Текст книги "Таинственное происшествие в современной Венеции"

Автор книги: Уильям Уилки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава XII

– Вы не находите, что она помешана? – спросила Агнесса.

– Я нахожу, что она просто зла! Она фальшива, суеверна, дьявольски жестока, но не помешана. Думаю, что главная причина ее визита состояла в удовольствии нагнать на вас страху.

– Она действительно испугала меня. Стыдно признаться, но эта так.

Генри некоторое время глядел на нее и, поколебавшись, опустился на диван.

– Я очень тревожусь за вас, Агнесса, – сказал он. – Если бы не счастливая случайность, по воле которой я оказался сегодня здесь, кто знает, что эта низкая женщина могла наговорить или сделать, застав вас одну! Милая моя, вы ведете печальную, уединенную, беззащитную жизнь. Мне больно думать об этом, я хочу, чтобы все переменилось, особенно после того, что произошло сегодня. Нет-нет! Не говорите, что у вас есть старушка няня. Она слишком стара. Она не одного с вами звания – она служит недостаточной защитой для девушки в вашем положении. Не перетолковывайте ошибочно моих слов, Агнесса! Я говорю об искренней моей преданности вам.

Генри примолк и взял девушку за руку. Агнесса попыталась высвободиться и… уступила.

– Неужели не настанет никогда день, когда мне выпадет на долю честь оберегать вас? Когда вы станете гордостью и радостью моей жизни, до тех пор пока она продолжится?

Молодой человек робко пожал ей руку. Агнесса не ответила. Пятна румянца вспыхнули на ее лице, она отвернулась от Генри.

– Неужели я обидел вас? – тихо спросил юноша.

– Нет, – ответила девушка полушепотом.

– Не огорчил ли я вас?

– Вы заставили меня вспомнить о печальных днях, которые прошли.

Девушка второй раз попыталась высвободить руку. Генри удержал ее и поднес к губам.

– Неужели я никогда не буду в состоянии заставить вас думать о других днях, о днях счастливых, которые могут наступить? Или, если вы все время думаете о прошлом, не отыщете ли вы там воспоминания о моей любви к вам?

Агнесса вздохнула.

– Пощадите меня, Генри, – произнесла она печально, – не говорите ничего.

Румянец вновь залил ее щеки, ее рука затрепетала в его руке. С потупленным взором и тихо вздымавшейся грудью Агнесса была прелестна. В эту минуту он отдал бы все на свете за возможность обнять и поцеловать ее. Словно какая-то таинственная сила, покровительствующая влюбленным, сообщила девушке о его желании. Агнесса резко выдернула руку и взглянула прямо в лицо Генри. Слезы выступили из ее глаз. Девушка не сказала ничего, но взгляд ее был красноречивее слов. Он предостерегал Генри, без гнева, без обиды, но все-таки предостерегал не делать рискованных шагов в этот день.

– Скажите мне, что я прощен, Агнесса! – промолвил Генри, вставая.

– Да, – отвечала девушка спокойно, – вы прощены.

– Я не унизил себя в ваших глазах?

– О, нет!

– Вы хотите, чтобы я ушел?

Агнесса также встала с дивана и подошла к письменному столу. Неоконченное письмо, которое она писала до прихода леди Монтберри, лежало на бюваре. Она взглянула на письмо на Генри, и на лице ее появилась очаровательная улыбка.

– Не уходите, Генри, я хочу вам еще сказать кое-что но, право, не знаю, как мне выразиться. Проще, наверное, было бы заставить вас самому попробовать отгадать мои намерения. Вы только что говорили о моей уединенной и беззащитной жизни здесь. Жизнь, действительно, не очень-то счастливая, сознаюсь…

Девушка замолчала, заметив в его лице все возрастающее беспокойство.

– Я опередила ваши мысли, Генри, – продолжила она после паузы. – Я намерена произвести большую перемену в моем житье-бытье, если ваш брат Стивен и его жена согласятся на это.

Агнесса отворила ящик письменного стола, вынула конверт и подала Генри. Он принял его машинально. Совершенно невозможным казалось ему, чтобы «перемена в житье-бытье» означала замужество Агнессы, и все же молодой человек боялся развернуть письмо. Агнесса с улыбкой наблюдала за Генри. Глаза их встретились.

– Посмотрите на адрес, – промолвила девушка. – Вы должны бы знать и почерк, но, наверно, не знаете.

Генри взглянул на конверт. Адрес был написан крупным корявым почерком. Он развернул письмо.

«Милая тетушка Агнесса, наша гувернантка уезжает. Она получила в наследство деньги и дом. Мы ели пирожные и пили вино за ее здоровье. Вы обещали быть нашей гувернанткой, если нам будет нужна другая. Мы хотим вас. Мама об этом ничего не знает. Пожалуйста, приезжайте, пока мама не взяла кого-нибудь другого. Это пишет вам любящая Люси. Клара и Бланка хотели тоже написать, но они слишком малы и не могут. Они только пачкают бумагу».

– Это ваша старшая племянница, – объяснила Агнесса изумленному Генри. – Дети привыкли называть меня тетушкой, когда я гостила у их матери в Ирландии этой осенью. Три девочки были со мной неразлучны – это самые очаровательные дети, которых я знаю. Я действительно предлагала себя им в гувернантки, если понадобится. И вот, кажется, понадобилось. Перед тем как вы пришли, я писала леди Стивен письмо.

– Не может быть! – воскликнул Генри.

Агнесса подала неоконченное послание, в котором предлагала свои услуги семейству Стивенов в качестве помощницы по уходу за детьми.

Изумлению Генри не было границ. Он долго разглядывал письмо, потом перевел глаза на девушку.

– Они вам не поверят, решат, что вы шутите, – сказал он, наконец.

– Почему же? – спокойно спросила Агнесса.

– Вы – кузина моего брата и подруга его жены.

– Тем больше оснований доверить мне своих детей!

– Но вы равны им по положению в обществе! Вы не можете зарабатывать себе на хлеб уроками. Поступать же к ним на работу в качестве гувернантки просто нелепо.

– Что же тут нелепого? Дети любят меня, и мать их меня любит, отец их всегда выказывал мне бесчисленные знаки искренней приязни и уважения. Никто лучше меня не годится для этого места. Вы говорите, я равна им по происхождению. А разве нет гувернанток равного происхождения с теми, кому они служат? Кроме того, не знаю, право, ровня ли мы. Я слышала, ваш брат Стивен – ближайший наследник титула? Не станет ли он новым лордом? Не возражайте мне! Не станем спорить – права я или нет – подождем развития событий. Мне надоела моя бесполезная уединенная жизнь. Я хочу сделать ее полезнее и счастливее. Вы не знаете ваших родственников. Я уверена, что оба они вместе с детьми скажут мне – да!

Генри махнул рукой.

Он не любил эксцентричных отступлений от обычаев и традиций. Скажем больше, ему совсем не улыбалось становиться сторонним свидетелем «большой перемены». Когда новые интересы поглотят все внимание Агнессы, она будет гораздо менее расположена прислушиваться к его словам. Скука «уединенной и бесполезной» жизни, на которую жаловалась девушка, явно играла ему на руку. Пока ее сердце пусто, оно доступно. Но когда в него заберутся резвые племянницы, как знать, оставят ли они местечко для дядюшки.

Впрочем, Генри был достаточно благоразумен, чтобы не высказывать вслух подобные соображения. С такой тонкой женщиной, как Агнесса, нужно было следовать тактике выжидания и длительной осады. Если он неосторожно заденет романтические нежные струнки ее натуры, он пропал. Короче, чем бы дитя ни тешилось…

Генри вздохнул и перевел разговор.

– Письмо моей маленькой племянницы произвело еще одно действие, о котором малышка и не подозревала, когда писала вам, – сказал он беспечно. – Оно напомнило мне, зачем, собственно, я к вам пришел.

Агнесса взглянула на него вопросительно.

– Как же это удалось крошке Люси?

– Не только гувернантки получают наследства, Агнесса. Ваша нянюшка дома?

– Неужели старушке привалило богатство?

– Ей отказано сто фунтов! Пошлите за нею, Агнесса, пока я найду конверт.

Генри вытащил из кармана пачку писем и принялся их перебирать за письменным столом. Агнесса, вернувшись, приметила меж другими конвертами открытку с объявлением: «Дворцовая гостиница Венецианского общества». Два слова: «Дворцовая» и «Венеция» напомнили ей неприятное посещение леди Монтберри.

– Что это? – спросила она, указывая на открытку.

Генри оторвался от своего занятия и взглянул на объявление.

– Очень выгодное дело, – ответил он. – Большие гостиницы дают большой доход, если ими хорошо управлять. Я на короткой ноге с человеком, который будет управлять этой гостиницей, когда она откроется для публики. Более того, я так ему доверяю, что сделался одним из пайщиков этого общества.

Ответ, по-видимому, не удовлетворил Агнессу.

– Почему гостиница называется Дворцовой? – спросила она.

Генри внимательно взглянул на девушку и понял причину ее интереса.

– Ну да, – сказал он чуть виновато, – это тот самый дворец. Общество купило его, чтобы переделать в гостиницу.

Агнесса молча ушла в дальний угол комнаты. Ее огорчил ответ Генри. Конечно, она понимала, что, как младший сын, он имел надобность увеличивать свои доходы путем различных финансовых операций, но тем не менее ее несколько покоробило намерение Генри извлечь выгоду из дома, где умер его брат. Не способный принять в расчет этот чисто сентиментальный взгляд на такое простое дело, Генри вернулся к бумагам, недоумевая по поводу происшедшей с Агнессой перемены. Наконец он нашел то, что искал, победно выпрямился и посмотрел в сторону девушки, но та сидела молча, отвернувшись, и даже не подняла глаз, когда вошла няня. Генри обнял ее.

– Ну, няня, – сказал он, – везет же вам! Получите наличными сто фунтов! Вам отказан небольшой капитал.

Няня не выказала никаких признаков восторга. Она подождала немножко, чтобы привыкнуть к мысли о наследстве, потом спокойно спросила:

– Мистер Генри, кто отказал мне эти деньги, позвольте спросить?

– Мой покойный брат лорд Монтберри!

Агнесса подняла глаза.

Генри продолжал:

– Он завещал в духовной книге деньги всем старым слугам нашей фамилии. Вот письмо от его поверенных, дающее вам право обратиться к ним за деньгами.

Во всех сословиях общества признательность – самая редкая добродетель. В сословии, к которому принадлежала няня, она встречалась особенно редко. Поэтому мнение старушки о человеке, который обманул и бросил ее госпожу, нисколько не переменилось.

– Хотела бы я знать, кто напомнил милорду о старых слугах? – сказала она, поджав губы. – У него никогда недостало бы сердечности вспомнить о них самому.

Природа, не терпящая однообразия, вкладывает вспышки гнева в число элементов характера самой кроткой женщины. Агнесса вспылила.

– Если в вас есть хоть капля совести, – крикнула она няне, – вы должны стыдиться того, что сказали сейчас! Ваша черная неблагодарность – отвратительна! Оставляю ее вашему попечению, Генри, – вам есть о чем поговорить!

С этим тонким намеком на то, что и он лишился ее доброго мнения, Агнесса выбежала из комнаты.

Этот колкий выговор, казалось, совсем не смутил нянюшку. Когда дверь за разгневанной девушкой захлопнулась, старушка заговорщически подмигнула Генри.

– Молодые женщины всегда упрямятся, – сказала она. – Агнесса не хочет считать милорда дурным человеком, даже когда он обманул ее, вот и после смерти нежничает с ним. Слова против него не скажи! А все от упрямства! Это со временем пройдет. Не бросайте ее, мистер Генри, не бросайте ее!

– Вы, кажется, совсем не обиделись? – спросил Генри.

– Я? – удивленно переспросила старушка. – Не обиделась ли? Да я люблю, когда она сердится, это мне напоминает ее детство! Господь с вами! Когда я пойду пожелать ей спокойной ночи, она крепко меня поцелует и скажет: «Няня, я это не нарочно!» А насчет этих денег, мистер Генри, я так скажу. Будь я моложе, нашла бы, куда их потратить. Наряды, вещички… Теперь я стара. Что мне делать с деньгами, когда я их получу?

– Отдайте в банк, – посоветовал Генри. – Вы будете круглый год получать проценты.

– Сколько я буду получать?

– Если положите ваши сто фунтов в государственный фонд, будете получать три или четыре фунта в год.

Няня покачала головой.

– Три или четыре фунта в год? Мало! Мне нужно больше. Послушайте, мистер Генри, меня эти деньги не интересуют, я никогда не любила человека, который завещал мне их, хоть он и был вашим братом. Если я потеряю их завтра, плакать не стану, у меня достаточно средств на весь остаток жизни. Вас называют хорошим, ловким дельцом. Вложите эти денежки в какое-нибудь выгодное дельце, будьте такой миленький! Пан или пропал! А на фонды эти мне наплевать.

Няня даже прищелкнула пальцами, выражая презрение к трем процентам… Генри улыбнулся и подал няне открытку с рекламой Венецианского Общества.

– Вы отважный человек и смелый делец! – сказал он. – Вот вам ваш «пан или пропал»! Только держите наши дела в секрете от мисс Агнессы, иначе она меня не похвалит!

Няня вынула из кармана очки.

– «Гарантируем шесть процентов, – читала она, – и директора имеют основательные причины полагать, что десять процентов и даже более будут впоследствии реализованы акционерам гостиницы».

– Вложите мои деньги туда, мистер Генри! И, ради Бога, рекомендуйте эту гостиницу вашим друзьям!

Таким образом, няня, следуя корыстному примеру Генри, также заинтересовалась в меркантильном отношении домом, в котором умер лорд Монтберри.

Прошло три дня, прежде чем Генри удалось опять посетить Агнессу. За это время тучка, пробежавшая между ними, совершенно рассеялась, и девушка приняла молодого человека с более чем обычной благосклонностью. Она была в отличном расположении духа. Ответ из Ирландии пришел с очередной почтой. Вествики с радостью приняли предложение мисс Локвуд, поставив одно условие: она должна месяц погостить в их поместье, и, если ей действительно возня с детьми придется по душе, тогда она будет вольна проживать в поместье в роли и гувернантки, и тетки, и кузины, и оставит своих ирландских друзей только когда выйдет замуж.

– Вы видите, Генри, я была права!

Генри никак не мог поверить.

– Когда вы едете? – спросил он.

– На будущей неделе.

– Скоро ли мы увидимся теперь?

– Вы же знаете, вы всегда желанный гость в доме своего брата! Можете навестить меня, когда захотите.

Агнесса протянула руку молодому человеку.

– Прощайте, Генри, – мне пора укладываться.

Генри хотел поцеловать ее на прощание. Девушка отпрянула.

– Почему же нет? Я ваш родственник! – обиделся юноша.

– Мне это не нравится, – ответила Агнесса.

Генри покорился. Он увидел в случившемся хороший знак. Отвергая его как родственника, девушка поощряла его как возлюбленного.

В один из дней наступившей недели Агнесса выехала из Лондона. Путешествие в новую жизнь начиналось. Ирландия являлась только станцией на пути к Венецианскому дворцу.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава XIII

К весне 1861 года мисс Локвуд совсем прижилась в усадьбе своих друзей, сделавшихся теперь лордом и леди Монтберри. Старая няня не оставила свою барышню. Помещение, приличествующее ее возрасту, отыскалось в просторном ирландском доме, и старушка была совершенно счастлива. Половину первых доходов от Венецианского Общества она истратила на подарки детям, которых полюбила от всей души.

Страховые общества выплатили в начале года ее сиятельству причитающиеся деньги. Сразу после выплаты вдова первого лорда – Монтберри – или, лучше сказать, вдовствующая леди Монтберри – покинула Англию, отправившись вместе с бароном Ривером в Соединенные Штаты. Намерения барона были разрекламированы научной прессой – он собирался исследовать настоящее состояние экспериментальной химии в республике неограниченных возможностей. Миледи объявила любопытствующим, что едет с братом в надежде найти утешение в перемене мест после постигшей ее утраты.

Эти новости Агнессе сообщил Генри, заехавший погостить к родственникам, и девушка почувствовала, что гора свалилась у нее с плеч.

– Между нами Атлантический океан, – сказала она. – Надеюсь, мне никогда больше не доведется увидеться с этой жуткой женщиной?

Не прошло и недели, а обстоятельства уже напомнили Агнессе о «жуткой женщине».

Неотложные дела призывали Генри в Лондон. В день отъезда молодой человек решился еще раз сделать мисс Локвуд предложение, но его племянницы, как он и предполагал, заняли в ее сердце больше места, чем следовало бы, и явились, сами того не ведая, прекрасным поводом для отказа. С другой стороны, Генри приобрел еще одну союзницу в лице своей невестки.

– Потерпите немного, – сказала ему свежеиспеченная леди Монтберри, – и предоставьте мне настроить детей в вашу пользу, а там уж они сами завербуют мисс Локвуд в ряды ваших обожательниц.

Дамы проводили младшего Вествика на поезд и собирались уже выпить по чашке чаю, когда дворецкий доложил ее сиятельству о приходе некоей миссис Роланд.

Леди Монтберри-вторая обратилась к Агнессе:

– Миссис Роланд – это та женщина, на помощь которой рассчитывал наш поверенный, когда занимался поисками пропавшего курьера.

– Вы имеете в виду горничную, которая сопровождала леди Монтберри в Венецию? – спросила Агнесса.

– Душа моя, не именуйте эту выскочку моим титулом. Мы с мужем называем ее меж собой так, как она звалась до замужества. Я – леди Монтберри, а она – графиня. Таким образом, можно избегнуть путаницы… и, вообще, все встает на свои места! Да, миссис Роланд была у меня в услужении, пока не поступила к графине. Я рассталась с ней, потому что у нее был тяжелый характер. Я сама это замечала, и слуги частенько жаловались. Во всех других отношениях миссис Роланд вполне порядочная и верная женщина. Хотите ее повидать?

Агнесса согласилась в слабой надежде узнать что-либо о судьбе злосчастного курьера. Миссис Феррари примирилась с невозможностью сыскать концы в этом деле. Она носила траур и жила в Лондоне на средства, получаемые от занятия, которое ей доставила неутомимая доброта Агнессы.

Высокая, костлявая пожилая женщина с ввалившимися глазами и седой головой встала со стула и чопорно поклонилась, когда обе дамы вошли в приемную. Это была, несомненно, женщина с безукоризненной репутацией и, что также несомненно, с очевидными недостатками.

Большие косматые брови, очень густой, громогласный бас, суровые, непреклонные манеры, полное отсутствие в фигуре извилистых линий – все эти качества, может, и свидетельствовали о добродетели их хозяйки, но в виде наименее привлекательном. Люди, видевшие ее впервые, поражались, зачем она не мужчина.

– Как ваше здоровье, миссис Роланд?

– Так хорошо, как только может быть в мои годы, миледи!

– Могу ли я быть чем-нибудь вам полезна?

– Ваше сиятельство окажет мне большую милость, если даст мне рекомендацию, памятуя о моей службе у нее. Мне предлагают место – ходить за больной дамой, которая недавно сюда переехала.

– Ах да, я слышала о ней. Это некая миссис Кербери с прехорошенькой племянницей, как мне говорили. Но, миссис Роланд, вы ведь служили у меня давно. Миссис Кербери, наверное, понадобится аттестация с вашего последнего места службы, от вашей последней госпожи.

Огонь добродетельного негодования загорелся в глубине глазниц миссис Роланд. Она закашлялась, прежде чем ответить, как будто ее «последняя госпожа» застряла у нее в глотке.

– Я объяснила миссис Кербери, миледи, что особа, которой я служила последнее время, – у меня, право, язык не поворачивается титуловать ее в присутствии вашего сиятельства! – уехала в Америку. Миссис Кербери знает, что я оставила эту даму по собственному желанию, знает почему и одобряет мой поступок. Одного слова вашего сиятельства достаточно, чтобы я получила место.

– Хорошо, миссис Роланд, в таком случае я не имею ничего против того, чтобы аттестовать вас. Миссис Кербери застанет меня дома завтра в два часа пополудни.

– Здоровье миссис Кербери не позволяет ей выходить. Ее племянница мисс Голден навестит вас, если позволите.

– Очень охотно. С хорошенькой девушкой всегда приятно поболтать. Подождите, миссис Роланд. Разрешите познакомить вас с мисс Локвуд – кузиной моего мужа и моей подругой. Она желает поговорить с вами о курьере, который служил вместе с вами у лорда Монтберри в Венеции.

Косматые брови миссис Роланд сдвинулись в суровом неодобрении к предмету разговора.

– Сожалею, миледи, – только и произнесла она.

– Может быть, вы что-нибудь слышали о том, что произошло в Венеции после вашего отъезда? – спросила Агнесса. – Феррари тайно покинул дворец, и с тех пор о нем ничего не слышно.

Миссис Роланд прижмурилась, как будто отгоняла от себя постороннее видение, могущее расстроить порядочную женщину.

– Никакой поступок мистера Феррари не может удивить меня! – произнесла она басом.

– Вы отзываетесь о нем сурово, – заметила Агнесса.

Миссис Роланд раскрыла глаза.

– Я ни о ком не отзываюсь сурово без причины, мисс Локвуд, – сказала она. – Мистер Феррари поступил со мной так, как не поступал ни один человек на свете, ни прежде, ни после.

– Что же он сделал?

Миссис Роланд ответила, вытаращив от ужаса глаза:

– Он позволил себе вольно обращаться со мной.

Молодая леди Монтберри, отвернувшись, кусала носовой платок, с трудом удерживаясь от хохота.

Миссис Роланд продолжала, угрюмо наслаждаясь изумлением, которое ее ответ произвел на Агнессу:

– А когда я потребовала, чтобы он извинился, мисс, он имел дерзость заявить, что жизнь во дворце скучна и он не знает другого способа развлечься.

– Я боюсь, вы меня не поняли, – сказала Агнесса. – Я говорю с вами о Феррари, потому что мне не безразлична его судьба. Вы знаете, что он женат?

– Сочувствую его жене, – сказала миссис Роланд.

– Она очень беспокоится о нем, – продолжала Агнесса.

– Она должна благодарить Бога за освобождение от него, – возразила миссис Роланд.

Девушка настойчиво продолжала расспросы.

– Я знаю миссис Феррари с детства и очень хочу помочь ей. Не приметили ли вы чего-нибудь странного, когда жили в Венеции, что могло бы объяснить исчезновение курьера? Например, в каких отношениях находился он со своим барином и барыней?

– С барыней – в фамильярных, – ответила миссис Роланд, – таких, что порядочной английской прислуге противно было смотреть. Она заставляла его рассказывать все о его делах, как он жил с женой, как добывал деньги, и про все такое подобное, как будто он был ей ровня. Все это выглядело гадко.

– А с хозяином? – допытывалась девушка. – Как складывались отношения Феррари с лордом Монтберри?

– Милорд жил замкнуто, наедине со своим горем, – ответила миссис Роланд сурово-торжественным тоном. – Феррари только получал жалованье и поплевывал в потолок. «Я бы тоже ушел, да не могу». Так сказал он мне на прощанье, когда я покидала дворец. Я не отвечала. После того, что между нами произошло, я, конечно, не вступала с мистером Феррари ни в какие переговоры.

– Так вы совсем ничего не можете припомнить?

– Ничего, – торжествующе произнесла миссис Роланд, как бы даже радуясь разочарованию, которое произвел ее ответ.

Девушка решила не сдаваться и добиться хоть каких-нибудь результатов.

– У вашей хозяйки был брат. Его имя – барон Ривер…

Миссис Роланд протестующе вскинула угловатые руки в порыжелых перчатках.

– Известно ли мисс, что я оставила свое место потому, что заметила…

Агнесса перебила ее.

– Я хочу только узнать, не говорил ли или не делал чего барон, что можно связать с поступком Феррари?

– Ничего, насколько мне известно, – сказала миссис Роланд. – Барон и мистер Феррари – одного поля ягоды, я имею в виду состояние их нравственности. Я слов на ветер не бросаю. Однажды я случайно услышала такой разговор, дверь в гостиную была приоткрыта. Барон сказал: «Феррари, мне нужна тысяча фунтов. Что бы ты мог совершить за тысячу фунтов?» – «Все что угодно, сэр. Лишь бы все было шито-крыто». И оба расхохотались. Так что судите сами, мисс.

Агнесса задумалась. Тысяча фунтов была прислана в безымянном письме. Имело ли это какое-нибудь отношение к разговору барона и Феррари? Миссис Роланд расспрашивать бесполезно. Из нее больше ничего невозможно выудить. Сделана еще одна попытка отыскать пропавшего, и она вновь не увенчалась успехом.

Обед в этот день можно было назвать семейным. Единственным гостем дома был племянник нового лорда Монтберри, старший сын его сестры, леди Барвилль. Леди Монтберри не могла удержаться от соблазна рассказать о посягательстве – первом и последнем – на добродетель миссис Роланд, с комической точностью подражая ее густому торжественному голосу. Когда его сиятельство спросил, что надобно было в их тихом доме столь грозной особе, ее сиятельство, объясняя, упомянула о скором визите мисс Голден. Артур Барвилль, племянник лорда, вспыхнув, вмешался в разговор:

– Мисс Голден самая очаровательная девушка в Ирландии! Я видел ее вчера через садовую ограду, когда проезжал верхом мимо их дома. В какое время она завтра будет? Около двух? Я случайно войду в гостиную – я умираю от желания познакомиться с ней.

Агнессе его энтузиазм показался забавным.

– Уж не влюбились ли вы в мисс Голден? – спросила она.

Артур серьезно ответил:

– Я не шучу. Я целый день вчера провел у ограды их сада, надеясь увидеть ее еще раз. От мисс Голден зависит сделать меня счастливейшим или несчастнейшим человеком на земле.

– Глупый мальчик. Как вы можете нести такой вздор?!

Он, конечно, нес вздор. И, сам того не подозревая, приблизил Агнессу к следующей станции на пути в Венецию.