Текст книги "Другая девушка (ЛП)"
Автор книги: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Ну, что видела, как он заходил в твой кабинет на прошлой неделе. Должно быть, это было непросто для первого рабочего дня, да? На пятом уроке у меня был Картер.
Я поднимаю руку.
– Сью, при всем уважении, я не могу обсуждать свои сеансы, – профессиональная часть меня гневается. Голос в голове кричит: произнеси его имя, произнеси его имя, произнеси его имя.
Это как утоление страстного желания. Успокаивающая мазь на ожог. Я хочу, чтобы она рассказала мне все, что знает о Картере.
– О, прости. Нет. Я не имела в виду ничего такого, – она качает головой, явно сбитая с толку. – Я просто сказала, что у него проблемы, вот и все. После инцидента его исключили из государственной школы. Знаешь… он чуть не забил того бедного мальчика до смерти. Предъявили обвинения в нападении, – последнюю часть она произносит шепотом, серьезно качая головой. – Я слышала, что у него также было немало ссор с учителями. Как правило, академия не приняла бы такого неуравновешенного юношу, поэтому они, должно быть, очень верят в тебя как в наставника.
Комплимент тешит мое самолюбие и ослабляет защиту. Она заядлая сплетница. Эта школа – ее жизнь. Интересно, что же такого интересного ей рассказывали обо мне? Никогда не помешает подружиться со сплетницей. Они всегда держат в курсе событий.
– Я очень рада, что у меня есть возможность помочь, – широко улыбаюсь. Затем, чтобы убедиться, что она видит бирку, хватаю свою сумку от «Prada» и достаю телефон. Притворяюсь, что проверяю сообщение. – Мне нужно пойти в свой кабинет и начать готовиться.
– Конечно, – говорит Сью. – Было приятно познакомиться с тобой, Эллис.
Когда мы знакомились, я не называла ей свое имя.
– И мне тоже, Сью. Хорошего дня.
Хорошего, блять, тебе дня, идиотка. Эта женщина понятия не имеет, какой Картер особенный. Я пишу заметку в телефоне, чтобы потом поговорить с ним о его занятиях по математике; узнать, есть ли у него проблемы.
С моей помощью жизнь Картера изменится.
Пока я иду по коридору, то не могу перестать пялиться, желая хоть мельком увидеть его, гадая, где находится его шкафчик. Наш сеанс только завтра. Может быть, я смогу встретиться со Сью за ланчем – не думаю, что она куда-то уедет из академии, – и выведать у нее побольше.
Прежде чем войти в приемную, я останавливаюсь в нескольких футах от стеклянной двери, чтобы перевести дыхание. Пытаюсь собраться с мыслями. Затем расправляю плечи и с улыбкой иду вперед.
Первая встреча за день – с девушкой-второкурсницей, которая борется со своими чувствами к парню. Она хочет сосредоточиться на учебе и поступить в Беркли, как и все девушки в ее семье, но боится, что любовные отношения будут ее отвлекать.
Слушая ее, я сочувственно киваю. Я умею сопереживать.
И все это время где-то в глубине души у меня постоянно что-то зудит. Нарастает раздражение. Мои мысли постоянно возвращаются к парню, который однажды зашел в этот кабинет и нарушил все мои границы.
– Он просто… все изменил, – раздраженно говорит Миа.
Он все изменил.
– Что мне теперь делать? – спрашивает она.
Я беру карандаш и использую его, чтобы отвлечься. Вдавливаю ноготь большого пальца в дерево, чтобы собраться с мыслями.
– Он испытывает к тебе те же чувства?
Этот вопрос, кажется, ставит ее в тупик.
– Наверное, да. Я так думаю. Но меня беспокоит не это. Я не хочу терять концентрацию. Я пытаюсь решить, стоит ли мне разрывать отношения.
Я отрываюсь от игры с карандашом.
– Зачем тебе разрывать отношения, Миа? Мне это кажется жестоким, учитывая, что Тайлер, похоже, любит тебя.
Она несколько раз моргает.
– Думаю, это правда. Я не хочу причинять ему боль.
Я придаю своему голосу спокойный тон.
– Я вижу перед собой умную, сильную молодую девушку, которая способна справиться и с учебой, и с отношениями, – улыбаюсь и переплетаю пальцы. – В этом и заключается смысл жизни, верно? Научиться управлять всеми аспектами своей жизни?
Выражение лица Мии смягчается, на лбу исчезает складка.
– Именно это я и пыталась объяснить своей маме, но она отказывается понимать.
Я киваю, но при воспоминании о маме меня словно раскаляет добела. Прогоняю эту мысль прочь.
– Твоя мама просто хочет для тебя того, что, по ее мнению, лучше всего. Но ты единственная, кто знает, что для тебя лучше. Доверяй своим инстинктам.
Когда я заканчиваю сеанс, то понимаю, что Миа не нуждается в повторной встрече, но передаю ей, что моя дверь всегда открыта, если ей захочется поговорить. Потом я приступаю к оформлению остальных документов, которые не спешу сдавать в главный офис.
Пишу свое имя в верхней строке. В тишине маленькой комнаты скрип ручки по странице звучит слишком громко. Я вписываю в другую строку свой номер социального страхования – номер, который я недавно запомнила наизусть. Затем поднимаю взгляд и смотрю на закрытую дверь. Пульсация эхом отдается в основании моего черепа.
Я потираю затылок и переворачиваю страницу. Не могу сосредоточиться на словах, ведь старательно пытаюсь не думать о Картере. Со вздохом бросаю взгляд на свой телефон, и, конечно же, часы показывают 9:11.
У меня мурашки бегут по спине.
Пульсирующая головная боль требует мельком взглянуть – всего чуть-чуть. Просто посмотри, чтобы утолить острую потребность, а потом закончи оформление документов без ошибок.
Я нажимаю на приложение и перехожу на его страницу. Мгновенное облегчение разливается по моим измученным венам.
Я вижу предупреждающие знаки. Я ощущаю опасность.
Невротическое поведение.
Навязчивые мысли.
Бредовые убеждения.
Как быстро это может обостриться?..
После того, как мне поставили диагноз, я изучила все о Навязчивом любовном расстройстве – этот ярлык был навешен на меня в старших классах. НЛР не считается самостоятельным расстройством. Скорее, оно связано с другими психическими расстройствами, такими как пограничное расстройство личности1. А у меня этого нет.
Проще говоря, я слишком зацикливаюсь на любовных увлечениях. Мой наставник часто употреблял это слово во время личных бесед. Хотя, строго говоря, только один человек вызывал у меня такие сильные чувства, и совсем недавно я начала думать, что мне поставили неправильный диагноз. Что это всего лишь единичный случай, когда я была влюбленной девочкой-подростком.
Потому что после Джереми я больше никогда так сильно не влюблялась.
Месяц назад я перестала принимать лекарства.
Просматривая последние публикации Картера, я пытаюсь разобраться в чувствах, бушующих внутри. Сходство Картера с Джереми пробудило во мне интерес, но именно мысли Картера, его слова, интонации его голоса пробудили во мне все остальные чувства.
Я боюсь, что все сильнее и быстрее влюбляюсь в Картера… и боюсь, что не смогу остановиться. Даже осознание того, что его темная энергия может сделать с моим миром, недостаточно сильно, чтобы изменить ход событий.
Эйфория требует большего.
Не важно, какой ценой.
Внутренняя война продолжается, когда я провожу пальцем вниз по странице и замечаю, что одному и тому же человеку нравятся посты и появляются частые комментарии.
Эддисон Янг.
Она прекрасна.
С любопытством и мурашками по спине я нажимаю на ее имя и просматриваю профиль. Она ходит в прошлую школу Картера. Здесь много их совместных фотографий. Согласно ее последнему посту, они с лучшим другом Картером недавно отправлялись на велосипедах на горную прогулку.
Где-то в глубине моего живота разгорается адское пламя. Руки трясутся, и мне трудно листать ее страницу. У Картера есть молодая, красивая лучшая подружка.
Я чертыхаюсь и закрываю приложение.
Всегда есть красивая девушка. И она всегда хорошая. Остроумная и стильная, но не слишком старается для этого. Все окружающие считают ее идеальной. Она святая.
Именно к этой девушке Картер обратится, когда ему понадобится совет.
Так всегда все начинается, а потом дружеские чувства перерастают в любовь…
Воспоминание о шелковистых волосах цвета корицы и зеленых глазах мелькает у меня в голове, словно стробоскопический эффект. Так же быстро я стираю образы. Теперь в моем мире нет места для той сучки. Она не сможет вторгнуться в мою новую жизнь.
Меня охватывает желание двигаться, я встаю и начинаю мерить шагами небольшой уголок своего кабинета, желая избавиться от переполняющей энергии. Я слишком взвинчена. Провожу руками по волосам, сжимая ладони в кулаки. В верхнем ящике моего стола лежат канцелярские принадлежности. Я открываю его и достаю резинку.
Нацепляю вокруг запястья, и несколько раз щелкаю ею по коже, пока дрожь не проходит.
Раздается стук в дверь, и меня охватывает паника. Я опускаю рукав, затем поправляю волосы.
– Да?
Мисс Янсен просовывает голову в приоткрытую дверь.
– Привет, Эллис. У меня тут студентка, которая хочет с тобой поговорить. Есть время?
Успокойся. Улыбайся.
– Да, есть. Через пять минут, хорошо?
Она кивает, но я вижу, как в ее глазах мелькает любопытство. Я просто стою посреди кабинета. Как зомби. Она закрывает дверь.
Я шепчу проклятие. Медленно сажусь за стол. Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.
Я сосредотачиваюсь.
Это одна из начальных стадий НЛР. Я вижу признаки, но всеми фибрами души отрицаю происходящее. Я испытываю чувства к Картеру. Разве это не еще один знак? Что нам суждено было найти друг друга?
Подави эмоции логикой.
Если чему-то суждено случиться, это произойдет без моего участия.
Единственная опасность в том, чего это мне будет стоить.
Я не могу вызвать подозрений, а слухи о том, что школьный психолог тесно общается с учеником, определенно привлекут ненужное внимание.
Разумнее всего будет передать дело Картера другому психологу. Я не могу находиться рядом с ним. Мне нужно прекратить все связи.
Поднимаю телефонную трубку, чтобы позвонить секретарю, но потом кладу ее обратно.
Картера бросили родители, отправив в эту школу. Я не буду так же жестоко с ним поступать. А скажу ему лично, что больше не могу быть его психологом.
Но именно этого ты хочешь.
Хлопаю ладонями по столу, чтобы успокоить внутренний голос. Я контролирую ситуацию. Я покончу с этим, пока все не зашло слишком далеко.
Глава 4. Преданность
Эллис
Некоторые люди могут быть изолированы и оставаться психически здоровыми, стабильными. Другие… полностью теряют связь с реальностью.
Некоторые исследования последствий изоляции утверждают, что риски для здоровья сравнимы с курением сигарет и ожирением. Люди, которые страдают от длительных периодов изоляции и осознанного одиночества, подвергаются более высокому риску заболеть и умереть.
Удивительно, что простое одиночество может свести человека с ума. Насколько сильно нужно презирать себя, чтобы прям возненавидеть? А потом эта ненависть проявляется в заболевании или смерти, положив конец страданиям.
Я на другом конце спектра. Сказать, что толпа заставляет меня нервничать, было бы преуменьшением. Весь этот галдеж, пристальные взгляды и необходимость соблюдать этикет… утомляет.
Сегодня в академии день гордости, студенты и преподаватели собираются в актовом зале, чтобы принять участие в собрании, который проводит мистер Ди. Вся школа. В одном помещении.
После объявления мистера Ди о том, что футбольная команда должна победить наших врагов, на сцену выбегают болельщицы в красно-черной форме, а за ними следует наш бесстрашный талисман – пума.
Раздаются аплодисменты и крики, и от гулкой акустики большого зала у меня начинает кружиться голова. Я будто стою под люминесцентным светом. Чувствую себя сбитой с толку, отстраненной. И это вызывает панику настолько сильно, что я боюсь сказать что-то не то, или сделать.
Ухожу от коллег и направляюсь в дальний конец аудитории, где при необходимости могу выскользнуть в коридор и скрыться от шума.
Я нахожу укромный уголок между трибунами. Во время выступления на сцене в зале становится темнее, и я начинаю расслабляться. Мне просто нужно знать, что поблизости есть возможность сбежать. В любой ситуации. От страха оказаться в ловушке у меня кружится голова и колотится сердце.
Я с интересом смотрю представление, которое устраивают чирлидерши и танцевальная команда, неуклюже хлопая вместе с остальными, когда чувствую осторожное дуновение на затылке.
Затем:
– Прошлой ночью ты мне приснилась.
Шепот так близко от моего уха должен напугать, но я узнаю его характерную интонацию. По моему телу разливается огненный поток.
Мои руки замирают на середине хлопка.
– Прибереги эту информацию для сеанса, мистер Хенсли, – я бросаю на него быстрый взгляд. – Где мы будем наедине, – в моем голосе ясно слышится предупреждение.
Однако он не отступает. Подходит еще ближе, прячась за трибунами.
– На тебе был черный костюм… и больше ничего. Только пиджак и строгая юбка. Чертовски сексуально.
На этот раз я не смотрю на него; гляжу вперед, наблюдая, как девушку в униформе подбрасывает в воздух. Чувствую прикосновение его горячего дыхания к своей шее, и мои соски твердеют под шелковистым материалом тонкого лифчика.
– Ты сидела на своем столе, – продолжает он. – Прямо передо мной, а потом раздвинула ноги…
По моей коже пробегает дрожь, которая резко контрастирует с жаром, разливающимся между бедер.
Все, над чем я работала, пойдет прахом, если я не положу этому конец.
– Картер, – огрызаюсь я. – Это неуместно. Знаешь это слово?
Толпа аплодирует, шум становится оглушительным, когда талисман показывает трюк. Картер использует это, чтобы придвинуться еще ближе и провести тыльной стороной ладони по моей руке. Прикосновение такое простое, но при этом каждый нерв в моем теле напрягается.
Его улыбка дерзкая и обаятельная. Он тронул меня до глубины души и знает это.
– Ты избегаешь меня, – говорит он.
Ох, если бы он только знал правду…насколько все плохо.
– Я не избегала тебя. Мы договорились встретиться завтра.
– Я искал в интернете. У тебя нет профиля. Никаких фотографий. Ничего. Мне правда нужна твоя фотография, на которую я мог бы смотреть…
Я поворачиваюсь к нему лицом.
– Не смей, – я прикусываю губу. Проклятье. Самый простой поиск в Google может привлечь нежелательное внимание. Я понижаю голос. – Не смей так поступать, Картер. Это вредно для здоровья. Ты должен прекратить такое поведение.
Он сокращает крошечное расстояние между нами.
– Мне все время хочется тебя увидеть.
Я медленно закрываю глаза. Долго молчу. Атмосфера пропитана его словами и одеколоном. Манящим жаром его тела, которое находится так близко. Я каждой своей молекулой впитываю его, прежде чем оттолкнуть.
– В том-то и дело, Картер, – говорю я, готовясь к боли. – Я собиралась рассказать завтра, что больше не могу тебя консультировать. Думаю, для нас обоих будет лучше, если я направлю тебя к другому…
Он встает передо мной, загораживая обзор.
– Ты меня не бросишь.
Прерывисто вздыхаю.
– Я не хочу. Но у меня нет выбора. Ты должен понять, – я пытаюсь обойти его, но он хватает меня за запястье.
– Что понять? – спрашивает он. Его хватка усиливается до боли. – После всего лишь одной встречи, что тебя так насторожило, мисс Монтгомери? – он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо: – Я тебя пугаю? Или возбуждаю?
Склонность к насилию. Слова из его досье всплывают в памяти. Мое сердце словно подскакивает к горлу. Я быстро моргаю, перебирая свой арсенал психиатрии в поисках способа обезвредить его.
– Картер, ты устраиваешь сцену. Пожалуйста, прекрати, – я умоляюще смотрю ему в глаза. – Ты делаешь мне больно.
Кажется, это действует, и он моргает. Его хватка на моем запястье ослабевает.
– Увидимся завтра, – говорит он. – Я не могу выбросить тебя из головы. Мне нужно тебя увидеть.
Собрав больше сил, чем я чувствую в данный момент, вырываю свою руку и ускользаю.
Распахнув двери, бегу быстрым шагом в коридор. Почти свежий воздух – воздух, не пропитанный его запахом, – проясняет мою голову. Но я все еще слышу его слова: «Мне нужно тебя увидеть».
Слова имеют силу. Если вы дадите людям возможность высказаться, их слова расскажут, кто они такие.
Я нужна Картеру.
Нет смысла бороться с этим влечением к нему, и отрицать то, что происходит между нами. Вот почему я здесь, и почему выбрала эту профессию. Чтобы помочь тем, кто во мне нуждается.
Несмотря ни на что, я должна пойти на риск.
Обхватываю свое запястье, которое он держал в плену. Оно горячее и пульсирует. Я все еще чувствую его пальцы, прижатые к моей коже.
По пути в кабинет я прохожу мимо гигантской доски объявлений в главном коридоре, расположенной прямо под лестницей. На ней представлены последние события, обновления и новости академии. Например, новые студенты, поступившие в Академию Блэк Маунтин.
Под заголовком фотография Картера. На его лице та же дерзкая ухмылка. Я поднимаю руку, чтобы коснуться изображения его лица… затем останавливаюсь. Бросаю взгляд в обе стороны коридора.
Мое сердце болезненно бьется о грудную клетку.
Я уже далеко зашла…
Срываю фотографию с доски.
«Это просто знак преданности пациенту», – говорю я себе. Таким способом я буду думать о нем, когда его нет рядом, придумывать способы помочь ему, и не забывать о нем.
Слова, которые мы говорим себе, обладают такой же силой. Мы можем создать любую реальность так же легко, как и исказить ее. Моя преданность Картеру непоколебима. Даже если это приведет к краху.
Глава 5. Влияние
Эллис
– Студент проявляет признаки навязчивого любовного расстройства, агрессивно реагирует на отказ, – поднимаю большой палец, чтобы приостановить запись. Я использую портативный цифровой диктофон для записи личных мыслей. Никаких мобильных телефонов, которые могут быть взломаны, или дневников, которые могут быть потеряны. У меня есть код блокировки на устройстве.
Сейчас я анализирую вчерашнее поведение Картера, все больше осознавая возможность того, что, если только он намеренно не ведет себя так, чтобы ввести меня в заблуждение, у нас может быть одно и то же расстройство.
Нажимаю на запись.
– После его враждебных действий я не стала подтверждать или опровергать, что наши встречи продолжатся. Я предоставлю студенту самому сделать следующий шаг и посмотрю, что будет дальше.
Останавливаю запись, погружаясь в раздумье. Мне пришло в голову, что, учитывая ту крупицу информации о семейной жизни Картера, может быть очень реальная связь с недостатком воспитания в его развитии.
Мой психолог предположил, что я быстро повзрослела, когда автомобильная авария, в которой погибли мои родители, внезапно унесла их обоих. Моя тетя – мамина сестра – получила опеку, но она была молода и не заинтересована в воспитании подростка. Я была одна, и потеря обоих родителей вызвала в моей психике что-то вроде надлома, и я, в свою очередь, привязалась к первому же мальчику, который проявил ко мне внимание.
Этим мальчиком оказался Джереми Риверс. Плохой мальчик, к ногам которого падали обожаемые поклонницы. Он уже был богом в школе; я без особого труда припала к его алтарю.
Когда весь мир говорит, что ты особенный, ты не сомневаешься в этом. Когда каждая девушка добровольно отдает свое тело, парень потом только этого и ждет.
И когда Джереми сказал, что я особенная, я поверила ему – поверила, что я единственная девушка, которой он может дорожить, которую он может любить.
Но это была не моя роль. У Джереми уже была девушка, которую он тоже заставил поверить, будто та особенная. Я была другой девушкой. Грязный секрет. Меня он использовал и выбросил.
Я смотрю на свои руки. Они сжаты в кулаки, ногти глубоко врезаются в ладони. Туда, где уже есть тонкие белые шрамы от заживших ран.
Я пытаюсь собраться с мыслями, пока не осознаю, что уже больше девяти, а Картер так и не пришел на прием. Поднимаю трубку, набираю номер мисс Янсен и спрашиваю, ждет ли он в офисе.
Когда она подтверждает мои опасения, я вешаю трубку и хватаю со стула свою сумку, чтобы достать ключи. Не буду делать никаких предположений. Подозрения требуют подтверждения.
Запираю свой кабинет и кладу ключи в карман, проходя мимо мисс Янсен, которая с любопытством смотрит на меня.
– Перенесешь другие встречи? – спрашиваю ее. – Я ненадолго.
Честно говоря, у меня нет никакого плана. Только боль в груди, которую нужно унять. Мое сердце сжалось в тот момент, когда я поняла, что Картер не придет.
Я сама решила прекратить сеансы. Сказала ему, что больше не могу с ним видеться. Но, несмотря на эту упрямую попытку поступить правильно, я хотела, чтобы Картер бросил вызов правилам и преследовал меня так же неустанно, как я преследую свои чувства к нему.
Мне очень хочется заглянуть в его бледно-голубые глаза и узнать правду – понять, что я не сумасшедшая. Что он действительно хочет меня. Что я не просто еще одна безделушка, которую можно выбросить.
Стук моих каблуков ускоряет сердцебиение. Проходя мимо каждого класса, я ненадолго заглядываю в решетчатое окно, прежде чем идти дальше. Слишком поздно понимаю, что должна была попросить мисс Янсен вызвать Картера из класса. Как только эта мысль приходит мне в голову, раздается звонок, и коридор заполняется студентами.
При моем росте метр-шестьдесят меня легко принять за студентку, и я прижимаюсь к стене, чтобы спастись от толпы. Нетерпение, как раскаленная кочерга, отталкивает меня от стены и прокладывает путь сквозь толпу людей.
Я замечаю Картера и инстинктивно двигаюсь в его направлении. Он пересекает коридор и натыкается на девушку.
– Прочь с дороги, – рычит он и толкает девушку к стене.
При виде его жестоких действий меня захлестывает волна гнева, и я проталкиваюсь к нему.
Хватаю Картера за бицепс и с силой тащу его в кабинет. Он намного выше меня – почти метр-восемьдесят, и я смотрю на него снизу вверх, пытаясь установить зрительный контакт.
– Посмотри на меня, – требую я. Когда он это делает, в его взгляде вспыхивает голубое пламя. – Что это было? Почему ты так грубо оттолкнул эту девушку?
Он насмешливо вздыхает.
– Все так делают. Она встала у меня на пути.
Я все еще цепляюсь за его руку, мои ногти впиваются в ткань униформы. Я не отрываю от него взгляда, и каждый из нас заставляет другого отступить первым.
Это его реакция на то, что я бросила его вчера. Увидел бы другой учитель, Картер получил бы выговор, возможно, его бы отстранили или еще хуже. Он давит на меня, испытывает.
Я невольно отпускаю его руку и отступаю назад.
– Тебя мог увидеть кто-то другой, – говорю я. – А теперь прекрати, пока я не заставила тебя отвечать за последствия. Иди в класс.
В его словах слышится вызов, и он говорит:
– Да, мэм.
Я затаиваю дыхание, когда он уходит. Раздается предупредительный звонок, и я прислоняюсь к стене, нуждаясь в поддержке. Замечаю девушку, которая спешит убежать по коридору, прижав подбородок к груди и высоко подняв книги, чтобы защититься.
Мне вспоминаются слова Картера: «Все так делают».
– Эй, подожди, – зову я. Она не обращает на меня внимания. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и иду за ней.
Она ускоряет шаг, но я ловлю ее прямо перед тем, как она заходит в класс.
– Привет, как тебя зовут?
Закусив губу, она не отрывает взгляда от пола.
– Бри, – говорит она усталым голосом.
Несмотря на нежелание привлекать внимание к поведению Картера, я сочувствую этой девушке. Если то, что сказал Картер, правда, ей, возможно, больно; возможно, ей нужна реальная помощь. Я знаю, каково это, когда тебя высмеивают, издеваются. Преследуют.
Я знаю, каково это – чувствовать себя настолько беспомощной, что не можешь дышать.
– Бри, приходи и поговори со мной.
Она обводит взглядом коридор, как будто боится, что кто-нибудь увидит нас.
– Эй, – говорю я, понижая голос. – Никто не узнает. Просто… приходи ко мне. Хорошо? Обещаю, это останется нашим секретом.
Она кивает, прежде чем скрыться в классе.
Я напряженно выдыхаю. Я пришла в АБМ, чтобы убежать от своего прошлого, и куда бы я ни посмотрела, это прошлое меня преследует.
Глава 6. Суждение
Эллис
Как человек понимает, что он сумасшедший?
Этот вопрос был задан на одном из моих занятий по психологии, в ходе обсуждения, начатого для того, чтобы понять основы вынесения диагноза. Другие могут подумать, что это просто, психиатр говорит: «Ты сумасшедший». Вешает ярлык. Отправляет в психиатрическую больницу.
Между пунктом А и пунктом Б существует множество маленьких шагов, и каждый из них накладывает на постановщика диагноза большой груз ответственности.
Мне показалось интересным, что ни у кого – из моих коллег – не хватило смелости сказать, что это они объявляют пациента невменяемым. Страх потерять лицензию или, что еще хуже, подвергнуться возмездию со стороны пациента заставляет их усомниться в правильности своих оценок. Честно говоря, на мой взгляд, это делает их слабаками.
Единственный ответ: если вы еще можете сомневаться, в своем ли вы уме, значит, вы не утратили чувство реальности.
Следовательно, пациент в здравом уме.
Я прижимаю марлю к ладони и смотрю на часы над дверью своего кабинета. Стрелки показывают время окончания учебного дня. Невероятно медленно. Мои руки горят в тех местах, где я обрабатываю свежие порезы.
Я могла бы подстричь ногти. Надеть перчатки. Есть способы заставить себя не причинять боль, когда переполняют эмоции. Но это часть моей реальности – глубоко укоренившаяся особенность того, кто я есть. Это способ оставаться в рамках настоящего.
Если мы слишком сильно меняемся внутри, я считаю, что именно так мы начинаем погибать. Как только теряется наша основа, любой уровень безумия может укорениться и заставить усомниться в реальности происходящего.
А в тот день на терапии… то есть, на занятии, я промолчала. Возможно, мне следовало сказать. Я не была согласна ни с большинством, ни со своим наставником. Я не знаю, как легко отличить здравомыслящего от безумного. Белое от черного. И тяга Картера к насилию может быть не так проста. Вряд ли он примет несколько таблеток, и – хоп! – поправится.
Как и у меня, этот демон внутри него может сидеть глубоко. Это больше, чем черта характера. Он может быть запрограммирован на то, чтобы испытывать любовь и насилие на другом уровне. Настолько, что, возможно, для него это одно и то же.
Та часть меня, которая хочет исправить его, борется с той, которая жаждет любить его, – с плохими сторонами и всем прочим. Во мне просыпается сильное желание защитить Картера от тех, кто хочет причинить ему вред.
Я здесь из-за него.
Я не знала, какова была моя цель, когда впервые разослала свое резюме по школам. Не знала, в каком направлении двигаюсь и чего добьюсь. Я просто следовала плану, который составила для себя с помощью доктора Лейтон.
Она была моим наставником еще до того, как я окончила среднюю школу. Она была рядом со мной на протяжении учебы в колледже. И она – мой внутренний голос, когда я чувствую себя потерянной.
Прозвенел последний звонок в этот день, и я, как одна из учениц, вскочила со стула, чтобы взять сумку и покинуть территорию школы до того, как улицы заполонят машины.
Я игнорирую непреодолимое желание поискать Картера в толпе. После его поведения в холле мне нужно переосмыслить… все.
Я подключаю телефон к зарядному устройству в машине и ставлю его на место, выезжая на главную дорогу, направляясь из центра города. Набираю контакт доктора Лейтон в своем телефоне.
Она сразу же отвечает.
– Эллис, как дела? Как там Блэк Маунтин?
Просто слушая ее голос, я уже чувствую себя хрупкой.
– Это было… непросто, – говорю я. Нет смысла подбирать слова или пытаться скрыть свои эмоции. Доктор Лейтон в совершенстве владеет искусством читать мои мысли. – Есть один студент, – начинаю я и погружаюсь в сложные чувства, которые вызвал у меня Картер за то короткое время, что я начала свою карьеру.
Доктор Лейтон молчит на линии, серьезно обдумывая мою дилемму. Затем:
– Эллис, я думаю, ты знаешь, что я хочу сказать.
Я сжимаю руль, отчего порезы на ладонях ощущаются еще сильнее. Я бесцельно еду по извилистой дороге, ведущей в гору.
– Риз, – я называю ее по имени, чтобы поставить нас в равное положение, чего никогда раньше не делала. – Он особенный. Сначала я подумала, что это лишь из-за того, кого он мне напоминает, но дело не только в этом.
– Ты доверяешь моему мнению? – перебивает она.
Моя нога тяжело давит на акселератор, когда я поднимаюсь все выше по склону.
– Доверяю.
– Тогда ты понимаешь, насколько опасна для тебя эта ситуация. Этот студент – слишком сложная задача для начала работы, черт возьми, это всего лишь первая неделя, – она замирает. – Мое профессиональное мнение таково: если ты правда хочешь помочь этому юноше, отойди в сторону.
В моей груди вспыхивает раскаленный добела уголёк. Я сглатываю.
– Понятно, – вот и все, что я говорю.
– Правда, Эллис? Заверь меня, иначе мне придется…
– Правда, – говорю. – Я понимаю. Не хочу рисковать своей карьерой.
– Ты зашла так далеко, – подбадривает доктор Лейтон. – Я горжусь тобой.
Слова, которые моя мать никогда не произносила, прежде чем покинуть эту землю. Огонь в моей груди угасает. Я позволяю дороге вести меня, не думая о пункте назначения.
– Я поступлю правильно, – заверяю я ее.
– Я знаю, что ты поступишь правильно.
Небо окрашивается в фиолетовый заходящим солнцем, которое постепенно скрывается за вершиной горы. Деревья становятся все гуще, когда я выезжаю за поворот. Мне следует развернуться. Но я еще не изучила свой новый город, и мне любопытно, где заканчивается дорога.
Я поступлю правильно.
Правильно ли будет оттолкнуть Картера? Кто еще поймет его на том же уровне, что и я? Иногда самое правильное – это высказаться, пойти против правил и принять неизвестность, опасность.
В линии деревьев появляется просвет, и я снимаю ногу с педали. Справа есть поляна. Я включаю поворотник – несмотря на то, что я единственная на дороге – и сворачиваю на тропинку, проложенную между лесистыми зарослями.
Чертыхаюсь, когда голые ветки царапают мою «Ауди» и стекла. Скрежет, раздирающий серебристую краску, действует мне на нервы, но я продолжаю ехать, пока передо мной не открывается поляна.
От этого места захватывает дух. Даже в тусклом вечернем свете вода в озере мерцает, отражаясь на склоне горы. Высокий горный хребет образует скалу, выступающую в виде полумесяца, а чуть ниже, с плоского плато, открывается вид на небольшой каскадный водопад.
Я хватаю телефон и выхожу из машины, желая подойти поближе и сделать снимок. Идя по узкой тропинке вокруг скалистой насыпи, я замечаю места, где горели костры. На камнях много угольков.
Мои губы расплываются в улыбке, когда я представляю, что подростки приходят сюда поцеловаться. Это напоминает мне о пляжной тусовке, где я впервые встретила Джереми. Хотя теперь эти воспоминания запятнаны. Моя улыбка исчезает.
Я прислоняюсь бедром к одному из больших валунов, жалея, что в машине нет сменной одежды, и поворачиваюсь, чтобы сфотографировать небо на закате. Громкий грохот заставляет меня вздрогнуть, и я чуть не роняю телефон в овраг.
