Текст книги "Джокер"
Автор книги: Ульяна Соболева
Соавторы: Вероника Орлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Он подпевал, и голос ублюдка был глубоким, с нотками стальной ненависти, замораживавшими кровь в жилах. О, Господи, почему он с ней так? Ведь Марина его не знает! Она ничего плохого ему не сделала. Да, и никому в своей жизни, кроме Марата. Но это не он. Марина была уверена, что татарин тут ни при чем. Он, конечно, ревнивый псих, но был у него свой какой-то кодекс чести. Не стал бы никого подключать – скорее, сам бы измывался над ней, но не позволил никому прикоснуться к своей бывшей. Любил её, боготворил просто. Сейчас она явно понимала это. Шмотки дарил, за которые подруги вкалывали круглосуточно на работе после универа. Марину даже раз свозил на море. Только с ним она и увидела, что мир куда шире их городка.
Нет, определенно Марат не имел отношения к тому кошмару, в котором она очнулась. Кто-то другой медленно и с особым удовольствием погружал её в него всё глубже и глубже.
Этот ад начался для нее с музыки и с его голоса. Очнулась резко и сразу поняла, что не может двигаться. Как в самых страшных триллерах: кто-то привязал её, видимо, к стулу, хотя она не была уверена, так как её окружала полная тьма. И на горле удавка. Только пошевелится, и сразу дышать нечем. Потом она поняла, что глаза у неё завязаны, а в первый момент закричала от страха, решив, что ослепла.
А затем…он перестал петь, и она услышала его спокойный, почти бархатный голос, от которого подкосились бы колени…если бы она могла чувствовать их.
– Ты всегда была слишком громкой, Марина. Веди себя потише.
Это были первые слова, которые она от него услышала, но мурашки по телу от них появлялись даже сейчас при воспоминании. Тогда в клубе. Вот что было странным – он не сказал ей ни слова. Только когда она громко смеялась, пока он вел ее в сторону леса, закрыл ей рот ладонью, и она услышала его шепот «тсссс, не шуми». Теперь-то она знала, что это была угроза, но тогда не смогла понять этого. Выпивка в огромных количествах окончательно отключила ей мозги.
Еще сбивало с толку ощущение, что она его знает. Он достаточно ясно дал ей это понять. Она кричала, задавала вопросы, но больной ублюдок больше ничего не произнес. Он, похоже, просто молча слушал, хотя девушка не могла быть уверена – музыка мешала понять, что делает этот псих.
– Скажи «я лживая сука»!
И она говорила. Она бы сказала, что угодно, если бы он приказал. Лишь бы не мучил. Лишь бы выбраться отсюда живой. Она орала эти слова, она рыдала их, пытаясь угодить своему мучителю.
***
{Неровные буквы, наверняка выведенные кровью девушки, чей труп «сидел» на полу, прислонившись к стене. На подоле замызганного платья лежал её собственный язык. Она смотрела на Петровича застывшим взглядом, и её зашитый окровавленный рот, словно зловеще улыбался красными шерстяными нитками, заставляя участкового покрываться каплями холодного пота и с ужасом понимать, что между словами на стене и этими увечьями есть связь. А значит, был мотив}.
***
Марина долго думала о том, как всё это с ней случилось. Перебирала события того дня минута за минутой, размышляя, чем и кого могла спровоцировать на этот кошмар без конца и края, на этот затяжной персональный ад, и не могла понять. Её голова была слишком тяжелой от этих мыслей и от боли, сковавшей всё тело, от унижения, которое разрывало изнутри волнами панического ужаса и жалости к себе. Связанные руки давно затекли, и теперь девушке казалось, что она вообще не чувствует кисти и пальцы. И еще эта музыка, которая не прекращалась ни на минуту. Вбивалась в поры кожи надоедливыми зловещими аккордами. Монотонно, как капли воды, била по мозгам и по натянутым нервам. От неё закладывало уши, и, хотя она была очень тихой, в висках стучало болью на каждом припеве.
«В комнате темно, но я был прав
Тлеют на руках твои мечты
Если ты забыла, кто твой враг...
Я тебе напомню – это ТЫ…».
©Дарсн – Комната
Сейчас Марина даже не знала, чего хочет больше – чтобы развязали веревки, стягивающие запястья до боли в костях, или выключили проклятый проигрыватель, который стал изощренной адской пыткой и выматывал нервы. Вытягивал по одному и разрывал этой нескончаемой монотонностью, от которой девушка уже сходила с ума.
Она бы раздробила его на части, доползла до него и разгрызла зубами, если бы не короткая веревка, перекинутая через ржавую батарею под низким потолком и завязанная у несчастной на горле, как петля виселицы, затягивающаяся каждый раз, когда Марина пыталась пошевелиться. Бывали моменты, когда она все же рвалась к проигрывателю и хрипела, задыхаясь, захлебываясь слезами от бессилия.
Она ненавидела его так же люто, как и того, кто швырнул её сюда, в этот вонючий подвал, где воняло плесенью, сыростью, её собственной мочой и чем-то еще. Она не могла определить, чем именно, но этот запах заставлял её леденеть от ужаса. Наверное, так воняет сама смерть. Она витает здесь между стенами. Марина её чувствовала кожей. Слышала в скрипе половиц где-то неподалеку, в завывании ветра по ту сторону двери. Она там. Ждет, когда ОН придет и отдаст ей растерзанную жертву. Страшнее всего не сама смерть, а её ожидание. И девушка прислушивалась к каждому шороху.
А потом…Потом она поняла, что даже когда Марат избивал её, и она валялась у его ног и боялась, что забьет до смерти – то не испытывала и толики того страха, который сковал её, когда ЭТОТ психопат вдруг подошел и оттянул ее голову назад, надавил на щёки, заставляя открыть рот. Марина даже в какой-то момент обрадовалась, перестала сопротивляться – решила, что он хочет просто использовать её. Мало ли какие извращенцы обитали в этой глуши. Но вместо твердого горячего члена в её рот проникли сильные пальцы и рванули на себя язык. Марина затрепыхалась... и закричала от резкой боли, вспоровшей всё тело и беспощадно вывернувшей все внутренности наружу. Она захлебывалась собственной горячей кровью, которая обжигала рот. Девушка пыталась выплюнуть её, но у нее не получалось. И отчаяние резкой волной обрушилось на сознание, кромсая его на куски...Иногда ей всё же удавалось ненадолго отключиться, провалиться в тревожный сон, наполненный кошмарами… А иногда она лихорадочно вспоминала каждое мгновение до того момента, как оказалась в этом аду. Несчастная почему-то надеялась, что если вспомнит, то это спасет её, даст шанс остаться в живых. Ведь у нее осталось не так много времени до следующей встречи с НИМ. ОН пообещал, что эта будет последней.
И, наверное, сейчас уже она слишком сильно ждала и боялась ЕГО прихода, потому что, когда повернулся ключ в замке, девушка вздрогнула и, вдруг вспомнив о том, что должна подпевать, активно замычала, чувствуя, как снова покатились слёзы ужаса из глаз. Начала быстро моргать, чтобы наконец увидеть своего мучителя, и уже через секунду беззвучно заорала, пока он холодно улыбался одними губами её беспомощному безмолвию. Она его узнала.
{В комнате темно, но я был прав…}
Стежок – и от боли темнеет перед глазами.
{Тлеют на руках твои мечты}
Еще стежок – и она мычит, глядя на своего мучителя сквозь пелену бесполезных слез.
{Если ты забыла, кто твой враг..}.
Вспомнила. Так отчетливо, так ярко. И поняла, что никто её не пощадит. Это конец.
{Я тебе напомню – это ТЫ…}
***
{Пока Старков звонил в районное управление для вызова судмедэксперта, Иван Петрович осторожно исследовал убитую. Умерла не от кровопотери однозначно. Потому что её руки были аккуратно забинтованы, писала она явно кровью из вен. Похоже, садист, отрезавший ей язык, предпринял меры, чтобы у нее оставалось достаточно сил на это... «творчество», а потом, после того, как на живую зашил ей рот, попросту воткнул нож точно в сердце.
И у Никифорова появилось мерзкое ощущение, что это какой-то чудовищный акт возмездия, а еще и паршивое предчувствие, что они вряд ли найдут того, кто это сделал}.
4 ГЛАВА. Мирослава
«И я все время сижу и спрашиваю:
Почему я осмелилась, ох?
И все время, когда я вспоминаю,
Мне становится стыдно, о да.
Ты не можешь доверять хладнокровному любовнику,
Ты не можешь доверять хладнокровному рабу,
Ты не можешь доверять хладнокровным.
В конце они просто сведут тебя с ума».
© «Pretty Reckless» – «Cold blooded”
Чужая жизнь – это книга. Только не та, которую можно прочесть, листая страницы наслюнявленным пальцем и смакуя каждый эпизод, а бесконечная вереница листов. Они не обязательно исписаны текстом. Иногда они могут быть совершенно пустыми или набитыми бесполезной ерундой, составляющей нашу повседневность, или же могут быть наполнены тайнами и интригами. По крайней мере, я всегда так считала раньше. До того момента, пока не поняла, что чужая жизнь – это даже не книга, а лабиринт. Страшный, запутанный, витиеватый лабиринт, где заблудиться может каждый, даже если думает, что знает его, как свои пять пальцев. Только Нина никогда не была для меня лабиринтом, она – та самая открытая книга, которую мне было позволено читать вдоль и поперек, и которую, казалось, я знаю почти наизусть, даже лучше, чем она сама. Книга, которая всегда доступна мне и понятна. В ярко-розовой обложке, со страницами, исписанными каллиграфическим почерком, сюжетами комиксов, шутками и стихами. Я так думала. Только ни черта я о ней не знала. И не узнала бы никогда, если бы не вскрыла её аккаунт. Не из любопытства. Нет. Меня подкосила её смерть. Подкосила так сильно, что мне казалось, я умерла вместе с ней. Полиция тщетно искала ублюдка, который ее убил, а я все время думала о том, что ничего не понимаю. Кто угодно мог быть неосмотрительным, но не Нина. Точнее, она была слишком домашней, слишком застенчивой, чтобы уехать с кем-то в машине. С кем-то, кого она не знала. Но оказалось, что это я НИЧЕГО о ней не знала.
И теперь погружалась в ее жизнь день за днем, понимая, что я в том самом лабиринте, который так хорошо мне знаком, и в то же время он менялся каждую секунду, чтобы запутать меня еще больше, чтобы заставить идти дальше и глубже. Темные стороны чьей-то души без прикрас. Те самые, которые мы раскрываем только наедине с собой или не раскрываем вовсе. Я даже не подозревала, что у моей лучшей подруги есть эти темные стороны.
Я не хотела… Честно не хотела рыться в ее личном. Не так глубоко, не так бессовестно, и не могла остановиться, потому что попалась. Потому что, как оказалось, я не знала многого не только о ней, но и о себе самой.
Мои отношения с мужчинами были очень сложными, если это вообще можно так назвать. Я вообще не знала, что такое оргазм. Только из книжек, статей и фильмов. У меня лично с этим не заладилось с самого начала. Я доходила до какой-то определенной точки возбуждения, и оно тут же перегорало, оставляя чувство разочарования и осознание собственной неполноценности. Первый мой любовник назвал меня бесчувственным бревном и свалил посреди ночи, лихорадочно натягивая штаны на ослабевшую эрекцию, а я проревела до самого утра. Разве я могла сказать ему, что пока он усердно лапал меня и растирал между ног, я слышала нарастающий треск огня. Каждый раз, как только расслаблялась, начинало вонять гарью, а стены комнаты покрывались копотью. Потому что в тишине меня всегда поджидал персональный кошмар, от которого я так и не избавилась.
Умные статьи, беседы с психологом, мастурбация в ванной, как метод найти, что именно нравится мне – и ничего, даже отдаленно похожего на наслаждение. Потом я привыкла, научилась играть удовольствие, если хотелось секса или не хотелось обижать очередного партнера, с которым я искала то, что так воспевали буквально на каждом углу. Только желание ослабевало с каждым годом. Я теряла интерес к самому процессу, а иногда даже боялась его, потому что, как только закрывала глаза – начинала слышать потрескивание огня.
Кроме Нины, никто об этом не знал.
И сейчас… пока я читала ее переписку с Джокером, со мной что-то происходило…Запретный мир утонченных развлечений, где стираются границы дозволенного. Тематические группы, картинки, видео. Её аккаунт был ими завален. Никогда не догадывалась, что ей может такое нравиться, но ей нравилось. Ей не просто нравилось, а она жила этим и уже долгое время. Задолго до Джокера.
Я не знаю, как он это понял…но он понял. Прочувствовал её, наверное. А я, пока читала, прочувствовала себя. Буквально с первого слова. Его первого слова. Тот, кто считает, что любовь начинается с первого взгляда, ошибается. Она начинается со слов. Она зарождается в интонациях. Как бы ни любовались глаза, но сказанное может перечеркнуть любой момент очарования и притяжения… а словами… словами можно строить империи, ломать их, сводить с ума, убивать и… любить. Словами можно грязно трахать и нежно прикасаться. Они даже имеют свои оттенки.
Я вспоминала, как смеялась над ней, над её новым увлечением, как отпускала колкие шуточки и вертела пальцем у виска… Просто я тогда не знала ЕГО. Я вообще ничего в этой жизни не знала. Жила в своем узком мирке из страхов и стереотипов.
Сама не заметила, как при каждом удобном случае открываю её переписку с ним, и весь окружающий мир исчезает вокруг. Нет, он не писал ей стихи, он не был романтиком. Всё намного хуже и сложнее – он просто совращал и соблазнял, тонко играл с каждой гранью ее сознания… и постепенно мне начало казаться, что там, на ее месте, я сама. Это меня заставляют краснеть и ерзать на стуле, это мне пишут непристойности и это мной управляют, как марионеткой, умело играя на моих слабостях и страхах.
Вначале мне было весело, как и Нине. Она заигрывала с ним, флиртовала, кокетничала, она играючи выполняла его задания, а он затягивал её в какой-то непередаваемый виртуальный мир, где она могла быть кем угодно, и он умело манипулировал ею.
Вам когда-нибудь дарили мечту? Именно мечту? Ту самую, которую не купить за деньги, не достигнуть какими-то усилиями, не достать руками? А он ей дарил. Он вымащивал для неё неповторимый мир, где она могла все, где она была всем и никем одновременно. Его никем. Его игрушкой. Я не видела раньше ничего подобного, не подозревала, что так может быть…что человек по ту сторону монитора может заставить испытывать эмоции, а он заставлял, и я ловила себя на том, что погружаюсь в эту игру наравне с Ниной, которая увязла в нем настолько, что через время я поняла – это уже давно не просто переписка. Она утонула и не хотела выплывать на поверхность, и в какой-то мере я тоже вместе с ней. Только если её он раскрывал с каждым днем все больше и больше, то сам не раскрылся совершенно. Джокер её подавлял, полностью отбирая контроль и втягивая туда, где, казалось, нежной и милой Нине не было места вовсе. Нежной и милой? Черта с два! Он вытащил наружу все ее пороки, все ее грязные мысли желания, каждую сторону ее тьмы и взращивал их, как любимого ребенка, иногда наказывая, а иногда поощряя.
{«Ну ты же плохая девочка? Не разочаровывай меня! Ты же хотела это сделать. Хотела, я знаю. И ты сделала. Тебе понравилось чувствовать свою власть над кем-то?
– Понравилось – не то слово. Я была кем-то другим. Я была той самой маской, которую на себя надела.
– Нет, Харли, ты была сама собой. В маске ты сделала то, что не отважилась бы сделать без нее, но это и была ты. Настоящая.
– А ты? Ты настоящий? В этой маске.
– Я настоящий всегда. Потому что я всегда в маске. Я могу позволить себе такую роскошь – не снимать её»}.
Самым ужасным моментом для меня в этом во всем оказалось то, что через какое-то время перестает иметь значение, кто же там на самом деле. Человек для вас плотно срастается с тем образом, который нарисовал. С его аватаркой, с его статусами и высказываниями о жизни.
Я помнила, что Нина мне говорила об отношениях с ним, помнила этот лихорадочный блеск в глазах и бесконтрольное восхищение. Но я даже представить не могла, что именно он с ней делал, пока не дошла до их первого секса, к которому он вел её не один месяц и который поверг меня в состояние шока.
Он ее имел в полном смысле этого слова, он так ее имел, что я не верила, что такое может быть на самом деле. И я впервые возбудилась сама. Эмоционально буквально наэлектризовалась.
Помню, как закрыла тогда страничку с перепиской и пошла на кухню выпить ледяной воды, чтобы остыть. Я решила, что больше не хочу лезть в её личное. Не имею право так бесцеремонно. Но уже вечером я снова была там… в их собственном мире и жадно читала каждую строчку, чувствуя, как учащается собственное дыхание, как тянет низ живота каждый раз, когда Джокер вовлекал Нину в очередной раунд дикого сумасшествия.
Это повторялось снова и снова, все сильнее, я читала ее ответы, сбивчивые с ошибками, пропущенными буквами и понимала, что подглядываю в замочную скважину за женщиной, которую связывают, ставят на колени, поливают воском и стегают плетью, а она умоляет своего мучителя не останавливаться. Она шлет ему откровенные фото и видео, она выполняет его приказы беспрекословно. Было в этом что-то больное, одержимое и темное. Отталкивало и влекло одновременно. И я с содроганием понимала, что хочу быть ею… Хочу надеть такую же маску и попробовать быть настоящей.
Джокер втягивал её в мир порочных фантазий все глубже и глубже, а я читала и понимала, что сама сжимаю колени от возбуждения, когда он вдруг посреди переписки говорил ей, что хотел бы прямо сейчас поставить её на колени и отыметь в рот. Так просто, как если бы уже сделал это. Теперь я вспоминала, как она вдруг исчезала посреди рабочего дня, как подолгу не выходила из уборной, а потом ссылалась на несварение желудка. Было время, что я даже подозревала её в употреблении наркотиков. И в какой-то мере была права – у нее появился свой наркотик, и она передала его мне. По наследству.
Они сближались, как сближаются люди в реальной жизни. Уже не ограничивались соцсетью, перешли на общение через мессенджеры.
Может быть, я бы и прекратила читать, если бы не наткнулась на одну из записей, которая шла следом после обычного разговора, в котором они попрощались около четырех часов утра.
{«– Джокер! Пожалуйста! Почему ты не выходишь? Не отвечаешь на сообщения? Ты наказываешь меня? Я сделаю все, что ты просил. Все. Ответь мне, пожалуйста. Я с ума уже схожу! Меня ломает без тебя!»}.
И дата – «22» марта. Я слишком хорошо помнила этот день. У нас был корпоратив, и Нина не пришла, сказала, что заболела. Я тогда ездила к ней, и она реально выглядела больной. Настолько больной, что я купила ей сладостей и хотела остаться, но она попросила меня ехать к друзьям. Сказала, что ей уже лучше и она ляжет спать.
{«Пожалуйста. Я все сделала! Все! Почему ты на меня злишься?!
– Я не злюсь. Молодец, девочка. И да, я наказывал тебя. Ты ведь знаешь правила игры!
– Я думала, что мы уже не играем! Я думала, это нечто большее для тебя, чем игра!
– Ты напрасно так думала, Харли.
– Я не Харли! И ты прекрасно знаешь мое имя!
– Знаю. Но мне нравится именно Харли, и я буду называть тебя так, как нравится мне!
– А я? Я ничего не знаю о тебе. Ты просто уходишь и появляешься, когда тебе вздумается… ты играешься мной!
– И тебе нравится эта игра, Харли. А сейчас я не хочу читать истерики. Я хочу, чтобы ты пошла в ванную с телефоном, включила режим съемки, сняла с себя трусики, засунула их в рот, встала на четвереньки и оттрахала себя, а потом прислала мне видео. Все. Я жду. А потом поговорим.
– И ты не поведешь меня?
– Нет. Ты наказана за истерику.
– Почему ты так со мной?
– Потому что либо так, либо никак. Выбирай. Я всегда даю тебе право выбора»}.
Потом все возвращалось к их обычным отношениям, пока снова не попадались на глаза прорывы, словно что-то здесь было удалено или стерто, а потом её просьбы и мольбы не бросать её, выйти снова, хотя бы ненадолго. Она унижалась и умоляла, а он в ответ оставался холодным и безэмоциональным. Притом всегда. На протяжении всего их общения меня не покидало чувство, что он делает все по какому-то сценарию. Я не ощущала, чтобы его самого это заводило, пронимало, чтобы он переживал о ней или беспокоился. Но ведь он продолжал отношения, а значит, все же ему нравилось.
Последнее сообщение было только от нее. Она просила его о встрече. Умоляла увидеть хотя бы раз. На это сообщение он ей либо не ответил… либо она удалила дальнейшую переписку.
Мне начало казаться, что где-то я что-то упустила. Возможно, даже с самого начала. Что-то очень важное. Что-то связанное с ее смертью.
Я вернулась к самым первым сообщениям.
{Harley Quinn 00:48:12
– Это такая шутка? Что это означает?
Joker 00:50:43
– Это означает, что я сделал домашнее задание и исполняю твои желания.
Harley Quinn 00:51:02
– Почему именно так?
Joker 00:52:23
– Потому что тебе это нравится. Разве ты не этого хотела?
Harley Quinn 00:54:12
– Не мало ли времени для такой обширной работы? Или ты меня знаешь?
Harley Quinn 00:55:08
– А вот это не имеет значения. Может, знаю, а может, и нет.
Harley Quinn 00:56:56
– В таком случае это не честно, если ты знаешь, кто я, а я совершенно не знаю, кто ты.
Joker 00:57:21
– А кто сказал, что я играю честно? Я – это Я. Ты же видишь, кто я.
Harley Quinn 00:58:34
– Это смешно!
Joker 00:59:50
– Ты хотела исполнени желаний. Я уже выполняю твое условие, тогда как ты пока что нарушаешь мои.
Harley Quinn 01:03:27
– Ты их не озвучил!
Joker 01:05:19
– Итак, правило второе – ты не будешь мне лгать! Потому что я все равно узнаю, что ты мне лжешь!
Harley Quinn 01:06:58
– Ты сказал, что игра может быть нечестной.
Joker 01:08:11
– Читаем первое правило – все правила только МОИ. И ты не будешь мне лгать никогда.
Harley Quinn 01:09:41
– И что будет, если я солгу? (смеющийся смайл)
Joker 01:10:32
– Видишь мое имя? А как бы ОН отнесся ко лжи?
Harley Quinn 01:13:13
– ......
Joker 01:14:29
– Ответ тебя не устроил?
Harley Quinn 01:15:06
– Скорее, озадачил. Мы же играем, и ты – это не он.
Joker 01:17:18
– Почему ты так в этом уверена? Здесь, в этом чате, я тот, кем ты хотела, чтобы я был.
Harley Quinn 01:19:22
– Я не уверена, что смогу в это играть.
Joker 01:20:41
– Неважно, в чем ты уверена, важно то, чего ты хочешь, а ты хотела меня. Разве нет? Отвечай! Хотела? Скажи: "Да! Я хотела тебя, Джокер"!
Harley Quinn 01:22:03
– Да. Я хотела тебя.
Joker 01:23:14
– У меня есть имя. Называй меня по имени.
Harley Quinn 01:25:07
– Оно не настоящее. Это никнейм!
Joker 01:26:00
– Для тебя оно настоящее. И это третье правило! Еще один шанс. Единственный. Ты можешь отказаться играть. Прямо сейчас. Просто выйди из аккаунта.
Harley Quinn 01:45:09
– Я хотела тебя, Джокер...И я хочу играть.
Joker 01:47:10
– Правильный выбор}.
Я несколько минут смотрела на чужую переписку...потом на фотографию Нины в черной рамке, стоящую на письменном столе. Она в белом платье с выпускного. Такая юная, красивая с вьющимися локонами длинных пшеничных волос, с радостной улыбкой и с ямочками на щеках. Я хорошо помнила её такой, даже несмотря на то, что с тех пор прошло много времени, ведь я сама укладывала ей волосы тогда. А потом перед глазами мрачными, серыми картинками – она же в гробу, прикрытая белой простыней до самого лица. Только уже мертвая.
И в этот момент пришло сообщение.
{«Ты здесь, крошка? Вижу тебя онлайн. Пропустила наше время. А я не люблю, когда опаздывают»}.
Я повернулась к ноутбуку. Наверное, это было слишком неожиданно. И вначале я испугалась, что меня поймали с поличным в чужом акке… а потом поняла – Джокер не знает, что Нина умерла. Он пишет именно ей. А значит, либо я отвечу…либо выйду прямо сейчас.
Сама не поняла, как рука потянулась к клавиатуре, и я написала:
{– Привет, Джокер. Прости, что опоздала. Мы сегодня играем?
– Мы всегда играем, девочка. Даже когда мы оба не онлайн. Не забывай об этом.
– Я не забыла.
– Я бы в любом случае напомнил тебе, Харли. Тебе же нравится вспоминать со мной?
Мне казалось, я проколюсь в любую секунду. Скажу что-то не то. Я еще никогда в своей жизни так не нервничала. И я еще никогда в своей жизни не позволяла себе ничего подобного. Даже в ушах засвистело от адреналина.
– Да. Мне нравится вспоминать с тобой.
– Скучала по мне, Харли?
Черт. А как бы ответила она? Хотя, я уже прекрасно знала, как бы ответила Нина. Нина, которая жалко умоляла его выйти к ней хотя бы на полчаса.
– Да. Конечно, скучала по тебе.
– Тогда покажи, КАК ты соскучилась.
Нужно потянуть время. Я совсем не готова, чтоб меня вовлекли в какую-то сексуальную игру.
– Как показать? Что именно ты хочешь увидеть?
– Хочу увидеть прямо здесь. Покажи мне буквами, как ты скучала по мне. Как часто вспоминала и что делала в это время...своими руками. Покажи мне, Харли, и тогда я поверю
Чееерт. Уффф. Ничего себе. Недаром говорят, не лезь в воду, не зная броду.
Но ведь они долго не общались. Вполне логично, что он ей так пишет. Ладно. Я попробую. Максимум, что мне мешает отсюда выйти? Ложь, Мира. Мешает. Ты вся дрожишь от каждого написанного им слова.
Не дрожу! Я хочу понять, что случилось с Ниной! И всё!
– Я ужасно сильно скучала по тебе. Вспоминала каждый день...И ласкала себя, думая о тебе.
О БОЖЕ! Как я это отправлю? Так. Зажмурившись – отправить. Она бы написала именно этими словами. А я сейчас Харли. На мне маска.
– Не верю, крошка. Слишком сухо...В твоих трусиках так же сухо, когда ты думаешь о обо мне?
Вот так просто? Как спросить, чистила ли я сегодня зубы. Как у людей, которые не один день живут вместе.
– Нет, там мокро. Очень мокро. Когда я думаю о тебе.
– А сейчас ты обо мне думаешь?
– Да. Я же с тобой.
– Я хочу, чтобы ты коснулась себя между ног. Так, как это сделал бы я.
Стало жарко. Я потянулась к окну и распахнула его настежь.
– Притрагиваюсь... там очень мокро, горячо.
– Где там, Харли?
Ох ты ж....
– Под трусиками.
– А какой рукой ты себя трогаешь?
– Левой...правой я пишу тебе.
– Ц-ц-ц, крошка. Ты будешь жестоко наказана за обман. Ты нарушила мое правило, Харли.
Чееерт. Вот черт. Возникло желание выйти из чата. Немедленно. Но тогда я ничего и никогда не узнаю. Откуда он знает, что я лгу? Откуда он это, черт его раздери, знает?
– Почему ты думаешь, что я лгу тебе?
– Потому что ты лжешь, Харли. Я знаю это, и всё. Остальное не имеет значения.
– Но это не ложь.
– Ты снова обманываешь меня. Я сам тебе напишу. Если вдруг мне станет настолько скучно.
– Подожди. Подожди. Я сделаю это. Хорошо. Я это сделаю.
– Теперь этого не хочу я. Я чувствую вонь твоего обмана, крошка. Ложь воняет падалью, и я уже говорил тебе об этом не раз.
Говорил. Он патологически ненавидел даже намек на неискренность. Что ж, возможно, это шанс уйти сейчас без малейших потерь. Только уходить не хотелось. Маска слишком мне понравилась, и вместе с чувством жгучего стыда пульсировал дикий адреналин и ощущение той самой свободы, которой у меня никогда не было.
– Прости меня, Джокер. Я больше не солгу тебе. Никогда.
– Тебе повезло, что мне лень сейчас искать другую игрушку, Харли. А еще я хочу наказать твой маленький лживый ротик. Коснись пальцами своих губ. Они сухие, крошка? Увлажни пальчик и проведи по губам еще раз. Как если бы я пробовал их вкус своим языком. Мне бы понравилось, Харли?
Я провела пальцем по губам. Облизала его, глядя на монитор. Не помню, чтоб вообще делала нечто подобное. Но меня же никто не видит...Почему нет? Мира никогда бы не смогла? А Харли? Харли это делала не один раз…
– Тебе бы понравилось. Я уверена, что тебе бы понравилось.
– Прикуси нижнюю губу.
– Прикусила.
– Я очень зол, Харли, за твой обман. Я хочу укусить тебя сильнее. Немедленно. Тебе больно, крошка? А так? Когда моя рука спускается по твоей шее вниз к груди? Никакой ласки – только сильно сжимать, продолжая кусать твой рот. Мне нравится чувствовать твою упругую грудь...Твои соски...они возбудились?
Я прикусила губу сильнее и невольно скользнула ниже к груди, следуя за его словами. Все равно это все бесполезно. Ничего не выйдет ни у самой с собой, ни с кем-либо еще. Так почему не сыграть в эту игру? В которой в очередной раз придется убедиться, что я холодное бревно. Не женщина. Я разозлилась... это была внезапная вспышка разочарования в себе. Даже с чертовой маской ничего не выйдет.
– Нет...пока нет.
Он хотел, чтоб я ему не лгала. Вот она правда.
– Ущипни сосок. Сильно. Так, как это сделала бы грубая мужская рука. Спусти чашку бюстгальтера и ущипни. Проведи по нему большим пальцем, и начни перекатывать между подушечками. Харлиииии...я бы хотел сам проверить, какая ты на ощупь. Пальцами в рот, крошка, и вниз. Раздвинь ноги и скользни рукой между ними. Продолжая дразнить свою грудь. Надави ладонью на горячую плоть... Меня бесит долбаная тряпка, скрывающая ее. Отодвинь в сторону трусики и коснись себя. Давай, по нежным складкам пальцами.
Автоматически сжала сильно сосок и охнула. Это было неожиданно. Тело прострелило вспышкой удовольствия. Раньше я всегда прикасалась к себе кончиками пальцев. Как, впрочем, и мои бывшие любовники.
Скользнула пальцами другой руки в рот, не переставая сильно сжимать сосок, вниз по животу и под шелк трусиков. Еще сильнее – и под пальцами стало слегка влажно. Расширенными глазами смотрю на монитор.
– Прикасаюсь....
Я, кажется, сказала это вслух.
– Этого мало. Просто прикасаться. Сожми себя пальцами. Как бы я сжал тебя губами. Представила? Представила, как бы я вылизывал твое возбуждение? Вверх-вниз языком по твоей плоти, осторожно прикусывая кожу. Цепляя языком клитор. Он уже пульсирует под моими губами. Откинься назад, пока я отстраняюсь, снова кусая твои губы и проникая в тебя пальцами...Сразу двумя. Распахни ноги шире, Харли, я хочу отыметь тебя именно так. Тебе нравится, крошка?
Я никогда не думала, что это может быть вот так. Мне никогда, и никто не говорил ничего подобного. Это все равно, что слышать, как кто-то шепчет тебе в ухо непристойности. Подхлестывает хриплым голосом. Ведет четко и умело… и при этом знает, какой результат получит… и ты доверяешься этим знаниям. Ведь от тебя уже ничего не зависит.
Провела по влажной плоти пальцами и тихо застонала...Взгляд сам блуждает по строчкам. А пальцы вторят каждому слову. Сжала клитор, и по телу прошла дрожь. Незнакомая. Нового уровня. Неизведанная ранее ни с кем. Откинулась на спинку кресла. Нет, я не представляла его губы... но меня возбуждали его слова и эта раскрепощенность. Когда никто не видит. Когда не видит даже сам Джокер. И в то же время он со мной. Кто-то неизвестный, заставляющий делать все эти грязные вещи. Две маски. Им можно то, что нельзя обычным людям при свете дня.
– Дааа... нравится.
По телу проходят волны удовольствия. Одна за одной. По нарастающей, как прилив чего-то мощного и неизведанного. Но это ведь еще ничего не значит. Все может исчезнуть мгновенно. Как и раньше... с другими.
