355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ульрих Макош » Молитва в цитадели » Текст книги (страница 4)
Молитва в цитадели
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:24

Текст книги "Молитва в цитадели"


Автор книги: Ульрих Макош



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Петушиные бои в Бакооре

В воскресенье Манила кажется опустевшей. После шестидневной погони за деньгами наступает передышка. Тот, у кого есть возможность, оставляет чадный город и уезжает в близлежащие горы, дабы обрести там немного покоя и подышать свежим воздухом.

Бен вновь пригласил нас поехать в его родной город Бакоор, на этот раз чтобы посмотреть петушиные бои. Мы добрались туда на машине менее чем за полчаса. На улицах царили суматоха, шум, деловое оживление. Многие мужчины сидели на порогах своих домов, держа в руках петухов, и нежно поглаживали их. В этот день петухам дают самые вкусные лакомства, с ними ведут задушевные разговоры, состоящие в основном из всякого рода заклинаний. Те, кто живет поблизости от Бакоора, идут на бои пешком, крепко зажав под мышкой драгоценных петухов. Те же, кто живет далеко, нанимают джипни, богачи приезжают в собственных автомобилях. На дверях многих домов можно видеть табличку: «Продается техасец». С жителями Техаса это никоим образом не связано. Имеется в виду особая порода бойцовых петухов, хотя не исключено, что предки их – выходцы из Техаса.

К толпе, направляющейся к месту петушиных боев, по дороге присоединяются все новые и новые люди, и весь поток устремляется к одной цели – аренам. Правительство разрешает проводить петушиные бои только здесь, чтобы иметь возможность взимать налоги и предотвращать нелегальные тотализаторы.

У Вена есть знакомый – владелец одной из арен, поэтому нам не надо было выезжать слишком рано: для нас оставили места. На аренах жизнь кипит с 9 утра и до самого вечера. Наиболее интересные бои, а стало быть, и самые высокие ставки начинаются только со второй половины дня. Арены расположены в сотне метров от дороги, перед ними – обширная стоянка для машин, на ней, разумеется, нет ни одного свободного места.

Раньше мы много раз проезжали мимо этих арен, не подозревая даже, что там кроется такое обиталище страстей. Со стороны арены напоминают амбар: высокий забор, за ним стена, над которой поднимается верх дощатого строения. Сегодня с утра его оглашают крики тысяч зрителей. Здесь возник своеобразный городок. Торгуют кока-колой (бутылки охлаждаются в большой ванне), земляными орехами, пивом «Сан-Мигель», сигаретами – поштучно, ибо большая часть взятых с собой денег идет на ставки. Столы сооружены из досок, положенных на бревна. На них – миски с горячим супом, бутерброды, куски куриного мяса.

На аренах есть ветеринар, который заботится о раненых бойцовых петухах, и есть человек, добивающий проигравшего бой петуха. Он же его потрошит и упаковывает, а хозяин продает – не было случая, чтобы хозяева съедали своих бойцовых петухов.

Перед самым боем петухам к ноге прилаживают тари – длинное и острое лезвие, способное тяжело ранить противника. Бывает, что уже при первой схватке, когда петухи взлетают, один из них, изловчившись, смертельно ранит соперника. Чтобы хозяин не порезался, тари обматывают пенькой и снимают ее только на арене. Давать петухам перед боем возбуждающие средства строго запрещено, и тем не менее это делают.

В длинной очереди с подготовленными к бою петухами в руках сидят их владельцы и ждут выхода. Каждый терпеливо наблюдает за всеми приготовлениями, выслушивает реплики проходящих мимо бакоорских мужчин и надеется, что сегодня именно его петух победит. Клички у петухов редкие, необычайные, подобные тем, какие дают скаковым лошадям.

Ярусом выше, на арене, заключаются пари. Ставки принимает «кристо», своего рода судья. Он ничего не записывает, все Держит в своей натренированной памяти, и тот, кто проигрывает, должен после окончания боя платить ему, что и исполняет неукоснительно. Кристо без конца размахивает руками. Движениями обеих рук и всех десяти пальцев он указывает на размеры ставок, сопровождая действия выкриками. Это продолжается до тех пор, пока не приняты все ставки, и, видимо, доставляет публике не меньшее удовольствие, чем сам бой. В первой половине дня ставки небольшие – от 10 до 100 песо. Потом они повышаются и порой достигают прямо-таки астрономических цифр – 10 тысяч песо и выше.

Кристо стоит на арене на полу из утрамбованной глины. Над ним вращаются вентиляторы и висят десятки неоновых ламп, которые горят даже днем, чтобы каждый зритель, даже с галерки, мог хорошо все разглядеть. Оба владельца или их доверенные лица приносят петухов, снимают защитные обмотки с лезвий. Петухи приводятся в боевую готовность: соперников толкают друг к другу до тех пор, пока у них не поднимутся перья вокруг шеи. Перед началом боя все должны покинуть арену, в том числе и кристо. Мгновенно вокруг арены наступает тишина: все ждут начала схватки. И вот публика вновь взрывается – болельщики взбадривают своих «бойцов».

Бен не настроен делать ставки. Он приехал сюда только ради нас. Я ставлю 20 песо почему-то на более слабого из двух петухов, может быть смутно надеясь на чудо. Бен укоризненно смотрит на меня. Чуда не произошло. Петухи наскакивают друг на друга. Вихрем летят перья. В первой же схватке мой петух проигрывает бой. Он сразу теряет все свое мужество и хочет забиться в угол, но правила игры этого не допускают: проигравший должен быть абсолютно небоеспособен. Итак, моего петуха еще раз высоко поднимают и подталкивают к победителю, который теперь затаптывает его в пыль. Проигравший петух мертв. Кровь капает на глиняный пол. Ликующие вопли и аплодисменты тех, кто ставил на победителя. Им сразу выплачивается выигрыш. Петуха-победителя хозяин несет к ветеринару – узнать, сможет ли его петух принять еще один бой; другого петуха отдают потрошить. Его владелец потерял все – петуха, бой, заклад. Кроме того, пропали его труды, потраченные на подготовку петуха к бою.


Филиппинцы – страстные любители петушиных боев

Сражение на арене продолжается: новые петухи, новые ставки – и вот уже опять стоит мальчик с ведром, веником и лопатой, чтобы очистить место для очередного боя, который также продлится несколько минут. И так до позднего вечера. На скамьях немало стариков, У многих вряд ли есть деньги, чтобы сделать ставку, однако они с большим интересом следят за каждым боем. Иные пришли из деревни посудачить о делах, поговорить о том о сем.

Бен приглашает попробовать петушиного мяса, по у меня пропал аппетит, и тогда он пытается утешить меня «правдивой историей»: «Однажды некий молодец обратился к судье с одним безнадежным делом. А судья как раз в это время ел петуха. Он сказал: „Я поверю в вашу невиновность, если этот петух сейчас встанет и закукарекает“. Петух вскочил и закукарекал. Так оно и было на гамом деле, хотя и не в Бакооре и не в наше время».

– Не испанцы ли, известные своей страстью к бою быков, занесли петушиные бои на Филиппины? – спрашиваю я у Бена.

Прежде чем ответить, он долго думает, а потом говорит:

– Рисаль был того же мнения; он считал, что первые петушиные бои появились на Филиппинах в середине XVIII века, и называл эту страсть филиппинцев болезнью, подобной опиекурению у китайцев. Но у меня есть сведения, подтверждающие, что «порок» этот имеет более древние корни.

Бен приводит цитаты из дневника Антонио Пигафетты, сопровождавшего Магеллана, о жителях острова Палаван: «Они держат больших петухов, но не едят их из-за какого-то суеверия, а берегут для боя. Перед началом боев заключаются пари на большие суммы, которые сразу же выплачиваются владельцу петуха, выигравшего бой».

Бен рассказывает о тех временах, когда здесь господствовали испанцы:

– Для петушиных боев они установили определенные дни и отвели специальные места. Доходы от них поступали в казну испанской короны. Тот, кто не соблюдал всех предписаний, подвергался жестоким наказаниям. Колониальная полиция совершала внезапные налеты, и застигнутых на месте преступления приговаривали к двум годам каторжных работ на галерах.

Когда вечером мы возвратились в Манилу, Бен поведал историю о белом петухе по кличке Крылья славы, принадлежавшем крупному помещику дону Пако, владельцу почти всех окрестных земель, самым бесстыдным образом пользовавшемуся своей властью.

Однажды дон Пако пришел на арену со своим петухом, который уже давно не участвовал в боях, и стал ждать, кто рискнет выставить соперника. Белый петух еще никогда не проигрывал, он был большим и сильным, тари на его ноге было острым как бритва. Дон Пако пришел лишь затем, чтобы развлечься. Кто же всерьез отважится принести своего петуха в жертву знаменитому Крылья славы? Однако нашелся смельчак – юноша, державший под мышкой невзрачного серого петушка, Дон Пако не поверил своим глазам, когда увидел этого беднягу с его хилым петухом. Помещик потребовал залог. Уюноши денег не было, и он сказал:

– Если я проиграю, то до конца моей жизни буду бесплатно работать на вас, это будет моим залогом. Если выиграю, то попрошу руки вашей дочери, денег мне не надо.

Начался бой, но привыкший к победам белый петух дрался плохо и наконец был побежден – под ликующие крики многих тысяч людей, как местных, так и чужих, которые, прослышав о необыкновенном бое, прибыли издалека, может быть, не столько из сочувствия к молодому человеку, сколько в тайной надежде на то, что денежный заправила получит хороший урок.

По дороге домой Бен рассказывает по памяти о том, что писал Рисаль о петушиных боях. На арену шел бедняк, рискуя тем немногим, что у него было, надеясь без труда заработать денег, и богач, который шел развлечься с «лишними деньгами», оставшимися после карточной игры или вечеринки… Заключаются пари, под клятвенные заверения занимаются деньги, даются обещания, слышится громкий смех… Проигравший возвращается домой к своей жене, с тревогой ожидающей его, к шумливым детям – без гроша в кармане и без петуха. От радужных надежд, от ежедневных забот и трудов, на которые ушли месяцы, осталась одна песета, зола… В этих кулуарах не было человека настолько глупого, чтобы он не позволил кому-либо высказать свое мнение, или настолько беспечного, чтобы помешать кому-либо понять суть дела, оценивая достоинства соперников-петухов, тщательно изучая все детали, расправляя крылья птиц, ощупывая их мускулы. Одни мужчины, одетые по последней моде, приходили в сопровождении болельщиков. Другие, неряшливые, с отпечатком болезни на худых лицах, робко копировали жесты богачей и заключали пари; они способны очистить от денег свои карманы, но не сердца от страстей. Здесь нет недовольных лиц; здесь не встретишь инертного, апатичного, молчаливого филиппинца; здесь все – движение, страсть, готовность, подстегиваемая жаждой, которая только усиливалась от попытки утолить ее грязной водой…

Маганда и Малакас, или Мистика восточной женщины

Филиппинская женщина в настоящее время мало чем напоминает свою предшественницу периода колониализма XIX века. Это уже не хрупкая скульптура, стоящая на пьедестале, а равноправный партнер мужчины во всех областях социально-экономической и культурной жизни страны.

Казалось бы, времена изменились с тех пор, как Хосе Рисаль написал свое знаменитое письмо «Девушкам Малолоса» [6]6
  Малолос – небольшой городок недалеко от Манилы. – Примеч. ред.


[Закрыть]
, но его призыв к филиппинской женщине покинуть дом и идти на поиски новых решений общественных проблем остается по-прежнему актуальным. Сегодня мы свидетели того, как этот идеал претворяется в жизнь, поскольку филиппинская женщина занимает место рядом с филиппинским мужчиной в поле, в конторе, на фабрике. «Много трудностей, – говорит президент Маркос, – приходится преодолевать женщине, чтобы стать активным, полноправным членом общества. Но мы и впредь должны создавать предпосылки, которые гарантировали бы действительное равноправие между мужчиной и женщиной, если мы в самом деле хотим добиться полного освобождения общества, где каждый, независимо от различия пола, будет свободен, чтобы внести свою долю труда на благо нации. Я с радостью констатирую, что филиппинская женщина приложила много усилий, чтобы сбросить оковы, мешающие ей участвовать в общественной жизни. Хотелось бы, чтобы, не утрачивая традиционной роли носительницы моральной и вдохновляющей силы в трудные минуты, она одновременно расширяла сферу своего участия в жизни общества. Только так она сможет полностью выкорчевать последнее из зол колониализма – дискриминацию женщины и отстранение ее от решения задач национального развития».

В Лубо все поет и звенит. Вся деревня на ногах. Настроение праздничное. Готовятся к свадьбе, и это торжество – всем праздникам праздник – будет продолжаться три дня. Ночь мы провели в доме деревенского старосты. Хозяин устроил в нашу честь хорошее угощение, и вечер сильно затянулся. Лечон – молочный поросенок, начиненный рисом с приправами и поданный на банановых листьях, и молодое пальмовое вино.

Было уже поздно, когда мы улеглись спать на жесткие бамбуковые циновки. Посреди помещения, в очаге, аккуратно отгороженном от циновок камнями, медленно догорал огонь, сдерживая натиск комаров и мошек по крайней мере первые часы, пока мы не заснули. Ни пенопласта, ни одеяла, ни матрацев, но к жесткой постели на полу свайной хижины привыкаешь быстро, особенно после долгого тропического дня, когда глаза слипаются от усталости, да и пальмовое вино дает о себе знать.

Вечером мы стали свидетелями обычая, о котором раньше знали только понаслышке. Отец невесты пришел к деревенскому старосте, чтобы заключить с ним давно обговоренную сделку. Подготовка к свадьбе потребовала много денег. Он пришел к старосте, чтобы отдать в залог талон (документ о владении землей) на кусок пашни, не примыкающий к дому. Они поторговались, и отец невесты получил 400 песо (для деревенского жителя это большая сумма). Пашня перешла в полное владение старосты-кредитора до тех пор, пока не будет погашено сальдо, то есть выплачен кредит. Заключение контракта проходило без свидетелей, договор был скреплен только рукопожатием – никаких письменных гарантий. Так же поступают и в Северном Илокосе, Ла-Унионе и Пангасинане, на западном побережье Лусона и в долине Кагаян, если неожиданно понадобится крупная сумма на свадьбу, либо при определении ребенка в школу, либо для больших покупок. Иногда сальдо берет взрослый сын, чтобы выплатить долги отца. Само собой разумеется, что этот обычай идет вразрез с Гражданским кодексом Филиппин, в котором сказано: «Обычаи, противоречащие закону, общественному порядку или официальной политике, должны пресекаться». Но кого это здесь волнует? Никто никакого кодекса не знает, газет не читает. А завтра в Лубо свадьба, да такая, что о ней долго будут помнить.

Наступает новый день. Первая часть ритуала совершается ранним утром. Юная пара, Мария и Родольфо, становится перед своеобразным алтарем – украшенными цветами досками. Деревенский староста начинает молитву. Мы не слишком много поняли из нее; пожалуй, только то, что воспевались подвиги знаменитого охотника.

Родственники жениха и невесты расположились полукругом около молодой пары и старосты, который по обычаю достает из корзины курицу и раскачивает ее взад и вперед. Потом курицу приносят в жертву, кровь капает на пол. Староста читает молитву – призывает охотника и его жену помогать молодым в браке, чтобы они почитали друг друга и всю жизнь были верны друг другу. Он достает из корзины бетель, делит его пополам, и новобрачные жуют его – это один из знаков того, что они отныне соединены.

На второй день Марию и Родольфо отсылают из деревни. Они должны дойти до опушки леса. С ними идет староста, в руке у него корзинка, а в ней – печень и желчь свиньи. За деревней староста читает молитвы и приносит в жертву духам, которые якобы обитают на деревьях, в пещерах и в реках, печень и желчь. Он взывает к духам и просит их благословить молодую чету и послать им много детей.

Самый разгар праздника падает на третий день: ранним утром новобрачные опять садятся перед алтарем, староста окропляет руки и ноги молодых кровью свиньи – так скрепляется брак. И только теперь Мария и Родольфо считаются мужем и женой. Родольфо вручает Марии дорогой платок и денежный подарок, после чего староста завершает церемонию, дав напоследок несколько советов, главный из которых – не употреблять рыбу до следующего полнолуния.

Родители, за ними родственники, а потом и вся деревня приходят поздравить новобрачных, и теперь Марию и Родольфо просят исполнить свадебный танец тупайя. Он напоминает мне малайские танцы. Сначала приходят в движение руки, затем постепенно все тело, ритм становится быстрее, стремительнее… Вот уже танцует вся деревня. Площадь превращается в праздничный зал, где пир идет горой. На досках разложены угощения – все, чем богат родительский дом. Гости сидят на земле, только старикам раздобыли несколько расшатанных стульев. Торжество длится до глубокой ночи. Лампы, заправленные кокосовым маслом, освещают праздничную площадь, свадьбу, которую сегодня в Лубо справляют так же, как и сотни лет назад. Здесь, в горах, ревностно хранят древние обычаи и обряды. Новобрачные еще долго будут нуждаться в заботе родителей и родственников: Марии 16 лет, Родольфо 17. Скоро им начнут строить хижину. Все, кто был на свадьбе, будут помогать.

Деревенский староста рассказывает мне о своей жизни. Когда они поженились, жене было 12 лет, ему 13. Родители подарили на свадьбу буйвола. (А Марии и Родольфо, как мы потом узнали, подарили участок пашни.) Свадьба состоялась после долгих переговоров между родителями жениха и невесты. Много раз, вспоминает староста, к ним приходил сват, держа под мышкой петуха – в подарок. Молодым до свадьбы разрешалось только видеть друг друга, более тесные отношения были запрещены.

– Не то, что у игоротов – у них приняты «пробные браки». Наши обычаи строги и просты, – говорит староста. – Я соединил уже много пар, и все сохранились, пока нет ни одного развода. Не было случая, чтобы муж бросил жену или жена бросила мужа. Может быть, это происходит оттого, что у нас брак – дело всей семьи, часто даже – всей деревни, и разрыв между мужем и женой воспринимается как позор.

Филиппины населяют более 80 этнических групп, поэтому брачные обычаи здесь самые разнообразные. В сельских местностях и в горах девушки и сейчас выходят замуж в возрасте 12 или 13 лет. Закон же предусматривает брачный возраст для них не менее 14 лет. Однако в племенах свои законы: чем раньше девушка выходит замуж, тем лучше; браки следует заключать внутри племени; переговоры между родителями или их советы необходимы в любом случае; свадебный подарок обязателен; расходы на свадьбу несут родители жениха; жених может прикоснуться к невесте только в брачную ночь; развод считается позором, особенно для женщины.

У филиппинских баттаков и сегодня еще существует обычай: женщину получает тот, кто предложит за нее наиболее высокую цену. Но и в этом случае мужчина не Может быть уверен, что обрел жену на всю жизнь, разве что она уж очень безобразна. Сохранился у них и другой обычай: если мужчина даст за чужую, приглянувшуюся ему жену двойную цену, он может расторгнуть прежний брак и жениться на этой женщине, правда, в том случае, если ее муж не предложит за нее еще большую сумму. Деньги получает отец невесты. Естественно, баттак, имеющий красивую дочь, может таким способом сколотить целое состояние.

Церемония помолвки у баттаков весьма своеобразна: жених и невеста в присутствии родителей и родственников должны лечь лицом друг к другу на циновку, накрыться платком и не шевелясь оставаться в таком положении до тех пор, пока им не разрешат изменить позу – повернуться друг к другу спиной. Затем им разрешают подняться. Их обнимают, целуют. Гости тоже присоединяются к этой процедуре: целуют и обнимают жениха и невесту, и молодые получают разрешение жениться.

Брачная церемония и у баттаков сопровождается жеванием бетеля, делают они это, сидя друг против друга. Потом вокруг располагаются гости, свидетели обручения – все жуют бетель, и это в известной степени – формальное подтверждение того, что отныне молодые люди стали мужем и женой. В раздумье покидаем мы Лубо, деревню, где кажется, что время остановилось. Мария займет свое место рядом с Родольфо в поле, как и все остальные женщины деревни. В будущем большая часть работы в поле ляжет на ее плечи. То же самое можно наблюдать и в более развитых районах страны. Но именно здесь эксплуатация женщины особенно вопиюща.

Возвратившись в Манилу, я еще больше ощутил разницу между деревней и городом. На коктейлях в аристократическом Макати, на музыкальных представлениях и бесчисленных конкурсах красоты видишь другую женщину: прекрасную, экзотическую, притягательную филиппинку, не знающую никаких трудностей и забот. Подобную мистификацию всеми средствами поддерживают иллюстрированные журналы и телевидение. Но общественность в конце концов возмутилась. Критика, высказанная в этой связи женскими организациями, возымела действие.

Конкурсы красоты росли как грибы. Их организаторы находили красивых девушек и требовали с них плату за участие в конкурсе, который зачастую заканчивался провалом. Наниматель исчезал, прихватив с собой кассу, а девушки оставались ни с чем.

Сейчас в Маниле нередко устраиваются общественные обсуждения, цель которых – не наказывать виновника, а поговорить о его неблаговидных поступках и вынести порицание. В состав президиума входят известные общественные деятели. Я присутствовал на таком обсуждении сомнительных закулисных махинаций, имевших место при организации одного из конкурсов красоты. Обвиняемый – молодой человек в темных очках, тщательно надушенный, модно одетый. Для финансирования конкурса он получал деньги от разных фирм (существует и такая практика), однако сам никому не платил за работу и даже не внес деньги за аренду помещения. В зале раздаются негодующие реплики, когда две девушки лет шестнадцати говорят, что молодой человек потребовал у них несколько сотен песо – иначе они не попали бы в список участниц конкурса. Многие из приглашенных в качестве свидетелей девушек – выходцы из состоятельных семей. Они не работают, ждут, пока подвернется богатый муж, и так же далеки от реальной жизни, как Лубо от Манилы.

По данным министерства труда, на производстве занята примерно треть всех трудоспособных женщин страны. К ним относятся лишь те, кто работает по найму. Статистика показывает, что в Маниле, например, более половины работающих женщин – незамужние, 33,2 процента – семейные и 2,4 процента – овдовевшие или разведенные. За этими цифрами кроется глубокая трагедия работающих матерей. У них слишком мало возможности получить работу, так как многие предприниматели смотрят на них как на «плохое помещение капитала». Ведь по новому закону предприниматель должен предоставить четырнадцатинедельный оплаченный декретный отпуск.

Кармен Эррера Акоста, директор Бюро по делам женщин и несовершеннолетних, говорит, что большинство поступающих к ней жалоб матерей свидетельствуют о том, что предприниматели не гарантируют им отпуск по беременности. Закон, регулирующий труд женщины, имеющей детей, и закон о восьмичасовом рабочем дне также сплошь и рядом нарушаются.

В Маниле около 2 тысяч женщин работают кондукторами автобусов. Сеньора Акоста провела среди них социологическое обследование, которое показало, что в 16 автобусных конторах 31 процент женщин-кондукторов работает ежедневно по 16 часов, 22,8 процента – по 19. Женщинам-кондукторам запрещается садиться, даже если автобус пустой или в нем всего несколько пассажиров. Закон о труде 1974 года предусматривает для этих женщин (как и для всех трудящихся Манилы) минимальную зарплату – 300 песо в месяц, но это положение практически сводится на нет, поскольку средняя продолжительность рабочего дня составляет примерно 16 часов.

Положение на рынке труда в связи с высоким уровнем безработицы очень напряженное, поэтому предприниматели продолжают использовать бедственное положение женщин, вынуждая их идти на уступки. По официальным данным, в стране насчитывается 2 миллиона безработных и 8 миллионов не полностью занятых. Однако и эти цифры занижены: не учитываются женщины из сельских местностей. Ко всему следует добавить, что многие женщины, подвергающиеся дискриминации, боятся обращаться в суд, который занимается разбирательством трудовых конфликтов.

Немало сил и энергии для решения проблемы полного равноправия женщины на Филиппинах отдает Имельда Ромуальдес Маркос, супруга президента Филиппин. Недавно она стала губернатором Большой Манилы и правительственным декретом назначена председателем Национальной женской комиссии.

Оппозиция часто пыталась бросить тень на ее деятельность. Многие из тех, кто не одобряет проводимый президентом курс, безусловно, предпочли бы, чтобы его супруга не занималась государственными делами, а ограничила бы свою деятельность рамками, например, изящных искусств. Между тем госпожа Маркос, используя свою широкую популярность, целиком посвятила себя делу реализации реформ президента, касающихся всех сторон общественной жизни. Особенно ее занимает проблема трудящейся филиппинской женщины.

Я беседовал с президентом и его супругой в 1971 году. Это было время, когда на Филиппинах шли разговоры о переориентации во внешней политике, о развитии торговых отношений с социалистическими странами и о необходимости превращения Юго-Восточной Азии в зону мира и нейтралитета. Тогда эти проблемы были еще не вполне ясными, а еще раньше их обсуждение рассматривалось как государственная измена.

В марте 1972 года Имельда Маркос предприняла историческую поездку в Москву и впервые установила непосредственные контакты с руководством Советского Союза, что вызвало известное недовольство со стороны определенных политических кругов на Филиппинах. До и после этой поездки госпожа Маркос осуществила несколько других дипломатических миссий, но эта была самой интересной и значительной. Еще в 1971 году она обратила внимание общественности на то, что в Маниле мало знают о социалистических странах, причем информация часто искажается. Вскоре после ее возвращения из Москвы в Маниле было основано общество дружбы «Филиппины – СССР», почетным председателем которого стала Имельда Маркос, и этот шаг, так же как и сближение Филиппин с социалистическими странами, был встречен в штыки врагами разрядки напряженности. В мае того же года президент подписал декрет, по которому отменялись все ограничения на торговлю с социалистическими государствами.

В это же время стал развертываться научный и культурный обмен с Советским Союзом на основе соглашения о сотрудничестве с СССР в области науки, культуры и народного образования, заключенного сроком на пять лет. Когда в 1976 году обе страны решают установить дипломатические отношения, президент Маркос едет в Москву в сопровождении Имельды Маркос. Позже она предприняла поездку на Кубу, и между обеими странами также были восстановлены дипломатические отношения. Тогда была достигнута договоренность о согласованных мерах, направленных на установление справедливой цены на сахар на мировом рынке.

В Год женщины на Международной конференции женщин в Мексике выступление Имельды Маркос привлекло всеобщее внимание. Она развила концепцию «сотрудничества и участия», согласно которой женщина должна не только иметь равные с мужчиной права, но и играть такую же, как и он, роль в общественной жизни страны.

Филиппинская делегация заявила, что во многих профессиях дискриминация женщины все еще горькая реальность, хотя и существуют законы, запрещающие ее.

В Мехико супруга президента в докладе, который она озаглавила «Мистика восточной женщины», сказала: «Когда в моей стране было выдвинуто предложение основать национальную комиссию женского движения и некоторые хотели назвать ее Комиссией по вопросу статуса женщины, я настояла на том, чтобы назвать ее комиссией о роли женщины, ибо уже само слово „статус“ предполагает нечто статичное, пассивное, а я считаю, что женщина должна быть активной не только дома, но и в своей стране и во всем мире… Феминистское движение не должно, и в этом нет необходимости, быть направлено против мужчин. Женщины – не антагонисты, не враги мужчин, а их партнеры. Мы – не заместители мужчин, не заменители их, мы хотим играть свою собственную роль, разумеется другую, но в такой же степени важную…

Может быть, женщина Востока, женщина развивающихся стран поймет меня лучше, чем их более счастливые сестры на Западе. В той суровой жизни, которую ей приходится разделять с мужем, жизни, нередко голодной и полной страха за будущее, ее понимание равенства далеко выходит за рамки личных, индивидуальных привилегий, честолюбия, успехов. Традиции диктуют ей, что равноправие для женщины следует искать в полном и полноправном разделении удач, радостей и несчастий своей семьи и общества. Это я называю мистикой восточной женщины, и это и есть истинное выражение ее понимания равенства. Равноправие не должно исходить из чувства эгоизма; в его основе лежит великодушие, а часто самопожертвование… Равная заработная плата за равный труд… такое требование могут выдвинуть женщины развитых стран, но вьетнамской женщине-матери, отыскивающей в условиях войны пропитание для своих детей, такое требование просто ни о чем не говорит. Требование твердого числа рабочих мест в конторе или на промышленном предприятии, возможно, имеет значение для других женщин, но женщине-жене, муж которой живет отдельно от семьи в рабочем поселке на руднике, такое требование может показаться разве что насмешкой. Право занимать высокий административный пост вполне обоснованно для западных женщин, получивших образование в колледжах, но не для жены или дочери партизана, борющегося за независимость своей страны. Для большинства несчастных женщин Востока равноправие нереально. Их статус – делить с мужьями унижения и несчастья, они наравне с мужчинами участвуют в борьбе за существование, просто за то, чтобы выжить. Восточная женщина никогда не приносила свою женственность в жертву индивидуализму, а, напротив, скорее обогатила ее состраданием; она никогда не боролась за бесплодное уравнение в правах, а предпочла играть свою истинную роль – как в природе, так и в человеческом обществе».

Имельда Маркос в связи с этим упоминает, что в своем знаменитом письме «К девушкам Малолоса» Хосе Рисаль определил эту роль, напомнив женщинам, что только они способны производить на свет мужчин и что только от них – матерей и жен – зависит, какими они будут. «Иногда мне кажется, – говорит в заключение госпожа Маркос, – что всевозможные истории о происхождении рода человеческого тоже оказывают влияние на пашу концепцию о роли женщин. В Библии говорится, что женщина сотворена из ребра мужчины и что, соблазнив, она его погубила. В моем народе бытует другая легенда. В ней рассказывается, что человечество возникло, когда по прихоти бога раскололся ствол бамбукового дерева и из него вышли женщина и мужчина. Женщину назвали Маганда, что означает „прекрасная“, а мужчину – Малакас, что значит „сильный“. Они были равны. Красивая и сильный. И с тех самых пор они всегда оставались равными».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю