Текст книги "Нефритовые глаза"

Автор книги: Уильям Гилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Уильям Гилл
Нефритовые глаза

ЭЛИЗЕ И БРУНО

Существует только одна ложь – обещание изменить мироздание.

Хорхе Луис Борхес

ПРОЛОГ

– Питер, нам пора! Мы опаздываем!

Фрэнсис Феллоус редко повышала голос, но сейчас это было необходимо, если она хотела, чтобы ее слова не потонули в грохоте роликовых коньков, заполнившем в воскресное утро все пространство Спайтелфилдской ярмарки. Раздражение переполняло Фрэнсис: все ее попытки остановить сына были тщетны. Мальчик в очередной раз стремительно пронесся мимо, вызвав тем самым еще большее ее негодование. Она была уверена в том, что Питер слышал ее, но он со всей полнотой чувств, присущих десятилетнему ребенку, наслаждался своей победой, вызывавшей зависть у окружающих. Завидовали не только его умению кататься на роликах, но и самим конькам, присланным в подарок от крестной из Америки.

Некоторое время Фрэнсис следила за тем, как Питер проносился мимо, мгновенно исчезал за поворотом, а затем появлялся вновь. Явное удовольствие, которое испытывал Питер, и ее собственная материнская гордость мешали Фрэнсис пресечь непослушание сына.

– Мы больше не придем сюда, если ты немедленно не остановишься! – предупредила она мальчика, вступившего с ней в спор и начинавшего делать еще один круг. Угроза подействовала: Питер, не доехав до поворота, развернулся и медленно направился к матери.

– Здорово! Пожалуйста, мам, давай останемся еще на пять минут, – попросил он, пробравшись к ней сквозь толпу.

– Нет, нам пора. Я обещала твоему отцу быть в Свентоне к ленчу, но такими темпами мы не успеем даже к чаю, – возразила Фрэнсис, помогая ему развязывать шнурки. – Мы можем прийти сюда в следующее воскресенье, – прибавила она, пытаясь утешить сына, хотя знала, что это вряд ли получится.

Предвыборная кампания началась три дня назад. Норман проводил много времени в своем избирательном округе, но следующий уик-энд муж хотел провести вместе с ней и Питером. Демонстрация счастливой семейной жизни являлась неотъемлемой частью безошибочного политического имиджа накануне выборов, а Норман был предусмотрительным человеком. Атмосфера в политических кругах Лондона была накалена. Нормана считали проницательным политиком: интервью в прессе демонстрировали его спокойствие и привычную уверенность в своих силах. Лишь Фрэнсис, зная мужа лучше, чем другие, понимала, что это не так.

– Тебе надо написать Донне и поблагодарить ее за подарок, – напомнила Фрэнсис сыну, когда они вышли с ярмарки, направляясь к Большой Восточной улице. Было пасмурное мартовское утро, отчего под стеклянной крышей ярмарки царил полумрак, и даже на открытом воздухе свет приобретал туманный серый оттенок.

– Напишу. Ты уже говорила, – ответил Питер. Недовольство в голосе сына и его явное нежелание писать это письмо пробудили у Фрэнсис чувство вины, начинавшее преследовать ее в самые неожиданные моменты жизни. Она сама редко писала в Америку, не желая будоражить свое прошлое, единственной связующей ниточкой с которым и была Донна.

– Ты можешь написать ей на этой неделе из школы, – предложила она. – Я уверена, вечером у тебя есть время.

– Я не хочу возвращаться в школу, – проворчал Питер.

– Что за глупости! Почему?

– Потому что они все дразнятся из-за моей фотографии в том дурацком журнале.

– Следи за своей речью, – предупредила его Фрэнсис, но не очень строго, потому что сама разделяла чувства сына. Она старалась оберегать себя и Питера от назойливого любопытства прессы, желая, чтобы у ребенка было такое же детство, как у других мальчиков его возраста. Это было легко на раннем этапе политической карьеры мужа, но стало затруднительным год назад, когда Норман вступил в должность министра штата, и абсолютно невозможным в связи с предвыборной кампанией. В итоге Фрэнсис пришлось согласиться на приветственное интервью в „Хелло!" и несколько фотографий (включая одну с Питером), мгновенно распространившихся по популярным газетам и журналам, сделавших ее известной и доставивших массу неприятностей.

– Прошло уже около двух недель. Они все успели забыть. В любом случае этого не стоит стыдиться, мой дорогой. Они просто еще глупые, – говорила Фрэнсис, пока они шли к Фолгейт-стрит.

Ее машина была припаркована в уединенном местечке под кирпичным навесом дома в георгианском стиле, за сто ярдов отсюда, и Фрэнсис ускорила шаг, желая быстрее пройти эту безлюдную улицу, которая могла бы стать одним из живописнейших уголков Лондона, не будь она столь безжизненной.

– Какое жуткое место, – критически заметил Питер, оглядываясь. Но Фрэнсис, пытаясь отвлечь сына от окружающей гнетущей тишины, перевела разговор на его любимую тему:

– Я вижу, трек произвел на тебя впечатление. Ты был прав, мечтая побывать там; ни одно место Лондона не выглядит так, как Найтсбридж.

Небольшой белый фургон проехал мимо и затормозил в двадцати ярдах перед ними. Из него вышли двое мужчин и остановились, пристально смотря на Фрэнсис. Почувствовав неладное, она быстро огляделась в поисках другого пути. Но другого пути не было. Крепко взяв Питера за руку, Фрэнсис решительно пошла вперед, прибавив шаг. Мужчины, подобно каменным изваяниям, продолжали стоять неподвижно, словно став частью этой зловещей безжизненной тишины. И лишь пройдя мимо, Фрэнсис услышала за спиной резкое движение и почувствовала грубые мужские руки, как тиски сжавшие ей горло. Она растерялась только на мгновение, но, увидев Питера в руках другого мужчины, начала отчаянно бороться.

– Возьмите все, что хотите, только не трогайте моего сына! – успела прокричать Фрэнсис и потеряла сознание от сильного удара по голове.

Питер хотел позвать на помощь, но ни звука не вырвалось из его груди – огромные мужские руки стальным кольцом сжали мальчика, пытаясь полностью сковать его движения. Мужчина успел протащить ребенка пару ярдов, прежде чем твердый мужской голос остановил его:

– Отпустите их. Немедленно. Или я разнесу вам головы.

Руки, державшие мальчика, резко разжались, и Питер припал к земле, не смея обернуться, боясь даже поднять голову.

– Поднимите руки! Не двигайтесь! – скомандовал голос.

Питер вздрогнул от лязга металлического оружия, брошенного на булыжную мостовую.

– А теперь убирайтесь отсюда, пока я не передумал, – прозвучала последняя фраза, адресованная мужчинам, которые, судя по звукам, поспешно вскарабкались в свой фургон и в мгновение исчезли. Питер почувствовал спокойную, уверенную руку на своем плече.

– Не бойся, все плохое – позади. – Слова, обращенные к ребенку, прозвучали ласково и ободряюще, и мальчик, обернувшись, увидел высокого темноволосого мужчину, спасшего их, но хорошо разглядеть его не успел. Незнакомец склонился над Фрэнсис, лежащей на земле без сознания, и, тщательно осмотрев ее, вынул из кармана радиотелефон и начал быстро давать какие-то указания. Какие именно – Питер уже не слышал. Бросившись к матери, он прижался к ней, вглядываясь в ее лицо, и начал кричать, с трудом сдерживая рыдания:

– Мама, мамочка, что с тобой?! Ответь мне, пожалуйста! Мама!

– Ну перестань плакать, ты же мужчина, – резко оборвал его незнакомец, но, увидев растерянное, заплаканное детское лицо, ласково улыбнулся. – С твоей мамой все будет хорошо, малыш, уверяю тебя. Сейчас приедет „скорая помощь". А мне пора. Мы еще увидимся.

На прощание мужчина похлопал мальчика по плечу и, ни разу не оглянувшись, стал быстро удаляться, все более ускоряя шаг. Питер смотрел ему вслед и, лишь услышав гул сирены приближавшейся „скорой помощи", вспомнил, что он даже не спросил имени их спасителя. Но улица уже была пуста: незнакомец исчез так же неожиданно, как и появился.

Часть первая

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Это холодное январское утро не обещало никаких перемен в жизни Мелани Кларк. Случайно сделанная ошибка в датировке корреспонденции – „1978 год" вместо „1979-й" – напомнила ей о недавно прошедшем Рождестве. А в остальном то утро ничем не отличалось от других: прежде чем приняться за основную работу, Мелани вскрыла почту, сварила кофе, ответила на телефонные звонки, сделав соответствующие заметки для босса, и даже зарегистрировала некоторые бумаги в картотеке. Затем, сев на рабочее место, включила пишущую машинку и, поставив рядом телефон, взялась за ежедневную подготовку документации.

Мелани начала работать сразу после окончания средней школы; последние два года она занимала должность личного секретаря Теда Уайта, заведующего отделом частной клиентуры в Объединенном коммерческом банке. А сейчас к тому же обучалась на заместителя менеджера по товарообмену, что являлось ее первым серьезным шагом на пути к административной карьере. Мелани не хотела всю жизнь проработать секретарем и считала возможным, при определенных обстоятельствах, свое дальнейшее продвижение по службе.

Раздался телефонный звонок.

– Мелани, пришел мистер Сантос, – сообщил голос в трубке.

Мелани нравилось представлять, как выглядит ее очередной клиент: богат, среднего или пожилого возраста. Многие были иностранцами, которых в их банке разделяли на европейцев и азиатов, но ее нового клиента трудно было отнести к одной из этих категорий. Диего Сантос – испанское имя, а сам он приехал из Аргентины.

На этот раз Мелани решила, что ее ждет пятидесятилетний невысокий, скорее даже приземистый, мужчина с редкими седеющими волосами, гладко зачесанными назад. Возможно, он носит усы, но уж наверняка у него золотой „Ролекс".

Мелани подошла к мужчине, сидевшему в одном из кожаных кресел в приемной. В загорелых руках он держал „Уолл-стрит джорнэл", полностью скрывавший его лицо. Ее новый посетитель был явно поглощен чтением.

– Мистер Сантос? – спросила Мелани.

Мужчина отложил журнал и встал. Все ее предположения были ошибочны: он оказался намного выше нее и до пятидесяти лет ему еще было далеко.

Диего Сантос показался ей самым привлекательным мужчиной из всех, кого Мелани когда-либо видела в своей жизни.

– Ну и как выглядит этот парень? – с любопытством спросила Донна, пробуя кусочки тунца и прессованный творог.

– Верх совершенства! – воскликнула Мелани.

– Перестань восторгаться и спустись на землю. Договорились? Итак, он высокий?

– Я думаю, около шести футов…[1]1
  1 фут (12 дюймов) равен 0,3048 м. – Прим. ред.


[Закрыть] У него восхитительные глаза и потрясающий нос, похож на римский, но очень тонкий…

– Большой нос? – прервала Донна.

– Ну, не маленький, зато правильный. А что?

– Ты знаешь, как говорят: длинный нос – большой пройдоха, – рассмеялась Донна.

Донна Кемпбелл была секретаршей в юридическом департаменте. Они не часто встречались после перехода Мелани в банк, но оставались друзьями. Донна была приятной в общении; ее рассказы всегда казались занимательными, поскольку в ее жизни постоянно происходили какие-то события, правда, несколько однообразные. Благодаря Нью-Йоркскому центру здоровья и теннисному клубу фигура Донны оставалась стройной и гибкой, что и помогало пользоваться постоянным успехом у мужчин. Она не была красавицей, но умела слушать, приковывая внимание собеседников колдовским блеском глаз, и говорить с ними своим особенным, низким, придыхающим голосом, и при этом ее губы вырисовывались, подобно двум змеям на теплом песке. Немногие мужчины могли устоять против ее очарования. Мелани находила игру подруги забавной и слишком явной – но… несомненно, эффектной.

– Не знаю. „Принадлежность к пройдохам" – такой пункт не входит в информационную ведомость клиентов нашего банка, – ответила Мелани.

– Он богат?

– Не так чтобы очень. У него свое дело в Аргентине – около двух миллионов долларов.

– Ты наивна, – вздохнула Донна. – Все эти иностранцы, когда дело доходит до их имущества, становятся похожими на женатых мужчин. Он может быть миллиардером, раз упомянул о миллионах. Тебе надо было взять инициативу в свои руки, проявить к нему интерес.

– О, не сомневаюсь, – саркастически заметила Мелани, – помани я только пальцем, и он будет у моих ног. А в действительности наш разговор ни разу не вышел за рамки делового.

Донна, передразнивая подругу, изобразила гримасой неподдельное отчаяние.

– Ты сногсшибательная очаровательная блондинка, моя дорогая! Ты недооцениваешь себя. Только подари ему один долгий страстный взгляд. И все!

– У тебя, как всегда, все просто, – улыбнулась Мелани. – Мне еще повезет, если я увижу его в следующем году. Иностранные клиенты не показываются часто, если только не теряют своих денег.

– Тогда думай о нем, как еще об одном минутном увлечении, – утешающе сказала Донна. – Во всяком случае, пока ты не сообщила мне ничего особенного о своем иностранце. Вокруг множество красивых мужчин.

Мелани на мгновение задумалась.

– Он просто сказка! – проговорила она.

– Как я поняла, он несколько самоуверен, – заключила Донна, – а я известный мировой специалист по таким типам. Возможно, я сумею отыскать твоего мистера Сантоса и ты сможешь увидеть его раньше, чем через год.

Мелани почувствовала, что зря дала Донне этот шанс: подруга казалась слишком готовой на услугу. Такое и раньше бывало, но, к счастью, всегда в тех случаях, когда для самой Мелани это не имело большого значения.

– Офис Теда Уайта, – отчетливо произнесла Мелани.

– Могу я поговорить с мистером Уайтом?

– Он сегодня в управлении. Могу я что-нибудь сделать для вас?

– Ах, да, совсем забыл: он предупреждал, что его не будет сегодня на месте. Сожалею, что оторвал вас от работы. – Пальцы Мелани сжали телефонную трубку, когда она узнала акцент. Она была уверена – это Диего Сантос. – Думаю, вы сможете помочь мне, – ответил он неуверенно. – Я заполнил документ, который дал мне мистер Уайт. Завтра утром я улетаю, но прежде мне бы хотелось показать его вам, чтобы быть уверенным в правильности его заполнения.

– Но почему бы вам не… – Мелани не договорила стандартного ответа, который обычно давала клиентам по телефону. – Я буду рада помочь вам, – произнесла она вместо этого. Диего Сантос давал ей возможность увидеться с ним вновь.

– О, великолепно, сейчас я посмотрю, что у меня запланировано на сегодня. Последний день всегда самый трудный, – вздохнул он расстроенно. – Вы не могли бы встретиться со мной после работы: у меня до этого совсем нет времени? – извиняющимся тоном спросил он.

У Мелани было такое чувство, будто она выиграла в лотерее.

– Да, конечно, – ответила она, пытаясь придать своему голосу деловой оттенок.

– Я действительно ценю вашу помощь. Вы можете прийти к шести часам в „Сент-Регис"? Я буду ждать вас в баре. – Его голос показался Мелани чересчур официальным, из чего она, положив трубку, сделала только один вывод: Диего Сантос совсем не нуждался в ее помощи. У десятилетнего ребенка не возникло бы затруднений в заполнении их бланка; даже если у него и были какие-то вопросы, он мог выяснить их по телефону. Диего Сантос разыграл весь этот спектакль, чтобы увидеть ее, и Мелани улыбнулась, подумав, что за этими детскими выдумками скрывается его неуверенность в себе.

Неожиданно Мелани вспомнила, что он не представился ей во время телефонного разговора: для Диего Сантоса было само собой разумеющимся, что его узнают даже по голосу. И она поняла, что на самом деле его детская выдумка с постоянными извинениями и притворной застенчивостью – все это было лишь для того, чтобы не дать ей возможности отказаться от предложения встретиться с ним за чашечкой кофе.

Диего Сантос действительно был неотразим.

– …Итак, я закончила среднюю школу и переехала в Нью-Йорк. Мама возражала. Для нее это было… – Внезапно Мелани остановилась. Она вдруг поняла, что рассказала больше, чем следовало бы. На простой вопрос Диего о том, родилась ли она в Нью-Йорке, она ответила целым рассказом о своей жизни, вызвав у него тем самым огромное количество вопросов.

– А чем занимается ваш отец?

Диего задавал вопросы так просто, что Мелани сама удивлялась тому, как легко и откровенно рассказала о своей жизни абсолютно незнакомому человеку, в то время как он лишь мимоходом упоминал яхты, загородные дома, поло-клубы, но совсем не говорил о своем происхождении, о своей семье.

– Он водопроводчик. Или, вернее, был им в то время, когда бросил нас. Тогда мне исполнилось пятнадцать лет. С тех пор я его не видела, – ответила Мелани. – Вы, наверное, впервые в ресторане с дочерью водопроводчика?

Диего улыбнулся. На его лице, покрытом ровным постоянным загаром, оставались лишь тоненькие белые ниточки около глаз, полностью исчезавшие при смехе.

– Не знаю. Большинство людей предпочитают не говорить правды о себе. Но вы не такая. Мне нравится это.

Он пристально смотрел на Мелани, и она, почувствовав себя от этого неловко, перевела взгляд на висевшие на стене часы. Они разговаривали уже больше часа. Мелани было приятно находиться с Диего, наслаждаться его обществом, любоваться его красивой внешностью. Но она вспомнила, что предлогом для этой встречи было дело.

– У вас с собой бланк? – Мелани заставила себя задать этот вопрос.

Диего вынул из нагрудного кармана свернутый лист бумаги и протянул ей. В бланке было написано, что ему двадцать восемь лет, а в графе „члены семьи" значилось: Амилькар Сантос (отец), Мария Торрес Кастилио де Сантос (мать). „Не женат", – отметила про себя Мелани.

– Все в порядке, – сказала она, кладя бланк в сумочку.

– Я знаю, – с озорным блеском в глазах ответил Диего. – У меня вложения в четырех нью-йоркских банках. – Он выглядел сейчас слегка смущенным. – Я надеюсь, вы простите мне мою глупую выходку. Мне очень хотелось пригласить вас на обед, но я подумал, что это будет легче, если мы сначала встретимся за чашечкой кофе. Вы свободны сегодня вечером? Мы могли бы пойти в ресторан „У баска", это всего лишь через дорогу, – попытался оправдаться Диего, словно близость ресторана была единственным фактором, от которого зависело решение Мелани.

– Вы имеете в виду сейчас? – спросила она, шокированная его предложением.

– Извините, я понимаю, что это очень позднее предложение… Но хотя бы сегодняшний вечер – завтра утром я улетаю.

Столь неожиданное предложение повергло Мелани в замешательство, она не знала, что ответить. Она еще согласилась бы пообедать с ним в „Белой лошади", но в ресторане „У баска" Мелани не была ни разу в жизни, а лишь заказывала там столики для босса, когда у того назначались встречи с действительно важными клиентами. Она была потрясена самой мыслью, что ей придется идти в столь шикарное место в своем дешевом платье от Келвина Клайна, купленном по сниженной цене на складе. „Ну и кошмар!" – подумала она опять. Это мысленное восклицание стало девизом ее сегодняшнего вечера.

– Я с удовольствием пообедаю с вами, – сказала Мелани, и все ее сомнения тотчас исчезли. В его глазах было такое искреннее восхищение, что она почувствовала себя Золушкой, чье платье одним взмахом волшебной палочки сказочной феи превратилось из надоевшего шерстяного джерси в новый прекрасный шуршащий шелк.

Начинало смеркаться, когда Мелани Кларк покинула ресторан „У баска" и, лишь оказавшись за его пределами, поняла, в каком напряжении находилась последние несколько часов. Сейчас, немного расслабившись, она до мельчайших деталей вспомнила прошедший вечер: почтительное обслуживание официантов, тайные быстрые взгляды, бросаемые на Диего другими женщинами, изысканное серебро на столе, хрупкий отблеск дорогой посуды. Незнакомое меню, полное манящих чудес, оказалось именно таким, каким обещало быть: хрустящее золотистое печенье, прозрачное, как паутина, сочное белое мясо омара, свежие помидоры и бархатная зелень крохотных бобов, великолепная молодая баранина, пахнущая чабрецом, дорогостоящие, возбуждающие вина цвета летних солнечных лучей или старого бархата, блестящая куполообразная посуда, которая, открываясь, вызывала еще большее изумление цветовыми оттенками и необыкновенными запахами. Но самым волнующим ощущением Мелани было то, что она находилась здесь с самым привлекательным мужчиной в мире.

О блюдах, поданных на ужин, Диего и Мелани отозвались по-разному: она сказала, что все было просто восхитительно, он же заметил, что в действительности эти блюда должны иметь совсем другой вкус.

Они говорили обо всем и ни о чем, в частности, касаясь своих тревог и неприятностей, привычных развлечений и надежд. Скоро разговор их стал естественным и живым; Мелани и Диего удивлялись тому, что у них, как ни странно, оказалось очень много общего.

В какой-то момент Мелани поняла, что их знакомство должно перейти в самые интимные отношения, которые могут возникнуть между мужчиной и женщиной. Ничего не было сказано; их взгляды не встречались часто, рука Диего не ложилась поверх ее руки. Наоборот. Мелани чувствовала, как они застенчиво избегали каких-либо возможных прикосновений друг к другу: их пальцы не приближались одновременно к блюду с кусочками масла, а под столом ноги находились на определенном расстоянии. Слишком сокрушающим должно было стать их соприкосновение.

Официант принес коньяк. Но в это время Мелани ничего не слышала; Диего произносил какие-то слова, что для нее было лишь предлогом, чтобы сосредоточиться на его двигающихся губах, чуть приоткрывающих ровные белые зубы. В горле у нее пересохло, взгляд переместился на его руку, тянущуюся к бокалу. Пальцы Диего спокойным отработанным жестом легли на гладкую округлость хрусталя, осторожно покачивая бокал круговым движением, – медового цвета жидкость внутри него заколебалась. Диего поднес напиток к губам, его пальцы слегка сжали бокал, а на ладони появился золотой отблеск от светящегося янтаря бренди.

В Мелани проснулось неодолимое желание близости с мужчиной, сидевшим напротив нее. Странно, оно никогда не возникало так внезапно. Она же совсем не знает его, может быть, она пьяна или сошла с ума? Мелани никогда не была столь импульсивна. Но желание не оставляло ее…

– Мелани?!

Она подняла голову. Шум вокруг них, изысканная суматоха дорогого ресторана вернули ее к реальности. Мелани увидела свое нетронутое бренди, красивые цветы в вазе на столе и Диего, смотревшего на нее.

– Нам уже пора. Пойдем? – произнес он.

Они направились к двери. Выйдя из ресторана, они повернулись друг к другу лицом, их дыхание смешалось с шумом светящейся огнями улицы, а потом он поцеловал ее. Они целовались до тех пор, пока не начали задыхаться. Диего взял Мелани за руку, и они, перейдя через улицу, вошли в его отель.

Мелани пришла домой и с надеждой открыла почтовый ящик. Он был пуст, как она и предполагала. Диего уехал этим утром, и раньше завтрашнего дня Мелани вряд ли могла получить письмо.

Она направилась к лифту. День был мучительным с тех пор, как Мелани ранним утром покинула Диего спящим в его номере. Она как бы оцепенела, вернувшись к своей пустой повседневности, автоматически печатая письма каким-то абсолютно ничего не значащим для нее людям, пытаясь не позволять себе вспоминать о Диего, ощущениях его рук, своих прикосновениях к его коже. Жизнь сразу стала тусклой и скучной, как эти зелено-серые стены, фотообои, ряд стальных дверей вдоль коридора. Все, что казалось нормальным вчера, было мрачным и гнетущим сегодня.

От созерцания своей квартиры Мелани стало еще хуже. Как могло случиться, что лучшие годы ее жизни проходили в этих стенах! Несколько полок с книгами и документами, круглый стол с четырьмя старыми стульями, диван, покрытый лоскутным одеялом, чахлые комнатные растения… Было жарко и душно. Мелани прошла через комнату и открыла окно, которое распахнулось с треском. В комнату ворвался поток холодного зимнего воздуха, но она, не обратив на это внимания, стояла неподвижно, обводя рассеянным взглядом окна зданий на 88-й улице. „Отсюда открывается великолепный вид на парк у реки", – сказал ей агент по недвижимости, когда Мелани увидела все это впервые пять лет назад. Но в то время для Мелани было важно другое: найти квартиру в Манхэттене было трудно, тем более что Мелани не могла позволить себе большую арендную плату. А возвращаться обратно в Джерси она не хотела.

Парк был виден лишь в проеме между домами и тут же ускользал с другой стороны окна, в котором появлялась огромная белая кирпичная коробка здания, возвышающегося на другой стороне дальней Западной авеню и скрывающего крохотный островок зелени.

– Ну, продолжай, расскажи поподробнее. Сколько раз? Три? Четыре? – Донна склонилась над столом, глядя на подругу и. ожидая от нее полного отчета.

Мелани ничего не ответила.

– Что, пять раз? – настаивала Донна, затаив дыхание от изумления, и Мелани пожалела, что рассказала о своей ночи с Диего. Она забыла о любви Донны к назойливым расспросам.

– О, замолчи, Донна! – оборвала Мелани.

– Извини, дорогая. Я знаю, ты смущена… ну не сердись… – Донна села на место и тихо присвистнула. – Предполагаю, что он мог и шесть раз. Не удивляюсь, что ты выглядела вчера слегка усталой. Он звонил тебе после этого?

– Нет.

– В таком случае, когда ты снова увидишь его?

– Не знаю. Он вернулся в Буэнос-Айрес вчера утром.

– А ты здесь… – вздохнула Донна.

Нотка сарказма в голосе подруги неприятно затронула чувства Мелани, еще больше усиливая ее собственные опасения.

– Что ты предлагаешь мне делать, мчаться за ним?

– Нет. Тебе просто нужно было сказать ему, что ты всегда томилась желанием увидеть Буэнос-Айрес. И если парень действительно богат, не женат и если вы действительно разжигаете друг в друге такой огонь, то он обязательно согласился бы взять тебя с собой.

– Он осуществляет только свои собственные планы, – возразила Мелани.

– Ну, – воскликнула Донна, – тогда ты не должна позволять ему исчезнуть из твоего поля зрения. Поезжай в Буэнос-Айрес.

Мелани вытаращила глаза.

– Ты, должно быть, сошла с ума, – воскликнула она. – Хорошо же я буду выглядеть, когда он с ходу вернет меня в аэропорт, отправит домой и в довершение всего я лишусь работы.

– Или вы будете вместе провожать закат солнца. А объявлений о такой работе, как твоя, ты можешь найти штук десять в „Нью-Йорк таймс" каждый день. Этот парень такой же, как миллионы вокруг, он лишь один из них, а ты сходишь по нему с ума. Если бы я была на твоем месте, то завтра же отправилась бы к нему и посмотрела, что из этого выйдет. – Донна положила несколько монет на край стола и встала. – Мы собираемся в дискоклуб завтра вечером. Если хочешь, можешь поехать с нами, – предложила она.

– Благодарю тебя, но у меня нет настроения. Желаю удачного уик-энда, – тихо ответила Мелани.

Донна покачала головой.

– Выше нос, душенька! Я позвоню тебе в воскресенье, надеюсь, ты не собираешься до этого времени умереть от несчастной любви.

В субботу утром Мелани встала, как обычно, сварила себе чашечку кофе и немного погуляла в парке. Вернувшись домой, она приняла душ, оделась и вышла на улицу, решив позавтракать в кафе „Ромео". По дороге туда она купила „Нью-Йорк таймс" и, пробежав глазами первую страницу газеты, поняла, что сосредоточиться на чтении не сможет.

Мелани хотела посвятить весь сегодняшний день домашним делам: собрала все белье, накопившееся за неделю, загрузила в стиральную машину, высушила и, убедившись, что не сможет провести весь день дома одна, решила немного развлечься. Мелани начала обзванивать своих друзей. Но было уже слишком поздно: либо она не заставала никого дома, либо у них имелись свои планы на сегодняшний день.

Наконец в полдень она все же вышла из дома. Часом позже Мелани прогуливалась по цветочной выставке. Она уже была на ней один раз или дважды и теперь наслаждалась спокойствием и тишиной, царившими здесь и казавшимися ей сейчас торжественными и мрачными. „Цветущая долина" была лучшим местом, где можно убить время, но уже пять минут спустя она устала от субботней толкотни. В два часа или около трех Мелани, хотя она и не была голодна, решила угостить себя ленчем, а после этого сходить в кино. Неподалеку находился уютный, сделанный в старом стиле французский ресторанчик; он был дороговат для нее, но сейчас Мелани даже не подумала об этом. Полчаса спустя, устав от своего одиночества, она закончила ленч и покинула ресторан. Мелани не пошла смотреть фильм, как планировала раньше, а вместо этого направилась к себе домой. Пустой кинотеатр заставит ее еще больше почувствовать свое одиночество, но и дом, полный людей, был бы сейчас для нее не лучше.

Уже около дома ее внимание привлек свежий нежный запах, а затем она увидела яркий белый сверток на ступеньках у своей двери. Это были вложенные в конверт лилии. Мелани наклонилась и подняла маленький белый пакет.

„Не дождался тебя", – было написано на безымянной карточке.

Раньше многие мужчины дарили ей цветы, но еще никто не клал их к ее ногам.

Пятнадцать минут спустя Мелани уже была на пути в аэропорт.

Мелани одиноко стояла в центре огромного зала аэропорта, в сотый раз задавая себе один и тот же вопрос: „Правильно ли я поступаю? Я, должно быть, сошла с ума, – думала она, – собралась лететь на другой конец земли без приглашения, заплатив при этом за билет огромную сумму, которая мне не по карману, и все это только ради того, чтобы найти кого-то, кого там может вовсе и не быть". У Мелани были только адрес и телефон мистера Сантоса, которые она узнала из бланка картотеки клиентов, и ее отчаянная надежда найти Диего. Она никак не могла решиться набрать заветный номер, боясь получить вежливый отказ, а сейчас к тому же подумала, что ее несостоявшееся путешествие может сохранить ей массу времени и денег.

Мелани решительно направилась к телефону. Сердце ее замерло, когда она услышала гудок на другом конце провода.

– Hola?[2]2
  – Алло? (исп.) – Прим. пер.


[Закрыть] – произнес женский голос.

– Простите, могу я поговорить с Диего?

– Con quién quiere hablar?[3]3
  – С кем вы хотите говорить? (исп.) – Прим. пер.


[Закрыть]

– Señor Santos, per favor…[4]4
  – Сеньора Сантоса, пожалуйста… (исп.) – Прим. пер.


[Закрыть] – И это было все, что Мелани могла вспомнить из испанского. – Я звоню из Нью-Йорка, – попыталась оправдаться она.

– Un momento, no corte.[5]5
  – Минуту, не вешайте трубку (исп.). – Прим. пер.


[Закрыть]

На другом конце провода, казалось, все онемели, но Мелани продолжала терпеливо ждать. Минутой позже ее настойчивость была вознаграждена.

– Здравствуйте. С кем я разговариваю? – И снова женский голос, но на этот раз в нем чувствовались уверенность и раздражение, и Мелани поняла, что сейчас она разговаривает уже не с прислугой.

– Мне бы хотелось поговорить с мистером Сантосом. Меня зовут Мелани Кларк.

– В данный момент мистера Сантоса нет дома. Ему что-нибудь передать?

– А с кем я разговариваю? – в свою очередь спросила Мелани.

– Я миссис Сантос…

Мелани выронила телефонную трубку.

Обычно по утрам Мелани с легкостью вставала и отправлялась на работу, но это значило лишь то, что раньше в ее жизни не происходило ничего особенного. В любой другой день она бы вела себя, как обычно: ведь все будни, начинавшиеся ранним утром с чашечки кофе и заканчивавшиеся поздним вечером в ее одинокой квартире, не отличались друг от друга. Но сейчас она чувствовала себя абсолютно разбитой. Ее мучил вопрос: как вести себя с Диего Сантосом, если он когда-нибудь снова появится в ее жизни? Она могла бы быть с ним веселой, легкомысленной девчонкой, наслаждающейся его обществом в промежутке между встречами с другими мужчинами. Или она могла быть с ним холодной гордячкой, игнорирующей его ухаживания, когда бы он, как наивный мальчишка, хвостом следовал за ней по длинному банковскому коридору… Мелани была уверена, что ничего этого не будет. Нет, она не сможет притворяться с ним. Она была безнадежно влюблена в женатого мужчину.