Текст книги "Слепой дождь"

Автор книги: Ульмас Умарбеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Драгоценности.

– Ого! У тебя их столько, что не знаешь, где хранятся?

– Мунис мне оставила огромное наследство, – проговорил Рахим Саидов и горько усмехнулся.

– Ладно, шутки в сторону. Зачем ты звал меня?

– Для того и позвал, чтобы показать наследство.

Хафиз несколько мгновений недоуменно смотрел на друга.

– У тебя не бред?

– В детстве я слышал одну притчу, – начал Рахим, Он наполнил два фужера пивом, один придвинул Хафизу. – Жила старуха, бедная из бедных. Однажды явился к ней во сне пророк добра Хизр и молвил: «Ступай на базар, купи черную курицу. Да не вздумай торговаться!» Чуть свет побежала старуха на базар. Отыскала там черную курицу без единой светлой крапинки. Сколько за нее попросили, столько и отдала, возвратилась домой к себе с покупкой. И начала та курица нестись. Что ни яичко, то драгоценное, золотое или алмазное. Здорово!

– Здорово-то здорово, а к чему ты мне это рассказываешь?

– Вот и мне попалась такая курица…

– Что ты все к аллегориям прибегаешь! – рассердился Хафиз. – Говори толком!

Рахим Саидов вынул из кармана жемчуг.

– Тысяча рублей!

– Ну и что? – проговорил Хафиз.

– Нашел у себя дома! Нашел, понимаешь?.. Это ее, Мунис! В милиции тоже… всякие там серьги, перстни!

– Ну и что же? – повторил Хафиз.

– Где она взяла их? На какие деньги купила?

Хафиз только теперь понял, куда клонит Рахим.

Рахим Саидов стукнул о край буфета кулаком.

– Съезжу в Коканд. Может, все это ей мать надарила? – с надеждой сказал он. – Я знаю, что эта старая лиса многое скрывает от своего мужа и дочь этому учила…

– Конечно, съезди. Может, так оно и есть, – обрадовался Хафиз. – Я провожу тебя. И знаешь, не надо думать плохо.

Хафиз обнял Рахима за плечи. Они вышли на улицу, Им подвернулось такси. Ехали молча, пока Рахим Саидов, повернувшись к Хафизу, не спросил в упор:

– Скажи честно, ты ничего не замечал?

– Что именно?

– Да не притворяйся! – озлился Рахим.

– Нет. Не замечал.

– А жена? Она тебе никогда ничего не говорила?

– Нет, не говорила. Но Вазира твою жену недолюбливала. Не знаю почему, но это так.

– Может, знала про нее что?

– Вот тебе мой совет: никого не слушай. Может, твои подозрения беспочвенны.

* * *

У Хафиза в аэропорту оказались знакомые. Велев Рахиму Саидову ждать у входа, он зашел в международный отдел и вернулся с билетом.

Через два часа Рахим Саидов был в Коканде.

Родители Мунисхон жили в центре, неподалеку от театра. Рахиму издавна нравился этот уютный город. И не только потому, что жена его была родом отсюда. Сам город очаровывал тишиной и необыкновенно яркой зеленью. Вечерами, когда выходишь погулять на свежем воздухе, прямо в центре можно услышать пение соловья. Рахим восхищался седобородыми стариками, разъезжающими на велосипедах. Иногда они с тестем отправлялись в одну из ближайших чайхан и заказывали плов из девзиринского риса. Кокандцы, как никто другой, любят посидеть в чайхане. Здесь в каждой махалле имеется своя чайхана. Кроме того, каждый кокандец имеет в ней свое излюбленное место. Убайдулла-ака считал самой лучшей в городе чайханой ту, что в махалле Теракзор – Тополиная роща. Там под сенью высоких, в три обхвата, серебристых тополей стоят семь или восемь сури – помостов, сколоченных из досок. Рядышком протекает арык. Вокруг всегда полито, – чисто подметено. И тишина. Кто ни придет сюда, забывает, что живет в городе.

Тесть несколько раз водил туда Рахима и сам готовил плов. Плов у него получался отменный. Каждая рисинка – что жемчуг. Тьфу ты! Проклятый жемчуг не выходит из головы.

Тесть был дома. Он стоял на складной лестнице и обертывал бумагой кисти зреющего винограда – от птиц. Увидев зятя, осторожно спустился вниз.

– Добро пожаловать, сынок! Здоровы ли сваты?

– Здоровы. Передают привет… – механически отвечал Рахим, мучительно думая над тем, как приступить к тому, ради чего приехал. – А где же мать?

– За хлебом пошла. Сейчас придет. Ну, как там… в Ташкенте?

Рахим Саидов понял, что хочет услышать старик. После поминок он собрался было ехать в Ташкент – хотел зайти в милицию и узнать, не найден ли убийца его дочери. Рахим тогда отговорил его, пообещав. что сам зайдет и обо всем узнает. Не хотелось ему, чтобы старик пережил все заново.

Рахим рассказал о своем сегодняшнем посещении милиции.

– Они интересовались знакомыми Мунис…

– Какими знакомыми? – спросил Убайдулла-ака.

– Которых я не знал, – проговорил Рахим, пряча глаза.

– У нее разве были такие?

– Наверное, были… Мне очень в это не хочется верить, отец, но это так. И в милиции хотят выяснить, у кого она была в тот день. Я рассказал все, что знал.

– А как же иначе, правильно сделали. Выпейте-ка чаю, не волнуйтесь. – Убайдулла-ака снял со стоящего на хантахте чайника стеганый колпак и налил в пиалу чаю.

Кажется, наступил удобный момент, чтобы начать главный разговор.

– Я приехал, чтобы вместе подумать, – ответил он.

– Ну…

– У Мунис обнаружили дорогие вещи. Очень дорогие. Перстни, серьги… Мне показали их. Я этих вещей прежде у нее не видел. Где она могла взять эти вещи? Может быть, ей мать подарила? И еще… дома я нашел вот это.

Рахим положил перед тестем нити жемчуга. Старик долго разглядывал ожерелье.

– Почему же вы у нее не спрашивали, где взяла?

– Спрашивал. Сказала, что это подделка и стоит копейки.

Убайдулла-ака нервно мял бороду. Да, было над чем поразмыслить. Еще ребенком его дочь, бывало, своего не упустит. В этом она была копией матери. У матери она переняла страсть к тряпкам, украшениям.

Узнав, что дочь собирается замуж за ташкентца, Убайдулла-ака обрадовался. «Пусть поживет вдали от матери, самостоятельная жизнь пойдет ей на пользу», – решил он. Долго пришлось спорить с женой, убеждать. Наконец она сдалась.

Рахим ему сразу понравился. Он радовался за дочь – она была надежно пристроена. Но размышлял порой о том, что Мунис надо бы мужа властного, который смог бы крепко держать ее в узде.

Видя, какой заботой и вниманием Рахим окружил свою жену, старик еще больше полюбил своего зятя. Когда завязывался разговор о жизни, редко случалось, чтобы он не похвалил Рахима. А жене советовал: «Скажи дочери, такие мужья на дороге не валяются. Деньги – это нужная вещь. Но на свете есть кое-что и подороже денег: честь, ум, культура. А знает ли дочка твоя о существовании таких понятий?..» – «Вай, как не совестно говорить такое о собственной дочери! – возмущалась жена. – Молодая, вот и хочется ей одеться. А того, о чем вы толкуете, тоже в моей доченьке предостаточно. Если сложить в мешок, завязать не сможете!»

Много слов – то же, что лишний груз для ишака. Убайдулла-ака не любил лишних слов. Знал: если жена разговорилась, трудно ее остановить. И умолкал. Появилась хозяйка. Как она изменилась! Рахим встал, пошел ей навстречу.

– Рахимджан, добро пожаловать, сынок!

Теща обняла его и, уткнувшись лицом в грудь, всхлипнула.

– На какие черные дни я обречена! Хорошо, что вы приехали. Я словно доченьку увидела!.. Вай, доченька моя! В какую комнату ни зайду, голос ее слышу, веселый смех, сердце мое так и замирает. Может, это все неправда, а, Рахимджан?!

– Правда. К сожалению, это правда.

– А преступников-то еще не нашли, – вмешался Убайдулла-ака. – Сегодня Рахимджана вызывали…

– Что мне с того, что их найдут? Доченька-то моя все равно не воскреснет. – Мать снова заплакала.

Убайдулла-ака положил перед ней ожерелье.

Старушка вздрогнула и растерянно заморгала глазами.

– Чье это?

– Твоей дочери.

– Мунис? У нее не было жемчуга. Или, может, вы купили? – обернулась она к зятю.

– Сама…

– Он же стоит больших денег! Где она их взяла?

– А ты не давала? – спросил Убайдулла-ака.

– Вай, что вы! Откуда у меня такие деньги? А в чем дело? – забеспокоилась она, видя, как разволновался муж и еще больше понурился зять.

– Может, ты все-таки дала ей деньги? Одолжила у кого-нибудь?

– Пусть накажет меня аллах, если вру! За всю жизнь вас ни разу не обманула, стану ли на старости лет грех на душу брать?

Воцарилась неловкая тишина. Рахиму сейчас больше всего хотелось встать и уйти. Но не мог он оставить стариков в таком состоянии. Он чувствовал вину перед этими несчастными стариками. Зачем? Зачем он приехал выяснять то, что, в сущности, теперь уже не имеет значения? Ведь они не знали ничего и ни в чем не повинны. Мунис все держала в тайне, никого не посвящала в свои дела.

– Извините, я не хотел…

– Вы не виноваты. – Убайдулла-ака покачал головой. – При чем тут вы?

– Я виноват, отец, – Рахим тяжело вздохнул. – Я очень виноват. Проглядел я Мунис.

Убайдулла-ака по-своему рассудил:

– Вы дали ей свободу, а она плохо ею воспользовалась. Сынок, не надо мучить себя. Вам тяжело, но мне во сто крат тяжелей. Я гордился, что у меня дочь красивая, образованная. Неделю назад лишился дочери, а сегодня лишился права гордиться.

Рахим удивился. Где этот старый человек находит мужество и добрые слова? Хотелось сказать ему в ответ что-нибудь доброе, чтобы утешить, да разве есть такие слова?

Рахим поднялся с места:

– Мне пора.

– Ох, что же это я, старая, и чаю не поставила? – засуетилась теща.

– Спасибо, мне не хочется. Надо успеть утром на работу.

– Я провожу, только как вы поедете? Рейсов-то сегодня на Ташкент уже не будет. Правда, в аэропорту обычно бывают такси.

– Поехали в аэропорт.

Действительно, долго ждать не пришлось.

Подкатило такси и, скрипнув тормозами, остановилось перед ними. Рахим открыл дверцу:

– В Ташкент поедем?

– Садитесь!

Уютный маленький Коканд погружался в темноту. Миновали несколько узких темных улиц и оказались на главном шоссе.

Рахим не заметил, как они миновали Пунган. Впереди сквозь фиолетовую темень проступали очертания гор. Когда Рахим ощутил обжигающий тело холод, понял, что они приближаются к перевалу. Рахим, поеживаясь, растирал руками плечи.

– На заднем сиденье пиджак, – сказал водитель. – Набросьте на себя.

Рахим послушался.

– Видно, очень спешите, что не захотели ждать утра? – полюбопытствовал водитель.

– Да. Срочно надо в Ташкент.

– Курите. – Он протянул пачку сигарет. – К часу ночи будем на месте.

Рахим хотел сказать, что не имеет значения, к какому часу они будут на месте, лишь бы успеть к началу рабочего дня, – дома его все равно никто не ждет. Но промолчал.

– Не проголодались? – спросил водитель, указав на чайхану. – Здесь и ночью можно поесть. Остановимся?

– Можно.

Оставив машину на обочине, зашли в чайхану.

Рахим занял место в углу. Чайханщик, проворный паренек, тотчас принес чай и кусковой сахар.

– Есть будете? – спросил он.

– Принеси два лагмана.

Шофер подошел, когда Рахим уже успел выпить пиалу крепкого зеленого чая. Приятное тепло разлилось по телу.

– Поедим и покатим дальше. Доставлю вас прямо к порогу вашего дома.

Паренек-чайханщик принес две полные касы лагмана.

– Здесь хорошо готовят, – заметил шофер. – Ешьте… Я очень люблю лагман. Моя покойная жена здорово его готовила.

Рахим удивленно взглянул на шофера. Ему, верно, и сорока еще нет.

– Четыре месяца назад умерла. Пятерых детишек мне оставила. Трое, можно сказать, уже самостоятельные. Школьники. А двое еще совсем младенцы. Один в детский садик ходит, другой в ясли. Что вы задумались? Ешьте! На свете, знаете, нет никого выносливей человека. Думал, умру с горя. Но взял себя в руки. Живу вот, и дети растут. А что было бы, если бы я раскис?.. Ну, что же вы не едите?

– Сыт уже.

Шофер отодвинул от себя пустую касу.

– Тогда поехали.

Рахим проникся симпатией к этому человеку. Ему тоже хотелось рассказать о себе, о своих страданиях. Он потерял не только любимую жену. Он веру в нее потерял, а это не менее тяжелая утрата. Но Хафиз, верно, прав: не следует говорить плохо о тех, кто ушел из жизни.

Луч света неожиданно выхватил из темноты белую скульптуру льва.

– Остановитесь, пожалуйста!

Машина резко затормозила у края дороги. Рахим вышел. Здесь он впервые увидел Мунис. Он и сейчас видел ее такой, какой она была тогда. Ветер теребит на ней платье. Обернулась, ослепительно улыбаясь. Стройная, красивая.

Он провел по лицу рукой. Видение исчезло. Перед ним на постаменте каменный лев с отбитой передней лапой. А вокруг тихо. Моросит дождь.

Водитель посигналил.

Рахим зашагал к машине.

6

Капитан Алиев сличил фотографии, доставленные сержантом Карабаевым и лейтенантом Султановым. Оказалось, что человек, живущий в доме в махалле «Самаркандские ворота», и старший товаровед магазина Анатолий Назарович Аллаяров – одно и то же лицо. Как выяснил лейтенант Султанов, он работает немногим более трех лет. В коллективе пользуется уважением. С его приходом магазин стал перевыполнять план. Сотрудники в один голос говорили, что Анатолий Назарович – общительный, деловой и очень дисциплинированный человек.

Сведения, собранные в махалле, где Аллаяров проживает, показали, что этот человек не должен вызывать подозрений. Четыре года назад поселился он в махалле «Самаркандские ворота». Откуда приехал, где до этого проживал – этого председатель махаллинской комиссии сказать не мог. Скромный человек махаллинский активист. Охотно участвует во всех мероприятиях. В прошлом году он для махаллинской чайханы раздобыл двадцать фарфоровых чайников и сотню пиал, которых сейчас днем с огнем не сыщешь. «И представляете? Ни копейки не взял!» – восхищался своим активистом председатель махаллинской комиссии. Рассказал, что с ним живет мать. Старенькая. Слепая, бедняжка. Сидит дома, никуда не ходит. Сам Тулаходжа попросил не беспокоить мать, когда ее однажды пригласили на той.

Вот как его на самом деле зовут – Тулаходжа.

Капитан Алиев показал фотографию Аллаярова дворничихе с Чорсу. Не он ли и есть тот человек с черным портфелем? Дворничиха долго разглядывала фотографию. И решительно сказала:

– Он! Узнала я его… Он. Ах, убийца!

– Ну, зачем вы так? Рано ругать человека, – заметил капитан. – Если мы вам устроим встречу, вы подтвердите, что видели тогда именно его?

– Конечно! Думаете, испугалась? Я и мужа своего, царство ему небесное, не боялась!

Капитан перебил ее:

– Завтра к одиннадцати пришлю за вами машину.

– Вы на него думаете?

– Ничего еще не известно. Может, он просто ее знакомый.

* * *

Аллаяров явился в точно назначенное время.

– Проходите, гражданин Аллаяров, прошу вас! – пригласил капитан, указывая на кресло, стоявшее по другую сторону его стола.

– Благодарю. – Аллаяров сел. Голос его был низкий, спокойный.

– Вам известно, почему мы вас вызвали?

– Всю ночь ломал голову, товарищ капитан, но так и не взял в толк…

Аллаяров сделал попытку встать, но капитан жестом остановил его:

– Сидите, сидите. Вы курите? Прошу… – Алиев придвинул к нему портсигар.

– Спасибо, не курю.

– Мы вас пригласили по делу Мунис Саидовой, – сказал капитан, внимательно глядя на собеседника. – Вы с ней были знакомы.

– Мунис Саидова, говорите? Впервые слышу это имя. Кто она, могу я узнать?

– Разумеется. Одна из постоянных покупательниц вашего магазина. Вы лично помогали ей приобретать кое-какие вещи.

– Извините, не могу вспомнить. – Аллаяров сконфузился, улыбнулся.

– Неужели не помните? Такая красивая, приметная женщина.

– Наш магазин на людном месте. Столько покупателей перебывает в нем за день, товарищ капитан. Особенно женщин…

– Эту женщину не узнаете? – Капитан протянул Аллаярову фотографию.

– Такое впечатление, что я ее встречал. – Аллаяров внимательно рассматривал фотографию. – Пожалуй, видел. И наверное, в нашем магазине. Это Саидова?

– Да, – капитан взял у него фотографию. – Значит, видели, и скорее всего, говорите, в магазине?

– Да-да, скорее всего… Что-то случилось, товарищ капитан? Что-нибудь серьезное?

Капитан Алиев не ответил. Щелкнул зажигалкой, раскурил погасшую сигарету.

– Ах, женщины, женщины, всегда из-за них столько хлопот… – проговорил Аллаяров. – Сколько раз давал себе зарок быть глухим к их просьбам, но… характер слабый.

– Что просила у вас Саидова?

– Да сейчас уже и не припомню, товарищ капитан.

– Значит, вы с ней не были знакомы? Только где-то, скорее всего в магазине, видели? Так?

– Именно так, товарищ капитан. А в чем все-таки дело? – Аллаяров потянулся через стол, заговорщически взглянул на капитана. – Натворила что-то?

– Она убита.

– Что вы! Когда?

– В ночь на двадцать первое августа.

Аллаяров отвел глаза.

– Надо же! Молодая такая… – Он скорбно покачал головой. – И дети есть?

– Только муж.

– Ах, жаль беднягу… Убийцу не удалось разыскать, товарищ капитан? Ходят же по земле звери в облике людей! – Аллаяров слегка ударил по краю стола кулаком. – Ну разве тот, кто убил, станет дожидаться, пока его схватят? Давным-давно смылся куда-нибудь подальше.

– Может, и не смылся. – Капитан Алиев заметил его растерянность, даже испуг. Поигрывая зажигалкой, он спросил: – Что скажете?

Аллаяров снова овладел собой:

– Давно как-то мне рассказали историю. В доме одного человека пропали драгоценности жены. Он пошел и заявил об этом в милицию. Спустя месяц милиция разыскала вора. И кто же им оказался? – Аллаяров негромко хохотнул. – Он сам! На свете всякое бывает…

Капитан уловил тонкий намек. Надо отдать должное Аллаярову – хорошо держится.

– А где ваша «Победа»?

– Машина? – В глазах Аллаярова опять смятение. А голос ровный: – Она была очень старой, сдал в комиссионный магазин. Купил себе «Москвич». Тоже, правда, подержанный, но поновей.

– Какие газеты вы получаете?

– Извините, товарищ капитан, вы задаете какие-то странные вопросы… – Голос Аллаярова уже не был тихим и ровным. – Простите, на каком основании?

Капитан надавил на кнопку. Появилась секретарша.

– Пригласите Гавхар Шакирову, – распорядился капитан.

Вошла дворничиха с Чорсу.

– Товарищ Шакирова, этого человека вы где-нибудь видели?

– Да разве же я слепая?! Это тот мужчина, который пошел с Саидовой от остановки Чорсу в сторону Самаркандских ворот! Он тогда держал большой черный портфель…

– Не ошибаетесь?

– Память у меня, слава богу, не отшибло.

– И в какое время дня их видели?

– Вечером. Между восемью и девятью вечера.

Капитан Алиев обратился к Аллаярову:

– У вас есть вопросы к этой женщине?

Аллаяров только слегка приподнял бровь, выражая этим, должно быть, удивление.

– Спасибо. Вы свободны.

– Что вы теперь скажете? – спросил капитан Алиев, когда та вышла.

– Ошибся, – покаянным голосом произнес Аллаяров. – Мне следовало сразу сказать правду. Поверьте, товарищ капитан, испугался я.

– Чего вы испугались?

– Сами понимаете, работа у нас тонкая – торговля… Знал я Мунис Саидову. Вернее, знал только ее имя. Мунис, Мунисхон. Она была очень миловидной женщиной. Любила наряды. Раз зашла ко мне с просьбой. Потом еще раз. Я помог ей приобрести кое-что.

– И бывала у вас дома?

– Да. Приходила раза два. Женщина эта права… Мне от вас скрывать нечего, я иногда беру в магазине что-нибудь дефицитное для знакомых. Они приходят за этими вещами ко мне домой. И Мунис была раза два… Ошибся я. Простите меня на этот раз, товарищ капитан, я больше этого никогда себе не позволю. У меня старая больная мать. Ради нее простите…

– Когда вы ее видели в последний раз?

– Дай бог памяти… Сейчас вспомню… Кажется, в начале августа.

– И что вы ей тогда дали? – спросил капитан, делая нажим на последнем слове.

– Голова, чтоб ей треснуть! Ничего в ней не держится. Извините, товарищ капитан, не помню. Если позволите, я завтра скажу, что она тогда купила. Какой позор, ох, какой позор! Вот и делай после этого кому-нибудь хорошее. Дурень я, дурень!..

– Возьмите себя в руки, гражданин Аллаяров! – резко сказал капитан. – Значит, не помните?

– Пусть покарает меня бог, если вру.

Капитан вынул из ящика стола коробочку с перстнем, положил перед ним.

– Может, теперь вспомните?

– Товарищ капитан, в нашем магазине продается только готовая одежда. Эту вещь я впервые вижу.

– Неужели?

– Поверьте, товарищ капитан, впервые вижу. Это нашли у Саидовой?

– Да.

– Вот тебе и на! Оказывается, она была не такой уж бедной! А передо мной всегда плакалась. Часто брала товар в долг…

– И вы давали?

– А что было делать? Как-то отказал, она пролила столько слез… Жалел я ее, товарищ капитан! – Аллаяров, прижав руки к груди, снова взмолился: – Виноват я, признаю свою ошибку. Черт попутал, товарищ капитан! У меня мать совсем больная, ничего не видит, пожалейте хотя бы ее!

Капитан Алиев, между прочим, это предвидел: Аллаяров признает в Саидовой только знакомую. Ну хорошо, их видели вместе. Если они были вместе даже в тот день, когда случилось несчастье, его еще нельзя обвинять в убийстве. То, что он продает товар из-под полы, к этому делу не имеет отношения. Этим займется ОБХСС. А сейчас… пока он его отпустит.

Капитан расхаживал по кабинету. Аллаяров внимательно следил за ним. Капитан остановился.

– Что же, ладно, – сказал он, – Вы свободны.

Аллаяров поспешил к двери. Но, что-то вспомнив, остановился:

– Товарищ капитан! Что подумают обо мне на работе?

– Если вы сами не расскажете, то ничего не подумают.

– Понял, товарищ капитан. Благодарю вас.

Аллаяров вышел, тихо прикрыл за собой дверь.

«Да-а, этот человек не так прост, каким хочет казаться, – подумал капитан. – А может, действительно не он?»

Алиев включил селектор.

– Лейтенант Султанов!

– Слушаю, товарищ капитан.

– Проследите, куда пойдет Аллаяров. Рузиев не появлялся?

– Нет, товарищ капитан.

– В таком случае вам еще одно поручение. Выясните, где был Аллаяров тринадцатого и четырнадцатого августа.

– Уже выяснено, товарищ капитан.

– Ну? – обрадовался Алиев.

– Тринадцатого и четырнадцатого августа Аллаярова на работе не было. Он ездил в Самарканд, товарищ капитан.

– Так-так-так… Почему не доложили сразу?

– Это выяснилось сию минуту. Его машина была задержана в Джизаке. Сообщили из автоинспекции.

– Нарушение?

– Превысил скорость.

– Благодарю. Выполняйте задание.

«Так-так-так, Аллаяров. Значит, он был в Самарканде.

Следовательно, можно предположить, что перстень, который долго лежал на прилавке, куплен им. Затем подарен Саидовой. Такой дорогой подарок – за что?»

С бумагами в руках вошел в кабинет Рузиев:

– Разрешите доложить, товарищ капитан? Аллаяров родом из Ургенча. Тысяча девятьсот тридцать первого года рождения. В шестидесятом женился. Спустя два года с женой развелся. Работал буфетчиком в ресторане «Ургенч». В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году приехал в Ташкент. Устроился работать водителем такси во втором таксопарке. Заочно учился в торговом техникуме. По окончании техникума работал продавцом. Поступил в Институт народного хозяйства, учился заочно. В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году устроился на должность товароведа. Год спустя он ездил по туристской путевке на теплоходе по Средиземноморью. В том же году он закончил институт и работал уже старшим товароведом. Под судом не был. Характеристики, данные ему при выезде за границу, безукоризненны. Находятся в его личном деле. Словом, товарищ капитан, Аллаяров чист, как кристалл.

– Как кристалл, говорите? – Алиев задумался.

– Так точно, товарищ капитан! – подтвердил Рузиев. – Если судить по личному делу…

– А сами вы как считаете?

Засветился глазок селектора.

– Слушаю, – сказал капитан.

– Товарищ капитан! – раздался голос Султанова. – Аллаяров пришел в магазин.

– Оставьте дежурного у его дома. Пусть даст знать, когда он вернется домой.

Капитан обернулся к Рузиеву:

– Товарищ Рузиев, займитесь вот чем. Надо выяснить, чем увлекалась Саидова последний год, чем более всего интересовалась – в свободное от работы время, разумеется.

– Это непросто…

– Но иного выхода нет! Знаете, о чем я сейчас думал: за что Аллаяров платил ей так дорого? Только ли за женские чары или за что-нибудь еще? Вы только вникните: если сложить ее зарплату и зарплату мужа, то и тогда невозможно будет окупить все эти драгоценности. Саидов утверждает, что не подозревал о существовании их у жены. Думаю, ему можно верить. Нам известно, что в день убийства он ушел на работу и с женой больше не виделся. Правильно?

– Да, товарищ капитан.

– А где была Саидова во второй половине дня? Об этом у нас никаких сведений нет. Аллаяров запирается. А может, и говорит правду – кто знает? Очень многое прояснится, если мы будем знать, где она чаще всего бывала, чем занималась, с кем виделась.

– На это потребуется несколько дней…

– Даю два дня. Подключите к этому делу весь аппарат. Если хотите, возьмите и Султанова.

– Ладно, – подумав, сказал Рузиев. – Как-нибудь справимся сами. Разрешите идти?

Капитан проводил старшего лейтенанта Рузиева до двери и, выглянув в приемную, позвал секретаршу:

– Мне нужны материалы Института биологии растений. В первую очередь, касающиеся последних научных исследований.

– Сейчас запрошу.

Возвратись с обеда, капитан Алиев нашел на своем столе всевозможные брошюры по растениеводству, диаграммы, авторефераты. Усевшись поудобнее в кресло, полистал несколько работ. Ему было известно, что Научноисследовательский институт экспериментальной биологии растений – один из самых молодых в республике. Он также знал, правда поверхностно, об исследованиях, проводимых селекционерами и биохимиками этого института. Именно здесь был выведен новый вилтоустойчивый сорт хлопчатника, находившийся в стадии промышленного испытания. Сорт этот дает повышенный урожай. Успешно, знает Алиев, идут испытания препарата, который должен – . избавить растения от заболевания вилтом. И Рахим Саидов причастен к этой работе.

Среди брошюр Алиев разыскал материалы о хлопчатнике «Ташкент-1» и "Ташкент-2". О новом препарате, однако, в них не упоминалось. Впрочем, это и понятно. Эксперимент еще не завершен, и нет необходимости его разглашать.

– Капитан отложил в сторону просмотренные брошюры, оставив один автореферат.

– Товарищ капитан! Аллаяров на своем "Москвиче" едет к старому городу. Сержант Карабаев следует за ним!

Капитан вздрогнул от неожиданности. Он не слышал, когда вошел лейтенант Султанов.

– Очень хорошо.

– Еще новость! – сказал Султанов. – Перстень четырнадцатого августа приобретен Аллаяровым. Продавец самаркандского магазина опознал его по фотографии.

– Это действительно стоящая новость! – устало улыбнулся капитан. – Спасибо, Анварджан! Чек заполучили?

– Он у меня.

– Сверьте отпечатки пальцев на чеке и вот на этой коробочке. Ее только что держал в руках Аллаяров. – Алиев протянул лейтенанту коробочку с перстнем. – Но, кроме перстня, мы располагаем еще одной уликой – вот этим обрывком газеты. Надо найти саму газету, тогда мы ухватимся, мне кажется, за конец веревочки.

– Товарищ капитан, вы полагаете, что преступник – Аллаяров? – спросил лейтенант.

– Рано еще что-либо утверждать.

Вспыхнул глазок селектора.

– Капитан Алиев слушает.

– Товарищ капитан, сержант Карабаев докладывает. "Москвич" свернул в сторону Самаркандских ворот. Жду распоряжений.

– Сейчас приеду, следуйте за ним. Если он подъедет к дому раньше меня, задержите на некоторое время. Вы меня поняли?

– Так точно, товарищ капитан!

Капитан Алиев оставил за себя лейтенанта Султанова и спешно уехал.

Приближаясь к Самаркандским воротам, Алиев увидел, что у въезда в узкую улочку собралось до десятка машин. Он вышел из машины и зашагал вдоль тротуара, чтобы узнать, в чем дело. Поперек улочки стоял красный "Москвич", а рядом, поставив ногу на колесо, долговязый сержант Карабаев записывал что-то в блокнот.

– Что здесь происходит? – сурово спросил капитан Алиев.

– Ездит без прав, товарищ капитан! – доложил сержант Карабаев.

Узнав капитана, Аллаяров выскочил из машины, кажется обрадованный тем, что встретил знакомого начальника.

– Товарищ капитан, права случайно остались в другом костюме. Я живу здесь, рядом. Говорю ему: давай принесу, а он не пускает.

– Товарищ сержант, простите его на этот раз.

Сержант понимающе кивнул, сказал Аллаярову:

– Больше не забывайте права!

Капитан Алиев отпустил сержанта и прошел дальше. У калитки с номером остановился. Через минуту подъехал хозяин дома…

– Гостя примете? – весело спросил капитан.

– А как же! Прошу вас, прошу!

Аллаяром торопливо выскочил из машины, открыл ворота. Однако в его бегающем взгляде капитан подметил тревогу.

Двор был небольшой. Здесь росли всего две яблони и одна старая урючина. Под деревьями зеленела чахлая люцерна вперемежку с повиликой. Сразу заметно, что двор без хозяйских рук.

Дорожка, выложенная кирпичом, упиралась в ступени террасы.

– Прошу сюда. – Аллаяров жестом пригласил гостя пройти вперед.

Они поднялись на веранду. В углу ее на тонкой курпаче сидела сморщенная и почерневшая, как головешка, старушка. Капитан даже отступил, увидев ее. Она сидела не шевелясь, будто неживая.

– Мама, у нас гость, – сказал ей Аллаяров, проходя мимо.

Капитан поздоровался.

Старуха прошамкала что-то невнятное. Аллаяров горестно пояснил, что мать не видит. Он отпер дверь в комнату.

– Что с ней? – спросил капитан, когда Аллаяров плотно прикрыл за собой дверь.

– Э, лучше вам не спрашивать, а мне не говорить! От переживаний все. Извещение о гибели моего отца на фронте иссушило и сердце, и глаза матери.

Комната была уютной. Гостиный гарнитур, ковры, хрусталь и дорогой фарфор.

Аллаяров усадил капитана в кресло.

– Выпьем чаю или?.. У меня прекрасное марочное вино, холодное как лед!

Не успел капитан ответить, Аллаяров вышел из комнаты. Вскоре он возвратился с громадным арбузом и бутылкой болгарского вина. Достал из серванта поднос и рюмки.

– Добро пожаловать! Вы почетный гость в моем доме. Ваше здоровье! – сказал хозяин и опорожнил рюмку.

Капитан отпил глоток и поставил рюмку на журнальный столик, за которым они сидели. Его взгляд задержался на книжном шкафе. На полках Флобер, Мопассан, трехтомник Чехова.

– Вижу, любите читать?

– Кто не любит интересных книг… Недавно во второй раз прочитал "Минувшие дни" Кадыри. Вот это произведение!

– Да-а, мы все так загружены, что не успеваем следить за новинками. Иной день газеты некогда просмотреть. Вы, наверное, получаете журналы, газеты?

– А как же! "Гулистан", "Правду Востока", "Вечерний Ташкент"… "Вечерний Ташкент" обязательно читаю. Недавно печатали интересное произведение. Забыл, как называется. С продолжением. Восхищаюсь я нашими чекистами! Если пользоваться аллегорией, в темноте видят вещи, которые не толще конского волоса. Приезжают из-за границы всякие туристы. Думаете, к нам одни только друзья едут? Как бы не так. А вы читали это произведение?

– Начал было. Прочел одиннадцать глав. Потом вдруг перестали носить эту газету, а на почту сходить, выяснить почему, – некогда.

– Дальше еще интереснее. Если найдете время, непременно дочитайте.

– А у вас нет ли продолжения? – осторожно осведомился капитан, пригубив рюмку.

– Есть, есть! Я обычно ни одной газеты не выбрасываю.

– Если не жалко…

– Ну что вы! Сейчас.

Аллаяров открыл нижнюю дверцу секретера и вынул подшивку: