Текст книги "Цвет страха"

Автор книги: Уилл Мюррей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Правильной догадки не выскажет никто. Ни знаменитый мышонок Сэма Бисли, ни американский империализм, ни французский снобизм в развязывании той войны не виноваты.

Начало конфликту положил Род Читвуд, житель Ванахейма, штат Калифорния.

Точнее, все началось солнечным весенним днем, когда Читвуд в сорок восьмой раз потерял пульт дистанционного управления телевизором.

Род Читвуд был инженером-разработчиком "Бислиленда" в Ванахейме. Иными словами, человеком с техническим образованием.

Род работал у Бисли, но ремонтировать или конструировать аттракционы ему не приходилось. Читвуд занимался только научными исследованиями разработками.

Пять лет назад он окончил КАЛТЕХ*, где специализировался по лазерам. Спад в оборонной промышленности привел к тому, что парень оказался на улице. Тут на глаза ему попалось стандартное безликое объявление о приеме на работу, и, явившись на собеседование. Род с удивлением обнаружил на дверях улыбающегося мышонка из мультфильма.

______________

* Калифорнийский технологический институт – общепризнанный мировой лидер в области технического образования. Диплом выпускника КАЛТЕХа является гарантией высочайшей квалификации его обладателя.

– Зачем приглашать в тематический парк специалиста по лазерам? поинтересовался Род у костюма с постной физиономией, проводившего собеседование. – Вы в состоянии заказать для своих представлений любые приборы, какие только пожелаете.

– Нам нужны собственные модели.

– Моя специальность – лазеры военного назначения.

– Вот и продолжите свои изыскания у нас в компании. – Стеклянная улыбка собеседника была под стать его неподвижным глазам.

– Значит, я смогу совершенствовать военные лазеры, работая на Сэма Бисли?

– Можно сказать и так. На нашей французской базе возникло небольшое затруднение.

– На базе?

– В "Евро-Бисли".

– Мне и в голову не пришло бы назвать парк базой.

– Французы нас ненавидят. Им не по нраву выстаивать очередь в холодную погоду, они не покупают наших сувениров и не желают ночевать в наших отелях. Убытки компании исчисляются миллиардами.

– Закройте парк.

– Вы не понимаете. Франция приносит нам большие доходы. Наш "Журналь де Монго" с 1934 года ходит в бестселлерах. Французы нас любят, но парк пока не пользуется популярностью.

– Снижайте цены.

– Мы делали все возможное, – терпеливо продолжил служащий. – Пробовали привлекательные запахи, вводили абонементы и скидки, но все впустую. Парк пока остается убыточным.

– Лазеры вряд ли исправят положение.

– Мы дадим вам лабораторию, помощников и все, что потребуется для работы.

Род поднялся.

– Извините. Если бы я знал, что это объявление дала компания Бисли, я бы ни за что не пришел на собеседование. Ваша контора славится омерзительным отношением к своим работникам.

– Если передумаете, звоните, – отозвался служащий. Улыбка не сходила с его лица, словно приклеенная. Казалось, он не заметил вызова, прозвучавшего в словах Рода.

Случилось так, что Читвуд действительно передумал. Калифорния не могла предложить ему работу по оборонной тематике, а переезжать в другой штат не хотелось.

Однако главной (впрочем, так и оставшейся неизвестной грядущим поколениям) причиной, вынудившей инженера вновь обратиться в корпорацию Бисли, оказалось то, что он в сорок восьмой раз потерял пульт дистанционного управления телевизором. Это обстоятельство стало последней каплей, переполнившей чашу.

Дециметровые каналы включались только с пульта. Пока Род яростно разбрасывал диванные подушки, проклиная жестоких несправедливых богов, не желавших снизойти к его скромным запросам, последние две части "Звездного пути" подошли к концу и уже на следующее утро Род Читвуд отправился в отдел кадров Бисли.

– Я согласен, но при одном условии, – заявил он.

– Компания Бисли условий не принимает, но я готов вас выслушать.

– Я хочу, чтобы в нерабочее время мне разрешили пользоваться оборудованием лаборатории для обкатки моего собственного проекта.

– Какого именно?

– Я разрабатываю устройство для поиска пропавших пультов дистанционного управления.

– Авторские права отходят в пользу компании, – быстро произнес служащий.

– Условие номер два: все права принадлежат мне.

После трехдневных переговоров с руганью, скрытыми угрозами и швырянием трубки на аппарат Род Читвуд согласился поделить с компанией права на все, что он изобретет, поровну.

В первый рабочий день Роду объяснили, что такое цветотерапия.

– Цветотерапия? Впервые слышу, – сказал он.

– Трюк старый, как мир, – ответили ему. – Еще пифагорейцы употребляли его в медицинских целях. Греки и египтяне обнаружили, что различные цвета оказывают на мозг разное психологическое воздействие. Мы выяснили, что так оно и есть, и теперь намерены воспользоваться этим фактом в более крупных масштабах.

– С помощью лазеров?

– Чем ярче свет, тем сильнее воздействие*. Лазеры испускают самый мощный свет, какого не сыскать в природе.

______________

* Типичный пример антинаучной фантазии. Излучение даже самых маломощных лазеров опасно для зрения.

– Понятно, – отозвался Род, поскребывая небритый подбородок.

– Мы хотим, чтобы вы разработали самый сильный источник окрашенного света.

– Полагаю, речь идет о холодном излучении?

– Разумеется. Нам ни к чему прожигать дырки телах посетителей. Несчастные случаи могут повредить репутации заведения.

– Этим условиям наиболее полно удовлетворяют эксимерные лазеры. Но я не уверен, что нам удастся добиться желаемого эффекта.

– Вам нужны доказательства?

– Конечно.

– Судя по всему, условия нашего контракта до сих пор вызывают у вас раздражение.

– Да уж, – с горечью отозвался Род. – Вы, ребята, даже свою родную мать не похороните, не сняв золотых коронок с ее зубов и не продав скелет на удобрения, а жир – на мыло.

К его удивлению, собеседники ничуть не обиделись. Один из них даже улыбнулся. С тайной гордостью.

– Как у вас дела с артериальным давлением? – С тех пор как я приступил к работе, мое давление повысилось на десять пунктов. А ведь еще и дня не прошло.

– Идемте.

Рода подвели к запертой камере в подвале Утилдака. На двери значилось: "Розовая комната".

Дверь розовой не была, но, когда она распахнулась, Род увидел, что комната действительно розовая. Стены выкрашены сочно-розовым цветом. Лампы на потолке испускали теплое розовое сияние. Даже кресло с откидывающейся спинкой было розовым. Внутренняя поверхность двери тоже оказалась розовой, поэтому, когда камеру закрыли. Рода со всех сторон окружил розовый цвет.

– Садитесь, – раздалось в динамике переговорного устройства.

Читвуд уселся, откинул спинку кресла, но в первый момент не почувствовал ничего особенного. Через несколько секунд его охватила легкая истома, потом он весь обмяк. Мышцы расслабились, и даже кости, казалось, утратили свою жесткость.

Четверть часа спустя Роду предложили выйти, но он отказался.

– Еще пятнадцать минут, – попросил он.

– Хорошо. Еще пятнадцать минут. Но вам придется отказаться от своих претензий.

– Все что угодно, – отозвался Род и не глядя подмахнул бумагу, которую ему сунули под нос.

Прошло еще пятнадцать минут, а Род по-прежнему не желал выходить. В камере появился врач компании, наложил на обнаженный бицепс Рода манжету манометра и, к вящему удивлению пациента, объявил, что его давление пришло в норму.

– Нельзя ли перенести сюда мою лабораторию? – спросил Род.

– Нет. Здесь вы не сможете работать.

– Я бы не возражал, – отозвался Читвуд.

В конце концов пришлось выключить свет и подержать Рода в темноте до тех пор, пока он не попросился наружу.

– Наши исследования показали, что цветотерапия действует через вторую зрительную систему.

– А я думал, она одна, – пробормотал Род, впившись взглядом в галстук собеседника, на котором виднелось розовое пятнышко, принесшее ему приятные воспоминания о "розовой комнате".

– Первая зрительная система соединяет сетчатку глаза со зрительным нервом. Но есть и вторая, более примитивная. Она соединяет сетчатку с гипоталамусом, "змеиным мозгом".

– Почему змеиным?

– По мере эволюционного развития мозг приобретал все более сложную структуру, словно строящееся здание, – объяснил один из сотрудников корпорации. – Человеческий мозг представляет собой усовершенствованный мозг животного, а тот, в свою очередь, построен на основе простейшего мозга, так называемого змеиного, или мозга рептилии. Туда-то и ведет вторая зрительная система. Биологам удалось определить лишь одну ее функцию – управление выработкой меланина. Но мы убеждены, что этот канал, утративший в ходе эволюции свое первоначальное значение, способен на крайне примитивном уровне передавать сильные чистые цвета в гипоталамус.

– Я терпеть не могу зеленый. Ненавижу от всей души!

– А я начинаю нервничать при взгляде на оранжевый. Яркий красный цвет способен вызвать приступ у эпилептиков. Это и есть реакция "змеиного мозга" на цветовое раздражение сетчатки глаза. Между прочим, эта допотопная псевдонаука не забыта и по сей день. В некоторых тюрьмах стены камер окрашивают розовым, чтобы утихомирить самых буйных заключенных. Тот же цвет используют для привлечения внимания. В сущности, это и есть секрет успеха наших мультфильмов, снятых по методике "текниколор". Мы пускаем в ход только те оттенки, которые вызывают положительные эмоции.

– Ясно.

– Вот и хорошо. А теперь займитесь исследованиями и создайте лазер, который сумеет укротить всю планету.

Род отправился в лабораторию, тут же позабыв об укрощении планеты. Он думал только о приборе, который не даст его пульту потеряться вновь.

Он знал, что пульты телевизоров работают на инфракрасных лучах. Различные частоты инфракрасного света воздействуют на фотоприемник телевизора и производят необходимые переключения*.

______________

* На самом деле переключения обеспечиваются не изменением частоты излучения, а наборами импульсов различной длительности и скважности.

Роду пришла мысль встроить в пульт нечто вроде сигнального маячка, так чтобы всякий раз, когда аппарат потеряется, ему потребовалось бы лишь нацепить специальные очки и оглядеться в поисках источника непрерывного инфракрасного излучения.

Дело в том, что если Читвуд терял пульт, то терял его всерьез и надолго. Пульт мог оказаться под диваном, в стопке журналов или даже в ванной. В доме инженера было полно телевизоров, и, поскольку избыток пультов почти то же самое, что их отсутствие, Род приобрел универсальный и носил его с собой, управляя единой системой команд всеми телевизорами сразу.

Насколько ему было известно, свет не способен пройти сквозь сплошную стену. В этом и крылась главная трудность на пути создания инфракрасного маячка.

Решению проблемы полностью отвечал новый, мощный источник излучения. Тот самый источник, который требовался корпорации Бисли. Иными словами, две задачи решались одинаково.

Разобрав универсальный пульт Род взялся за справочники. Потом подключил пульт к источнику питания и принялся переделывать его в эксимерный лазер.

– Мне нужен оттенок с насыщенностью на несколько порядков выше, чем у ярко-розового цвета, – бормотал он.

Он экспериментировал с розовыми красителями, полученными из природных веществ – в основном пигментов экзотических растений, растворов розовых минералов и драгоценных камней.

Наконец впервые за время работы в компании Бисли у Читвуда поднялось настроение, и он тут же сообразил, что его поиски увенчались успехом.

Правда, стоило ему выключить розовый карандашик луча, как благостное чувство тут же испарилось без следа.

Когда Род продемонстрировал свое достижение хозяевам, они, окунувшись в розовое свечение, поулыбались, похлопали инженера по плечу, похвалили за изобретательность и назвали его гордостью корпорации Бисли.

Впрочем, как только лазер погас, они набросились на парня с упреками.

– Этот свет недостаточно розовый, – заявил один из них.

– Нам нужен глубокий розовый оттенок, – поддакнул другой.

– Глубокий? – удивленно произнес Род. – Впервые о таком слышу. Как он выглядит?

– Мы узнаем его, как только увидим.

Так оно и вышло.

В один прекрасный день Читвуд растворил в спирту самый розовый пигмент, какой только существовал в природе, и облучил его чудовищной вспышкой, вмиг истощившей запасы энергии в аккумуляторах. Рода охватила такая радость, что он пустился в пляс по лаборатории, но в тот же миг распахнулась дверь и в помещение ворвались ликующие люди – человек десять.

– Получилось! – воскликнул один.

– Этот цвет – само совершенство! – добавил другой.

– А ну, еще разок! – потребовал третий.

– Не могу, – ответил инженер. – Аккумуляторы сели.

– Подключи запасные!

– Минутку, – недоуменно заморгал Род. – Как вы узнали? Дверь-то была закрыта!

– Полыхнуло так, что розовый свет прошел даже сквозь стену.

– Эврика! – завопил Род, потому что лучшего и желать было нельзя. Нашел! Сделал!

– Нашел! Сделал! – подхватили парни из компании Бисли. – Он создал сверхнасыщенный розовый лазер!

– Я не об этом. Вы видели световой импульс, пробивший стену. Это и есть мой пультоискатель. Теперь я стану богачом!

Эйфория, вызванная розовым сиянием, наконец улеглась, и хозяева Читвуда вновь посерьезнели.

– Кстати сказать, разбогатеешь вовсе не ты, а корпорация Бисли, заявил один из них.

– Пятьдесят процентов – мои.

– Были твои.

– Ты ведь сам от них отказался, помнишь?

– Когда это? – спросил Род. – Покажите документы!

Ему принесли бумагу – четкий и ясный документ. Увидев внизу листа свою подпись, инженер испытал желание наброситься на парней из компании Бисли и передушить их одного за другим.

– Когда я подписал это?

– В тот миг, когда тебе захотелось провести лишние пятнадцать минут в розовой комнате. Помнишь, как ты подмахивал отказ от претензий?

– Я думал, это отказ от претензий по медицинским показаниям.

– Разве мы говорили, что это медицинский документ?

– Нет, не говорили, – в ужасе прошептал Род.

Парни Бисли улыбнулись своей особой улыбкой.

– Черт побери! – воскликнул Читвуд.

– Давай-ка еще разок включим розовый свет. – Сначала вернемся к обсуждению контракта, – возразил инженер.

Парни из компании Бисли нерешительно переглянулись, и Род понял, что поддел их на крючок.

В конце концов сошлись на десяти процентах – роду и самому не терпелось вновь насладиться розовым сиянием.

– Невероятно розовый, – радостно сказал кто-то из парней.

– Розовее не бывает.

– Ультрарозовый цвет.

– Давайте так его и назовем. Это и будет наша торговая марка.

– Что теперь? – поинтересовался Род.

– Следующие цвета.

– Зеленый.

– А потом красный.

– Какой они вызывают эффект? – поинтересовался Род.

– Узнаем, как только ты их получишь.

Таблицы по цветотерапии, которые ему выдали в библиотеке компании, утверждали, что самым успокаивающим и целебным является зеленый цвет, и Род сотворил лазер на пигменте тропических ящериц, который генерировал мощную зеленую вспышку. Его просили создать непрерывный луч, но проклятый эксимер слишком быстро истощал запасы энергии.

Когда сотрудники компании наконец выстроились перед лазером, Читвуд включил таймер и, словно фотограф, который тоже хочет попасть в кадр, торопливо присоединился к остальным. Прошло несколько секунд. Глаза присутствующих заполнил самый насыщенный, ужасный и тошнотворный зеленый свет, какой только можно было представить.

Очнувшись в лазарете компании, Род зал странный вопрос:

– Какой сегодня день?

– Воскресенье.

– Шестое?

– Да. Вы провели в обмороке трое суток.

По щекам парня покатились слезы.

– Ну, ну, – участливо произнесла медсестра в крахмальном колпаке с бумажными мышиными ушами. – Все пройдет, вы скоро поправитесь.

– Я пропустил...

– Что?

– Я пропустил повтор последней серии "Звездного пути", – дрожащим голосом заявил Род.

Читвуд наконец выздоровел и намеревался вернуться к работе, но он все же поинтересовался:

– Значит, зеленый не годится?

– Еще как годится! Самый что ни на есть агрессивный цвет, – ответили ребята Бисли и показали Роду цветовую карту.

Как правило, цветовые эталоны подразделяются на дополнительные или контрастные цвета, но у Бисли они делились на агрессивные и защитные.

Всем им присвоили новые названия. Суперзеленый. Контрасиний. Удьтрарозовый. Оптикрасный. Инфраоранжевый.

Шло время. Род создавал все новые и новые излучатели, а парни из компании заносили свои приобретения в каталоги.

– Давайте назовем эти лазеры фазерами, – предложил Читвуд. – Они изменяют фазу света.

– Нельзя. Это не наша торговая марка.

– Ах да! – спохватился инженер.

Когда его попросили съездить в Париж и установить в "Евро-Бисли" цветовые лазеры. Род чуть дара речи не лишился.

– Я не хочу в Париж!

– Почему?

– Французы нас ненавидят. И любят Джерри Льюиса, – Род с отвращением содрогнулся.

– Тебе необязательно останавливаться в городе. Можешь жить в подвале парка.

– В подвале? Значит, там тоже есть Утилдак?

– Утилканар. Это то же самое, только по-французски.

Утилканар оказался совсем неплох. Здесь были спальни с крохотными кухоньками и телевизорами. Как только Читвуд установил в парке розовый лазер, посещаемость "Евро-Бисли" резко возросла.

– Как насчет прибавки жалованья? – поинтересовался Род в один из тех дней, когда даже парни из компании не могли скрыть удовлетворения по поводу возросших прибылей.

– На кой черт тебе прибавка? Пусти в ход свои десять процентов!

– У меня не было времени на разработку пультоискателя.

– Ну так сделай – и получишь свою прибавку.

– Будьте вы прокляты! – проворчал инженер.

Он с нетерпением дожидался срока окончания контракта с Бисли, но этот день, к сожалению, так и не настал. Вместо него пришли солдаты французского Иностранного Легиона – они попрыгали с круживших в небе вертолетов и устремились к одному из входов в Утилканар.

К тому времени, когда все солдаты опустились на землю. Род уже знал, что ему делать. Он прикрыл глаза толстыми очками из свинцового стекла и с замиранием сердца нажал клавишу с надписью "суперзеленый".

Глаза Читвуда были защищены от страшного зеленого света, и тем не менее его тут же вывернуло наизнанку.

Глава 16

Безымянный фургон стоял на обочине федерального шоссе номер 460 к югу от питерсбергского национального поля битвы. Шары прилетели с той же стороны, поэтому было бы вполне разумно предположить, что шары и машина как-то связаны между собой. "А на фургонах прессы, с бортов, обычно изображают эмблему или название телекомпании-владельца", – подумала Доминик Парилло, проехав мимо, и остановила свой грузовичок "Европа-1" поодаль, хорошенько замаскировав от постороннего взгляда. Выбравшись из машины, она осторожно двинулась к подозрительному фургону. Тишина. В кабине пусто.

Однако хитросплетение электронного оборудования на крыше наводило на некоторые мысли.

Спрятавшись в чаще, Доминик вынула автоматический пистолет "MAC" и вышла на шоссе. Если фургон содержит в себе секрет окрашенных лучей, которые свели с ума ее соотечественников, и если Доминик удастся его раскрыть, то медаль Легиона Чести, не говоря уж о благодарности французов, считай, у нее в кармане.

И, что еще важнее, девушка наконец покинула бы эту страну, населенную слабоумными болванами.

Она шагнула вперед.

И в тот же миг берет Доминик накрыл ее голову, словно цветок-мухоловка, сделанный из ткани.

Чьи-то руки схватили девушку за плечи и развернули кругом, но ей хватило самообладания вспомнить о пистолете и вытянуть руку вперед. Как только дуло коснулось чего-то такого, что показалось ей грудью противника, она нажала на спусковой крючок.

Раздался негромкий выстрел – тихий отрывистый щелчок. Пистолет чуть дрогнул.

– Ага! – победно воскликнула она, сдирая берет с головы.

Изумленным глазам Доминик предстало знакомое лицо американца по имени Римо, который, глядя на нее, чуть заметно улыбался.

– Но... Я не могла промахнулься!

– И тем не менее промахнулись.

– Это невозможно! Я очень меткая стрелок!

– Теперь уже нет, – ответил Римо и небрежным движением выхватил пистолет у нее из рук. – Вы ведь француженка, верно? – спросил он, швырнув оружие в сторону.

– Бельгийка.

– А разговариваете как француженка.

– Мы, бельгийцы, говориль на французском. Это наш родной язык.

Римо посмотрел на маленького седобородого азиата, который стоял у него за спиной, сунув руки в рукава кимоно.

– Так-то оно так, – покачал головой азиат – Однако у дамы не брюссельский, а парижский выговор.

– Мы вас разоблачили, – сказал Римо, обращаясь к Доминик. – Вы француженка.

– Французский женьщины не носят берет, – заметила Доминик.

– Еще как носят!

– Такое не есть возможно. Почему вы такой дурак?

– Упорные занятия и тренировки, – ответил Римо, возвращая Доминик головной убор.

– Берет не есть красиво. Вы что, не знаком с французский обычаями?

– Нет.

– Я категорически отрицаю французское гражданство.

Маленький азиат повернул голову и произнес:

– Смотрите-ка! Кто это? Уж не знаменитый ли Джерри Льюис?

Доминик оглянулась.

– Джейри? Джейри здесь? Он мой кумир!

Однако вокруг никого не было, девушка растерянно захлопала глазами, а маленький азиат торжествующе улыбнулся. Римо поцокал языком и, указав на француженку пальцем, набросил на нее воображаемое лассо.

– Опять мы вас поймали, – заключил он.

– Я турист.

– Вы – французский агент. У вас на лбу написано.

– По-французски, – добавил седобородый азиат.

– Я все отрицаль.

– Почему Франция заинтересовалась этим делом? – спросил Римо.

– Я отказываюсь говорить.

– У нас есть способы развязать вам язык, – пригрозил старичок.

– Я абсолютно бесстрашна.

Внезапно азиат напрягся и выпалил:

– Слушайте!

Римо окаменел.

Доминик прислушалась.

– Ничего не слышу, – отозвалась она.

– Ты слышал, Римо? Звук насоса.

Француженка нахмурилась:

– Я не чувствую никакой насос.

– Да, – кивнул Римо. – Из кузова фургона.

– Два сердца. Одно человеческое, другое искусственное.

– И человек этот, судя по сердцебиению, чертовски напуган.

– Надо узнать, в чем дело.

– Я не слышу сердцебиения, – подала голос Доминик.

– Римо, придержи эту женщину, а я отправлюсь на разведку.

– Не кажется ли тебе, папочка, что лучше бы вдвоем...

– Нет!

К удивлению Доминик, Римо послушно умолк. Неужели он боится немощного старичка? Смешно и трудно поверить!

Они стояли и смотрели вслед старику, который проскользнул к задней стенке фургона. Римо схватил женщину за локоть. Его стальные пальцы казались Доминик тупыми кинжалами, и, когда она попыталась высвободиться, он даже не среагировал.

Пока внимание мужчины было приковано к ее рукам, Доминик попыталась применить прием дзюдо, который никогда ее не подводил.

Прием выполняется при помощи ног. Нужно лишь отступить и ударить каблуком по подъему стопы противника. После того как он отпрянет, остается лишь подтолкнуть его – пусть падает по инерции. Как-то раз Доминик удалось использовать этот прием против двухсоткилограммового борца сумо.

– Осторожнее с обувью, – предупредил Римо, едва Доминик вонзила свою шпильку в его стопу. – У меня новые туфли.

И тем не менее француженка попыталась сбить его с ног.

Мужчина и не думал падать. Создавалось впечатление, будто его ноги вросли в бетон. Тело мужчины словно не имело определенного центра тяжести во всяком случае, Доминик не сумела его отыскать. Не желая сдаваться, она изогнулась и попыталась ткнуть пальцами в нос обидчика и резко повернуть в ноздрях – подобный способ гарантировал избавление от самой твердой хватки.

– Не стоит. А то я обижусь. – Римо с легкостью уклонился от стремительных пальцев женщины.

– Я никогда не встречаль такой мужчина, как вы, – произнесла Доминик, переходя на лесть.

– Я очень часто слышу эти слова.

– Еще бы!

– Даже слишком часто. И хотел бы, чтобы со мной обращались, как с обычным человеком.

– Я могу сделаль это, если вы мне позволяйт.

– Извините, но вы не в моем вкусе.

– А как насчет французски поцелуй? – Доминик пустила в ход привычную уловку.

– Прекратите дергаться! Я хочу посмотреть, что делает Чиун.

Француженка уставилась на фургон. Ей не оставалось ничего иного – на затылок вдруг легла тяжелая рука и повернула ее голову в сторону машины, словно водопроводный кран.

Взгляду Доминик представился маленький азиат по имени Чиун, который уже подобрался к дверце кузова и прильнул к нему крохотным ухом.

– Что он делает? – прошипела женщина.

– Хочет убедиться, что это не ловушка.

– Таким способом?!

– Чиун может узнать время суток, закрыв глаза и определив лицом расположение солнца.

– А ночью?

– Откуда мне знать. При мне ночью такого ни разу не бывало.

Доминик посмотрела на загрубелые неумолимые пальцы Римо.

– Как можно быть таким слабым и сильным одновременно?

– Вспомните Попая.

– Кто это?

– Мореход Попай, который глотает шпинат.

– Вы над мной смеетесь!

– Скажите это своему Джейри.

– Вы оскорбляйт великого артиста!

– Ш-ш-ш.

Тем временем Чиун взялся за ручку дверцы и, казалось, застыл в неподвижности.

– Что-нибудь не так? – спросила женщина.

Римо стиснул ее руку, требуя тишины.

Доминик во все глаза смотрела на Чиуна и наконец поняла, что тот не застыл на месте, как представлялось до сих пор. Он поворачивал рукоятку, но так медленно и методично, что невнимательному зрителю могло показаться, будто рука старого азиата неподвижна.

– А он хитер!

Внезапно дверца распахнулась и тут же захлопнулась. Да так быстро, что у француженки перехватило дыхание. Создавалось впечатление, что на месте дверцы находится пасть механического чудовища, которое проглотило старика, чтобы сожрать его живьем.

Несколько секунд ничего не происходило.

Потом дверца по периметру полыхнула самым ярким серым светом, какой только доводилось видеть Доминик, и вылетела наружу, словно испуганное привидение.

Из салона хлынул страшный, ужасающий свет.

* * *

Римо увидел края дверцы, окрасившиеся зеленым. Ему почудилось, что его ударили в живот Он никогда не видел такого зеленого – какой-то отвратительный, дьявольский ящеричий зеленый цвет! Повинуясь инстинкту Синанджу, Римо хотел было отвернуться от фургона, но в этот миг дверца распахнулась, и из салона, размахивая руками, вылетел Чиун.

Ученик оглянулся, пытаясь рассмотреть, что делает учитель. Увиденное наполнило его душу страхом. Лицо Чиуна было искажено кошмарной гримасой. Он неистово молотил руками и ногами, словно пытаясь отогнать от себя зеленое сияние.

Зеленый свет окутал его со всех сторон, и, прежде чем потерять сознание, Римо почувствовал, как внутри у него все сжало, а к горлу подступило содержимое желудка.

А еще он успел подумать, как ненавистен ему теперь зеленый цвет.

* * *

Доминик Парилло почувствовала, как ослабла хватка мужчины, и к ней тотчас вернулись профессиональные навыки. И весьма вовремя.

Она отпрянула в сторону, чудом увернувшись от мерзкой струи блевотины, состоявшей из риса и маленьких кусочков рыбы.

На лице Римо появилась испуганная мина, и он повалился на землю, ткнувшись носом в свой обед.

Доминик оглянулась и увидела старого корейца, который слепо шагнул вперед, исторгая из себя молочно-белую кашу.

Поскользнувшись на траве, Чиун упал и замер.

Француженка нагнулась и стала шарить по земле своими цветнослепыми глазами, разыскивая пистолет.

Пока она занималась поисками, из кузова фургона, тяжело ступая, вывалилось какое-то существо.

Женщина чуть не упала в обморок от страха и подозрения. Сначала ей казалось, будто ее испуг вызван тем обстоятельством, что два грозных американских агента (а Доминик в этом нисколько не сомневалась) пали жертвой неведомой силы, которую она была не в состоянии постичь.

Тем не менее, страх вскоре исчез, а подозрение переросло в уверенность.

– Вы – Дядя Сэм, – выдохнула Доминик, глядя на того, кто приближался к ней широкими шагами.

– Почему ты не валяешься мордой в блевотине? – раздраженно пророкотало в ответ.

Левый глаз неизвестного вспыхнул мертвенно-серым светом. Глаз был искусственный, а свет напоминал пульсирующие вспышки стробоскопа. Мужчина подходил все ближе и ближе, нацелив на женщину свой глаз, похожий на смертоносный лазер.

Наконец Доминик поняла. Глазом действительно служил лазер, который не сжигал, но был способен заставить крепких мужчин исторгнуть содержимое желудков и, потеряв сознание, повалиться в лужу собственной рвоты.

Догадка поразила женщину, словно удар грома, и в то же мгновение пальцы ее нащупали внушавшую уверенность холодную сталь пистолета.

Она подняла оружие, прицелилась и взвела затвор.

Ее запястье стиснула огромная рука, состоявшая, как показалось Доминик, из металлических сегментов. И все же француженка нажала спусковой крючок.

Пистолет не выстрелил – его затвор был намертво зажат стальной рукой, которая вдруг зажужжала и стала сжимать свои пальцы с непреодолимой силой гидравлического механизма.

Доминик успела высвободить руку за секунду до того, как блестящий ствол пистолета издал явственный скрежет мнущейся стали.

– Mon Dieu!

– Француженка?

– Oui.

– Ненавижу поганых французов!

– Вы не Дьядя Сэм, который любиль весь человечество!

– Я люблю только деньги, – отозвался знакомый голос. Стальная рука выпустила пистолет и схватила женщину за волосы.

– Что вам нужно? – воскликнула Доминик, корчась от боли.

– Хочу задать вам один-единственный вопрос.

– Какой?

– Скажите мне честно и откровенно – за что вы так любите этого шута Льюиса и почему ненавидите моего Монго Мауса?

Глава 17

Первые данные по оценке ущерба, причиненного событиями в Кляксе, вызвали у Президента Франции серьезную озабоченность.

Это были аэрофотоснимки, сделанные с низко летящей "газели", оборудованной камерой с телескопическим объективом.

Фотографии легли на стол Президента, и он спросил:

– Эти люди мертвы?

– Мы не знаем, месье Президент.

– Что за жидкость вытекает из их тел? Кровь?

– Нет. У крови красный цвет.

– Что же это такое?

– Моча либо рвотные массы. Наши эксперты еще не дали определенного ответа.

Глава государства повертел снимки в руках и сказал:

– По-моему, это рвота.

– Может быть, оставим этот вопрос специалистам?

– Моча похожа на воду. А эта жидкость непрозрачная и напоминает кашу.

– Скорее – суп.

Президент пожал плечами.

– Вероятно, солдаты ели суп, а потом их стошнило.

– Специалисты разберутся, – равнодушно повторил секретарь. – Что будем делать?

– Нельзя бросить их там, словно игрушечных солдатиков. Это наши соотечественники! Мне больно видеть их красные береты, валяющиеся в грязи.

– Это асфальт.

– Грязь, асфальт – какая разница! Поруганная честь не разбирает названий.

– Надо как можно скорее все замять, пока американцы не пронюхали и не выразили протест.

– А что, из Вашингтона ничего не поступало?

– Пока нет. Но скоро поступит. Поэтому вам нужно действовать незамедлительно.

– Господи, и зачем я послушался этого паяца? – жалобно произнес Президент.

– О ком вы?

– О министре культуры.