Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:20

Текст книги "419"

Автор книги: Уилл Фергюсон

Жанр:

Прочие детективы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Когда заводят разговор про Бога, пора делать ноги. Делать ноги? Бежать-то куда? Дверь за столом ога – кто его знает, куда ведет. Даже улизнув от безмолвного Тунде, Уинстон окажется в лабиринте – может, в эту же комнату в конце концов и прибежит.

– Я с тобой говорю разумно, поскольку ты разумный пацан, – сказал Иронси-Эгобия. – Сразу видно. В общем, я вот что предлагаю. Я буду тебя крышевать, ты мне – платить десятину. Обмозгуй?

– Разумеется.

Тут зашевелился Тунде – поднялся, когда встал босс. Уинстон тоже поднялся. Встреча окончилась так же внезапно, как началась, и в финале рука, скользкая и вся в мокроте, сжала Уинстону предплечье.

Он даже не вернулся в интернет-кафе за зонтиком – сбежал тотчас, поймал первое же свободное мототакси, взмолился:

– Увезите меня подальше. Отвезите на остров.

Уинстон унесся через мост на остров Лагос – даже не оглянулся. Перебрался в киберкафе на авеню Аллен, классом повыше. Чуток нервничал – до его района всего несколько кварталов, вечно рискуешь столкнуться с родней или знакомыми. Анонимности поубавилось, зато прибавилось безопасности. Ездить ближе, а модные магазины и проспекты, ночные клубы и ювелирные лавки, мимо которых он проходил каждый день, знакомы, как отцовская улыбка.

Дорогой мистер Кёртис,

Прошу извинить за этот сбой. Требования законодательства многочисленны, однако все совершенно преодолимо. Деньги поступят на ваш счет к концу недели, я лично вам гарантирую.

Говорят, где-то поблизости от авеню Аллен похоронен Эшу, бог-трикстер у йоруба. Не мертвый – просто ждет. Такова, во всяком случае, легенда – в воскресной школе подробностей не узнаешь. Но даже собери Уинстон положенные приношения, даже знай он, как ублажить Эшу, ничего бы не помогло. На этом поле играли другие боги.

Миновал едва ли месяц, и Уинстон снова попал в полицейскую облаву. Ворвались в кафе – бронежилеты, «калаши», пиджин-инглиш пополам с лагосским уличным сленгом, в гаме, хаосе и сумятице Уинстон успел одним щелчком закрыть окно на экране. Полицейские орали, переходили от терминала к терминалу. Искали кого-то. Уинстону и в голову не пришло, что ищут его. Выпихнули его через заднюю дверь, как он ни пытался откупиться:

– Глядите, это «ролекс», возьмите себе. У меня есть деньги, я заплачу.

Загнали в патрульную машину без опознавательных знаков, а потом выкинули, но не в участке, а на Кладбищенской. Позвонили в ворота, сдали Уинстона с рук на руки.

Когда Уинстон вошел, Иронси-Эгобия разглядывал на свет квитанцию на почтовый перевод.

– Замечательно! И водяные знаки тоже. Гляди. – Протянул бумагу Уинстону. – Лучшие чернокнижники с Аквеле поработали. Икпу аквукво.[22]22
Подделка документов (нигер.).

[Закрыть] Настоящие художники. Ну, Адам, – или можно Уинстон? Давненько ты не заглядывал в Фестак-таун. Не от нас прячешься?

– Нет, сэр.

Выследили. В городе тринадцать миллионов жителей, а он убежища не нашел.

– Тебя арестовали. Сочувствую, – сказал Иронси-Эгобия. – На сей раз я тебя выручил, по доброте душевной выплатил залог. Правда, не знаю, долго ли смогу прикрывать тебя от полиции.

Залог? У Уинстона не взяли отпечатков пальцев, он даже до участка не доехал.

– Вернешь, когда сможешь, – сказал Ога, великодушно взмахнув рукой, словно Уинстона щепетильность одолела.

«Бежать! Куда? Как?»

Иронси-Эгобия сдержал кашель, не мигая уставился на Уинстона.

– Мы, торговцы фальшью, должны ценить правду. Ты слинял. Почему?

– Испугался.

– Меня?

Уинстон кивнул.

– Правильно. Молодец, есть чего пугаться. – Иронси-Эгобия умолк и закашлялся. Сухой, дерущий кашель, на сей раз без крови. – Я выбирал себе имя тщательно, много над ним думал. А потом подслушал, как четыре-девятнадцатые над ним изгаляются. У них этот лагосский акцент – я сначала решил, они говорят «Ирод негодный». Так нет, хуже – они меня называли «Ирония-Эго». Не на йоруба «эго», понимаешь? На английском. Я потом глянул в словарь. А ты знаешь, что, если быстро вскипятить человеческое тело, кожа отойдет сама? Честно. Соскользнет. Потому что подкожный жир быстрее тает, чем кожа, что-то в этом духе. Слыхал такое?

Ответил Уинстон едва слышно:

– Нет, сэр.

– Южноафриканцы, – продолжал тот. – Думают, это они всё изобрели. Даже «нигерийское ожерелье» – такая оригинальная вещь, и даже ее хотят присвоить. Скромный пестик для льда может стать инструментом убеждения, а выброшенная покрышка и чуток бензина – исполнить приговор. Лысая покрышка сама по себе? Да просто мусор. Но натягиваешь ее на плечи, прижимаешь ею руки к бокам, слегка плещешь бензином – и вот тебе орудие возмездия. Есть в этом красота, простота. Радужная нация! Это южноафриканцы теперь себя так называют. Ты подумай, что за галиматья! Бурые, черные и белые. Это что за радуга такая? И не белые даже – розовые, как свинина. Видал когда-нибудь черно-буро-свинскую радугу?

Уинстон, онемев, потряс головой.

– Так вот, «ожерелье» изобрели у нас. Фокус в том, чтоб надрезать покрышку – не посередине, а ниже, поближе к краю. Не так туго выйдет, зато проще натягивать. И бензина ровно столько, чтоб резина загорелась. Если чересчур, бензин горит плохо. Если не хватает, придется крики слушать, неприятно. А если сделать как полагается, покрышка и тело замечательно сгорят. А кожа слезет. Редкое зрелище. – И затем: – Я их, знаешь ли, спрашивал. Они горели, а я спрашивал: «Как меня зовут?»

Комната поплыла. Уинстона затошнило.

– Будешь платить мне десятину. – Дебаты завершились; где-то в паузе Уинстон уже уступил. – Шестьдесят процентов мне, – сказал Иронси-Эгобия, – плюс десять процентов ловцу и еще десять на расходы.

– Какому ловцу?

– Фармазону, который посылает «формат» и получает ответ. Первому контактеру. Он передает мугу дальше, «рассказчику». Это будешь ты. Настанет пора – передашь мугу «банкиру». «Банкир» организует платежи и закроет дело, когда надо. А «силовик» обработает мугу напоследок – звякнет, пригрозит, все такое. У нас есть внештатники в Англии и США – если потребуется, лично явятся под дверь. Но такое редко бывает. Веселей, Уинстон! Времена массовых рассылок и сбора адресов позади! Можешь наконец дать свободу своим талантам! Нечего их разбазаривать на «форматы» вслепую, на «вырезать и вставить», хватит уже кругами ходить. Я не просто так тебя трясу. Я не уличный пацанчик, который под мостом заныкался, плату за проход берет, а сам ничего не делает. Я предоставляю услуги. Скажи-ка мне, сколько у тебя сейчас мугу в разработке?

– Три… может, четыре.

– Всего-то? Ха! Да я тебе в десять раз больше дам. Ты у меня разбогатеешь, и к тому же я тебя прикрою, и ничего с тобой не случится. Никаких больше арестов. Давай покажу кое-что.

Он извлек очки для чтения из кармана рубашки, нацепил на нос и стал похож на школьного учителя. Открыл том в кожаном переплете. Тяжеленный – Уинстон сначала решил, что это Библия.

– Уголовный кодекс Нигерии, исправленное издание. – Иронси-Эгобия долистал до весьма замусоленной страницы, – очевидно, не только Уинстону доводилось выслушивать эту декламацию. – Статья четыреста девятнадцатая Уголовного кодекса, «Хищение или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием». «Мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием наказывается лишением свободы на срок не менее пяти лет…» Ну и так далее. Конфискация имущества, замораживание банковских счетов, все дела. Но вот что здесь достойно внимания: «Подозреваемый может быть задержан без ордера суда при условии, что задержание происходит в момент совершения нарушения».

Он замолчал, улыбнулся Уинстону, глядя поверх очков.

– Понимаешь? Вот поэтому они учиняют такой бедлам. Врываются, хотят застукать четыре-девятнадцатых за нарушением. Обычная полиция ведет себя прилично – можно дать им на лапу, все уладить по-джентльменски. А эти диверсанты из КЭФП вламываются в кафе, как носороги, в Фестаке и не только – да кто ж их так воспитывал? Вот от чего я тебя прикрываю. Это тебе не лавка, где у меня спамеры тусуются. Я предлагаю другое. Я предлагаю кое-что получше. Не интернет-кафе, а интернет-клуб. Частное заведение, только для членов клуба, двери на запоре, видеокамеры под потолком. Даже самые рьяные легаши и самые ретивые агенты КЭФП так запросто не вломятся и тайком не пролезут. Им надо получить доступ, позвонить в дверь, их запишут, проверят документы. У фармазонов внутри полно времени смыться.

Умно. Уинстон это понимал, несмотря на тошноту и ужас.

– Мы работаем в тени, – сказал Иронси-Эгобия. – Нам одного надо бояться – солнышка, публичности. В тени мы и сами скользим, как тени, куда угодно просочимся. Покажи-ка мне крытку, в которую можно засадить тень. Пока мы трудимся усердно и деньги гребем не на виду, никто нас пальцем не тронет.

Ога был прав. В том-то и беда. Уинстон не желал усердно трудиться во тьме, как будто это постыдно – деньги зарабатывать. Он хотел работать открыто, под солнцем. Законы гибки; наверняка ведь можно размять их, растянуть, чтобы втиснуть и 419?

– У тебя будут лучшие чернокнижники Лагоса. Завещания, заказные письма, свидетельства о рождении – и смерти, – финансовые отчеты, дипломатические паспорта, документы из ЦБ с личной печатью директора. У меня даже есть печатники, которые под заказ набирают газетные заголовки, настоящую газету. «По нефтяным контрактам Дельты недосчитались миллионов». «Иностранный рабочий погибает в страшной аварии, не оставив наследников». Какую хочешь байку рассказывай – мы предоставим документацию. Даже веб-сайты можем делать, зеркала – показать, как громадные состояния чахнут на нигерийском банковском счете, на любое имя, какое скажешь.

«Тем и заняты состояния в Африке, – подумал Уинстон. – Чахнут».

Хотелось сказать вот что: «Мне приостановили паспорт. У меня судимость. Я не могу уехать из Нигерии. Помогите мне. Помогите, а я вам отдам десятину в размере ста процентов. Хоть ста десяти». Секретные типографии на улице Олуволе, подпольные печатные прессы на Аквеле. Если умеют из воздуха творить свидетельства о рождении, может, и визы сотворят? Или даже паспорта?

Вот о чем он хотел спросить, но не спросил. Даже мечтать об этом опрометчиво. Потому что Уинстон понимал: приехать в Лондон по фальшивому паспорту – это значит навеки стать беглецом и никогда не работать по специальности. В итоге, вероятнее всего, арест и депортация в Нигерию, где ему предстоит отнюдь не состоятельно чахнуть в тюрьме Кирикири. Закончить дни свои в руинах, никогда, до скончания веков не уехать из Лагоса.

Да и с чего бы ога помогать Уинстону бежать из клетки? Уинстон и так в тюрьме. Иронси-Эгобия все говорил, но Уинстон едва слушал.

– Мобильники мы скупаем оптом. Сканеры есть, копиры есть. Штемпели любого оттенка, конверты любого размера, почтовые марки любой страны. Проголодался, хочешь пить – есть мясо, есть напитки. Девочки – для тех же целей. А если кому из твоих мугу хватит дурости заявиться лично – это ж манна небесная. Дадим шофера, дадим костолома – кто понадобится, того и дадим. У нас адвокаты на зарплате, легавые. «Ноги» забирают деньги в «МаниГрэм» и «Вестерн юнион». Если что не так, арестуют и побьют их, а не тебя. Ты мозгами-то пораскинь. – Он сложил очки, отодвинул. – Вешай свою лапшу сколько влезет, никто тебе не помешает. Как у нас говорят? «Рука руку моет». Ты мне, я тебе. Рука руку моет. На ноги друг другу не наступаем. Только плати десятину мне, вознаграждение ловцу плюс десять процентов на расходы – взятки всякие. Проще некуда.

«…сказал слепец ныряльщику».

Иронси-Эгобия опять закашлял кровью, отвернулся, прижал платок к лицу, будто хлороформом дышал. Бульк на вдохе, хрип на выдохе.

Уинстон утоп по шейку, подводное течение затягивало его, голова уходила под воду. И откуда-то донесся запах бензина – скорее воспоминание о будущем, чем реальность.

42

Живот рос, а она худела; словно ребенок питался ее голодом.

Если умрешь здесь, кто по тебе заплачет? Кто проводит в последний путь? Она знала ответ: никто. Кости начисто объедят муравьи-бегунки, она и дитя ее украсят этот пейзаж вместе с прочими скелетами – белыми, изящно изогнутыми коровьими костями, останками машин, выбеленными и пропеченными до хрупкости, брошенными у дороги, разграбленными подчистую. Эти автомобильные скорлупки усеивали асфальт свидетельствами влияния песчаных наносов на водителей и опасности обгона на крутых поворотах.

Земной шар, вращаясь, скрипел и замедлялся. Сбивался шаг, канистра не держалась на голове. Руки тощие, как птичьи косточки. Глаза полузакрыты. Она не шла по этой земле – еле ковыляла, и в канистре ритмично плескались остатки воды.

«Я умру здесь, и кто по мне заплачет?»

И когда она уже готова была упасть – странное видение. Мохнатая овца за рулем мотоцикла. Овца не без апломба проехала мимо, задумчиво, вхолостую жуя, с видом весьма царственным. Девушка едва не расхохоталась – расхохоталась бы, да сил не хватило, – а потом сообразила, что означает это знамение.

43

Крушение ее отца реконструировали методично, как саму аварию: разъясняли родным, шаг за шагом – хотя, считала Лора, точнее было бы сказать «стадия за стадией». Повествование детективов из отдела экономических преступлений больше всего напоминало стадии горя по Кюблер-Росс, только первым пунктом значилось не отрицание, а сомнение, затем ликование, а в конце – не приятие, но отчаяние.

Солнце сдвинулось. Зимний свет, приглушенная синева. В окне напротив Лоры больше не было отражения – лишь коридор под трубками флуоресцентных ламп. Кубики льда в стаканах истаяли до ледяных пластинок.

Они читали письма, которые получал отец, одно за другим клали их под сукно.

«Поздравления с тождествами!» Лора озлилась. Одна и та же ошибка, несколько раз, под разными именами. «Я мечтаю о тождестве справедливости». Приходилось сдерживаться – не вносить поправки, не обводить в кружочек, не исправлять «жд» на «рж». «Тождество»! Может, и впрямь. Может, отправитель и получатель тождественны. Друг другу.

– Заметили что-то? – Бризбуа уперся взглядом в Лору, пока та изучала письмо.

– Нет, – сказала она. – Ошибку словоупотребления.

– То вдова погибшего генерала, – сказал детектив Сол. – То чиновник, который лямзит деньги из казны или выводит фонды из Нигерийской национальной нефтяной корпорации. Или давно потерянный родственник, о котором вы впервые слышите, кладет на счет баснословные деньги, а потом гибнет в авиакатастрофе или разбивается на машине. Иногда деньги в чемодане, закрашенные черным, чтоб тайно вывезти из страны. Особым веществом очистите купюры – и деньги ваши! Несколько настоящих купюр там попадается, но в основном резаный картон. Примитивный трюк. Уличные фокусы, только прибыль гораздо больше.

– И люди верят? – спросил Уоррен.

– Постоянно.

– Детали могут быть любыми, – сказала детектив Роудз, – но суть не меняется. Мы переведем вам кучу денег. Вы храните их у себя на счету, а за это получаете жирные комиссионные либо всю сумму, если родственник умер или вы вдруг выиграли в лотерею. Ни рисков, ни затрат, доход невероятный. На этот крючок и ловят. Пускай деньги побудут у вас, и все. Безопасно на сто процентов! Никакого риска! Ага. Поначалу они все так говорят.

Роудз криво улыбнулась Лоре – сестре, товарке. Это она о мошенниках? Или о мужчинах?

«И с какой стати она решила, что я ее пойму? Потому что мы обе женщины?»

Это что, методика беседы такая? Способ обойти рубежи обороны, внушить тебе, что между вами есть некая связь? (Ну да.) Детективов этому учат? (Учат.) Я что, подозреваемая? (Нет, не подозреваемая.) Теперь уже нет. Вот чего не знала Лора: отец перед смертью хотел перевести все страховые выплаты на ее имя, но страховщики отказали. Сержант Бризбуа знал. И детективы. А Лора так и не узнает.

– Никого, – сказал Бризбуа, – не арестуют. – Лора не поняла, что «никого» означает «и ее тоже».

Уоррен тряс головой:

– Как батя мог на такое купиться?

– Вы не представляете, как легко вляпаться, – ответил Сол. – Вам внушают, что вы имеете дело с людьми, у которых высокий статус и важные должности, – банкирами, нефтяными магнатами, крупными чиновниками, министрами, юристами. С теми, чьи подписи подделаны на документах. Генеральная прокуратура. Советник президента по экономике. Исполнительный директор Национальной нефтяной корпорации. Придает вес.

– И вас постоянно торопят, – сказала Роудз. – Твердят, что действовать надо незамедлительно. Это такая методика соблазнения. Они не хотят, чтобы вы приняли взвешенное решение. Они хотят, чтоб вы кинулись в омут.

– И они изолируют жертв, – прибавил Сол. – Подсовывают бумагу – договор о неразглашении, на вид легальный. Внушают, как важна абсолютная конфиденциальность. Не хотят, чтоб жертвы делились с родными, друзьями, даже с супругами.

– Отрезают вас от близких, – продолжала Роудз. – Гигантское давление – хранить огромную тайну. Тяжкое бремя. Сами понимаете.

– Пожалуй, – сказала Лора.

– Жертвы, с которыми я беседовал, – сказал Сол, – часто говорили, что эта изоляция от близких хуже всего, хуже потери денег. Когда карточный домик рухнул, что неизбежно, им как будто ногой в живот заехали.

«Не в живот, – подумала Лора. – В сердце».

– Впасть в отчаяние легче легкого. И надо доползти до той минуты, когда сможешь принять случившееся и сделать выводы.

Вот оно. Пятая стадия Кюблер-Росс. Как по учебнику читают. А если не хочешь принимать? Если хочешь призвать виновных к ответу?

– Мошенники перекладывают бремя доверия на жертв. Чтобы те решили, будто это они должны доказывать, что достойны доверия. – Сол взял одно письмо. – Вот, смотрите – они его спрашивают: «Откуда мы знаем, что вы не скроетесь со всеми деньгами?» Равновесие сил смещается, на жертву давят, перекладывают ответственность, она хочет доказать свою честность. И кроме того, это рассеивает подозрения. – Пауза. – Изощреннейшая психология, если вдуматься.

– И при этом, – сказала Роудз, – они тебя прощупывают. Сколько у тебя за душой, сколько можно выманить. Поэтому один Антитеррористический сертификат стоит семьсот долларов, а другой семь тысяч.

– Что рынок выдержит, то и ладно, – вставил Сол.

Уоррен кивнул: про экономику он понимал. Он так же поступал с собственными клиентами.

ТЕМА: Перевод средств из ЦБН

ДАТА: 28 сентября, 21:47

Мистер Кёртис, у нас небольшое осложнение. Центральный банк Нигерии не может перевести ТАКУЮ КРУПНУЮ СУММУ на зарубежный счет, если там в резерве не набирается 100 000 долларов США. Подтверждаете ли вы, что можете покрыть эту сумму? Поймите, это ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИЗ СООБРАЖЕНИЙ БЕЗОПАСНОСТИ. К вашим деньгам не получит и не сможет получить доступ никакое третье лицо, но, боюсь, мелочный управляющий директор ЦБН Р. Бола Солудо причиняет нам немало хлопот. Он потребовал, чтобы я сообщил ему точную цифру, поскольку опасался встретить во мне обычного мошенника! Я попытался угадать сумму ваших сбережений, но управляющий посмеялся надо мной и сказал: «Мы проверяли и знаем, что это неправильно!»

Прошу вас, помогите справиться с этой заморочкой.

С большой искренностью,

Лоренс Атуче, профессор коммерции

Лагосский университет

ТЕМА: Ответ: Перевод средств из ЦБН

ДАТА: 28 сентября, 21:52

Привет, 100 не проблема. У нас свой дом. И наши пенсионные сбережения.

«У нас», а не «у меня». «Наши», а не «мои».

Лора отметила это притяжательное, и ей полегчало. Что бы ни говорил розоволицый ангелочек в банке, отец понимал, что это и мамин дом. Не его дом – их .

ТЕМА: Ответ: Ответ: Перевод средств из ЦБН

ДАТА: 28 сентября, 22:07

Спасибо, друг мой. Это замечательные новости! Я сию минуту побегу в банк. Деньги должны прийти на ваш счет завтра к позаранку.

С превеликой благодарностью,

Лоренс Аттуче, профессор коммерции

Лагосский университет

Лора оторвалась от распечаток:

– Профессор собственное имя неправильно написал. Сначала с одним «т», а тут с двумя. – Протянула распечатку детективу Солу. – Видите?

Тот хмыкнул:

– И впрямь. Столькими именами и личностями жонглируют – иногда, небось, забывают, кто они есть на самом деле.

– Видите, как они нагнетают ожидания? – сказала детектив Роудз. – Деньги идут! Вот-вот придут! В любую минуту! Просто аппетит дразнят. Вначале все радужно и птички поют, а потом возникают сложности. И так каждый раз.

ТЕМА: Последний вопрос

ДАТА: 1 октября, 21:37

Дорогой мистер Кёртис,

Касательно васего перевода

Боюсь, возникла последняя небольшая заминка…

К счастью, она мелкая и легко разрешима, но если мы не справимся с этой мелочью, мы не сможем двигаться дальше. Центральный банк Нигерии подтвердил, что деньги переводятся. Пожалуйста, перейдите по ссылке на ЗАЩИЩЕННУЮ ВЕБ-СТРАНИЦУ (см. ниже), где показан баланс счета – на ваше имя, сумма $35 600 000. Перевод отправлен! Остались только подпись и нотариальное заверение, и дело сделано.

Поэтому вы должны явиться в центральный офис ЦБ в Лагосе в течение двух (2) рабочих дней и подписать все необходимые документы. Мисс Сандра заранее вас благодарит.

Поднимая бокал за нашу удачу,

Лоренс Атуче, профессор коммерции

ТЕМА: Ответ: Последний вопрос

ДАТА: 1 октября, 21:46

Я не могу все бросить и полететь в Нигерию! У меня даже паспорта нет.

ТЕМА: Ответ: Ответ: Последний вопрос

ДАТА: 1 октября, 22:12

Нет-нет! Я предвкушал, как после получения вами перевода мы встретимся лично, я напою вас шампанским, и мы отпразднуем. Не страшитесь! Я только что разговаривал с Банком, и мне сказали, что если у вас нет возможности приехать, вы можете назначить своим представителем аккредитованного поверенного, который подпишет нотариальные документы от вашего имени.

Центральный банк, как правило, обращается в адвокатскую контору «Белло и Усман». Мистер Усман – воспитанный и достойный джентльмен, и его честность и компетентность я лично могу загарантировать. Разовый гонорар за его услуги составляет $ 900. Я спросил мистера Усмана, не может ли он вычесть сумму из перевода, но это оказалось невозможно, так как едва деньги покинут страну, он лишится всяких гарантий получения платежа. Я сказал ему, что вы человек исключительной порядочности, но юристы есть юристы, и они всегда «играют по правилам».

С многочисленными извинениями,

Лоренс Атуче, профессор коммерции