Текст книги "Нефритовые глаза"

Автор книги: Уильям Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Мелани нравилось ее маленькое путешествие. Она заинтриговала всех. Она была белокурой, зеленоглазой и к тому же американкой, что делало ее втройне экзотичной в этой стране, плюс ко всему благодаря Диего она была красиво и со вкусом одета. Но полностью обезоруживало и делало всех слабыми и ничтожными перед ней то обстоятельство, что она была девушкой Диего Сантоса, или даже более того – его будущей женой. Сама Мелани не могла чувствовать себя частью этого изысканного общества, но еще больше ее беспокоило то, что она не была его частью. Мелани понимала, что, несмотря ни на что, она осталась все той же секретаршей из Нью-Йорка, живущей в однокомнатной квартирке и владеющей всего лишь четырьмя парами обуви и несколькими дешевыми платьями. Диего поощрял ее старания полностью войти в его жизнь, стать частью того общества, к которому сам принадлежал, но Мелани, открывая для себя этот мир, все больше и больше мучительно осознавала, почему их женитьба так нежелательна для его близких.

Постепенно Мелани качала привыкать к семье Сантосов. Она стала понимать их лучше и со временем научилась разбираться в запутанной сети их родственных отношений. Амилькар считался только с мнением Марии, он гордился своей женой так, как будто она была его редкой антикварной мебелью; но гордости за сына он, казалось, не испытывал абсолютно никакой. В лучшем случае он удостаивал Диего снисходительными поучениями, но, как правило, это была лишь его манера общения. Что касается Марии Сантос, то она, как истинная мать, постоянно беспокоилась об аппетите любимого сыночка и о его несуществующей бледности.

Неожиданно для себя Мелани обнаружила, что она не единственная, в кого Амилькар вселял такой панический ужас. Это чувство испытывал каждый, начиная от слуг и заканчивая друзьями, часто бывавшими в доме. Каждый, кто хоть раз в жизни встречался с этим человеком, попадал под власть его гнетущих чар; и Мелани, которую мистер Сантос редко удостаивал словом, не была исключением. Его враждебность по отношению к ней лишала ее последней надежды, но, с другой стороны, она была благодарна судьбе за такое невнимание. Это избавляло ее от необходимости слышать лишний раз скрипучий голос этого человека, от которого пробирала дрожь.

Диего объяснил Мелани, что столь неприятный голос отца – это результат запущенного им в юности хронического свища, который со временем привел к полипу голосовых связок. Это доставляло Амилькару Сантосу мучительные боли, и именно из-за этого Диего вынужден был вести дела отца в Нью-Йорке. „Если бы не его ужасный голос, мы бы никогда не встретились", – часто шутил Диего.

И, сидя сейчас после роскошного обеда в гостиной вместе с другими гостями, Мелани почувствовала, что сразу после того, как Амилькар принес свои извинения и ушел спать, напряжение, царившее в комнате, слало.

Мелани была счастлива – это ее последний вечер в городе и завтра вместе с Диего они уедут в деревню, одни.

– Этот комод великолепен, Мария, – сказал один из гостей, энергичный мужчина лет пятидесяти. – В следующий раз, когда вы будете в Мадриде, я покажу вам пару других. Они принадлежат моему хорошему другу де ла Монтесу. Он может продать их вам.

Мария, перебирая тонкими пальцами жемчужное ожерелье, украшавшее ее шею, мельком взглянула на комод эпохи Людовика XV и сладко улыбнулась.

– Это так мило с твоей стороны, Панчо. Он принадлежал тете Жозефине, – томно ответила она, как если бы данный вопрос действительно интересовал ее. – Я слышала, у вас здесь много работы, – продолжала она голосом, вернувшим свою обычную оживленность.

– О, мелочи, всего лишь маленькие благотворительные акции. Я строю здесь новый детский приют…

– Это удивительно, встретить в наши дни человека, занимающегося таким делом, сохранившего уверенность после этих ужасных времен перонизма,[11]11
  Перон Хуан Доминго – президент Аргентины в 1946–1955 гг. и в 1973–1974 гг., создатель доктрины „хустисиализма" (концепция надклассового „справедливого" национального государства). – Прим. ред.


[Закрыть] – восторженно заметила Мария. – Многим мы обязаны нашему правительству. Нам нужны были законы и порядок, которые нам дали военные. Мы должны благодарить Бога за такую милость.

– А еще они принесли нам смерть тысяч ни в чем не повинных людей и смерть моей сестры, – резко бросила девушка, сидевшая рядом с Диего.

Холодный ужас обрушился на комнату после ее слов.

– Ты повторяешь чистейшую чушь, Инес, – спокойно проговорила Мария, но в ее голосе чувствовалось настойчивое нежелание продолжать тему. – Никто не был убит. Это все лживая пропаганда. Распространили слух, что людей убивают в тюрьмах, а на самом деле они либо скрываются, либо спокойно живут в другой стране.

Когда Инес говорила, в ее голосе и выражении лица чувствовалась неподдельная злость, но Мелани не смогла понять ни слова из ее речи, так как девушка говорила на испанском. Мелани показалось, что она пару раз слышала в разговоре имя „Марина" и что-то вроде слова „убийцы", и тогда она неожиданно вспомнила маленькую статью в нью-йоркской газете о зверствах, творившихся в Аргентине. Тогда Мелани лишь мельком пробежала глазами это сообщение, а может быть, лишь прочитала заголовок, и сейчас, слушая этот непонятный разговор, жалела о том, что в свое время не обратила большего внимания на статью. Спор продолжался. Мария была абсолютно спокойна, чего нельзя было сказать об Инес. Голос девушки уже почти перешел на крик, ее щеки пылали, а руки были плотно сжаты в кулаки, и в конце концов она внезапно встала и, сказав всем „спокойной ночи", резко вышла из комнаты.

– О, дорогая, посмотри, как поздно, а мне завтра вставать ни свет ни заря, – простонал Панчо, поднимаясь с кресла под дружный гул согласия остальных гостей. Все присутствующие собрались вокруг Марии, чтобы сказать ей „до свидания" и „спасибо за прекрасный вечер". После нескольких минут взаимных комплиментов гости в сопровождении Диего покинули гостиную. Мелани не нравилась перспектива остаться с миссис Сантос наедине после только что разгоревшегося спора, но, последуй она за Диего, это могли воспринять как излишнее усердие в исполнении роли хозяйки дома. И, не желая давать Марии лишний повод для расстройства, Мелани решила остаться на месте.

– Итак, завтра вы уезжаете за город, – сказала Мария, а Мелани продолжала восхищаться самообладанием этой женщины, ни в голосе, ни в лице которой не отразилось никакого беспокойства по поводу сцены, произошедшей минуту назад.

– Я нахожусь в предвкушении этого события. Диего говорит, что там замечательно.

Мелани хотелось сказать что-нибудь приятное и, вспомнив слова из разговора с Диего об усадьбе, который они вели в машине по дороге из аэропорта, Мелани произнесла:

– Мне было очень жаль услышать, что вы не можете поехать с нами. Диего сказал, что вы не любите это место, потому что оно напоминает вам о вашем детстве.

На мгновение взгляд миссис Сантос стал свирепым, похожим на взгляд ее мужа, отчего Мелани пришла в тихий ужас, но уже через секунду ее лицо обрело обычное стеклянное, безжизненное спокойствие.

Диего на цыпочках возвращался из комнаты Мелани, как вдруг услышал звук открывающейся двери в другом конце коридора.

– Диего, подойди сюда, – властным громким шепотом позвала его мать.

Послушный сын проследовал в комнату родителей, где у изголовья кровати Амилькара сидела Мария. Она уже была в пеньюаре, но Амилькар оставался все еще при полном параде.

– Мне не очень нравится ждать полночи, пока ты закончишь наслаждаться любовными играми, – резким тоном начал разговор с сыном Амилькар. – Ты знаешь, что нам не нравится эта девочка, но ты притащил ее сюда, несмотря ни на что, и еще имеешь наглость заниматься с ней любовью под крышей дома твоей матери… – Он уже почти кричал.

– Амилькар, пожалуйста, не будь столь грубым, – вмешалась Мария, нервно растирая виски кончиками пальцев. – Неужели мы не можем поговорить спокойно. Я пыталась найти тебя раньше, Диего, но тебя не было в твоей комнате. Я не хотела поверить, что ты можешь быть столь безрассудным, чтобы вести свою подругу в Сан-Матиас. И, конечно, я поделилась этим с твоим отцом.

– Мы едем в Лас-Акесиас, а не в Сан-Матиас. Как ты могла подумать, что я настолько глуп.

– Потому что у нас есть жизненный опыт и он нам подсказывает, что ты можешь быть слишком глуп, если мы с матерью не следим за тобой, – проворчал Амилькар.

– Сегодня вечером она заявила, что вы собираетесь туда, – настаивала на своем Мария.

– Мелани даже не знает, что существует Селта, не говоря уже о Сан-Матиасе, – пытался оправдаться Диего. – Что конкретно она сказала?

– Она говорит, ты рассказал ей о том, что я не люблю деревню, так как она напоминает мне о моем детстве. Но это может быть только Сан-Матиас, Диего.

С минуту он молча размышлял.

– Мелани спросила меня, почему вы не едете с нами. Я знаю, она решила, что вы хотите таким образом досадить ей. Она очень переживала, и поэтому я сказал, что ты не любишь усадьбу, потому что она напоминает тебе о твоем детстве. И это все, что я сказал…

– О Сан-Матиасе, – закончила за него Мария. – Я рада, что это всего лишь маленькое недоразумение и ничего больше. А сейчас уже поздно, и мне кажется, нам пора спать.

– Нет. Я думаю, мы можем обойтись без отдыха, – возразил Амилькар и, обращаясь к сыну, продолжил свою яростную речь: – Ты попросил нас принять здесь эту Мелани, потому что она якобы приехала в Буэнос-Айрес по работе на пару дней. Затем эти дни превратились в неделю, а теперь уже и в две. Ты думаешь, твоя мать и я – наивные дети, Диего?! Вне этого дома ты можешь спать с кем тебе вздумается, но ты никогда не женишься ни на одной, подобной этой! Ей нет места в нашем доме!

– И что ты собираешься сделать, чтобы помешать мне? – едко парировал Диего.

Амилькар смерил сына пристальным взглядом.

– Я не считаю нужным отчитываться перед тобой, – ответил он.

– Не сейчас, пожалуйста, – взмолилась Мария. – Нет смысла обсуждать этот вопрос в два часа ночи. Диего еще не женился. К тому же, Амилькар, хочу сказать, что мое мнение о Мелани изменилось. Она милая девушка. Я всегда говорила, что нам нужно только время, чуть больше времени, и это все.

Мария взяла Диего за руку и проводила его до двери.

– Спокойной ночи, дорогой. – Она поцеловала сына. – Иди спать. Завтра тебя ждет долгое путешествие.

Мария закрыла дверь и резко повернулась к мужу.

– Нет смысла в угрозах. Это приведет к тому, что он будет делать все нам наперекор. Ты же не хочешь, чтобы Диего возненавидел тебя?

– Он уже возненавидел меня, – только и ответил Амилькар.

– Видишь вон те деревья на горизонте? Это въезд в Лас-Акесиас, – объявил Диего.

Мелани облегченно вздохнула. Их путешествие длилось уже около двух часов, и она устала, но не столько от продолжительности их поездки в машине, сколько от однообразия пейзажа: бесконечная степь под бесконечным небом и бесконечные телефонные провода, похожие на аккуратные швы стеганого одеяла.

Диего остановился, открыл деревянные ворота, бронзовая табличка на которых гласила: „Лас-Акесиас". Машина выехала на дорогу, вдоль которой на несколько миль тянулся загон с мирно стоявшими в нем коровами.

– Я хочу кое-что спросить у тебя о вчерашнем вечере, – начала Мелани. – Что это за истории об исчезновении людей?

– Никто точно не знает. Пять лет назад терроризм в нашей стране вышел из-под контроля, и правительство решило, что нужно принять меры. Кто-то говорил, что забирали только тех, кто был вовлечен в террористические акции, кто-то утверждал, что забирали даже по подозрению. Одни говорили, что многих мучили и убивали, другие – что все это ложь.

– Но, наверное, кто-нибудь должен был попросить объяснений у правительства. Что им ответили?

– Что ничего не знают об этих людях и даже о тех, кого забирали по законному обвинению. Возможно, это правда, возможно, и нет. Все могут лгать: и террористы, и правительство. Ты доверяешь им – они обманывают. Лучше не верить никому и тихо заниматься своим делом. И это – здравый смысл.

– Это не здравый смысл, это значит наплевать на все. – На этот раз Мелани была поистине шокирована рассуждениями Диего.

– Извини, ты, наверное, права, – сказал он примирительно. – Просто мы сейчас переживаем трудное время, и это делает меня несколько циничным.

– И что ты об этом думаешь?

– О чем?

– Об исчезновениях. Что, ты думаешь, на самом деле случилось с этими людьми?

– Одни умерли. Было много подобных случаев во время арестов. Другие уехали за границу. Об этом фанте мне известно абсолютно точно.

– Откуда известно?

– От Марины, моей сестры.

Мелани пыталась вспомнить имя той девушки, которая вчера вечером завела весь этот спор.

– Инес сказала, что ее сестру убили.

– Может, и убили, – нетерпеливо, явно сожалея об этом разговоре, ответил Диего. – Но Марина моя сестра, и она жива. Она впуталась в темное дело и была вынуждена покинуть страну.

Это была абсолютно другая история, не та, которую запомнила Мелани из их нью-йоркского разговора. Теперь она поняла, почему Диего предпочитал скрывать правду: они тогда мало знали друг друга, а это был слишком болезненный вопрос для их семьи.

– Как ты узнал?

– Она постоянно звонит матери. Последний раз звонила из Индии. – В его глазах была боль. – Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? – спросил он.

– Извини, я не должна была спрашивать.

– Это не твоя вина, – успокоил он ее. – Те годы были очень трудными для всех нас. Это Марина, – сказал он, вынимая бумажник. Мелани посмотрела на фотографию улыбающейся девушки лет двадцати. Ее длинные золотисто-каштановые волосы развевались на ветру. Она была хорошенькой и очень живой, но ни капли не походила на своего сногсшибательного брата. Мелани вернула фотографию, и остаток пути они проехали в молчании.

– Ну, вот мы и приехали, – сказал Диего в своей обычной живой манере. – Я люблю Лас-Акесиас. Я чувствую, что здесь со мной не может произойти ничего плохого.

Мелани увидела раскинувшееся перед ней море травы, словно сказочные маленькие домики, на стенах и крышах которых играли яркие солнечные лучи, огромный куст розы, скрывавшийся под густой аркой деревьев, и парк, единственная тропинка которого вела к тихой лагуне с горделиво скользящими по ее гладкой поверхности белыми лебедями.

С первого взгляда Мелани полюбила этот маленький уголок земли. Она подумала, что ничего не может быть в мире лучше, чем жить здесь вместе с Диего до конца дней.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Я люблю тебя, Мелани. Я никогда не оставлю тебя. Ее голова покоилась на его груди. Мелани открыла глаза и наслаждалась простотой слов, которые его голос превратил в нечто ослепительное, такое же неожиданное, как блеск бриллиантов, но ее наслаждение было недолговечным; жизнь с Диего развила в ней способность читать между строк.

– Значит, ты думаешь о том, чтобы оставить меня когда-нибудь? – спросила она.

– Ты же знаешь, что я никогда не сделаю этого, – возразил Диего.

Мелани верила ему, и это не создавало проблем. Проблема появилась после великолепной недели, проведенной вместе в поместье Сантосов. Она ждала наступления нового этапа в их отношениях. Это было пять месяцев назад, но ничего не изменилось. Диего продолжал приезжать в Нью-Йорк пару раз в месяц, звонил ей каждый день, если был в Буэнос-Айресе, и они сказочно проводили время, когда были вместе. Но все было ненастоящее, подобно повторяющейся мечте, полной блаженства, из которой она должна была перебираться в явь. Время от времени Мелани поднимала вопрос о женитьбе, но Диего менял тему. Ей казалось, что они создали образец отношений, который был лучше, чем у других, но все еще несовершенным.

Диего потянулся через стол и взял Мелани за руку.

– Целый год вместе, и я еще не надоел тебе. Ты особенная, – прошептал он.

Мелани улыбнулась. Они не посещали ресторан „У баска" с их самого первого вечера. Кое-что изменилось, на Мелани было одно из платьев, купленных в Буэнос-Айресе, так что теперь не было причин завидовать другим женщинам в этом зале, и она сама стала привыкать к дорогим ресторанам. После поездки Мелани в Буэнос-Айрес Диего перешел на местные „бистро", где подавали гамбургеры. Остальное не изменилось. Они все так же не высиживали весь обед до конца, становясь все более нетерпеливыми, покидали кафе или ресторан раньше положенного и спешили в постель, как только наступал вечер. Но сегодня вечером Диего задержался после кофе.

– Я хочу подарить тебе кое-что, – сказал он, вынимая маленькую квадратную кожаную коробочку из кармана. Мелани открыла ее. Внутри были сережки с несколькими маленькими бриллиантиками. Она подавила готовое проявиться на ее лице разочарование. Сережки были прекрасны, несомненно, очень дорогие, но не такие, какие она хотела. К тому же Мелани надеялась, что это будет кольцо к их помолвке.

– Это не то? Они не понравились тебе?

– Нет. Они мне очень нравятся. Просто прелесть. Действительно великолепны… – Мелани замолчала, не в силах далее притворяться.

– Ты уверена? Если хочешь, я могу поменять их на другие…

Мелани заметила имя ювелира на белой атласной подкладке коробочки. Это была фирма в Буэнос-Айресе, но этот фант ничего не изменил. Она не могла идти с Диего выбирать что-либо еще, даже если бы хотела. Он не собирался на ней жениться, по крайней мере, пока. Диего говорил и делал удивительные и приятные вещи, но они не имели никакого значения.

– О чем ты задумалась? Ты очень молчалива сегодня, – заметил он.

– Я думаю о работе, – солгала она. – Моя учеба заканчивается в следующем месяце, и многое должно измениться. Я стану помощником директора по товарообмену. Я останусь у Теда, но мне хотелось бы побольше ответственности. Я буду вести дела с моими теперешними клиентами.

– Значит, ты будешь знать, сколько денег я вложил в ваш банк. – Его интерес был неподдельным, и он почувствовал недоумение Мелани. – Коли на то пошло, то о других ты тоже будешь знать. Ты можешь найти кого-нибудь побогаче и уйти к нему. Мне не нравится это… – продолжил он, пытаясь прикрыть свое недовольство шуткой.

– В тебе есть нечто более привлекательное, чем деньги, – возразила Мелани, раздраженная его замечанием. Она никогда не думала о том, чтобы контролировать его жизнь.

– Ну что ж, это хорошие новости о твоей работе. Ты всегда говорила, как тебе надоело быть секретаршей, и сейчас у тебя есть то, к чему ты стремилась, чего ты так хотела. Мои поздравления!.. – Диего поднял свой бокал.

– Возможно, это не совсем то, чего я действительно хочу. Я хочу иметь дом, детей… – Ее слова совсем не затронули Диего, как будто она обсуждала какие-то интересные новости из газетной заметки. – Но это серьезное обязательство с моей стороны, и я не могу просто взять и уйти с работы, – прибавила она.

– Но, с другой стороны, ты действительно могла бы получать удовольствие от работы. Я не думаю, что у тебя могут быть сомнения насчет этого. Это будет неплохим испытанием. Стоит попробовать, – сказал Диего.

В первый раз у Мелани появилось желание, чтобы он не был так заботлив.

– А почему бы тебе не забеременеть… Это старый трюк, но обычно он срабатывает.

Испуганная советом подруги, Мелани, почувствовав слабость, выронила из рун защитные очки. Они находились рядом в гробоподобном уединении, принимая солнечные ванны в Салоне формирования прекрасного тела, пытаясь хоть этим противостоять февральскому унынию.

– Мне не нравится обманывать таким образом, и я не хочу в конце концов остаться одна с ребенком на руках, – произнесла Мелани, поднимая свои темные очки.

– Но ты должна что-нибудь сделать, милая. Я уверена, что Диего по-настоящему красивый парень, но он избалован, подобно любому богатому ребенку…

„Очень богатому ребенку", – подумала Мелани. Она узнала, что вклады Диего в их банке достигли четырех миллионов долларов за один год, и он говорил ей, что у них есть вклады и в других банках.

– …и я предупреждала, что ты даешь ему слишком много свободы. Зачем ему жениться на тебе, если он и так может быть здесь с тобой? Зачем ему изменять что-то? Ты должна некоторое время по-другому вести себя. Скажи ему, что тебе нужно кое-что обдумать, и дай ему немного помучиться. И он быстро прибежит назад, проклиная себя, и станет просить тебя выйти за него замуж.

– А что, если не станет и найдет другую?

– Значит, он никогда не попросит выйти за него, в итоге он "бросит тебя, а ты будешь чувствовать себя так, будто совершила самоубийство.

– Я почувствовала бы то же, если бы он ушел сейчас.

– Я знаю. Но если ты принимаешь его такого, это, по крайней мере, твое дело, – непринужденно рассуждала Донна. – Какой у тебя выбор? Если ты будешь продолжать ждать, он раньше или позже найдет прелестную аргентинскую принцессу, а ты при этом будешь милой старой Мелани из Нью-Йорка…

Иногда Мелани подозревала, что анализ ситуации Донной был кое в чем продиктован завистью, но сейчас он совпадал с ее собственным пониманием происходящего. Она удивилась, как долго у них длится сеанс солнечных ванн. Вначале Мелани чувствовала приятное тепло, но теперь жар ламп было трудно терпеть. Она выгнулась, чтобы позволить воздуху немного охладить ее спину, а потом опять легла прямо и стала ждать сигнала об окончании процедуры.

– Я говорил тебе, что приеду сегодня днем. Почему тебя нет здесь. – В голосе Диего в телефоне слышалось больше недоумения, чем гнева.

– Потому что… Диего, я хочу поговорить с тобой, – ответила Мелани.

– Приходи побыстрей, я скучаю по тебе, я привез для тебя dulce de leche.[12]12
  Сладкий десерт (исп.). – Прим. пер.


[Закрыть]

Во время пребывания Мелани в Аргентине у нее развилось пристрастие к густому, очень сладкому десерту. Внушающее любовь ребячество Диего напомнило ей, что он стремится сделать ей приятное, и Мелани испугалась, что может совершить худшую ошибку в своей жизни.

– Я много думала о нас. Мне кажется, будет лучше нам не видеть друг друга некоторое время, – произнесла Мелани, с трудом пытаясь придать своему голосу уверенность.

– Ты встретила кого-нибудь еще? Я убью тебя, если ты…

– Нет, я никого не встретила и не хочу этого. Но мы больше не можем так продолжать. Во всяком случае, я не могу.

– Не глупи, Мелани… Я хочу жениться на тебе. Но мне нужно немного времени, вот и все. Не делай этого со мной, не делай этого с нами, – просил он.

– Я ничего не делаю, я только хочу небольшого перерыва, чтобы иметь возможность подумать. – Ее голос прерывался, но это было лучшее, на что она была способна. Мелани не могла выдвинуть ему ультиматум, как предложила Донна, потому что она не осмеливалась угрожать.

– Что с тобой, ты очень взволнована, – сказал Диего. – Незачем сидеть в одиночестве, обдумывая свои проблемы. Нужно принимать жизнь такой, какая она есть…

Мелани была в бешенстве. Это для него легко принимать вещи такими, какие они есть.

– Ты знаешь, я буду сидеть одна до тех пор, пока ты будешь здесь. Ты появляешься только тогда, когда тебе это удобно. – Мелани вспоминала свои обиды и все больше расстраивалась. Она надеялась лишь на начало разговора, но притворяться разгневанной все это время она не могла и бросила телефонную трубку.

Диего звонил ей домой и на работу, но Мелани отказывалась разговаривать с ним. Он ждал ее около ее дома утром и около работы вечером. Он извинялся и выходил из себя, посылал ей букеты цветов стоимостью в двести долларов и бессвязные письма, в которых говорил, что безумно любит ее и, в то же самое время, что она никогда его больше не увидит. Спустя два дня телефонные звонки прекратились, не было больше писем и внезапных появлений на улице, и Мелани решила, что он вернулся в Буэнос-Айрес. Она сопротивлялась порыву позвать его. Если сейчас она покажет свою слабость и сделает первый шаг к примирению, то все пойдет, как прежде, и у Диего не будет причин для серьезного разговора с его родителями. Мелани построила этот план не для того, чтобы только увидеть его снова, а чтобы они смогли наконец пожениться. Иногда она была уверена, что все делает правильно, а иногда ужасалась возможным последствиям и напряженно ждала.

Мария Сантос вошла в библиотеку и закрыла за собой дверь. Диего был уже здесь. Она поцеловала его в лоб и села на другой конец старинной софы. Сын сказал, что хочет поговорить, и ей понравилось его предложение. Мария полагала, что он бросил свою американскую девушку после угроз Амилькара два месяца назад, перед последней поездкой Диего в Нью-Йорк, но она чувствовала также, что может ошибаться, потому что не знала последних известий о Мелани.

– Тито не собирается входить в хунту, – внезапно начал Диего. Мария не ждала разговора о проблемах, касающихся семейного бизнеса.

– Я знаю, твой отец сказал мне об этом прошлой ночью, но это ничего не значит и ничего не меняет. Тито – умный человек, ты знаешь. Он мог бы приобрести большую власть, но он не пойдет на риск.

– Возможно. Но это также может быть потерей его власти.

Мария догадалась, что ее сын, начав разговор на эту тему, преследует какую-то цель.

– Я предпочитаю, чтобы ты перешел к делу, Диего.

– Отец и ты добились того, чтобы мы с Вероникой были вместе последние два месяца. Если Тито собирается отойти от дел, он больше не будет помогать нам, даже если я женюсь на его дочери. Ты не подумала об этом? Впрочем, в любом случае, я не хочу жениться на ней.

– У нас есть еще уйма времени, – ответила Мария. – Я не думаю, что Тито отойдет от дел, он один из самых могущественных людей в стране. Бизнес – это одно, но такая вещь, как связь между нашими семьями, – это совсем другое. Даже если он потеряет свое могущество, Вероника может быть для тебя идеальной женой. Люди вроде нас, дорогой, не могут жениться на ком попало. Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что твоя женитьба – это часть твоих интересов, и Вероника станет тебе опорой. Мы можем доверять ей. И мы будем счастливы, если ты женишься на ней.

Диего встал и прислонился к камину.

– Я сказал отцу, что в понедельник еду в Нью-Йорк.

– Я рада, – проговорила Мария. – Ты не можешь никогда больше не ездить туда. Это безумие – доверять наши деньги другим. Ты же знаешь, там крупные вложения, – твердила она сыну.

– Ты не понимаешь, – огрызнулся он. – Я еду в Нью-Йорк, чтобы как можно скорее встретиться с Мелани. Я хочу жениться на ней, и ни отец, ни ты не сможете мне помешать.

Мария наклонилась и произнесла спокойным голосом: – Что я слышу? Я предпринимаю все возможное, чтобы сдержать твоего отца, но больше ничего сделать не могу. Он сказал тебе, что последует за твоей женитьбой на этой девчонке. У тебя не будет ничего, ты не получишь от отца ни цента.

– Значит, он меня больше не увидит, и ты тоже.

– Не будь смешным, Диего. Ты не сможешь жить в бедности. Ты не тот человек, – ответила Мария. Она забавлялась ситуацией, но, с другой стороны, восторгалась мастерством сына так легко обманывать. Он говорил совершенно убедительно, может быть, он уже стал взрослым.

– Не беспокойся об этом, – произнес он с улыбкой. – У меня много денег в Нью-Йорке, я далеко не беден.

Марии не хотелось менять тему разговора. Диего, несмотря ни на что, был ее сыном: он внешне похож на нее, думает, как она, и Мария была горда этим сходством между ними. „Лучше не давить на него слишком сильно и принять его заявление", – решила она.

– Твой отец пришел бы в ужас, если бы услышал наш разговор.

– Так почему бы тебе не поведать ему об этом разговоре. Я не хотел волновать тебя, мама. Я только хочу, чтобы мы все были счастливы и жили вместе. Уверен, со временем ты полюбишь Мелани, как свою… У тебя не останется сомнений насчет нее. – В этот момент Диего избегал взгляда матери.

– Я так рада за тебя, дорогой, если ты действительно любишь ее, а об отце не беспокойся. Он по-своему любит тебя, и я уверена, что он поймет. Нам нужно поскорей объявить о твоей помолвке. Ты будешь играть свадьбу здесь, конечно. – Мария слишком неожиданно начала строить планы на будущее. – Я буду молиться за твое счастье в следующее воскресенье, твое и Мелани, – прибавила она чересчур быстро, что было не похоже на неожиданно пришедшую мысль.

Мелани опустила монеты в щель, открыла маленькое стеклянное окошко и, взяв номер „Нью-Йорк таймс", направилась" к автобусной остановке. Она наблюдала, как в раннем утреннем небе исчезают последние звезды, когда почувствовала, как одна рука закрыла ей рот, а другая обхватила ее и крепко сжала. Первой реакцией Мелани было закричать, но мужчина не позволил ей сделать этого.

– Не двигайся, – хрипло прошептал он. Мелани отчаянно попыталась вырваться.

– Я убью тебя, если ты не ответишь мне „да". Я хочу жениться на тебе. Сейчас же, как только ты наденешь свадебное платье, – сказал Диего, уже не изменяя своего голоса. Он отпустил ее, и Мелани не знала, поцеловать его или ударить.

– Мне не нравится ни одно из них, – сказал Диего ювелиру, изучая глазами черный бархатный поднос. – Мне нужен зеленый камень, но изумруды слишком обычны. Все эти кольца похожи на те, что носят подруги моей матери.

– Ваша мама может иметь разных друзей, мистер Сантос, но у меня есть кое-что, что может понравиться вам. Извините, – проговорил ювелир, скрываясь за дверью. Через минуту он вернулся, держа в руках маленький поднос с единственным кольцом на нем.

– Это императорский нефрит, – пояснил он, – прекрасный камень, более редкий, чем изумруды. В Китае только император мог носить его, потому что он считался даром Бога. Этот камень принадлежал императрице Хан-Шу.

Диего взял перстень и надел его на палец Мелани. Она подняла руну, чтобы получше рассмотреть кольцо; камень был полон такой необыкновенно сказочной зелени, так совершенен и чист, что походил на яркую звезду.

– О, Диего, я уже влюблена в него. Он такой великолепный, – произнесла она с восторгом.

– Он подходит к твоим глазам, – прошептал Диего. – Мы возьмем его, – обратился он к ювелиру.

– Это уникальный экземпляр, мистер Сантос, – пробормотал ювелир. – Может быть, вы захотите узнать цену, перед тем как давать согласие на покупку?

– Это не важно, – ответил Диего.

– Он стоит… двести тысяч долларов, – робко прошептал ювелир.

Мелани в подвенечном платье стояла у ворот церкви. Около нее суетилась женщина, прибывшая в Буэнос-Айрес из нью-йоркского салона Оскара де ла Ренте вместе с очаровательным свадебным нарядом. И сейчас она завершала последние штрихи своей работы, расправляя эффектный шлейф, каскадом спускающийся к земле. Мелани даже не задумывалась о цене этого платья; счет, как и все остальные, был отослан прямо в офис Сантосов в Буэнос-Айресе. После шести недель приготовлений к свадьбе деньги для Мелани перестали иметь какое-либо значение.

Был поздний май. Вечер стоял холодный, но Мелани была слишком взволнованна, чтобы обратить на это внимание. Когда шлейф и фату уложили надлежащим образом, подали сигнал и двери открылись.

Мельком увидев толпу людей внутри храма, Мелани вспомнила о настойчивом предложении Марии, чтобы один из друзей Амилькара играл роль отца невесты. Но Мелани, несмотря на все уговоры, оставалась непреклонной. Она жила много лет одна и не имела понятия, где ее отец. Сама мысль о том, что его присутствие здесь создало бы лишние неприятности, выводила ее из себя, как и мысль о том, чтобы войти в церковь с одним из старых друзей Амилькара. Порасспросив своих знакомых и покопавшись в истории свадебных церемоний Буэнос-Айреса, Мария нашла пару невест, входивших в храм в одиночестве. В обоих случаях девушки были безупречны во всех отношениях, и в итоге она согласилась с тем, что ее невестка войдет в боковой придел храма без сопровождения.