вижу, тебе хочется моей мучительной смерти, иначе бы ты застрелил меня.

– Не пытайся обмануть меня, – сказал человечек. – Пули слишком безболезненны. Ты не заставишь меня сжалиться над тобой.

– Ты и не должен стрелять в меня. Я намерен умереть в этом дерьме. Только брось мне камень, хорошо? Ускорим дело.

Какой-то момент Ле Пат испытующе смотрел на него, а потом пожал плечами.

– Почему бы и нет, – сказал он, взвесив в руке покрытый слизью камень размером с дыню. – В любом случае становится уже скучновато смотреть, как ты умираешь.

Он небрежно бросил камень в Римо. Ладонью Римо с силой отбил его, и камень, описывая дугу, понесся обратно. Он пролетел по кривой над головой Ле Пата, Человечек быстро присел и уставился ему вслед.

– Я должен был предвидеть, что ты попытаешься сделать что-нибудь в этом роде, – сказал Ле Пат, направив «вальтер» на Римо. Он смотрел на него прищурившись, губы изогнулись в усмешке. – Наверно, я только раню тебя. Может быть, в плечо?

Он слегка сдвинулся вправо.

– Кстати, не надейся, что ты умрешь от этой пули. Я стреляю значительно лучше, чем ты бросаешь камни. Мог бы прицелиться и поудачнее.

Римо молчал. Он прислушивался к напряжению воздуха, камень достиг крайней точки в дуге и со свистом возвращался назад.

– Ты что, боишься, Римо? – насмешливо сказал Ле Пат.

– Просто трясусь от страха.

Бросок был верным. Камень достиг своей цели.

В тот момент, когда Ле Пат положил палец на спусковой крючок, камень ударил его прямо в спину. Пистолет полетел в трясину, а Ле Пат упал, оказавшись на самом ее краю. Когда он потянулся вперед, пытаясь достать оружие, Римо нагнулся и схватил его за обе руки.

Ле Пат вскрикнул, пытаясь удержаться на твердой земле. Римо рассчитывал на его страх. Чем сильнее Ле Пат сопротивлялся, тем ближе он подтаскивал своего врага к краю трясины. Железные тиски вокруг груди Римо ослабли, и он снова мог дышать. Дополнительный кислород придал ему сил. Отчаянным броском он вытолкнул себя вперед и сжал руки за спиной Ле Пата.

Человечек сыпал проклятьями, спасая себя от трясины и вытягивая с собой Римо.

– Премного благодарен, приятель, – сказал Римо. Одной ногой он был уже на берегу.

Выбравшись из трясины, Римо схватил Ле Пата и поднял его в воздух. Повернувшись вокруг своей оси несколько раз, он отшвырнул его далеко в середину болота.

Упав грудью в трясину, Ле Пат завопил. Он быстро забил руками, словно пойманное насекомое крыльями, и начал погружаться в отвратительную пузырящуюся массу. Первой исчезла голова. Остальное последовало за ней.

Все, что осталось, это плавающие на поверхности ботинки Ле Пата.

– Цирцея! – на бегу звал Римо, продираясь сквозь кусты.

Он нашел дорогу к берегу и вернулся обратно к пещере. На том месте, где должна была лежать женщина, было пусто.

Машина. Римо подошел к ней и быстро осмотрел ее. Как и подозревала Цирцея, там оказалось маленькое следящее устройство. Он с яростью забросил передатчик в море. Затем снова вернулся туда, где оставил женщину. Земля была холодной. Значит, ее забрали уже давно. Это могла быть полиция, подумал он. Но вокруг не было никаких следов шин.

Оставалось только одно объяснение. Ле Пат был не один. Римо встал на четвереньки на траву, рядом с машиной. Он максимально расширил зрачки. Это заставило травинки тускло светиться едва различимым светом.

На траве были пятна. Чем-то похожие на воду, но темные и густые и уже начинающие засыхать. Он поскоблил их немного ногтем и понюхал.

Кровь.

Цирцея оставила след для него.

На мгновение выглянула луна, освещая кровавые пятна, которые тянулись к дороге и вели дальше. В сторону южного берега. Тот, кто унес Цирцею, был без машины.

Над головой проплывала туча, закрывая яркий свет луны, и Римо охватила печаль. Он не был провидцем, но он чувствовал, когда смерть была рядом. Сейчас она слегка задела его, но он знал, что, прежде чем кончится ночь, смерть расправит свои темные крылья и утвердит свою победу.