Текст книги "Черная ряса"

Автор книги: Уильям Уилки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

ХIII
ПЕРЕПИСКА ОТЦА БЕНВЕЛЯ

1

Артур Пенроз к отцу Бенвелю

"Преподобный и дорогой отец!

Когда я имел честь в последний раз видеться с вами, вы дали мне поручение письменно уведомить вас о результатах наших религиозных бесед с мистером Ромейном.

Обстоятельства сложились таким образом, что было бы неуместно отнимать у вас время длинными разглагольствованиями по этому предмету. Превосходные книги, указанные вами мистеру Ромейну, произвели на него сильное впечатление. Он сделал некоторые возражения, которые я старался опровергнуть, как умел, но пообещал рассмотреть мои аргументы с самым серьезным вниманием как можно скорее. Я не в состоянии словами выразить вам, как счастлив, что имею надежду восстановить его душевное спокойствие – другими, более подходящими словами – совершить его обращение! Я уважаю и восхищаюсь мистером Ромейном, я даже, можно сказать, люблю его.

Подробности, которых недостает в этом кратком донесении, я буду иметь честь лично передать вам. Мистер Ромейн не желает долее скрываться от своих друзей. Сегодня утром он получил письмо, изменившее все его планы и заставившее принять решение о возвращении в Лондон. Мне не известно ни содержание письма, ни имя писавшего. Но приятно было видеть, что чтение этого письма сделало Ромейна счастливым.

Завтра вечером надеюсь лично выразить вам мое почтение".

2

Мистер Битрек к отцу Бенвелю

"Сэр! Справки, наведенные мною по вашему поручению, в одном отношении оказались удачны.

Я могу сообщить вам, что некоторые события в жизни мистера Винтерфильда, бесспорно, связаны с молодой леди по имени мисс Стелла Эйрикорт.

Однако нелегко было выявить связь этих обстоятельств. Судя по подробному донесению того лица, которому я поручил это дело, существуют серьезные причины скрывать эти факты. Я упоминаю об этом не для того, чтобы разочаровать вас, но чтобы приготовить вас к задержкам, могущим встретиться на нашем пути.

Прошу вас доверять мне и дать время – я отвечаю за результат".

КНИГА ВТОРАЯ

I
БАЛ С САНДВИЧАМИ

Прекрасная весна после необыкновенно суровой зимы обещала удачный сезон в Лондоне.

Между увеселениями сезона в тесной сфере, имеющей притязания называть себя горделивым именем общества, всеобщее любопытство было возбуждено известием о вечере, даваемом леди Лоринг, под странным названием: «Бал с сандвичами».

Приглашения были сделаны к необыкновенно раннему часу, и все поняли, что гостям не будет предложено обычного солидного ужина. Одним словом, вечер леди Лоринг явился смелым протестом против поздних часов и тяжелых пиров в полночь. Молодежи нравилась предполагаемая реформа. Старшие же отказывались высказать свое мнение до вечера.

В небольшом тесном кружке самых близких друзей леди Лоринг толковали, что предполагались существенные нововведения в закусках и что терпение гостей подвергнется суровому испытанию. Мисс Нотман, экономка, вежливо угрожавшая выходом в отставку со скромной пенсией после знаменитого дела яичницы с устрицами, решила привести свое намерение в исполнение, когда услышала, что ужина не будет.

– Моя привязанность к семейству может многое вынести, – сказала она, – но если леди Лоринг обдуманно дает бал без ужина, то мне придется пристроиться в другом месте или самое лучшее убраться из дому.

Считая мисс Нотман представительницей известного класса, приходилось считать успех этого нововведения сомнительным.

В назначенный вечер гости сделали одно приятное открытие, когда вошли в приемные комнаты. Им было предоставлялось право развлекаться кому как нравится.

Гостиные предназначались для танцев, а картинная галерея была обращена в музыкальную комнату. Игроки в шахматы и карты находили отдаленные и покойные кабинеты, специально приготовленные для них. Лица, занимающиеся только серьезными разговорами, смогли уютно устроиться. А влюбленные, серьезные или несерьезные, открыли полуосвещенный зимний сад со множеством укромных уголков.

За исключением зимнего сада, куда бы ни направлялись гости, всюду они встречали столики, красиво убранные цветами и сотнями маленьких тарелочек белого китайского фарфора со всевозможными сандвичами. Здесь стремились удовлетворять самые разнообразные вкусы. Люди с обыкновенным вкусом находили говядину и ветчину на тоненьких ломтиках хлеба из совершенно неизвестной, необыкновенно нежной муки. Других, вкусу которых было не так легко угодить, соблазняли сандвичи из вкусного соединения цыпленка с трюфелями, превращенными в мягкую, нежную массу, прилипавшую к хлебу, как масло. Иностранцы, пробовавшие все и не имевшие ничего против чеснока, находили лучшие соусы Германии и Италии превращенными в английские сандвичи. В этом же виде анчоусы и сардинки привлекали мужчин, желавших создать искусственную жажду. Удостоверившись сначала, что поданное шампанское останется приятным воспоминанием на других вечерах этого сезона, публика поняла и то, что запас закусок, соблазнявших всех, был неистощим. Где бы ни были гости и чем бы они ни были заняты, всюду появлялись маленькие белые тарелочки и постоянно возбуждали их аппетит. Гости ели так, как никогда перед тем, и старинное английское предубеждение против всякого нововведения было наконец побеждено. Общее мнение объявило, что бал с сандвичами был прекрасной идеей, выполненной превосходно.

Многие гости оказали хозяйке любезность, приехав в ранний час, обозначенный в приглашении. Одним из них был майор Гайнд.

Леди Лоринг воспользовалась первым удобным случаем, чтобы поговорить с ним наедине.

– Я слышала, вы были не совсем довольны, когда вам передали, что мисс Эйрикорт взялась вместо вас за справки? – спросила она.

– Я счел это несколько смелым решением, – отвечал майор, – но так как вдова генерала оказалась леди в лучшем смысле этого слова, то романтическое приключение мисс Эйрикорт закончилось благополучно. В другой раз я бы посоветовал мисс Эйрикорт не рисковать так.

– Вам известно мнение Ромейна об этом?

– Нет еще. С самого приезда я был слишком занят. Извините меня, леди Лоринг, кто эта прелестная особа в палевом платье? Мне кажется, я уже где-то встречал ее?

– Эта прелестная особа – та самая смелая леди, поступка которой вы не одобряете.

– Мисс Эйрикорт?!

– Да.

– Я беру назад свои слова, – воскликнул безо всякого зазрения совести майор Гайнд. – Такая женщина, как она, может делать все, что ей угодно. Она смотрит сюда. Прошу вас, представьте меня ей.

Представив майора, леди Лоринг вернулась к гостям.

– Мне кажется, мы уже встречались прежде, майор Гайнд? – спросила Стелла.

Ее голос дополнил недостающее звено в памяти майора. Вспомнив, как на пароходе она смотрела на Ромейна, он начинал смутно понимать необъяснимое участие, принимаемое мисс Эйрикорт в семействе генерала.

– Да, я прекрасно помню, – отвечал он, – это было во время переезда из Булони в Фолькстон, мы ехали с другом. Вы с ним без сомнения встречались после?

Он сделал этот вопрос из простой формальности, а сам подумал про себя:

– Вот еще одна полюбила Ромейна, и ничего не выйдет из этого.

– Вы простили мне, что я вместо вас отправилась в Кемп-Гилл? – спросила Стелла.

– Я должен быть благодарен вам, – отвечал майор. – Бедняки получили немедленную помощь. Благодаря вашей способности убеждать вы достигли результатов, которых я бы, может быть, не добился. Сам Ромейн, вернувшись в Лондон, был у них?

– Нет, он желает остаться неизвестным. Пока он согласился вести дело через меня.

– Пока? – повторил майор Гайнд.

Нежное личико Стеллы покрылось легким румянцем.

– Мне удалось уговорить мадам Марильяк принять сумму, данную мною ее сыну. Бедняга теперь пользуется заботливым уходом в одном частном приюте. В этом отношении нельзя сделать ничего больше.

– А мать ничего не хочет предпринимать?

– Ничего, ни для себя, ни для дочери, пока у них есть работа. Я не могу передать вам, как прекрасно и с каким терпением она говорит о своей тяжелой участи. Но ее здоровье может не выдержать – и очень возможно, что мне придется в скором времени уехать из Лондона.

Она остановилась и, покраснев еще сильнее, продолжила:

– Вдова может заболеть в мое отсутствие, и поэтому мистер Ромейн хочет просить вас время от времени справляться о семье, пока меня не будет здесь.

– Я с удовольствием сделаю это, мисс Эйрикорт. Ромейна ждут здесь сегодня?

Она радостно улыбнулась, посмотрев в сторону. Любопытство майора было возбуждено – он посмотрел также в ту сторону, куда был обращен ее взгляд.

Как бы в ответ на его вопрос сам Ромейн в эту минуту показался в дверях.

Что могло привлечь нелюдимого ученого на вечер? Глаза майора Гайнда были настороже. В то время, когда Ромейн и Стелла подали руку друг другу, майор Гайнд понял, что мисс Эйрикорт была причиной появления его друга. Припомнив ее минутное замешательство, когда она указала на возможность отъезда из Лондона и на намерение Ромейна просить его заменить ее на это время, майор с поспешностью военного, не терпящего замедления, дал свое заключение:

– Я ошибся, – подумал он, – наконец и мой неуязвимый друг ранен. Когда эта очаровательная особа соберется уезжать из Лондона, на ее багаже будет написано: «мистрис Ромейн».

– Вы сделались совершенно иным человеком с тех пор, как мы виделись с вами, – сказал он зло.

Стелла тихонько отошла, предоставляя им возможность свободно разговаривать. Ромейн не воспользовался удобным случаем, чтобы открыться своему другу. Каковы бы ни были в действительности отношения между ним и мисс Эйрикорт, они, по-видимому, пока хранились в тайне.

– Мое здоровье немного улучшилось в последнее время, – вот все, что он ответил.

Майор понизил голос до шепота:

– Ваши припадки… – начал было он.

Ромейн перебил его.

– Я не хочу, чтобы весь свет знал о моей болезни, – ответил он также шепотом, но раздражительно. – Посмотрите сколько здесь народу! Когда я говорю вам, что мне лучше, вы должны были догадаться, что это значит.

– Есть какая-нибудь видимая причина для улучшения? – продолжал расспрашивать майор, добиваясь подтверждения своего заключения.

– Нет никакой, – ответил Ромейн резко.

Но резкие ответы не могли обескуражить майора Гайнда.

– Мы с мисс Эйрикорт вспоминали нашу встречу на пароходе, – продолжал он. – Помните ли вы, с каким равнодушием вы относились к этой прелестной девушке, когда я спросил, не знаете ли вы ее? Я рад, что теперь ваш вкус переменился к лучшему. Желал бы я быть так хорошо знаком с ней, чтобы пожать ей руку, как вы.

– Гайнд! Когда молодой человек говорит глупости, его извиняет юность. Вы же, даже в глазах друзей, уже переступили границу возраста, которому все прощается.

С этими словами Ромейн отошел.

Неисправимый майор ловко ответил на укоризну:

– Припомните, что я первый из ваших знакомых поздравил вас.

Он тоже отошел и направился к столу с сандвичами и шампанским.

Между тем среди блестящей толпы гостей Стелла заметила одиноко стоящего Пенроза. Для нее было достаточно того, что секретарь Ромейна был в то же время и его другом. Проходя мимо именитых гостей, искавших случая поговорить с ней, она подошла к застенчивому, нервному, грустному Пенрозу и сделала все возможное, чтобы улучшить его настроение.

– Кажется, мистер Пенроз, вам здесь не особенно нравится?

Произнося эти слова, она остановилась. Пенроз смотрел на нее застенчиво, но с таким выражением участия, какое она еще ни разу не подмечала в нем.

– Неужели Ромейн рассказал ему все? – подумала она.

– Здесь прекрасно, мисс Эйрикорт, – отвечал он тихо и спокойно.

– Вы приехали сюда с мистером Ромейном? – спросила она.

– Да. Я по его совету принял приглашение, которым леди Лоринг почтила меня. Я не привык к таком обществу, но был бы готов и на гораздо большие жертвы, лишь бы сделать приятное мистеру Ромейну Она ласково улыбнулась. Такая искренняя привязанность к человеку, которого она любила, понравилась ей и тронула ее. Желая найти тему для разговора, способную заинтересовать его, она преодолела свою антипатию к домашнему духовнику.

– Отец Бенвель будет здесь сегодня? – спросила она.

– Вероятно, мисс Эйрикорт.., если только вовремя вернется в Лондон.

– Он давно уехал?

– С неделю.

Не зная, что сказать дальше, Стелла продолжала оказывать любезность Пенрозу, притворяясь, что интересуется отцом Бенвелем.

– Ему предстоит далекий путь до Лондона? – спросила она.

– Да, он едет из Девоншира.

– Из южного Девоншира?

– Нет. Он был в северном Девоншире, в Кловелли.

Улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Почти не скрывая стоящего ей усилия и нетерпения, с которым ожидала ответа, она задала еще один вопрос:

– Окрестности Кловелли знакомы мне, – сказала она. – Может быть, отец Бенвель в гостях у кого-нибудь из моих тамошних знакомых?

– Я ничего не могу сказать вам, мисс Эйрикорт. Письма его преподобия пересылаются в гостиницу. Кроме этого, мне ничего неизвестно.

С легким наклоном головы, она обернулась в сторону прочих гостей, посмотрела назад и, в последний раз обратившись к нему, приветливо сказала:

– Если вы любите музыку, мистер Пенроз, то советую вам пойти в картинную галерею: там собираются играть квартет Моцарта.

Пенроз поблагодарил ее, отметив при этом, что ее голос и манеры сделались крайне сдержанны.

Стелла вернулась в комнату, где хозяйка принимала гостей. Леди Лоринг была в это время одна и сидела на диване. Стелла нагнулась к ней и сказала, слегка понизив голос:

– Если отец Бенвель приедет сегодня вечером, постарайтесь узнать, что он делал в Кловелли.

– Кловелли? – повторила леди Лоринг. – Не деревня ли это близ Винтерфильда?

– Да.

II
ВОПРОС О БРАКЕ

В то время когда Стелла отвечала леди Лоринг, одна очень живая гостья слегка коснулась веером ее плеча.

Этой гостьей была очень маленькая женщина, со сверкавшими глазками и постоянной улыбкой на лице. Ее природные прелести, подправленные с помощью пудры и румян, выставлялись напоказ благодаря обнаженным плечам, рукам и глубокому декольте.

Материала на платье пошло немного, но по качеству материи и своему фасону оно было совершенством. Более прелестного цвета, фасона и работы никогда не появлялось даже на модных картинах. Ее светлые волосы были причесаны бахромой и локонами по моде, известной нам только по портретам времен Карла Второго. Она была не совсем молода, не совсем стара, и только голос ее звучал с легкой хрипотой вследствие утомления от беспрестанной болтовни в течение многих лет. К этому можно прибавить, что она была подвижна, как белка, и игрива, как котенок. Но будем говорить об этой леди с некоторой сдержанностью по той веской причине, что она мать Стеллы.

Девушка быстро обернулась при легком касании веера.

– Мама, – воскликнула она, – как вы меня испугали!

– Дорогое дитя, – сказала мистрис Эйрикорт, – ты от природы беспечна, и тебя следует пугать. Ступай в соседнюю комнату, там ждет тебя мистер Ромейн.

Стелла несколько отшатнулась и взглянула на мать с неописанным изумлением.

– Возможно ли, что вы его знаете? – спросила она.

– Мистер Ромейн не бывает в обществе, а то бы мы давно встретились, – возразила мистрис Эйрикорт. – Он замечательная личность. Я увидела его, когда он пожимал тебе руку, этого для меня было вполне достаточно, и я отрекомендовалась ему как твоя мать. Он несколько важен и холоден, но узнав, кто я, сделался гораздо любезнее. Я предложила ему отыскать тебя. Он очень удивился. Мне кажется, он принял меня за твою старшую сестру, ведь между нами нет ни малейшего сходства, не так ли, леди Лоринг? Она похожа на своего бедного, дорогого отца, он также от природы был беспечен.

Оживись, мое милое дитя, ты наконец выиграла приз в большой лотерее. Если я когда-либо видела влюбленного человека, то это – мистер Ромейн. Я физиогномистка, леди Лоринг, и узнаю страсти по лицу. О, Стелла! Что за поместье аббатство Венж! Однажды я проезжала этой дорогой, отправляясь в соседнее имение. Роскошь! Потом, есть еще и другое состояние, доставшееся ему после смерти тетки: двенадцать тысяч годового дохода и вилла в Гайгете! И моя дочь может сделаться хозяйкой всего этого, если надлежащим образом разыграет свою карту. Каково вознаграждение за все то, что мы выстрадали из-за этого чудовища Винтерфильда!

– Мама, прошу вас!..

– Стелла, не прерывай меня, когда я говорю тебе для твоей же собственной пользы. Я не знаю более несносной особы, леди Лоринг, чем моя дочь, и все-таки я люблю ее. Я готова пройти сквозь огонь и воду для моей прелестной девочки. На прошедшей неделе я была на свадьбе и думала о Стелле. Церковь была набита битком! Сто человек присутствовали на свадебном завтраке. Что за кружева были на невесте! Никаким языком невозможно описать их! Десять подруг невесты были в голубых платьях с серебром. Архиепископ провозгласил здоровье жениха и невесты так нежно, трогательно, что некоторые из нас заплакали. Я подумала о своей дочери. О, если б мне увидеть Стеллу главной виновницей, так сказать, подобного торжества! Только у нас было бы по крайней мере двенадцать подруг у невесты, и я бы заменила голубые платья с серебром на зеленые с золотом. Это повредит цвету лица, скажете вы, но для этого есть искусственные средства – по крайней мере, мне так говорили.

Что за дом будет для свадьбы – смелое предложение – не правда ли, дорогая леди Лоринг! Гостиная для приема и картинная галерея для завтрака! Я знаю архиепископа, он должен венчать тебя, моя дорогая. Но отчего же ты не идешь в ту комнату? Вот она, твоя природная беспечность! Часто я выражала твоему покойному отцу сожаление, что у тебя нет моей энергии.

Пойдешь ты? Да, дорогая леди Лоринг, мне хотелось бы выпить бокал шампанского и съесть еще кусочек прекрасного сандвича с цыпленком. Если ты, Стелла, не пойдешь сейчас же, то я, забыв все правила приличия и твой возраст, вытолкну тебя вон.

Стелла уступила необходимости.

– Удержи ее, если можешь, – шепнула она леди Лоринг в момент наступившего молчания.

Мистрис Эйрикорт не могла говорить, потому что пила шампанское.

В соседней комнате Стелла нашла Ромейна. Он выглядел озабоченным и раздраженным, но тотчас же просиял, как только она подошла к нему.

– Моя мать разговаривала с вами? – спросила она. – Я боюсь…

– Она ваша мать, – прервал он ее ласково. – Не думайте, что я настолько неблагодарен, чтобы забыть это!

Она взяла его руку и взглянула на него так, что вся ее душа отразилась в этом взоре.

– Пойдемте в более уединенную комнату, – шепнула она.

Ромейн повел ее, оставляя комнату. Никто из них не заметил Пенроза.

Он неподвижно стоял с тех пор, когда Стелла разговаривала с ним, и оставался в своем углу, погруженный в думы – думы нерадостные, что вполне ясно было видно по его лицу. Глаза печально следили за удалявшимися фигурами Стеллы и Ромейна, краска вспыхнула на его угрюмом лице. Подобно многим людям, привыкшим жить в одиночестве, у него была привычка во время сильного возбуждения говорить с самим собою.

– Нет, – сказал он, когда непризнанные влюбленные скрылись за дверью, – нет, оскорбительно требовать от меня это!

Он направился в противоположную сторону, укрылся в приемной комнате от внимания леди Лоринг и незамеченным оставил дом.

Ромейн и Стелла прошли через карточную и шахматную комнаты, повернули в коридор и вошли в зимний сад.

В первый раз они нашли его пустым. Звуки музыки нового танца, доносившиеся сквозь открытые наверху окна бальной залы, оказали неотразимое действие. Те, которые знали танец, жаждали отличиться в нем. Те же, которые только слышали о нем, устремились посмотреть на него и поучиться.

Даже в самом конце девятнадцатого столетия молодые люди и девушки из высшего общества могут серьезно заниматься таким делом, как разучивание нового танца.

Что бы сказал майор Гайнд, увидя Ромейна удаляющимся в один из уголков оранжереи, в котором было место только для двоих?

Но майор забыл о своем возрасте и семействе. Он, как и большинство зрителей, был в бальной зале.

– Мне хотелось бы знать, – сказала Стелла, – чувствуете ли вы, как я тронута вашими добрыми словами, относившимися к моей матери. Сказать вам?

Она обняла его и поцеловала. Он был новичком в любви. Жгучая нежность ее поцелуя и сладостный аромат ее дыхания опьянили его. Много-много раз отвечал он на поцелуй. Она отодвинулась от него и овладела собою с быстротою и уверенностью, непонятными для мужчины. От глубокой нежности она перешла к пустому легкомыслию.

В целях самозащиты она мгновенно сделалась почти так же суетна, как и ее мать.

– Что бы сказал мистер Пенроз, если б увидел нас? – прошептала она.

– Зачем вы заговорили о Пенрозе? Разве вы его видели сегодня вечером?

– Да, он был печален, ему, бедняжке, было не по себе. Я со своей стороны сделала все, чтобы успокоить его, потому что, я знаю, вы его любите.

– Дорогая Стелла!

– Нет, нет не надо!

– Я хочу поговорить серьезно. Мистер Пенроз посмотрел на меня с каким-то странным участием, которое я не в состоянии объяснить. Разве вы облекли его своим доверием?

– Он мне так предан, принимает во мне такое искреннее участие, – сказал Ромейн, – что мне действительно совестно обращаться с ним, как с посторонним. Я должен признаться, что ваше очаровательное письмо заставило меня вернуться из нашей поездки в Лондон. Я решил, что должен лично выразить вам, как хорошо вы поняли меня и как глубоко я чувствую ваше расположение.

– Пенроз по своему обыкновению кротко и с чувством пожал мне руку!

– Я вполне понимаю вас, – сказал он. – Вот и все, что произошло между нами.

– И ничего больше с того времени?

– Ничего!

– Ни одного слова из того, что мы говорили друг другу, когда на прошлой неделе были наедине в картинной галерее?

– Ни слова. Я настолько привык разбирать самого себя, что даже теперь во мне зарождается сомнение. Видит Бог, что я ничего не скрываю от вас, но не эгоизм ли с моей стороны заботиться о своем собственном счастье, Стелла, когда мне следовало бы думать только о вас? Вы знаете, мой ангел, с какою жизнью вам придется связать свою судьбу, когда вы выйдете за меня замуж. Вполне ли вы уверены, что в вас достаточно любви и мужества, чтобы стать моей женой?

Она нежно положила голову на его плечо и взглянула с очаровательной улыбкой.

– Сколько раз мне нужно повторять это, – спросила она, – чтобы вы поверили? Еще раз: во мне достаточно мужества и любви, чтобы стать вашей женой, и я почувствовала это, Луис, когда в первый раз увидела вас! Уничтожит ли это признание ваши сомнения и обещаете ли вы мне никогда более не сомневаться ни в себе, ни во мне?

Ромейн обещал и запечатлел свое обещание поцелуем, на этот раз без" сопротивления.

– Когда же будет наша свадьба? – прошептал он.

Она со вздохом подняла голову с его плеча.

– Если сказать вам откровенно, – ответила она, – я должна поговорить со своей матерью.

Ромейн покорился обязанностям своего нового положения, насколько он их понимал.

– Разве вы уже сообщили вашей матери о наших отношениях? – спросил он. – В таком случае, моя ли это или ваша обязанность – узнать ее желание? Я в этих делах крайне несведущ. Мое личное мнение таково: я должен спросить ее сначала, согласна ли она иметь меня своим зятем, а тогда уже вам можно будет поговорить с нею о свадьбе.

Стелла подумала о склонности Ромейна к скромному уединению и о наклонности своей матери к тщеславию и хвастовству. Она чистосердечно передала ему результат своих размышлений.

– Я боюсь советоваться с матерью о нашем браке, – сказала она.

Ромейн удивился.

– Разве вы думаете, что мистрис Эйрикорт не согласится на него? – спросил он.

Стелла удивилась в свою очередь.

– «Не согласится»! – повторила она. – Я знаю наверно, что мать будет в восторге.

– Так в чем же заключается затруднение?

Был только один способ определенно ответить на этот вопрос. Стелла смело описала мечты матери о свадьбе с приглашенным архиепископом, двенадцатью подругами невесты в зеленых платьях с золотом и с сотней гостей за завтраком в картинной галерее лорда Лоринга.

Ромейн был так ошеломлен, что на минуту буквально лишился языка.

Сказать, что он смотрел на Стеллу, как приговоренный к смерти смотрит на шерифа, объявляющего ему день казни, значило бы оказать несправедливость подсудимому.

Он принял удар не дрогнув и в доказательство своего спокойствия согласился ознаменовать свою свадьбу казнью – завтраком, который его желудок не в состоянии будет переварить.

– Если вы согласны с мнением вашей матери, – начал Ромейн, когда к нему вернулось самообладание, – если такой личный взгляд не помешает вам…

Он не смог продолжить.

Его живое воображение нарисовало ему архиепископа, свадебных подруг и сотню гостей, и голос его невольно оборвался.

Стелла поспешила успокоить его.

– Дорогой мой! Я вовсе не разделяю мнения моей матери, – ответила она нежно. – Я с грустью должна сказать, что у нас очень мало общих симпатий. Свадьбы, по-моему, следует праздновать насколько возможно скромнее, присутствовать должны только близкие и дорогие родственники и никого более. Если же необходимы увеселения, банкеты и сотни приглашенных, то пусть это происходит тогда, когда новобрачные возвратятся домой после медового месяца и начнут серьезную жизнь. Хотя подобные взгляды странны в женщине, но таково мое мнение.

Лицо Ромейна просияло.

– Как мало женщин обладает, подобно вам, здравым умом и тонкостью чувств! – воскликнул он. – Конечно, ваша мать должна уступить, когда услышит, что мы с вами сходимся во взглядах на свадьбу.

Стелла слишком хорошо знала свою мать, чтобы согласиться с мнением, выраженным таким образом. Способность мистрис Эйрикорт придерживаться своих узких идей и упорно настаивать на внушении их другим, когда затрагивались ее общественные принципы, была такова, что ее не могло побороть никакое сопротивление, кроме прямой грубости. Она была способна надоесть как Ромейну, так и своей дочери до крайних границ человеческого терпения в твердой уверенности, что она призвана обращать всех еретиков на истинный путь в деле браков.

Намереваясь говорить о матери по этому поводу со всевозможной сдержанностью, Стелла высказалась, однако, достаточно ясно для вразумления Ромейна. Тогда он сделал другое предложение.

– Не обвенчаться ли нам тайно, – предложил он, – и потом уже сказать об этом мистрис Эйрикорт?

Такое разрешение затруднения, вполне на мужской лад, тотчас же было отвергнуто. Стелла была слишком добрая дочь, чтобы огорчить свою мать поступком, носившим хотя бы тень неуважения.

– О, подумайте, – сказала она, – как поражена и огорчена будет мать! Она должна присутствовать на моей свадьбе!

Ромейну пришла мысль о компромиссе.

– А что вы скажете, – предложил он, – если приготовиться к свадьбе потихоньку, и сказать мистрис Эйрикорт за день или за два, когда уже будет поздно рассылать приглашения? И если ваша матушка будет обманута…

– Она рассердится, – прервала Стелла.

– Прекрасно. Свалите всю вину на меня. Да кроме того при этом могут присутствовать два лица, которых, я уверен, мистрис Эйрикорт рада будет встретить. Вы ничего не возразите против лорда и леди Лоринг?

– Возразить! Они мои самые дорогие друзья, так же, как и ваши.

– Ну, а кого еще пригласили бы вы, Стелла?

– Еще кого? Кого вы хотите, Луис.

– Так я скажу – никого.

– Господи, да когда же это будет?! Мои поверенные могут приготовить брачный контракт через две недели или даже раньше. Вы согласны через две недели?

Он обвил рукою ее талию, а губы его прикоснулись к ее прелестной шейке.

Она была не такая женщина, чтобы прибегать к обычному женскому жеманству.

– Да, – сказала она нежно, – если вы хотите.

Затем она встала и отошла от него.

– Ради меня, Луис, мы не должны долее оставаться здесь вместе.

Только она проговорила это, как музыка в бальной зале прекратилась.

Стелла убежала из зимнего сада.

Первое лицо, встретившееся ей, когда она возвращалась в приемную, был отец Бенвель.