Текст книги "Нефритовые глаза"
Автор книги: Уильям Гилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Фрэнсис попала в ловушку собственного дома точно так же, как она попала в ловушку собственной жизни, задыхаясь от лжи, которая с каждым днем разрасталась, подобно сорняку. Она была одновременно и соучастницей преступления, и жертвой. Из этого замкнутого порочного круга существовал только один выход…
– Здравствуй, дорогая! Вы хорошо доехали? – весело прокричал Норман еще с порога дома, успев лишь закрыть за собой входную дверь.
В гостиной горел свет, но там никого не оказалось. Норман вернулся в холл. Он заметил, что в комнате Питера, точно так же, как и в их спальне, было темно.
– Я здесь, – услышал он голос Фрэнсис, проходя мимо одной из комнат для гостей.
– Жаль, что тебя не было. Все прошло замечательно, – сказал он, входя в комнату.
Фрэнсис сидела в кресле у окна, тусклый свет ночника освещал лишь малый пятачок комнаты, погруженной в полумрак.
– Я уверен, что выиграю. Я даже не ожидал, что население окажет мне такую огромную поддержку.
Речь мужа была слишком восторженной, чересчур бойкой, отчего Фрэнсис уловила в ней некоторую фальшь.
– Почему ты сидишь в потемках одна? Где Питер? – спросил Норман.
– Он с Ховардом. – Фрэнсис встала. – Он будет ужинать у них… Я хочу поговорить с тобой.
Она ожидала, что Норман взволнованным тоном, который она хорошо знала, спросит: „Что-нибудь случилось?", но он не спросил. Ожидая Нормана, она несколько раз проговаривала про себя свою речь, но сейчас, глядя в доверчивое лицо мужа, засомневалась в правильности своего решения. Однако ей необходимо рассказать все Норману, если она хочет, чтобы в их доме опять воцарилось спокойствие.
– Диего вернулся. Много лет назад он инсценировал свою смерть и теперь вновь разыскал меня, – без долгих вступлений начала Фрэнсис, боясь, что в самый последний момент передумает и уйдет от разговора. Временами Фрэнсис удивлялась, почему она так легко приняла известие о невероятном воскрешении Диего, и только сейчас осознала, что все эти долгие годы подсознательно надеялась на это. Фрэнсис думала, что Нормана шокирует это известие, повергнет в ярость или, по крайней мере, удивит, но он воспринял признание жены абсолютно спокойно. Мужчина, который перед сном аккуратно вешал свою одежду на стул, который стопками складывал в ящик носки, подбирая их по цвету, остался равнодушен к известию, которое переворачивало с ног на голову всю их прежнюю жизнь. Возможно, Фрэнсис еще не успела до конца узнать своего мужа, точно так же, как она не успела в свое время узнать Диего. Возможно, уже долгие годы она замужем за незнакомцем, которого по-настоящему начинает понимать только сейчас.
– Чего он хочет? – спокойно спросил Норман, как если бы Фрэнсис сообщила ему о появлении на пороге их дома обыкновенного коммивояжера.
– Он хочет, чтобы я вернулась к нему. Вместе с Питером.
– Это бред.
Фрэнсис удивилась той уверенности, которая прозвучала в голосе мужа, и это придало ей смелости.
– Я… легла с ним в постель. – Фрэнсис вспомнила свои недолгие уроки католицизма в Буэнос-Айресе: признание не очистило ее совесть, оно не дало ей отпущения грехов. – Диего заставил меня. Он сказал, что иначе устроит скандал и уничтожит нас. Поэтому мне пришлось согласиться, но я не хочу пройти через это снова. – Ты должен мне верить, – после небольшой паузы добавила она, видя по глазам мужа, что он не верит ей, и она не могла винить его за это. Фрэнсис не знала, верит ли она себе сама.
– Я верю тебе, – наконец ответил Норман. – Но мне бы хотелось, чтобы ты сообщила мне, как только он опять свяжется с тобой. Это, должно быть, сущий ад для тебя, но поверь мне, паника – плохой советчик. Не в его интересах угрожать нам. Его ждет тюрьма, и он знает об этом.
Норман предложил Фрэнсис свою поддержку и понимание, на лучшее она не могла и надеяться. Но сейчас Фрэнсис вдруг поняла, что это ничего не решает: она по-прежнему остается перед выбором одна.
– Он сейчас в Лондоне? – спросил Норман.
– Я не знаю. Он сказал мне, что уезжает в среду.
– Он может не вернуться. Он наверняка путешествует по фальшивым документам, и я могу сделать так, чтобы его задержали в аэропорту.
– Но я не знаю его нового имени, – возразила Фрэнсис.
Норман задумался.
– Выборы в четверг. Если он свяжется с тобой до этого времени, постарайся поводить его за нос, – наконец сказал он, приняв какое-то решение. – Если он опять будет угрожать и говорить, что устроит скандал, встреться с ним, и тогда мы его арестуем. Его можно будет немедленно выслать из страны уже за то, что он живет по подложным документам.
Фрэнсис могла раз и навсегда стать свободной, стоит ей лишь сдать Диего властям, но ее мучили сомнения.
– Я боюсь вовлечь Питера в этот скандал, – сказала она.
– Скандала не будет. Он тоже постарается избежать его. В противном случае ему придется признаться, кто он есть на самом деле, и тогда он потеряет все. Он лишь запугивает тебя. У него есть что-нибудь, чем он может воздействовать на тебя? – спросил Норман.
– Не знаю. Думаю, что нет, но я не уверена. – Фрэнсис опустила глаза, стараясь избежать взгляда Нормана. Она не стала сообщать мужу об утреннем инциденте в универмаге. – Думаю, Питер может остаться здесь на неделю, – изменила тему разговора Фрэнсис – Уверена, ничего страшного не произойдет, если он пропустит два дня занятий в школе. К тому же будет лучше, если он останется с нами.
– Ему нравится в школе. И, возможно, он не захочет пропускать занятия просто так, без особых на то причин, – не согласился Норман, однако, не желая возражать Фрэнсис и стараясь избежать ненужного спора, тут же добавил: – Но ты можешь поступать, как считаешь нужным.
Слова мужа, явно идущие вразрез с тем, что Фрэнсис ожидала услышать, удивили ее.
– Возможно, ты прав, – сказала она, отчасти из-за нежелания лишний раз идти на конфликт с Норманом, но в большей степени из-за сына: она представила, как надоест Питеру целыми днями сидеть одному дома. Он уже вышел из того возраста, когда Фрэнсис была для него самой лучшей компанией. Но, с другой стороны, после того, что случилось, она не могла оставлять Питера без постоянного присмотра.
– Ты не хочешь еще что-нибудь рассказать мне? – спокойно спросил Норман.
Если у Фрэнсис и оставались какие-либо сомнения в способности мужа ориентироваться в ситуации, то сейчас они полностью исчезли.
– Нет. Это все, – услышала она свой ответ и прочитала облегчение в глазах мужа.
– Сегодня показывают любимый фильм Питера со Шварценеггером. Мы еще успеем на последний сеанс. Мы можем взять ребят и вместе сходить в кино, – предложил Норман.
К нему опять вернулась его обычная живая манера речи.
– Ребята будут в восторге, а что касается меня, боюсь, я не высижу этот фильм. Я лучше останусь дома, у меня еще куча дел, правда, – ответила Фрэнсис.
– Хорошо. А я свожу мальчишек на фильм. Вернемся около двенадцати, – заключил Норман, целуя жену.
Минуту спустя Фрэнсис услышала шум отъезжающей машины. Еще долго она стояла неподвижно. Норман не отверг ее. Он даже не стал настаивать, чтобы она перестала встречаться с Диего. Как всегда, Норман принял самое благоразумное решение. А может, просто пошел на компромисс. В конце концов, какая разница…
Вскоре после одиннадцати свет фар подъезжающей машины осветил окна дома. Еще через некоторое время Норман и Питер появились на пороге. Фрэнсис ждала их внизу.
– А теперь иди спать, дорогой, уже слишком поздно, – велела Фрэнсис сыну.
– Тебе надо было обязательно пойти с нами. Он мог превращаться во что угодно! – взволнованно говорил Питер.
Пока они поднимались в детскую, он успел пересказать Фрэнсис весь фильм.
– Это замечательно, дорогой. А теперь почисти…
– Зубы, умойся, сходи в туалет и иди спать. Знаю, знаю, – перебил ее Питер, и Фрэнсис улыбнулась.
– Я рада, что ты наконец все усвоил. Спокойной ночи, дорогой.
Она поцеловала сына, закрыла дверь детской и вернулась вниз. Норман был в своем кабинете.
– Мальчишки остались довольны. Им очень понравился фильм, – сказал он, как только Фрэнсис вошла в комнату. – Уже поздно. Пойдем спать.
Пока Фрэнсис была дома одна, она обдумала этот вопрос и решила, что будет лучше, если эту ночь она проведет в комнате для гостей. Сама идея лечь с Норманом в одну постель и делать вид, что ничего не случилось, после сегодняшнего разговора казалась Фрэнсис абсурдной. Но так же нелепо было бы отвергать сейчас предложение мужа. Обдумав все за и против, она последовала за Норманом в их общую комнату. Фрэнсис боялась лишь одного – что этот акт примирения потребует от нее выполнения супружеских обязанностей, так как сегодня она была не готова к этому. Возможно, завтра. Но ее опасения были излишни. Пока она готовилась ко сну, Норман подробно рассказывал ей о сегодняшнем состоянии предвыборной кампании. Как только Фрэнсис легла в постель, он направился в ванную и, как показалось Фрэнсис, оставался там слишком долго, что было не похоже на него. Наконец он вышел. И, прежде чем Норман успел поцеловать Фрэнсис и пожелать ей спокойной ночи, она уже крепко спала.
Проснулась она около четырех утра. Норман безмятежно спал, а Фрэнсис одолевали тяжелые мысли. Теперь все не может быть, как прежде, все должно измениться. Норман знает о ее неверности. Его великодушие смутило Фрэнсис, хотя, возможно, его поведение было просто наиболее разумным в данной ситуации. Разумным, но от этого не менее благородным.
Фрэнсис попыталась снова уснуть, как вдруг услышала страшный крик, разрушивший царившее вокруг безмолвие.
– Мама!
Это был голос Питера. Фрэнсис вскочила с кровати, бросилась в детскую и, вбежав в комнату сына, включила свет. Питер с широко раскрытыми, полными ужаса глазами неподвижно сидел на кровати. Фрэнсис присела рядом с ним и крепко обняла его за плечи.
– Я здесь, дорогой. Что случилось?
– Я видел их. Они были здесь. Двое мужчин стояли возле моей кровати…
Питер заплакал, и Фрэнсис еще крепче прижала его к себе.
– Они были здесь… – продолжал рыдать Питер.
Фрэнсис посмотрела на окно. Сигнализация была включена, а засовы и ставни плотно закрыты.
– Тебе просто привиделся кошмар, дорогой. Здесь никого, кроме нас, нет. И никто не сможет забраться сюда, – пыталась она успокоить сына.
– Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одного.
– Я никуда не уйду, сынок. Я останусь с тобой до утра. Обещаю.
Фрэнсис, как в детстве, принялась убаюкивать Питера, поглаживая его по голове до тех пор, пока он не уснул. Она сдержала свое слово: когда первые лучи утреннего солнца робко заглянули в окно, она все еще продолжала сидеть в детской, крепко сжимая в объятиях сына.
Викарий благословил паству, и люди стали постепенно покидать маленькую церквушку. Норман, Фрэнсис и Питер уступили дорогу пожилой леди, которая всю службу простояла рядом с ними, и тоже направились к выходу. Как только они подошли к купели, Норман, шепнув Фрэнсис: „Я хочу убедиться, что свентонские фотографии получились", ушел вперед. В один из жарких дней, когда Норман вместе со своей семьей гулял по городу, встречаясь с избирателями, было сделано несколько снимков. И сейчас, приветствуя по дороге своих коллег, Норман отправился вслед за фотографом, которого всего минуту назад видел выходящим из церкви.
А Фрэнсис с Питером остались ждать его у входа в храм. Некоторое время спустя к ним подошла их соседка, миссис Джемисон, милая пожилая леди, что жила на противоположной улице.
– Бог мой, как ты повзрослел, Питер! – дрожащим голосом приветствовала она мальчика, а затем повернулась к Фрэнсис. – У меня кое-что есть для вас. Мне передал это мужчина, что стоял рядом со мной в храме. Очень приятный, симпатичный мужчина. Никогда раньше я его не видела. Посреди службы он ушел, но велел передать вам вот это. – Старая леди протянула Фрэнсис сложенный пополам конверт.
В конверт была вложена записка:
„Двое парней постоянно следят за тобой. Я позвоню тебе завтра в офис. Будь там".
Послание было написано на испанском, и Фрэнсис узнала почерк Диего.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
– Почему ты не хочешь вернуться после того, как отвезешь Питера в школу? Ты могла бы остаться здесь на неделю, – предложил Норман.
Они были на кухне, и Фрэнсис убирала со стола после завтрака. Питер пошел к себе в комнату переодеться в школьную форму.
– Я бы хотела приехать, но прежде нужно поговорить с Мирандой и дать ей соответствующие инструкции, иначе она приведет в беспорядок все бумаги и расстроит сделку. Я приеду сразу, как только освобожусь, скорее всего, завтра вечером. Я обязательно буду с тобой накануне выборов, – добавила Фрэнсис.
Она чувствовала себя виноватой перед Норманом – она так и не рассказала ему о послании Диего.
– Питер показал мне видеокамеру, которую ты купила, – сказал Норман.
– Я подумала, тебе будет приятно, если останется запись последних дней предвыборной кампании. Меня заверили, что эта камера очень легка в обращении, – ответила Фрэнсис.
– Это действительно было бы замечательно, – согласился Норман. – Хотя я и не уверен, что приятно, когда за тобой постоянно следит видеокамера, – добавил он.
Фрэнсис вытерла руки. Она почувствовала скрытый подтекст в словах мужа, хотя выражение его лица оставалось абсолютно невинным. Фрэнсис удивилась своей чрезмерной чувствительности – тому, что она стала находить двойной смысл в самых простых словах.
– Спокойной ночи, дорогой. Увидимся в среду.
Фрэнсис поцеловала Питера. Он уже почистил зубы, надел пижаму и точно так же, как другие мальчики, находившиеся в спальне, был готов ко сну. В коридоре жена директора школы, наблюдая за детыми, суетливо бегала от комнаты к комнате, и Фрэнсис решила попросить ее присмотреть за Питером и не разрешать ему выходить за пределы школьного парка.
– Спокойной ночи, миссис Стиварти. Пожалуйста, присмотрите за Питером, он все еще не пришел в себя после того хулиганского нападения, – попросила она, пока ожидала в коридоре остальных матерей, прощающихся со своими чадами.
– Вы, должно быть, очень заняты в связи с выборами. Это так волнующе… – сказала одна из них, подойдя к Фрэнсис. – Я видела вашу фотографию в „Хелло!". Вы на ней изумительно выглядите.
„Похоже, все читают этот проклятый журнал", – раздраженно подумала Фрэнсис.
– Это действительно очень волнующе, – ответила она, мучительно соображая, как бы ей избавиться от столь назойливого общения.
– Я уверена, ваш муж выиграет эти выборы. Будет настоящая катастрофа, если социалисты сейчас придут к власти, – как будто не замечая недовольства и нетерпения своей собеседницы, продолжала женщина.
– Вы абсолютно правы, – машинально согласилась Фрэнсис.
До этого момента она никогда не задумывалась о возможности поражения Нормана на предстоящих выборах и о том, насколько все стало бы проще, если бы Норман не был столь известен.
– Вы, наверное, слышали, люди поговаривают, что на журнале „Хелло!" лежит проклятие. Каждое второе опубликованное в нем интервью обязательно заканчивается несчастным случаем, – с милой улыбкой на устах щебетала женщина. – Это, конечно, вздор, но довольно забавно. Как вы думаете?
– Действительно забавно, – резко ответила Фрэнсис и, даже не сказав „до свидания", направилась к выходу.
Идя к машине, она в сотый раз спрашивала себя, правильно ли поступила. Это Норман настоял на том, чтобы Питер вернулся в школу, считая, что мальчику не следует прогуливать занятия. И именно Норман убедил ее еще раз встретиться с Диего. Решение сдать Диего полиции было неизбежным. Она больше не может жить в постоянном страхе, что в конце концов в один прекрасный день потеряет все, что имеет. Диего шаг за шагом медленно разрушал ее жизнь.
Через несколько минут Фрэнсис подъехала к главной дороге. „Кембридж – Свентон", – прочитала она. Еще можно было вернуться назад. Но Фрэнсис, резко надавив на педаль газа, выехала на автомагистраль и помчалась по направлению к Лондону.
Крепко сжимая руль, она сосредоточила все свое внимание на дороге. Но это не помогло ей избавиться от мрачных мыслей и гнетущего чувства опустошенности. Она ощущала, что больше не контролирует собственную жизнь. Последние две недели она делала не то, что хотела делать сама, а то, чего от нее хотели другие. А сейчас она даже не знала, чего хочет. Зато не задумываясь могла сказать, чего не хочет: она не хочет причинять боль Питеру, не хочет, чтобы ее замужеству пришел конец, не хочет, чтобы Диего возвращался в ее жизнь.
Да, она мечтала о нем, как может мечтать женщина о мужчине. А точнее, ее плоть жаждала прикосновений его волнующих рук. Но Фрэнсис не хотела начинать все сначала. Она с корнем вырвала из своей жизни и уничтожила все то, что когда-то любила. Ее мечты юности превратились в прах. Жизнь запросила высокую цену за те недолгие месяцы счастья, что Мелани Кларк провела с Диего в Аргентине. Но Фрэнсис уже сполна расплатилась за все. Она создала вокруг себя тихий, уютный мир и была по-своему счастлива в нем, но только до тех пор, пока Диего не появился вновь…
Впереди показался мост. Посреди дороги стояла громадная бетонная балка, подпиравшая его. Фрэнсис пристально смотрела на эту каменную глыбу и вдруг поняла, как можно разом решить все мучившие ее проблемы. Она ехала со скоростью восемьдесят миль в час; ей стоит лишь немного повернуть руль вправо, и она врежется в эту бетонную стену… Быстро, легко и просто. Фрэнсис уже зажмурила глаза, как вдруг услышала сильный протяжный гул и на мгновение ее ослепил яркий свет фар, отразившийся в зеркале заднего обзора, – на расстоянии нескольких ярдов за ней следовала другая машина. Это и привело Фрэнсис в себя. Она отклонилась влево и уступила дорогу. Водитель следовавшей чуть сзади машины, обгоняя, наградил Фрэнсис свирепым взглядом и покрутил указательным пальцем у виска. Перед глазами Фрэнсис возник образ Питера. „Я, кажется, начинаю терять рассудок", – подумала она.
Фрэнсис глубоко вздохнула и, сосредоточив все свое внимание на дороге, влилась в поток машин, движущихся по направлению к Лондону.
– Всю эту неделю ты можешь быть свободна, Миранда, – сказала Фрэнсис, как только ее секретарша появилась на следующее утро в офисе.
Фрэнсис была на работе уже с восьми часов утра. Она ожидала звонка Диего, и с каждой минутой ее нетерпение возрастало.
– А ты не могла сказать мне об этом в пятницу? – недовольным тоном протянула Миранда. – Я бы могла остаться за городом, и тебе это известно. Но ты считаешь меня своей рабыней…
Фрэнсис содрогнулась от переполнявшей ее ярости.
– Как ты смеешь так разговаривать со мной! Ты уволена! – гневно закричала она. – Убирайся отсюда, прямо сейчас! Завтра я пришлю тебе твой чек. Уходи. Ты слышишь меня?!
– Прости меня, пожалуйста. Я сказала не то, – робко извинилась Миранда. – Пирс бросил меня, и поэтому сегодня я сама не своя.
– Тогда иди и распускай нюни где-нибудь в другом месте. А здесь люди работают. Это мой бизнес, и мое слово здесь закон. И, если ты сию же минуту не уберешься отсюда, я вышвырну тебя за дверь.
Фрэнсис встала из-за стола, но Миранда уже спасалась бегством. Закрыв за ней дверь, Фрэнсис принялась нервно ходить по комнате, пока наконец не успокоилась и не почувствовала облегчение от того, что в конце концов избавилась от Миранды.
Фрэнсис впервые потеряла контроль над собой, но, может быть, это был единственный шанс достичь в жизни того, чего она действительно хотела.
Телефон зазвонил в три часа.
– Ты хорошо провела уик-энд? – спросил Диего, и Фрэнсис представила насмешливое выражение его глаз. Она со всей силой сжала телефонную трубку.
– Я не одна и поэтому не могу говорить с тобой.
Фрэнсис не хотела, чтобы Диего появлялся здесь без предупреждения. Если понадобится, они могут встретиться где-нибудь на нейтральной территории.
– Не лги. Твоя секретарша ушла из офиса сегодня утром и назад уже не вернется.
Фрэнсис села.
– Будь ты проклят, Диего. Будь ты проклят! – прошипела она.
– Итак, ты одна, иначе ты не говорила бы со мной так грубо, – сделал заключение Диего и после небольшой паузы добавил: – А на видеокассете ты совсем другая, менее чопорная.
– Что ты имеешь в виду?
– Только не притворяйся.
– Я действительно не понимаю, о чем ты! Фрэнсис напряженно ждала ответа.
– Выходит, твой муж ничего не рассказал тебе, – наконец снова заговорил Диего. – Либо он очень умен, либо очень слаб. Немногие мужчины способны спокойно наблюдать, как хорошо может быть их жене в обществе другого.
– Что ты сделал? – закричала Фрэнсис.
– Я послал ему видеокассету, на которой ты и я занимаемся любовью. Ты всегда говорила, что правда лучше, вот я и решил, что он должен знать.
Значит, Фрэнсис не ошиблась, когда вчера вечером ощутила острую боль в замечании Нормана о видеокамерах. Стыд и гнев переполняли ее.
– Я все рассказала Норману о нас. Но ты поступил, как подлец. Законченный подлец. Ты…
– Я уже говорил тебе, что я не джентльмен. Я готов пойти на все, ради того чтобы вернуть тебя, – прервал ее отчаянную речь Диего. – Именно поэтому ты хочешь меня и именно поэтому ты в конце концов будешь со мной. Ты тоже этого хочешь, но ты сделала из меня такого отъявленного лгуна, что, я думаю, мне надо было воспользоваться камерой намного раньше. Ты врешь ему, он врет тебе или, точнее, если есть разница, не рассказывает тебе всей правды. Все люди лгут, если им это удобно.
– Я впервые соврала Норману, и то только потому, что не хотела причинять ему боль, – гневно возразила Фрэнсис.
– То же можно сказать о любой лжи. И, если это твое единственное оправдание, почему оно не распространяется на меня?
– Потому что твоя ложь слишком дорого обошлась нам. Твоя ложь стоила человеческих жизней. Ты и твои родители убивали людей. Неужели ты не видишь разницы?!
– Я никогда никого не убивал. Я лишь продавал людям то, что они хотели у меня купить. И я не в ответе за человеческую глупость.
Это был главный аргумент Марии, и, услышав его сейчас от Диего, Фрэнсис пришла в ярость.
– И это та причина, по которой ты не хочешь вернуться ко мне? – продолжал Диего. – Ты считаешь меня жалким подлецом, потому что я занимаюсь бизнесом, результат которого – смерть людей?
С каждым словом этой циничной речи во Фрэнсис росло убеждение, что Диего надо уничтожить, сдать полиции. Она хотела уже повесить трубку, но передумала. Это значило бы опять изо дня в день ждать звонка Диего. Завтра. На следующей неделе. В следующем месяце.
– Где ты встретилась со своим мужем? – спросил Диего.
Столь неожиданный вопрос привел Фрэнсис в замешательство.
– В Рио, когда ты был в Нью-Йорке. Но лишь на короткое мгновение. По-настоящему мы познакомились в Буэнос-Айресе, после твоей смерти, – ответила она.
– Какое милое совпадение, – усмехнулся Диего. – А он когда-нибудь рассказывал тебе, что делал в Буэнос-Айресе?
– Конечно, рассказывал. В отличие от тебя, он никогда ничего не скрывал от меня, – огрызнулась Фрэнсис.
– И что же это было?
– Что-то, связанное с экспортом электронной техники.
– Весьма неопределенная информация.
– На что ты намекаешь?
– Ты когда-нибудь слышала о Джоне Фидзроу и Ниле Кемпбелле? Эти имена о чем-нибудь говорят тебе?
– Нет.
– Но ты должна была слышать хотя бы о генерале Белграно. Британцы всегда утверждали, что Белграно возглавил часть войск особого назначения, а аргентинцы отрицали это. Но истина заключается в том, что аргентинцы обнаружили в своих водах британскую ядерную подводную лодку и тогда в игру вступили военно-морские силы. Об этом ты когда-нибудь слышала?
– Да. И я не понимаю, зачем ты читаешь мне лекцию о „фолклендской войне", – раздраженно ответила Фрэнсис.
– Среди аргентинских кораблей было несколько фрегатов, которые снаряжали в Англии. Торговля оружием – изумительный бизнес, что бы ты ни продал, через мгновение это становится уже никуда не годным. Пока идет война, рынок никогда не насытится оружием, а значит, бизнес будет процветать. В конце семидесятых годов на аргентинских фрегатах были обновлены ракеты класса „земля—воздух", новые системы поставлялись из Англии. Замена их была окончена в 1981 году. Во время воздушного боя было сбито два самолета, и летчики погибли. Настоящая ирония – английских солдат убивают английские ранеты…
Диего оборвал свою речь. Фрэнсис все так же продолжала молчать.
– Тебе нечего сказать? – наконец спросил Диего. – Тебе должно быть отвратительно это. Люди умирают, а кто-то наживается на их смерти. Это именно то, в чем ты обвиняешь меня.
И опять это были один к одному аргументы Марии, а Фрэнсис все ждала, что Диего даст более достойные объяснения.
– Меня это не волнует. Мой брат погиб из-за таких людей, как ты, а не из-за торговцев оружием. И те и другие одинаково ничтожны как люди, но ты, видимо, безнадежно глуп, если считаешь, что это может послужить тебе оправданием, – резко ответила Фрэнсис.
– Я и не пытаюсь оправдаться. Я знаю, кто я, и ты это знаешь; но я рад, что ты считаешь торговцев оружием „одинаково ничтожными". Потому что человек, который организовал торговлю военными ракетами, твой муж.
– Это неправда!
– В тебе говорит верная любящая жена, – рассмеялся Диего. – А как ты думаешь, что он делал в Бразилии, в Аргентине, в Чили? Твой муж был настоящим демоном семидесятых годов. Он продавал все, что попадало ему в руки. Он сам находил покупателей и насильно навязывал им эти новые смертоносные игрушки.
– Я не верю. Ты выдумал все это, потому что тебе так удобно. Но у тебя нет доказательств.
– У меня сохранились связи в Аргентине. Если ты захочешь, я найду доказательства. Но ты даже не представляешь, что может случиться, когда вся эта история всплывет наружу. „Британские солдаты убиты оружием, которым торгует министр!" – такой и подобные заголовки уже на следующее утро появятся во всех газетах. Ты уверена, что хочешь получить эти доказательства?
Фрэнсис не могла поверить ни слову из того, что говорил Диего.
– Зачем ты рассказываешь мне об этом? – спросила она. – Это все равно не изменит моего отношения к тебе.
– Я знаю, как ты ко мне относишься. Проблема не в этом. Если бы не твоя глупая мораль, ты бы сейчас была со мной, и все было бы как прежде, как и должно было быть. Я люблю тебя, и Питер мой сын, а не его. Мы оба грешны, но на его грехи ты закрываешь глаза, а на мои нет. Ты не веришь мне, потому что все еще любишь меня. Меня, а не его. И ты знаешь это…
– Я не хочу продолжать этот разговор по телефону, – прервала его Фрэнсис. – Мы можем встретиться и поговорить.
Искушение – засадить Диего в тюрьму, чтобы он навсегда исчез из ее жизни, – было велико и непреодолимо.
– Это не так просто, – ответил он. – Я уже говорил, что за тобой следят. Мне надо быть осторожным.
– Это твои проблемы. Ты можешь сказать своим ребятам, чтобы они оставили меня в покое.
– Мои ребята профессионалы, и если бы они следили за тобой, этого не смог бы заметить даже я. Кто эти, я не знаю, но не полицейские, иначе они не прятались бы каждый раз, стоит лишь лицу официальных служб появиться у них на пути. Может, это твой муж следит за тобой?
– Это не он.
– Почему ты так уверена? Насколько мне известно, он не все рассказывает тебе.
– А может, они следят за тобой, – резко парировала Фрэнсис.
Последнее замечание Диего вывело ее из себя.
– Не думаю. Но в любом случае встречаться сейчас рискованно. Да и нет смысла, пока ты не изменишь своего мнения. Ты уже знаешь, где мы можем встретиться, – сказал Диего.
– Где мы встретимся, решать мне, – ответила Фрэнсис.
Некоторое время Диего молчал.
– И не вздумай привести с собой полицейских, – наконец проговорил он. – Я постараюсь все устроить. Позвоню тебе в среду утром. И на всякий случай освободи вечер.
– …И еще он сказал, что ты продавал военные ракеты аргентинцам. Сначала я подумала, что это просто угроза, чтобы любым способом заставить меня немедленно встретиться с ним, но, когда я наконец согласилась и предложила ему поговорить с глазу на глаз, он отказался, сказав, что сейчас не время. Он предупредил меня, что позвонит в среду. Ты тем временем можешь сообщить о нашей встрече полиции.
Фрэнсис терпеливо ждала, что скажет Норман.
– Он не говорил тебе, есть ли у него доказательства? – наконец произнес он, и Фрэнсис поняла: все, о чем говорил Диего, было правдой.
– Почему ты не рассказывал мне?
– Не рассказывал о чем?
– Что ты занимался продажей оружия.
– Да, не рассказывал. Но я заключил в своей жизни множество сделок, Фрэнсис. Я же не могу сообщать тебе о каждой из них. К тому же это было задолго до нашей женитьбы. То, что ты или я делали до того, как мы встретились, не имеет отношения к нашей совместной жизни.
– Это верно, – ответила Фрэнсис. – Но я предпочла бы знать. Это, по крайней мере, дало бы мне право самой судить о твоих поступках.
– Увиденное мною в воскресенье не слишком подтверждает тот факт, что я для тебя хоть что-то значу, – резко заметил Норман.
Воцарившееся глубокое молчание лишь подтверждало то, что они оба знают, о чем идет речь.
– Прости, Фрэнсис. Я сказал глупость. Конечно, ты права, дорогая, но давай сначала решим нашу сегодняшнюю проблему. Он говорил вздор, но факт остается фактом: он пытается шантажировать нас. Чего он хочет?
– Я уже говорила тебе. Он хочет вернуть меня и Питера. Он хочет вернуть свою семью! – выдохнула Фрэнсис, решив наконец разрушить ту стену, которую она так старательно много лет возводила вокруг своей семьи.
Диего раскрыл ей глаза и показал, что это было в действительности: спектакль, играемый на освещенных призрачным светом подмостках, где каждый актер, великолепно зная свою роль и место на сцене, старается не импровизировать, чтобы не подвергать опасности прекрасную иллюзию.
– Ну почему из всех земных благ он хочет именно это?! – проворчал Норман.
Фрэнсис не верила своим ушам: чтобы ее рассудительный муж попал под власть эмоций и сказал нечто подобное вслух – это было невероятно.
– Питеру нечего с ним делать, – продолжал Норман, и тут Фрэнсис все поняла.
На протяжении долгих лет самые лучшие намерения по отношению к Питеру, его любовь к мальчику и молчание постепенно превратили первоначальную ложь в неоспоримый для Нормана факт. Норман искренне и слепо поверил в то, что Питер – его настоящий сын. И если Фрэнсис сейчас развеет иллюзии мужа и напомнит ему истинное положение вещей, то нанесет тем самым жестокий удар Норману. Она не хотела этого.
– Знаю. Я думаю, это лишь очередная угроза, – наконец проговорила Фрэнсис.
– Он мошенник. Может быть, на самом деле ему нужны деньги, – продолжал рассуждать Норман.
Он сам не верил в то, что говорил, и они оба знали это.
– Может быть, но я так не думаю.
Фрэнсис хотелось, чтобы этот неприятный разговор поскорее закончился. Они уже слишком близко подошли к правде, и оставалось самое сложное: признаться друг другу, что они на самом деле думают об этом.
