Текст книги "Шагающая смерть"

Автор книги: Уильям Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 99 страниц)

Катя заходила в бар с другой стороны и не могла видеть того кошмара, какой представляла собой эта улица. Картина, открывшаяся ее взору, заставила ее в ужасе ахнуть и она, едва устояв на ногах, непонимающе уставилась на то, что открылось ее взору.

Зрелище напоминало бойню – прямо на середине улицы громоздились десятки, нет, сотни, изуродованных человеческих тел. Не было нужды гадать, что за оружие здесь применили – конечно, семпу. Столько отрезанных голов, рук, ног и просто обрубков, что Катя даже не смогла предположить, сколько людей здесь полегло. Все выемки дорожного покрытия, вообще, все низко расположенные места заполняла кровь, в некоторых местах глубина этих кровавых луж была, явно, по щиколотку.

Люди? Спросила она себя. Она присмотрелась к лежавшей отдельно голове – пустые глаза, длинные светлые волосы. Эта дама вполне могла быть сестрой-близнецом Сони. Жертвами этой кровавой расправы были геники. Дьявол, здесь, видимо, находилась целая огромная толпа их, перед тем как поработало это жуткое семпу.

– Вот, что они с нами делают, – произнес Тэрби. – Вот почему мы никогда не вернемся назад. Никогда. Никогда.

Катя уже было открыла рот, чтобы что-то сказать, хоть что-нибудь, что угодно… но подступившая тошнота лишила ее дара речи. Отвернувшись от Тэрби и всего этого кошмара, она привалилась к стене, и тут ее страшно, тяжко вырвало. Она чувствовала, как взмок от пота и похолодел лоб, как по щекам заструились слезы.

Никогда, никогда еще ни одна битва, ни страх в ожидании предстоящего сражения не вызывал у Кати такой реакции. Несколько лет назад, когда она еще проходила подготовку в лагере новобранцев, ей закинули в мозг особую программу, специально разработанную для притупления восприятия при виде подобных кошмаров, которые могут встретиться во время боевых действий в современной войне, и до сих пор программа эта помогала ей, избавляя от реакций, подобных теперешней, хотя ей не раз приходилось быть свидетелем страшных картин смерти.

Но не было, наверное, такого психологического средства, которое оказалось бы в состоянии приготовить ее к спокойному созерцанию картины последствий варварской резни, которая развернулась перед ней сейчас.

– Они прятались вон там, в том складе, – пояснил стоявший позади нее Тэрби. – Потом этот пришагал, ну, «ходульник», вон оттуда. Ну и начал орать через динамик «Выходить всем, руки вверх». Они и вышли. Тот, кто приказывал им, был из человеков, правда? – Он обернулся к остальным и все дружно закивали. – Так вот, они послушали его и стали выходить, а этот «ходульник» как стал палить по ним этой заразой на нитках, которая, если только чуть замешкаешься, враз тебе пальчик отхватит, вот и все. Раскроил их всех на кусочки, потом как дал по этому складу, да подпалил его вдобавок, чтобы и там ничего живого не осталось.

– А что… что это был за… ходульник? Тэрби презрительно фыркнул.

– Откуда мне знать имя его? Они все одни и те же. – Он помолчал пару секунд. – Кажется, из тех, из, маленьких. Он не такой, как те, что я тут видел последнее время.

Значит, империалы. Впрочем, это и так было ясно. Ни конфедераты, ни ополченцы не стали бы применять семпу против гражданского населения. У них даже не имелось зарядов семпу в составе боекомплекта.

Катя не переставала спрашивать себя, зачем, почему они это сделали. Может оттого, что экипаж машины запаниковал при виде такого большого количества людей, сразу выплеснувшихся из здания склада. А может, у него был особый приказ специально запугать гражданское население округа? Чтобы не подпустить людей к позициям Нихон?

Либо командир машины просто решил, что перед ним никакие не люди, а геники, то есть просто биороботы, практически лишенные разума создания, не представлявшие особой ценности для их владельцев. А при помощи семпу можно было избавиться от них единым махом – на них ведь даже брони не было.

– Так вот, это, – произнесла Катя, – это лишь часть того, против чего мы боремся. – В ее голосе звучала горечь. – Империалы объявили войну нам всем, и вам, и нам. И может быть, может быть, я смогу вам помочь.

– Мы сами по себе, у нас свои дела, – угрожающим тоном произнес Дак. – Не нужна нам от человеков никакая помощь. Мы будем бороться!

– С кем? С «Шагающей смертью»? С «ходульниками»? Не думаю, чтобы вам это удалось. – Катя кивнула в сторону долговязого работяги с дубиной в руках. – Этим вы собираетесь бороться? Тогда вас ожидает то же самое, что и их.

– Так что же нам тогда делать? – спросила «игрушка». – Они придут, да и прибьют нас всех!

– Вы сможете научиться сражаться, – спокойно ответила Катя. – И таким оружием, которое даст вам хоть малейшую возможность победить. Но сначала ваше дело решить – на чьей вы стороне.

– Нам не надо вашей этой… Конпидорации, – решил высказаться грузчик со склада. – Я тут прослышал, что ни те, что с Украины, ни китайцы вообще в эту войну не лезут. Так что мы можем отправиться туда, в Кантон или в этот Ново-К. – Он обвел глазами остальных присутствующих, как бы ища поддержки. – Война эта между Нихонами и Нью-Уэми, так?

– Так. И нам она до фени, – убежденно добавила девчонка.

– Если вы действительно хотите выбраться отсюда живыми, она вам не может быть «до фени», – возразила Катя. – Империалы… да у них этих «ходульников» знаете сколько? Да они у них повсюду расставлены. Вон, слышите? Это они сейчас бомбят Джефферсон, – я-то по звуку знаю. А вы хотите перебраться через их позиции – вы что же думаете, что они просто так позволят вам пройти. – Она жестом показала на окровавленную кучу обрубков. – Также, как они вот им позволили!

Между несколькими гениками возникла перебранка, тут же перешедшая в яростный спор. Ожесточенно спорил и Тэрби, его оппонентом был один из техно, как две капли воды походивший на него.

Смотреть на это было даже смешно… но, с другой стороны, зрелище весьма поучительное. Кате пришлось перевидать немало этих убогоньких ВИР-драм, как в виде сюжетно-тематических картин, так и сцен, требовавших ее непосредственного личного участия, и все они представляли полученных в результате почкования геников в виде полярно различных персонажей той или иной сказки. До сего момента ей никогда не приходило в голову задаться вопросом, сколько же людей всех полов и возрастов были твердо убеждены в том, что эти, внешне и внутренне походившие друг на друга, словно близнецы, создания представляют собой своего рода типовые узлы-блоки и их ничего не стоит заменить один на другой.

Чушь, конечно. Разумеется, многие геники появились на свет в результате почкования, но это могло лишь означать, что они обладали одним и тем же набором ДНК в ядрах их клеток, но никак не предполагало полного совпадения мыслей, целей или идей. Каждый переживал свое рождение на свет, как обычное дитя человека, каждый спал в своей колыбели, и каждого воспитывали и школили индивидуально – без цефлинков, разумеется, речь не шла ни о какой загрузке их мозга информацией, и по этой причине их воспитание вызывало определенные затруднения.

Но, как бы то ни было, они все же являлись индивидуумами со всеми вытекающими отсюда последствиями. И дебаты, разгоревшиеся внутри их группы, когда одна сторона настаивала на немедленном уходе из города и следовании в направлении Кантона, или Ново-Киева, в то время, как другая желала остаться здесь и прислушаться к Катиным советам, как раз доказывали это. И те, кто хотел прислушаться к Кате, готовы были даже на союз с конфедератами против их истинного врага – империалов, устроивших кровавую бойню, зверски расправившихся с их товарищами. Вскоре спор снова переместился в зал «Дюн Нью-Уэми», где несколько геников по-прежнему сторожили Катю.

Катя почувствовала усталость… и голод. Она только сейчас почувствовала, насколько голодна. За эти пятнадцать или сколько там часов она не ела ничего, кроме соевых крекеров, да и тех уже не было в желудке, после всего увиденного. Ей хотелось пить, избавиться от отвратительного горького привкуса во рту, который всегда оставляет после себя рвота. Ей принесли воды, но еды дать отказались. Тэрби, или же это был кто-то, очень на него похожий, велел ей сидеть и ждать на том же месте, где она расположилась вначале, когда пробралась сюда. Покидать его она не имела права.

После этого Катю оставили в покое и, казалось, вообще перестали обращать на нее внимание, целиком сосредоточившись на дискуссии, проходящей в соседнем помещении. Туда подходили все новые и новые геники, присоединялись к спору, кое-кто в раздражении покидал комнату, что-то бормоча про себя. Единственный раз к ней обратились уже пару часов спустя после начала собрания. Это были несколько девчонок – «игрушек» в сопровождении работяг мужского пола. Они искали места, где посветлее, и одна из девушек – скорее всего, это была Соня, а может, и не она – подошла к Кате, встала перед ней, подбоченившись, потом нагнулась и принялась искать у Кати на запястье какое-то таинственное контрольное устройство. Ее голографическое дымчатое облачко символической одежды чуть мигнуло, обнажив живот, на котором болталась на цепочке небольшая плоская сумочка с предметами личного обихода и электронным устройством, обеспечивающим голографическую проекцию одежды. Нежный треугольник волос лобка был того же переливчатого, серебристо-золотого оттенка, что и волосы у нее на голове.

– Хочешь поиграть? – осведомилась девчонка, улыбнувшись.

– Да… нет. Нет, благодарю. – ответила Катя и отвернулась. С шумом и гамом остальные девушки стали с энтузиазмом отдаваться геникам-мужчинам, а некоторые решили посвятить себя друг другу. Катя не подозревала о том, что геники-мужчины могли получать наслаждение от секса, конечно, те, которые были способны на это, причем нисколько не меньшее, чем люди. Почему решили оставить в них этот набор влечений, Кате было непонятно. Ведь для поддержания рода генетического хватало и искусственных методов.

– Эй, Тэрби, как ты там, не желаешь?

– Нет, Глора. Не сейчас.

– Ну, потом, значит, потом. – Глора повернулась и направилась к куче тех, кто предавался оргиастическим играм. Катя старалась не смотреть туда. И дело не в том, что она считала себя святошей, но выросла она внутри довольно консервативной субкультуры Новой Америки, которая ничего не имела против секса вообще, но являлась яростным противником секса на потребу публике. Катя прекрасно понимала, что в разных культурах вопрос о сексе трактуется по-разному, тем не менее, ее слегка шокировало столь наглядное доказательство разницы этих трактовок. Ее потрясенный взгляд столкнулся с золотистым взором Тэрби.

– Ты уж их не суди слишком строго, – произнес геник. Он был все же поумнее своих собратьев-геников и обладал достаточным словарным запасом, мог предугадать и даже облечь в слова возможную реакцию людей на некоторые, не совсем обычные явления. – Они такие. Они такие, какими вы их сделали. Вы сделали, понимаешь ты меня? Им нужен секс, как тебе или мне иногда водички испить.

– Нет, – ответила она. – Я не знала этого. И я не имею касания к тому, кто и что из них делал.

– Разве? – прозвучало это весьма недоверчиво.

– И я, к тому же, вовсе не собираюсь их осуждать. Просто не привыкла к такому, вот и все.

– Это да. Также, как наш брат не привык к тому, чтобы таскать ружья или иметь своих детишек. Хочется в один прекрасный день просто бросить все к чертям собачьим, да и отвалить куда глаза глядят.

– Мне казалось, вы, геники, любите свою работу.

– Ага. Потому что нас сделали такими, что мы ее любим, так ведь? Работа, работа, а как мне довелось слышать, эта ДНКашка самая, она и делает это твое отношение-разотношение, но ад-то в рай она все одно не превратит, понимаешь? Но времена меняются, и вещи многие тоже. И то, если мы уж без ума от нашей работы, не значит, что нас запросто можно отправить на убой, как скотину какую.

Кате стало неприятно от его взгляда, и она решила сменить тему.

– А что будет со мной, если они решат не оставаться здесь больше?

– Я и сам не знаю. – Он философски пожал плечами. – Может, прибьют, чтобы ты этим импикам не выложила, куда мы отвалили.

– Но… но я же – человек! Он отвел взор и заерзал.

– Может быть… может, кто-нибудь из них думает, что теперь уже прибить кого-нибудь из человеков ничего не стоит. После всего, что вон там произошло.

И Катя больше не слышала от него ни слова за все это бесконечно долгое ночное бдение.

Глава 13

Человечество обнаруживает тенденцию, записанную в его обезьяньих генах, – отыскивать ущербность в отличии. Различия фамилий, цвета кожи, религиозных верований, политических идеологий, мест рождения, половой принадлежности, нормативных гигиенических требований, социального статуса, языков, уровней образования, интеллекта, прогресса в овладении технологиями, спортивного мастерства и – что, вероятно, самое возмутительное неспособность безоговорочно принять установки доминирующей культуры – все это и многое другое использовалось на протяжении всей истории человечества для возвышения одной группы людей над другой, для установления раздражавшего всех статуса-кво, основанного на противопоставлении наличия собственности у одних и отсутствия таковой у других. И все это лишь для того, чтобы в очередной раз попытаться доказать очевидное на определенном историческом отрезке времени – то, что одно племя превыше другого.

Человек и его деяния Карл Гюнтер Филдинг, 2488 год Всеобщей эры

Прошло два часа, а говорильня все еще продолжалась, иногда дело доходило чуть ли не до драки. Тэрби через некоторое время удалился, оставив Катю в обществе рабочего доков, взиравшего на нее с туповатым неодобрением. Ей казалось, что это тот самый Дак, которого она во время стычки повергла наземь, но спрашивать его об этом не решалась.

Вот как раз теперь, подумала она, удобнее всего сбежать. Большинство геников либо совокуплялись на полу, либо громко препирались в соседнем зале, в то время как за ней надзирал всего лишь этот Дак. Катя не исключала, что Тэрби поддержит ее, что в его намерения явно не входило убивать ее. Когда он произносил свой монолог, Катя разглядела в его золотистых глазах что-то похожее на… неужели это было состраданием? Но понять до конца, что же это такое, она так и не сумела. Был даже такой момент, когда из зала, где совещались геники, донесся грубый, хриплый возглас: «Кончать надо с ней! Чего там!» Катя не поняла, принадлежал ли он тому же типу, который призывал расправиться с ней, как только ее схватили, или же это был кто-то другой.

Впрочем, неважно. Среди этих геников определенно были и такие, которые имели вполне серьезные намерения прикончить ее, несмотря на все их запрограммированное послушание и лояльность по отношению к людям. Видимо, зрелище порубленных на кусочки своих же собратьев-маников было слишком сильным потрясением для них.

Спор, явно, затягивался, и Катя напряженно ждала удобного момента. Все ее чувства были обострены до предела. Да, видно, их хваленое запрограммированное послушание дало трещину, только они ни малейшего понятия не имели, как обойтись со свалившейся на их головы свободой. Они ведь даже представления не имели ни о принципе выборности, ни о голосовании. Им никогда ничего не решить… до тех пор, пока кто-нибудь из них не возьмет бразды правления в свои руки или пока сюда через стену не вломится один из уорстрайдеров империалов.

Отсюда нужно было уходить. И немедля.

Этот Дак был вооружен ее же собственным PCR. А знал ли он вообще, как с ним обращаться? Катя помнила, что, отдавая ружье Соне, она поставила его на предохранитель. Вряд ли кто-нибудь из них так уж здорово разбирался в оружии. Большинству людей сама идея о том, чтобы доверить геникам оружие, казалась немыслимой.

Не раз на протяжении последних веков генетики и военные исследовательские объединения носились со старой, как мир, идеей. Если стало возможным забраться в ген человека и создать гуманоида, который был бы законопослушным, сосредоточенным на каком-то конкретном виде деятельности, сообразительным при выполнении отдельных операций, так почему же, в таком случае, нельзя было генетически создать и воина, солдата, то есть существо, которое бы в совершенстве владело оружием в бою, бесстрашное, способное выполнить любой приказ вплоть до самоубийства, а существо дикое и необузданное в бою?

По идее, ответ на этот вопрос должен был быть положительным, и попытки создать подобное существо предпринимались не раз, и успех его был бы обеспечен, если бы только… Самой большой сложностью чисто технического порядка была проблема длительных периодов мира. Что делать этим созданиям в мирное время? В качестве решений предлагалась и массовая эвтаназия – мероприятие чрезвычайно рискованное, если речь шла об армиях, состоящих из десятков тысяч выведенных пород убийц. Можно было, конечно, и не прибегать к такой крайней мере, но в этом случае пришлось бы столкнуться с перспективой массового сумасшествия этой публики от безделья и скуки. Им нравилось убивать – это было частью их генетически скроенной натуры – и ни один сознающий свою меру ответственности политик ни за что бы не пошел на разрешение использовать их в качестве стражей порядка на улицах или для подавления массовых волнений.

Генетикам никогда не удавалось создать существо, которое, с одной стороны, было бы ведомо желанием выжить на поле боя а, с другой – оказалось бы способным на такой, в высшей степени альтруистический акт, как принесение себя в жертву, одновременно проявляя послушание, которое позволило бы этим существам сразу же после победы над врагом дружно, скопом совершить некий массовый акт самоубийства. В любом случае, для выращиваний из эмбриона полноценного геника-воина требовалось как минимум двенадцать лет – в большинстве случаев срок слишком долгий, чтобы использовать этого воина в следующей войне. Мысли этой так и не было суждено упасть на благодатную почву, во всяком случае, насколько это было известно Кате.

Кроме того, попыткам создания искусственного воина помешала и реакция общественности на саму идею получения таких существ. Стали циркулировать слухи о каких-то таинственных засекреченных проектах и заговорах, о целых армиях уже выведенных геников-воинов, которых пока держали в состоянии анабиоза, о шпионах-гениках, о таких же киллерах, специально засылаемых в гущу народа и неотличимых от обычных людей. Катя слышала массу подобных небылиц. ВИР-драмы в качестве своих главных действующих лиц непременно должны были иметь воинов-биороботов, персонажей резко отрицательных и, в конце концов, удалось убедить людей не только в том, что идея искусственного солдата, полученного в результате генного манипулирования была вздорной, но и в том, что даже косвенное использования геников в любых вопросах, имевших касание к армии, могло возыметь фатальные последствия в самых широких масштабах.

Идея дать геникам в руки оружие вызывала явно отрицательную реакцию в самых широких слоях общества. Что же касалось самой Кати, то это ей просто не приходило в голову, поскольку с гениками она вообще не сталкивалась. Короче говоря, было это вздорной идеей или нет, факт оставался фактом, что этим конкретным геникам оно все же досталось. Захвачено это оружие было скорее всего у тех из людей, которые поспешили удрать отсюда, впопыхах даже позабыв прихватить с собой ружья и пистолеты.

Но насколько хорошо они успели изучить, как с ним обращаться?

Катя поднялась. Дак сразу насторожился, и ружье смотрело теперь прямо ей в грудь.

– Сядь, – приказал он.

– Мне просто хочется попить. – Катя кивнула в сторону бара. – Там есть кран с водой. В его взгляде сквозила неуверенность.

– Но Тэрби сказал, чтобы с места не сходила.

– Но он же не приказывал тебе, чтобы ты позволил мне подыхать здесь от жажды! – Уперев руки в бедра, Катя сверху вниз смотрела на него. Ничего, не следует забывать, что геники эти все же были произведены на свет послушными и исполнительными. Неужели трагедия с их сотоварищами выбила из них это? – Можешь сам его спросить об этом!

Дак секунду или две продолжал туповато смотреть на нее, после чего, смешавшись, отвел взор.

– Ладно, иди. Но без глупостей.

– Само собой! – Повернувшись, Катя направилась к бару. Она чувствовала на себе взгляд Дака и не могла избавиться от неприятного ощущения, что дуло ружья смотрит ей в затылок.

Сейчас же!

Резко рванувшись в сторону, Катя нырнула в дверь, как с берега ныряют в воду и, не успев опомниться, приземлилась уже снаружи, у входа в бар. Перекувыркнувшись, она вскочила и, что было сил, бросилась бежать.

– Ах, ты, дрянь! – раздался ей вслед крик Дака. – Вот, сволочь, и винтовка эта чертова не работает!

Катя неслась по улице, добежав до угла, она тут же бросилась влево, затем, пробежав еще несколько шагов, свернула вправо. Необходимо как можно быстрее убраться из этой зоны… Подальше от этого космопорта, туда, где линии обороны Нью-Уэми. И хоть погони не было, Катя продолжала сломя голову нестись вперед, не обращая внимания на преграды. Эта часть улицы оставалась еще освещенной фонарями, бросавшими на тротуар яркие пятна света и углубляя тени. Перейдя на быстрый шаг, она направилась в тень, жалея, что ее цефлинк не обладал теми же корректорами чувств, что и ИИ ее уорстрайдера.

Но несмотря на слабость устройств коррекции зрения и слуха, ей все же удалось увидеть машины первой. Металлический лязг послышался где-то впереди, заставив ее замереть на месте. Она почти оглохла от страшных ударов сердца, перегонявшего перенасыщенную адреналином кровь. Катя, бросившись на живот, стала ползти к одному из зданий сразу же за углом.

Это был патруль империалов, они проверяли каждое здание на этой улице с дотошностью профессионалов, медленно продвигаясь туда, где она спряталась. Широкий проспект перегородил огромный, черный как ночь «Мицубиси-Самурай». Закованные в броню космические пехотинцы передвигались от здания к зданию.

Где-то на севере вдруг вспыхнула молния, не грозовая – дело рук человеческих – и тут же раздались громовые раскаты. В свете ламп и по лучам фонарей Катя насчитала человек тридцать, это был взвод, в задачу которого входило выявить всех оставшихся здесь после того, как из района ушли конфедераты. Чуть поодаль, в тени возвышался неуклюжий корпус одной машины. Это был легковооруженный шагающий бронетранспортер APW. Такая передвигавшаяся на четырех ногах машина в своем бронированном чреве вмещала до пятидесяти человек личного состава. Это подтвердило Катину догадку, что в объезде принимал участие целый взвод.

Вдруг из одного здания послышался крик. Тут же показались солдаты, они вели, подталкивая прикладами в спину, троих гражданских лиц, двоих мужчин и женщину. Знак над входом в здание говорил, что это было туристическое агентство, но это ничего не значило. Этих троих просто обнаружили в укромном местечке, где они надеялись переждать всю эту бурю. Военные, безликие, все как один в своих черных доспехах, выстроили их в ряд на улице. Кто-то пролаял приказ, но Катя не могла расслышать слов – было слишком далеко. Один из мужчин, когда пехотинец схватил его за руку, вступил с ним в драку.

Схватка эта продолжалась недолго – до Кати донесся сухой звук выстрела, и тут же мужчина растянулся на тротуаре. Последовали дальнейшие приказы, и двое оставшихся арестованных стали спешно стаскивать с себя одежду. Солдаты, действуя довольно бесцеремонно, обыскивали их, применяя обнаружители металла. Катя поняла, в чем дело. Смертельное оружие вполне могло быть настолько миниатюрным, что умещалось буквально где угодно, включая и естественные углубления и отверстия на человеческом теле. Судя по всему, у этих гражданских ничего подозрительного обнаружено не было. Последовала заключительная команда и арестованных, так и не позволив им одеться, со связанными за спиной руками повели к дожидавшемуся APW.

С расстояния в пятьдесят метров Катя не могла определить, кем были арестованные, людьми или же гениками.

За этой последовала и другая догадка. Если патруль и дальше будет продвигаться с такой скоростью, он доберется до «Дюн Нью-Уэми» примерно через час, может быть, даже раньше. Катя вспомнила, что когда она совершила свой побег, никаких постов охранения товарищи Тэрби не выставили, там вообще никого не было снаружи, не было даже наблюдателя. И когда империалы доберутся до них, участь этой группы будет предрешена… в лучшем случае, нескольких из них, оставив в живых, направят в какую-нибудь следственную тюрьму Империи, остальных же просто…

Катя понимала, что ей ничего не стоит скрыться от этого патруля. То, что она знала, в каком направлении он будет двигаться и даже его приблизительную скорость передвижения по этой улице, давало ей огромное преимущество. Она могла обойти его и потом отправиться напрямик, уже по другой улице в северном направлении, и через несколько минут ее уже ищи свищи. В конце концов, этим геникам она ничем не обязана…

Но поступить так она не могла. После того, как она встретилась с ними, вопрос о том, являлись ли они людьми в полном смысле слова или нет, для Кати отпал. Даже если они не были и семи пядей во лбу, как некоторые люди, они все же обладали даром речи, они спорили, убеждали друг друга. Да, некоторые из них были настроены по отношению к ней весьма агрессивно. Но были ведь и такие, которые относились к ней дружелюбно… во всяком случае, выслушали ее, чего ей не всегда удавалось добиться даже от настоящих людей. И ей сейчас почему-то вспомнился Пол Дэнвер.

Кроме того, Катя испытывала к ним что-то вроде желания по-матерински опекать их. Она своими глазами видела, как изуверски обошлись с ними их же создатели, и геники даже не поняли, в чем их вина.

Не могла она оставить в беде тех, кто уцелел.

И Катя очень осторожно, крадучись, стала шаг за шагом продвигаться туда, откуда еще недавно сбежала.

Оказалось, что за эти несколько часов ее отсутствия мало что изменилось. Когда Катя через главный вход вошла в «Дюны Нью-Уэми», ее даже никто не окликнул, и она обнаружила, что спор продолжается с прежним запалом. Эти геники, решила она, ни дать ни взять члены парламента, с такой склонностью к недержанию речи, способные молоть языком часами. Неужели и это было вложено в их искусственно перекроенные гены, раздумывала Катя, что и не давало им возможности, как иногда и их создателям, прийти к единому решению, к сотрудничеству, или же эта закодированная в генах человека особенность так и осталась незамеченной и благополучно перекочевала к ним от нас?

Она вошла в бар, все ее мускулы и нервы были натянуты как струна – она была готова к атаке с их стороны. Реакция геников была почти комичной. Тэрби уставился на нее с таким видом, будто она вдруг возникла из ничего, вопреки всем физическим законам. Дак чуть пошумел, угрожая ей все еще стоявшем на предохранителе ружьем, другие же просто в недоумении молча уставились на нее.

– Я вернулась, чтобы предупредить вас, – раздельно произнесла она, обводя их взглядом. – В четырех кварталах отсюда империалы, они направляются сюда. Они обыскивают каждое здание и арестовывают всех, кого обнаружат. С ними ходульник, к тому же не маленький.

Эта новость положила конец их дебатам, будто выстрел. К этому времени большинство их уже решило, что наилучшим выходом будет покинуть пределы Порт-Джефферсона и направиться в сторону Ново-Киева.

Беспорядочной толпой они стали расходиться, одни направились на улицу через главный вход, остальные – через другие двери. С ними отправился и Дак, так и не выпуская из рук «сломанное» ружье.

Но десять человек, включая Тэрби и Соню, вызвались идти вместе с Катей к позициям Нью-Уэми. Прежняя угроза убить ее больше не стояла на повестке дня; может, мнение их изменилось под влиянием ее напоминания об их «держателях». А может, они просто не стали этого делать из чувства благодарности.

А может, все же сработала искусственно привитая им врожденная лояльность по отношению к людям.

«Просочиться» через неприятельскую линию обороны оказалось делом не таким уж сложным, как ожидала Катя, даже если принять во внимание, что с ней было десять человек гражданских. На данный момент необходимой организованности и согласованности в действиях империалов еще не было, они пока сражались отдельными мелкими группами и не успели еще развернуть полноценную линию обороны и продвинуть ее в глубину. Пару раз их группе приходилось в полуразрушенных зданиях пережидать, пока «Шагающие» империалов и десантники не прошествуют по темным улицам, а самая неприятная встреча произошла, когда они нарвались на очень нервного новоамериканского начальника патруля.

Им крупно повезло, что этот паренек сначала окликнул их, а не открыл стрельбу. Катя убедилась позже, что все вполне могло быть и наоборот. Сначала он перестрелял бы их всех, а уж после сподобился бы уточнить их идентификаторы.

Это был молодой и неопытный солдатик, вооруженный тяжеленной плазменной пушечкой «Марк XIV», которая и выглядела-то больше его самого. Одного выстрела этой пушечки было достаточно, чтобы смести в преисподнюю всю их группу, не хуже, чем если бы какая-нибудь из «Шагающих» решила пальнуть в них семпу.

Не вступая с ним в перебранку, Катя «сдалась» этому мальчишке, который даже был почти уверен, что она – японка, после чего перегрузила данные своего идентификатора и текущие распоряжения офицеру новоамериканской разведслужбы, который тут же вскоре прибыл, чтобы допросить ее.

Пять часов спустя она уже находилась на пути в Стоун-Маунтин.

Хотя силы восставших все еще удерживались в Порт-Джефферсоне, ВКСК переместилось далеко на северо-запад, в подземный комплекс под горой Стоун-Маунтин. Первоначально этот туннель пробурили под арсенал, там же должны были расположиться и армейские продсклады Гегемонии. По мере того, как Новая Америка отделялась от Гегемонии, это сооружение расширялось, обрастало новыми коммуникациями и теперь оно стало местом пребывания нового правительства Конфедерации.

Лететь туда было делом небезопасным, поскольку воздух кишел аэрокосмолетами империалов. Катя отправилась туда на вездеходе, держась малоиспользуемых, горных путей, но даже и с них раза четыре приходилось съезжать и укрываться в придорожном кустарнике или среди листвы деревьев, чтобы не быть замеченными с воздуха истребителями империалов.

Ее доклад выслушал сам Тревис Синклер, присутствовало также несколько офицеров ВКСК. Катя была приятно удивлена, увидев здесь и Гранта Мортона. Она считала, что президент Конгресса Конфедерации вместе с остальными, просепаратистски настроенными делегатами, отчалил на борту «Транслюкса».