Текст книги "Слепой дождь"

Автор книги: Ульмас Умарбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

А капитан настаивал. И Рахим Саидов начал:

– Утром я увидел на ее руке новый перстень… С каким-то большим красным камнем. Поздравил с покупкой. Она сказала, что перстень этот медный, дешевый и не стоит поздравлений. И стала просить, чтобы я ей купил дорогой… Хотя нет, она не сразу стала просить. Если бы попросила в самом начале, мы бы не поссорились. А она стала упрекать, что я не делаю ей дорогих подарков. Сказала, что за время нашей совместной жизни я ничего ей не подарил. Кажется, я тоже сказал что-то грубое. Она сняла с руки перстень, бросила на пол и вышла в другую комнату. Я ушел на работу. На работе поостыл и несколько раз порывался позвонить домой, но… позвонить – значит признать себя виновным. А мне этого не хотелось. К концу дня, однако, негодование во мне улеглось, и я уже чувствовал свою вину. Я пошел покупать перстень. В ювелирном на Урде облюбовал. Правда, не такой, какой она хотела, но тоже красивый. Дорогой. У меня не было столько денег, я позвонил приятелю Хафизу. Мы еще в школе учились с ним, а теперь вместе работаем. Он мне одолжил деньги. Но в магазин до закрытия я не успел. Поехал домой… По пути зашел в гастроном и купил торт. Мунис очень любила торт «Пахта». Прихожу домой – ее нет. Ждал допоздна. Потом стал обзванивать знакомых. Бродил по городу – думал, встречу… Мне и в голову не пришло это… Я думал, что она осталась у знакомых, чтобы досадить мне…

– Давно разладились ваши отношения с женой? С какого времени вы начали ссориться?

– С год примерно… Да, около года уже.

Рахим Саидов в упор взглянул на капитана. По лицу пошли красные пятна.

– Товарищ капитан! Неужели вы меня подозреваете? Неужели я?.. Неужели?.. – Ему стало душно, он рванул воротник.

– Возьмите себя в руки, – спокойно сказал капитан, и его спокойствие, кажется, передалось собеседнику. – У нас нет оснований подозревать вас. Однако поймите: вы главный, кто нам должен помочь и может помочь.

– Понимаю, – вздохнул Рахим.

– Нам необходимо знать все, В тот день ваша жена ушла из института в половине второго. Куда – нам неизвестно… До которого часа работала ваша жена?

– До четырех.

– И никогда не уходила раньше?

– Нет.

– Она часто уходила в половине второго, иногда и раньше. Вы об этом знали?

– Нет, что вы. Она всегда приходила только вечером. После работы обычно ходила в магазин, на базар…

Капитан сидел молча, задумчиво глядя в сторону. Потом выдвинул ящик стола и вынул обручальное кольцо.

– Вам знакомо это кольцо?

– У нее было точно такое.

– А часы?

– Мой подарок в день рождения. Вернее, я дал деньги, а она купила сама.

– А серьги узнаете?

Капитан положил на стол перед Рахимом серьги. Золотые, с бриллиантовым камешком. Рахим долго глядел на них, не притрагиваясь. Нет, таких никогда не было у Мунисхон.

. – Чьи они? – спросил он.

– Вашей жены.

– Что вы, такие вещи нам не по карману. Это не ее серьги. Вы что-то перепутали.

– И вот этот перстень, – капитан раскрыл коробочку, которую Санобар нашла в его кармане и приняла за подарок.

– Это тот самый перстень, из-за которого мы поссорились! – быстро проговорил Рахим. – Медный.

– Медный, говорите? – усмехнулся капитан.

– Да. Она так сказала.

– А знаете, сколько он стоит… этот «медный» перстень?

– Она говорила и о цене… Кажется, шесть рублей с чем-то.

– Шесть с двумя цифрами впереди… Настоящая цена его: триста сорок шесть рублей!

– Сколько?! – изумился Рахим Саидов. – Неужели ей в магазине по ошибке…

– Ошибки тут нет, – перебил его капитан. – Какой же дурак вместо медного может дать золотой? Золото отличить от меди совсем нетрудно.

– Значит, она меня…

– Жена вам сказала неправду.

– А зачем? – растерялся Рахим Саидов. – Для чего ей это было нужно?

– Вот в этом как раз мы и хотим разобраться. Кстати, серьги эти принадлежат тоже ей. И стоят свыше четырехсот рублей.

– Ничего не понимаю. Где она взяла столько денег?

– Значит, раньше вы эти серьги у нее не видели?

– У нее были серьги. Но не эти. Моя мать ей подарила на свадьбу.

– А ее родители подарить не могли? Кажется, она у них единственная дочь?

– Да, одна дочь была у них… – Прошла целая минута, прежде чем он смог продолжать. – Но они не в состоянии делать такие подарки. Особенно сейчас, когда отец на пенсии… Постойте, а может, взяла у какой-нибудь подруги? Поносить денек-другой…

– Никто вам не звонил по этому поводу? – спросил капитан.

– Нет.

– Вот видите, и к нам никто не обращался. А люди, давшие на время такую ценность, узнав о гибели вашей жены, захотели бы вернуть серьги. Не правда ли?

Рахим Саидов опустил голову. Он оказался в двусмысленном положении. У жены его было столько секретов от него, она жила какой-то невероятной жизнью…

– Товарищ капитан, неужели?.. – Он залился краской.

Капитан догадался, что хотел сказать Рахим Саидов.

– Об этом я собирался у вас спросить. Вы ничего не замечали… в поведении жены? – задал он наконец главный вопрос.

Рахим Саидов еще ниже склонил голову. Нет, ничего особенного не замечал. А вот теперь холодной змеей заползало в сердце подозрение. Почти каждую неделю у нее красивое белье, дорогие туфли. Мунисхон радовалась, показывая их мужу. Рахим Саидов не придавал этому значения.

Он сказал виновато:

– Постоянная занятость… Работы много. Третий год уже бьемся над созданием нового препарата. Ухожу утром, возвращаюсь поздно вечером. Часто уезжаю. Ничего не замечал… такого.

Но в памяти всплыл один случай. Кажется, это было в начале осени. В тот день он рано вернулся с работы. Мунисхон дома не оказалось. Ему хотелось есть. Он зашел в кухню, открыл стоявшую на плите кастрюлю. Пахнуло прокисшей едой. В сердцах захлопнул крышку. Пришлось вскипятить чай и довольствоваться бутербродом… Потом включил телевизор. Передавали последние известия. За окном сгущались сумерки, жена все не возвращалась. Он начал беспокоиться. Закурил и, чтобы проветрить комнату, открыл форточку. Форточка задела ветку клена, и с нее сорвались желтые листья. Рахим Саидов следил, как они, кружась, опускались на влажную землю. У подъезда остановилась «Победа». Из нее вышла Мунисхон со свертком в руках. С минуту она стояла, разговаривая с водителем. Рахим слышал ее смех. Потом вбежала в подъезд.

Рахим Саидов поспешил в прихожую встретить жену. Щеки ее раскраснелись, дышала часто, видно, по лестнице поднималась бегом.

– Рахимджан-ака, извините, что задержалась! В магазине была, – быстро проговорила она и подставила щеку для поцелуя.

– Ладно уж. – Рахим подавил в себе гнев.

– Поели чего-нибудь? Я не успела ничего приготовить, – продолжала она извиняющимся тоном. – Сейчас пожарю мясо.

– Если сама не хочешь есть, не стоит. Я напился чаю.

– И я сыта. Поела шашлык. Рахимджан-ака! – Мунисхон обняла мужа. – Почему вы не спрашиваете, что я купила? Вам и дела нет, где ваша жена пропадает, да?

– Почему же, я начал беспокоиться, – сказал Рахим, легонько отстраняя жену. В ее голосе ему послышалась фальшь. И еще он подумал, что она старается казаться веселой, чтобы скрыть какое-то беспокойство. – И что же ты купила?

Мунисхон принялась торопливо разворачивать сверток, приговаривая:

– Ой, умопомрачительная вещь! Давным-давно я мечтала о такой! Английская кофта. Поглядите какая! – Мунисхон быстро надела кофту. – Вы только поглядите, как она на мне сидит! Наши девчонки лопнут завтра от зависти.

Может, кофта и в самом деле была «умопомрачительная», только Рахим не разбирался в этом. Чтобы не обидеть жену, он похвалил:

– Хорошая кофта. Тебе идет.

– Как будто на меня шита! Анатолий Назарович тоже так говорит!

– Кто это – Анатолий Назарович? – удивился Рахим Саидов.

– А это продавец. Славный такой. Взял с меня всего пятерку.

– За что?

– Как – за что! Разве такую вещь просто купить?! Только из-под прилавка и достанешь. Одна моя подруга через него все достает. И меня познакомила. Те мои французские туфли тоже Анатолий Назарович достал.

– Кто тебя подвез сейчас? – спросил Рахим Саидов, не удержавшись.

Какое-то мгновение лицо Мунисхон было растерянным. Всего одно мгновение. Она тут же рассмеялась.

– Вай, вы, значит, видели? Анатолий Назарович. В его магазине кофт не оказалось. Пришлось ехать на склад. На обратном пути он подбросил меня к дому, – частила Мунисхон. – Вай, неужели ревнуете? К такому-то страшиле? Да ну его! Не стоит он того, чтобы о нем говорить… Ну, успокоились?

Рахим Саидов рассмеялся и кивнул. Мунисхон звонко чмокнула его в щеку.

– О боже, я так устала! Пойду приму ванну.

Через полчаса она появилась из ванной, разомлевшая, в тонкой нейлоновой рубашке, сквозь которую просвечивало ее розовое тело. Рахим Саидов позабыл все, подхватил ее на руки…

Надо ли об этом говорить капитану? Рахим Саидов колебался. Подняв голову, увидел, что капитан все еще вопросительно смотрит на него.

– Был у нее один… знакомый, – глухо проговорил Рахим Саидов. – Продавец в магазине готовой одежды. Она иногда через него доставала дефицитные вещи. Анатолий Назарович…

– Вы его видели?

– Нет. – Рахим Саидов покачал головой и почувствовал, как сдавило сердце. – Нет, не может быть. Не может этого быть! Она же смеялась над ним.

– Мы с вами плохо знаем женщин, – невесело усмехнулся капитан. – Значит, говорите, Анатолий Назарович?

– У него есть «Победа». Однажды мою жену… Видел, как подвез ее.

Сказав это, Рахим почувствовал, как у него стали гореть уши.

– Можете припомнить, когда это было?

– В прошлом году. Осенью.

– А позже? Он никогда не бывал в вашем доме?

– Никогда! – с каким-то озлоблением сказал Рахим. – Сказал же вам: я его ни разу в глаза не видел!

– Еще вопрос. Скажите, вы женились по любви?

– Разумеется.

– А она?

– По-моему, она тоже… любила. Только с ее матерью отношения у меня были натянутые. Ей очень не хотелось, чтобы дочь после окончания института осталась в Ташкенте. Кроме того, у нее, видимо, был на примете более выгодный жених для дочери. Во всяком случае, она была против нашей женитьбы. Но…

Капитан чуть подождал и напомнил:

– Вы что-то хотели сказать?

– Мунис ждала ребенка. И мать была вынуждена согласиться.

– Но у вас, кажется, нет детей?

– Не повезло нам… Роды были неудачные, чуть жива осталась Мунис.

– И вы ее упрекали?

– Никогда! Что вы! Я понимал ее, и она была мне за это благодарна…

– Вы часто надолго оставляли ее?

– Не очень часто. Раз в месяц на четыре-пять дней уезжал в командировку. Вначале она боялась оставаться одна. Мы приглашали ночевать мою маму, или она сама уходила в дом моих родителей. А позже оставалась одна, и я не настаивал, она не очень ладила с моей матерью… Мои командировки никогда не длились более недели.

– И последний вопрос. Вы никого не подозреваете?

Рахим Саидов долго молчал, прежде чем произнес:

– Даже не знаю. Если не брать во внимание того продавца…

– Анатолия Назаровича?

– Да. Если его отбросить, из тех, кого знаю, ни на кого не могу подумать.

– Благодарю вас. – Капитан поднялся с места и подал руку. – К вам просьба. Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату и все, что мне только что рассказали, изложите письменно.

Лейтенант Султанов дал ему лист бумаги, ручку. Но Рахим вынул свою. Он сидел, думая, в каком все-таки нелепом положении он оказался! Несчастье, траур и… обман. Неужели Мунисхон, его любимая жена, лгала ему? Жила какой-то другой жизнью. Неужели же и смех ее, и ласковый взгляд, и то, как она выбегала ему навстречу, кидаясь в объятия, когда он возвращался с работы, слова, от которых голова кружилась, – неужели все это было притворством, лицемерием?

Рахим Саидов почувствовал себя таким униженным, таким оскорбленным! Он обхватил голову руками и крепко сжал ее.

– Вам плохо? – спросил лейтенант Султанов. – Принести чаю?

Рахим Саидов провел по лицу ладонями и кивнул. Ему хотелось остаться хоть на минуту одному, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами.

Едва Султанов вернулся с чаем, его позвали к капитану.

В кабинете капитана Алиева сидел старший лейтенант Рузиев.

– Слушаю, товарищ капитан! – вытянулся Султанов.

– Запишите, Анварджан. Дома шахтеров. Магазин готовой одежды. Анатолий Назарович. Узнать, кто он, чем занимается, где живет. Словом, надо выяснить все, что касается его.

Когда лейтенант Султанов ушел, капитан попросил Рузиева продолжить доклад.

– Женщина, которая продает на Чорсу газированную воду, узнала ее, – сказал Рузиев. – По ее словам, Мунис Саидова на Чорсу появлялась довольно часто. Оттуда обычно шла в сторону Самаркандских ворот. Иногда задерживалась у ее будки, чтобы напиться. Поэтому-то запомнилась ей. «Я всегда ею любовалась, – говорит. – И сама симпатичная, и одета с иголочки».

– И всегда ее видели одну?

– «Слишком много, говорит, народу пьет у меня воду!» И при этом не смотрит в глаза. Чувствую, товарищ капитан, она видела кого-то с ней, да сказать не хочет. Или боится. Сержант Карабаев и сейчас там.

– Правильно сделали, что его оставили.

– В последний раз она видела ее в день убийства. В восемь вечера. Уже собиралась закрывать будку, когда она подошла и попросила стакан воды. Была взволнована и очень спешила. «В этот раз была одна!» – так и сказала. Я и поймал ее на слове. «Значит, раньше вы ее видели не одну?» – спрашиваю. Промолчала. Думаю, она все-таки покажет. Карабаев – дошлый парень, уговорит ее.

– Хорошо. С клочком газеты разобрались?

– Так точно, товарищ капитан. – Рузиев развязал тесемочки папки и вынул из нее картонку, к которой был аккуратно приклеен небольшой клочок газеты. В него была завернута коробочка с перстнем, найденная в сумке Мунис Саидовой. – Итак, это первая страница газеты «Вечерний Ташкент», верхний правый угол. За 20 августа этого года. Было нанесено несколько цифр карандашом. Видно, почтальон написал. Цифры стерлись, но эксперты установили, что написано «шестнадцать дробь сорок четыре». Скорее всего, это номер дома. Почтальоны обычно, сортируя газеты и журналы, пишут номера домов и квартир. Но какой именно почтальон это написал, кто подписчик, по какой улице живет – этого пока выяснить не удалось.

Появилась секретарша.

– Товарищ старший лейтенант! Вас сержант Карабаев спрашивает.

Из радиорубки раздался голос Карабаева.

– Капитан Алиев слушает. Говорите.

– Докладываю из оперативного отдела с Чорсу. Женщина, продающая воду, опознала. Мужчина средних лет. Мной сфотографирован. Подъехал к будке на «Москвиче», купил ящик пива и въехал на территорию рынка. Номер машины записал. Товарищ капитан, жду распоряжений!

– Что вам сказала эта женщина?

– Когда он выходил из машины, она незаметно кивнула мне. И только. Она страшно испугана. По всему, он к ней наведывался неспроста. Пиво – только повод… Вот она поспешно закрывает будку.

– При вас машина?

– Нет, я на мотоцикле.

– Воспользуйтесь такси или частной машиной и следуйте за «Москвичом». Фотопленку немедленно пришлите мне.

– Есть!

– Связь закончена. Следите за «Москвичом».

Капитан выключил радиорубку.

– Итак, знакомство она водила преимущественно с людьми состоятельными. У одного «Победа», у другого «Москвич». Не удивлюсь, если и с «Волгой» кто-нибудь обнаружится.

Капитан Алиев щелкнул зажигалкой и, раскурив сигарету, глубоко затянулся.

– Не могу понять я некоторых людей. Все пять пальцев стараются запихать в рот одновременно. Спрашивается, чего не хватало этой женщине? Побрякушек? Разве нельзя существовать без них?.. Да я уверен, лет через пять-шесть она не знала бы, куда девать деньги. Видели ее мужа? Порядочный, а главное, умнейший человек. Перспективный. Правду, видно, говорят: ум имеет предел, а глупость безгранична.

– Может, муж у нее только… гм, для отвода глаз? – заметил Рузиев.

Капитан махнул рукой, будто отметая все, что мешает сосредоточиться на главном.

– Нам неизвестна одна частность…

– Какая? – спросил Рузиев.

– Где она была до того, как оказалась на Чорсу?

Вспыхнул зеленый глазок радиорубки.

– Слушаю! – отозвался капитан Алиев.

– Товарищ капитан! «Москвич» выехал с рынка и направился в сторону Самаркандских ворот! – доложил Карабаев.

– Ого, это уже интересно. Продолжайте наблюдение. Постарайтесь остаться незамеченным.

– Он остановился! Я проеду мимо, а потом вернусь.

– Вы на чьей машине? Водитель в курсе дела?

– Да. Общественный автоинспектор… Вот он заехал в голубые ворота! Еду за ним. Приближаюсь. Номер дома – шестнадцать дробь сорок четыре! Какие будут дальнейшие указания, товарищ капитан?

Алиев взглянул на Рузиева, который от волнения крепко потирал руки.

Затем приказал:

– Возвращайтесь на пост!

– Слушаюсь, товарищ капитан!

– Кончик клубка найден! – Капитан живо встал с места. Начнем разматывать. Вы знаете, что делать?

– Да, – ответил Рузиев.

5

Рахим Саидов медленно шел через сквер Революции. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь густые кроны могучих кленов. Здесь было прохладно. Еще не совсем просохли политые утром дорожки. А там, где листва пореже, просочились сверху лучи света и устлали землю золотыми монетками. В это время дня не очень многолюдно.

Рахим Саидов вышел к кафе «Дружба». Сквозь стеклянные стены виден пустой зал с рядами столиков, накрытых белыми скатертями. Между столами прохаживается официантка, вставляя в стаканчики бумажные салфетки. И ни одного посетителя. Это даже лучше. Рахим Саидов был бы рад сейчас никого не видеть. Ушел бы в горы, в лес – куда угодно, только бы не видеть никого и не слышать. Многое сейчас он воспринимает по-иному, будто прежде смотрел не своими, чужими глазами. То, что сейчас он узнал, перевернуло в нем все, обратило в пепел добрые чувства. Когда же это могло случиться?.. Ему не хотелось верить в это. Но факты! Факты – вещь упрямая. Кто же просто так станет дарить дорогие вещи!

Рахим Саидов занял место за столиком под развесистым олеандром. Подошла молоденькая официантка.

– Бутылку шампанского, пожалуйста. И если можете, составьте мне компанию.

– Я на работе, не полагается.

– В самом деле, вы же на работе. Как я сразу не догадался? – Рахим Саидов посмотрел на свои часы. Все люди уже давно на работе. И ему следовало быть в институте. Там сегодня завершают сложный опыт. А впрочем, его присутствие теперь необязательно. Он свое сделал. Препарат, можно считать, готов. Дело за Хафизом. Как он сейчас там? Все-таки, конечно, сейчас ему, Рахиму Саидову, лучше бы находиться рядом с другом. Ладно, посидит немного, придет чуть-чуть в себя и поедет в институт.

«Был бы такой аппарат, – с горечью подумал Рахим, – нажимаешь на кнопку – и узнаешь, что у человека на душе. Насколько уменьшилось бы на земле обманутых людей. Да, недурно бы изобрести такую штуковину…»

Рахим даже отчетливо представил себе этот аппарат. Миниатюрный, со спичечный коробок. Можно носить в кармашке для часов. Чувствительная мембрана реагирует на удары сердца стоящего рядом человека. Пожалуйста, жми на кнопку и слушай его сердце. Говорят же, что сердце не обманет.

Давно Мунис стала его обманывать? Когда он в первый раз услышал имя Анатолия Назаровича? В прошлом году. Осенью.

Рахим не сразу заметил официантку. Она поставила перед ним фужер на длинной ножке и откупорила бутылку. Открыла блокнот и, что-то вписав карандашом, сказала:

– Пожалуйста, рассчитайтесь сразу. Боюсь, что потом с вами будет трудно объясняться, – дерзко пошутила девушка.

Рахим усмехнулся. В другое время он возмутился бы. А сейчас его чувства была притуплены. И как ни странно, эта резкая девушка почему-то нравится. Резкость ее была напускной, вполне соответствовала ее по-девчоночьи наивному лицу. Задиристый носик, широко распахнутые глаза. Своим звонким голоском она отвлекла его от мрачных мыслей.

– Вы должны хотя бы пригубить. Сегодня я… Родился я сегодня, понимаете?

– Ах, у вас день рождения? А я-то думала…

Она сбегала за фужером. Рахим Саидов наполнил его. Спросил:

– За что выпьем?

– Вы же сказали, – насторожилась девушка, – что день…

– Ах да!

Рахим Саидов выпил до дна, до последней капли. Девушка пригубила, пожелав ему счастья. А будет ли он когда-нибудь счастлив?

– А я, как вас увидела, даже испугалась, – призналась девушка.

– Почему? – удивился Рахим.

– Думала, вы с утра уже где-то… Взгляд у вас был такой – понимаете? – как у пьяного.

Рахим провел по лицу ладонью.

– Дела у меня, сестренка, не совсем ладны. Спасибо вам.

– За что?

– Поговорил с вами, и легче стало.

Рахим попрощался с девушкой и вышел на улицу. Славная девчушка. Ему даже показалось, что она чем-то похожа на Мунис.

Первая волна гнева отлила от сердца. Сейчас он уже обвинял себя в том, что проглядел жену, что мало уделял ей внимания. И вдруг вспомнились слова капитана: «Вы знаете всех ее знакомых? Вы ничего необычного не замечали в поведении жены? Вы никого не подозреваете?»

Какой стыд! И никому не расскажешь, чтобы облегчить душу. А может, все это только беспочвенные предположения? Их метод работы такой – выдвигать всякие версии. Неизвестно же им, кто хорош, а кто плох. Они вынуждены подозревать всех, кто попадет в поле их зрения. Такая работа… Ведь во время беседы с капитаном он почувствовал даже, что тот подозревает его самого, Рахима Саидова. А значит, возможны ошибки. Так рассуждая, Рахим немного успокоился. Но состояние успокоенности мгновенно покинуло его, как только вспомнил о драгоценностях.

Чьи же все-таки эти драгоценности? Как они попали к Мунис? Может быть, в день похорон хозяева колец и серег не посмели тревожить его вопросами? Никто и полусловом не обмолвился, припоминает Рахим Саидов. Может, явятся еще, и тогда все объяснится, имя Мунис очистится. А что, если самому порасспрашивать всех? В этом нет ничего зазорного. Только звонить по телефону все-таки удобнее из дому, чем с работы. Рахим Саидов раздумал ехать в институт и направился домой.

Мухаббат, младшая сестренка, поселилась на время у него. Может, она что-нибудь знает? Подумав об этом, Рахим Саидов ускорил шаги. Мухаббат, в отличие от матери, дружила с Мунис. Мунис тоже ее любила. Даже дарила ей свои вещи.

Рахим Саидов отпер дверь и вошел. Сестра сидела на кухне, готовилась к семинару.

– Ну что?

– Обычные вопросы.

Рахим Саидов посмотрел на сестру и раздумал ее расспрашивать. Если бы она что знала, сказала бы сама. А ему лишь еще более стыдно станет и горше. Зачем втягивать Мухаббат, которая с давних пор боготворит своего брата, в такую нечистую историю?

– Портфель дома оставил, – придумал он, – Пришлось вернуться, чтобы взять кое-какие бумаги. – И ему стало неловко, что приходится лгать. – Ты почему не на занятиях?

– У нас сегодня не будет первой лекции. Преподаватель заболел…

– Поторопись, а то и на вторую опоздаешь.

Рахим Саидов ушел в свой кабинет. Когда за сестрой захлопнулась входная дверь, Рахим Саидов вышел на кухню, где был телефон. Сперва он позвонил Фариде. Она была наиболее близкой подругой Мунис. Он схватил записную книжку и отыскал страницу с буквой «ф». Пробежал взглядом торопливо и неразборчиво написанные Мунис телефонные номера. Указательный палец задержался у надписи «Фар». Пожалуй, этот. Поспешно набрал номер.

– «Интурист»? Будьте любезны, Фариду. Это вы? Здравствуйте. Рахимджан говорит. Как поживаете?

– Спасибо. Как вы? – спросила Фарида, видно стараясь разгадать, что послужило причиной его звонка.

– Ничего. Около вас есть кто-нибудь? – осведомился он и тут же подумал: «А какая разница!»

. – Никого. А что? У вас секреты? – И голос Фариды зазвучал вкрадчиво.

– Нет, нет, я просто так. Фарида, Мунис у вас ничего не брала?

– Я вас не понимаю. Что, к примеру?

– Ну, там, серьги, перстень…

– Не-ет. А почему вы спрашиваете об этом, Рахимджан-ака? У вас что-нибудь пропало?

– Наоборот, нашлось.

– Что?

– Перстень, – вынужден был признаться Рахим Саидов. – Серьги с бриллиантовыми камешками.

– Ой, что вы, Рахимджан-ака! Это же ее серьги! Малюсенькие такие, по форме похожие на фиалку, да?

– Да, похожи…

– Ой, разве вы забыли?! Вы же сами их купили ей!

– Я?! – удивился Рахим Саидов.

– На Восьмое марта, помните? Она в тот же день показала их мне и похвасталась, какие муж делает ей подарки. Я даже знаю, где их купили. Сказать?

– Где? – Рахим Саидов почувствовал, как покрывается потом.

– На Урде! Правильно? – засмеялась Фарида. – Вы тогда с ней зашли случайно в магазин, и Мунисхон очень понравились эти сережки.

– А перстень? – сдавленным от волнения голосом спросил Рахим Саидов.

– Что? Плохо слышно! Але, але!..

– Про перстень спрашиваю. Может, тоже…

– Какой перстень?

– Золотой, с большим рубином.

– Не знаю. Я такого не видела у нее.

– Извините, – пробормотал Рахим Саидов. – Значит, у вас она ничего не брала?

– Нет, Рахимджан-ака.

– Благодарю.

Он положил трубку. Посидел в растерянности. Оказывается, он сам «купил» эти серьги, которые никогда не видел.

Кому же еще позвонить? С кем она еще дружила? Зубайда! Они вместе учились. Но с этой женщиной Рахим Саидов виделся всего раза два, не больше. Зубайда несколько раз бывала у них в его отсутствие. С Мунис они чаще встречались вне дома.

Рахим Саидов разыскал в книжке телефон. Позвонить? Попытка не пытка. Можно рискнуть. Набрал номер.

– Пригласите, пожалуйста, Зубайду.

– Кто ее спрашивает?

– Знакомый.

– Извините, но знакомых у нее чересчур много, а телефон один – на моем столе. Что ей передать?

– Я вас очень прошу. Мне необходимо поговорить с ней лично.

В трубке послышались вздох, потом звуки удаляющихся шагов. Скоро он услышал красивый грудной голос:

– Я слушаю.

– Здравствуйте. Вас беспокоит Рахим Саидов.

– Кто?

– Рахим Саидов, муж Мунисхон.

– А-а, здравствуйте, Рахим-ака! Я вас слушаю.

– Хочу у вас спросить кое-что. Мунис… у вас ничего не брала?

– А что, Рахим-ака? – В ее голосе послышалась тревога.

– Нашел кое-что в доме. Не знаю, у кого она могла взять.

– Если это журналы, умоляю вас, никому не показывайте! Мунис выпросила их у меня всего на денек.

– Нет, это не журналы.

– Что же тогда? – удивилась Зубайда.

– Перстень.

– Ах, перстень! – расхохоталась Зубайда. – А я-то думала… У меня всего два перстня, и оба на руке. А какой?

– Золотой. С рубином. Я думал, он ваш.

– Нет, не мой. Может, спросить подруг? У Хадичи, помнится, был подобный перстень.

– Кто она?

– В инязе работает. Мы вместе учились.

– Спросите, если не трудно. Мне подождать?

– Я вам позвоню.

У Рахима Саидова разболелась голова. Хадичу он ни разу не видел. И Мунис, кажется, ничего о ней не говорила. Но не исключено, что он просто забыл.

Голова разламывалась. Он открыл форточку. Сел у окна на стул и закурил. Они, кажется, ни о чем не догадались. Ни Фарида, ни Зубайда. Ну и что с того, что догадаются? Может, они знают и… знакомых Мунисхон? Нет, нет, об этом спрашивать нельзя! Уж лучше провалиться сквозь землю. И потом, они ни за что не скажут, если даже знают что друг про друга. Может, вместе развлекались?

Рахим встряхнул головой, как бы желая отогнать от себя этот кошмар. «Нет, не может быть! – думал он, стараясь себя успокоить. – Им ничего не известно. Мунис… Она была скрытная».

Зазвонил телефон.

– Рахим-ака? Зубайда говорит. Я разговаривала с Хадичой. Это не ее перстень.

– Извините, столько доставил вам хлопот!

– Что вы, разве это хлопоты? – Зубайда помолчала, видно размышляя над чем-то. – Рахим-ака, а может, это перстень Мунисхон?

– Может быть… Конечно, скорее всего, так и есть.

Есть ли смысл звонить дальше? Проклятый перстень!

Не могла же она его найти на дороге. Рахим попытался все спокойно продумать и путем логических сопоставлений прийти к определенному умозаключению. Но мысли вновь и вновь возвращали его к тому, на что недвусмысленно намекнули в милиции.

Вдруг он бросился в спальню и застыл посреди комнаты. Здесь все было как при жизни Мунисхон. Только на тумбочке трельяжа нет больше флакончиков, пестрых коробочек.

Рахим шагнул к шкафу и открыл дверцу. Почти все в нем – наряды Мунисхон. Белые, желтые, коричневые платья… Некоторые Рахим Саидов видел, а о существовании кое-каких и не подозревал. Мохеровая кофта, костюмы из джерси… Вон висит и та черная английская кофта. Рядом пальто. Три пальто. Шуба. На полках – аккуратно сложенное тряпье. Что это, Рахим Саидов даже не знает. Но все вещи еще хранят запах ее тончайших духов.

Рахим Саидов опустился на корточки и стал перебирать нижние ящики. В первом ящике он обнаружил носки, чулки. Второй был забит всевозможными тканями, из которых жена шила себе платья. Выдвинул самый нижний ящик. Он был доверху наполнен тесемочками, лентами, катушками ниток и всякой всячиной. Он разгреб это и увидел черную шкатулку с тремя русскими богатырями на крышке. Красивая шкатулка палехской работы. Это подарок жены Хафиза. Он открыл шкатулку, поверх пуговиц лежало ожерелье. Это ожерелье он видел раньше. «Поглядите, похоже на настоящий жемчуг, – сказала Мунисхон, когда принесла его. – Настоящий знаете сколько стоит? Пятьсот шестьдесят рублей – всего одна нить! А это – две нити четыре рубля. По виду же ничем не отличается от настоящего… Но уж, дорогой муженек, когда станете доктором наук, купите настоящий».

Спустя несколько минут Рахим Саидов был в ювелирторге на Урде. У прилавка стоял знакомый продавец. Заметив, с какой торопливостью Рахим Саидов вошел в магазин, он огорченно воскликнул:

– Какая досада! А я только вчера то кольцо продал, все ждал вас, поверьте.

– Я… по другому делу… Вот это… – Рахим Саидов извлек из кармана блестящий, переливающийся моток, протянул на ладони. – Это жемчуг или подделка?

Продавец долго рассматривал ожерелье.

– Это, конечно, жемчуг, – сказал он наконец. – Собираетесь купить или продаете?

– Покупаю… – дрожащим голосом произнес Рахим.

Рахим, едва передвигая ноги, направился к выходу.

Теперь-то ему было ясно все. Он обманут! Мунис, любимая жена, ему лгала. Стало жарко, будто внутри вспыхнул огонь. Сел на скамейку и обхватил голову руками. Его трясло как в лихорадке. Долго сидел он неподвижно. Что делать? Ну что же ему делать?

Для начала он должен себя взять в руки, успокоиться. Вот так. Несколько глубоких вдохов – и придет успокоение.

Да, он должен успокоиться и все продумать. Жемчуг, серьги, перстень… Что еще обнаружится?

Вернувшись домой, он позвонил.

– Хафиз? Это я, Рахимджан.

– Здравствуй, дружище. Что не пришел?

– Ты мне очень нужен.

– Я весь внимание, говори.

– По телефону не могу. Можешь приехать ко мне?

– Вот только отпущу лаборантов. Могу тебя обрадовать. Коробочки на кустах, подкармливаемых нашим препаратом, открылись. Крупные, по шесть-семь граммов. Если и на опытном поле получим такие же результаты, считай, наша взяла!

– Превосходно. Я рад… Так ты приедешь?

– Минут через двадцать буду.

Рахим Саидов обыскал всю квартиру. Заглядывал во все углы и щели. Переворошил все в ящиках трюмо. Перебрал бумаги в письменном столе. Но ничего больше не нашел.

Появился Хафиз.

– Не вчерашний день ищешь? – пошутил он.