Текст книги "Горящий берег (Пылающий берег) (Другой перевод)"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Готово, – сказал он и покатил к самому концу поля, давая машине максимальный разбег на мягкой короткой полосе. Он приказал Маку убрать боеприпасы обоих пулеметов и вылить из «виккерса» всю охлаждающую жидкость, что облегчило общий вес почти на шестьдесят фунтов, и тем не менее для такой полосы машина была перегружена.

– Держись, – сказал он на ухо Сантэн, дал газ, и большая машина двинулась вперед.

– Слава богу, ветер южный, – пробормотал он, когда почувствовал, как машина отрывается от земли, напрягаясь в усилиях подняться в воздух.

Когда миновали дальнюю стену, Майкл чуть накренил правое крыло, чтобы избежать столкновения с дубом, и самолет начал набирать высоту. Майкл почувствовал, как замерла у него на коленях Сантэн, и подумал: боится. Он был искренне разочарован.

– Теперь мы в безопасности, – крикнул он, перекрывая рев мотора. Она повернула голову, и он увидел в ее глазах не страх, а восторг.

– Это прекрасно, – сказала она и поцеловала Майкла. Его обрадовало, что она разделяет его страсть к полетам.

– Мы пролетим над шато, – сказал он и круто повернул, снова снижаясь.

В жизни Сантэн это было второе в ряду удивительных происшествий, лучше езды верхом, лучше музыки, почти так же замечательно, как любовь Майкла. Она стала птицей, орлом, ей хотелось громко кричать от радости, остановить это мгновение навечно. Хотелось всегда оставаться в вышине, когда ревет ветер и ее надежно держит рука мужчины, которого она любит.

Под ней расстилался новый мир: места, знакомые с детства, представали в новом, удивительном свете.

– Наверно, таким видят мир ангелы! – воскликнула она, и Майкл улыбнулся ее фантазии.

Впереди возвышался шато. Сантэн до сих пор не представляла себе, как велик замок и какая у него розовая, красивая черепичная крыша. А вот и Нюаж на поле за конюшней, скачет галопом, пытаясь обогнать самолет. Она рассмеялась и крикнула в ветер:

– Беги, голубчик!

Но они тут же обогнали жеребца, и Сантэн увидела в огороде Анну. Услышав шум мотора, Анна выпрямилась и, заслоняя глаза от солнца, посмотрела наверх. Она была так близко, что Сантэн в кабине видела ее нахмуренное красное лицо. Она пригнулась. Желтый шарф летел за ней в потоке воздуха за самолетом, и она увидела на лице Анны выражение крайнего изумления. Они пронеслись мимо.

Сантэн рассмеялась и крикнула Майклу:

– Давай выше! Еще выше!

Майкл послушался. Сантэн ни мгновения не сидела неподвижно: поворачивалась, подпрыгивала у него на коленях, наклоняясь из кабины сначала в одну сторону, потом в другую.

– Смотри, смотри, вон монастырь! Вот бы монахини меня увидели! А вон там канал, а вот собор в Аррасе, а там…

Ее возбуждение и воодушевление были заразительны. Майкл смеялся вместе с ней. Когда она повернула к нему голову, он поцеловал ее, но она вырвалась.

– Нет, не хочу пропустить ни секунды!

Майкл увидел впереди аэродром главной базы в Бертангле: посадочные полосы в темном лесу образовали крест на мягком зеленом дерне, по обе стороны от него теснились ангары и постройки.

– Послушай! – крикнул он ей на ухо. – Не высовывай голову, пока не приземлимся. – Она кивнула. – Когда я скажу, выпрыгивай и беги к деревьям. Справа от себя увидишь каменную стену. Пройди по ней триста метров, дойдешь до дороги. Там жди.

Майкл, как по учебнику, подлетел к аэродрому, используя благоприятный ветер, чтобы разглядеть, нет ли на базе излишней суматохи, которая означала бы присутствие высоких чинов или других влиятельных лиц, способных навлечь неприятности. Перед ангарами стояли с полдесятка самолетов; он увидел работающих над ними механиков и еще несколько человек у зданий.

– Как будто все чисто, – пробормотал он и повернул поперек ветра, на курс приземления, а Сантэн сидела у него на коленях так, что с земли ее не было видно.

Майкл, будто новичок, подошел к полосе с большой высоты. Пролетая над ангарами, он держался на пятидесяти футах. Приземлился Майкл в самом конце поля и позволил биплану доехать до края леса, прежде чем развернул его и затормозил.

– Вылезай и беги! – сказал он Сантэн и вытолкнул ее из кабины. Скрытая от ангаров и зданий фюзеляжем SE5a, она подобрала юбку, взяла под мышку кожаный мешок и исчезла среди деревьев.

Майкл подъехал к ангарам и оставил SE5a на площадке перед ними.

– Распишитесь в журнале, сэр, – сказал механик, когда Майкл вылез.

– В каком журнале?

– Новая процедура, сэр. Все прилеты и вылеты положено записывать в журнал.

– Проклятая бюрократия! – сказал Майкл. – Сегодня ничего нельзя сделать без бумажки.

Выходя, он увидел дежурного офицера.

– Да, Кортни, вас ждет шофер.

Шофер ждал за рулем большого черного «роллс-ройса» за первым ангаром, но, увидев Майкла, сразу выскочил из машины.

– Нкозана! – Он радостно улыбнулся – на темном круглом лице сверкнули зубы – и так козырнул Майклу, что остроконечная шляпа задрожала. Это был высокий, даже выше Майкла, молодой зулус в мундире защитного цвета и южноафриканских крагах.

– Сангане!

Майкл ответил на приветствие, улыбаясь не менее широко, потом порывисто обнял зулуса.

– Видеть твое лицо – все равно что вернуться домой, – бегло сказал Майкл по-зулусски.

Они выросли вместе, странствуя с собаками и охотничьими дубинками по зеленым травянистым холмам Зузуленда.

Они вместе плавали нагишом в прохладных зеленых заводях реки Тугелы и ловили угрей длиной и толщиной в их руку. Добычу они жарили на костре и потом ночью лежали бок о бок, разглядывая звезды и с серьезным видом обсуждая свои мальчишеские дела, решая, как будут жить в мире, который построят взрослыми.

– Какие новости из дома, Сангане? – спросил Майкл, когда зулус раскрыл дверцу «роллса». – Как твой отец?

Мбежане, отец Сангане, много лет был слугой, товарищем и другом Шона Кортни; наследник царского зулусского дома, он вместе с хозяином побывал на многих войнах, но теперь был слишком стар, болен и поэтому вынужден вместо себя послать сына.

Пока Сангане выводил «роллс» с базы и поворачивал на главную дорогу, они оживленно болтали. Майкл на заднем сиденье снял летный костюм и оказался в кителе со всеми эмблемами, украшениями и наградами.

– Остановись здесь, Сангане, на опушке рощи.

Майкл выпрыгнул и тревожно позвал:

– Сантэн!

Она вышла из-за ствола, и Майкл уставился на нее. Девушка с толком использовала время, и Майкл наконец понял, зачем она прихватила кожаную сумку. Майкл никогда не видел, чтобы Сантэн пользовалась косметикой, а сейчас она накрасилась, да так искусно, что он не сразу понял причину преображения. Казалось, она просто подчеркнула все свои достоинства: глаза заблестели сильнее, кожа выглядела еще более перламутровой и сияющей.

– Ты прекрасна! – выдохнул он.

Девушка исчезла – Сантэн в ее новом обличье обрела уверенность, и это даже пугало.

– Думаешь, я понравлюсь твоему дяде? – спросила она.

– Конечно, понравишься. Ты понравишься любому мужчине.

Желтый костюм был особого оттенка, который золотил ее кожу и золотыми бликами отражался в темных глазах. Поля изящной шляпки-котелка узки с одного бока и широки с другого, где вуаль приколота к волосам булавкой с пучком желтых и зеленых перьев. Под жакетом блузка из тонкого кремового крепдешина, с высоким кружевным воротником, подчеркивающим линию шеи и изящество головы. Сапоги сменили модные туфельки.

Майкл взял обе ее руки и почтительно поцеловал, потом усадил Сантэн в лимузин.

– Сангане, очень скоро эта женщина станет моей женой.

Зулус одобрительно кивнул, разглядывая Сантэн, словно лошадь или телку.

– Пусть она принесет тебе много сыновей, – пожелал он.

Майкл перевел. Сантэн покраснела и рассмеялась.

– Поблагодари его, Майкл, но скажи, что я хотела бы родить хотя бы одну дочь. – Она осмотрела роскошный «роллс-ройс». – А что, все английские генералы ездят в таких машинах?

– Дядя привез его с собой из Африки. – Майкл провел рукой по мягкой коже сиденья. – Это подарок тети.

– У твоего дяди есть стиль – отправиться на войну в такой колеснице! – сказала она. – А у твоей тети – вкус. Надеюсь когда-нибудь сделать тебе такой же подарок.

– Я бы хотел поцеловать тебя, – сказал он.

– Прилюдно – никогда, – строго ответила она, – но когда мы наедине, целуй сколько хочешь. А теперь скажи, далеко ли еще?

– Примерно пять миль, но если ехать так медленно, Бог знает, когда доберемся.

Они свернули на главную дорогу Аррас – Амьен, забитую военным транспортом, орудиями и санитарными машинами, тяжелыми грузовиками, фургонами и телегами, запряженными лошадьми. По обочинам пешком шли люди, сгибаясь под тяжестью ранцев; стальные шлемы придавали всем им сходство с грибами.

Майкл видел, с какой завистью и негодованием смотрели они на «роллс», который Сангане вел через более медленный поток. Заглядывая в машину, люди на грязных обочинах видели элегантного офицера и красивую женщину на мягком кожаном сиденье рядом с ним. Но чаще мрачные взгляды сменялись улыбками, когда Сантэн махала им.

– Расскажи мне о дяде, – потребовала она, снова поворачиваясь к Майклу.

– Да он человек как человек, рассказывать в общем не о чем. Из школы его исключили за то, что он избил учителя; воевал с зулусами; впервые убил человека, когда ему еще не было и восемнадцати, к двадцати пяти годам заработал первый миллион фунтов и потерял все в один день. Был профессиональным охотником за слоновой костью, застрелил сотни слонов и голыми руками убил леопарда. Потом, во время бурской войны, почти в одиночку захватил генерала Леруа, после войны снова заработал миллион фунтов, помогал в переговорах при создании Южно-Африканского Союза. Был членом кабинета министров в правительстве Луиса Боты, но ушел в отставку, чтобы отправиться на войну. Теперь командует южноафриканскими подразделениями. Ростом он выше шести футов и каждой рукой может поднять двухсотфунтовый мешок кукурузы.

– Мишель, я боюсь встречаться с таким человеком, – с серьезным видом сказала она.

– Но почему?

– Боюсь влюбиться.

Майкл радостно засмеялся.

– Я тоже боюсь. Боюсь, что он в тебя влюбится.

* * *

Штаб части временно размещался в покинутом монастыре на окраине Амьена. Монастырский двор зарос травой и запустел: во время прошлогодних осенних боев монахи покинули монастырь, и кусты рододендронов превратились в джунгли. Здания из красного кирпича, стены замшелые, по ним до самой серой крыши карабкаются цветущие вистерии. В стенах выбоины от разрывов.

У входа их встретил молодой лейтенант.

– Вы, должно быть, Майкл Кортни. Я Джон Пирс, адъютант генерала.

– Здравствуйте. – Они обменялись рукопожатием. – А что стало с Ником Ван дер Хеевером?

Ник учился с Майклом в школе и с прибытия части во Францию был адъютантом генерала.

– Вы не слышали? – Пирс посерьезнел, на его лице появилось знакомое выражение, которое в эти дни часто возникало, когда спрашивали о знакомых.

– Боюсь, Ник купил себе ферму.

– О Боже, нет! Он отправился на передовую с вашим дядей. И там его подстрелил снайпер.

Но лейтенант отвечал рассеянно: он не мог отвести глаз от Сантэн. Майкл вежливо представил ее и прервал пантомиму лейтенанта, выражавшую восхищение.

– Где мой дядя?

– Он просит вас подождать.

Лейтенант провел их через маленький закрытый садик, принадлежавший, вероятно, аббату. На стенах вьющиеся розы, а посреди аккуратной лужайки – солнечные часы на постаменте.

В углу, где пробивалось солнце, был накрыт стол на троих.

– Дядя Шон сохраняет свой королевский стиль, – заметил Майкл, показывая на столовое серебро и стюардовский хрусталь.

– Генерал присоединится к вам, как только сможет, но просил предупредить, что ланч будет очень коротким. Осеннее наступление, понимаете ли… – Лейтенант показал на графин на маленьком сервировочном столике. – Не угодно ли пока что хересу или чего-нибудь покрепче?

Сантэн отрицательно покачала головой, но Майкл кивнул:

– Покрепче, пожалуйста.

Хотя Майкл любил дядю не меньше, чем отца, после долгой разлуки он всегда нервничал в его присутствии. И ему нужно было успокоиться. Адъютант налил Майклу виски.

– Простите, но у меня кое-какие…

Майкл жестом отпустил его и взял Сантэн за руку.

– Смотри, на розах и нарциссах набухли бутоны и почки. – Она прислонилась к нему. – Все оживает.

– Не все, – негромко возразил Майкл. – Для солдата весна – время смерти.

– О Мишель… – начала она и замолчала, глядя на стеклянную дверь с выражением, которое заставило Майкла быстро обернуться.

К ним приближался мужчина, высокий, рослый, широкоплечий. Увидев Сантэн, он остановился и пронзительно, оценивающе посмотрел на нее. Голубые глаза, борода густая, но аккуратно подстриженная как у короля [32]32
  Георг V, король Великобритании с 1910 по 1927 годы.


[Закрыть].

«У него глаза Майкла! – подумала Сантэн. – Но они гораздо свирепей».

И она вздрогнула.

– Дядя Шон! – воскликнул Майкл и отпустил ее пальцы. Он сделал шаг вперед, протянул руку, и эти свирепые глаза обратились к нему и смягчились.

– Мальчик мой.

«Он его любит, – поняла Сантэн. – Они очень привязаны друг к другу».

Она внимательнее вгляделась в лицо генерала. Загорелый, кожа потемнела, точно выдубленная, вокруг рта и этих невероятных глаз – глубокие морщины. Нос крупный, как у Майкла, и крючковатый, лоб широкий, высокий, а над ним шапка густых волос – темных, с серебряными нитями, блестящими на солнце.

Они разговаривали, все еще не разнимая рук, и Сантэн поразило их сходство.

«Да они одинаковые, – поняла она, – разница только в возрасте и силе. Скорее как отец и сын, чем…»

Свирепые голубые глаза снова обратились к ней.

– Так вот эта юная леди…

– Позволь представить тебе мадмуазель де Тири. Сантэн, это мой дядя генерал Шон Кортни.

– Мишель мне много рассказывал… – запинаясь, начала Сантэн по-английски.

– Говори по-фламандски, – быстро вмешался Майкл.

– Мишель мне много о вас рассказывал, – охотно подчинилась она, и генерал радостно улыбнулся.

– Вы говорите на африкаансе! – ответил он на том же языке. Когда он улыбнулся, весь его облик изменился. Свирепость, почти жестокость в чертах, которую она заметила, стала казаться иллюзорной.

– Это не африкаанс, – возразила она, и они пустились в оживленное обсуждение; через несколько минут Сантэн поняла, что генерал ей нравится – и своим сходством с Майклом, и разительными отличиями, которые она обнаруживала в них.

– Давайте перекусим! – воскликнул Шон Кортни и взял ее за руку. – У нас так мало времени…

Он сел за стол.

– Майкл сядет сюда, и мы поручим ему резать цыплят. Я займусь вином. – Шон произнес тост: – За нашу следующую встречу втроем. – И все выпили, хорошо понимая, что их ждет: со своего места все слышали разрывы снарядов.

Они оживленно болтали, генерал быстро и без малейшего труда прерывал неловкое молчание, и Сантэн поняла, что, несмотря на суровую внешность, он исключительно грациозен и изящен; но она все время чувствовала на себе пытливый взгляд голубых глаз генерала и ту оценку, которая за ним крылась.

«Отлично, mon gйnйralе, – вызывающе подумала она, – смотрите сколько хотите, но я – это я, а Мишель – мой». Она подняла подбородок и ответила на его взгляд прямо, без жеманства, и смотрела, пока не заметила, как он еле заметно кивнул с одобрением.

«Так вот кого выбрал Майкл, – думал между тем Шон. – Лучше бы это была девушка из нашего народа, которая говорила бы на нашем языке и придерживалась нашей веры. Мне хотелось бы гораздо лучше узнать эту девушку, прежде чем дать благословение. Я бы хотел дать им время подумать друг о друге и о последствиях, но не сегодня. Завтра будет новый день. Бог весть, что он принесет. Как я могу испортить им единственное мгновение счастья? – Он смотрел на нее в поисках порочности или неприязни, слабости или тщеславия, но видел только маленький, дерзко выпяченный подбородок, рот, который легко смеется, но столь же легко застывает и суровеет, темные умные глаза. – Она сильна и горда, – решил Шон, – но, думаю, будет верна ему, у нее хватит сил, чтобы пройти весь путь».

И вот он улыбнулся, одобрительно кивнул и заметил, как девушка расслабилась; он видел, с какой любовью и вниманием смотрела она на Майкла.

– Ну, хорошо, мой мальчик, ты ведь явился не за тем, чтобы жевать эту жесткую птицу. Скажи, зачем ты нагрянул, и посмотрим, сумеешь ли ты меня удивить.

– Дядя Шон, я просил Сантэн стать моей женой.

Шон старательно вытер усы и отложил платок.

«Не испорть им дело, – предупредил он себя. – Их счастье должно оставаться безоблачным».

Он взглянул на них и заулыбался.

– Ты не удивил меня – просто ошеломил. Я не считал, что ты способен на что-то разумное. – Он повернулся к Сантэн. – Конечно, юная леди, у вас хватило здравого смысла не принять его предложение?

– Генерал, к стыду своему, вынуждена признаться, что вы ошибаетесь. Я его приняла.

Шон ласково взглянул на Майкла.

– Счастливчик! Она слишком хороша для тебя. Не упусти.

– Не волнуйтесь, сэр.

Майкл с облегчением рассмеялся. Он не ожидал такого полного приятия. Старик еще способен его удивить! Он взял Сантэн за руку, и Сантэн удивленно посмотрела на генерала.

– Благодарю вас, генерал. Но ведь вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей семье.

Она припомнила допрос, которому подверг Майкла ее собственный отец.

– Едва ли Майкл собирается жениться на вашей семье, – сухо ответил Шон. – А насчет вас, дорогая?.. Что ж, я, один из лучших лошадников в Африке, скажу без ложной скромности: увидев хорошую кобылку, я сразу могу ее оценить.

– Это я-то для вас кобылка? – игриво уколола она.

– Я бы назвал вас чистокровкой, и удивлюсь, если вы не выросли в деревне и не стали отличной наездницей. А если вам не хватает каких-то линий крови, попробуйте доказать, что я ошибаюсь, – с вызовом потребовал он.

– Ее отец граф, она ездит верхом, а садясь на лошадь, превращается в кентавра, и, до того как гунны их разбомбили, у них было поместье, в основном виноградники.

– Ха! – торжествующе воскликнул Шон, и Сантэн замахала руками: сдаюсь!

– Он все знает, твой дядя.

– Не все… – Шон повернулся к Майклу. – Что ты намерен делать?

– Я хотел бы, чтобы присутствовал отец… – Майклу не нужно было заканчивать мысль: «…но у нас так мало времени».

Шон, который лучше других знал, как мало у них времени, кивнул.

– Гарри, твой отец, поймет.

– Мы хотим пожениться до начала весеннего наступления, – продолжал Майкл.

– Да, понимаю.

Шон нахмурился и вздохнул. Кое-кто из его сверстников способен был бы хладнокровно отослать молодого человека, но он заматерел не до такой степени. Он знал, что никогда не ожесточится настолько, чтобы не чувствовать боли, не чувствовать вины перед теми, кого отправляет на смерть. Он начал говорить, осекся, вздохнул и снова заговорил.

– Майкл, только между нами. Впрочем, ты все равно скоро узнаешь. Всем боевым частям уже отдан приказ: помешать противнику вести с воздуха наблюдение за нашей линией фронта. В следующие несколько недель мы все свои эскадрильи нацелим на то, чтобы помешать немецким наблюдателям следить за нашими приготовлениями.

Майкл сидел молча, обдумывая слова дяди. Выходит – насколько он может заглянуть вперед – предстоят непрерывные и безжалостные схватки с немецкими самолетами. Его предупредили, что в этих боях мало кто из пилотов уцелеет.

– Спасибо, сэр, – негромко сказал он. – Мы с Сантэн поженимся, как только сможем. Могу я надеяться на ваше присутствие?

– Обещаю сделать для этого все возможное. – Генерал поднял голову и посмотрел на вошедшего Джона Пирса. – В чем дело, Джон?

– Простите, сэр. Срочная депеша от генерала Роулинсона.

– Иду. Дайте мне две минуты.

Он повернулся к молодым людям.

– Боюсь, ланч был ужасен.

– Вино отличное, а общество еще лучше, – ответила Сантэн.

– Майкл, иди отыщи Сангане и «роллс». Хочу переговорить с этой леди наедине.

Он предложил Сантэн руку, и вслед за Майклом они прошли через маленький садик и мимо келий к входу в монастырь. Только оказавшись рядом с генералом, Сантэн поняла, насколько он высок; к тому же он прихрамывал, словно ступал по неровным плитам. Говорил он негромко, но с силой, и наклонялся к ней, чтобы каждое слово было слышно отчетливо.

– Майкл прекрасный молодой человек, добрый, заботливый, чувствительный. Но ему не хватает безжалостности, которая в этом мире нужна мужчине, чтобы подняться на самую вершину горы. – Шон замолчал. Она внимательно смотрела на него. – Думаю, у вас эта сила есть. Вы очень молоды, но я думаю, что вы станете еще сильнее. Будьте же сильны ради Майкла Кортни.

Сантэн кивнула, не находя ответных слов.

– Будьте сильной ради моего сына, – негромко сказал Шон, и она вздрогнула.

– Вашего сына?

Она увидела в его глазах ужас, который он тут же спрятал, поправившись:

– Простите, его отец – мой близнец, и иногда я думаю о Майкле так.

– Думаю, я могу это понять, – сказала она, но в глубине души решила, что никакой ошибки не было. «Однажды я разберусь в этом и узнаю правду», – подумала она, а Шон продолжил:

– Заботьтесь о нем, Сантэн, и я останусь вашим другом до самых врат ада.

– Обещаю.

Она сжала его руку, и они зашагали к выходу, где у «роллса» ждал Сангане.

– Au revoir, gйnйral, – сказала Сантэн.

– Да, – кивнул Шон. – Мы еще встретимся.

И он помог ей сесть в «роллс».

– Мы дадим вам знать, сэр, как только назначим день.

Майкл пожал дяде руку.

– Даже если я не смогу приехать, будь счастлив, мой мальчик, – сказал Шон Кортни, глядя, как удаляется по подъездной дороге «роллс». Потом, нетерпеливо пожав плечами, прихрамывая вернулся в монастырь.

* * *

Спрятав шляпу, украшения и туфли в кожаную сумку, натянув на ноги сапоги, а на голову летный шлем, Сантэн ждала на краю леса.

Когда Майкл подвел к этому месту и развернул самолет, загораживая отдаленные здания аэропорта, девушка выбежала из укрытия, бросила ему сумку и забралась на крыло. И на этот раз уселась в кабину без колебаний, как опытный летчик.

– Голову пригни, – приказал Майкл и повернул машину на взлет.

– Все чисто, – сказал он, когда они поднялись в воздух, и Сантэн подняла голову, такая же взбудораженная и полная ожиданий, как во время первого полета. Они поднимались все выше.

– Смотри: облака похожи на снежные поля, а солнце заполняет их радугами.

Она завертелась у него на коленях, чтобы увидеть хвост, и на лице у нее появилось удивление. Сантэн как будто совершенно потеряла интерес к радугам.

– Мишель!

Она снова заерзала у него на коленях, на этот раз нарочно.

– Мишель!

Это уже не был вопрос. Ее плотные круглые ягодицы разошлись, образовав коварное маленькое углубление, и теперь заерзал Майкл.

– Прости меня!

Он отчаянно пытался уйти от контакта, но деваться от ее зада было некуда. Она повернулась так, что смогла руками обнять его за шею и что-то прошептать.

– Не днем! И не на высоте пять тысяч футов!

Ее предложение шокировало его.

– Почему нет, mon cheri? – Она впилась в его губы долгим поцелуем. – Никто никогда не узнает.

Майкл понял, что SE5a опустил крыло и начал длинный спиральный спуск. Он торопливо обуздал машину, а Сантэн обняла его и задвигалась медленно и сладострастно.

– Разве ты не хочешь меня? – спросила она.

– Да, но… никто раньше этого не делал в SE5a. Не знаю, возможно ли это.

Голос его слабел, полет стал неуверенным.

– Так узнаем, – решительно сказала она. – Веди самолет и не волнуйся.

Она уселась удобнее и принялась задирать шубу и с ней – желтую юбку.

– Сантэн, – сказал он неуверенно, потом чуть погодя: – Сантэн, – более определенно и еще позже: – О мой Бог, Сантэн!

– Это возможно! – торжествующе воскликнула она и почти сразу испытала ощущение, о котором раньше и не подозревала. Ее словно подняло вверх из самолета, она будто расставалась с собственным телом, увлекая за собой душу Майкла. Вначале сила и необычность этого ощущения привели ее в ужас, потом все остальные переживания были сметены.

Сантэн чувствовала, что ее уносит все выше, все вокруг оглушительно ревет, по обе стороны разворачиваются радужные облака… и вдруг услышала свой крик и закусила пальцы, чтобы сдержать его, но ощущение было слишком сильно, и Сантэн откинула голову и закричала, заплакала и засмеялась, поражаясь чуду. С криком она перевалила через вершину и упала по другую сторону в пропасть, полетела, вращаясь, вниз и мягко, как снежинка, опустилась в собственное тело, чувствуя кольцо рук Майкла, слыша стоны и тяжелое дыхание любимого. Она повернулась, крепко обняла его и воскликнула:

– Я люблю тебя, Мишель! Я всегда буду тебя любить!

* * *

Как только Майкл выключил мотор и выбрался из кабины, к нему торопливо направился Мак.

– Вы как раз вовремя, сэр. В кают-компании инструктаж. Майор вас спрашивал, сэр. Вам стоит поторопиться. – И когда Майкл уже направился по настилу к кают-компании, спросил вдогонку: – Как он летает, сэр?

– Как птица, Мак. Только снова зарядите для меня пулеметы.

«Впервые он не задержался у машины», – с удивлением подумал Мак, глядя вслед уходящему Майку.

В кают-компании было полно пилотов, все стулья заняты. Несколько новичков стояли у дальней стены. У стойки бара сидел, болтая ногами, Эндрю и сосал янтарный мундштук. Увидев входящего Майкла, он обратился ко всем с речью:

– Джентльмены, нам оказана великая честь. Капитан Майкл Кортни великодушно согласился присоединиться к нам. Несмотря на другие неотложные и важные дела, он оказался так добр, что согласился потратить час-другой своего времени, дабы помочь нам разрешить наши небольшие противоречия с кайзером Вильгельмом. Думаю, нам следует продемонстрировать свою благодарность.

Послышались выкрики и свист, кто-то грубо фыркнул.

– Варвары! – высокомерно заявил Майкл и сел в кресло, которое поспешно освободил один из новичков.

– Тебе удобно? – заботливо спросил Эндрю. – Не возражаешь, если я продолжу? Отлично! Как я уже сказал, эскадрилья получила из штаба дивизии срочную депешу, доставленную полчаса назад мотоциклистом.

Он поднял руку с листком над головой, а второй рукой зажал ноздри, так что голос звучал гнусаво:

– Со своих мест вы вполне унюхаете качество литературного стиля и содержания…

Несколько вежливых смешков, но все смотрели на листок с опаской, тут и там начинались нервные движения, шарканье ногами, один из ветеранов захрустел пальцами, другой прикусил ноготь, Майкл подул на кончики пальцев – все знали, что листок, которым размахивает Эндрю, может содержать их смертный приговор.

Держа листок на вытянутой руке, Эндрю принялся читать:

От кого: Штаб дивизии, Аррас.

Кому: Командиру эскадрильи № 21 КВС.

Окрестности Морт-Омма.

Начиная с нуля часов 4 апреля 1917 года и впредь до нового приказа, вы обязаны любыми средствами препятствовать наблюдению неприятеля с воздуха за вверенным вам участком фронта.

– Это все, джентльмены. Четыре строчки, сущая безделица, но позвольте обратить ваше внимание на слова «любыми средствами».

Он помолчал и медленно обвел взглядом напряженные худые лица.

«Бог мой, как они вдруг постарели, – совершенно не к месту подумал он. – Хэнк кажется пятидесятилетним, а Майкл…»

Он посмотрел в зеркало над каминной доской и, увидев собственное отражение, нервно провел рукой по лбу, где за последние недели светлые волосы отступили, образовав две глубокие залысины с розовой кожей, как отлив обнажает прибрежный песок. Виновато опустив руку, он продолжил:

– Завтра с 5:00 утра все пилоты будут до дальнейших указаний выполнять по четыре вылета в день. Обычные утренние и вечерние полеты продолжатся, но теперь в них будут участвовать все силы эскадрильи. – Он огляделся в ожидании вопросов. Вопросов не было. – Сверх того каждый самолет эскадрильи будет делать еще по два вылета – час полета, два часа отдыха, или, как говорят наши друзья в королевском флоте, «стоять вахту и вахту». Таким образом мы обеспечим постоянное присутствие эскадрильи над нашим районом.

Все зашевелились, все головы повернулись к Майклу: старейший из летчиков, он всегда выступал от общего имени. Майкл подул на пальцы и принялся внимательно их разглядывать.

– Так есть ли вопросы?

Хэнк откашлялся.

– Да? – выжидательно повернулся к нему Эндрю, но Хэнк снова утонул в кресле.

– Только чтобы внести полную ясность, – сказал наконец Майкл. – Мы будем летать по два часа утром и вечером, то есть четыре часа? И еще два раза по два часа днем? Еще четыре часа? Если я не забыл арифметику, это составляет восемь часов боевых действий ежедневно.

– Приз капитану Кортни, – кивнул Эндрю.

– Моему профсоюзу это не понравится.

Все рассмеялись. Нервный хриплый смех быстро оборвался. Восемь часов – много, слишком много, ни один человек не в состоянии сохранять бдительность и должную реакцию в боевой обстановке в течение целого дня. А их просят делать это день за днем, не обещая никакого отдыха.

– Еще вопросы?

– Обслуживание и ремонт самолетов?

– Мак обещает сделать, что сможет, – ответил Эндрю Хэнку. – Еще что-то? Нет? Что ж, джентльмены, мой счет открыт.

Но паломничество к стойке, чтобы воспользоваться щедрым предложением, получилось унылым, и никто не обсуждал новый приказ. Все пили молча, избегая смотреть в глаза друг другу. О чем тут было говорить?

* * *

Граф де Тири, перед чьими глазами стояли сорок тысяч гектаров пахотной земли, хрипло согласился на брак и пожал Майклу руку так, словно скручивал шею страусу.

Анна прижала Сантэн к груди.

– Моя девочка! – всхлипнула она, и медленные крупные слезы выползли из ее глаз и покатились по щекам. – Ты покинешь свою Анну.

– Не говори глупости, Анна. Ты по-прежнему будешь мне нужна. Ты поедешь со мной в Африку.

И Анна громко всхлипнула.

– В Африку! – И мрачно добавила: – Что это за свадьба такая без гостей! Наш шеф-повар, Рауль, сражается с бошами! Ах, деточка, это будет позор, а не свадьба!

– Придет священник, обещал прийти генерал, дядя Майкла, будут пилоты его эскадрильи. Замечательная свадьба! – возразила Сантэн.

– Никакого хора, – всхлипывала Анна. – Ни свадебного пира, ни подвенечного платья, ни медового месяца.

– Папа споет, у него замечательный голос, а мы с тобой испечем торт и забьем молочного поросенка. Можно переделать мамино платье, а медовый месяц мы с Мишелем проведем здесь, как поступили мама и папа.

– О моя девочка!

Если Анна начинала плакать, остановить ее было невозможно.

– Когда свадьба? – Граф до сих пор не выпустил руку Майкла. – Назовите день.

– В субботу, в восемь вечера.

– Так скоро! – взвыла Анна. – Зачем такая спешка?

Граф хлопнул себя по бедрам: его посетило вдохновение.

– Откроем бутылку нашего лучшего шампанского и, может, еще бутылку коньяка «Наполеон»! Сантэн, малышка, где ключи?

На этот раз она не смогла ему отказать.

* * *

Они лежали в объятиях друг друга в своем гнезде из одеял, и Майкл, запинаясь, пытался объяснить ей смысл нового приказа по эскадрилье. Она не вполне понимала его ужасающие последствия. Поняла только, что Майклу грозит страшная опасность, и крепко прижала его к себе.