Текст книги "Другая девушка (ЛП)"
Автор книги: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Черт возьми.
Рев мотора становится громче. Я отталкиваюсь от валуна и жду, пока проедет машина, но она только приближается. Решив, что настроение испорчено, я направляюсь к своей машине и тут же останавливаюсь, увидев черный мотоцикл, подъезжающий к моей «Ауди».
На мотоциклисте шлем, но я знаю – просто знаю, – кто это. Знаю, потому что уже несколько дней смотрела на этот мотоцикл на его странице в социальных сетях.
Картер рычит двигателем один раз, прежде чем выключить его, и выдвигает подставку, чтобы поставить мотоцикл. Он снимает шлем и вешает его на руль. Я завороженно наблюдаю, как он проводит рукой по своим темным волосам, не сводя с меня пристального взгляда.
Мой желудок сжимается в тугой узел.
– Что ты здесь делаешь?
Его губы изгибаются в греховной усмешке.
– Я следил за тобой.
Открываю рот, чтобы сказать… что-нибудь. Но теряю дар речи. Эта ситуация выбивает из колеи. Я не знаю, что сказать, что делать и даже о чем подумать. Я борюсь со своим желанием последовать за ним. Делаю все, что в моих силах, чтобы вести себя прилично… И вот он здесь, дьявол искушения.
Мы одни.
– Тебе не следует быть здесь, – говорю я, и слова доктора Лейтон буквально прорываются сквозь меня. Я сжимаю телефон в одной руке, ключи в другой и осторожно пробираюсь по камням. – Тебе лучше уйти. Или… я уйду.
Мои нервы на пределе. Кожа пылает. Сердце бешено колотится в груди. Я больше не слышу птиц на деревьях.
– То, что ты сделал в аудитории… а потом не пришел на сеанс сегодня…
– Ты сказала, что нам не следует больше видеться на сеансах, – говорит он. – Я подумал об этом, и согласился.
– Я же не говорила, что мы будем встречаться вне школы, – я совершенно не в своей тарелке, и мне нужно взять верх над ситуацией. В переносном и буквальном смысле. – Нельзя, Картер. Я знаю, что ты пытаешься сделать, и это не самый эффективный способ получить желаемое.
Он просто наблюдает за мной со своей дерзкой ухмылкой. С ямочками на щеках.
– Я произвожу на тебя сильное впечатление. Смотри под ноги…
Внезапно становится темнее, чем было минуту назад, я теряю равновесие. Моя нога неправильно ступает на камень, и я спотыкаюсь.
Ключи и телефон с грохотом падают на землю, но Картер подхватывает меня, прежде чем я падаю.
Он теплый и крепкий, и этот запах… Я замечаю, как напрягается каждый мускул на его руке, как его грудь крепко прижимается к моей. Поднимаюсь на ноги, но он не отпускает меня. Вместо этого он освобождает одну руку, чтобы убрать волосы с моих глаз, его лицо оказывается слишком близко к моему.
– Зачем ты мучаешь меня?
Он напрягается.
– Хочу спросить тебя о том же.
Я не хотела говорить это вслух; я дезориентирована и не могу ясно мыслить, его запах проникает в мои чувства, его жар обжигает мою кожу. Я пытаюсь высвободиться, но он обхватывает меня рукой за талию, не давая вырваться.
– Если ты будешь продолжать так извиваться, – говорит он, – я не смогу себя контролировать.
Он эффективно прекращает мою борьбу, прижимает меня к себе. Его глаза находят мои, и я не могу дышать, грудь болит при каждом вдохе.
– Картер…пожалуйста… – я не знаю, о чем прошу – чтобы он отпустил меня? Чтобы никогда не отпускал? Это безумие. – Ты не можешь так со мной разговаривать…
Он прижимается своим лбом к моему, и мое тело обмякает в его объятиях.
Я дрожу, но не от холода, витающего в воздухе. Моя кровь горит, кожа реагирует на стихии резким контрастом. Его хватка не просто контролирует мое тело, она убивает.
Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной и могущественной одновременно.
– Я ужасно повел себя, когда в тот раз схватил тебя, – говорит он, откидывая голову назад. Его рука скользит по моей руке, опускаясь ниже. Я вздрагиваю, когда он поднимает ее, беспокоясь, что он заметит порезы, но он нежно целует внутреннюю сторону моего запястья. – Я не знаю, в чем дело, но вижу, что ты что-то скрываешь. Ты как призрак, тебя нет нигде. И я не могу перестать искать.
От страха по спине бегут мурашки.
– Ты пытаешься… шантажировать меня?
Он усмехается.
– А есть за что шантажировать?
Я дрожу.
– Нет, Картер. Я уже говорила тебе, перестань…
– Хочешь, чтобы я остановился? Заставь меня.
В его глазах смертельный вызов. Я могла бы остановить это. Я могла бы все это исправить, но искушение установить над ним контроль слишком велико. Сделать то, чего у меня никогда не было с Джереми.
Это способ пережить прошлое заново. Переписать будущее.
Когда я не отвечаю, он наклоняет голову так близко, что у меня перехватывает дыхание.
– Ты хочешь, чтобы я узнал все твои грязные секреты.
Во мне сейчас должно закипать негодование, но я была бы лицемеркой, если бы попыталась утверждать обратное. Если бы он отпустил меня сейчас, я бы истосковалась по его прикосновениям. Я отчаянно хочу, чтобы он продолжал обнимать меня, несмотря на то что в голове я протестую.
Облизываю губы.
– Может, только один раз, – говорю я.
Он нежно касается моего лица, его пальцы обжигают мою кожу.
– Я видел, как ты смотрела на меня, – говорит он. – В ту первую секунду в кабинете я увидел это. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не отодвинуть этот чертов стол и не овладеть тобой прямо там. Я никогда раньше не видел, чтобы девушка так смотрела на меня, и с тех пор не могу выбросить тебя из головы, – он проводит подушечкой большого пальца по моим губам. – Ты сводишь меня с ума.
Я сглатываю, его взгляд опускается на мой рот, он с чертыхается себе под нос.
Я отчаянно пытаюсь прислушаться к советам своей наставницы… но искушение поддаться этому чувству слишком велико.
– Это безумие, – говорю слабым, дрожащим голосом. – Это неправильно.
– К черту правила, – говорит Картер. – Я не смогу провести еще один день в этой академии, желая тебя и не имея возможности прикоснуться, – он демонстрирует свое желание, обхватив мое лицо ладонями. – Просто останься здесь, со мной, Эллис.
Я закрываю глаза от желания в его голосе, от того, с какой нуждой он произносит мое имя.
Я помню, как говорила похожие слова Джереми, когда пыталась донести, что мы созданы друг для друга, и как я была разочарована тем, что он меня не услышал.
Когда я снова открываю глаза, то вижу разочарование на лице Картера – это отчаянное, томительное желание, чтобы я поверила ему, перестала отрицать свои чувства.
Как жестоко было бы с моей стороны не обращать внимания на его эмоции. Я не могу быть настолько безжалостной к мальчику, который ворвался в мою душу подобно урагану, разрушая все баррикады, которые я воздвигла, чтобы защитить себя. Прошло так много времени с тех пор, как я впускала кого-то, позволяла приблизиться. Он заставил меня вновь почувствовать.
Его пристальный ищущий взгляд блуждает по моим чертам.
– Сейчас я тебя поцелую.
Есть доля секунды – одно мгновение нерешительности, – когда я могла бы остановить его.
Но не делаю этого. Я не просто разрешаю, я тянусь к нему навстречу.
Наши губы соприкасаются, и все дремлющие эмоции, которым я позволила умереть в своем стремлении быть здравомыслящей, нормальной и рациональной, прорываются сквозь меня, когда я вдыхаю его запах. На вкус он как рай и ад, грех и спасение. Чистый восторг.
Если Картер Хенсли – дьявол, посланный мучить меня, то я буду ангелом, который спасет нас обоих.
Глава 7. Огонь
Эллис
Утес Дьявола – это плоское скальное образование, выступающее из недр Черной горы. С утеса открывается вид на озеро у подножия горы, создавая эффект темной впадины, как на пейзажной картине Ван Гога.
Опасный подъем через две вершины утеса известен как Зуб Дьявола. Острый скалистый нарост, который поднимается вверх, как зазубренный гребень пасти демона. На вершину зубчатого сооружения ведет узкая тропинка. Это опасный путь, и, согласно легенде, никто никогда не оставался в живых после попытки туда дойти.
Местные жители называют это место просто перевалом.
Некоторое время назад пропали две девочки. Позже их тела были обнаружены изуродованными койотами на утесе, в двух шагах от перевала. Если убийца хотел, чтобы они полностью исчезли, ему следовало сбросить их тела в ущелье, чтобы их больше никогда не видели.
Картер рассказывает мне эту историю, разводя костер. Уютно устроившись на его форменном пиджаке, я смотрю на темнеющее небо над хребтом. Смена дня на ночь произошла так внезапно, словно мы перешли в другой часовой пояс.
Или в другой мир. Мир, где осуждение нас не касается. Потому что здесь мы окутаны анонимностью тьмы. Все грехи, совершенные под покровом ночи, никогда не кажутся плохими. Они становятся необходимыми, нуждающимися, и наши требования слишком велики, чтобы их игнорировать.
Как только завтра мои ноги коснутся стен академии, мне будет стыдно. Возможно, даже станет жаль. Сейчас я стараюсь не думать об этом. Я хочу, чтобы этот момент длился так долго, как только возможно.
Мои губы все еще чувствуют его поцелуи. Я прикасаюсь к ним, когда огонь разгорается, и маленькое пламя колышется на открытом воздухе. Запах горящих сосновых иголок и сухих веток – бальзам для моего перенапряженного организма.
Картер прячет зажигалку «Зиппо» в карман.
– Это стало настоящим спором, – говорит он, продолжая рассказ о Зубе Дьявола. – Подростки приходят сюда, чтобы напиться, и потом подначивают друг друга перейти перевал. Говорят, что дно оврага усеяно костями. Животными, человеческими. Довольно неприятно было слушать о таком в детстве.
– Как часто сюда приходят люди? – спрашиваю я.
Он бросает на меня понимающий взгляд.
– Ты имеешь в виду, не появится ли кто-нибудь внезапно и не обнаружит нас? – он встает и подходит ближе, чтобы устроиться рядом со мной, закидывая мои ноги себе на колени. Мы ведем себя так непринужденно и привычно, как будто делали это миллион раз. – Не сегодня.
Он излучает неземную силу. В нем нет нерешительности, нет необходимости останавливаться. Думать. Взвешивать варианты. Картер либо живет в полную силу, либо никак. Я начинаю думать, что именно поэтому в его досье все написали так, ведь его неправильно поняли. Если направить агрессивное поведение в нужное русло, оно может восприниматься как позитивное.
Руководители. Адвокаты. Политики. Подобных личностей хвалят за их агрессивное стремление к карьере.
Его рука скользит взад-вперед по моей ноге, затем поднимается выше колена, пальцы ныряют под юбку. Внутри меня вспыхивает тревога, и я накрываю его руку своей.
– По будням никто не приезжает в Утес Дьявола. Здесь только мы, – говорит он, все еще думая, что я боюсь, как нас увидят. Он придвигается ближе и убирает локоны с моей шеи, оставляя нежный поцелуй.
Его волосы касаются моей щеки, и я вздыхаю от этого дразнящего ощущения.
– Как они узнают, что нужно встретиться именно здесь? Какой-то секретный код рассылают в социальных сетях?
С внезапным интересом он поднимает голову.
– Почему тебя нет в соцсетях, Эллис?
Я колеблюсь, прежде чем ответить.
– Я знаю, в твоем возрасте в это трудно поверить, но не все хотят быть в социальных сетях, – подавляю беспокойство, которое вызывает его вопрос.
Он сжимает челюсть.
– Ты продолжаешь это делать, – говорит он с суровой ноткой в голосе. – Напоминать о моем возрасте, – его движения быстры и яростны, он обхватывает рукой мою лодыжку и подтягивает к себе. – Видимо, нужно доказать, что я мужчина.
Сильный огонь в его глазах поглощает. Он весь как темная энергия и горючая материя. Завладевает моими губами в обжигающем поцелуе, лишая меня всякой логики и здравого смысла.
Приятное не может быть неправильным.
Мои глаза закрываются, когда я слышу внутреннее предупреждение успокоиться. Причина моей нерешительности не имеет ничего общего с моральной или этической дилеммой, хотя она должна быть. Каждое прикосновение, поцелуй, страстный взгляд… напоминают мне о Джереми и о том, как быстро мы двигались. Мы занимались любовью на пляже в самую первую ночь нашего знакомства.
Весь этот пыл, признания в любви… Из такого и состоят любовные романы. Я была молода и наивна, не понимала, что произойдет на следующий день.
Я запихиваю воспоминания в темный уголок своего сознания, где им самое место. Картер – не Джереми, и я больше не та девушка. Обвивая руками шею Картера, я притягиваю его к себе.
Запрокидываю голову, чтобы предоставить ему лучший доступ, и наслаждаюсь ощущением его крепкого тела, прижатого к моему. Его вес, давящий на меня между бедер, сводит с ума, а одежда мешает сблизиться. Восхитительная боль усиливается там, где его джинсы царапают шов моих трусиков.
Это кажется правильным. Это то, что мне нужно.
Я мысленно повторяю эту мантру, желая, чтобы мое тело сдалось – просто отпустило сомнения.
– Господи, я никогда никого не хотел так сильно, как тебя, – его руки повсюду, поцелуи – пылкие и требовательные. – Я не врал насчет сна, – говорит он. – Я чуть не разбился на байке. Грезы о том, как ты сидишь на гребаном столе… только об этом я и думал.
Это все, что я когда-либо хотела услышать. Я не перебиваю, не хочу, чтобы он останавливался. Быстро снимаю пиджак. Мои руки тянутся к застежке его брюк, расстегивают пуговицу. Он издает гортанный звук, от которого я подлетаю к краю пропасти.
Что-то дикое овладевает мной, и внезапно все желания и страстная тоска, которые я так долго подавляла, вырываются наружу. Я разворачиваю нас, ложусь на него сверху. Мои волосы падают вперед, создавая завесу, изолирующую нас.
Целую его неторопливо, обдуманно, наслаждаясь ощущением его мягких губ, тем, как его язык соприкасается с моим. Он ведет себя отчаянно в силу возраста. Поэтому я чувствую себя сильнее, будто контролирую ситуацию. И чем дольше я оттягиваю момент, тем в большее отчаяние он впадает.
Я приподнимаюсь, и он следует за мной, не прерывая поцелуя. Мои руки находят подол его рубашки, задирают, ногти царапают рельефный живот и вызывают удовлетворенный стон. Я отстраняюсь, чтобы сорвать рубашку с него через голову.
Он обхватывает ладонями мое лицо, его большой палец касается моего подбородка, и он смотрит на меня снизу вверх.
– Боже, ты такая красивая.
Мое сердце сжимается; боль настолько невыносима, что я не могу дышать. Я хочу, чтобы это было по-настоящему – мне нужно, чтобы он был настоящим. Чтобы все остальное мгновение до этого превратилось в дурной сон.
Настоящее и воспоминания смешиваются, и случается это… Чужое имя срывается с моего языка.
– Джереми…
Картер откидывается назад, опираясь на локти.
– Кто, блять?
– Никто… – я замолкаю, не зная, как объясниться. – Я не это имела в виду…
– Он будет никем, – говорит он. Хватает меня за поясницу и упирается своим твердым членом в мою промежность. – Я вытрахаю из тебя этого Джереми.
И я хочу, чтобы он это сделал. О боже, я хочу, чтобы ужасы прошлого остались в прошлом, как будто их никогда не было. Стереть Джереми и тот пляж из памяти.
Тогда он берет верх. Обхватив меня сзади за шею, он запускает пальцы в мои волосы и сжимает их, заставляя запрокинуть голову, пока он кусает местечко между плечом и шеей.
Я наслаждаюсь этим прикосновением. Гладкая кожа и крепкие мышцы. Мои пальцы обводят его грудь, пресс, спускаются к впадинке над джинсами. Бугорок его члена становится тверже подо мной, усиливая пульсирующую боль между моих бедер. Я двигаю бедрами, прижимаясь к нему.
– Черт возьми… иди сюда, – Картер притягивает меня к себе, его губы прижимаются к моим, а свободная рука тянется к пуговицам моей блузки. Грубо расстегивает каждую из них, пока не получает доступ, которого так жаждет.
Он приходит в ярость, когда срывает с меня оставшуюся одежду, а затем прижимает к земле. Никакой одежды; мы пылаем, кожа к коже.
В тот момент, когда он устраивается между моими бедрами и головка его члена касается меня… Я словно оживаю, ток течет от него ко мне, и я так жажду быть заполненной. Закрепить связь.
Он хватает меня за бедра, ища одобрения в моих глазах.
– Трахни меня, – беззвучно произношу я.
Его глаза закрываются в знак покорности, когда он входит в меня.
Он заполняет меня полностью, и я принимаю его целиком. Снова и снова он проникает глубже, каждый толчок интенсивнее предыдущего, на его лице застывает маска страдания, как будто желание слишком сильное, непомерно страстное, и я чувствую, как эта жажда сковывает все мое тело.
Мы склонны к насилию в своих потребностях. Картер понимает, что насилие – это то, как он реагирует на все сложные ситуации. Почему бы не заняться сексом? Когда эмоции накаляются, и страсть становится жарче пламени костра, остается только одно действие, которое разрывает на части, поглощает, пожирает целиком.
Шум водопада едва слышен из-за нашего страстного шепота и стонов, из-за каждого резкого слова, произнесенного нами.
– Скажи это, – умоляю я. – Скажи, что ты хочешь меня. Мне нужно это услышать…
– Я буду повторять это всю ночь напролет. Я хочу тебя, детка. Черт возьми, я хочу тебя.
Он входит в меня сокрушительным толчком, и я погружаюсь в небытие, ощущая его твердость, – это высший кайф.
Мы умираем вот так, в безумии искушения. Вместе мы достигаем вершин, пока наши тела не истощаются и не ломаются – боль становится формой удовлетворения, не сравнимой ни с чем другим.
Лежу в его объятиях, наши тела пылают. Я идеально вписываюсь в него, как будто создана для того, чтобы быть рядом.
– Завтра все изменится?
Я не хотела спрашивать об этом вслух. Эта мысль не покидает меня, я боюсь, что история повторится.
Картер наклоняется на бок и обхватывает ладонями мое лицо, его нежные прикосновения резко контрастируют с грубостью нашего секса.
– Я буду настоящим безумцем, если все испорчу, – говорит он. Затем целует меня, забирая боль.
Я в восторге от этого момента. Он рядом, звуки водопада и костра окутывают меня эйфорическим коконом. И все же страх остается. У каждого начала есть конец. Даже если боишься конца.
Именно страх кончины побуждает нас делать немыслимое.
Иначе мы превратились бы в дремлющих богоподобных существ, которые только наблюдают. А не действуют.
Несмотря на наши опасения, мы с Картером действуем. Мы отбрасываем логику и страх в сторону, игнорируем общество и правила, и вместо этого принимаем неистовую страсть между нами.
Шекспир писал: «У бурных чувств неистовый конец». Как предзнаменование.
Ох, небеса, надеюсь, что все будет иначе.
Глава 8. Злодейка
Эллис
Яркое утреннее осеннее солнце проливает обжигающий свет на прошедшую ночь, рассеивая все иллюзии о том, что произошедшее между мной и Картером, было сном.
В душе я прикасаюсь к каждому синяку и царапине, оставленным его грубыми, отчаянными прикосновениями. Мое тело ноет от боли, любое движение напоминает о том, что он был внутри меня.
Я взволнована и напугана одновременно. Радуюсь тому, что все еще могу чувствовать, и в то же время боюсь, что эти чувства, да и сам Картер, внезапно исчезнут. Этот надоедливый голосок в голове шепчет: «он лжет».
Если Картер – лжец, то правду я слышать даже не хочу.
У меня своя правда. Я хочу верить, что Картер не причинит мне вреда, и я того же не сделаю. Я порхаю по коридорам академии, как влюбленная школьница. Жизнерадостная и беззаботная. По дороге в кабинет даже машу рукой Сью, этой математической сучке.
Сью, похоже, не в лучшем настроении. Она улыбается, но не смотрит мне в глаза.
Я не обращаю внимания. Не позволю негативу вторгнуться в мою жизнь. Не сегодня. Потому что сегодня я должна верить в лучшее в людях. Не все лживые злодеи, стремящиеся к разрушению. Люди, по большей части, хорошие. Большинство из них слишком заняты своей собственной жизнью, чтобы обращать внимание на кого-то еще.
Мы с Картером вместе. Только это важно. Я не хочу давать своему страху больше кислорода для сжигания. Мне нужно задушить тревогу, просто погасить ее.
Несмотря на всю свою силу, которую я проявляю во внешнем мире, я становлюсь хрупкой, когда дело доходит до близости. Есть на то причина, ведь единственный парень в моей жизни испарился, как утренний туман, на следующий день после того, как мы занялись любовью.
Джереми был так увлечен нами, когда трахал меня, что забыл упомянуть о своей девушке. Когда я подошла к нему в школе, он притворился, что не знает меня. Вел себя так, словно прошлой ночи никогда не было. Смеялся со своими друзьями над одержимой «психованной девчонкой».
Воспоминание ранит так же сильно, как и тогда, и я проглатываю ком, застрявший в горле. Я даже начала задаваться вопросом, не привиделось ли мне все это, возможно, я сошла с ума. Если тебе часто говорят, что ты сумасшедшая, и ты единственная, кто помнит о каком-то событии, нетрудно потерять связь с реальностью.
Я выбрасываю эту мысль из головы, вздергиваю подбородок. Вхожу в двери главного офиса.
Проходя мимо стойки регистрации, здороваюсь с мисс Янсен. Оказавшись в уединении своего кабинета, вздыхаю с облегчением. Затем достаю папку, которую я создала для Картера. Наряду с моими записями я завела физический файл, недоступный в цифровом виде, где я буду хранить свои личные мысли.
Я слышу шепот доктора Лейтон: «Делаешь алтарь»…
«Нет, это не так», – внутренне настаиваю я.
Фотография с доски объявлений падает на стол, и я поднимаю ее. Провожу подушечкой пальца по изображению, вспоминая его нежные губы на своих, его горячие прикосновения.
Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть, и я быстро убираю фотографию и папку в ящик стола и запираю его.
– Входите.
В кабинет заходит Сью. Я широко улыбаюсь.
– Чем могу помочь, Сью?
Она закрывает за собой дверь. Не говорит, зачем пришла, а я лишь хочу, чтобы она исчезла. Пытаюсь подавить раздражение и заставляю себя улыбнуться. Она не садится, и когда ее тусклые глаза наконец встречаются с моими, я понимаю, что назревают неприятности.
– Нам нужно поговорить, – говорит она.
За подобным заявлением никогда не следует ничего хорошего.
Я расслабляю челюсти от слишком долгого удержания улыбки. Позволяю своему лицу принять естественное выражение. Кажется, это нервирует Сью. Я неторопливо подхожу к своему рабочему стулу и сажусь, закидывая ногу на ногу.
– Присаживайся, Сью. Расслабься, – я взмахиваю рукой в воздухе, указывая на стул перед столом.
Она быстро оглядывается, как будто боится, что мы не одни, потом, наконец, садится.
– Я видела, что произошло у вас с Картером Хенсли в аудитории, – внезапно говорит она.
Я приподнимаю бровь.
– Что произошло? – повторяю я вопросительным тоном, намеренно покровительственным.
Она наклоняет голову, сверля меня взглядом.
– Это было странно, Эллис. И, честно говоря, довольно тревожно.
Я скрещиваю руки на груди, прикрывая их от ее взгляда, и позволяю тишине заполнить кабинет. Мои ногти глубоко врезаются в ладони. Я пытаюсь подавить желание броситься к ней и сдавить ее морщинистую шею.
Она намеренно говорит расплывчато, желая, чтобы я заполнила пробелы. Она надеется, что ее прямой допрос настолько выбьет меня из колеи.
Делаю глубокий вдох и расцепляю руки.
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Сью. Расскажи больше подробностей.
Ее лицо морщится от раздражения.
– Я видела, как он схватил тебя. Видела, как вы горячо спорили.
– Прости, – встаю и обхожу свой стол, – я не совсем понимаю, чего ты хочешь, Сью. По какой причине ты говоришь мне это?
Облокачиваюсь на край стола, чтобы смотреть на нее сверху вниз. Это вынуждает ее поднять голову ко мне, что ставит ее в неудобное положение.
– Я беспокоюсь за тебя, – говорит она, и ее тон становится озабоченным. – Если он чем-то обидел тебя, Эллис, ты должна пожаловаться.
Я киваю, пытаясь разгадать ее точку зрения.
– Уверяю, у меня все под контролем. А теперь… – я встаю из-за стола и возвращаюсь на свое место. – У меня скоро будет сеанс.
Она тихо усмехается, вставая.
– Серьезно, Эллис…
– Серьезно, Сью, это не твое дело.
– Ладно. Но я не дам ему спуску на своем уроке.
Я смотрю, как она идет к двери, и убедившись, что она ушла, тяжело вздыхаю. Я знала, что Сью может стать проблемой для Картера, и за очень короткое время она стала проблемой и для меня. Она слишком любопытна.
Раздается еще один стук в дверь, и я кратко прошу человека войти, не успеваю разозлиться как следует.
Входит мисс Янсен, на ее лице застыло нерешительное выражение.
– Извини, Эллис, студентка… – она замолкает.
– Что? На что ты уставилась? – соблюдать вежливый этикет слишком сложно. Мой предохранитель уже не работает.
– Твои руки… это кровь? – заикаясь, спрашивает она. – Боже, с тобой все в порядке?
Я опускаю взгляд на свои ладони. Не заметила.
– Порезалась бумагой, – быстро засовываю руки под стол и выжидающе смотрю на нее. – Приглашай. Благодарю.
Она медлит у двери, прежде чем выйти. Как только уходит, я отрываю пару кусочков салфетки и мну их в руках.
Сью подорвала мою вновь обретенную веру в людей, в то, что они могут быть хорошими. И вот я снова здесь, после стольких лет, с кислым привкусом лжи на языке. Такие люди, как Сью, портят жизнь таким, как я, – и им нужно преподать урок.
Глава 9. Жертва
Эллис
Токсикологический принцип гласит: доза – это яд.
Люди настолько не осведомлены об опасностях, которые подстерегают их в самых простых и неожиданных формах. Лист помидора. Скромное комнатное растение. На первый взгляд невинная пачка черной лакрицы. Даже питьевая вода. Конечно, большинство из этих продуктов безвредны в небольших количествах и даже могут быть полезными – но именно это делает пословицу такой умной и правдивой.
Все может стать опасным в больших дозах.
Токсикология увлекательна. Если бы я не специализировалась на психологии, то это было бы моим вторым призванием. В школе я часто проводила вечера в одиночестве, и читала. Много читала. От теологии эпохи Возрождения до более поздних медицинских журналов. В мире так много знаний, что это порой ошеломляет.
Я дотрагиваюсь до пластикового пакетика в кармане, когда иду по коридору к комнате отдыха преподавателей.
В этот маленький пакетик плотно завернуты пять красных фасолин.
Пять сырых красных зерен фасоли – это все, что нужно, чтобы день выдался на редкость неудачным.
При правильном вымачивании и приготовлении они безвредны, а для некоторых и вкусны. Лично я, узнав, на что способны эти маленькие гаденыши, не доверяю им и стараюсь держаться подальше.
При употреблении в сыром виде человек съедает токсичное химическое вещество, известное как… Ну, не могу вспомнить, но это длинное слово, от которого человек чувствует себя ужасно. Симптомы могут быть разными, но обычно вызывают сильную тошноту, рвоту и диарею. Конечно, у большинства симптомы проявляются через сутки, но этого достаточно, чтобы убрать Сью с пути и дать мне время подумать.
Если повезет, академия проявит особую осторожность и попросит заведующую кафедрой математики некоторое время не возвращаться на работу.
Входя в зал, я улыбаюсь симпатичной библиотекарше, которая, полагаю, и есть мисс Ричардс. Она такая же миниатюрная, как и я, и я вижу ее довольно часто, но официально мы не знакомились. Я наливаю кофе в свою дорожную кружку.
Прислоняюсь к стене, достаю телефон и просматриваю уже проверенные электронные письма, ожидая, пока она уйдет. Она одаривает меня натянутой улыбкой, направляясь к выходу, и я жду еще несколько секунд, прежде чем сделать свой ход.
Мое сердце бьется быстрее, когда я открываю холодильник, где, как знаю, Сью хранит свои обеды. Я видела, как она кладет их сюда по утрам. Размеренно дыша, я как можно небрежнее вынимаю пластиковый контейнер и открываю крышку.
Остатки рагу.
Ох, Сью… как печально. Однако, мне кажется, это очень удобно, что бедная одинокая Сью готовит большие порции на одного человека на всю неделю.
Я наблюдаю за дверью, когда украдкой достаю пакетик из кармана и посыпаю блюдо измельченной фасолью. Перемешиваю пальцем, прежде чем закрыть крышкой и убрать обратно на полку холодильника.
Это довольно сложно отследить… Но на всякий случай я купила фасоль в сетевом продуктовом магазине за наличные перед обеденным перерывом.
Звенит звонок, возвещающий о начале обеда.
Я ухожу из учительской гостиной до прибытия остальных.
К сожалению, я не смогу стать свидетелем этого события. Я бы с удовольствием посмотрела в ее унылые, занудные глаза, когда симптомы начнут проявляться. Я бы хотела, чтобы она каким-то образом поняла, что я – причина ее мгновенной кармы.
К счастью, Сью работает в школе, где всегда царит атмосфера, пропитанная любыми сезонными вирусами. Приступ «желудочного гриппа» не привлечет к себе слишком много внимания.
Но это поможет ей держаться подальше от Картера и любых злодейских планов, которые она приготовила для него.
Мне почему-то кажется, что Сью всю жизнь играет роль жертвы. Я только что сделала это реальным.
***
Когда я была маленькой девочкой, часто играла в игру с большими часами в маминой столовой.
Мама всегда называла эти старинные деревянные часы «дедушкиными», и в моем детском воображении вместо часов был сварливый старик, висящий в темной комнате и наблюдающий за мной.
Стрелками на часах были, конечно, его усы, и я пыталась пробежать из одного конца дома обратно в столовую, пока усы успеют полностью очертить его лицо по кругу.
Я делала это каждый раз, когда часы отбивали час.
Это была глупая игра, и на самом деле не такая уж изобретательная. Но, будучи единственным ребенком в семье и имея родителей, которые часто путешествовали, я находила способы развлечь себя сама.
Я думаю об этом сейчас, когда смотрю на часы на стене своего кабинета, потому что стрелки-усики – показывают 9:11.
Но это невозможно.
Нажимаю на свой телефон: 14:11
Я знаю, что уже больше двух, потому что провела здесь большую часть дня. Да, время относительно… но это абсурд какой-то.
Дедушкины часы в конце концов сломались, стрелки с усиками застряли на единице и десяти. В тот день игра прекратилась. Должно быть, эти часы тоже сломаны или села батарейка. Я перетаскиваю свой офисный стул через весь кабинет и встаю на него – очень осторожно – чтобы дотянуться до часов.
Нахожу заднюю панель и вытаскиваю батарейку. Для пущей убедительности поворачиваю стрелки на задней панели, чтобы они не показывали зловещие цифры, затем поднимаю руку и вешаю их обратно на стену.
Раздается стук в дверь.
– Минуточку… – я опускаю взгляд, когда Картер входит в кабинет.
Волна возбуждения разливается в крови. Ноги подкашиваются, и я покачиваюсь на стуле. Картер протягивает руку, чтобы поддержать меня. Его руки целенаправленно обхватывают мои бедра, как будто прошлой ночью он запомнил каждый дюйм моего тела, и я принадлежу только ему.
Он улыбается своей коварной улыбкой.
– Рад, что снова оказался здесь и смог застать вас, мисс Монтгомери, – он протягивает руку, чтобы запереть дверь. Отчетливый щелчок защелкивающегося механизма посылает по моей коже волну тепла.
