Текст книги "Цвет страха"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19

За подвальной дверью с бронзовой табличкой «Зал чрезвычайных заседаний» Президент Соединенных Штатов Америки беседовал со своими военными советниками.

– Предложения, я жду ваших предложений, – сказал он.

– Какова наша политика в этом деле? – осведомился председатель Военного совета.

Президент посмотрел на советника по национальной безопасности, который виновато глянул на министра обороны, а тот в свою очередь – на премьера.

– Политика еще не определена, – отозвался глава государства. – Я надеялся разработать ее с вашей помощью.

– Мы обязаны выступить с ответными мерами, мистер Президент, – с мелодичным восточноевропейским акцентом произнес председатель Военного совета.

– А что в противном случае?

– Вы попросили нас высказаться, – напомнил советник по национальной безопасности.

– Я жду обоснованных предложений. Реальных и конструктивных.

– Мне казалось, речь идет о военных мерах, – отозвался председатель Военного совета.

– Всякий раз, когда я посылаю свои войска в ту или иную точку планеты, мой рейтинг немедленно падает.

– И все же ответные меры необходимы, – твердо заявил министр обороны. – На карту поставлен престиж Америки.

– Проклятие!

– Судите сами. Французы разбомбили «Евро-Бисли» и окружили его со всех сторон. Из данной ситуации есть два выхода.

– А именно?

– Первый вариант: мы освобождаем «Евро-Бисли» силами Восемьдесят второго воздушно-десантного полка. Десантники закрывают парк для вторжений французов, тщательно его минируют и, ускользнув оттуда под покровом ночи, взрывают.

– Вы предлагаете взорвать «Евро-Бисли»?

– Мистер Президент, мы не можем позволить французскому сапогу топтать символ американской культуры и престижа. В то же самое время нельзя жн попросту демонтировать парк, погрузить его в контейнеры и отправить на родину!

– А второй вариант?

– Второй вариант представляет собой что-то вроде ответного мщения. Мы можем разрушить французский тематический парк. – Председатель Военного совета расстелил на длинном столе карту Парижа и его предместий. – Вот Париж, а эта красная точка в тридцати двух километрах от «Евро-Бисли»...

– Так...

– Это парк «Звездочка», названный в честь грудастой французской мультдевицы, так что эта цель по значению и масштабам вполне соответствует «Евро-Бисли». Французы разгромили Монго Мауса мы расколошматим Звездочку.

– А что означает вторая красная точка?

– Франция в миниатюре, тоже тематический парк. Он представляет собой целую страну в масштабе. Ее можно обойти за час. Что-то вроде Лилипутии.

– Второй вариант кажется мне логичнее. Более французским, что ли.

– Верно. Но этот объект очень мал. В него трудно попасть. Проклятый Париж занимает на макете пространство не более этой комнаты. Мы выбрали в качестве ориентира Эйфелеву башню, и наши спутники потратили чертову уйму времени, разыскивая ее.

Президент нерешительно потер ладонью свой шишковатый нос.

– Не хотелось бы бомбить парк, посвященный мультипликационному персонажу. Такой поступок идет вразрез с традициями предпринимательства и может отвратить от нас подрастающее поколение французов.

– Грудь за грудь, сэр.

– Если так, то не лучше ли разрушить французский парк на территории Штатов?

Присутствующие озадаченно умолкли и несколько секунд обменивались вопросительными взглядами.

– Э... Мистер Президент, – произнес наконец министр обороны. – Пентагон не располагает данными о наличии французских парков на американкой земле.

– По-моему, таковых не существует, – добавил советник по национальной безопасности, протягивая руку к своему чемоданчику. Присутствующие защелкали застежками портфелей и принялись шелестеть разведсводками.

Президент повернулся к директору ЦРУ, который до сих пор молчал, скрестив руки на груди.

– Что сообщают наши парижские агенты?

– Ничего, – мрачным голосом заявил директор. – Я с глубоким прискорбием вынужден поставить вас в известность о том, что ОВБ разоблачил наших людей в первый же день.

– В первый день кризиса?

– Да нет. У нас есть сведения, что агентов раскрывали в первый же день их пребывания в Париже.

Президент недоверчиво скривился.

– Разделяю ваши сомнения, сэр, – беспомощно произнес директор ЦРУ, – но и вы поймите. Выучить французский язык не так-то просто. Мы натаскиваем своих людей, не жалея времени и сил, но, попав во Францию, они тут же начинают делать грубые ошибки в произношении. Даже в таких простых словах, как «да». По-французски «да» произносится как «уи». Но это не "у" и не "и", а целый набор кошмарных гласных.

– Судя по всему, мы оказались в тупике, напоминающем ситуацию в Сомали, – с горечью произнес Президент.

– В Сомали тоже говорят по-французски, – с надеждой в голосе произнес директор ЦРУ.

– Что вы предлагаете? – спросил Президент.

– Пустить в водопроводы Франции раствор валиума.

– Зачем?

– Наши люди полагают, что если мы сумеем успокоить французов, то их пыл несколько остудится – во всяком случае, они станут медленнее произносить слова, и наши агенты заговорят наравне с окружающими.

Присутствующие как один уставились на директора ЦРУ, а министр обороны спросил:

– У вас есть с собой валиум?

– Да. Лежит в портфеле.

– По-моему, не мешало бы вам проглотить таблетку-другую.

Директор ЦРУ испуганно замер, а взгляды присутствующих обратились к Президенту США.

– В данную минуту мой заместитель пытается связаться с сотрудниками «Евро-Бисли» по Интернету, – пояснил Президент. – Может быть, они сумеют пролить свет на происходящее.

– Давайте обсудим все возможные варианты, – предложил председатель Военного совета.

– Именно этим мы и занимаемся. Мне нужны оправдания, которые прозвучали бы в равной степени убедительно как для американцев, так и граждан Франции. Я не могу начинать войну, исходя из принципа «грудь за грудь».

– Кажется, я слышала слово «грудь»? – донесся с порога недовольный женский голос.

– Э... здравствуй, дорогая, – робко произнес Президент.

– Мисс Президент... – подал голос председатель Военного совета.

– Не называйте ее так, – испуганно шепнул Президент.

– Эй вы, солдафоны! – гневно воскликнула Первая леди. – Что я вам говорила насчет похабства в моем доме?

– Простите, мадам, – пробормотал министр обороны.

– Но ведь это – расхожее выражение, – добавил советник по национальной безопасности.

Первая леди окинула присутствующих ледяным взором.

– Как вам понравится, если я скажу – «член за член»?

Председатель Военного совета отвернулся, поигрывая пальцами. Президент покраснел. Директор ЦРУ откупорил флакончик с валиумом.

– Отныне и впредь вы будете говорить только – «око за око» или «зуб за зуб». Ясно?

– Так точно, мадам, – виноватыми голосами откликнулись члены Военного совета и Президент США.

– Вольно, мальчики, – скомандовала Первая леди и, приблизившись к своему супругу, положила на стол перед ним сложенную гармошкой компьютерную распечатку. – Только что передали по сети, – негромко промолвила она, посматривая на директора ЦРУ, впившегося взглядом в бумажку.

ДЕЛО БИСЛИ ПОД КОНТРОЛЕМ НЕ ПРЕДПРИНИМАЙТЕ НИКАКИХ ДЕЙСТВИЙ МОИ ЛЮДИ В ПУТИ БУДУ ДОКЛАДЫВАТЬ ПО МЕРЕ РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ [email protected]

– Объявляется перерыв. – Президент нервно скомкал распечатку.

– А как насчет ответных мер? – спросил министр обороны.

– Мое орудие возмездия вот-вот обрушится на Францию, словно комета, упавшая на Юпитер.

Военные советники обменялись испуганными взорами.

– Мистер Президент... Но ведь мы и есть ваше орудие возмездия...

– Только не в нынешней ситуации, – отозвался глава государства, выходя из помещения рука об руку с супругой.

Прежде чем за ними захлопнулась дверь, Первая леди обернулась и показала советникам розовый язычок.

Глава 20

Первый попавшийся им транспарант «Евро-Бисли» был крест-накрест перечеркнут черной краской из пульверизатора. На втором красовалась окружность с косой чертой, на всех языках мира обозначающая слово «нет». На третьем было написано: «non!».

– Кажется, мы на правильном пути, – бесстрастно заметил Римо.

Выезд с автострады А301 на дорогу, ведущую к парку, был отмечен знаком в форме мышиной головы, полностью закрашенным черным.

Автомобиль не снижал скорости, и вот уже показались сине-кремовые зубчатые стены Очарованного городка.

Над его крепостными валами кружили блестящие вертолеты. Парк был взят в кольцо бронетранспортеров и танков с камуфляжными полосами.

– Эти парни выглядят очень серьезно, – сказал Римо. Подкатив к заставе, он притормозил и высунул голову туда, где были бы окна, если бы такси не лишилось дверец. – Эй! Вы не против отъехать в сторону и пропустить двух туристов?

На голос повернулись головы в зеленых беретах, и в галльских глазах вспыхнуло отвращение.

– Americain!

– Угадали, – сказал Римо.

– Americain!

Ненавистное слово прокатилось по шеренгам французов, захвативших самый большой в Европе тематический парк.

Танковая башня дрогнула и с тихим мерным гудением начала поворачиваться.

Когда дуло 105-миллиметровой гаубицы нацелилось в лобовое стекло машины, Римо пробурчал:

– Похоже, тут самый настоящий антиамериканский блок.

Черное жерло пушки выплюнуло снаряд, и в тот же миг Римо с Чиуном выскочили из такси. Когда снаряд ударил в машину, они уже удирали вовсю со скоростью шестьдесят километров в час.

Французский таксомотор получил удар в лоб и превратился в некий эпицентр, откуда во все стороны брызнула завывающая шрапнель.

Когда автомобиль вновь опустился на землю и встал на перепачканные шины, от него осталась лишь обугленная искореженная стальная рама, по которой плясали язычки пламени.

Пока французы прятались за своими машинами, пережидая свист осколков, Римо с Чиуном проскользнули у них за спинами и встретились по ту сторону цепи.

– Просто, как два пальца обмочить, – бросил Римо, входя в парк.

– Галлы очень возбудимы, и это делает их легкой добычей для высшего разума, – отозвался Чиун.

– Надо запомнить.

– Я говорил о своем разуме корейца, а не о презренных мозгах белого.

Они прошли по Бродвею, никем не остановленные. Римо уже бывал в «Евро-Бисли», когда искал Дядю Сэма, и теперь его поразило царившее здесь запустение. Без людей, толпы которых осаждали аттракционы и павильоны, парк лишился своего магического очарования. Впрочем, может быть, отчасти это объяснялось тем, что большинство аттракционов назывались по-французски.

– Когда я был здесь в последний раз, вход в Утилдак – или как они его там называют – находился во дворце, – сообщил Римо.

– Значит, мы не пойдем через дворец.

– Я не знаю другого входа.

– Вот потому-то нас будут поджидать именно во дворце. Следовательно, нужно отыскать другой путь.

Завернув за угол, они увидели несколько «красных беретов», лежавших вокруг клумбы с яркими цветами, образующими улыбающуюся мордочку Монго Мауса.

Солдаты дышали, сердца их стучали, но все они были без сознания и валялись, уткнувшись лицами в высохшие лужи рвоты.

– Сдается мне, этих ребят тоже ослепили зеленым, – заключил Римо.

Чиун зажал пальцами нос и торопливо прошел мимо.

Они подошли к участку с надписью «Parc Mesozoique», и Римо заметил:

– В прошлый раз этого не было. Что это значит?

– "Парк Мезозоик", – прочел мастер Синанджу.

– Спасибо, – хмыкнул Римо. – Я-то думал, ты понимаешь французский.

– Я понимаю чистый, правильный французский, но не эти головоломные диалекты, – ответил Чиун.

Эту часть парка огораживала бамбуковая стена в три человеческих роста. Стволы бамбука были крепко переплетены похожими на веревки лианами.

– По-моему, за такой высокой стеной определенно скрывается что-то важное, – сказал Римо.

– Согласен, – произнес Чиун, внимательно разглядывая бамбук.

– Может быть, там живет Кинг-Конг?

– Мы не служили этому королю[20]20
  В дословном переводе – «Король Конг».


[Закрыть], – с отсутствующим видом бросил мастер Синанджу, впиваясь в лианы своими длинными кинжальными ногтями. Прутья с сухим треском лопнули, и целый кусок бамбуковой стены вывалился наружу.

– Твоя очередь, – кивнул учитель.

Ученик выставил вперед правую руку и принялся, словно саблей, наносить удары. Бамбук натужно заскрипел и наконец поддался его напору. Расчистив проход, Римо ступил внутрь.

* * *

Главный инженер Род Читвуд наблюдал за двумя пришельцами, которые легким шагом обходили парк. «Это не французы, – подумал Род. – Во всяком случае, старый азиат точно не француз, а белокожий слишком неряшливо одет, чтобы быть французом. Судя по внешности, он типичный американец, как, например, Брюс Спрингстин. Но не турист».

Род защелкал клавишами, включая микрофоны в надежде уловить хотя бы отрывки разговора, но эти двое, казалось, ощущали электрические поля от аппаратуры. Всякий раз, приближаясь к микрофону, они понижали голос.

Род включил замаскированные телекамеры, но незваные гости, по-видимому, чувствовали и их и постоянно поворачивались к объективам спинами, словно скрываясь от наблюдателей, умеющих читать по губам. Впрочем, Род таким талантом не обладал.

Наконец они приблизились к Мезозойскому парку, и Род чуть заметно улыбнулся.

Но когда они стали раздирать бамбуковую изгородь на части, Читвуд проглотил свою улыбку и бросился к пульту.

То, что он задумал, сулило мало приятного, но иного выхода не было. Французское правительство обесточило «Евро-Бисли», и Род не решался включать гиперцветовой эксимерный лазер без крайней необходимости.

Излучатели пожирали электричество, словно голубой кит – планктон, а вспомогательные генераторы парка не заряжались с тех самых пор, как «Евро-Бисли» подвергся нападению бойцов Иностранного Легиона.

Главному инженеру было приказано любыми средствами удерживать парк до прибытия кавалерии.

* * *

Не уловив за бамбуковой стеной ни звука, ни запаха живых существ, Римо не колеблясь ступил на территорию Мезозойского парка и очутился в непролазных джунглях.

На деревьях сидели птички, но они были неживые. Они просто сидели на ветвях, поблескивая стеклянными глазами. Радиоуправляемые роботы, никаких сомнений.

– Путь свободен, папочка! – бросил через плечо Римо.

Но Чиун и так уже вошел в джунгли.

– Ненастоящее какое-то место, – заметил он, окидывая окрестности суровым взглядом.

– Просто деревья сделаны из пластмассы, – объяснил Римо.

– Терпеть не могу места, где даже деревья ненастоящие.

– Брось! Это ведь Бислиленд. Тут все пластмассовое. Идем, Чиун. Может быть, нам удастся найти вход в подземелье.

Они углубились в чащу искусственных деревьев, сопровождаемые слепыми взглядами птиц.

В этот миг земля у них под ногами дрогнула.

– Что это? – насторожился Римо.

– К нам кто-то приближается.

За первым толчком последовал второй. Листва зашуршала, и тут же тряхнуло еще раз. Звук становился все громче.

– Кто-то живой, – добавил Чиун.

– Если он живой, то почему я не слышу его дыхания и сердцебиения? – спросил Римо.

– Вероятно, у него нет ни сердца, ни легких.

– Это не может быть радиоробот, – сказал Римо. – Слишком уж здоровая штуковина.

От глухих ударов вдруг затрепетали деревья. Ветви, правда, шелестели как-то непривычно, видимо, потому, что состояли не из природного материала, а из искусственных полимеров. Вместо того чтобы трещать и скрипеть, они надсадно визжали и постанывали.

Римо нерешительно застыл на месте.

– Этот топот все больше напоминает мне Кинг-Конга, – заявил он.

Деревья раздались, и среди стволов показалось кожистое рыло шоколадного цвета; сверкнули острые зубы, словно сделанные из слоновой кости.

– Тираннозавр! – воскликнул Римо и отпрыгнул влево. Мастер Синанджу даже не шевельнулся. Он молча разглядывал колоссального бегемота, который поводил мордой из стороны в сторону, пытаясь напугать свою жертву взглядом маленьких змеиных глаз, расположенных по бокам головы.

Римо удивленно остановился.

– Чиун!

– Оно неживое.

– Зато вес как у грузовика, да еще и зубами клацает. Бежим!

Шоколадное рыло опустилось. Его акулья пасть широко распахнулась и издала механический рык.

Мастер Синанджу вздернул голову, словно спаниель.

– Оно смотрит на меня.

– Не может быть! Это ведь машина.

– Значит, кто-то рассматривает меня его глазами, – упрямо произнес Чиун.

– А вот это вполне возможно, – согласился ученик и скользнул за спину чудовища.

* * *

Сидя в подземелье Утилканара, Род Читвуд, глядя на экран, не верил собственным глазам. Точнее, глазам тираннозавра. Маленький старичок не выказывал и тени страха! Он глядел на робота с безмятежным спокойствием, от которого зашевелились и встали дыбом короткие волоски на руках Рода.

– Этот парень, видать, неробкого десятка, – пробормотал Читвуд и повернул вперед ходовой рычаг, заставляя тираннозавра приблизиться к старику.

Изображение на экране подпрыгнуло, потом вернулось на место. Происходило что-то неладное. Чудовище не желало двигаться с места, хотя зеленые огоньки пульта сигнализировали об исправности системы.

Потом один зеленый огонек превратился в красный, и на стекле проступили черные буквы: «Перегрузка».

Род потянул рычаг на себя и вновь толкнул его вперед. До отказа.

Чудовище взревело, дернулось и отскочило назад, словно шарик на резинке.

– Что с тобой, зверь-дракон? – спросил старик скрипучим голосом, напомнившим Роду кряканье мультипликационного утенка. – Ты боишься приблизиться к мастеру Синанджу? Ты, пугало минувших столетий?

Читвуд не знал, что такое «мастер Синанджу». Бросив ходовой рычаг, он взялся за управление головой и принялся орудовать джойстиком.

Голова тираннозавра качнулась влево и увидела джунгли. Качнулась вправо и увидела все те же джунгли. Тогда Род повернул ее до упора, и тираннозавр заглянул себе через плечо.

Позади стоял белокожий парень в футболке и слаксах, небрежно скрестив руки на груди и наступив ногой на толстый хвост чудовища.

Читвуд проглотил застрявший в горле комок:

– Как это ему удалось, черт побери?

Белокожий парень крикнул:

– Покажи нам дорогу вниз, или мы свернем голову твоей ящерице!

Род нажал кнопку «рычание». Тираннозавр гневно взревел.

Белокожий стоял как ни в чем не бывало, придавив хвост к земле своей железной пятой.

– Ладно. Сами напросились. Посмотрим, как вам понравится стадо аллозавров, – пробормотал инженер, выключая тираннозавра.

Глава 21

У Доминик Парилло наверняка возникли бы неприятности с таможней ричмондского международного аэропорта «Байяр», если бы не американские служащие, которые были только счастливы побыстрее спровадить французских националистов. Те спешили убраться восвояси, не дожидаясь, пока конфликт разгорится по-настоящему.

– Au revoir, – бросила Доминик таможеннику.

– Давай, проваливай в свою вонючую дыру, – пробурчал тот.

Женщина направилась к магнитометру, и, как только она вошла в металлочувствительную раму, прибор, естественно, заверещал.

– Предъявите содержимое карманов, – распорядился охранник.

– Qu'est-ce que c'est?[21]21
  Что? (фр.).


[Закрыть] – спросила женщина, нахмурив тонкие брови.

– Я сказал, предъявите содержимое карманов.

– Je ne comprend pas[22]22
  Я вас не понимаю (фр.).


[Закрыть], – ответила она.

– Черт побери! Еще одна лягушатница. Parle-vous anglais?[23]23
  Вы говорите по-английски? (фр.).


[Закрыть] – осведомился охранник, огрубляя живую музыку гласных и попирая правила произношения окончаний.

– Non, – ответила Доминик.

– Ладно уж, идите, поклонница Льюиса, – раздраженно отозвался охранник. – Без вас в Америке легче дышится.

Вот каким образом величайший со времен водородной бомбы военный секрет ускользнул от внимания американских властей и попал на борт французского лайнера, надежно укрывшись между изящных ног агента ОВБ.

– Болван, – пробормотала женщина, понизив голос.

Всякий раз, передвигая ноги, она болезненно морщилась, но это было приятное страдание. Оно напоминало Доминик о медали Легиона Чести.

Парилло поудобнее устроилась в кресле, поджидая стюардессу с обедом от «Эр-Франс», пищей хотя и самолетной, но все же французской. А значит, изысканной, хотя к тому времени, когда стюардесса добралась до Доминик, мидии в белом вине уже остыли.

Во время полета показали два фильма с Джерри Льюисом. Что особенно приятно, с экрана звучал родной французский язык.

В аэропорту Шарля де Голля Доминик поймала такси и велела шоферу остановиться у ближайшей бакалейной лавки. Там она купила теплую ароматную булку и, едва такси тронулось с места, принялась уплетать за обе щеки.

– Только что из Америки? – сочувственно произнес таксист.

– Oui, – промолвила Доминик с набитым ртом.

– Мне доводилось видеть сильных мужчин, которые после недельного пребывания в американском аду были не в силах сдержать слез при виде круга сыра, выставленного в витрине, – сообщил водитель. – Но хватит об этом. Теперь вы дома. Куда едем?

– В ОВБ. Но прежде я хотела бы доесть этот восхитительный хлеб.

– Американцы ничего не понимают в хорошем хлебе.

– Они ничего не понимают ни в хлебе, ни в вине, ни в сырах.

– Не разбираться в сырах – непростительный грех.

– И что самое главное, не понимают французского. Да и говорить на нем как следует не способны.

– Где уж им! Коли они запихивают в рот всякую дрянь, оттуда не может вылететь ничего, кроме дряни.

Доминик с улыбкой смотрела в окно. Машина только что миновала толпу, которая штурмовала универсам «Хааген-Дарц», вываливая его работников в смоле и перьях фальшивых европейских товаров.

* * *

Услышав имя Доминик, директор ОВБ распахнул дверь своего кабинета и уставился на женщину застывшим взглядом.

– Вы живы?

– Я вернулась с победой. Секрет Бисли в наших руках.

– Входите, входите же, агент Арлекин. Как только за спиной Доминик захлопнулась дверь, она извинилась и задрала юбку, без тени стыда продемонстрировав отсутствие нижнего белья.

– Это и есть тот самый прибор, который лишал наших граждан мужества и воли, – заявила она.

– Я никогда не сомневался в этом, – ответил Ренар, отводя глаза, но не из стыдливости, а потому, что увидел висящую белую нить. Предметы женского интима вызывали у директора только тошноту.

Он с ужасом услышал чмоканье Извлекаемого тампона и явственный глухой звук, с которым тот шлепнулся ему на стол.

– Прошу вас... – растерялся мужчина.

– Нет, я имела в виду то, что находится внутри.

– Не будете ли вы так добры сделать это собственноручно? – деликатно осведомился директор.

Доминик Парилло нахмурилась, ногтями разорвала тампон и извлекла из хлопчатобумажной упаковки предмет чуть больше мраморного шарика для детской игры.

Директор покрутил его в руках и увидел, что он сделан из полированной стали.

– Не понимаю...

– Поверните другой стороной.

Директор ОВБ повернул шарик, и тот глянул на него холодным серым взглядом. Ренар чуть не уронил его на пол.

– Что это? Глаз?

– Электронный глаз. По-моему, он... как это называется? Кибернетический?

– Ш-ш-ш! Запрещенное слово.

– Простите, – отозвалась Доминик. – Я вынула этот глаз из черепа человека, которого весь мир уже давным-давно считает умершим.

– Oui?

– Этот человек собран из механических частей. Человек, в котором воплощено зло. Главный демон ада под названием Клякса.

– Кто же этот зловещий выродок?

– Дядя Сэм Бисли собственной персоной.

Директор ОВБ часто заморгал.

– Не может быть! – вырвалось у него.

– Хотите верьте, хотите нет, но это истинная правда.

Доминик вкратце поведала директору о встрече с американскими агентами, которые пали жертвой пульсирующего света, испускаемого кибернетическим глазом. Директор тем временем внимательно рассматривал прибор.

– Как вам удалось одолеть его? – спросил он.

– При помощи дзюдо. Механический Сэм Бисли оказался очень сильным, но тем не менее неловким и неуклюжим. Я обратила его силу против него самого. Он повалился на спину, и я камнем ударила его по голове. Дядя Сэм потерял сознание. Его настоящий глаз закатился, а эта мерзость продолжала излучать свет. И я решила взять ее с собой.

Директор ОВБ поморщился.

– Чем вы ее?.. Ножом?

– Нет, просто вынула из гнезда, как вилку из розетки.

– И все? Так просто?

– Да. Так просто. И помчалась со всех ног, унося свой трофей.

Ренар изумленно вскинул брови и покачал головой.

– Отличная работа, агент Арлекин!

– В этом шарике заключен таинственный свет, заставлявший людей подчиняться его приказам.

– Каким образом?

– По-моему, это лазер.

Директор ОВБ яростно прошипел:

– Не смейте произносить это слово! Грязное слово из запретного списка.

– Я забыла. Моему мозгу не хватало полноценного питания. Я слишком долго была в Америке.

– Сочувствую. Я и сам не далее как вчера поймал себя на том, что называю водяную кровать английским словом «waterbed».

– Все это – дурное влияние американских фильмов, которые давно уже следовало запретить.

– Кроме фильмов Джейри, разумеется.

– Само собой, – рассеянно произнесла Доминик.

Директор поднес глаз к свету, внимательно его разглядывая.

– Интересно, как включают эту штуковину?

– С тыльной стороны есть отверстие.

– Полагаю, она должна откликнуться на электрическое воздействие.

Директор вынул из телефонного аппарата шнур, снял изоляцию и принялся скручивать жилы, пока провод не стал достаточно тонок, чтобы проникнуть в маленькое отверстие.

– Стоит ли? – спросила Доминик.

– Я закрою глаза. Кажется, вы сказали, что свет не оказывает на вас влияния?

– Oui.

– Какого цвета был этот импульс?

– Откуда мне знать? Все цвета кажутся мне серыми.

– Да-да, конечно.

– Но только не розовый. Розовый цвет вызывает положительную реакцию. Даже грубые американцы становятся вежливыми и человечными. Цвет, излучаемый этим устройством, вызывал у них рвоту.

– А какой цвет вызывает рвоту?

– Для меня все цвета серые, – напомнила женщина, пожимая хрупкими плечами.

Директор поморщился.

– Я непременно закрою глаза, – пробормотал он и начал запихивать провод в отверстие прибора, похожего на кусок грязного льда.

Некоторое время медная проволока поворачивалась внутри, издавая царапающие звуки, но пару секунд спустя послышался легкий щелчок. Сероватый белок глаза вспыхнул, а черный зрачок, казалось, взорвался.

Это было последнее, что увидел директор ОВБ сквозь стиснутые веки. Вспышка была ярко-зеленого цвета. Она вонзилась в сетчатку глаз директора, словно блеск мириадов сверкающих кристаллов изумруда.

Содержимое его желудка хлынуло в горло.

* * *

Директор ОВБ очнулся на следующий день.

– Vert[24]24
  Зеленый (фр.).


[Закрыть]... – простонал он.

– Э?.. – отозвался чей-то голос.

– Зеленый. Цвет рвоты – зеленый.

– Скорее, чуть желтоватый.

– Зеленый... – простонал директор.

– Но я сама вытирала рвоту с вашего лица, mon Directeur.

– Я имел в виду цвет, вызывающий рвоту, – ответил директор и, распахнув глаза, лихорадочно зашарил взглядом по комнате. Над ним тотчас склонилась Доминик Парилло. – Где я? В больнице?

– Под чужим именем. Ваше здоровье вне опасности.

– Расскажите мне, что случилось?

– Электронный глаз вспыхнул, вас стошнило и вы упали лицом в свой обед. По-моему, это были улитки.

– Улитки, и очень хорошие. А свет был зеленый. Ужасный!

– Электронный глаз уже изучают. Это лазер.

– Ш-ш-ш!

– Я хотела сказать, «источник индуцированного излучения». Наши специалисты заставили его светить розовым, зеленым, красным и желтым. Все эти цвета оказывают на нервную систему очень сильное воздействие.

– Я сам испытал его на своей шкуре. – Ренар уселся в постели и добавил: – Умираю с голоду.

– Хотите грушу?

– Merci. – Директор протянул руку, взял плод и, увидев, что он зеленый, начал медленно оседать на подушки.

– Что случилось?

– Она зеленая! Уберите! Она зеленая!

– Я должна идти. Меня направляют в Кляксу.

– Зачем?

– Там видели двух американских агентов. Подозревают, что это те самые люди, с которыми я встречалась в Нечестивых Штатах. А я – единственный работник ОВБ, не подверженный воздействию зловещего глаза.

– Где этот ужасный orbe[25]25
  Orbe (фр.) – шарик.


[Закрыть]?

– Я не имею права сказать вам, где он находится. Этот запрет продиктован соображениями национальной безопасности.

– Тогда молчите, – отозвался директор и накрыл голову подушкой, чтобы не видеть зеленую грушу, которая стояла на прикроватном столике, словно сердитый Будда со вздутым животиком и напоминала о желудочных коликах.