Текст книги "Сандаловая луна"
Автор книги: Уинни Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Глава 7
На следующий день Джулия направилась в галерею Леона. Хозяин был облачен, словно фехтовальщик, в белую кашемировую водолазку и узкие белые брюки. Он бросился навстречу Джулии, грациозно скользя по бронзово-белым плиткам пола. С восторженными возгласами обнял ее, облобызал и потащил к аккуратно сложенным коробкам и ящикам.
– Джулия, дорогая, ты поедешь сейчас вместе со мной на выставку и посмотришь, чем мы там занимаемся.
Богатая фантазия и непревзойденное мастерство помогли Леону придать унылому павильону вид великолепной галереи.
Выставка работала уже второй день, посетителей была – тьма, яблоку негде упасть. Прилавки и стенды ломились от товаров. Броская безвкусица чередовалась с элегантными вещами самого высокого качества.
– Джулия, дорогая, – простонал Леон, – знаешь, чего лишены все эти люди? Вкуса, умения воспринимать и чувствовать! А их отпрыски… Молю Бога избавить меня от этой напасти! – Он в ужасе уставился на малыша, который поглощал огромную порцию мороженого. Его личико и руки покрывали чудесные разноцветные узоры.
Джулия рассмеялась:
– Боже, какой же он милый! Неужели ты не хотел бы иметь такого сынишку? Не верю!
Леон с искаженным лицом повернулся к ней.
– Джулия, надеюсь, ты шутишь?! – Его озлобленный тон поверг девушку в замешательство. – Приглашаю тебя на ленч, – сказал он Джулии, и они отправились в закусочную. – Кстати, дружок Кэти здесь, – хихикнул Леон, когда они проходили мимо павильона национальных парков Наталь.
Джулия вздрогнула, у нее заныло сердце.
– Я не знала, что он в Питермарицбурге. Ты ведь имеешь в виду Гранта Тайлера?
– А кого еще? Давай я тебе быстренько все покажу. – Леон взял девушку за руку и повел внутрь огромного павильона, украшенного камнями и ветками кустарников.
Джулия прошла к секции, превращенной в маленький заповедник. В вольерах резвились детеныши антилопы гну и антилопы канна, дикие утки, выдры и несколько крокодильчиков. Внезапно она увидела Гранта и обмерла.
Гранта окружала толпа посетителей. Ни на шаг от него не отходил маленький мальчуган. Рейнджер время от времени ласково трепал его по непослушным вихрам, отвечая на многочисленные «зачем» и «почему».
– Иди же, поздоровайся с Тайлером, дорогая, – сказал Леон. – А потом мы перекусим.
Грант уже шел им навстречу.
– Добрый день! – Он улыбнулся Джулии. – Значит, и ты здесь?
– Да. Вот уж не думала встретить тебя на выставке. Ты ни слова не говорил об этом.
– Разве? – Его синие глаза полыхнули задорным весельем.
Джулию охватил гнев. Он опять взялся за старое! Что ж, она ему спуску не даст!
– Ну, может, и говорил, я не помню. Это твои? – Она указала на крокодильчиков.
Грант взъерошил мальчугану волосы и засмеялся.
– Так ты мечтаешь стать рейнджером? Молодец!
– Боже, да у тебя ангельское терпение, Грант! – поразился Леон. – Вот уж не думал, что ты способен на такое!
– О, я очень снисходительный и терпеливый, – заявил Грант, лукаво взглянув на Джулию.
– Теперь понимаю, почему ты так носился со своими крокодильчиками в Хлагени, – сказала Джулия Гранту. – Ты готовился к выставке! Как же ты их сюда привез?
– На такси, Джулия. – Его глаза сводили ее с ума, бесили, раздражали.
– Поразительно! Чего только не бывает, – предельно вежливым тоном произнесла Джулия.
– Прости, милый мальчик, мы торопимся на ленч, – вмешался в разговор Леон.
– Игра стоит свеч, милый мальчик! – Грант широко улыбнулся.
Джулия чуть не задохнулась от возмущения. Он играл у нее на нервах! И весьма успешно!
Закусочная была битком набита. Джулия и Леон с трудом отыскали свободные места.
– Прости, дорогая! Это кошмарное место! – простонал Леон. – Ужасная безвкусица!
– Не расстраивайся, дорогой! – Джулия нашла в себе силы настроиться на игривый лад. – Не стоит так изводить себя, милый.
Выдержать Леона со всеми его слабостями и недостатками было намного легче, чем Гранта с его бесконечными насмешками и ядовитым сарказмом.
Леон жаловался на обстоятельства, на несъедобные стейки, но Джулия уже не слушала его. В толпе она заметила Гранта. Стройный, подтянутый, невероятно красивый, он уверенной походкой шел прямо к ней.
– Все места заняты, – изобразив вежливую улыбку, сказал он. – Вы позволите присоединиться к вам?
Леон вяло махнул холеной рукой, приглашая рейнджера занять свободный стул.
– Располагайся, милый друг, – протянул Леон. – Ужасное место, правда? Обстановка, люди разрушительно воздействуют на меня. А вот Джулию, похоже, все устраивает. – Его бледное лицо задергалось.
Леон откинулся на спинку стула, закинул ногу за ногу.
– Я угнетен и подавлен. Мне плохо. Я чувствую себя грязным, больным и несчастным. Скорее бы все кончилось! – Он посмотрел по сторонам, потом обратился к Гранту: – А ты как?
– Нормально. – Грант огляделся. – Меня все устраивает, выставка полностью отвечает моим интересам и целям.
– Откуда ты родом, Грант? – спросил Леон.
– Родился в Питермарицбурге, окончил пансион в Тульбаге, потом Высшую сельскохозяйственную школу.
– Я сам учился в этом пансионе! Гм, странная судьба у мальчика из приличной семьи, – удивленно пробормотал Леон.
– Я проработал год на скотоводческой ферме, – продолжал Грант, – после этого устроился в Управление по делам национальных парков и заповедников провинции Натал.
– Ты планируешь вернуться в Питермарицбург? – спросила Джулия. – Или до конца дней своих останешься в заповеднике?
– Возможно, обстоятельства вынудят меня оставить работу в заповеднике. – Грант в упор посмотрел на Джулию, и ее словно током пронзило. – Вероятно, тогда мне придется стать фермером.
– Фермером?! В тебе совсем нет честолюбия? – презрительно протянул Леон, мгновенно утратив интерес к молодому рейнджеру. Зевнув, он спросил: – А почему именно фермером?
– Дело в том, что я владею фермой.
– Крошечный клочок земли где-нибудь в глуши?
– Да нет, под Питермарицбургом.
У Джулии округлились глаза.
– Как замечательно! О, я бы с удовольствием жила на ферме!
Леон залился презрительным смехом:
– Ты? На ферме?! Джулия, дорогая, перестань городить чепуху! Кого ты пытаешься обмануть? – Он повернулся к Гранту: – Эта девочка с ума сойдет на ферме. – Темные стекла очков опять нацелились на Джулию. – Чушь, вздор!
Вспыхнув, Джулия повторила:
– Я бы с удовольствием жила на ферме.
– Возможно. Если от фермы до города ведет шоссе, а усадьба является шедевром архитектурного и дизайнерского искусства. Но полагаю, такого не бывает. Вообще-то я даже не представляю, что такое ферма, – хихикнув, признался Леон.
– Я готов показать свою ферму. – Грант широко улыбнулся, игнорируя Джулию.
– О, очень мило с твоей стороны, дорогой мальчик. – Леон покачал ногой, разглядывая носок своего ботинка. – Мне что же, придется блуждать по пастбищу и всякое такое? – Черные стекла очков враждебно блеснули.
– Нет, это не обязательно, – спокойно ответил Грант. – Я устрою ленч.
– А как насчет тебя, солнышко? Ты бы хотела увидеть ферму Гранта?
– Конечно, но я не получила приглашения. – Она беспечно улыбнулась.
– Джулия, – тоже с улыбкой проговорил рейнджер, – ты бы хотела увидеть мою ферму? Позволь пригласить тебя.
– А ты не шутишь? – осведомилась Джулия с серьезным видом. – Ферма действительно существует?
– Конечно. Когда вам удобно? Завтра после полудня я буду свободен. Мы могли бы устроить чудесный ленч.
Джулию затопила бурлящая радость. Она сама не понимала, откуда возникло ощущение счастья.
Леон, правда, чуть не испортил все дело. Он принялся ныть, стонать, брюзжать, проклиная все и вся.
– Дорогая, я не представляю, как я буду месить грязь на этой несчастной ферме. Зачем только я принял его приглашение?! Это была минутная слабость. Фермы меня не интересуют. Я откажусь от поездки.
– А я поеду, и все тут! – сердито воскликнула Джулия.
– Ладно, не будем спорить. Ты поедешь на ферму, я принесу извинения и займусь делами. Надеюсь, тебе повезет, и ты неплохо проведешь время.
Наступил новый день. Несколько часов подряд Джулия не покладая рук трудилась в павильоне Леона. Ее переполняла бесшабашная веселость: ровно в полдень Грант будет ждать ее на условленном месте.
Когда же она наконец увидела его, на мгновение замерла, охваченная тревожным беспокойством.
Лицо Гранта озарилось радостной улыбкой.
– Здравствуй! – Его голос прозвучал подкупающе ласково.
– Надеюсь, я не опоздала? – прошептала Джулия непослушными губами.
– В путь! – Он поправил галстук, хотя этого и не требовалось. – Машина на парковке. На этот раз мы поедем не на «лендровере».
– Не знаю, подходит ли мой костюм для поездки, – неуверенно проговорила Джулия, одергивая легкую юбку и жакет.
– Не волнуйся, – перебил ее Грант. – На пастбище мы гулять не будем. Да и времени у нас не так много. Кстати, моя мама будет одета в твоем стиле.
– Ах! – Джулия не предполагала, что встретит на ферме его родителей.
Когда они подошли к машине, шаловливый ветер налетел на Джулию, разметал янтарно-золотистые пряди.
– Жаль, что твой ухажер не смог выбраться с нами, – сказал Грант, бесцеремонно вторгшись в ее сладкие грезы. – Это почти идеальная ферма, – с усмешкой заявил он. – Шоссе проходит мимо главных ворот. Для начала неплохо, правда?
– Правда. – Джулия начала закипать. – Я поняла, на что ты намекаешь.
– Да?!
– Ты считаешь меня глупой, взбалмошной пустышкой, у которой на уме одни тряпки и развлечения. По-твоему, я ко всему подхожу с одной меркой. Шоссе, шикарная, добротная мебель, бассейн с изумрудной плиткой.
– А разве нет? – спросил он, бросив на нее многозначительный взгляд.
Джулия сделала глубокий вздох.
– Если надо – я и в муравейнике жить могу!
– Если надо, мы все сможем жить в муравейнике, правда? – Он внимательно всмотрелся в ее лицо.
С возвышенности открылся чудесный вид на Питермарицбург. Город лежал в зеленой чаше долины, по краю которой из золотой дымки поднимались изумрудно-синие горы, волнистой грядой разбегались холмы.
Шоссе ровной лентой стелилось под колеса. Вскоре Грант сбросил скорость и повернул на подъездную дорогу, обозначенную двумя белыми столбами.
Глава 8
Дом стоял на вершине холма. Величественный, прекрасный, он сиял белизной среди моря зелени и цветов. Этот загородный особняк можно было смело назвать жемчужиной капской [2]2
Капская архитектура – своеобразная архитектура XVII–XVIII вв., в которой европейские стили были адаптированы к местным, южноафриканским, условиям и традициям.
[Закрыть]архитектуры. Влияние голландских мастеров отчетливо прослеживалось в изящной стройности конструкций, в линиях двускатной остроконечной крыши, в обработке фасада и фронтонов. По предположению Джулии, здание было воздвигнуто два века назад. Лет через сто его наверняка причислят к историческим памятникам, решила она.
Великолепный белый особняк утопал в пестрой роскоши бугенвиллеи, гибискуса и других цветущих кустов. Вдоль веранды тянулся длинный ящик для растений, в нем пенилась красная и розовая герань.
– Нет, это не фермерский домик, – с расстановкой произнесла Джулия и осеклась. – Прости! Я не ожидала увидеть такую красоту!
Грант выключил двигатель и, повернувшись к Джулии, заглянул ей в лицо.
– В холле висит полотно с видом нашего особняка. Кисти известного мастера, между прочим.
Удивляясь собственной выдержке, Джулия заговорила спокойно и медленно:
– Судя по всему, ты очень богат. Почему же ты с таким презрением отнесся к моим попыткам по-новому отделать и украсить наше бунгало?
Он поднял на нее глаза.
– Мои родители богаты, я – нет. Не знаю, поймешь ли ты меня, но в какой-то момент я стал задыхаться от такой жизни и почувствовал необходимость освободиться от всей этой мишуры. По натуре я – вольная птица. – Грант задумчиво потер подбородок. – Отец заработал свое состояние. Я единственный сын и наследник. Когда-нибудь фермой придется заниматься мне. Отец планирует построить для себя здесь же, на ферме, домик поменьше. Этот особняк перейдет ко мне, а потом, быть может, к моему сыну.
Джулия слушала затаив дыхание. Она была поражена искренностью и чистосердечностью Гранта. Он приоткрыл ей свою душу, доверился, и она не хотела спугнуть его ни словом, ни жестом.
Грант поднял руку и, словно случайно, скользнул пальцами по ее шее.
Особняк тонул в море трав, цветов, кустов. От дома сад плавно спускался вниз к каменной ограде, широкие ступени вели на уступ, расположенный немного ниже. Зеленели газоны, благоухали цветы на клумбах. Среди кустов светлым пятном выделялся теннисный корт, немного дальше буйствовал розовый сад.
– А на чем специализируется ваше хозяйство? – поинтересовалась Джулия.
– У нас молочная ферма.
Джулия ахнула, застыв на пороге просторного холла. Все здесь поражало воображение: занавеси и портьеры из золотого дамаста, в тон им чудные персидские ковры, великолепная хрустальная люстра. На одной из стен висела картина с видом усадьбы.
– Здравствуйте! – воскликнула Салли Тайлер, приветливо улыбаясь. Ее глаза лучились мягкостью и добротой. – А я думала, вас будет трое. – Она с такой теплотой и нежностью посмотрела на Гранта, что сразу стало понятно: мать и сын – хорошие друзья.
– Бойфренд Джулии не смог приехать, – небрежно обронил Грант. – Это Джулия Манро, мама, – продолжал он. – Помнишь, я тебе не раз рассказывал о Стэне Манро, директоре заповедника. Так это его дочь.
– Добрый день, Джулия. Очень рада знакомству с вами. Большая удача, что вы встретились с Грантом в Питермарицбурге. Давайте поднимемся наверх. Там вы сможете отдохнуть и привести себя в порядок перед ленчем.
– Большое спасибо. – Джулия была очарована хозяйкой дома. Салли Тайлер мгновенно завоевала ее симпатию.
– Я с нетерпением ждала нашей встречи, Джулия, – молвила Салли Тайлер. – Как протекает ваша жизнь в заповеднике? Вам там нравится?
– Да, безумно нравится! Когда отец выйдет на пенсию и мы покинем Умкамбо, я буду очень грустить.
Джулия медленно поднималась по широким ступеням лестницы, разглядывала развешанные на стене картины, эстампы, гравюры, восхищалась узорами персидских ковров.
– Грант сказал, вы только что закончили пансион благородных девиц? Я всегда мечтала учиться в пансионе. Но в юности у меня не было такой возможности. Чтобы получить достойное образование, следовало отправляться в заморские страны. И мне не оставалось ничего другого, как с завистью и печалью читать романы о благородных девицах.
Не желая ввязываться в словесную перепалку с матерью Гранта, девушка сдержанно улыбнулась и вежливо обронила:
– Правда?
Убранство спальни поражало изысканной простотой: лазурно-голубой ковер на отполированном до блеска полу, узорчатые шторы, резная кровать. Из комнаты можно было пройти в ванную и роскошную гардеробную, куда хозяйка и отвела Джулию. Огромное зеркало и встроенные шкафы произвели на девушку большое впечатление. Сквозь открытые стеклянные двери с частым переплетом Джулия увидела балкон с кованым ограждением. Теплый ласковый ветерок осторожно перебирал складки длинных атласных штор цвета слоновой кости.
– Как бы мне хотелось жить в таком доме! – неожиданно призналась Джулия.
– Правда? – отозвалась явно польщенная хозяйка. – Видите ли, несмотря на близость города, у нас здесь тихо и безлюдно. Соседей поблизости нет.
– Ну и что? Меня бы такое положение вещей не волновало. Я не умею скучать. Мне нравится заниматься домашними делами.
– Какими именно, Джулия? – с некоторой настойчивостью спросила Салли.
– Если честно, – отважилась Джулия на нелепое откровение, – я люблю сибаритствовать…
– А вот об этом, пожалуйста, поподробнее. – Салли обратилась в слух. – Я сама обожаю бездельничать и сибаритствовать.
– Мне было семь лет, когда умерла моя мама. С тех пор я ни дня не провела под родительским кровом. Лишь теперь обрела дом. И мне безумно нравится бродить по комнатам, переставлять вещи и мебель. – Джулия развела руками. – Я увлеченно постигала тайны декораторского искусства и дизайна и многому научилась, но никогда не имела возможности применить свои знания на практике. – Она откинула назад волосы. – Не знаю почему, но Грант постоянно с маниакальной настойчивостью называет Леона Ладенцу моим бойфрендом. Я познакомилась с Леоном, когда училась в пансионе. В его художественной галерее выставлены предметы искусства, о которых нам рассказывали на занятиях. Леон часто читает лекции. Жаль, что он не смог приехать на ферму. Он не оставил бы без внимания вашу коллекцию, насколько я понимаю, у вас настоящее собрание шедевров. Один бронзовый кувшин эпохи Мин чего стоит!
– Милая, не обращайте внимания на Гранта. Он вспыльчив и часто ищет повод для ссоры. Его первая девушка оказалась настоящей авантюристкой. Такие личности ценят в мужчинах только деньги. – Салли рассмеялась. – Она любила этот особняк намного больше, чем Гранта. Мой сын был в ту пору совсем зеленым юнцом, но он сумел достаточно быстро понять, что расчетливая красотка цепляется за него в надежде удачно выскочить замуж. Потом, – Салли пожала плечами, – бедняга Грант встретил другую девушку. О ферме и особняке ей ничего не было известно. Судя по восторженным письмам Гранта, девушка была безумно влюблена в него. Они обручились. Но Грант так и не успел показать нам свою невесту. Видимо, Филиппа после долгих раздумий пришла к выводу, что быть женой рейнджера из заповедника ей не к лицу. В результате Грант превратился в женоненавистника. Я полагала, что такой тип людей давным-давно перевелся на земле. Но, видимо, ошиблась. Грант конечно же пережил боль, раны давно зарубцевались, но он зациклился на своей проблеме. – Женщина посмотрела на часы. – Пойдемте лучше вниз! Я хочу, чтобы Грант показал вам дом.
Они подошли к лестнице. Грант стоял внизу в холле.
– О чем это вы беседуете, а? – спросил он.
– Тему для разговора нетрудно найти, – засмеялась Салли. – Знаешь, мы с Джулией обнаружили, что у нас много общего. Грант, будь добр, покажи нашей гостье дом. Но сначала, пожалуйста, представь ее отцу.
– Слушаюсь, мадам. Джулия, пойдем, я познакомлю тебя с отцом, – добродушно произнес Грант.
Хозяин дома находился в своем кабинете, доверху забитом книгами. Он сидел за огромным столом из африканского красного дерева и работал. Когда Грант приоткрыл дверь, его отец вежливо поднялся. Высокий, загорелый, внешне привлекательный, мистер Тайлер снисходительно произнес:
– А, значит, приехали? – Он держался чопорно и отстраненно. Складывалось впечатление, что он принадлежит несколько иному миру, нежели его сын и златовласая гостья.
Огромные – во всю стену, от пола до потолка – окна с частым переплетом пропускали в комнату много света. Стеклянные створчатые двери выходили на веранду, выложенную изразцовыми плитками и украшенную цветущей геранью.
– Разреши представить тебе Джулию Манро, – сказал Грант. – Ее отец, Стэн Манро, директор заповедника, живет рядом со мной, в соседнем бунгало.
– Ах да, ты говорил. Как поживаете, мисс Манро? Вы также сейчас работаете на выставке и рассказываете посетителям о жизни заповедников и национальных парков?
– Нет, – поспешила с ответом Джулия. – Я случайно оказалась в Питермарицбурге. Мой отец лежит в больнице, а я временно гощу у тетушки.
– Ах вот как. Да, да… Грант рассказывал о вашем отце. Он проходит обследование, правильно? Надеюсь, ничего серьезного? Диета и отдых – лучшие лекарства?
– Спасибо, у него все неплохо.
Слуга-африканец в белых брюках и наглухо застегнутой куртке бесшумно вошел в кабинет и поставил на низкий столик у окна серебряный поднос с бокалами.
– Хотите чего-нибудь выпить перед ленчем? – спросил Джеймс Тайлер, указывая на поднос. – Или же вы предпочитаете выпить аперитив в другом месте? – произнес он так небрежно и в то же время требовательно.
– Мама приказала мне провести Джулию по всему дому. Лишь после этого мы сможем приступить к аперитиву. Скорее всего, мы посидим с напитками на веранде.
Молодые люди вновь очутились в холле.
– Ну, с чего начнем осмотр? – задумался Грант. – Что же тебе показать? Ладно, отправляемся в гостиную.
Джулия расцвела улыбкой. Нет, этот парень нравился ей все больше и больше!
Грант отвесил игривый поклон, и Джулия прошла в чудесную комнату. Створчатые, с частым переплетом стеклянные двери вели на веранду.
– Боже, как красиво! – воскликнула Джулия, с восторгом разглядывая белый мраморный камин и прелестные обтянутые темно-красным атласом стулья в стиле Людовика XV.
– Мама считает, что невысокий белый камин смотрится намного лучше, чем огромный, массивный, – заметил Грант. – Между прочим, я придерживаюсь такого же мнения.
– Как красиво! – повторила Джулия, глядя по сторонам.
Она медленно прошлась по гостиной. Цвет стульев удивительно гармонировал с бледно-голубой и нежно-розовой обивкой мягкой мебели, с длинными, до пола, занавесями приглушенных тонов, с белым ковровым покрытием, поверх которого лежали узорчатые персидские ковры.
Джулия невольно вспомнила крытое соломой бунгало Гранта, комнату с простой плетеной мебелью. Она ничего не понимала.
– В этом ты разбираешься, – произнес Грант нарочито скучным, безжизненным голосом. – Посмотри, отсюда хорошо видна вся прилегающая к дому территория, – глухо, невнятно пробормотал Грант. – Плавательный бассейн, теннисный корт, розовый сад. Проблем, между прочим, хватает. Порой молочная ферма, земля, хозяйство оборачиваются сплошной головной болью. Бесконечные хлопоты, тяжелая работа… Мой отец редко проводит время, сидя за столом в кабинете и потягивая прохладительные напитки со льдом. У меня тоже на это не будет времени, когда я все возьму в свои руки. Возможно, мне придется вкалывать намного больше, чем в Умкамбо.
– К чему ты мне все это рассказываешь? – спросила Джулия. – Ты думаешь, меня бросит в дрожь при одном упоминании о молочной ферме, выпасе, коровьих лепешках?! Тебе кажется, я начну трепетать от ужаса и отвращения, шлепнусь в обморок?
– Можешь и не шлепаться, это дела не меняет. Большинство девушек воротят нос от фермы.
– Стэн… мой отец никогда не говорил тебе, что он был фермером? – осведомилась Джулия, подавив приступ гнева. – Фермеры, рейнджеры заняты примерно одним и тем же? До смерти матери я жила на ферме. Жаль, что мне пришлось уехать оттуда.
– Стэн никогда не рассказывает о себе. – В голосе Гранта скользнули нотки удивления, но чуткость и внутренняя деликатность не позволили ему пуститься в расспросы.
Джулия дала волю своим чувствам.
– Точно, – начала она, не узнавая свой тихий, сдавленный голос, – он не любит говорить о себе. – В ее зеленых глазах мелькнула странная неуловимая тень. – Он отвернулся от жизни… и от меня… когда мама ушла из его… из нашей жизни. Он забыл обо мне, с этим мне пришлось мириться и жить дальше. Естественно, это была шикарная школа для избранных. Отец полагал, что находится передо мной в долгу. И сделал то, что считал правильным и нужным. – Она подняла руку и медленно провела по шее и затылку, пытаясь снять напряжение. – По-моему, он был бесконечно одинок. Он потерял себя. Но ему повезло. Он обрел покой и умиротворение в той жизни, которую для себя выбрал. Одинокой и потерянной оказалась я. Представь: одна на всем белом свете, без дома, без семьи… Много, много лет подряд. Только одна шикарная школа сменялась другой. – Джулия резко отвернулась. – Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Нет, кажется, знаю! Хочу тебя кое о чем спросить. Неужели ты всерьез осуждаешь меня лишь за то, что я хотела переделать, украсить свой дом, который, наконец, у меня появился впервые за целую вечность? – Она сделала несколько шагов, откинула за спину волосы. – Идея отдать меня в пансион принадлежала отцу. Я стремилась угодить ему и не стала с ним спорить. Он отправил меня в «Сад азалий». Именно такой способ он выбрал, чтобы, как ему казалось, крепче привязать меня к себе. Он не хотел потерять меня, хотя в реальности нас ничего не связывало. Он боялся лишиться дочери так же, как лишился жены. Он превратился в одержимого человека, как ты в женоненавистника! – Джулия осеклась.
– Ты что-то сказала о женоненавистнике? – Голос Гранта звучал сухо и холодно.
Джулия подняла на него испуганные глаза.
– Прости! Я сморозила дикую глупость. Прости меня, мне ужасно жаль! У меня что-то шалят нервишки.
Воцарилась тишина. Минута за минутой проходили в гробовом молчании. Длинные занавеси колыхались на ветру, с тихим шорохом скреблись по плотной поверхности белого покрытия.
– Что за ферма была у Стэна? Чем он занимался?
– Выращивал тростник на северном побережье. Там повсюду были змеи. Родители даже питона видели. Он ползал в зарослях тростника. Я помню дом с толстыми стенами, высокое крыльцо с колоннами, массивную входную дверь, тишину и прохладу комнат.
Внезапно Джулия осознала, что Грант стоит близко-близко и смотрит на нее, печально и ласково.
– Пойдем, я провожу тебя наверх, – тихо и спокойно промолвил Грант. – Если хочешь…
– Хочу, – пролепетала она. – Твоя мать показала мне свои апартаменты. Потрясающее зрелище! И спальня, и гардеробная с множеством шкафов и ящиков.
– Когда отец с матерью переедут в новый дом, эту комнату никто не займет. Она предназначена невесте, которую я, как родители надеются, когда-нибудь найду. Возможно, их это сильно разочарует, но комната будет долго пустовать. – Он пожал плечами. – Когда осмотришь все наверху, можно будет пропустить по стаканчику. После ленча я вернусь к маленьким крокодилам. А ты? – Вопрос повис в настороженной тишине.
– Я? – наконец переспросила Джулия, прищурившись. – У меня все по плану: во второй половине дня буду помогать Леону на выставке.
– Понятно. Значит, все по плану. Ну ладно, пойдем.
Аперитив ждал их на боковой веранде. Они устроились на плетеных табуретках с красными подушками. Бар находился возле стеклянных дверей, ведущих в гостиную, и Джулия вновь уловила запах персидских ковров. Грант налил ей шенди, а себе пива.
Дремотно шелестел сад. Солнечные лучи пронизывали шпалеру, увитую ползучими растениями. По изразцовому полу веранды скользили зыбкие тени и теплые блики.
После ленча Грант отвез Джулию назад в город. Он остановил машину возле входа на выставку и повернулся к своей спутнице.
– Почти три часа, – заявил он, – тебя уволят за опоздание.
Она улыбнулась.
– Спасибо за ленч. Я чудесно провела время. Я в восторге от твоих родителей. Ваш дом потряс меня до глубины души.
– Очень рад.
Джулия не могла глаз отвести от Гранта, какая-то необъяснимая сила влекла ее к нему. Она смутно чувствовала, что в нем произошла перемена, сути которой она не понимала. Грант вновь был напряжен и подавлен.
– Что ж, пора возвращаться, – деловито обронил Грант. – Лучше поздно, чем никогда.
По пыльному газону они отправились к оживленному людскому муравейнику. Джулию поразила странная мысль: пока они с Грантом кайфовали на лоне природы, среди буколических лугов и пастбищ, здесь ни на секунду не замирало бурное кипение жизни. Им не оставалось ничего иного, как вернуться в реальность.
– Ты даже не представляешь, – оживленно произнесла Джулия, – сколько у Леона дел на выставке. Но он заставил о себе говорить.
– Кто бы мог подумать! Прекрасно, тем лучше для него!
Возле сельскохозяйственного сектора Грант задержался.
– Мой отец часто сюда наведывается. А мать, скорее всего, посетит павильон Леона.
– Замечательно, тем лучше для нее, – вторила ему Джулия. – А что в этом такого? Что, по-твоему, супруга фермера не должна обладать хорошим вкусом и любить изысканные вещи? О, как ужасно иметь такую жену! – Джулия нахмурилась, отвернувшись в сторону.
– А разве я говорил, что мне подходит такая жена?
Неожиданно Грант подступил к ней ближе и ласково провел костяшками пальцев по ее подбородку. И тут же все испортил, насмешливо обронив:
– Тебе стоит поторопиться. Твой бойфренд наверняка заждался.
В ярмарочной «галерее» Леона царило настоящее столпотворение.
– Не понимаю, зачем мне все это надо, – вместо приветствия буркнул Леон, даже не удосужившись расспросить Джулию о поездке на ферму. – Люди толкаются, хватают предметы руками, задают дурацкие вопросы – ужас! Ну и как ты провела время на лоне природы, дорогая?
– О, чудесно! Зря ты не поехал, был бы приятно удивлен. Старый особняк в капском стиле, потрясающие антикварные вещи, роскошная мебель, ковры, картины.
Вечером Леон пригласил Джулию на ужин, а позже они танцевали в очень дорогом заведении.
Проводив Джулию до дверей тетушкиного дома, Леон, как всегда, пришел в ужас от находящегося в упадке здания.
– Ну почему Джейк не предпримет никаких мер? В чем проблема?
– В деньгах, – сухо ответила Джулия, поразившись своей резкости. – Нельзя постоянно бранить этот дом. На самом деле он очень даже ничего.
На следующий день в павильон Леона заглянула миссис Тайлер. Мило поболтав с Джулией о пустяках, она пригласила ее в гости на ферму.
– Прошу вас, соглашайтесь! – настаивала она. – Мы могли бы отправиться в путь немедленно. Я сегодня на своей машине. У мужа полно дел в городе. А позже я привезу вас обратно.
– Большое спасибо. – Джулия была сверх меры польщена вниманием и любезностью миссис Тайлер. – Я с радостью принимаю ваше приглашение.
Несколько часов промчались незаметно. Салли развлекала гостью как могла. Она провела Джулию по дому, показала коллекции, которые собирала много лет.
– Джулия, милая, спасибо, что приехала ко мне, ты доставила мне огромную радость! Как жаль, что тебе придется возвращаться в Умкамбо. Кстати, когда ты уезжаешь?
– Если честно, со дня на день. Я постоянно перезваниваюсь с отцом. У него все хорошо, скоро его должны отпустить домой. А не могли бы мы с вами встретиться в заповеднике? Вы ведь, наверное, навещаете Гранта?
– Довольно редко, – призналась Салли. – Ферма отнимает массу времени и сил. Хотя на первый взгляд этого не скажешь. Кстати, когда ты в последний раз видела Гранта?
Джулию удивили и вопрос и тон миссис Тайлер.
– Когда была у вас в гостях в предыдущий раз.
– Гм, понятно. Не суди его строго, Джулия, хорошо? Не такой уж он плохой. Честное слово! Мне кажется, он влюбился. Это всего лишь мои догадки. Он несколько раз кое-кого упоминал – на него это так не похоже!
Наступил последний день выставки. За ленчем Леон спросил Джулию:
– Дорогая, в каком наряде ты собираешься со мной танцевать? Я его уже видел?
– Я же тебе говорила. В этом платье я была на выпускном вечере в пансионе. Оранжево-розовое, расшитое миллионом жемчужин.
– Ах да, конечно. Как же я мог забыть! Ты, дорогая, своими руками создала шедевр! Самодельные платья я обычно вижу издалека, но твое безупречно.
– Я училась и трудилась с полной отдачей сил, – объяснила Джулия. – Да, возможно, я способная ученица, но над нарядом пришлось попотеть. Флория утверждает, что кто-то способен выполнить такую работу, а кто-то нет. По словам тети Бониты, моя мама тоже отлично кроила и шила.
– Заеду за тобой ровно в восемь. Не опаздывай, договорились? Точность – вежливость королей! Я умру, если мне придется тебя ждать в этом ужасном, унылом старом доме.
