Текст книги "Цвет страха"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Ричард Сэпир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Чиун насупился еще сильнее, отчего морщины на его лице превратились в глубокие борозды.

– Между прочим, бомбу тоже сбросили с вертолета, – задумчиво произнес он.

– Это был черный вертолет, а тот, за которым я гнался во Флориде, – красный с зеленым.

– Так ты продолжаешь бастовать?

– Если в деле замешан Сэм Бисли – нет. Мы ведем с ним войну с тех самых пор, как только он впервые вторгся на Кубу, чтобы превратить ее в тематический парк.

– Вот тогда-то ты и должен был с ним покончить.

– Только не я! Я ведь все детство смотрел его мультики. Думаю, самым лучшим местом для него была палата с мягкими стенами в «Фолкрофте».

– До тех пор, пока он не улизнул.

– Это не наша вина.

Мастера Синанджу приблизились к воротам парка. Оказалось, дорогу запрудили фургоны прессы с белоснежными спутниковыми антеннами, а вновь прибывшие войска Конфедерации держали их под прицелом. Бригада зуавов куда-то запропастилась.

– Дальше надо двигаться осторожно, – бросил Римо.

Пригнувшись к земле, они проскользнули между конфедератами и, никем не замеченные, пересекли шоссе и остановились у телевизионного фургона, стоявшего в отдалении. Как и все остальные, он был выкрашен белым, а сбоку голубела надпись: «Европа-1». Буква "о" представляла собой нечто вроде сливы или синего яблока.

– Гляди, Римо! Вот оно, свидетельство происков Франции!

Мастер Синанджу указал на блондинку в берете и роскошном просвечивающем голубом платье.

– На ней берет. Ну и что? Берет может носить кто угодно. Это еще не значит, что она француженка.

– От нее пахнет француженкой.

– И как же пахнут французские женщины? – осведомился Римо.

– От них несет сыром.

Римо принюхался.

– Скорее – вином.

– Некоторые француженки пахнут смесью сыра с вином, – согласился кореец.

– Что ж, возможно, но не забывай – эту кутерьму затеяла компания Бисли. Франция не имеет к ней никакого отношения.

– Не веришь – убедись сам. Подойди к этой злосчастной француженке и поговори с ней. Например, попроси разрешения позвонить по телефону.

– Хороший повод, – отозвался Римо и шагнул к фургону.

Женщина в берете не заметила приближения Римо, но его не уловил бы ни тигр, ни ястреб, ни любое другое дикое животное, каким бы сверхъестественным чутьем оно ни обладало.

Кости, мускулы и сухожилия Римо двигались легко и свободно, в гармоничном единстве. Его запах окутывал тело наподобие ауры – и никакого шлейфа из предательских молекул сзади. Ноги его не оставляли следа на земле, а травинки, по которым он прошел, не мялись и не ломались, тут же выпрямляясь, словно пружины.

Римо подкрался к женщине и успел внимательно ее рассмотреть, прежде чем она заметила его присутствие.

Перед ним стояла блондинка с короткой прической, изящными руками и ногами и ничем не примечательной грудью. Римо предпочитал женщин другого типа, поэтому он прекратил выделение сексуально-притягательных феромонов и чуть ссутулился, надеясь, что женщина не обратит на него особого внимания. Обычное дело – мастера Синанджу в совершенстве владели своими телами, и это обстоятельство не ускользало от взгляда представительниц противоположного пола.

– У вас есть телефон? – негромко промолвил Римо.

Женщина резко обернулась. Ее зеленые глаза пылали удивлением и гневом.

– Зачем вы меня пугаль, американьский олух?

Римо нахмурился.

– Успокойтесь. У меня сломалась машина, и мне нужно позвонить в «ААА».

– Я не зналь никакой ААА!

– Это не важно. Я самый обычный автомобилист, у меня случилась авария.

– А я журналист у меня работа. Моя линия должна быть свободна, если позвонит мой продюсьер.

– Вы из Франции?

– А вам чьто за дело?

– Просто удивился, что такое событие привлекло внимание французской прессы.

– Это самый крупный международный событие. И если вы, болваны, лишенные корней, хотель разрывать свою нацию на части, льюди Франции не могут оставаться безучастный. В конце концов вы наш союзник. В некотором смысле.

– Спасибо за вотум доверия. И когда в Париж опять вступят вражеские войска, напомните мне, чтобы я передал ваши слова своему конгрессмену.

– Если вы ждете благодарность за тот несчастье, который случился в невозможно далекий прошлом, вы очень ошибаетесь. А теперь я просиль прощение, мне нужно начинать репортаж.

– Ради Бога, – сказал Римо и вернулся к Чиуну. – Ты был прав, – сообщил он. – Это француженка. И к тому же типичная амазонка.

– Они были такими уже тогда, когда римляне обнаружили французов в пещерах по берегам Сены и назвали галлами.

– В жилах этой женщины течет самая настоящая галльская кровь, – пробурчал Римо.

– Я удивлен тем, что ты не пустил в ход свое телесное очарование, дабы наставить ее на путь добродетели.

– Она не в моем вкусе.

– Господи, как же ты повзрослел! – Чиун хихикнул. – Я еще помню те времена, когда ты готов был волочиться за любой белокожей коровой.

– Ладно, хватит. Пора звонить Смиту.

– Давай, – отозвался Чиун.

У фургона, напоминавшего микроволновую печь, расхаживал мужчина, в котором Римо признал журналиста одной из центральных телесетей. Прижимая к уху сотовый телефон, он кричал что было мочи:

– Что происходит? Где наши вертолеты? Что творится на поле битвы?

– Все кончено, – произнес Римо.

Мужчина остановился и спросил:

– Что?

– Все кончено.

– Кончено?

Римо кивнул:

– Да.

– Кто победил?

– Америка.

– Какая же это победа?

– Если вы американец, для вас это – победа.

– Я из Вашингтона.

– Так и быть. Мы, истинные американцы, примем вас в свои ряды, если хорошенько попросите. А пока одолжите мне телефон.

– Я разговариваю с Вашингтоном! – заспорил журналист.

– Поговорил бы лучше с Америкой, – посоветовал Римо и выхватил аппарат из рук мужчины, прежде чем тот успел сжать пальцы. – Всего одну минутку, – добавил он и отошел в сторону.

Приложив телефон к уху, Римо услышал возбужденный голос:

– Что происходит? Мы потеряли связь с вертолетами!

– Юг капитулировал, – сообщил Римо голосу Вашингтона.

– Как, уже? Ведь не прошло и шести часов. Черт побери! Новости уже в эфире, но не можем же мы прервать, передачу и сказать, что это было всего лишь недоразумение.

– Сочувствую, приятель. Такая уж у тебя профессия, – хмыкнул Римо и дал отбой.

Дождавшись непрерывного гудка, он нажал кнопку "I" и держал, не отпуская. Непрерывный сигнал единицы[9]9
  В США набор цифр телефонных номеров осуществляется не импульсами, а сигналом определенной частоты.


[Закрыть] был тем самым секретным телефонным кодом, применявшимся для связи с кабинетом доктора Харолда В. Смита в санатории «Фолкрофт», который служил официальным прикрытием КЮРЕ.

Смит поднял трубку, прежде чем на линии отзвучал первый гудок вызова.

– Небось безвылазно торчите у телефона, Смитти?

– Это вы, Римо? Как дела в Питерсберге?

– Недурно, – любезно отозвался Римо. – Свежий воздух, легкий ветерок и ни единого облачка на небе, если не считать фургонов прессы. А у вас?

– На границе Виргинии остановлено подразделение род-айлендской Национальной гвардии. Пока что сохраняется равновесие. Объявлена мобилизация Девяносто девятого вермонтского батальона стрелков «выходного дня». Театрализованная бригада имени Стоунволла вооружилась и сейчас движется к Питерсбергу... – Смит вдруг замолчал. – Странно... Бригада Стоунволла воевала на стороне южан. А эти люди – из Нью-Йорка... В Остине совершил промежуточную посадку заказной самолет, перевозивший роту Техасских карабинеров имени Десятого июня. Рейнджеры взяли их в плен, разоружили и распустили роту.

– Имени чего?

– Десятого июня. Это подразделение целиком укомплектовано чернокожими и названо в честь даты освобождения негритянских рабов, хотя, по-моему, это произошло девятнадцатого июня.

– Чернокожих уже давно не зовут неграми, Смитти.

– Когда их освобождали, чернокожих называли именно так.

– Ага. Понял.

В голосе Смита чувствовалось нарастающее напряжение.

– Страна оказалась на грани гражданской войны, ее необходимо остановить. Два часа назад Президент вышел на пробежку в майке с эмблемой колледжа. Корреспонденты попросили его прокомментировать ситуацию в Виргинии, и он сказал, что надеется отыскать лекарство против этого нового вида раскола в обществе. Я послал по электронной почте сообщение, заверив главу государства в том, что мы уже приступили к работе и попросив его никогда не употреблять на людях слово «лекарство». Пора приниматься за дело. Страшно подумать, с какой скоростью обостряется положение. Минутку...

В трубке воцарилась тишина. Римо ожидал услышать знакомый пластмассовый стрекот компьютерных клавиш, но тут же вспомнил, что Смит приобрел бесшумную клавиатуру.

– Римо, в мой компьютер только что поступила информация о том, что из чарльстонского порта вышел линкор «Железнобокий»[10]10
  Железнобокие" – так называлась конница Кромвеля.


[Закрыть]. Авиационное звено Национальной гвардии Джорджии подняло в воздух свои вертолеты и отправилось на север. Группа, назвавшая себя Тринадцатой иллинойсской бригадой инженеров-импровизаторов, захватила самолет, выполнявший рейс Чикаго – Дейтон, и велела экипажу взять курс на Ричмонд. Господи, что за бес вселился в людей!

– Спокойно, Смитти. Ситуация под контролем.

– Что вы сказали? Повторите.

– Мы освободили Первый массачусетский эскадрон и вынудили Шестую виргинскую пехотную роту сложить оружие.

– Значит, все кончено?

– Если те болваны, о которых вы упомянули, вновь не разворошат осиное гнездо.

– Я потребую остановить эти подразделения, даже если их придется истребить.

– Что ж, попробуйте, но не забывайте: все мы едины перед лицом Господа.

В голосе Смита зазвенел металл:

– Если Вторая гражданская война все же разразится, всем нам придется выбирать, на чьей мы стороне. Раскол в обществе достиг критической точки. Только представьте себе современную гражданскую войну. Вместо Севера и Юга могут схлестнуться, к примеру, запад и восток. Или Средний запад и северо-запад. Возможна любая комбинация. И при этом никакой поддержки со стороны зарубежных союзников.

– Между прочим, Франция уже здесь, – отозвался Римо.

– Это истинная правда, о император, – вмешался Чиун. – Вероломные французы уже прибыли.

– Он говорит о бригаде французских журналистов, – пояснил Римо. – Их компания называется то ли «Яблоко-1», то ли что-то в этом роде.

– Странно.

– Вот и я о том же.

– Конфликт в Виргинии длится считанные часы. Как же французское агентство ухитрилось так быстро доставить на место своих людей?

– Может быть, они снимали репортаж о Дне поминовения павших? За французами числится порядочный должок – Нормандия.

– Я что-то не замечал особой благодарности с их стороны в последнее время, – холодным тоном отозвался Смит. Во время второй мировой войны он служил в армейской разведке, а потом его взяли в ЦРУ.

– Да, мне так и сказали. – Римо посмотрел в сторону француженки, которая к этому времени взобралась на крышу фургона и обозревала поле битвы в бинокль. – Слушайте, Смитти. У нас две новости – хорошая и плохая.

– Я предпочел бы начать с плохой.

– Так я и знал. По словам конфедератов, они вызвали на подмогу два батальона войск Союза и были обстреляны подразделением северян, вооруженных боевыми патронами. В ответ они напали на род-айлендцев и массачусетцев.

– Кем обстреляны?

– По их мнению, каким-то из двух северных подразделений.

– Но ведь они сами остановили эти подразделения, когда те мирно двигались на юг! Не вижу логики.

– Похоже, в здешних краях с логикой плоховато. Я расспросил этих шутов, и они заявили, что на них напали солдаты инфантерии, в то время как подкрепление из Новой Англии состояло из артиллерии и кавалерии.

– Значит, эту стычку спровоцировало какое-то третье доселе неизвестное подразделение, – задумчиво протянул Смит.

– Я еще не выложил самое главное. Оказывается, заварушка началась из-за того, что южные и северные ренактеры собрались выступить против общего врага.

– Кто же он?

– Компания Сэма Бисли.

Возникла пауза, потом в трубке послышался низкий, прочувствованный стон.

– Только не говорите мне, что это еще одна затея Сэма Бисли!

– Его компания вознамерилась воздвигнуть здесь тематический парк, – сообщил Римо.

– Значит, весь сыр-бор разгорелся из-за тематического парка?

– Подумаешь! Троянская война началась из-за девчонки с кривым носом.

Смит, судя по голосу, помрачнел.

– Римо, я хочу, чтобы Дядю Сэма Бисли нашли, поймали и уничтожили, – произнес он.

– Минутку, Смитти. Сам подумайте, это же Сэм Бисли! Мы не можем так просто взять и прикончить его.

– Убейте Бисли, – велел Смит. – Его стремление расширить свою империю развлечений до всемирных масштабов едва-едва не втянуло нас в войну на Кубе. А теперь еще и это! Мне казалось, что его достаточно упечь в «Фолкрофт» и на этом все кончится, но я ошибался. Бисли – страшная угроза американскому образу жизни.

– Кое-кто считает, что Бисли и есть этот самый американский образ жизни.

– Найдите его и уничтожь.

– Я бастую.

– Нет! – завопил Чиун. – Он не бастует! Он сам мне сказал!

– Если вы не в силах выполнить это задание, пусть им займется Чиун.

– У меня не поднимется рука на старого доброго Дядю Сэма, – воскликнул кореец.

– Тогда доставьте его живым, я лично пущу ему пулю в лоб, – внушительно произнес Харолд В. Смит. – Ты слышал, Римо?

– Да. В полдень должна состояться пресс-конференция. Пускай все идет своим чередом, а мы тем временем захватим вице-президента компании или кого-нибудь еще из тамошних шишек, и он выведет нас на шефа.

– Держите меня в курсе, – бросил Смит и повесил трубку.

Римо сложил антенну и повернулся к мастеру Синанджу:

– Приказ получен, пора выступать.

– Я не трону даже волоса на его почтенной голове.

– Посмотрим, может, это и не потребуется.

Римо сунул аппарат журналисту и в сопровождении учителя поспешил на поле битвы.

– Ты не сообщил Смиту о бомбе, вселяющей ужас, – многозначительно произнес кореец.

– Он дал отбой, прежде чем я успел перейти к этой части.

Они приблизились к въезду в парк. По дороге громыхала колонна автомобилей. Они были выкрашены серым, а хромированные детали – канареечно-желтым.

– Что это? – спросил Чиун.

– Судя по цвету каймы, кавалерия Конфедерации, – отозвался Римо.

Машины покатили по Кратер-роуд. При виде их часовые южан приветственно размахивали руками, бросали в воздух плоские фуражки и издавали хриплые восторженные вопли.

– Надо бы поторапливаться. Похоже, прибыло подкрепление. Глядишь, опять разгорятся южные страсти, и нам вновь придется усмирять восстание.

Глава 8

Микки Уэйзингер оказался вторым президентом-распорядителем в истории человечества по уровню заработной платы. У него была возможность без малейших затруднений скупать акции компании по пять долларов за штуку и сбагривать их на бирже по рыночному курсу.

И тем не менее он не был счастливым человеком и не мог им стать.

Пока не стал бы самым высокооплачиваемым президентом-распорядителем в истории человечества.

Ибо этот человек, заправлявший компанией, которая заставляла улыбаться всю Америку и большую часть индустриально развитых государств, чувствовал себя так, будто его жизнь представляла собой непрерывную борьбу.

Ему всегда чего-то не хватало. Его не могла удовлетворить никакая победа.

Между тем успех следовал за успехом. В течение восьмидесятых и девяностых компания Сэма Бисли под руководством Микки Уэйзингера ни разу не дала промашки. Дух Бисли завоевывал мир и рассылался в фасованном виде по зарубежным странам.

Все началось с «Токио-Бисли». Каждый знает, что японцы обожают все американское – а что может быть более американским, нежели Монго Маус, лось Маки и гусенок Силли? Японцы буквально упивались ими, но стоило только поступить первым квартальным финансовым отчетам, как Микки Уэйзингер заподозрил неладное.

– Да, дали мы маху. – Он сокрушенно качал головой.

– Наш парк пользуется бешеным успехом, – возражали ему.

– Переборщили с концессиями. Надо было самим построить парк. Мы должны владеть всем, что есть в «Токио-Бисли», от замков на воротах до контрольного пакета акций.

– Но если он лопнет, наши акции можно будет спустить в унитаз, – напоминали ему.

– Бисли непобедим! – кричал Микки, указывая на портрет основателя. Дяди Сэма Бисли, который к этому времени уже лет двадцать как скончался, хотя упорно ходили слухи о том, что он находится в криогенной камере, дожидаясь, пока успехи медицинской науки не позволят восстановить его сердце. – Бисли – это Америка! Мы – это Америка, и в следующий раз мы приберем к рукам все до последней капли!

Так и вышло. Компания прекратила выдачу лицензий, автоматизировала процесс создания мультипликации, утроила выпуск фильмов, завалила планету продукцией Бисли, и, наконец, ее валовой продукт сравнялся с государственным бюджетом малых европейских стран.

Но Микки Уэйзингер был ненасытен.

– Я хочу большего! – бушевал он. – Еще! Еще! Изыщите источники дополнительного дохода. Постройте еще больше заводов по выпуску игрушек. Пусть наше производство выйдет на уровень оборонной промышленности Штатов времен второй мировой войны! И если кто-нибудь осмелится выпустить книжку для раскрашивания, мультфильм или ленту, хотя бы отдаленно напоминающие продукцию Бисли, то этому мерзавцу следует отрезать уши! Нам мало потопить врага в потоке нашего товара, надо сокрушить конкурента еще до того, как он организует собственное производство. Отныне мы будем акулами. Если вы не мчитесь вперед в погоне за свежим красным мясом, это значит, что вы валяетесь на дне, истекая кровью и привлекая врагов, которые вас пожирают.

Сказано – сделано. Компания Бисли продолжала расширяться, запустив щупальца за границу и торжествуя над конкурентами. После безвременной кончины президента Эйдера Дрейка его место занял Микки Уэйзингер.

Когда наступило время завоевывать плацдармы в Европе, Микки лично возглавил переговоры. Он наметил пункт в сельских предместьях Парижа и, едва переговоры подошли к завершению, сделал пируэт и обратился с тем же предложением к правительству Испании.

Стравив два народа, Микки Уэйзингер принялся выколачивать из французов концессии, пока у них при о «Евро-Бисли» не начали течь слюнки.

В борьбе с тяжелейшим кризисом и самой холодной на памяти человечества зимой в Европе «Евро-Бисли» понес значительные убытки, и Микки Уэйзингер решил, что капиталы компании и его личный авторитет лежат мертвым грузом.

– Мы отказываемся от «Евро-Бисли», – заявил он совещанию директоров, собравшихся одним зябким утром в штаб-квартире корпорации в Ванахейме. Калифорния, сопровождая свои слова тяжелым ударом кулака по столу.

– Как же! У нас на руках почти половина акций!

– Мы прекратим платежи и пустим по миру французские банки и правительство.

– И это нереально. Имя Бисли окажется втоптанным в грязь.

– Плевать мне на него! Меня волнует только собственное имя! – рявкнул Микки Уэйзингер, который подобно многим президентам корпораций двадцатого века пекся о своем послужном списке куда больше, нежели об акционерах и возглавляемом им предприятии.

– Но если мы покинем Францию, то можем поплатиться европейским рынком развлечений – его наверняка захватят конкуренты, – заметил Боб Бисли, племянник Сэма и единственный представитель семьи Бисли, оставшийся в совете директоров. – «Лего» уже заняло аванпост в Швейцарии, а «Банан-Берри Студиос» посматривают в сторону Берлина.

– Плевать. Пускай «Лего» забирает себе Европу. Мы сконцентрируем свое внимание на Азии и Южной Америке. В Европе на нас уже показывают пальцем.

– Этого нипочем не случилось бы, если бы мы не отказались от выдачи лицензий, – проворчал кто-то.

– Кто это сказал?

Никто не поднял руку.

– Похоже на голос одного из вице-президентов, – заявил Микки Уэйзингер, обводя комнату подозрительным взглядом. – Ну, кто именно?

Никто не признался.

Поэтому Микки Уэйзингер, не сходя с места, уволил всех вице-президентов.

На следующий день вновь назначенные вице-президенты единогласно высказались за отказ от Европы.

И только Боб Бисли выразил негромкий протест.

Микки Уэйзингер колебался. Спорить с Бобом Бисли не решался никто. Его считали едва ли не носителем драгоценного духа почившего Сэма.

– Я полагаю, этот вопрос следует представить на рассмотрение высшему руководству, – заявил Боб.

– На рассмотрение Дяди Сэма?

– Дяди Сэма.

Уэйзингер вздохнул.

– И как же сие осуществить конкретно? Устроить сеанс столоверчения? Изучать Книгу Судеб? Или, может, мне притушить свет, а вы попытаетесь вызвать его дух?

По мнению Микки Уэйзингера, все эти новомодные увлечения мистикой были сущей чепухой, но здесь, в южной Калифорнии, люди водили своих пуделей к собачьим психиатрам по пятьсот долларов за час и расставляли мебель в согласии с китайским суеверием двухтысячелетней давности.

– Полагаю, нам стоит нанести небольшой визит в Утилдак, – предложил Боб. – Там находится новый пост управления, тот самый, что был выстроен на случай обмена термоядерными ударами.

Микки нахмурился.

– Холодная война кончилась, – заявил он. – Берлинская стена разрушена, а Москва засыпает нас факсами с предложениями организовать у них «Руссо-Бисли», но мы не клюнем на эту приманку. Уж если во Франции такие холодные зимы, то Россия и вовсе сущий айсберг.

– Ай да Микки! – отозвался Боб Бисли своим простонародным говорком. Он положил руку на широкое плечо Уэйзингера и вывел его из зала заседаний.

Они прокатились по монорельсу, проложенному над Бислилендом, прогулялись по парку, и хмурое настроение Микки на мгновение улетучилось. Даже он не мог устоять против очарования Бислиленда, залитого щедрым калифорнийским солнцем. Казалось, все вокруг так и сияют счастьем. Даже работники парка – единственная прослойка американского общества, к представителям которой компания Сэма Бисли относилась с неприкрытым презрением.

Лучезарное настроение не оставляло Микки Уэйзингера до тех пор, пока откуда-то сбоку не выскочил бельчонок Сорвиголова. Взмахнув пушистым хвостом, он ткнул президента в спину холодным дулом автомата «МАК-11».

– Какого черта! – рявкнул Микки.

– Веди себя тихо и иди, куда велят, – произнес Боб Бисли незнакомым голосом, в котором не было и грана почтения.

– Что это? Дворцовый переворот?

– Отнюдь, – ответил Боб, вводя Микки в выстроенную на Бродвее аптеку времен начала века и вталкивая его в открытый лифт.

Они спустились в подземелье, где стояли машины по переработке мусора и компьютеры, управлявшие каруселями и прочими аттракционами. Микки Уэйзингер прошел по коридорам со стенами из нержавеющей стали и оказался у входа в укрепленное крыло Утилдака.

Дверь, украшенная тремя черными перекрывающимися окружностями, символизирующими голову и уши Монго Мауса, скользнула вверх, словно лезвие тупой гильотины, и Микки впихнули внутрь.

За дверью стоял симпатичный пластмассовый Монго в полицейской форме, приветствуя вошедших жестом регулировщика – поднятой рукой в белой перчатке. На стене висел плакат с надписью «Посторонним не входить. Открываем огонь без предупреждения».

– А вам не кажется, что это уж слишком? – спросил Микки Уэйзингер.

– Вряд ли, – ответил Боб. – Ты ведь еще не бывал здесь, верно?

– Нет, – робко отозвался Микки, чувствуя себя бруклинской проституткой, которую подобрали на обочине и сунули в багажник «бьюика».

Президента втолкнули в комнату, где стояла страшная жара, будто в финской бане. По нему тут же пот покатился градом. Это был пост управления. Вдоль стен располагались бесчисленные мониторы, сканирующие самые укромные уголки Бислиленда и даже – как с неудовольствием отметил Микки – его собственный кабинет.

У дальней стены, барабаня по клавишам, сидел какой-то мужчина.

– Дядюшка, мы уже здесь.

– Подождите, черт бы вас побрал! – отозвался он сварливым голосом.

Наконец кресло развернулось, и Микки Уэйзингер с удивлением уставился на человека, чье место в корпорации Бисли он узурпировал.

– Дядя Сэм? – вслух изумился Микки.

– А ты кого ожидал увидеть? Кролика Рэббита?

Это был Дядя Сэм, никаких сомнений. И выглядел он лишь немногим старше, чем в день своих похорон, случившихся десятилетия назад. Усы, правда, поседели, словно покрылись инеем. Один глаз смахивал на стеклянный шарик, второй прикрывала белая повязка с эмблемой корпорации – черным силуэтом.

Монго Мауса. Вместо кисти на правой руке нечто вроде стальной перчатки с шарнирами.

– Минутку! Это же радиоуправляемый робот! – воскликнул Микки.

– Ага, – ответил Дядя Сэм.

Из уст Микки вырвался вздох искреннего облегчения.

– Ух ты! А я уж подумал, что вы... вы... – Микки проглотил застрявший в горле комок, – ...что вы вернулись.

– Так оно и есть.

– Дурацкая шутка!

– Сам дурак.

– Я не позволю роботу разговаривать со мной в таком тоне!

– Я не робот. Слышал, поганый поедатель мацы?

– Молчать! – Микки повернулся к Бобу. – Кто запрограммировал этот антисемитский аппарат?

Аппарат выбрался из кресла и пересек комнату.

Микки Уэйзингер растерянно захлопал ресницами. Он отлично разбирался в технике анимации. Инженеры отдела «Бисли R&D» занимали лидирующее положение в области создания радиоуправляемых марионеток – те способны были так хорошо имитировать движения и голос, что полностью походили на живые существа, – благодаря чему был обеспечен всемирный успех багамскому тематическому парку, где выставлялись фигуры морских пиратов.

Однако научить подобные устройства ходить до сих пор не удавалось.

При виде существа, которое в принципе не могло ходить и тем не менее приближалось к нему широкими шагами, Микки почувствовал, как по спине его под тканью костюма «версаче» стоимостью три тысячи долларов пробежал холодок.

– Эй, кто-нибудь! Выключите эту штуку! – скомандовал он.

– Не получится, – любезным тоном отозвался Боб Бисли.

– Тогда пристрелите!

– Что вы, – откликнулся Боб, – это же мой родной дядя!

И прежде чем Микки успел опомниться, «марионетка», до дрожи напоминающая ему Дядю Сэма, схватила его мягкую мясистую ладонь и стиснула с силой гидравлического пресса.

Сквозь звук собственного вопля Микки услышал ворчливый голос Сэма Бисли:

– Надеюсь, ты рад, что я вернулся в строй, мой мальчик?

– Да-аа! – взвыл Микки Уэйзингер, и в тот же миг у него перед глазами поплыли красные круги, после чего помещение погрузилось в кромешную тьму.

* * *

Микки очнулся лежащим на спине и с ужасом уставился в страшные глаза Дяди Сэма.

– Ну, умник, говорят, ты заправлял делами в мое отсутствие?

– Это правда.

– Когда ко мне приходил человек, чтобы устроиться на работу, я прямо и откровенно заявлял ему следующее: «Твоя задача – способствовать процветанию доброго имени Сэма Бисли, и если ты умеришь свой гонор и будешь вкалывать на совесть, мы поладим. А нет, так сразу же выметайся из моего кабинета ко всем чертям!»

– Я говорил своим работникам то же самое, только мягче.

– Ты распоряжался компанией словно личной собственностью! – загремел Дядя Сэм.

– Но...

– Но это не твоя, а моя собственность! Кто дал тебе право разорять мою компанию?

– Она успешно расширяется.

– Ты построил тематический парк в стране с холодным климатом и начертал на воротах мое имя. Мы потеряли там кучу долларов!

– В последнее время дела «Евро-Бисли» пошли на лад, – заметил Микки.

– Да. Но ты здесь ни при чем. Слава Богу, мне удалось улизнуть из этого сумасшедшего дома.

– Какого сумасшедшего дома?

– Не важно, я вернулся. И поскольку в то время, пока ты торчал на капитанском мостике моего корабля, я прохлаждался в бездействии, уж позволь мне хорошенько накрутить тебе уши!

Микки на секунду задумался, что бы могло означать слово «прохлаждался», и в то же мгновение лицо Сэма приблизилось к нему вплотную и стало красным от ярости.

– Отныне ты будешь работать на меня, придурок, и посвятишь себя укреплению доброго имени Сэма Бисли. Не хочешь – проваливай сейчас же!

– Я... Нельзя ли мне обдумать ваше предложение?

– Обдумывай. Но учти, это тебе не старые добрые времена. Теперь ты знаешь, что я жив. Не вздумай проболтаться! Правительство пытается покончить со мной, так что уйти от Сэма Бисли можно лишь в сосновом ящике.

– Бросьте, тут вам не мафия!

– Еще бы! Мафия построена на принципе личной преданности, а в моей компании не место дешевым сантиментам. Я тебе плачу, и потому ты принадлежишь мне с потрохами. Все очень просто.

– Боб рассказывал вам о парке в Виргинии?

– На кой черт ему рассказывать? Это была моя идея.

– А я думал, эта мысль принадлежит Бобу.

– Нет, мне. Боб служил проводником моих идей и уже несколько месяцев кряду скармливал тебе мои задумки.

– Сколько времени прошло с тех пор, как вы вернулись, Дядя Сэм?

– Помнишь историю с «Сэм Бисли Уорлд», которая случилась во Флориде пару лет назад?

– Помню.

– Вот тогда я и вернулся. Потом возникли некоторые затруднения, и я какое-то время вынужден был держаться в тени.

– Вы держитесь в тени начиная с шестидесятых, – заметил Микки.

– Держаться в тени можно по-разному. Впрочем, не важно. Я вернулся и снова стою у руля. А ты, похоже, начинаешь зарываться. Сначала «Евро-Бисли», а теперь еще и американский парк...

– Мы заручились поддержкой законодательного собрания Виргинии, а их губернатор фактически у нас в кармане.

– По твоей вине нас выперли из Манассаса. Но отныне и впредь мы станем драться не на жизнь, а на смерть. Либо на земле Америки к следующему году появится «Бисли-парк», либо в земле окажешься ты.

Микки Уэйзингер вздрогнул.

– Отправляйся в Виргинию, – велел Сэм.

– Готов выполнить любой ваш приказ, – отозвался Микки.

Стальная рука грубовато-любовно хлопнула его по макушке, и Микки клацнул зубами.

– Славный мальчик. Я готов сокрушить любого, кто станет препятствовать строительству «Бисли-парка» в Америке, но мне нужен человек, который усмирял бы местных жителей.

– Я умею работать с толпой. Можете посмотреть мои рекламные ролики.

– Уже смотрел. У тебя акулий оскал.

– Схожу к дантисту. Пусть починит мне зубы.

– Оставь как есть. В таком деле мне нужен настоящий хищник. Пусть люди возненавидят тебя. Я хочу, чтобы ты проявил максимум лицемерия.

– В артисты я не гожусь.

– Веди себя естественно. Если мой план забуксует и люди вознамерятся тебя линчевать, я вмешаюсь и спасу проект.

– А заодно и меня.

– Если это не потребует дополнительных усилий. Не забывай, ты принадлежишь мне телом и душой.

– Но ведь я – второй по уровню зарплаты президент-распорядитель всех времен и народов! – возразил Микки.

– Поступив ко мне на службу, ты стал моим рабом, – изрек Дядя Сэм Бисли и, подойдя к пульту управления, включил камеры наблюдения за своей империей.