Текст книги "Шагающая смерть"

Автор книги: Уильям Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 99 страниц)

Глава 22

Отдельная «клетка» ксенофоба – более уместно было бы назвать ее «параклеткой» или «супраклеткой», чтобы не путать с микроскопическими клетками, из которых состоит все живое на Земле – имеет массу примерно один-два килограмма и способна медленно, как бы в полудреме, передвигаться. Обладая небольшим собственным интеллектом, за исключением некоторой врожденной гомеотропии, она может быть уподоблена нейрону человеческого мозга.

Разум и интеллект ксенофобов – это, прежде всего, функции многих, связанных друг с другом отдельных параклеток. Ксенофобы-путешественники, состоящие из нескольких десятков таких параклеток, обладают интеллектом, сравнимым с интеллектом человека. Планетарный ксенофоб, состоящий из десяти в семнадцатой степени супраклеток, по возможностям своего интеллекта намного превосходит человека.

Нет необходимости доказывать, что интеллект этот радикальным образом отличается от нашего.

Войны с ксенофобами Д-р Фрэнсин Торри, 2543 год Всеобщей эры

Казалось, конца не будет этой шахте с гладкими, словно отшлифованными стенами, идущей под уклон примерно градусов в десять. Дэв шел впереди, заняв место в пилотском отсеке рассчитанной на одного пилота машины RLN-90 «Разведчик», крадучись, продвигаясь под уклон, словно нащупывая дорогу. Вся внутренняя поверхность этой странной штольни была словно вылизана чьим-то гигантским языком – никаких шероховатостей, и вообще, резкие изменения профиля здесь отсутствовали, повсюду господствовала мягкая целесообразность поворотов и постепенность сопряжении. Можно было подумать, что странствуешь по некоему трубопроводу, который решили пробурить в скальной породе; диаметр этой трубы не превышал трех метров, и поэтому Дэв старался заставить своего «Разведчика» припасть к земле, чтобы установленные сверху на броне сенсоры и вооружение не задевало потолок штольни. Яркий сноп света четырех прожекторов, установленных спереди, мощным потоком впивался во тьму, освещая пространство на тысячи метров вперед, хоть и освещать здесь особенно было нечего.

Позади, метрах в восьмидесяти за Дэвом следовал еще один уорстрайдер, это была маленькая, аккуратненькая LaG-17, управляемая Виком Хэганом. Его машина тащила за собой на буксире тележку от магнитолета, с закрепленным на ней сосудом, в котором путешествовал Фред.

– Если верить нашим эхолокаторам, мы уже на подходе, – прозвучал в цефлинке Дэва голос Хэгана.

Хоть они и были в разных «Шагающих», все данные сенсоров с машины Дэва передавались Вику для анализа, и Дэв мог не отвлекаться, всецело сосредоточившись на дороге и держа наготове оружие, будто оба они сидели в двухместной машине. – Еще пару шажков – и все.

– Принято, – ответил Дэв. Данные, передававшиеся Вику, шли и в его внутреннем взоре, однако он почти не обращал на них внимания. – Буду рад, когда доберемся до самого дна. – У меня такое чувство, будто ползу по чьей-то гигантской кишке, которая никак не кончится.

– Понимаю тебя.

– Катя, – позвал Дэв. – Где ты там? Слышишь нас?

– Слышу, слышу, Дэв. – Несмотря на треск разрядов, Дэв почувствовал напряжение в ее голосе. Обе машины оставляли за собой целую цепочку реле коммуникации, поскольку эти скалы поглощали большую часть и радиоволн, и лазерных лучей, и большое количество дополнительных трансмиссионных устройств не могло не вызывать интерференции и помех. Никто не мог знать заранее, сколько времени эти два «Шагающих», спускавшихся в преисподнюю Геракла, смогут оставаться на связи со своими товарищами на поверхности.

Разумеется, это было всего лишь иллюзией, фобией, но Дэву казалось, что вся эта многометровая толща скал вот-вот обвалится прямо на него. Эта гора как и остальные заводы-генераторы атмосферы была выращена по особой нанопрограмме, которая и пробурила бесконечные тысячи метров туннелей в недрах планеты, подобных этому, вытаскивая на поверхность породу буквально по одной молекуле, где потом она превращалась в сверхтвердый бетон, дюраллой и феррокарб, составлявшие основу этой горы и служившие сырьем для изготовления различных видов оборудования. Пустые туннели решено было оставить, они стали элементом циркуляционной системы атмосферных наногенераторов и резервуаром для хранения чистых газов – кислорода или азота – до тех пор, пока их не было накоплено достаточно, чтобы строго дозированными порциями начать выпускать их в атмосферу.

Похоже, теперь туннели эти обретали новую жизнь, но уже в несколько ином качестве.

* * *

Были Скалы… и не-Скалы, было Я и не-Я, Вселенная, Представленная в двоичной системе – есть/нет, – созданная вечной и неизменной первоосновой. Дихотомия бытия была незамысловата и ясна. физическую форму можно было представить в виде Скалы, неопределимой в пространственном отношении, почти неопределимой в таинственном постоянстве ее структуры и химического состава, как на молекулярном, так и на субмолекулярном уровне. А не-Скалой было все остальное – каналы и полости, включения того почти вакуума, что вмещает и защищает, ограничивает и дает прибежище Я. Психическая форма – осознанность, сознание, EGO, мысль, воля, действие – все это тоже было Я, хотя именно здесь и начиналось стремительное усложнение, уход от этого дуализма бытия и небытия, «да» и «нет». Когда-то давно, хотя сейчас воспоминания были затуманены бесконечной чередой событий, Я, вероятно, просто было Я, но даже Я способно меняться. И, действительно, Я соизмеряло разницу между Я и Скалой не только в плане разума и способности ощущать, накапливать информацию, запоминая ее, но и изменять себя, как по своей доброй воле, так и следуя чужой. Оно пережило неизмеримо огромное число событий прошлого, учась, как по щепоткам отбирать и вычленять минуты собственного бытия, как крошечные места локализации цели и воли отъединять от Я, добиваться той мыслящей и ощущающей осознанности, которая была не Я, но "я".

Открытие «я», бесспорно, явилось важнейшим шагом в эволюции Я, средством проникнуть в мрак и тепло чрева Матери-Скалы и собрать опыт, воспоминания, даже маленькие образчики Скалы по ту сторону Пределов Я. И маленькое «я», оторвавшись от Я большого, отправится в путь, горько оплакивая свою боль одиночества, боль потери. Лишенное своей прежней формы Я, не успевает даже осознать его концепцию Вселенной – да и может ли эта концепция вообще быть осознана прежде, чем «я» опять вернется к своему большому Я, и оно, обладающее более совершенным механизмом осознания поглотит его, и тогда его мелкие, столь типичные для маленького «я» переживания, вольются в целое, став частью его. Как же зыбко любое философское осмысление, как сложно оно! Да и можно ли обрести опыт – уловить скрытый смысл событий, перемен, всех этих воспоминаний – может ли такое обретение опыта вообще состояться во Вселенной вне всеохватывающего Я?

Какой бы непостижимой ни казалась эта истина, примеры бесчисленного множества «я» доказали, что это именно так. За пределами Я была Суть, и Суть эта была скорее Вселенной, чем Скалой, Существовал Предел, – где находилось Я, – и был Запредел. События могли происходить внутри кажущегося неопределимым Запредела, процесс этот отрицал все, что Я считало наполненным смысла и неоспоримо верным.

И Я все еще сражалось против этой концепции, когда на пути его возник Огонь.

Из того, что Кате и Дэву удалось выяснить от планетарных Нага на их мире ДалРиссе, что у звезды Алия В-V и на Эриду, развитие этих существ начиналось со связанных друг с другом супраклеток, обитавших глубоко в коре планеты, куда они прибыли из космоса на ориентировавшемся по магнитным полям репродуктивном снаряде. Вместе с миллионами нанотехнических органоидов, сосуществовавших в симбиозе с органическими компонентами каждой супраклетки, создания эти могли проделывать ходы и маленькие пещерки в толще скал, причем их способ преодолевать многометровую толщу весьма походил на тот, что использовали специалисты по оземлению, применявшие нанотехнологию при прохождении туннелей для создания атмосферных генераторов.

Пожираемые Нага скалы использовались как исходный материал для создания новых супраклеток, органических и неорганических компонентов, подобных обнаруженным в недрах планеты минеральным богатствам – кварцу, кислороду, углероду, железу, никелю и другим элементам. А жилые дома, возведенные на этой планете людьми, заводы и фабрики были для них теми же скалами, разве что чуть отличавшимися по форме и концентрации в них ценных элементов для усвоения.

Вероятно, на протяжении сотен миллионов лет Нага прорывали туннели в коре планеты и размножались. Будучи термоворами, они использовали внутренний жар планет, утилизуя энергию для усвоения скальной породы, буквально по молекуле. Самородки или жилы залегания чистых руд металлов были по-настоящему ценной добычей для них, так как требовали намного меньше энергии для их извлечения. В конце концов, Нага заселили большую часть коры планеты от поверхности до таких глубин, где температура и давление начинали превышать допустимые для их физического существования величины. Обладавшие разветвленной системой чувств, гораздо более разветвленной, чем люди, они обладали способностью обнаруживать залежи чистых веществ на больших расстояниях, и толщина скалы не являлась для них препятствием. Для Нага город, построенный людьми, даже отдельная боевая машина, уорстрайдер представляли собой редкое средоточие чистых металлов, полимеров и керамики, чистого алмаза, которым были армированы тонкие, прекрасно усвояемые металлические листы, необозримое множество уже готовых нанотехнологических устройств, размером с одну-единственную крупную молекулу, готовую для усвоения и перепрограммирования в соответствии с собственными потребностями. И первых разведчиков Нага, приближавшихся к мирам, заселенным людьми, привлекали именно эти концентрации сырьевых материалов. Не осознавая, что эти нежные создания, частью основы которых является углерод, – живые, разумные существа, а не просто какие-то залегающие в глубинах коры скопления необходимых для их существования химические элементы, они набрасывались на них…

А это, разумеется, воспринималось людьми, как нападение чудовищ, пришельцев со страшной всеразрушающей силой, лишенной всякого понимания.

С Алии B-V ДалРиссы были вынуждены эвакуировать весь свой мир, в котором они родились и жили, когда на их планету обрушились Нага, превращая города, поверхность планеты, целые континенты в кошмар – продукт фантазии этих чудовищных созданий, имевших свое жуткое представление о линии, форме и назначении предметов. В конце концов, эти бесчисленные отдельные микроколонии из каждой, пребывающей на планете или в ее коре Нага, объединились, все они теперь были связаны воедино – нейрон за нейроном они слились в огромный мозг необозримой величины и диапазона возможностей. И на этой стадии весь организм изменился, его стимулы, его внутренние побуждения переключились с неистовой фазы стяжательства на фазу покоя и воспроизводства себя – созерцательную, умозрительную и задумчивую.

Вот и все, что было известно о Нага, общение с которыми осуществлялось теперь через посредника – уже «прирученный» организм – через комель ДалРиссов. Тем более загадочным казалось все сейчас. Что же послужило толчком к переходу от фазы стяжательства, завоевания пространства к фазе созерцания и неподвижности? Сколько эта спокойная фаза продлится? Ощущение времени ксенофобов разительно отличалось от человеческого восприятия этой вечной категории, между ними не было ничего общего. И действительно, все говорило о том, что время вообще играло очень малую роль для этих, обладавших памятью организмов, причем память эта была какой-то хаотической, странной, непонятно структурированной, она растягивалась на периоды, охватывавшие сотни миллионов или даже миллиардов лет, и на необозримую цепочку завоеванных миров.

Вопрос этот встал с новой остротой в связи со ставшим для них таким необходимым миром Мю Геркулеса. Двадцать восемь лет назад первые разведчики-ксенофобы поднялись из подземных глубин и начали разорять людские поселения. Три десятилетия были, разумеется, просто мгновением по сравнению с теми периодами времени, на протяжении которых осуществлялось становление Нага, но когда эти организмы стали прорываться к чужой для них поверхности этого мира, казалось, трансформация эта вот-вот произойдет. И когда Дэв принимал решение о выборе Мю Геркулеса в качестве места, где должно было осуществляться слежение за Нага, он обосновывал это решение надеждой на то, что гераклианские Нага тоже решат обосноваться здесь и что именно здесь у них и начнется тот самый переход от кочевничества к оседлости. Те Нага, с которыми ему удалось пообщаться на Алии B-V находились уже. на стадии оседлости, те же, с которыми столкнулась Катя на Эриду, еще кочевали, но кочевничество это вот-вот должно было завершиться, большинство скоплений отдельных супраклеток уже установили связь друг с другом, и их интеллектуальный уровень достигал уже фантастического уровня.

Но здесь, на Геракле, Нага, обитающие на этой планете, так и не показывались на поверхности в течение всех этих двадцати восьми лет, миновавших с того дня, как Аргос исчез в бездне ядерного пожара. Тщательнейшее, буквально, километр за километром, обследование поверхности планеты с орбиты не показало следов присутствия здесь этих организмов.

Вполне возможно было предположить, что все они погибли. Конечно, идея эта была очень зыбкой, в особенности, если предположить, что организм, оккупировавший значительную часть коры планеты, был размером с небольшую луну, но все же такая возможность существовала. Если ксенофобы, атаковавшие Аргос представляли собой относительно молодую колонию, случайно оказавшуюся вблизи этого города, то вполне вероятно, что и она оказалась уничтоженной в результате этого чудовищного ядерного взрыва, столь разительным образом изменившего географию полуострова Авгия.

Однако Дэв так не считал. Слишком уж велика эта планета, чтобы можно было всерьез рассчитывать на такое совпадение, что и человек, и ксенофобы почти одновременно начнут колонизацию в одном и том же месте.

И все же… где же были теперь эти гераклианские Нага? Ведь все пробы, все поиски так называемых ГСА – глубинных сейсмоаномалий, которые были неизбежными спутниками передвижений Нага, так ничего и не дали, несмотря на то, что отборы проб были сделаны на всех континентах и на всех главных островах планеты. В течение двух месяцев чуткие уши приборов так ничего и не зарегистрировали, за исключением разве что охов и вздохов коры, имевших под собой вполне планетарное происхождение.

Тем не менее и Дэв, и Вик были едины во мнении, что поиски должны продолжаться и обрести теперь большую направленность. Туннели, прорытые под атмосферными наногенераторами, ныне пустовавшие, пронизывали кору планеты на глубинах, которые в зависимости от конкретного места колебались от одного до двух километров. Этого вполне хватало, чтобы температура там доходила до семидесяти градусов, поднимаясь на пять градусов Цельсия на каждый километр по мере углубления.

Не было сомнений в том, что Нага с их непомерными аппетитами в отношении чистых металлов и композитных материалов искусственного происхождения будут предпринимать поиски их в недрах атмосферных заводов, хотя бы для того, чтобы просто обследовать эти лабиринты на предмет наличия своих деликатесов. И гора, что теперь возвышалась над Дэвом, сейчас была частью Гераклианского Атмосферного Нанопредприятия Один, ближайшего из такого рода заводов к тому месту, где некогда возвышался Аргос. Ксены непременно должны были проникнуть сюда, дойти до этих туннелей.

Дэв не видел иного способа обнаружить Нага, как решиться на обследование самых низких точек этих туннелей. И единственной проблемой сейчас оставалась та, которая уже много времени занимала его.

Если предположить, что Нага на Геракле все же были, то такая их пассивность, отсутствие даже намека на какую-либо деятельность очень настораживает и несет в себе потенциальную опасность. Раз эти обитатели коры планеты вели себя так тихо, то вовсе не были расположены к общению с непрошенными визитерами.

* * *

Я прекрасно осознавало, что из Огня к нему приближаются в великом множестве не-Я. Оно все еще затруднялось принять несомненно чуждую ему идею, концепцию о существовании не-Я, казавшихся носителями воли и целеустремленности, на которые имели исключительное право лишь Я и они одни. Удобнее всего для Я было бы воспринять существование не-Я, зарегистрировав бы их как своего рода «я» маленькие, как частички самого Я, отторгнув на какой-то момент от его тела. Это могло объяснить и их целеустремленность, и ощущение близости чистого металла, как и наличия функционировавших субмикроскопических технологических единиц, а также жестко настроенных и имевших четко выраженную направленность магнитных полей, высокую температуру и радиацию явно ненатурального происхождения, словом, все, что эти странные создания несли с собой.

Но как же могли они быть маленькими «я», если существа эти наступали на них не вследствие прямого волеизъявления и не как результат действия самого Я? Этот вопрос так и оставался без ответа, вполне возможно, ответа на него не было вообще.

Делом вполне обычным было, разумеется, просто поглотить их, сделав частью себя, впитать в себя и их воспоминания, и их опыт из Пределов Себя, но память об Огне и желание уберечься, намертво впечатанное в каждое отдельное «я» как элемент Я большого, вселяло в них неуверенность. Я не могло выдержать снова те муки, которые приносит с собой Огонь.

* * *

– Дэв?

– Да, Вик.

– Мой датчик поймал что-то очень странное впереди. Мне кажется, что этот туннель кончается тупиком… но отраженные сигналы продолжают идти. Не знаю, что это может быть.

– Вижу. Я тоже наблюдаю их. Это может быть как раз то, что мы ищем.

На протяжении последних нескольких километров, Дэв ясно видел, что туннель явно изменился. Нет, уклон в десять градусов не уменьшился, не изменился и объем самого туннеля. И все же запрограммированная людьми наноконфигурация, казалось, утрачивала присущие ей симметрию, округлость форм и плавность сопряжении, большую плотность, чем та, что присуща обычной скальной породе для обеспечения устойчивости стен и потолка шахты. Теперь стены туннеля уже не были такими ровными, казалось, поверхность их уже пытались изменить, въедаясь в массу обычной скальной породы, перерабатывая ее в кристалловидную, прозрачную структуру, и о причинах этого, по-видимому, долго гадать не придется – эта секция туннеля тоже была выедена, но не нанотехнологическим процессом – детищем разума человека, а Нага.

– Может быть, нам сейчас распеленать нашего Фреда, да и пустить его вперед? Как ты думаешь?

Дэв уже подумывал над этим в течение последних нескольких минут. Сложность состояла в том, что никак нельзя было предсказать, что предпримет Фред, как только окажется на свободе. Лучше уж дождаться того момента, когда они окажутся лицом к лицу с Нага, если здесь вообще подходило выражение, содержавшее в качестве главного смыслового компонента слово «лицо».

– Повременим пока, – объявил он Хэгану. – Они на нас пока что не набросились. Посмотрим, что будет дальше и сможем ли мы подобраться к ним поближе.

– Ну, если уж ты здесь главный начальник, то знай, что меньше, чем через километр туннель кончится.

– Остается лишь надеяться на то, что он не станет сужаться, – ответил Дэв. – Я вообще удивляюсь, как уже мы здесь все еще умудряемся поворачиваться.

– Это уж точно. Потому что случись что, так нам тут же придется взять ноги в руки да улепетывать.

* * *

Что-то меняется, способность приобретения опыта меняется, определило Я, отделяясь от неизменной Скалы.

Или, если судить точнее, способность навязать какие-то изменения и предсказать их результаты было именно тем, что отличало Я его от окружения. Скала могла меняться, становиться не-Скалой, но это было прямым результатом волеизъявления Я. Я поглощало Скалу, меняло ее компоненты для того, чтобы оказаться в состоянии производить еще больше Я. А Скала – нет, она не могла ничего менять по своему усмотрению.

Лишь созданные волей Я изменения наполняли ценностью существование. Если предположить, что эта Вселенная бесконечна в своей неизменности!

Когда-то Я упивалось славой перемен. Но со времен прихода Огня стала иной и сама потребность в переменах. Огонь принес боль, одиночество, потери… и ужас, нескончаемый ужас. Все было так, как если бы от Я вдруг отодрали огромный кусок, варварски запихнув Я в новые его границы, одновременно лишив границ и маленькие «я». Эти ощущения и ассоциации являлись теперь частью Вселенной Я, и они определяли его способность постигать то, что лежало за пределами изувеченной пламенем межи, которая пролегала теперь между Я и не-Я.

Перед самым приходом огня Я осознало через своих маленьких «я» ту чудовищную чужеродность надвигавшихся на Предел не-Я и маленьких «не-я». Эти чуждые не-Я, неправильно понятые, истолковывались прежде как особые подвиды Скалы, нечто природное и извечно существовавшее, могущее даже действовать, исходя из собственного волеизъявления. Я выискивало их частично из любопытства, но в основном потому, что Я поражала их странная и откровенная дружба с неисчерпаемыми, огромными кладовыми Скал и непонятными, однако чистейшими по составу, очень-очень забавными и невероятно полезными сгустками Скалы – это действительно интриговало!

Интриговало и то, что оставалось множество «я», которые так и не вернулись для воссоединения из экспедиции, в которую были направлены, чтобы доставить образчики этих самых чужаков – маленьких «я». Почему это произошло? И эта растущая неуверенность относительно природы этих чужаков-"я" всегда стояла на первом плане всех интроспекции, поглотивших теперь Я, когда Огонь сжег все вокруг, превратив в пар триллионы тех, что составляли Я. Не стало, может быть, одной десятой Я, они были вынуждены стать не-Я, чтобы потом суметь передать такие ужасы, такие ощущения, которые до сих пор заставляют Я содрогаться при мысли о муках, ими испытанных.

Как же избежать этого Огня, что занимал теперь разум Я? Когда чужаки-маленькие «я» приблизились сюда, Я смогло лишь рассмотреть две возможности. Можно отступить, как отступили они тогда под натиском Огня, найти прибежище в глубинах, в лоне Матери-Скалы. Но как ни утешала эта мысль, как ни убаюкивала, она все же мало что могла дать, поскольку эти маленькие не-"я" достаточно сообразительны, чтобы найти Я, куда бы оно ни делось.

А это, в свою очередь, оставляло единственную возможность, хоть и полную риска…