Текст книги "Заложник вчерашнего дня"

Автор книги: Уильям Т Квик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Гарри, дело нужно довести до конца. Неужели не ясно? Он дал нам знак. В следующий раз знак этот может оказаться более существенным. Но если мы сейчас вынудим его сделать ход, он ведь может и ошибиться.

– Наживка на крючке, – горько промолвил Гарри. – Мне нравится ощущать себя приманкой.

– У нас все равно нет никакой другой.

Юноша сел на пол и прислонился спиной к стене. Кусочки, обломки и осколки лишенной смысла головоломки – вот все, что он имел. Нужно было как-то соединить это воедино. Посмотрев на гладкую кожаную спинку кресла, он внезапно подумал о Хэле. Единственный верный друг, но он так далеко отсюда.

Кресло Чазма медленно повернулось. Глаза на совершенно черном лице карлика стали прозрачными, как вода. Гарри увидел на их дне крошечные красные вены и его передернуло.

– В чем дело?

– Томас сделал свой ход, – заявил Чазм.

– Что?..

Глория неслышно вошла в комнату и встала рядом с Гарри. Она не проронила ни слова, а Чазм никак не отреагировал на ее появление.

– Флот ящеров сейчас приближается к Ариусу. Хогот наконец-то вступил в игру.

16

Он и не предполагал, что туннели такие обширные: вся кора планеты пронизывалась ими. Пулеподобный аппарат несся, сверкая, как капля ртути, по тускло освещенному желобу, вырезанному глубоко в скальной породе. Гарри невольно прикрыл глаза.

Глория сидела рядом и смолила свои бесконечные сигареты, прикуривая одну от другой, не обращая на него внимания. Чазм, на переднем сиденье, закутался в тишину собственных мыслей.

– Этот мир – как крепость, – нарушил Гарри молчание.

Глаза карлика изменили цвет, словно это было у него эквивалентом моргания.

– Что?

– Пытаюсь понять, почему все сходится именно здесь. Обстоятельства странным образом складываются – или кто подстроил – так, что я попадаю на Ариус. Томас тоже не замедлил объявиться. Фрего нисколько не удивился, что мы непременно должны направиться сюда. А сейчас вот-вот прибудет весь военный флот Хогота. Кроме того, на Ариусе имеется, по меньшей мере, один громадный космопорт, абсолютно необитаемый на вид, а сама планета полна пустых квартир. Не мир, а сплошная тайна. Что все это означает, Чазм?

– Все миры различны. У Ариуса просто больше отличий, чем у других.

– Это не ответ. Объясните мне, чем он отличается. И почему.

Коротышка взглянул на Глорию. Та зажгла сигарету и выпустила струю дыма ему в лицо.

– Ну, давай, Чазм, расскажи парню.

Карлик заерзал на своем мягком сиденье.

– Гарри, я ничего не желаю говорить. На некоторые твои вопросы имеются ответы, но это не те ответы, которые я хотел бы дать. Возможно, когда мы прибудем...

– Да? Куда мы прибудем? Где мы собираемся прятаться от флота разъяренных рептилий?

На черной коже Чазма заиграли золотисто-пурпурные разводы. Он откинулся в кресле.

– Там, где ты сможешь получить ответы, Гарри. Время пока терпит, голос его звучал холодно и отдаленно.

– Говорите таким тоном, будто мы направляемся на небеса, – Гарри нервно хохотнул.

– Не столь уж плохое сравнение, – большие глаза карлика отозвались радугой цветов.

Аппарат на полном ходу выскочил из туннеля на склон огромной горы. Гарри увидел далеко внизу здания похожие на сахарные кубики.

Картина была мирной и прекрасной: здания сияли в лучах утреннего солнца, как белые драгоценные камни на подушечке из зеленого бархата. Гарри видел их раньше. Видел ли?

Он не мог вспомнить.

Юноша поморгал глазами, потер щеку. Не мог вспомнить? Я помню все, подумал он. Но не это. Только смутный призрак чего-то, какой-то намек. Дежа вю – "уже виденное". Гарри слышал о таком психологическом феномене ложная память, когда впечатления кажутся уже пережитыми.

– У меня голова кружится, – чуть слышно пробормотал он.

– Что? С тобой все в порядке? – Глория смотрела на него сквозь неизменное облако голубого дыма.

– Да, – он помотал головой. – Просто что-то... странное. – Но разум его метался. Нечто незыблемое, во что он верил, даже не отдавая себе отчета, вдруг заколебалось.

Не мог вспомнить.

А что еще не мог он вспомнить? Теперь, выходит, нельзя доверять и собственному мозгу? Эта мысль вызвала в нем почти физическое отвращение. Никому нельзя верить. Даже самому себе...

Он облизнул губы. Руки похолодели и дрожали.

– Гарри. Что случилось? Ты бледен, как полотно.

– Все... все нормально. Сейчас, минутку...

Пальцы Глории легли ему на руку. Он слегка повернул голову, чтобы взглянуть ей в лицо и тут будто электрический разряд проскочил между его плотью и ее. Он почувствовал тепло.

Настоящее тепло, какого он не ощущал ни от кого, кроме отца. Оно залило его медленными волнами и заставило растаять все его страхи, словно что-то укрыло изнутри, как мягким одеялом.

– Ты?..

Ее зеленые глаза ласково пронзали его насквозь, будто сообщая какую-то огромную, безмолвную тайну, которую они делили теперь на двоих.

– Я – твой друг, – прошептала она и отняла руку. Умиротворяющая теплота оставалась еще на некоторое время, прежде чем начала медленно угасать.

Машина быстро спускалась под гору, к белым строениям. Гарри казалось, что некие предстоящие события несутся вместе с ним к подножию горы и сойдутся в одной аркой точке этого волшебного утра.

– Что произойдет? – осмелился он спросить.

– Время покажет, – Глория слегка повела плечами.

Он ощутил трепет глубокого понимания. Да. Даже если он не вспомнит, время покажет. И оно покажет ему все.

Странно успокоенный предчувствием зловещей неизбежности, Гарри повернулся к окну и стал наблюдать за спуском. Здания беспорядочно усеивали длинное предгорье, прикорнувшее, как отдыхающая собака, к подножию величественного пика. Треки, по которым спускалась машина, петляли по склону горы, открывая с каждым поворотом еще более живописный вид – шеренги домов-гигантов в снеговых шапках, словно марширующие в голубую даль. Облака, клубящиеся вверху, ловили отблески от горных цепей, играя зыбкую симфонию яркого света.

Треки выглядели какой-то аномалией. На планете все было скрыто и защищено, кроме этого места и громадного космопорта, куда прибыли Гарри и Фрего. Здешние здания были на виду, а трек походил на раскрытый обнаженный нерв. Кто бы ни обитал в этом райском уголке, они, похоже не боялись никого и ничего. В противоположность секретности остальных частей Ариуса, это место выставляло себя напоказ.

Гарри поразился несоответствию – прятаться от Эрла Томаса под гранитными щитами Чазма, а потом, при первом знаке реальной опасности атакующего флота ящеров – искать убежища в незащищенных зданиях у подножия горы. Напрашивалось лишь одно разумное объяснение. То, куда они прибыли, являлось гнездом какого-то невероятного могущества.

Трек, наконец, окончил свой спуск и прямой стрелой метнулся через широкий, длинный луг. Гарри увидел пятна ярких полевых цветов и сосновые перелески. Аппарат беззвучно скользнул в тень колоссальных зданий, замедлил ход и остановился под широкими белокаменными карнизами, которые нависали над станционной платформой, способной принять одновременно сотню подобных машин.

Чазм зевнул.

– Выходим. Мы на месте.

Они прошли около мили, прежде чем достигли конца платформы. Как и все на Ариусе, это место было пустынным, но Гарри почувствовал какую-то энергию, излучаемую самими зданиями, почти жару. Здесь, несомненно, кто-то обитал. Но платформа оставалась пустой, и они продолжали идти дальше.

Юноша немного вспотел от утренней духоты и слегка запыхался. Его старый учитель, японец Щи-Цзу, был бы недоволен им: Гарри вышел из формы, следовало возобновить ежедневные дыхательные упражнения.

Впереди выросла, как утес, величественная плита из мрамора, прорезанная огромной расселиной. Чазм даже не замедлил хода, а Глория остановилась только, чтобы растоптать ногой окурок на безупречно чистом полу и зажечь очередную сигарету. Гарри поморщился. Это показалось ему кощунством в священном месте. Потом он понял, что все окружающее напоминало ему храм, где божество могло появиться на мгновение, чтобы выслушать молитвы от верующих в него.

Юноша усмехнулся. Человек суеверен. Все колоссальные строения внушают людям уважение. Короли и священники давно усвоили это, с тех самых пор, как первый из них собрал кучу грязи и водрузил на ее вершине алтарь.

Они пересекли сводчатую галерею размером с футбольное поле. Гарри поднял голову и увидел огромный полупрозрачный купол, изготовленный из похожего на хрусталь материала. Его поразило это чудо архитектуры. Купол был даже более впечатляющим, чем само здание.

– Как они умудрились его построить?

Чазм остановился.

– Купол?

– Да.

– Не имею ни малейшего представления. Спросишь позже.

– У кого?

– Потерпи. Скоро увидишь, – бросил коротышка и пошел дальше.

– Ты читала когда-нибудь "Волшебника страны Оз"? – спросил Гарри, обращаясь к Глории.

Она расхохоталась, и ее хриплый смех успокоительно подействовал на него.

– Само собой. И не раз.

Он кивнул. Интересно, что подготовил для него чародей, таящийся здесь? Судя по прелюдии, нечто сногсшибательное.

Гарри шел теперь, задумчиво смотря себе под ноги, и не заметил человека, ожидавшего их в дальнем конце галереи, до тех пор, пока они не приблизились к нему.

– Почти вовремя, – сказал незнакомец.

Гарри взглянул на человека, и на этот раз дежа вю поразило его так сильно, что на секунду потемнело в глазах. Он покачнулся. Глория едва успела схватить его за руку, но он даже не заметил этого. Гарри видел только человека с улыбкой громилы и серыми глазами, излучавшими какую-то тайную радость, от которой юноше захотелось истерически рассмеяться. Он знал этого человека и абсолютно не имел понятия откуда и почему.

Тут он почувствовал, как сильные пальцы Глории впиваются ему в руку.

– В чем дело, Гарри? Успокойся.

– О'кей, – он встряхнул головой, сбрасывая наваждение. – Пошли. Я в норме.

– Никогда не видела такой бледной нормы, – Глория ослабила хватку и отошла от него, закурив новую сигарету.

Сотни, подумал Гарри, Она выкуривает сотни сигарет в день.

– Трогательная встреча старых друзей у нас получилась, – сказал человек. Его большой вытянутый нос придавал лицу лисье выражение. Коротко остриженные волосы отливали всеми оттенками цвета, который принято называть каштановым. – Мне, однако, все начинает уже надоедать. Давайте-ка выбираться из этой кучи мусора. Это – разбазаривание пространства, если хотите знать мою точку зрения. – Он взглянул на хрустальный купол. Волшебник Оззи любит, правда, стеклянные крыши.

– Старый ты мошенник, – рассмеялась Глория.

Он снова улыбнулся своей таинственной улыбкой.

– Есть с кого брать пример.

Во время этого обмена любезностями, Гарри наблюдал за Чазмом. Карлик словно оцепенел, то ли от совершенного почтения, то ли от крайнего ужаса. Глаза приобрели цвет его черной кожи. Цвет угля и ночи. В мозгу Гарри пронеслась фраза: "черный, как предательство". Он подвинулся ближе и коснулся плеча Чазма.

– Что с вами?

Человечек дернулся, будто от удара током.

– Ай!

– Оставь его в покое, – сказал их новый компаньон ясным, почти приятным голосом. – Через минуту он возьмет себя в руки. У него просто кратковременный приступ алчности и благоговения. Правда, Чазм?

Коротышка не ответил.

– Алчности и благоговения? – удивился Гарри. – Почему?

– Чазм очень религиозен. – Человек хохотнул. – Верит в бога и в рай.

– Не понимаю.

Снова короткий смешок.

– Вы – на небесах, а я – Господь Бог. Но ты можешь называть меня Джек. А теперь пойдемте. Я еще не завтракал – живу бобылем, без хозяйки в доме. Некому готовить, и вообще, одиноко. – Он бросил довольный, хитрющий взгляд на Глорию.

– Свиньей ты был, свиньей ты и остался, – отозвалась та.

– Точно. Разве плохо, что существует хоть что-то неизменное?

В каменной стене обширной комнаты виднелось несколько проходов, и снова Гарри укололо смутное предчувствие, будто эти темные отверстия были ему знакомы. Ходил ли он этим путем раньше? А если ходил, почему не помнит?

Мир опять начал крениться, но на этот раз Гарри удалось скрыть замешательство. Сосредоточься, приказал он себе и взглянул на присоединившегося к ним человека. Странно. Неужели на этой планете все мужчины такие мелкие и костлявые? На что уж Чазм не гигант, а Джек еще менее внушителен. И вся эта чушь насчет Бога. Хотя бы ради приличия назвался "божеством". Так нет же, именно Бог, единственный и неповторимый. А рай? Место, безусловно, огромное и впечатляющее, но оно не укладывалось в представлении Гарри о райских кущах.

Но все же в Джеке было что-то особенное. Он окутывался, как туманом, неким неслыханным, завывающим смехом – словно вся Вселенная была шуткой, которую только он, Джек, мог по достоинству оценить.

А Чазм, прежде казавшийся достаточно уверенным в себе, теперь был явно напуган. Что за сила так подействовала на него?

Новый знакомый жестом пригласил всю компанию в один из проходов. Глория двинулась первой. Чазм все еще находился в легком трансе, и Гарри, проходя мимо, тронул его за локоть. Коротышка легонько подпрыгнул, но сразу же последовал за ними. Черные глаза его медленно выцвели до темно-лиловых, став похожими на синяки.

Метрах в двух впереди шествовал Джек, положив руку на талию Глории. Они о чем-то мирно беседовали, и Гарри понял, что эти двое давно и хорошо знали друг друга.

На мгновение он почувствовал горькую зависть. У него не было никого. Никого во всей Вселенной, кому он мог бы доверять. Или любить. Или просто идти бок о бок, касаясь верного друга.

Совершенно один.

Они вошли в туннель. Сверху и сзади что-то мерцало в воздухе, какой-то отсвет, крошечный сдвиг атмосферы. Возможно, это был лишь обман зрения, намек на свет.

Туннель, показавшийся таким темным после сияющей яркости хрустального купола, на самом деле хорошо освещался. Пол был изготовлен из гладкого, слегка губчатого материала, немного подающегося под ногами и поглощавшего звуки шагов. Стены – из такого же переливчатого серого материала. Гарри даже показалось, будто он идет внутри устрицы.

Вскоре туннель уперся в широкую дверь лифта. Джек пробежал пальцами по кнопочному пульту рядом с дверью, потом обернулся и ухмыльнулся своим спутникам.

– Что-то знакомое, – сказала Глория.

Он пожал плечами. Дверь лифта бесшумно отодвинулась, и Джек небрежно махнул рукой, приглашая их войти.

– Сначала завтрак, – бросил он. – Ты ведь проголодался, не так ли, Чазм?

Карлик торопливо кивнул и, сглотнув, шагнул внутрь.

Лифт, казалось, не двигался. Гарри посмотрел под ноги, на восточной работы ковер. Почему все на Ариусе любят купаться в античной роскоши? Чазмова гора напичкана полированным деревом и сверкающим металлом. Колоссальное здание-храм. И вот теперь – никуда не едущий лифт с роскошным ковром на полу.

– Что-нибудь сломалось? – спросил он.

Джек стоял, прислонившись к стене и сунув руки в карманы черных джинсов. На его тенниске был изображен золотистый знак молнии.

– Не беспокойся, мы доберемся.

– Куда?

– Увидишь.

Дверь отворилась, и мужчина слегка поклонился.

– Добро пожаловать в мою скромную хижину.

Огромное помещение, длинное и широкое, было двухэтажным. Но оно, почему-то, не поражало так размерами, как другие места на Ариусе. И в нем царил хаос. Прямо впереди стоял пошарпанный деревянный кофейный столик, окруженный низкими кожаными диванами. По всему большому залу были расставлены другие столы, стулья и кресла. На трех стенах висели, там и сям, книжные полки, заваленные всевозможными книгами. Гарри узнал этот синдром – его собственные полки выглядели точно так же. Книги брались, прочитывались и беспорядочно ставились обратно. Это – рабочие книжные полки. Но у него самого было не так уж и много книг. У этого человека тысячи.

Несмотря на размеры помещения, оно казалось захламленным, переполненным. Каждую плоскую поверхность занимали чаши, вазы с увядшими цветами, металлические безделушки. В многочисленных пепельницах валялись груды окурков. Стены, в промежутках между полками, были украшены разнообразнейшими картинами. Одна из них привлекла внимание Гарри изображение парящей птицы. Внизу стояла подпись широким мазком кисти.

На кофейном столике лежала полусъеденная пицца. Джек плюхнулся на диван рядом с этим столом и зажег сигарету.

Великолепно, подумал Гарри. Еще один заядлый курильщик. Хорошо, если вентиляция здесь работает.

Дальняя стена представляла собой громадное окно, скрытое серыми портьерами, пропускающими рассеянный свет.

Джек заметил, что юноша смотрит на окно.

– Желаешь взглянуть? Пожалуйста. – Он шутливо приказал: – Откройтесь, говорю я вам. – Портьеры начали медленно раздвигаться.

Гарри подошел к окну и остановился пораженный.

– Что это? Где мы находимся?

– Нью-Чикаго, – ответил Джек. – Уродливый городишко. А тебе, я вижу, нравится?

Окно выглядывало с пятидесятого, по крайней мере, этажа на бесконечный город, раскинувшийся внизу. Величественные башни, уходящие в небо шпили – многие из них гораздо выше точки наблюдения Гарри. Город был построен на берегу бескрайнего серого океана, простиравшегося до горизонта. Клочья тумана плавали над тускло блестящей поверхностью. Воду рассекали корабли, оставляющие позади себя длинные следы, похожие на белые перья.

В городе наступало утро. Солнце, прятавшееся за тучами, придавало всему медный оттенок. От этого вида захватывало дух. Нью-Чикаго. Гарри обернулся.

– Великолепная голография. Стоит, наверное, целое состояние.

– Это не голография, – отозвался Джек. – Хочешь кофе?

Юноша оторопело уставился на него. Когда легкое замешательство прошло, он взглянул на остатки пиццы и почувствовал, что очень голоден.

– Да. Неплохо бы.

– А поесть чего-нибудь? Любишь пиццу?

– На завтрак?

– Точно.

– Неплохо бы и пивка...

– Пиво и пицца к завтраку? – Джек осклабился. – Гарри, мы с тобой родственные души.

Глория вышла из кухни с серебряным подносом и переставила с него на столик прекрасный, старинной работы, кофейный сервиз из столового серебра. Она явно чувствовала себя здесь как дома, даже ее обычное напряжение улетучилось. Глория чаще улыбалась, а ее зеленые глаза скорее сияли, нежели мерцали. И еще – ее, казалось, веселило поведение Чазма.

Маленький человечек неподвижно сидел на диване напротив Джека. То и дело глаза его калейдоскопически меняли цвет, причем так быстро, что невозможно было различить какой-нибудь определенный оттенок. Он старательно избегал прямо смотреть на хозяина апартаментов, который, в свою очередь, абсолютно его игнорировал.

– Голубая Гора, – объявила Глория, указывая на сервиз. – Наливайте сами.

Гарри лукаво взглянул на Джека.

– Голубая Гора? – переспросил тот. – Сорт земного кофе. Очень хороший. Выращен на Ямайке. – Он налил себе полную чашку, пригубил и довольно ухмыльнулся. – Позволяю себе маленькие слабости.

Гарри наполнил свою чашку и попробовал напиток, который поразил его тонким ароматом и богатством букета.

– Замечательный кофе.

– Приятно, что у тебя хороший вкус, – кивнул Джек. – А некоторые...

Глория положила себе сахару и сливок.

– Некоторые – безнадежные снобы, – продолжила она за него.

– Могла бы и пощадить меня. Почему ты не выпила эти помои – свою мешанину – на кухне?

– А почему ты суешь свой нос в...

Юноша внимательно прислушивался к шутливой перепалке.

– Вы хорошо знаете друг друга, верно?

– Можно и так сказать, – Глория слегка наклонила голову.

– И давно, – продолжил Гарри.

– Да, довольно давно, – усмехнулся Джек. – Даже как-то были мужем и женой, пока не опомнились.

Гарри поставил чашку на стол.

– Почему я чувствую себя участником какой-то шутки, соль которой известна всем, кроме меня?

Мужчина моргнул, а затем кивнул, как бы одобряя вопрос.

– Потому, что это почти правда. Полагаю, ты уже столкнулся со многими загадками. И все же, как думаешь, что происходит?

– Нельзя ли и мне чашечку кофе? – наконец подал голос Чазм.

Джек взглянул на него. Выражение его лица было вежливым, но коротышка отпрянул.

– Будь повнимательнее, дружище. Разговор становится интересным.

– Я думаю, что вы – недостающее звено, – медленно заговорил Гарри. Ключ, который нужен мне, чтобы соединить концы с концами. Я знаю о ящерах, кое-что о Поиске, Эрле Томасе, артефакте, но не могу сложить все это в единое целое. Что-то еще вовлечено в игру. – Он на секунду умолк. – В игру, которая и не игра вовсе. Вы – ключ, не так ли?

Хозяин допил кофе и налил себе еще чашку.

– Ключ? Интересное сравнение, Гарри. Ты продолжаешь удивлять меня. Но я отвечу на твой вопрос. Да, можно сказать, что я – ключ. Это, в конце концов, одно из моих имен.

У юноши холодок пробежал по позвоночнику.

– Вы мне расскажете?

– Ты думал, я шучу, – Джек кивнул, – но ты не прав. Добро пожаловать на небеса, Гарри. Именно здесь почти все и началось.

17

Джек пил, вздыхая при каждом глотке, словно он уже давно не пробовал кофе. Покончив со второй чашкой, он взглянул на Глорию, примостившуюся на ручке дивана.

– Продолжай, – сказала она. – Не томи парня.

Но теперь Гарри готов был немного подождать. Он прекрасно себя чувствовал в этом странном месте. Юноша допил свою чашку, и по коже рук пробежала легкая дрожь. Может, это от кофе? Напиток оказался необычайно крепким.

Джек не торопился. Закурив, он улыбнулся Гарри, и его смеющиеся серые глаза счастливо сверкнули.

– Я сделал это, – наконец сказал он. – Несколько столетий назад. Я не знал, что именно делаю, но я сделал это.

– Твой обычный стиль, – язвительно бросила Глория.

– Что же вы сделали? – спросил юноша.

Хозяин водрузил свои ноги на кофейный столик, и Гарри понял, почему дерево было так исцарапано.

– Эрла Томаса, прежде всего. Я создал его.

– Бессмыслица какая-то, – покачал головой Гарри. – Для меня, по крайней мере.

– Да. Тебе следует ознакомиться с историей.

– Так разъясните мне историю.

– Все довольно просто. Это случилось в конце Матричных Войн. Тогда я ничем определенным не занимался. Так, экспериментировал немного с некоей эзотерической теорией гравитации и наткнулся на принцип прыжков через "нору". Фактически, Эйнштейн и Разен уже давно сформулировали его. Я обращал внимание больше на технологию, нежели на физику. Ну, так вот, – я построил зонд, чтобы кое-что проверить.

Гарри заморгал. Несколькими фразами Джек поднял уйму вопросов и переписал историю заново.

– Ладно, зонд не вернулся. Я, правда, этого и ожидал, так как, согласно классическим теориям, он отправился в прошлое. И я не имел представления, как решить эту проблему, но тут в дело вступили ящеры и решили ее за меня. Они продали нам Ленту Времени.

– Да, удивительно.

– Удивительнее, чем ты думаешь. Я немедленно внедрил ее в мою конструкцию и послал другой зонд. Тайно. Угадай, что вернулось?

Гарри помотал головой.

– Не знаю.

– Артефакт, конечно же. Тот самый куб, который нарисовался на полу вашего ломбарда несколькими годами позже.

Перед глазами юноши предстала ясно нарисованная картина: человек с крысиным рыльцем, запыхавшийся и вспотевший, втаскивает куб через дверь "Золотого Шара".

– Что за чертовщина? Откуда прибыл куб?

– Из сингулярности, откуда еще. Из черной дыры.

– Но это невозможно! Ничто не выходит из черной дыры.

– Как раз наоборот. Все выходит. – Лицо Джека приобрело вид фокусника, с хитрой улыбкой вытаскивающего кролика из пустой, казалось бы, шляпы. – Вот это настоящая шутка. И, как всякая хорошая шутка, она с бородой. Космос, в конце концов, обладает изрядным чувством юмора, а первым, кто понял это, был никто иной, как Стивен Хоукинг.

Перед мысленным взором Гарри открылись новые перспективы.

– Стивен Хоукинг? Это же известнейший физик, возможно, величайший земной ученый двадцатого века.

– Тебя кое-чему научили, – одобрительно кивнул Джек. – Что еще ты о нем знаешь?

– Хоукинг специализировался в теории черных дыр и сделал ряд открытий.

– М-м-м... А еще?

– Больше ничего особенного. – И, увидев на лице собеседника нерешительность, добавил, – но вы рассказывайте. Я немного знаю высшую математику. Основы.

– О'кей. Хоукинг выступил с очень интересной гипотезой. Ее никогда особенно не афишировали, потому что никто не знал, что с ней делать. К тому же она очень неопределенна.

На мгновение Гарри показалось странным, что они обсуждают побочные теории давно умершего гения, но разговор полностью завладел его вниманием.

– Продолжайте, – попросил он.

– Постараюсь объяснить проще. Тебе не потребуется высшая математика. Только слушай внимательно. Итак... Согласно всем теориям черных дыр, сингулярности функционируют под чем-то вроде космической цензуры. То, что входит в дыру, никогда из неоне выходит, и мы не знаем, что при этом происходит внутри. Даже прыжок по "норе" не противоречит этому закону, потому что, хотя мы и проходим по сингулярности, контакта с ее внутренностью не бывает. Экраны обеспечивают защиту, в противном случае нас просто уничтожило бы.

– Пока мне все понятно, – вставил Гарри.

– Хорошо. И вот тут в дело вступает квантовая механика. Квантовые силы нарушают законы космической цензуры, и мы обнаруживаем, что черные дыры – одни медленнее, другие быстрее – способны что-то выделять. Но ч_т_о_ выделяется из черной дыры?

– Понятия не имею.

– Все, что угодно, Гарри. Из черной дыры может выйти все, что угодно. И невозможно предсказать, что именно.

Голова шла кругом. Юноше казалось, что эта идея давно уже прячется где-то на задворках его сознания, но до сих пор он не мог выразить ее словами.

– Погодите... минуту. Это означает... – Он задумался. – Выходит, причинной связи не существует. Потому, что дыры изменяют топологию пространства-времени. Тогда нет ничего невозможного. Мы просто должны в_е_р_и_т_ь_ в существование Вселенной и всего, что она преподносит нам.

– Верно. Нам все приходится принимать на веру, – тихо подтвердил Джек. – Из сингулярности не только что-то _м_о_ж_е_т_ выйти, но, в конце концов, обязательно _в_ы_х_о_д_и_т_. Вот откуда появился артефакт. И принес с собой Эрла Томаса.

Глаза Гарри расширились. Он уставился на собеседника.

– Но вы говорили, там был только артефакт. Он что, нечто вроде передатчика?

– В каком-то смысле. Он передал Эрла Томаса, но не тем способом, каким ты думаешь.

Гарри ждал, сгорая от нетерпения. Джек же, очевидно, любил раскручивать свои рассказы медленно и постепенно.

– О'кей. Ты помнишь царапины на кубе? Несомненно, ты запомнил их.

Юноша кивнул вместо ответа.

– Так вот, мне удалось расшифровать их. Это – уравнение.

– Царапины – уравнение? – Гарри не верил своим ушам.

– Точно. И тогда...

– Вы решили это уравнение, – закончил юноша. Он почувствовал, как внутри поднимается волна изумления и дикого предвкушения. Еще бы, послание из черной дыры! Боже мой, сколько еще тайн хранит в себе Вселенная? И ПОЧЕМУ ОН НЕ СЛЫХАЛ ОБ ЭТОМ РАНЬШЕ? – Что это было? Привод для звездолетов? Бессмертие? Что?

Джек слегка скривил губы, словно подавляя усмешку.

– Полученная величина оказалась трансцендентным числом.

Нескрываемое разочарование охватило юношу. Он имел представление о трансцендентных числах. Это – бесконечные числа, как величина "пи", или любая другая логарифмическая функция. Числа, не удовлетворяющие никакому алгебраическому уравнению с целыми коэффициентами.

– Значит, уравнение ничего не выражало?

– Ну, не совсем так. Уравнение оказалось довольно интересным, и я начал работать с самим трансцендентным числом. Не знаю, что означает уравнение, но при исследовании числа обнаружилась странная вещь. После очень длинной последовательности цифр – где-то в промежутке между десятой и тринадцатой степенями – целые величины исчезли, и начал появляться ряд единиц и нулей. Больше ничего, только единицы и нули. – Глаза Джека ярко сверкнули, он ожидал от Гарри оценки услышанного.

– Код! Двоичный код, зашифрованный в уравнении! Вам удалось разгадать его? – Он был так взволнован, что фразы, произносимые им, наскакивали друг на друга.

– Я разгадал его, – ровным голосом сказал Джек. – Код разработали так, чтобы расшифровать его не составило большого труда. Единственные требования – обладание компьютерной технологией и элементарные представления о системах чисел. Понимаешь?

– Кажется, да. Сообщение могло быть расшифровано только цивилизацией, достигшей определенного уровня развития. Математика, компьютеры и все такое...

Джек просиял, словно гордясь любимым сыном, сумевшим ответить на сложный вопрос.

– Вот именно.

– Так что же в нем заключалось?

– Еще один вид кода – генетический код.

Гарри показалось, что голова его вот-вот взорвется. Необычайная сложность уравнения, его, происхождение... Но он понял. Медленно выдыхая слова, в каком-то благоговении, он прошептал:

– Эрл Томас. Это был его генетический код, не так ли?

– В самую точку.

– Боже правый...

– Мы ведь уже решили, что нет ничего невозможно? Абсолютно ничего.

Наливая себе кофе, Гарри заметил, что рука его дрожит. Рассказ Джека оказался настолько невероятным, что Гарри удивился, почему остальные не поражены так же, как он сам. Глория продолжала зажигать одну за другой сигареты, а Чазм оставался неподвижным черным пятном на третьем диване. И тут в душу скользкой змеей прокралось отчаяние.

– Но ведь это шутка, не так ли? Не знаю, почему, но мне это кажется шуткой. Если задуматься, то это невозможно. Послание в трансцендентном числе от десятой до тринадцатой степени. Невозможно! Не существует компьютеров, способных расшифровать такую вещь, и даже для зашифровки не хватило бы времени – не говоря уже об обладании огромных размеров вычислительными машинами – во всей Вселенной. – Гарри на секунду умолк. И при чем здесь я?

Глория смотрела на него с таким же выражением, как и тогда, когда она прошептала ему "Я – твой друг".

– Я предупреждала, что этим ты не отделаешься, Джек, – мягко заметила она. – Он слишком умен. Придется, рассказать ему остальное.

– И не собираюсь, – раздраженно бросил Джек.

– А все же придется. – В ее хриплом голосе появились металлические нотки.

– Почему же?

– Потому, что я говорю тебе.

Две пары глаз, одна серая, другая – зеленая, скрестились на мгновение. К удивлению Гарри, Джек первым отвел взгляд.

– Скверно, скверно, – пробормотал он. Потом, вдруг сразу решившись. О'кей. Нет, Гарри, это не ложь. Все, о чем я рассказал тебе – правда. Только не вся правда.

По спине юноши струился горячий пот, хотя лоб оставался холодным. Сердце учащенно билось.

– Расскажите мне остальное.

– Такие компьютеры существуют. Один, по крайней мере. Ты ведь изучал историю Матричных Войн?

Гарри кивнул.

– Только не понял, почему их так называли. Они были, в сущности, религиозными конфликтами, когда Шигенари Шакамура пытался упрочить свою власть над Землей.

Глория и Джек посмотрели друг на друга. Гарри не смог понять значения этого загадочного взгляда, но почувствовал себя не в своей тарелке. Слишком много тайн делили между собой эти двое.