Текст книги "Цвет страха"

Автор книги: Уилл Мюррей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Или огонь. Это был пылающий, огненный, чудовищный желтый цвет. Северянин закатил глаза, пытаясь разглядеть свой лоб. – Скажите, не горит ли у меня на голове огонь?

– А ты сам не чувствуешь? – спросил Римо.

Солдат стиснул голову руками, как будто у него разыгралась мигрень.

– Мой мозг насквозь пропитался желтым. Даже мысли – и те желтые.

Капитан Пэйдж поднялся на ноги, с досадой рассматривая свою измятую шляпу.

– Вот уж не думал, что мне доведется увидеть янки, который перепугался до желтых чертиков, – сказал он с отвращением в голосе и, обратившись к северянину, добавил: – Сэр, я бы посоветовал вам взять себя в руки. Вы плетете несусветную чушь.

– Желтый цвет проник в мой мозг через глазницы, – заявил солдат, дико вращая глазами. – Скажите, что с ними? Они в порядке?

– Обычные испуганные глаза, – ответил Римо.

– Так оно и есть. Я и сам испуган. Скажите... мои глаза, они не пожелтели?

– Нет. А что?

– Если они пожелтеют, мне придется выковырять их, иначе я сойду с ума, глядя в зеркало.

– По-моему, твоя желтобоязнь зашла очень уж далеко, – заметил Римо.

– Отпустите меня! Я побегу домой. А до Массачусетса путь неблизкий.

– Лети самолетом.

– И рад бы, да только в аэропорт придется ехать на такси, а оно может оказаться желтым.

– Желаю приятной прогулки, – произнес Римо и отвернулся. Мужчина в синем мундире бросился прочь.

Тем временем озадаченные конфедераты успели встать с земли. Самые храбрые отважились подползти к краю ямы и заглянуть вниз.

– Ты цел? – спросил мастер Синанджу, опасливо приблизившись к ученику.

– Все в порядке.

– Очень уж ты активен для забастовщика, – ехидно заметил Чиун.

– Тут происходят интересные вещи, – рассеянно ответил Римо.

– Что случилось с этими людьми? – поинтересовался кореец.

– Обмочились со страху, – презрительно заявил капитан Пэйдж.

– Их испугала та штука, что приземлилась в кратере, – пояснил Римо.

– А-а, бомба, – протянул Чиун. – Я тебя предупреждал.

– Она не взорвалась.

– Она чуть-чуть не взорвалась.

– Чуть-чуть не считается, – хмыкнул Римо. – Давайте посмотрим, что там и как. – Он махнул рукой капитану, предлагая идти следом, но тот замешкался, и тогда Римо протянул руку, схватил капитана за шею и пошел к кратеру.

Капитан Пэйдж велел себе сопротивляться. Приказ до мозга дошел капитан не сомневался в этом, поскольку его мышление работало четко и ясно. К сожалению, в запутанной нейронной сети, по-видимому, вышел из строя какой-то узел, ибо ноги капитана понесли его вслед за одетым в гражданское человеком по имени Римо, слепо подчиняясь его воле.

Странное было ощущение. Когда Римо замедлял шаг, капитан тоже останавливался. Когда Римо пускался рысью, ноги Пэйджа послушно бежали следом, хотя на протяжении всего похода к кратеру капитан непрерывно посылал мозгу сообщения о том, что ему не хочется приближаться к проклятой яме.

Пэйдж чувствовал себя марионеткой. Он размышлял, не было ли его нынешнее состояние вызвано действиями Римо, который, вероятно, перехватил управление его спинным мозгом, сжимая пальцы, когда хотел заставить Пэйджа идти помедленнее, и отпуская хватку, если хотел поторопиться.

Когда они оказались у кратера, бойцы-конфедераты уже пришли в себя и выстроились в шеренгу. Завидев плененного капитана, некоторые из них прицелились, другие же принялись орудовать шомполами.

– Стреляют те, кто хочет весь следующий месяц ходить с шомполом, вставленным в задницу! – насмешливо воскликнул Римо.

Желающих оказалось трое. Разрядив мушкеты, они замахали руками, разгоняя черный пороховой дым, чтобы узнать, сколь тяжело поражена цель.

Когда дым рассеялся, худощавый мужчина с широкими запястьями и страшными глазами исчез, словно его здесь и не было.

Мушкетеры машинально потянулись к поясам, где висели шомпола, но ощутили лишь пустоту.

– Уф!, Уф!, Уф!, – один за другим вскричали солдаты, когда чья-то твердая рука схватила их за пальцы и приложила к потерянным шомполам. Оказалось, что шомпола каким-то непостижимым образом воткнуты в седалища их серых форменных брюк и намертво застряли там, будто приклеенные.

Пострадавшие встали в кружок, пытаясь помочь друг другу избавиться от мешающих предметов.

Спустя некоторое время конфедераты посчитали нужным устроить перерыв на чашечку кофе, развесили над кострами походные оловянные кружки и принялись кипятить в них цикорий. Один из бойцов решил ускорить процесс, тайком подогрев кружку пламенем зажигалки "Зиппо".

Там временем Римо подвел капитана Пэйджа к кратеру.

Таинственный предмет упал на землю неподалеку, правда, потом скатился на дно воронки, пропахав в траве глубокую бурую борозду. Большинство линз оказались разбиты; вокруг валялось множество осколков тускло-желтого стекла.

Рядом с шаром сидел солдат в мундире союзных войск и горько рыдал, не в силах сдержать слез.

– А вот и пострадавший, – обронил Римо, спускаясь в кратер. Капитан Пэйдж – ноги по-прежнему его не слушались – брел следом. На лице луизианца застыло выражение, которое никак нельзя было счесть джентльменским.

– На этих янки противно смотреть, – пробормотал капитан, когда они подошли к плачущему.

– А чего вы ждали? – спросил Римо. – Они ведь не настоящие военные. И, пнув по пыльному башмаку солдата, заботливо осведомился: – Что с тобой, сынок? Потерял свое ружье?

Мужчина поднял искаженное гримасой страха лицо, все в разводах грязи.

– Это было ужасно! – выдохнул он.

– О чем ты?

– Цвет, – всхлипнул солдат.

– Готов спорить, это был цвет лепестков подсолнуха. Самый мерзкий, ужасный и отталкивающий желтый цвет, который ты когда-либо видел. Так?

– При чем здесь желтый? Это был синий цвет. Сокрушающий, душераздирающий, пылающий синий цвет. Теперь мне хочется одного – умереть.

– Синий, говоришь?

– Да.

– А не желтый?

– Нет.

– Точно?

– Я различаю цвета. – Боец негодующе фыркнул.

Римо пропустил его слова мимо ушей.

– Так, значит, тебя напугал синий цвет?

– Не испугал, а вверг в уныние. Мне показалось, будто наступил конец света. Сначала мы попали в плен к южанам, которым шли на помощь, а потом на нас сбросили психотропную бомбу.

– Твои товарищи разбежались.

– Я тоже убежал бы, кабы мог. Но у меня не осталось сил даже подняться.

– Я помогу тебе, дружище, – сказал Римо, протягивая руку.

Солдат продолжал сидеть, уныло свесив голову на грудь. Его подбородок уткнулся в кадык, а плечи опустились, словно проволочная вешалка с загнутыми книзу перекладинами.

– Бедняга, – промолвил Чиун.

– Он не отличает синего от желтого, – пояснил Римо.

– Впервые вижу такого удрученного человека.

– Еще насмотришься, – пообещал ученик.

– Он позорит свою форму, – изрек капитан Пэйдж.

Римо бросил на него насмешливый взгляд. Сейчас на голове капитана красовалась круглая шляпа офицера Конфедерации, смотревшаяся так, будто ее сняли с французского адмирала, погибшего в 1853 году.

– Уж чья бы корова мычала, – хмыкнул Римо.

– Я – верный сын Юга, сэр!

– Который бросил свое подразделение и затесался в толпу потешных солдат, играющих в войну.

– Моя родина в опасности, – высокомерно изрек капитан. – Казна штата разорена, губернатор подкуплен, а законодательное собрание вот-вот обменяет земли своих отцов на презренное золото.

– Золото не бывает презренным, – проговорил мастер Синанджу. – Золото есть золото. В тем-то и заключается его совершенство.

– У этих ребят есть оправдание, – продолжал Римо. – Все они, вероятно, имеют справки по форме "4-Р"*, но вы-то настоящий, кадровый военный. Что толкнуло вас на этот шаг?

______________

* То есть по тем или иным причинам признаны негодными к службе в армии США.

– Виргиния.

– Что?

– Виргиния – моя кровь и плоть. Я не колеблясь отдам за нее свою жизнь, сэр. Я погибну за ту землю, которая вскормила и вспоила меня. – Капитан гордо вскинул подбородок и разразился скорбной песней:

Отвезите меня туда,

где я впервые увидел свет,

Отвезите меня на солнечный Юг.

Я окроплю слезами могилы любимых.

И зачем я так долго скитался по миру?

Римо потянулся было к шее капитана, чтобы отключить его речевой центр, как вдруг из разбитого стального шара донеслось завывание сирены.

– Что за черт? – пробормотал он.

– Бомба вот-вот взорвется, – объяснил Чиун. – Поторапливайся, Римо. Пора делать ноги.

– Бомбы не орут, словно пожарные машины.

Кореец скользнул за спину ученика и принялся настойчиво подталкивать его, приговаривая:

– Быстрее! Шевелись, толстопятый!

Схватив одной рукой капитана, а другой – потерпевшего, Римо выбрался из кратера и ринулся прочь. Сирена звучала все тоньше и пронзительнее, словно какой-то рассерженный дух, преследующий беглецов.

Когда ее звук достиг высшей точки, над полем разнесся топот бегущих от кратера солдат Конфедерации, и в тот же миг грянул взрыв.

Взрыв не был ни желтым, ни даже синим и прозвучал, словно раскат грома. Земля, конечно, не содрогнулась, но все же громыхнуло достаточно сильно. Из кратера взвился столб черного дыма и устремился к восходящему Солнцу.

Потом в кратере зашипело, как на гигантской сковородке.

– Подожди, папочка! – крикнул Римо, заслышав шипение, и остановился.

Чиун колебался.

– А вдруг дым опасен? – спросил он.

– Может быть. Но все же я сомневаюсь, что это была бомба.

Они стояли и смотрели на поднимавшийся из кратера дым, который закручивался спиралью и уносился прочь с порывами юго-западного ветра.

Выждав минут пять и не заметив ничего особенного, Римо двинулся назад к краю кратера.

– Вы не могли бы опустить нас на землю? – послышался чей-то голос.

Римо посмотрел вниз и увидел, что удрученный солдат и послушный капитан Пэйдж все еще зажаты у него под мышками.

– Прошу прощения, – сказал белый мастер Синанджу и поставил обоих мужчин на ноги. Они тут же попятились и предусмотрительно остановились в некотором отдалении.

Римо заглянул в кратер, на дне которого лежал пышущий жаром и покрытый дымящейся окалиной шар. Он увеличивался в размерах, сжигая траву и теряя форму, пока наконец не превратился в плоский блин.

– Видимо, нам никогда не узнать, что это было, – разочарованно протянул Римо.

– Ну и ладно, – отозвался Чиун. – Значит, мы никогда больше не встретимся с такими вот штуками.

"...мы никогда больше не встретимся с такими вот штуками..."

Мужчина, сидевший на передвижном командном пункте, снял наушники и щелкнул выключателем.

– Говорит Кобьен.

– Слушаю вас. Кабан.

– Судя по сведениям, полученным через полевые микрофоны, цветовая атака завершилась полной победой. Войска противника покинули поле сражения.

– Наши наблюдатели на вертолетах сообщают то же самое. Мы только что послали сигнал самоподрыва.

– Именно об этом они сейчас и говорят. Секрет нашей технологии остался нераскрытым.

– Вас понял. Продолжайте наблюдение. В час "Ч" нам, возможно, потребуется подкрепление.

– Кобьен к приему готов. Конец связи.

Боец отключил микрофон и, вновь нацепив наушники, пробормотал себе под нос:

– Терпеть не могу, когда меня называют Кабаном!

Глава 7

Римо стоял у дымящегося кратера, история которого повторилась, и смотрел в небо. Черный вертолет, сбросив зловещий предмет, что превратился в раскаленный шлак, куда-то запропастился. Среди машин, болтавшихся на западе вне досягаемости мушкетного огня, его не было. Капитан Пэйдж повернулся к Римо:

– Помнится, сэр, вы упоминали о капитуляции.

– Да, – ответил Римо.

– В таком случае я готов предложить вам следующие условия...

– Предложить? Вы должны не предложить, а признать капитуляцию!

Капитан Пэйдж горделиво выпятил раздвоенный подбородок.

– Никогда! Я скорее умру, чем сдамся.

Римо принялся разминать пальцы, сгибая и разгибая их.

– Что ж, это нетрудно устроить, – хмыкнул он.

Пэйдж поспешно отступил.

– Я бы попросил вас держать свои ужасные лапы подальше.

– Ради Бога, – отозвался Римо, скрестив руки на груди.

На лице капитана отразилось явное облегчение.

– Вот теперь вы говорите разумн-а-аааа!

Ронял Пэйдж считал себя неплохим певцом. Впрочем, его амбиции редко выходили за пределы стен ванной или душа. Основу репертуара капитана составляли старые добрые мелодии вроде "Лорены", "Мятежного солдата" или "Барбары Аллен". Поднатужившись, он мог взять "до" второй октавы, особенно если из крана вдруг начинала бить холодная вода. Сейчас он впервые в жизни вытянул "до" третьей октавы, но этот, с позволения сказать, певческий успех капитана не имел ничего общего с искусством.

Казалось, боль пронзила несчастного от головы до пят, парализуя его тело. Она не шла ни в какое сравнение даже с тем страданием, которое капитан пережил во время учений, когда ему на ногу наехало колесо полуприцепа. Лишь однажды он испытал нечто подобное – еще подростком, когда в зубах у него застряла палочка от леденца. Тогда юный Пэйдж сорвал с елки блестку и вонзил ее между коренными зубами, стремясь поскорее избавиться от инородного тела.

Все его существо пронзила мучительная, сродни электрическому удару боль.

Впоследствии капитан выяснил, что алюминиевая блестка, втиснутая между амальгамными пломбами зубов, сыграла роль простейшего источника тока. Саму же боль можно было описать словом "острая".

Нынешний кошмар наводил на мысль о том, что его нервную систему подключили к автомобильному аккумулятору и пустили сквозь нее ток.

Капитан Пэйдж отдал бы все на свете, только бы бежать отсюда, но боль пригвоздила его к месту. Он сумел лишь повернуть голову, поскольку ему показалось, что источник ее находится где-то слева. Секунду спустя капитан убедился в своей правоте.

Старичок азиат в черном кимоно с красной артиллерийской каймой держал его за мочку уха. Всего-навсего. Пэйдж понятия не имел, сколь чувствительны мочки его ушей. Порой, когда бывало особенно жарко, на их мясистых частях вскакивали волдыри, но этим дело и ограничивалось.

Старик сжимал мочку двумя страшными на вид ногтями. До сих пор их элегантная кривизна казалась весьма хрупкой, но теперь они впились в плоть Пэйджа двумя неумолимыми жгучими иглами, вынуждая гордого капитана опуститься на колени.

– Так как же насчет капитуляции? – спросил Римо.

– Вы настаиваете на полной капитуляции или удовлетворитесь сдачей оружия? – простонал мученик.

– Все равно, лишь бы побыстрее покончить с этим идиотизмом.

– Этот идиотизм, сэр, закончится только тогда, когда исчезнет внутренняя угроза Виргинии.

– Кто ей угрожает?

– Я вам уже говорил. Нечестивое воинство Дяди Сэма.

Страшные ногти отпустили ухо капитана.

– Ты слышал, Римо? Эту войну начал Дядя Сэм.

Не гони лошадей, – отозвался Римо. – Объясните подробнее, Пэйдж.

– Вы, вероятно, знаете о нападении на суверенный штат Старого Доминиона, – начал капитан, поднимаясь на ноги.

– Я знаю о двух толпах тупиц, вновь затеявших Гражданскую войну.

– Насколько мне известно, ее развязали янки. Я, знаете ли, не успел принять участие во Второй битве при кратере.

– Ничего не понимаю!

– Шестая виргинская пехотная рота под командованием полковника Хазарда разбила лагерь на этой земле, готовясь отразить наступающего врага. Полковник погиб, отстреливаясь от передового отряда войск Союза, которые напали на спящих южан. Началась натуральная резня, сэр. Виргинцы оказались не готовы к настоящей битве. Их мушкеты были заряжены порохом и пыжами, а пуль у них не имелось.

– И мозгов тоже, – ввернул Римо.

– Хотелось бы вам возразить, сэр.

– Что ж, послушаем.

– Оставшиеся в живых, доблестные бойцы устроили засаду на Сорок четвертую род-айлендскую батарею и, когда она прибыла на место, отплатили ей той же монетой. И я рад доложить вам, сэр, что появившийся следом Первый массачусетский кавалерийский эскадрон сдался конфедератам в полном составе.

– Полагаю, у них тоже не было пуль.

– Истинная правда, сэр. – Капитан Пэйдж нахмурился. – Должен признаться, это обстоятельство сбивает меня с толку.

– Почему же?

– Род-айлендская батарея и массачусетская кавалерия прибыли по просьбе Хазарда, чтобы поддержать его в грядущем сражении, но у него возникло впечатление, что кто-то из них совершил предательство. И тем не менее в ходе стычки выяснилось, что оружие обоих подразделений северян снаряжено порохом и бумагой. Они тоже оказались не готовы к бою.

– Минутку. О каком сражении идет речь?

– О покушении на питерсбергское поле битвы, конечно.

– Кому потребовалось покушаться на этот клочок травы?

– Компании Сэма Бисли. Вы что, газет не читаете?

– Ясно, – отозвался Римо.

– Саквояжники низложили правительство нашего штата, изъяли из казны миллионы долларов для ремонта шоссе и дорог и недвусмысленно дали понять, что намереваются воздвигнуть так называемый тематический парк Гражданской войны. Здесь, на территории Виргинии, земля которой только начала оправляться от ужасных ран, нанесенных ей во время недавней трагедии.

– О чем вы? – нахмурился Римо.

– О войне между американскими штатами.

– Я бы не назвал Гражданскую войну недавней трагедией*, – сухо заметил Римо.

______________

* Непереводимая игра слов. Южане зачастую называют Гражданскую воину "late unpleasantness": букв. – "недавняя трагедия".

– Вам не понять нас, виргинцев. Глубокие раны на лике нашей земли продолжают причинять нам нестерпимые страдания.

Римо огляделся.

– Что ж, пожалуй.

– Компании Бисли не удастся застроить нашу благословенную землю. Дядя Сэм проиграл Третью битву при Манассасе, проиграет и сейчас.

– Какую еще Третью битву?

– Компания намеревалась заложить в тех местах национальный парк, но добропорядочные граждане Манассаса обратили их в бегство. У мерзавцев бы1л запасной вариант – местечко неподалеку от той точки, где мы сейчас стоим. Но видит Бог, мы прогоним их, даже если нам суждено найти в кратере последний приют!

– Но ведь в Манассасе не было битвы, только общественный референдум.

– И тем не менее он закончился победой! – Пэйдж ударил себя кулаком в грудь. – Я жалею лишь о том, что угодил к вам в плен, признал позорную капитуляцию и не смогу принять участия в борьбе.

– Забудем об этом. Мы тоже имеем большущий зуб на Дядю Сэма.

– Ах, если бы он был жив! – воскликнул капитан со слезами на глазах. Такой добропорядочный джентльмен, как Сэм Бисли, нипочем не позволил бы этому жалкому отродью пользоваться своим именем.

– Пожалел хорек цыплят, – пробормотал Римо.

– Что вы сказали, сэр?

– Не обращайте внимания. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из участников первого боя.

– Прошу вас, сэр. – Пэйдж окликнул солдат в сером одеянии, которые прихлебывали горький цикорий с еще более горестным выражением на лицах. Пришлите ко мне мистера Хакаби!

– Хакаби арестован за малодушие, выразившееся в применении предметов, выходящих за рамки исторической эпохи! – доложил сержант.

– В чем состоит его проступок?

– Этот лентяй разогревал кофе на огне зажигалки "Зиппо"!

– Вот видите, мои люди относятся к своему солдатскому долгу с полной ответственностью, – негромко сказал Пэйдж, обращаясь к Римо. В ответ Римо закатил глаза. – Сержант, вам довелось пережить атаку врага, который предательски обрушился на вашу доблестную роту. Этот человек хотел бы задать вам несколько вопросов.

– А он не причинит мне вреда?

– Такие слова недостойны солдата! – сердито воскликнул Пэйдж.

– Но я ведь не настоящий солдат.

– Я беспощаден только к тем, кто заставляет меня долго ждать, – заявил Римо, повысив голос.

Сержант в мгновение ока преодолел тридцать ярдов стриженой травы.

– Сержант Динуидди к вашим услугам, сэр! – представился он, браво салютуя Римо.

– Отдавать честь гражданским не положено, – заметил капитан Пэйдж.

– Прошу прощения, капитан, но я видел, какие чудеса проделывает этот человек, и не хотел бы, чтобы он демонстрировал мне свое умение.

Капитан Пэйдж неловко потер свою шею и сказал:

– Что ж, продолжайте.

– Вы хорошо рассмотрели людей, напавших на вас прошлой ночью? – спросил Римо.

– Так точно, сэр!

– Они были в синих мундирах Союза?

– Так точно.

– Какого цвета была кайма?

– Голубого.

– А не красного, как у артиллеристов?

– Никак нет.

– И не желтого, как у кавалерии?

– Нет, голубого.

Римо повернулся к капитану.

– Если не ошибаюсь, голубая кайма – это войска инфантерии?

– Да, вы правы, – задумчиво проговорил Пэйдж. – Но что-то я не слышал, что в наших краях проходят учения подразделений инфантерии северян.

– Их и не было, сэр, – ввернул сержант. – Только Сорок четвертая род-айлендская батарея и Первая массачусетская кавалерия.

– Замечательно, проворчал Римо. – Вам запудрили мозги, и вы клюнули на эту приманку.

– Было темно, сэр, – извиняющимся тоном проговорил сержант. – Наш доблестный командир Хазард погиб в первом же бою. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что, будь полковник жив, он сумел бы навести порядок.

Римо повернулся к Пэйджу:

– У вас есть телефон?

– Нет, сэр. Я распорядился уничтожить все полевые аппараты.

– Зачем?

– Чтобы нас не отозвали с поля, пока не начнется пресс-конференция. Или хуже того – не подчинили бы федеральным властям и не бросили в бой против земляков-виргинцев. – При этих словах собеседник явственно содрогнулся.

– Итак, вы ожидаете прибытия людей Бисли...

– Ровно в полдень. – Капитан Пэйдж опустился на одно колено. – Умоляю вас, сэр. Позвольте мне и моим отважным ребятам дать отпор этим дьяволам с Севера.

– Только если будете хорошо себя вести. Никакой стрельбы, никаких пленных. И если вам прикажут вывести людей с поля битвы, вы тотчас подчинитесь.

– Не слишком ли вы нас притесняете?

– Когда я служил в морской пехоте, нас учили беспрекословно исполнять приказы.

– Один из наших кандидатов в сенат тоже был пехотинцем, но ему и в голову бы не пришло такое.

– Его выбрали?

– Нет.

– То-то же, – усмехнулся Римо и зашагал прочь.

Мастер Синанджу шел следом, сунув руки в рукава кимоно. С постной миной на лице он теперь очень смахивал на рассерженного монаха.

– Вот видишь, Римо, Дядя Сэм наконец показал свой крутой норов.

– Понятное дело.

– Придется им заняться. Смит строго-настрого повелел расправиться с Бисли раз и навсегда.

Ученик нахмурился.

– Это не так-то просто.

– Твоя задача – найти его.

– Я уже сбился с ног, разыскивая его по всему миру, – сердито заговорил Римо. – "Сэм Бисли Уорлд". "Бислиленд". "Евро-Бисли". – Он свел пальцы так, что их кончики почти соприкоснулись. – Еще немного, и я настиг бы Сэма во Флориде, но он успел улететь на вертолете.

Чиун насупился еще сильнее, отчего морщины на его лице превратились в глубокие борозды.

– Между прочим, бомбу тоже сбросили с вертолета, – задумчиво произнес он.

– Это был черный вертолет, а тот, за которым я гнался во Флориде, красный с зеленым.

– Так ты продолжаешь бастовать?

– Если в деле замешан Сэм Бисли – нет. Мы ведем с ним войну с тех самых пор, как только он впервые вторгся на Кубу, чтобы превратить ее в тематический парк.

– Вот тогда-то ты и должен был с ним покончить.

– Только не я! Я ведь все детство смотрел его мультики. Думаю, самым лучшим местом для него была палата с мягкими стенами в "Фолкрофте".

– До тех пор, пока он не улизнул.

– Это не наша вина.

Мастера Синанджу приблизились к воротам парка. Оказалось, дорогу запрудили фургоны прессы с белоснежными спутниковыми антеннами, а вновь прибывшие войска Конфедерации держали их под прицелом. Бригада зуавов куда-то запропастилась.

– Дальше надо двигаться осторожно, – бросил Римо.

Пригнувшись к земле, они проскользнули между конфедератами и, никем не замеченные, пересекли шоссе и остановились у телевизионного фургона, стоявшего в отдалении. Как и все остальные, он был выкрашен белым, а сбоку голубела надпись: "Европа-1". Буква "о" представляла собой нечто вроде сливы или синего яблока.

– Гляди, Римо! Вот оно, свидетельство происков Франции!

Мастер Синанджу указал на блондинку в берете и роскошном просвечивающем голубом платье.

– На ней берет. Ну и что? Берет может носить кто угодно. Это еще не значит, что она француженка.

– От нее пахнет француженкой.

– И как же пахнут французские женщины? – осведомился Римо.

– От них несет сыром.

Римо принюхался.

– Скорее – вином.

– Некоторые француженки пахнут смесью сыра с вином, – согласился кореец.

– Что ж, возможно, но не забывай – эту кутерьму затеяла компания Бисли. Франция не имеет к ней никакого отношения.

– Не веришь – убедись сам. Подойди к этой злосчастной француженке и поговори с ней. Например, попроси разрешения позвонить по телефону.

– Хороший повод, – отозвался Римо и шагнул к фургону.

Женщина в берете не заметила приближения Римо, но его не уловил бы ни тигр, ни ястреб, ни любое другое дикое животное, каким бы сверхъестественным чутьем оно ни обладало.

Кости, мускулы и сухожилия Римо двигались легко и свободно, в гармоничном единстве. Его запах окутывал тело наподобие ауры – и никакого шлейфа из предательских молекул сзади. Ноги его не оставляли следа на земле, а травинки, по которым он прошел, не мялись и не ломались, тут же выпрямляясь, словно пружины.

Римо подкрался к женщине и успел внимательно ее рассмотреть, прежде чем она заметила его присутствие.

Перед ним стояла блондинка с короткой прической, изящными руками и ногами и ничем не примечательной грудью. Римо предпочитал женщин другого типа, поэтому он прекратил выделение сексуально-притягательных феромонов и чуть ссутулился, надеясь, что женщина не обратит на него особого внимания. Обычное дело – мастера Синанджу в совершенстве владели своими телами, и это обстоятельство не ускользало от взгляда представительниц противоположного пола.

– У вас есть телефон? – негромко промолвил Римо.

Женщина резко обернулась. Ее зеленые глаза пылали удивлением и гневом.

– Зачем вы меня пугаль, американьский олух?

Римо нахмурился.

– Успокойтесь. У меня сломалась машина, и мне нужно позвонить в "ААА".

– Я не зналь никакой ААА!

– Это не важно. Я самый обычный автомобилист, у меня случилась авария.

– А я журналист у меня работа. Моя линия должна быть свободна, если позвонит мой продюсьер.

– Вы из Франции?

– А вам чьто за дело?

– Просто удивился, что такое событие привлекло внимание французской прессы.

– Это самый крупный международный событие. И если вы, болваны, лишенные корней, хотель разрывать свою нацию на части, льюди Франции не могут оставаться безучастный. В конце концов вы наш союзник. В некотором смысле.

– Спасибо за вотум доверия. И когда в Париж опять вступят вражеские войска, напомните мне, чтобы я передал ваши слова своему конгрессмену.

– Если вы ждете благодарность за тот несчастье, который случился в невозможно далекий прошлом, вы очень ошибаетесь. А теперь я просиль прощение, мне нужно начинать репортаж.

– Ради Бога, – сказал Римо и вернулся к Чиуну. – Ты был прав, – сообщил он. – Это француженка. И к тому же типичная амазонка.

– Они были такими уже тогда, когда римляне обнаружили французов в пещерах по берегам Сены и назвали галлами.

– В жилах этой женщины течет самая настоящая галльская кровь, пробурчал Римо.

– Я удивлен тем, что ты не пустил в ход свое телесное очарование, дабы наставить ее на путь добродетели.

– Она не в моем вкусе.

– Господи, как же ты повзрослел! – Чиун хихикнул. – Я еще помню те времена, когда ты готов был волочиться за любой белокожей коровой.

– Ладно, хватит. Пора звонить Смиту.

– Давай, – отозвался Чиун.

У фургона, напоминавшего микроволновую печь, расхаживал мужчина, в котором Римо признал журналиста одной из центральных телесетей. Прижимая к уху сотовый телефон, он кричал что было мочи:

– Что происходит? Где наши вертолеты? Что творится на поле битвы?

– Все кончено, – произнес Римо.

Мужчина остановился и спросил:

– Что?

– Все кончено.

– Кончено?

Римо кивнул:

– Да.

– Кто победил?

– Америка.

– Какая же это победа?

– Если вы американец, для вас это – победа.

– Я из Вашингтона.

– Так и быть. Мы, истинные американцы, примем вас в свои ряды, если хорошенько попросите. А пока одолжите мне телефон.

– Я разговариваю с Вашингтоном! – заспорил журналист.

– Поговорил бы лучше с Америкой, – посоветовал Римо и выхватил аппарат из рук мужчины, прежде чем тот успел сжать пальцы. – Всего одну минутку, добавил он и отошел в сторону.

Приложив телефон к уху, Римо услышал возбужденный голос:

– Что происходит? Мы потеряли связь с вертолетами!

– Юг капитулировал, – сообщил Римо голосу Вашингтона.

– Как, уже? Ведь не прошло и шести часов. Черт побери! Новости уже в эфире, но не можем же мы прервать, передачу и сказать, что это было всего лишь недоразумение.

– Сочувствую, приятель. Такая уж у тебя профессия, – хмыкнул Римо и дал отбой.

Дождавшись непрерывного гудка, он нажал кнопку "I" и держал, не отпуская. Непрерывный сигнал единицы* был тем самым секретным телефонным кодом, применявшимся для связи с кабинетом доктора Харолда В. Смита в санатории "Фолкрофт", который служил официальным прикрытием КЮРЕ.

______________

* В США набор цифр телефонных номеров осуществляется не импульсами, а сигналом определенной частоты.

Смит поднял трубку, прежде чем на линии отзвучал первый гудок вызова.

– Небось безвылазно торчите у телефона, Смитти?

– Это вы, Римо? Как дела в Питерсберге?

– Недурно, – любезно отозвался Римо. – Свежий воздух, легкий ветерок и ни единого облачка на небе, если не считать фургонов прессы. А у вас?

– На границе Виргинии остановлено подразделение род-айлендской Национальной гвардии. Пока что сохраняется равновесие. Объявлена мобилизация Девяносто девятого вермонтского батальона стрелков "выходного дня". Театрализованная бригада имени Стоунволла вооружилась и сейчас движется к Питерсбергу... – Смит вдруг замолчал. – Странно... Бригада Стоунволла воевала на стороне южан. А эти люди – из Нью-Йорка... В Остине совершил промежуточную посадку заказной самолет, перевозивший роту Техасских карабинеров имени Десятого июня. Рейнджеры взяли их в плен, разоружили и распустили роту.

– Имени чего?

– Десятого июня. Это подразделение целиком укомплектовано чернокожими и названо в честь даты освобождения негритянских рабов, хотя, по-моему, это произошло девятнадцатого июня.

– Чернокожих уже давно не зовут неграми, Смитти.

– Когда их освобождали, чернокожих называли именно так.

– Ага. Понял.

В голосе Смита чувствовалось нарастающее напряжение.

– Страна оказалась на грани гражданской войны, ее необходимо остановить. Два часа назад Президент вышел на пробежку в майке с эмблемой колледжа. Корреспонденты попросили его прокомментировать ситуацию в Виргинии, и он сказал, что надеется отыскать лекарство против этого нового вида раскола в обществе. Я послал по электронной почте сообщение, заверив главу государства в том, что мы уже приступили к работе и попросив его никогда не употреблять на людях слово "лекарство". Пора приниматься за дело. Страшно подумать, с какой скоростью обостряется положение. Минутку...

В трубке воцарилась тишина. Римо ожидал услышать знакомый пластмассовый стрекот компьютерных клавиш, но тут же вспомнил, что Смит приобрел бесшумную клавиатуру.