Текст книги "Безумный бог"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

28

Хале понадобилось совсем мало времени, чтобы отыскать меня в лесу, где я упал, ведь моя рука была вымазана в крови Серебряного Облака, а кобыла сразу чуяла запекшуюся кровь. Через несколько минут я вновь оказался у нее на спине и продолжил свое священное паломничество, мчась во весь опор. Мое долгое падение никак на мне не сказалось, если не считать той встряски, которую получило прогнившее сердце Кайрика. Хотя мысли мои по-прежнему были заняты тем чудом, что приключилось с моей неверной женой, я все-таки усвоил урок и все время осторожно поглядывал через плечо. Видимо, гиппогриф Арфистки пострадал больше, чем я, во время нашей короткой стычки. За весь день я ни разу не заметил ни ведьмы, ни ее зверюги; так продолжалось до тех пор, пока я не въехал в Арабель незадолго до темноты.

Хотя Единственный почтил этот город, пожив там недолго до Времени Бедствий, Арабель с виду ничем не отличался от любого другого варварского городка: в нем так же было полно бродячих псов и в открытых канавах роились насекомые. На узких кривых улочках почти не было людей, большинство жителей у себя в домах поглощали ужин. В воздухе витали запахи жареного мяса и теплого хлеба. После моих утренних испытаний и последовавшего за ними нелегкого пути я чувствовал, что заслужил хорошую еду и мягкую постель.

Я направил Халу к одному из немногих людей на улице, – это был здоровяк охранник, дежуривший перед каким-то домом. При нашем приближении он повернулся к нам лицом и перехватил обеими руками алебарду.

– Добро пожаловать, путешественник, – произнес он. – Чем я могу…

Не успел я произнести ни одного слова, как Хала перекусила его алебарду пополам и отбросила охранника на мостовую.

– Клянусь Тормом! – Охранник выронил бесполезную палку и потянулся к мечу. – Следи за своим животным!

Бедняга не знал, какую глупость произносит. Его меч еще не покинул ножен, а Хала уже откусила изумленному парню руку. Нет смысла описывать, что затем последовало, скажу лишь только, что мне повезло: я успел спасти кошелек с монетами, прежде чем моя прожорливая лошадка проглотила стражника целиком.

Я отошел в конец улицы и благодаря своей темной одежде и растрепанному виду умудрился выглядеть настолько подозрительно, что те несколько прохожих, которые оказались на улице, перешли на другую сторону. Пока я слушал, как Хала поглощает свою еду, мои мысли естественно обратились к собственному пустому желудку и мягкой постели, которой я мог бы насладиться после ужина.

А стоило мне подумать о мягкой постели, как я тут же вспомнил о жене и о несвоевременном чуде. Желчь вскипела у меня внутри, грудь сковало обручем, и я так разозлился из-за дел, творящихся в Калимшане, что даже не заметил тощей фигуры в плаще с капюшоном, пока этот человек почти не наткнулся на меня.

Я посторонился и решил обратиться к нему с тем же самым вопросом, который собирался задать охраннику.

– Господин, не могли бы вы подсказать мне хорошую гостиницу?

– Ну конечно! – Человек заговорил на тысячу голосов, а когда поднял голову, я разглядел костлявое лицо Кайрика. – Но до тех пор, пока ты не нашел «Кайринишад», какой тебе толк от гостиницы?

Заклинание вынудило меня ответить:

– Я голоден и устал.

– Ну и что? – спросил Кайрик.

Я вздохнул, понимая, что бесполезно заявлять, будто я не в состоянии продолжить путь без отдыха. Правда заключалась в том, что я жалел самого себя и по этой причине не хотел ехать дальше, и кто знает, что еще я мог бы выпалить сгоряча?

– Малик, похоже, ты больше не болеешь всем сердцем за дело. – Единственный постучал по своей груди, напоминая мне, как он это узнал. – Возможно, тебя… чем-то отвлекли?

– Возможно, – сказал я, но тут чары Блудницы заставили меня добавить: – Я ни о чем другом не могу думать, как о позоре, который навлекли на мое доброе имя жена и принц!

Кайрик ухмыльнулся (а когда ухмыляется лицо скелета, то это само по себе ужасно) и сказал:

– Я так и думал. – Единственный на секунду отвел взгляд, после чего произнес: – Больше можешь не беспокоиться насчет жены и принца. Я устранил эту проблему.

– То есть как – устранил, Всемогущий?

– Устранил, и все тут, или ты не понимаешь, Малик? Можешь больше о них не думать.

– О них? – Я пошатнулся, попятившись, ведь одно дело проклинать свою неверную жену и совсем другое – узнать, что это уже сделано. – Значит, моя жена… исчезла? Я больше ее не увижу?

– В этой жизни – нет. – Два черных солнца под бровями Единственного сердито вспыхнули, – Я удивлен, что ты обеспокоен ее смертью. Как ты можешь думать о своей жене, когда мне предстоит предстать перед судом?

– Из-за ужасного позора, который она… – Но тут мое горло словно перехватило и язык сам произнес следующие слова: – Из-за того, что мне будет ее не хватать.

Единственный щелкнул челюстью, после чего смерил меня таким долгим взглядом, что я чуть было не решила что он превратился в статую. Тем не менее, он не удивился больше меня самого, ведь я только тогда осознал правду, когда эти слова невольно слетели у меня с языка!

Наконец Единственный покачал головой:

– Я не верну ее к жизни, Малик. Она слишком тебя отвлекает. – Он обнял меня костлявой рукой за плечи и притянул к себе как брата. – Но возможно… если приложишь все силы и поедешь быстро… я услышу ее зов с равнины Фуги. Позже, после того как ты добудешь «Кайринишад», ты сможешь присоединиться к ней в Замке Верховного Трона.

Я не знал, радоваться мне или горевать, ведь он не сказал, как скоро это произойдет.

– Это больше, чем я заслуживаю!

Кайрик похлопал меня по плечу:

– Ты не прав, Малик. Если ты подведешь меня, то присоединишься к своей жене в Городе Мертвых, – это я обещаю. – Единственный бросил взгляд на запад в сторону Ураганных Пиков, маячивших за городскими стенами. – А пока перестань думать о жене. Тебе нужно беспокоиться о других женщинах.

Я посмотрел в ту же сторону. Там, вырисовываясь силуэтом на фоне алого солнечного шара, опускавшегося к горизонту, я увидел гиппогрифа и его наездницу.

– Эта ведьма – настоящий дьявол из преисподней!

– Нет, Малик, – поправил меня Единственный. – Она просто Арфистка.

29

Когда человека охватывает беспричинный страх и он сознает это, то начинает сомневаться, все ли в порядке у него с рассудком. Он, уже не уверен ни в том, что видит, ни в том, что слышит, как и в собственных мыслях, лезущих в голову. Он знает только, что пока жив и что какая-то сила извне хочет, чтобы он был мертв. Таково было состояние патриарха Адона.

Он лежал на своем скромном ложе, вцепившись в края соломенного матраса и боясь обратить взгляд на что-нибудь, кроме потолка над головой. Когда же он все-таки опустил глаза, его взгляд скользнул между балконных балясин, и Адон увидел аватару Мистры на берегу Тенистого озера. Вокруг ее головы клубилось темное облако волос, из алых когтей сыпались молнии, направленные на чудовище со множествам щупальцев, плескавшееся в воде.

Но ни битва, ни само присутствие Мистры не волновали Адона столь сильно, как убеждение, что все это – плод его воображения. Сражение было беззвучным, как мираж; молнии сыпались без шипения и грохота, а когда скользкое чудовище открывало пасть, чтобы издать рык, то из его горла не вырывалось вообще никакого звука, Все это происходило потому, что богиня, не желая тревожить сон своего больного патриарха, оградила сцену боя завесой тишины. Но ведь Адон этого не знал. Для него все сражение происходило как во сне, с той лишь разницей, что он не спал. А так как он не спал, то сон мог быть только галлюцинацией, а когда сон превращается в галлюцинацию, значит, человек сошел с ума.

Эта мысль принесла ему огромное облегчение. Как любой глупец, полюбивший когда-то обманщицу, Адон предпочитал незнание предательству; потеря разума была как раз тем предлогом, в котором он нуждался, чтобы вычеркнуть из памяти все увиденное глазами Надису Баскара. В груди его когда-то билось сердце, полное обожания Мистры, теперь же на этом месте была гнетущая пустота, с которой он не мог смириться. Точно такое же чувство его посещало и раньше, когда он потерял веру в Сьюн, после того как один безумец располосовал ему кинжалом лицо. В течение нескольких месяцев он чувствовал внутри болезненную пустоту, и теперь ему предстояло вынести те же муки снова.

Не думать об этом он не мог. Стоило ему отвести взгляд от потолка, он повсюду видел Мистру в самом ужасном обличье. Ее оскаленная физиономия была вырезана на каждой панели огромных двойных дверей, а внушающая ужас фигура запечатлена в леденящих душу барельефах на каждой стене. Адон вспомнил, что сам подбирал эти сцены, хотя в то время по какой-то причине считал, что они рисуют сотворенные ею чудеса, а не катаклизмы. Когда же он был безумен – тогда или теперь?

Промучившись несколько часов, Адон решил проверить свой рассудок, взглянув на хорошо знакомый барельеф. Как раз напротив его кровати на стене была вылеплена сцена, где богиня соединяла руки двух враждующих королей. Когда-то он считал, что этот барельеф воспроизводит божественную любовь Мистры. Если теперь он посмотрит на него и увидит что-то другое, то, значит, он точно потерял разум– Патриарх оторвал взгляд от потолка.

Стоило ему взглянуть на барельеф, как в глазах у него помутнело. Он перевел дыхание, прищурился, силой заставляя себя взглянуть на стену. Он был почти готов к тому, что богиня зашевелится, но она оставалась неподвижной, как любой другой кусок камня. Тогда туман перед глазами рассеялся, и он с облегчением вздохнул. Никаких клыков, никаких когтей, и кости не проступали сквозь плоть на лице.

Резьба была такой же гладкой и белой, как кожа Мистры, когда он в последний раз видел богиню. Длинные шелковистые пряди вполне могли заменить ту дымчатую гриву, которую он помнил, и, кто знает, возможно, художник в свое время тоже разглядел клыки, скрытые полными губами.

Адон часто и мелко задышал, но сделал над собой усилие и принялся разглядывать другие сцены. Что богиня делает – гасит огонь или, наоборот, раздувает его по всем полям? Останавливает огромную волну или гонит ее дальше?

Патриарх закрыл глаза и вскрикнул от отчаяния. Он специально сделал это тихо, не желая привлечь внимание служителей. От всех них несло Мистриной магией, а его от этого запаха выворачивало.

– Как все странно! Так вижу я все это или нет?

– Что именно, дорогой Адон?

Хотя голос был тих, как мысль, патриарх понял, что услышал его не у себя в голове. Он откинул одеяло, сел на колени и принялся озираться в поисках говорившего.

Комната была пуста.

– Ну, вот и доказательство. – Адон сжался на своем матрасе. – Я безумён.

– Безумен? – Теперь голос доносился за его спиной. Нежный, как у женщины, голосок, приторно сладкий. – Вовсе нет, Адон. Будь ты безумен, ты принадлежал бы Кайрику. Думаешь, я бы это допустила?

– Я безумен. – Адон не захотел повернуться лицом к своему собеседнику. – Я слышу голоса. Последовал смех:

– Но разве это ненормально, что богиня разговаривает со своим патриархом?

Что-то прошелестело в другом конце комнаты. Адон повернулся на этот звук, но ничего не увидел. Шум доносился из-за барельефа возле огромной двустворчатой двери.

Лоб патриарха покрылся испариной, когда он уставился на резьбу. На барельефе Мистра танцевала в кругу с рогатыми тварями. Вокруг нее были одни дьяволы, они падали на землю и корчились в экстазе, а может быть, от боли. Адон больше не видел никакой разницы; все зависело от того, как посмотреть на изображение, – зверюги могли ухмыляться или гримасничать.

Адон крепко зажмурился:

– Если я тебе не совсем безразличен, дорогая богиня, то оставь меня в покое.

– Тебе нечего меня бояться, Адон. Я не причиню тебе зла.

Патриарх рывком вскочил с кровати, лишь бы быть подальше от голоса. Он бросил взгляд через балкон и увидел Мистру на озере, продолжавшую сражение с водяным чудищем. Это его нисколько не удивило, так как он не успел забыть, что боги способны воплощаться больше чем в одной аватаре.

По комнате прокатилось эхо тяжеловесных шагов, будто кто-то вошел в двери. Адон оглянулся и увидел, что с настенного барельефа спустилась фигура Мистры и медленно направилась к нему.

Адон пригнулся за спинкой кровати:

– Не подходи!

Алебастровая богиня была маленькая, ростом по пояс Адону. Ее волосы парили вокруг головы бледным облаком, глаза пылали яростным желтым огнем. Из-под верхней губы поблескивали кончики пяти мелких клыков.

Фигура провела когтистой лапкой по своему светлому телу.

– Как ты можешь сомневаться в том, что видишь, Адон, если это одето в камень?

Адон пронзительно закричал, ведь он видел перед собой дьявольское отродье, еще более злобное, чем любое порождение Бездны.

Двери в приемную распахнулись. Вошел принц Танг, размахивая перед собой мечом.

– Патриарх! В чем…

Аватара вскинула руку, указав на вошедшего:

– Покинь нас!

В ту же секунду двери захлопнулись, отбросив принца Танга обратно за порог. Он даже не успел убрать руку, и она оказалась зажатой между двух огромных створок. Раздался хруст, и вот уже меч со звоном полетел на пол.

Принц невольно вскрикнул от боли, но к нему быстро вернулось его обычное самообладание.

– Тысячу извинений, богиня, – произнес Танг, заглядывая в щель между дверьми. Рука его была согнута самым неестественным образом, но голос не выдавал боли. – Я не хотел вам помешать.

– Тогда помолчи.

Мистра взмахнула рукой в сторону принца. Он закрыл глаза и повалился на пол, но рука его попрежнему была зажата дверными створками. Богиня больше не удостоила его взглядом, а протянула свою алебастровую руку к Адону.

– Подойди к своей богине и утешься.

Но Адон мог лишь смотреть на искривленную руку Танга. Та Мистра, которую он помнил, никогда не поступила бы ни с одним смертным так жестоко.

Разумеется, – прозвучал голос у него в голове. – Ты бы отвернулся от нее, если бы знал всю правду, но без тебя она бы не создала свою Церковь. Мистре всегда удавались такие игры, или ты позабыл, как она стравила меня и Келемвара друг с другом?

– Кай-кайрик?

В ту секунду, когда Адон выдохнул это имя, аватара Мистры подскочила к изножью кровати:

– Адон, ступай ко мне!

Голос аватары звучал так властно, что Адон невольно сделал шаг из-за спинки, собираясь подчиниться.

Нет, Адон! Если ты к ней подойдешь, я не смогу тебя защитить.

Патриарх остановился.

Теперь произнеси мое имя, тогда я тебя спасу.

– Разве? – Адон покачал головой, радуясь, что не настолько сошел с ума, чтобы поверить в эту ложь. – Ты никогда меня не спасешь.

Произнеси вслух мое имя, и я избавлю тебя от ее гнева.

Алебастровая богиня начала приближаться к патриарху.

– Нет. Адон, делай, что я велю. – Она оскалилась, выставив все свои клыки.

Адон попятился в выходившую на балкон нишу:

– Отойди! Не заставляй меня произнести это слово.

– Какое слово? – Маленькая аватара Мистры остановилась в шаге от него. С ее щек слезла плоть, обнажив кости, такие же белые, как вся она. – Адон, я хочу помочь тебе.

– Тогда оставь меня в покое!

Мистра медленно покачала головой. Ее шелковистые волосы превратились в черный дым, который расплылся по комнате, словно запах ладана.

– Этого я не могу сделать. Ты лишился разума, бедняга.

– Но ты ведь сама сказала… – Адон задохнулся и потер себе шею; от дыма в горле стало так сухо, что он с трудом произносил слова. – Ты сказала, что если бы я был безумен, то принадлежал бы…

Патриарх ни за что не произнес бы имя Единственного.

Вперед, Адон, договаривай.

Адон покачал головой, по-прежнему не сводя глаз с Мистры.

– Ты сказала, что если бы я был безумен, то принадлежал бы ему.

– А еще я сказала, что никогда бы этого не допустила. Как раз сейчас настало время предотвратить это.

Статуя шагнула вперед, занеся руку для удара.

Адон метнулся на балкон. Далеко внизу, на Тенистом озере, он увидел аватару Мистры, которая шла по воде. Богиня не поднимала глаз, внимательно вглядываясь под воду и осыпая своего противника молниями. После каждого удара вода поднималась стеной, и все это происходило совершенно бесшумно.

Произнеси мое имя, и позволь мне спасти тебя!

– Я предпочту умереть! – И это была правда, ибо Адон опасался обещаний Кайрика даже больше, чем умереть смертью Неверного. – Я готов поверить в справедливость Келемвара, но никогда не поверю тебе.

С этими словами он перекинул одну ногу через балконные перила и глянул вниз. Внизу, через пять этажей, играл утренний фонтан на каменной террасе, где обитавшие в храме Преданные любили совершать утренние молитвы. Двор сейчас был пуст: все Преданные спустились к берегу озера, чтобы понаблюдать за беззвучной битвой между Мистрой и водяным чудовищем. В толпу затесалось несколько десятков городских жителей, тоже захотевших посмотреть на зрелище.

Аватара богини вцепилась в руку Адона. Он попытался вырваться, но ее когти впились слишком глубоко.

Произнеси мое имя, – понукал голос в голове патриарха.

– Я отвергаю тебя! – прокричал Адон. – Я отрекаюсь от вас обоих!

После этого Адон повернулся и спрыгнул с балкона. Пролетев половину пути до фонтана, он успел удивиться, откуда у него нашлись силы, чтобы высвободиться из цепких когтей божества, ну а потом уже не было времени ни на то, чтобы отречься, ни на то, чтобы обнять Единственного.

30

Мистра продолжала воевать с чудищем, когда у нее кольнуло сердце и она услышала, как что-то тяжелое плюхнулось в фонтан под балконом Адона. Ее аватара достигла террасы еще до того, как улеглись брызги, и она сразу поняла, что опоздала. Тело патриарха плавало на поверхности, мертвые глаза смотрели в небо, вокруг головы вода окрасилась в кроваво-красный цвет. Падая, он ударился головой о край фонтана, и теперь в том месте образовалась трещина, и вода выливалась на террасу непрерывным потоком.

Богиня вытащила тело Адона из фонтана и прижала к своей груди, потом она увидела, как его душа вместе с водой вытекла на террасу.

– Адон!

– Прости меня… – Это был какой-то чужой голос, который говорил, растягивая слова. Кровавый поток превратил его душу в ночной кошмар, призрачное лицо вытянулось, как у змеи. – Кайрик провел меня-а-а…

– Адон, почему ты просишь прощения? Ты ни в чем не виноват. – Мистра опустилась на колени возле фонтана и подождала, пока душа ее патриарха не собралась на каменном полу в виде мерцающей капли. – Произнеси мое имя, и я приму тебя обратно.

Лицо Адона начало исчезать, как фрагменты мозаики; вода просачивалась между булыжниками, а вместе с ней уходила и душа.

– Произнести… имя? – Голос звенел от страха. – Именно это… он… и хотел!

– То, что он хотел, не имеет значения! – закричала Мистра. Лицо Адона уже превратилось в едва видимый узор призрачных линий. Богиня сунула в воду руку, чтобы его душа могла хоть за что-то зацепиться. – Произнеси мое имя, чтобы спастись, я верну твою душу в тело!

Послышался сдавленный хрип, но даже Мистра не смогла бы заявить, что прозвучало ее имя; с таким же успехом можно было сказать, что это червяк плюхнулся в воду.

Душа Адона исчезла меж камней.

Мистра закричала, и по всему Фаэруну прокатилась волна магии. Теперь Адон будет для нее потерян, пока не достигнет равнины Фуги, а до этого должно пройти какое-то время – сначала ему предстоит выбраться из стихии воды. Путь этот будет менее болезненным, чем прохождения Зейла через стихию магмы, но все же патриарху придется нелегко, и Мистра поклялась отомстить за него.

Вокруг собралась толпа зевак, которые пялились на бездыханное тело на коленях богини. Большинство составляли ее служители, но было и несколько любопытных горожан, без всякого стеснения нарушивших покой храма. Все они молчали, онемев от удивления, их поразила и смерть Адона, и чудо, что одна Мистра находилась на террасе, в то время как другая охотилась на чудище в озере. Несколько Преданных пали на колени и раскрыли ладони, имитируя священный знак богини – звездный круг, а другие принялись разрывать на себе одежды, оплакивая патриарха. Но ни одному из них не пришло в голову предложить свою помощь или спросить, что случилось, пока на террасу не выбежал принц Танг.

– Богиня Магии, что произошло? – Принц прижимал сломанную руку к груди, а в другой нес свой меч с искривленным концом. – Что вы сделали с Аденом?

Мистра нахмурилась:

– Что я сделала, принц Танг? – Пока она это произносила, ее аватара выросла настолько, что теперь она смотрела на принца сверху вниз. – Я ничего не сделала, разве только доверила вам охранять патриарха.

Принц Танг побелел:

– Прошу простить меня, богиня Магии, я совершил ужасную ошибку. Но когда я увидел, что ваша статуя и заговорила…

– Моя статуя, принц? – Мистра стояла, по-прежнему сжимая в руках тело Адона.

– Ваше изображение с настенного барельефа. – Стоило принцу это сказать, как он сразу понял, что его обвели вокруг пальца, и перешел на скороговорку, начисто лишившись обычной сдержанности. – Ваша статуя приказала мне уйти, а затем хлопнула дверью, защемив мне руку, после чего погрузила меня в сон, а когда я очнулся…

– Достаточно, принц Танг. – Мистра заговорила мягче, ведь она была слабовольной богиней и никогда не наказывала своих слуг за ошибки, которые те не могли предвидеть. А когда Танг замолчал, она переложила труп Адона на руки четырем ожидавшим служителям, – Хорошенько позаботьтесь о теле патриарха. Оно скоро ему понадобится.

– Мы все сделаем. – Подхватив труп, они направились к храму.

Мистра повернулась к принцу Тангу, уменьшившись до одного с ним роста.

– Теперь я взгляну на перелом.

– Это будет большая любезность, досточтимая богиня. – Принц протянул ей искореженную руку. – Я сожалею, что не смог защитить вашего патриарха, но, прежде чем я понял, что происходит, я уже спал, так и не успев позвать на помощь.

– Можете не извиняться.

Мистра взялась за руку принца выше и ниже перелома и одновременно рванула в противоположных направлениях. Кость стала на место с тихим хлопком. У Танга слегка подкосились ноги, но он был слишком тщеславен чтобы вскрикнуть или упасть в обморок, как поступил бы любой честный человек. Богиня поместила свои ладони над раной, после чего еще больше сняла с души принца тяжесть вины.

– Не могли же вы в самом деле спасти Адона от другого бога.

– Другого бога? – переспросил Танг. – Вы не сомневаетесь, что это был Кайрик?

– Кто-то хочет, чтобы я поверила, будто это был Кайрик. – Мистра так и не раскрыла, кого она имела в виду, сказав «кто-то», – ей не хотелось называть его имя в присутствии стольких зевак. – А когда кто-то стремится, чтобы я поверила в одно, я склонна верить в совершенно другое.

Тут Мистра вспомнила об осаде, которую вели лондетары, когда Маск хвастался, что одурачит ее и она сама докажет свою вину. Она поняла, что Повелителю Теней будет только на руку ее вражда с Кайриком. Маск частенько выгадывал от такой двуличности, а еще она поняла, что бог Воров мог просто похитить разум Адона, а вовсе не прибегать к заклинанию и проклятию, чтобы помутить его. Она решила, что именно так все и произошло, и вознамерилась отомстить Повелителю Теней.

Когда Мистра отпустила руку Танга, то опухоль исчезла, как и бордовый цвет и все другие признаки увечья.

Принц Танг пошевелил пальцами и улыбнулся:

– Тысяча благодарностей, богиня Магии. – Он поклонился, правда, лишь слегка. – Рука абсолютно здорова.

Мистра тоже улыбнулась:

– Вылечить вас – самое меньшее, что я могу сделать. Передайте мне свой меч, и вы получите истинную награду.

Принц Танг сверкнул глазами и тут же передал богине меч. Эфес и ножны оружия были украшены рубинами, сапфирами и бриллиантами, но, когда Мистра вытянула меч из ножен, стало ясно, что это боевое оружие. Серебристое лезвие сверкало особым блеском легендарной стали племени Шу, таких клинков никто больше не делал.

Богиня провела пальцем вдоль края лезвия, покрыв его пленкой алой крови, и произнесла несколько магических слов. Кровь с шипением испарилась, превратившись в коричневый дымок, и сталь Шу засияла глубоким алым цветом. Это сияние было таким прекрасным, что зеваки восторженно охнули.

Мистра вернула меч в ножны.

– Теперь это оружие поразит любого пса, которого коснется, будь эта тварь рождена природой или сверхъестественными силами.

Хотя Танг всегда держался с непроницаемой загадочностью, как любой принц Шу, от этих слов он невольно вскинул брови:

– Любого пса, богиня?

– Да, принц Танг. – По толпе зевак прокатился удивленный шепот. Мистра не обратила на него внимания, сосредоточившись на принце. – И пока этот меч у вас в руке, ни один зверь не возьмет ваш след, будь он из этого или любого другого мира.

– Да?.. Как хорошо. – Танг принял меч, но его взгляд по-прежнему выдавал смятение. Принцы Шу больше привыкли иметь дело с наемными убийцами, чем с псами. – Очень полезно. Уверен, что меч спасет мне жизнь… однажды.

– Это всего лишь скромный знак благодарности за ту заботу, что вы проявили к Адону. Пусть этот меч хорошо вам послужит.

Мистра повела принца Танга в храм, оставив зевак перешептываться. Она могла бы услышать каждое слово, если бы захотела, но в этом не было необходимости, она знала, что ее план сработает.

С самого начала строительства храма воры Алого Маска потихоньку таскали листы алебастра и мрамор с площадки. Их шпионы наверняка находились среди зевак, наблюдавших, как она благословляет меч Танга. Эти же шпионы сообщат о даре своим гильдмейстерам, а те, в свою очередь, сразу поймут, каким образом оружие может пригодиться их божественному патрону. Не успеет принц Танг добраться до своего дворца, как Маск будет в курсе, какой особой силой наделено оружие, – и тогда Мистра осуществит свою месть.

Так, или примерно так, думала глупая Блудница.