Текст книги "Охота за слоновой костью (В джунглях черной Африки) (Другой перевод)"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Торопиться было некуда. Все равно раньше полуночи он не может выйти. Приготовившись, он лег на кровать, наслаждаясь возбуждением и предвкушением, и то и дело поглядывал на часы. Они словно остановились, и Дэниэл поднес их к уху. Ждать всегда самое трудное.

* * *

Четти Синг наблюдал, как охранники выпроваживают последних покупателей и закрывают створки стеклянных дверей. Часы на стене показывали десять минут шестого.

Уборщики уже принялись за работу, дочери у касс подсчитывали дневную выручку. Девочки преданы ему, как послушницы какого-нибудь тайного культа, а жена стоит над ними, точно верховная жрица. Это кульминация ежедневного ритуала.

Наконец процессия в строгом порядке двинулась от касс; впереди жена, за ней дочери, первой старшая, последней младшая. Они вошли в его кабинет и выложили на стол аккуратно перевязанные пачки банкнот и холщовые мешочки с монетами, а жена называла суммы выручки.

– Отлично! – сказал Четти Синг на хинди. – Это определенно лучший день с Рождества.

Он мог назвать выручку за каждый день последних шести месяцев, не сверяясь с бухгалтерскими книгами.

Он занес выручку в гроссбух и под почтительными взглядами семьи уложил банкноты и мешочки в сейф, встроенный в заднюю стену.

– Сегодня я опоздаю к ужину, – сказал он жене. – Дела на складе.

– Папаи, когда вернешься, еда будет тебя ждать.

Она изящным жестом уважения поднесла руки к губам, дочери повторили ее движение, и в прежнем порядке процессия вышла из кабинета.

Четти Синг довольно вздохнул.

«Хорошие девочки, но лучше бы они были мальчиками. Чертовски трудно будет всем им найти мужей».

В своем «кадиллаке» он поехал в промышленный район. Машина не новая. Нехватка валюты не позволяет обычному гражданину ввозить такие роскошные средства передвижения. На этот случай, как и на все прочие, у Четти Синга была своя система.

Он связывался с вновь назначенными работниками американского посольства еще до того, как они покидали Вашингтон. Таможенные правила Малави разрешали им ввозить новые машины и продавать их по окончании срока службы.

Четти Синг платил им по приезде двойную стоимость в малавийских квачах. Эти деньги позволяли им роскошно прожить три года, пользуясь автомобилем и сберегая зарплату. Когда они уезжали, машина переходила к Четти Сингу. Он ездил на ней с год, до прибытия нового посольского работника, а потом помещал «кадиллак» на выставочную площадку своего агентства «Тойота» с указанием цены, втрое превышающей первоначальную американскую. Обычно машину покупали в течение недели. Никакая прибыль не мала, чтобы пренебрегать ею; никакая потеря не мала, чтобы не горевать из-за нее. Неслучайно за эти годы Четти Синг заработал состояние, величину которого не могла себе представить даже его жена.

У ворот склада Чейв отвел шлагбаум, пропуская «кадиллак».

– Ну что? – спросил Четти Синг у рослого ангони.

– Он приходил, – ответил Чейв. – Как ты и сказал. Проехал по дороге в десять минут четвертого. В машине с нарисованной рукой. Ехал медленно и все время смотрел через ограду.

Четти Синг раздраженно нахмурился. Этот парень начинал надоедать.

– Не бери в голову, – сказал он вслух. Чейв посмотрел озадаченно. Он слишком буквально понимал сказанное. – Пошли со мной, – приказал Четти Синг, и Чейв сел на заднее сиденье «кадиллака». Он никогда не позволил бы себе сесть рядом с хозяином.

Четти Синг медленно объехал склад. Все двери уже были задвинуты и заперты на ночь. Склад не обеспечен сигнализацией, но ночами даже периметр ограды ярко освещен.

Года два-три назад склад постоянно подвергался взломам и грабежам. Ни сигнализация, ни прожекторы не помогали.

В отчаянии Четти Синг обратился к самому известному сангорне на всей территории. Старый колдун жил одиноко на туманном плато Мландже, и ему прислуживали ученики.

За плату, приличествующую его репутации, колдун в сопровождении свиты спустился с плато и после сложных и трудоемких обрядов поместил склад под охрану самых могучих и злых духов и демонов, какие ему подчинялись.

Четти Синг пригласил на эту церемонию всех бродяг, нищих и попрошаек города. Они с интересом и страхом наблюдали, как колдун обезглавил черного петуха и обрызгал его кровью каждую из пяти дверей склада. После этого с надлежащими заклинаниями он поместил на каждый столб ограды по черепу бабуина. На зрителей это произвело сильное впечатление, и по городу, по его барам разнеслась новость, что Четти Синг под защитой колдовства.

Полгода после этого никаких взломов не было.

Затем одна из городских банд набралась смелости проверить действенность колдовства, и унесла со склада десяток телевизоров и сорок транзисторных радиоприемников.

Четти Синг послал за колдуном и напомнил, что у его услуги есть гарантия. Они торговались до тех пор, пока Четти Синг не согласился заплатить дополнительно за самое сильное устрашающее средство. Это средство называлось Нанди.

С появления Нанди была только одна попытка грабежа. На следующий день грабитель умер в больнице Лилонгве: с него был сорван скальп, а внутренности вываливались из разорванного живота. Нанди навсегда решила проблему.

Четти Синг на «кадиллаке» объехал весь периметр. Ограда в хорошем состоянии, даже черепа бабуинов по-прежнему скалят зубы со столбов, но инфракрасные датчики исчезли. Четти Синг за хорошую цену продал их покупателю из Замбии. После появления Нанди надобность в них отпала.

Завершив объезд ограды, Четти Синг поставил машину за складом, рядом с аккуратным строением, крытым тем же материалом, что крыша главного здания. Очевидно, эту пристройку добавили к складу позже.

Когда Четти Синг выходил из «кадиллака», его ноздри дрогнули: до него донесся слабый, но острый запах из маленького окошка пристройки. Окошко высокое, забранное прочной решеткой.

Он взглянул на Чейва.

– Заходить безопасно?

– Она в маленькой клетке, как ты приказал, мамбо.

Несмотря на заверение, Четти Синг посмотрел в глазок, прежде чем открыть дверь и зайти.

Запах стал сильнее, острый, дикий запах, и вдруг из темноты донесся рев, такой злобный, что Четти Синг невольно сделал шаг назад.

– Боже мой! – воскликнул он, чтобы не выдать испуга. – Сегодня мы бодренькие.

За решетками клетки шевельнулся зверь, темная фигура на неслышных лапах; блеснули желтые глаза. Нанди. Четти Синг улыбнулся. «Сладкая». Так звали мать Чаки.

Четти Синг протянул руку к выключателю. Флуоресцентная лампа залила помещение холодным голубым светом.

Самка леопарда в клетке отпрыгнула к дальней решетке, глядя на человека глазами убийцы; она приподняла верхнюю губу, обнажив клыки, и негромко рычала.

Большая кошка; семь футов от носа до кончика хвоста, вес сто двадцать фунтов. Зверь из горного леса Мландже. Дикое животное, в зрелом возрасте пойманное старым колдуном, все знали как истребителя коз и собак, державшего в страхе деревни на склонах горы. Незадолго до пленения она жестоко изуродовала мальчишку-пастуха, который попытался защитить от нее свое стадо.

Лесные кошки темнее тех, что водятся в открытой саванне; темные розетки, которыми испещрена ее кожа, посажены ближе, так что окрасом она напоминает черную пантеру. Гибкий хвост ходит как стрелка метронома – признак дурного настроения.

Нанди не мигая смотрела на человека. Ее ненависть была густой, как запах зверя в маленьком помещении.

– Сердишься? – спросил Четти Синг, и при звуках этого голоса самка выше задрала губу. Она хорошо его знала.

– Мало сердишься, – решил Четти Синг и потянулся к разряднику на стойке рядом с выключателем.

Кошка реагировала мгновенно. Она знала, что такое уколы электричества.

Раскатисто взревев, она забегала по клетке взад и вперед, пытаясь уйти от ожидающей ее пытки. В конце клетки, ближе к главной стене склада решетка сужалась, превращаясь в узкий проход, вмещающий только тело леопарда; этот узкий туннель заканчивался у стальной дверцы в стене склада.

Электрический разрядник был закреплен на длинном алюминиевом стержне. Четти Синг просунул стержень в клетку и попытался прикоснуться к леопарду.

Движения самки стали лихорадочными, она пыталась избежать прикосновения, и Четти Синг смеялся ее уловкам, гоняя по клетке. Он старался загнать ее в узкий туннель.

Наконец она, прижавшись к решетке, стала рвать сталь когтями, пытаясь добраться до человека, хрипела и рычала от ярости, но длина стержня позволяла Четти Сингу держаться от нее на расстоянии.

– Господи, помоги! – сказал Четти Синг и коснулся шеи зверя разрядником. Промелькнула голубая молния, и обожженный леопард шарахнулся и убежал в туннель в конце клетки.

Чейв был готов к этому и захлопнул решетчатую дверь за зверем.

Самка оказалась в западне. Нос ее был прижат к решетке у стены склада, сзади мешала пятиться дверца туннеля. Туннель был так низок, что почти касался ее спины, и так узок, что она не могла повернуть голову и защитить бока. Она была беспомощна, и Четти Синг протянул стержень Чейву.

Сам он вернулся к столу у входа, развернул провод небольшого клеймящего устройства для скота и воткнул вилку в розетку.

Таща за собой покрытый пластиком провод, он подошел к клетке в том месте, где в туннеле скорчился леопард. Протянул руку и погладил зверя по спине. Шкура толстая и шелковистая, самка не может избежать его прикосновения.

Все ее тело словно разбухло от ярости, она рычала и пыталась повернуть шею, чтобы впиться в руку, но прутья не давали.

Четти Синг поднял клеймо и плюнул на него, проверяя, насколько оно раскалилось. Слюна зашипела и превратилась в облачко пара. Он довольно хмыкнул и снова просунул руку сквозь прутья. Схватил кончик хвоста леопарда и высоко поднял его, обнажив пушистые гениталии и плотно сжатое черное кольцо ануса.

Леопард гневно шипел и, вытянув когти, рвал ими бетонный пол. Самка знала, что ее ждет, и старалась опустить хвост, прикрыться.

– Помоги, – велел Четти Синг, и Чейв схватил зверя за хвост.

Хвост извивался в его руках, как змея, но он поднял его, освободив хозяину обе руки.

Четти Синг задумчиво осмотрел обнажившуюся плоть, покрытую множеством заживших шрамов. Некоторые были совсем свежие, с розовой и блестящей кожицей. Он осторожно просунул клеймо, тщательно выбирая место для ожога, избегая заживающих ран.

Кошка почуяла жар раскаленного железа, и все ее тело содрогнулось в предчувствии.

– Совсем немного, моя красавица, – заверил Четти Синг. – Только чтобы ты была очень сердита, когда ночью встретишь доктора Армстронга.

Если леопард не разъярен, он не представляет для человека серьезной угрозы. Люди не его естественная добыча, звери инстинктивно боятся людей и избегают их. Однако если они ранены или если их пытали, в особенности если пытали намеренно, они превращаются в самых опасных и злобных зверей Африки.

Четти Синг прикоснулся клеймом к мягкому кольцу вокруг ануса леопарда. Запахло дымом, горелой плотью и шерстью. Леопард взвыл от боли и укусил стальную решетку.

Четти Синг осмотрел рану. Натренировавшись, он теперь умел оставлять очень болезненные раны, которые тем не менее заживали в течение недели и при этом не уродовали зверя и не мешали ему нападать.

– Хорошо! – поздравил он себя. Раскаленное железо лишь рассекло кожу. Мелкая, небольшая, хоть и очень болезненная рана привела золотистую кошку в ярость.

Четти Синг положил клеймо на стол и взял флакон с дезинфицирующим средством. Смочил тряпку йодом, темно-желтым и остро пахнущим, и приложил к открытой ране.

Жжение усугубило ярость кошки. Леопард взвыл, зашипел и забился о прутья. Глаза рычащей самки стали огромными и желтыми, на губах выступила пена.

– Хватит. Открой дверцу, – приказал Четти Синг, и ангони отпустил хвост самки. Она поджала его под брюхо, защищаясь.

Чейв подошел к стальной решетке и поднял ее.

С последним рыком леопард прыгнул в отверстие и исчез на складе.

Вначале трудно было заставить самку каждое утро покидать на рассвете склад, но разрядник и приманка, козье мясо, приучили ее по приказу возвращаться в клетку.

Это было для нее единственной дрессурой. Всю ночь, в ярости, испытывая боль, бродила она по складу. На рассвете возвращалась в клетку, сидела там в полутьме, негромко рыча и зализывая специально нанесенные раны, ожидая первой возможности отомстить за унижение и боль.

Чейв закрыл за леопардом дверь и вслед за хозяином вышел из склада в последние лучи заката. Четти Синг белоснежным платком вытер мокрое лицо. В зловонном маленьком помещении было очень жарко.

– Останешься в караулке у главного входа, – приказал он. – Не обходи ограду и не мешай белому человеку войти на склад. Он войдет, тебя предупредит Нанди.

При этой мысли оба улыбнулись. Они помнили, в каком состоянии был предыдущий нарушитель, когда его доставили в больницу.

– Когда услышишь, что Нанди занялась им, позвони мне от главных ворот. Телефон рядом с моей постелью. До моего приезда на склад не входи. Мне потребуется пятнадцать-двадцать минут, чтобы добраться сюда. К этому времени Нанди избавит нас от многих хлопот и неприятностей.

Его жена приготовила на ужин одну из разновидностей своего великолепного карри. Она не спрашивала Четти Синга, где он был. Хорошая, послушная жена.

После ужина он еще пару часов работал с бухгалтерскими документами. Он вел сложную двойную бухгалтерию; у него было два набора бухгалтерских книг – один для налогового инспектора, где отражалась лишь часть прибыли, второй с точными данными – здесь Четти Синг был педантично аккуратен. По этим книгам он рассчитывал пожертвования на храм. Одно дело – обманывать налоговиков, другое – боги: благоразумный человек никогда их не обманывает.

Прежде чем лечь, он открыл сейф в стене своей гардеробной, достал тяжелый двуствольный двенадцатизарядный дробовик и упаковку патронов к нему. У него было официальное разрешение на оружие, потому что, когда это возможно и выгодно, Четти Синг – законопослушный гражданин.

Жена удивленно взглянула на него, но промолчала. Он не стал удовлетворять ее любопытство, а поставил дробовик в угол у двери, чтоб был под рукой. Потом лег в постель и с обычным равнодушием занялся любовью. Десять минут спустя он уже громко храпел.

Телефон у его постели зазвонил в семь минут третьего. Четти Синг проснулся при первом же звонке и, прежде чем прозвучал второй звонок, снял трубку и поднес к уху.

– Нанди на складе поет красивую песню, – сказал Чейв на ангонском языке. – Еду, – ответил Четти Синг и спустил ноги с кровати.

Фонари на улице не горели. «Это чуть облегчает работу», – пробормотал Дэниэл, паркуя «лендкрузер» на открытой стоянке в трех кварталах от ограды склада Четти Синга. Последнюю милю он проехал со скоростью пешехода, не зажигая фар.

Выключив мотор, он вышел в темноту. Минут десять стоял прислушиваясь, прежде чем посмотрел на часы.

Начало второго.

На нем темно-синие брюки и черная кожаная куртка. Он натянул на голову черную шерстяную вязаную шапку, привязал к запястью небольшой нейлоновый мешочек со скудным снаряжением, отобранным из ящика с инструментами.

К крыше «лендкрузера» крепились две легкие раздвижные алюминиевые лестницы: Дэниэл подкладывал их под колеса, когда нужно было преодолевать участки песка или глубокой грязи. Каждая весила меньше семи фунтов. С лестницами под мышкой он направился по заросшему сорняком пустырю к складу, держась буша, в стороне от дороги.

Этот участок использовали как свалку. Всюду груды отходов. Разбитая бутылка или острый кусок железа могли разрезать его матерчатую обувь с резиновой подошвой. Поэтому Дэниэл шел осторожно.

В пятидесяти футах от ограды он положил лестницы и присел за ржавым кузовом автомобиля, внимательно изучая участок. На складе в окнах нет света, на ограде нет фонарей или прожекторов. Странно.

«Слишком гладко? Слишком легко?» – спросил он себя и подошел поближе.

Свет горит только в караульной у главного входа. Его достаточно, чтобы осмотреть ограду.

Дэниэл сразу увидел, что к ней не подведено электричество, и не смог разглядеть никакой сигнализации или ловушек.

Он осторожно прошел к столбу ограды в глубине участка. Если есть инфракрасная система сигнализации, она должна быть укреплена здесь.

На верху столба блеснуло белое, но по более внимательном рассмотрении Дэниэл понял, что это побелевший череп бабуина, и поморщился. Испытывая легкое беспокойство, он вернулся туда, где у старого автомобиля оставил лестницы.

Потом снова к ограде. Здесь Дэниэл устроился ждать, пока пройдет охрана. Спустя полчаса он решил, что все-таки ограду не охраняют.

Он двинулся вперед. Самый быстрый и надежный способ проникновения – разрезать проволочную сетку ножницами, но ему хотелось оставить как можно меньше следов своего пребывания. Он раздвинул обе лестницы на полную длину. Напряженно ожидая сигнала скрытой сигнализации, приставил одну из лестниц к столбу.

И облегченно вздохнул, ничего не услышав.

Со второй лестницей он поднялся на ограду.

Балансируя наверху, откинувшись назад, чтобы избежать соприкосновения с острыми колючками проволоки, перебросил лестницу и спустил ее внутрь.

Он собирался осторожно опустить ее по ту сторону, но она выскользнула из рук. И хотя упала в траву, что приглушило удар, этот звук в ушах Дэниэла прозвучал, как выстрел из «Магнума-357».

Покачиваясь на верху ограды, он приготовился услышать окрик охранника или выстрел.

Ничего не происходило, и минуту спустя он перевел дух. Сунул руку под свитер с высоким воротником и извлек кусок губчатой резины, который использовал как подушку, когда спал под открытым небом. Резина в дюйм толщиной – достаточно, чтобы покрыть острые колючки. Дэниэл осторожно расстелил ее поверх ограды.

Потом прочно ухватился руками в перчатках за проволоку между колючками, легко перебрался и с высоты девяти футов спрыгнул в траву с противоположной стороны.

Приземлившись кувырком вперед, он застыл, прижавшись к земле и вслушиваясь в темноту.

Ничего.

Дэниэл быстро приставил к столбу с внутренней стороны вторую лестницу: подготовка к поспешному отступлению. Некрашеный алюминий светится, как луч маяка, и может привлечь внимание охранника. «Ну, с этим ничего не поделаешь», – сказал себе Дэниэл и направился к боковой стене склада.

Он скользнул вдоль стены, довольный тем, что темно, и дошел до угла. И присел на минуту, прислушиваясь.

Где-то далеко залаяла собака; с железнодорожной станции слышались гудки локомотивов. Помимо этого – ничего.

Он заглянул за угол и осторожно двинулся вдоль длинной стены склада. Ни одного отверстия, только высоко под краем крыши, по меньшей мере в тридцати футах над ним, ряд маленьких окошек.

Впереди в темноте он различил небольшую пристройку. Она у задней стены склада, но ее крыша гораздо ниже, чем у главного здания. Приближаясь, он почувствовал слабый, но неприятный запах, вроде удобрения-гуано или сырых, недубленых шкур.

По мере приближения к пристройке запах усиливался, но Дэниэл над этим не задумался. Он изучал пристройку. На углу, где она соединялась с главным зданием, проходила водосточная труба. Дэниэл проверил ее на прочность, повиснув всей тяжестью, и легко, перебирая руками, поднялся наверх.

Через несколько секунд он уже лежал на крыше пристройки, глядя на окна, которые теперь были всего в десяти футах над ним, два из них – открытые.

Из рюкзака на спине Дэниэл достал прочную нейлоновую веревку и для утяжеления завязал на ее конце узел. Балансируя на гребне крыши пристройки, он взмахнул веревкой и бросил ее вверх и внутрь. Она ударилась в простенок между двумя открытыми окнами и опутанным мотком свалилась ему на плечи. Он попробовал снова, с тем же результатом. На пятой попытке узел попал в окно, и Дэниэл сразу потянул; веревка дернулась назад и трижды обернулась вокруг горбыля. Дэниэл потянул изо всех сил, но веревка держалась. Продолжая тянуть, он начал подъем.

Резиновыми подошвами матерчатых башмаков он упирался в некрашеную асбестовую стену и поднимался проворно, как обезьяна.

Он почти добрался до окна, когда почувствовал, что веревка начинает разматываться. Дэниэл опустился на фут, но потом падение остановилось, веревка держала. Он собрался с силами и прыгнул вверх. Ухватился рукой в перчатке за раму открытого окна и повис.

Он висел в тридцати футах над землей, ноги скользили по стене, стальная рама окна резала пальцы даже через перчатку. Судорожным усилием он вскинул правую руку и тоже ухватился. Теперь с помощью силы обеих рук он смог подтянуться и оседлать раму.

Несколько секунд Дэниэл успокаивал дыхание и вслушивался в темноту внутри здания, потом расстегнул рюкзак и достал фонарик. Перед выходом из номера он заклеил линзу красной пластиковой лентой.

Луч света, направленный вниз, был слабый, темно-красный и вряд ли привлек бы внимание охраны.

Внизу, на полу склада, громоздились башни и стены из упаковочных ящиков и коробок самых разных форм и размеров.

– О нет! – вслух простонал Дэниэл. Такого количества он не ожидал. Потребуется неделя, чтобы все это рассмотреть, а ведь у склада еще четыре секции.

Он посветил вдоль стены. Поблизости – столб из стального уголка, поддерживающий крышу. По нему, как по лестнице, легко спуститься на бетонный пол в тридцати футах внизу. Дэниэл спустился и выключил фонарик.

В темноте он быстро переменил позицию. Если к нему подбирался охранник, он хотел сбить его с толку. Дэниэл присел между ящиками, вслушиваясь в темноту. И уже собирался двинуться дальше, но неожиданно застыл.

Он что-то услышал – слабый звук, почти на пороге восприятия; скорее просто нервное напряжение, чем реальный шорох.

И тут же все прекратилось, словно и не было.

Сто ударов бешено колотящегося сердца. Дэниэл ждал, но звук не повторился. Он включил фонарик, и свет рассеял тревогу.

Дэниэл стал осторожно пробираться между горами товара, грудами коробок, ящиков и мешков. Он видел в конце секции мебельный фургон.

«Самое подходящее место для начала», – заверял он себя, принюхиваясь и стараясь уловить в затхлом воздухе запах сушеной рыбы.

Неожиданно он остановился и выключил фонарик, потому что снова что-то почувствовал. Недостаточно определенное, чтобы разобраться в его сути, недостаточно громкое, чтобы быть звуком, – просто ощущение чего-то близкого в темноте. Дэниэл затаил дыхание: что-то шевельнулось. Может, это просто воображение? Он не поручился бы, но, возможно, это был мягкий шелест вкрадчивых шагов или затаенное дыхание.

Он ждал. Нет. Ничего, просто нервы. Он пошел дальше по темному складу. Внутренних стен нет, только металлические столбы, поддерживающие крышу и разделяющие пространства секций. Дэниэл снова остановился и принюхался. Вот наконец.

Запах сушеной рыбы. Он двинулся быстрее, и запах усилился.

На каждом мешке напечатано: «Сушеная рыба. Произведено в Малави». Рядом символизированное изображение восходящего солнца и над ним кричащий петух.

Дэниэл порылся в своем рюкзаке и достал двенадцатидюймовую отвертку. Присев рядом с мешками, он протыкал отверткой прочную джутовую ткань, пытаясь нащупать под рыбой что-нибудь твердое. Он работал быстро; проходя мимо, пять-шесть раз ударял каждый мешок; тянулся к мешкам, лежащим наверху, и поднимался по пирамиде к самой вершине.

Наконец он остановился и задумался. Он полагал, что слоновая кость будет упрятана среди сушеной рыбы, но теперь понял ошибочность своей первоначальной теории.

Если Нинь Чэнгун действительно переместил бивни из грузовиков-рефрижераторов в мебельный фургон Четти Синга за несколько часов, которые у них были до того, как Дэниэл догнал их на дороге у Чирунду, у них не было возможности перегрузить кость в мешки. Они могли только уложить бивни на дно фургона и прикрыть их мешками с рыбой.

Дэниэл раздраженно поцокал языком, упрекая себя за порывистость. Конечно, рыбные мешки слишком малы, чтобы вместить бивни; к тому же их будет чрезвычайно неудобно перевозить, когда понадобится вывезти бивни из Африки… когда бы это ни произошло. Тяжелые заостренные бивни пробили бы слой рыбы и прорвали мешковину. Дурак!

Дэниэл покачал головой. «У меня навязчивая идея». Он посветил вокруг рубиновым лучом фонарика и напрягся. Ему показалось, что у границ светового пятна двинулось что-то большое и темное, блеснули звериные глаза, но, когда он направил туда луч и всмотрелся, ничего не увидел. Опять воображение.

«Стареешь и теряешь смелость», – упрекнул он себя.

Соскользнув по пирамиде мешков на пол, Дэниэл торопливо пошел по проходу между грудами товаров. Проходя, он рассматривал надписи на ящиках. Холодильники «Дефай», консервированные персики «Куу», стиральный порошок «Санлайт».

Все товары адресованы «Торговой компании Четти Синга». Все привозное. А он ищет вывоз.

Впереди, высоко на разгрузочной платформе у главного входа, он разглядел фургон. Подойдя ближе, Дэниэл увидел на подъемнике большой ящик. Дальше громоздились такие же ящики, подготовленные к погрузке в пустой железнодорожный вагон, ожидающий под платформой.

Очевидно, это и есть исходящий груз. Дэниэл почти побежал вдоль по секции. Вблизи он разглядел, что это обычные ящики с чаем, из прочных листов фанеры, с мощными рамами, перевязанными гибкой стальной лентой.

И тут волоски на предплечье Дэниэла встали дыбом от возбуждения. Он увидел на боку ящика адрес: «Лаки дрэгон инвестмент 1555 Чунцин С роуд Тайпей Тайвань». Сукин сын!

Дэниэл радостно улыбнулся. Китайский контакт!

«Лаки дрэгон». «Удачливый дракон». Удачливый для кого?

Дэниэл подошел к подъемнику и взялся за рычаги. Включил главный рубильник. Загудел электрический мотор, и ящик начал медленно подниматься.

На уровне головы Дэниэл остановил его. Проскользнул мимо поднятого ящика. Ему не хотелось оставлять следы своего присутствия и трогать крышку. Пробравшись между стрелами подъемника, он добрался до дня ящика и пустил в ход отвертку.

Фанера скрипела, когда он проделывал в ней круглое отверстие, узкое, только чтобы просунуть руку. Ящик был забит плотными пластиковыми мешками, и Дэниэл никак не мог прорвать оболочку. Он остановился, порылся в рюкзаке, нашел складной нож и разрезал мешок.

В лицо ударил знакомый запах сушеных чайных листьев, и Дэниэл начал раскапывать спрессованную растительную массу, выбрасывая чай на бетонный пол. Вскоре он углубился на всю длину отвертки, не встретив ничего постороннего.

Дэниэл почувствовал первые уколы сомнения.

Здесь сотни мешков с чаем; бивни могут быть в любом из них – или ни в одном.

Несколькими ударами отвертки он расширил отверстие и, вложив в движение всю силу своих сомнений и разочарования, вогнал стальное острие в массу чая.

Отвертка с силой, отдавшейся в запястье, ударилась обо что-то твердое, и Дэниэл едва сдержал торжествующий крик. Он рвал края отверстия, пока не смог просунуть обе руки, и рылся в грудах чая, падавших к его ногам.

Наконец он смог коснуться твердого предмета под чаем.

Предмет был твердый и закругленный. Согнувшись под ящиком, Дэниэл выворачивал шею, стремясь заглянуть в отверстие, из которого ему на глаза сыпались сухие листья. В луче фонарика он разглядел маслянистый алебастровый блеск.

Концом отвертки он начал царапать поверхность предмета, ударял, пилил, пока наконец не отбил осколок и не вытащил его наружу – осколок размером с большой палец. «Больше никаких сомнений, – прошептал Дэниэл, разглядывая образец и видя отчетливый рисунок зернистой слоновой кости. – Попался, ублюдок».

Он подобрал рассыпанный чай и стал заталкивать его в карманы. Уборка не очень успешная, но он надеялся, что грузчики будут не слишком внимательны, когда утром возобновят работу.

Он подошел к рычагу управления подъемником и опустил ящик на пандус, на прежнее место. Посветил вокруг фонариком, чтобы убедиться, что никаких других следов своего посещения не оставил, и на этот раз увидел отчетливо.

Большой темный силуэт сгорбился у конца пандуса, глядя на него глазами, сверкавшими в луче фонарика, как опалы.

Как только свет коснулся его, животное исчезло, словно растворилось, как клуб дыма, с почти сверхъестественной быстротой и бесшумностью. Дэниэл инстинктивно отскочил к краю ящика, пытаясь лучом фонарика пробить темноту.

Неожиданно раздался звук, царапавший по нервам, как наждак. В темной пещере склада под высокой крышей звук раскатился эхом. Словно возили пилой по металлу; от этого звука ныли зубы. Дэниэл мгновенно понял, что это, но ему трудно было поверить своим ушам.

– Леопард! – выдохнул он и ощутил холодок по спине, поняв, какая опасность ему грозит.

Все преимущества на стороне зверя. Ночь – естественное время его бодрствования. Темнота делает зверя смелым и агрессивным.

Дэниэл снял ленту со стекла фонарика, и вдоль склада протянулся луч яркого света. Дэниэл поводил лучом из стороны в сторону и снова увидел кошку. Она оказалась за ним, обошла его. Наиболее опасный маневр. Хищник кружит возле добычи, прежде чем напасть на нее.

Когда свет коснулся леопарда, тот отпрыгнул. Одним гибким движением он исчез за стеной из ящиков с чаем, и в темноте снова послышалось его яростное рычание.

«Он охотится на меня!»

Когда Дэниэл сам был хранителем в Чивеве, леопард искалечил одного из лесничих. Дэниэл первым оказался на месте и спас его. Он отчетливо вспомнил, какие страшные раны нанес тогда зверь.

В инстинкты другой опасной африканской кошки – льва – не заложено, как нападать на двуногое существо. Лев нападает, бросает жертву на землю и кусает и рвет ту часть тела человека, до которой может дотянуться; часто он грызет одну и ту же руку или ногу, пока человека не освобождают.

Леопард, напротив, разбирается в анатомии человека. Основную добычу леопарда составляют бабуины, и леопард умеет взять примата за самые уязвимые места: за голову и живот с внутренностями. Обычно он прыгает на жертву, впивается когтями передних лап в плечи, в то время как его задние лапы, как лапы домашней кошки, словно играют с клубком шерсти.

Выпущенные длинные когти несколькими быстрыми ударами вспарывают живот, выпуская внутренности. Одновременно леопард впивается зубами в лицо или горло, передней лапой хватает жертву за затылок и снимает скальп. При этом часто вместе со скальпом отрывается верхняя часть черепа, как срезанная верхушка яйца всмятку, открывая незащищенный мозг. Все это промелькнуло в сознании Дэниэла, пока леопард кружил возле него, оглашая своим ревом открытые секции склада. Не поднимаясь из-за подъемника, Дэниэл доверху застегнул молнию куртки, чтобы защитить горло, и перевесил нейлоновый рюкзак со спины на живот. Потом взял отвертку в правую руку, левой поворачивая фонарик в сторону угрожающе кружащего зверя.

«Боже, какой он огромный!» – подумал Дэниэл, осознав истинный размер кошки. В свете фонарика она казалась черной, как пантера.