Текст книги "Пять кубков (ЛП)"
Автор книги: Триша Вольф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Глава 16
Замок
Доктор Йен Уэст
Мне плевать, как Шейвер узнал об этом. Или я рассказал что-то во время нашей встречи, или он выведал у Портер информацию. Может быть, он следил за нами в ту ночь, когда мы пришли сюда вместе.
Разберу это позже. Сейчас, меня заботит только то, чтобы найти ее вовремя.
Словно в плохом боевике, я бегу к пешеходному мосту. На моем костюме грязь и пятна крови. Люди отступают в сторону, боясь человека с дикими глазами, стараясь не мешать мне. Я не останавливаюсь, чтобы извиниться. Чем ближе я подбираюсь к месту, тем тяжелее становятся мои ноги.
Огненные змеи сковывают икры, и я спотыкаюсь, и прямо перед носом хватаюсь за ограду из цепи. Тиски сжимаются вокруг моих легких. Мое дыхание сдавлено.
Я останавливаюсь ровно настолько, чтобы оглядеться. Знаю, я именно там, где и должен быть, но с какой стороны моста мне перейти? Где находится пункт назначения? Поднимаясь по мосту, волоча свои бесполезные ноги, я продолжаю поиски, пока не достигаю центра. По обе стороны моста стоят здания. Какое именно?
– Где ты, Портер?
Слева от меня находится винодельня. А справа лодочная пристань. Люди слоняются вокруг винокурни, слишком занятые, чтобы прятать заложника. Я перехожу через мост.
Это я, садистский ублюдок, пересекаю мост! Я мог бы даже выкрикнуть это вслух.
Мой телефон вибрирует от звонка Чарли.
– Мы подъезжаем, – говорит он.
– Черт. Быстро, – запинаюсь я, едва дыша после марш-броска сюда.
– У моего отца есть поисковая группа в какой-то местной социальной сети, которую он постоянно обновляет. Ушел в отставку, но не умер. Вот что он говорит. У нас есть собака-ищейка, и я взял вещь Портер из шкафа. Мы разделимся на две небольшие группы и начнем искать по обеим сторонам речной тропы.
Я киваю, как будто он меня видит. Я приближаюсь к пристани и смотрю на здания вдоль реки.
– Я направляюсь на участок погрузки, – и с трудом сглатываю. – Мы найдем ее. Она здесь. Спасибо, Чарли. – Я заканчиваю разговор до того, как тяжесть моего страха просочится через линию.
Я найду ее.
Достаю карту и в сотый раз изучаю ее, выискивая какие-нибудь совпадения на зданиях передо мной с замком. Чертов замок. Сейчас не время для саркастического скептицизма. Мои сомнения не смогут сдержать меня.
Громкий хлопок рикошетом разносится по парку. Гидравлический кран поднимает и укладывает транспортные контейнеры на площадку. Еще один удар, и он поражает меня тошнотворным узлом внутри живота – абсолютное понимание плана Шейвера.
Я срываюсь на бег.
Здесь много, слишком много, транспортных контейнеров. Я напрягаюсь, чтобы увидеть их все. Они тянутся через площадку, вплоть до огромного склада. Паника пронзает грудь. Я пишу Чарли, потому что моему голосу нельзя доверять. Я говорю ему, чтобы привести собаку... привести всех до единого.
Она здесь.
Начинаю с первого контейнера. Заварен. Стучу, затем жду, чтобы услышать движение внутри. Нет. Он не позволит ей выйти на открытое место. Думай.
Где-то в укромном месте.
Проталкиваюсь мимо работников дока к складу. Он огромен, ржавое хранилище с высокими отсеками и открытыми рамками для хранения груза. Много грузов. Пот стекает на глаза. Я вытираю лоб и стягиваю пиджак.
Это все равно, что пытаться разгадать сказочную загадку. Где находится принцесса? В самой высокой башне? Я сканирую склад и бормочу проклятие. Затем начинаю подъем, ступенька за ступенькой.
Стучу в каждый контейнер на моем пути, боясь, что это бессмысленно. Что Портер накачали наркотиками, усыпили. Или еще хуже. Боясь, что я слишком поздно. Прошло больше двадцати четырех часов. Как долго человек может выжить, находясь внутри контейнера?
Шейвер и не собирался отпускать ее. После суда, победит он или проиграет, ее тело бы переместили и выкинули. Как товар.
Небольшая поисковая группа входит в секцию, я машу Чарли. Он указывает на другую сторону склада.
– Мы напали на след.
Каждая косточка в моем теле размягчается под напором этой грохочущей волны.
В считанные секунды я спускаюсь и присоединяюсь к поисковой группе. Собака ведет нас к центру склада, затем останавливается, и нюхает по кругу.
– Он потерял след, – объясняет Чарли. Он выглядит разбитым. Такой взгляд бывает у детективов, когда они так близко...
Я смотрю вверх.
– Дайте пса.
Подниматься по лестнице с немецкой овчаркой (а не с ручной собачкой) под мышкой рискованно, но я справляюсь с этим в медленном, ползущем темпе. Я шиплю страстное проклятие каждый раз, когда пропускаю ступеньку. На каждой платформе собака ищет след. Собака скулит, когда я снова пытаюсь ее поднять. Она не доверяет мне.
– Я тоже не доверяю себе, приятель.
– Эй ты! Что ты там делаешь?
Вытираю лоб.
– Кардио, – кричу вниз. – А на что это похоже?
Даже отсюда я могу сказать, что бригадир не впечатлен.
– Спускайтесь вниз. Живо.
– Сэр, этого не произойдет. У меня еще четыре уровня впереди, я должен обыскать их, и в одном из ваших контейнеров держат в заложниках женщину.
Чарли появляется рядом со мной, остальные члены поисковой группы из пяти человек рассредоточились по обе стороны платформы. Я благодарен им за поддержку, так как крепкий бригадир выглядит достаточно мясистым, чтобы оторвать мне конечности.
Он снимает шлем и чешет макушку.
– Что вы только что сказали? – Он свистит своей бригаде. – Прикатите лифт.
Ну, прекрасно.
– Это была бы более умная и умелая тактика, – шепчу я Чарли.
– Вы судебный консультант. Не корите себя.
– Приму к сведению.
Через несколько минут титан погрузчиков поднял бригадира до нашего уровня. Чарли вкратце объясняет, что мы можем сделать так, чтобы это место кишело копами, или мы можем провести обыск сами. Мужчина, кажется, хмурится при мысли о копах. Никто не любит копов, даже если им нечего скрывать. Это психологический инструмент, заложенный еще в раннем подростковом возрасте.
Здоровяк кивает.
– Мы поможем.
Мы возобновляем поиски, время потрачено впустую, но мы восполняем его с помощью бригады и их гораздо более умного, подходящего доступа к контейнерам.
К тому времени, когда мы оказываемся в пятом ряду и приближаемся к верхнему уровню, я тону в поту и отчаянии. Я понимаю, что пропустил звонок от Эдди. Только я не могу с ним поговорить. Пока нет. Шейвер лучше читает людей, чем Эдди умеет скрывать свои эмоции.
Мне нужно, чтобы Эдди управлял судом до тех пор...
Положив руки на контейнер, я крепко зажмуриваюсь. Бью головой о гофрированную сталь. Пытаюсь выбить мысли о поражении из моего мозга.
– Проклятье. Портер, где ты?
Звук такой слабый, что если бы я не застыл в состоянии полного поражения, я бы его не услышал. Я открываю глаза и напрягаю слух. Еще один легкий стук. Потом еще один.
Дрожа я отхожу от контейнера.
– Сюда!
Когда группа приближается, лай усиливается. Бригадир неуверенно стоит перед контейнером с парой болторезов.
– Если здесь действительно женщина... может, нам стоит вызвать полицию?
Я и близко не такой огромный, как этот мужчина, и он, вероятно, отправит меня в нокаут одним мощным правым хуком, но будь я проклят, если не пробьюсь сквозь него, чтобы добраться до Портер.
Вырываю болторез из его рук и пробиваю локтями дорогу к замку.
Чистый адреналин и желание спасти Портер дают мне геркулесову силу, которой я никогда раньше не обладал. Я давлю на инструмент, стиснув зубы, пока не чувствую сильный щелчок поддавшегося замка.
Отбросив инструмент в сторону, я выдергиваю замок. Чарли и здоровяк помогают поднять дверь.
Мое сердце замирает.
Внутри контейнера кромешная тьма. Включается фонарик. Луч блуждает внутри и падает на съежившуюся женщину в дальнем углу.
Возникает хаотичное движение, когда люди стремятся добраться до нее.
– Стоп. – Приказываю я низким, убийственным тоном. Всякое движение прекращается.
Я проталкиваюсь сквозь толпу, мое сердце колотится где-то в горле. Я отчаянно хочу схватить ее в объятия и прижать к себе, вытащить из этого места, но сначала я должен осмотреть ее. Убедиться, что она не ранена и не испытывает боли.
Что она жива.
– Все назад, – говорит Чарли. – Он врач.
Ну, почти. Я опускаюсь на колени рядом с Портер и, наконец, делаю глубокий вдох, когда вижу, как поднимается ее грудь. Спасибо тебе, Господи. Отодвигаю в сторону ее спутанные волосы и изучаю ее лицо. Под глазами синяки, обезвоживание. Она моргает несколько раз, пытаясь открыть глаза, но ее сознание не ясно. Я вижу это по тому, как она опускает голову.
– Я здесь, – шепчу ей. Проверяю бинты на ее руках. Кровь уже высохла. У нее есть и другие царапины, и ушибы на руках и лице... и я запихиваю свою ярость в яму с кипящей лавой, чтобы осмотреть ее полностью.
– Чарли, звони 911, – говорю я. – Нужна неотложка.
Он подходит ближе.
– Она в порядке?
Я проглатываю еще один обжигающий шар горя.
– Она накачана наркотиками и обезвожена, но я думаю, что с ней все в порядке. – Обнимаю ее и прижимаю к своей груди. – Портер?
Она моргает, глядя на меня, пытаясь разглядеть мои черты сквозь туман, отделяющий ее от меня. Но она видит меня. Она знает, что я здесь. Она самое прекрасное видение. Вдыхаю ее, прижимаюсь губами к ее лбу. Когда ее руки тянутся к моим, и она сжимает мои пальцы, изнуренный выдох облегчает давление, разрывающее мою грудь.
– Все хорошо, – говорю я снова и снова, просто обнимая ее.
Пока мы ждем приезда скорой, я набираю сообщение Эдди: «Она у меня. Уничтожь ублюдка.»
Глава 17
Дьявол
Доктор Йен Уэст
Нет покоя грешникам.
Так говорят, верно? Что все грешники и злодеи слишком заняты заговорами и разрушением красоты, чтобы хорошо спать ночью. Что имеет смысл, учитывая, что для того, чтобы справиться с изощренной коррупцией судебной системы, Шейверу пришлось контролировать множество движущихся частей.
Он был грешником, тружеником.
Госпиталь кишит медсестрами и пациентами. В коридоре суета синих униформ и белых халатов. Я сижу в коридоре, возле палаты Портер. Формально в приемном покое это не палата, она за шторкой, куда меня не пускают.
Серьезная на вид медсестра с усталыми глазами попыталась меня расшевелить. И хотя обычно у меня хватает сострадания, чтобы посочувствовать трудолюбивым, усталым медсестрам, сегодня этого не происходит. Эта женщина должна была либо ударить меня электрошокером, либо получить мне пропуск.
Она достала для меня пропуск. Хотя я думаю, что она думала об электрошокере.
Я тереблю бейдж с именем на своей помятой рубашке, думая обо всех этих движущихся частях, пока жду новостей о Портер.
Двое полицейских и детектив уже опросили меня, пообещав вернуться, как только они проведут более тщательное расследование. А это значит, что Шейвера скоро предупредят, что его план провалился.
Во время перерыва в суде, я поговорил с Эдди, заполняя бланки.
– Кому принадлежит контейнер? Кто его туда поместил? – спросил он. Очень хорошие вопросы. Надеюсь, отдел особо тяжких преступлений сможет проследить его связь с Шейвером.
Не то чтобы у нас не было на него достаточно улик, чтобы упрятать его за решетку на всю оставшуюся жизнь, но опять же, это все те чертовы кусочки головоломки. Я ни в коем случае не страдаю ОКР, но мне нравится, когда мои дела раскрыты. Полностью. Мне нравится, когда все детали выстраиваются в четкую, лаконичную картину.
Все что мы знаем на этот момент: контейнер должны были загрузить в грузовик и отправить сегодня вечером. Проверяю телефон. 6:26 вечера. К этому времени, прямо сейчас – если бы мы добрались до Портер чуть позже – она исчезла бы навсегда.
Шок от осознания этого еще не прошел.
Закрываю глаза. Медленно и глубоко дышу.
Согласно лабораторным исследованиям, которые только что пришли, Портер вводили пропофол (или то, что взволнованная медсестра называла болюсом), и еще большую дозу лоразепама, который является общим седативным средством. Смертельный коктейль, который при неправильном применении может вызвать кому или смерть. Но преступник оставил ее в живых, и под наркозом на несколько часов. Он держал ее податливой и неспособной бороться.
Высокий уровень специальных знаний для дружка наркобарона.
Еще один кусочек, который не вписывается. Кто мог оказаться у Шейвера под каблуком? Медсестра? Фармацевт? Доктор? Как мог человек, который явно изучал медицину, первым уроком которого был не навредить, продать свою душу, чтобы мучить другого человека?
Потому что, хотя Портер восстанавливается физически, не ошибитесь, восстановление с психологической точки зрения займет гораздо больше времени. Портер подвергли пыткам.
На нее напали в ее доме. Она подверглась жестокому избиению. Её накачали наркотиками.
И она находилась одна многие часы в кромешной тьме, парализованная, со страхом наедине.
Я закрываю лицо руками. Пальцы впиваются в череп.
– Все кончено.
Я повторяю это про себя. Снова и снова. Меня трясет, остатки адреналина все еще выходят из организма.
– Все кончено. – Голос Эдди следует за моим.
Поднимаю голову. Он стоит передо мной, засунув руки в карманы пиджака. Воплощение удовлетворенного прокурора. Он занимает место рядом со мной.
– Как ты получил пропуск?
Он пожимает плечами.
– Работая в офисе окружного прокурора, проводишь много времени в больницах. Медсестры здесь меня любят.
Я понимающе киваю, безуспешно пытаясь улыбнуться. Это больше похоже на неловкую гримасу. Я пытался.
– Тебе не обязательно завтра давать показания, – успокаивающим тоном говорит Эдди. – Оставайся с Портер. Я поговорил с отделом особо тяжких преступлений. Транспортировочный контейнер был связан с одним из предприятий Шейвера. У нас достаточно доказательств, чтобы повесить его.
Я испускаю протяжный выдох. До суда, кажется, миллион световых лет.
– Что думает Миа?
Его рот сжимается в тонкую линию. Не очень убедительное выражение.
– Миа думает, что есть еще пара присяжных, которые колеблются. Я не понимаю, но она мозг операции с присяжными.
– Мать наркомана и учитель истории.
Эдди вздыхает.
– Эти двое. Может из-за подростков. Оба имеют дело с детьми, поэтому появляется некое остаточное, защитное.
Пораженно изгибаю бровь.
– Миа влияет на тебя. Может, вам двоим стоит почаще работать вместе?
Легкий намек на румянец появляется на его лице.
– Она великолепна. – Он прищуривается. – Но не заводи эту тему.
Я смеюсь, удивляя себя. Моя нейропластичность снова проявляется. Способность ума адаптироваться перед лицом бедствий поражает. Либо это, либо проводку в моем мозгу закоротило.
Такое может быть от стресса.
Лицо Эдди становится серьезным.
– Как она?
Я наблюдаю, как медсестра едва не тащит мужчину, пытающегося покинуть отделение скорой помощи. И позволяю себе раствориться в сцене.
– Она поправится, – говорю рассеянно. Я протираю глаза. – Тридцать один час. – Именно столько времени Портер просидела в контейнере… в ожидании. Умирая. Медленно, шаг за шагом.
Эдди похлопывает меня по плечу.
– Она сильная. И скоро в суде снова будет надирать мне зад.
Работа. Вот на чем мне нужно сосредоточиться, по крайней мере, до тех пор, пока надзирательница-медсестра не разрешит мне увидеть Портер.
– Что еще я могу сделать по этому делу?
Это не вопрос, это утверждение. Скорее мольба. Я умоляю Эдди впустить меня, дать работу. Перемена ролей для нас, которая на мгновение лишает его дара речи.
– Йен. Ты все сделал. Ты что, не понимаешь? Из-за тебя Шейвер навсегда останется за решеткой.
– Это все еще зависит от присяжных.
Он рычит.
– На этот раз позволь мне позаботиться об этом. Миа прикрывает тебя.
– Как защита относится к появлению всех этих новых улик?
– Смигел требует отдельного судебного разбирательства. – Он поднял руку, чтобы остановить меня. – Но даже если судья О'Хара встанет на сторону защиты, мы победили. Будь то этот суд или следующий. Он идет на дно.
Следующего суда быть не может. Потому что на следующем процессе Портер выступит в качестве свидетеля. В качестве жертвы.
– Тогда я нужен тебе, – говорю я. – Я заслуживающий доверия эксперт. Более того, я непосредственно связан с Шейвером. И поскольку я не работаю в юридической команде, мои встречи с Шейвером не связаны конфиденциальностью.
Но более того, мне нужно посмотреть этому ублюдку-садисту в глаза и сказать ему, что он проиграл.
– Посмотрим. Проведи весь завтрашний день с Портер. Ей нужен хороший доктор рядом. – Он тепло улыбается. – У нас достаточно времени, чтобы понять, что нам нужно двигаться в этом направлении.
Я киваю, не в силах или не желая обсуждать это дело. Эдди чертовски хороший помощник окружного прокурора. Я хочу получить свой момент, я хочу полностью опустить Шейвера... но я также хочу защитить Портер. На этот раз с самого начала.
Сестра Уорден выглядывает из-за шторки.
– Доктор Уэст, она очнулась и просит вас.
Восторг поднимает меня с кресла. Каждая усталая косточка забыта.
Медсестра отодвигает тонкую перегородку, и сигнал кардиомонитора приветствует меня внутри занавешенного кокона. Мое сердце болезненно скачет в груди, ускоряя свой бег, желая, чтобы ее сердце билось сильнее. Ее стройное тело обвито гнездом из трубок и проводов. Она выглядит хрупкой.
Но ее глаза... когда ее золотистые радужки находят меня, всякое напряжение, связывающее мои мышцы, исчезает. Шейвер не имеет значения. Дело, моя компания, все это... исчезло.
Эта женщина – моя жизнь. Она – все, что мне нужно.
Я хватаю ее за руку, останавливая себя, чтобы не сжать слишком сильно. Медсестра говорит где-то из вне.
– Десять минут, доктор Уэст. Затем моему пациенту нужен отдых.
Я киваю, мое горло слишком сдавлено.
Портер большим пальцем потирает мою ладонь, это легкое движение – каждый лучик надежды. Я убрал ее волосы со лба. Потемневшая кожа под глазами снова начинает окрашиваться.
– Прости, – слышу я собственный голос.
Она пытается покачать головой, но все еще слаба. Ее голос еще слабее, хриплый и дрожит.
– Ты спас меня.
На мгновение закрываю глаза.
– Ты что-нибудь помнишь?
Ее горло пульсирует, когда глотает. Тянусь к стакану на подносе, и она сжимает мою руку.
– Я в порядке, – говорит она. – Нет. Не совсем. Просто вспышки как я приходила в себя и снова засыпала. Когда очнулась здесь, не была уверена, сколько меня не было, день или год.
Ее слова пронзают меня насквозь. В жизни нет репетиций для таких моментов, как этот. Безусловно, фильмы снабжают нас старыми, избитыми фразами. И они работают, когда мы в растерянности, если мы слишком устали, чтобы попробовать; если ты тот парень. Но я не могу им быть, потому что Портер заслуживает лучшего – она заслуживает честности.
– Я был самонадеян, – признаюсь. Прижимаю свою ладонь поверх ее, обхватив ее тонкие пальцы. Они такие холодные. – Во время той первой встречи я набросился на Шейвера, как самодовольный выскочка. Я практически бросил ему вызов, подзадорил его…
Она моргает и смотрит на меня.
– Ты действительно в это веришь? Потому что если это так, то ты еще более высокомерен, чем думаешь. Квентин Шейвер был моим клиентом. Он организовал все это, и ему не нужна была твоя помощь или твой вызов... – Она прерывается, запыхавшись.
Поправляю подушку под ее головой, пытаясь хоть как-то быть полезным.
– Ты совершенно права. И все же я должен был догадаться. С его патологией я знал, что он опасен. Я должен был...
– Что? Настоять, чтобы я ушла с дела? – Она понимающе хмурится.
Я отвечаю ей насмешливым взглядом. Туше.
Она кашляет и пытается сесть, но я кладу руку ей на плечо. Вздохнув, она говорит:
– Дело не в тебе. Я была его адвокатом, и дело было даже не во мне. Дело было в нем самом. Он сделал все это для себя. И мы можем сыпать обвинениями и чувством вины до посинения, или мы можем просто двигаться вперед. – Она переплетает свои пальцы с моими. – Ты спас меня, Уэст.
Я целую ее в лоб.
– Внутри этого ада все, что я могла сделать, это попытаться пошевелиться и, – говорит она, подбирая слова, – и говорить с Мел. Когда я была в относительном сознании. Может, это из-за наркотиков, но клянусь, она меня слышала. И я клянусь... она сказала мне, что ты спасешь меня.
Из уголка ее глаза скатывается слеза. Я вытираю ей щеку.
– Я верю тебе. – Я действительно верю ей, потому что без Мел, я бы нашел Портер слишком поздно или не нашел вовсе.
Есть наука, и есть вера.
Эти двое не существуют в одной плоскости. Всего неделю назад, если бы вы пытались скормить мне какую-то неубедительную фразу о доверии к высшим силам, я бы не взялся за ваше дело. Я за науку, за доказательства.
Ощущаю, как Мел закатывает глаза за моей спиной, даже от одной мысли.
Я не знаю, что случилось сегодня, но мне это и не нужно. И не должен доказывать. Портер и я верим, что мы здесь из-за любви к Мел. Этого достаточно. Это связь, которая никогда не разорвется, что бы ни случилось между нами.
Она утыкается лицом в мою руку, ища утешения. Но затем, так же внезапно, ее лицо бледнеет.
– У меня есть карта, – шепчет она.
Сердце беспорядочно колотится, и я наклоняюсь ближе.
– Что ты имеешь в виду?
– О Боже. Я не знала, сплю я, мертва или что... но когда могла открыть глаза, я теперь вспоминаю. Он был в маске, и у него была карта. – Она зажмуривается. Ее слова поспешны. – Какая-то дьявольская маска. А карта была... Любовники.
Она вся дрожит. Из-под век выступили слезы. Меня разрывает на части видеть, как она страдает, пытаясь вспомнить эти ужасные моменты.
– Эй. Все хорошо. Со временем все вернется. – Надеюсь, нет.
Ее голова раскачивается по подушке.
– Я не змея, – говорит она. – Я не змея...
Я сжимаю ее лицо, заставляя остановиться, и смотрю ей в глаза.
– Что бы он ни говорил, это неправда.
Ее губы дрожат.
– Я не все помню. Но я любила Мел, и я не змея.
Мое дыхание становится горячим из-за огненной боли. У Шейвера не будет последнего раунда – он больше не будет мучить ее.
– Ты заботливая, щедрая и самоотверженная. И ты женщина, которую я люблю.
Ее глаза закрыты, и она кивает. Хватается за мои руки.
– Уэст, я так сильно люблю тебя. Скажи мне, что все кончено.
– Все кончено, Портер. – Я глажу ее по щеке. – Тебе не нужно думать об этом, и тебе не нужно бороться, чтобы вспомнить. Он лжец, и он змея. Дай мозгу отдохнуть. Разум блокирует болезненные воспоминания, когда мы очень слабы, чтобы сосредоточиться на исцелении. Ты не должна ничего вспоминать. Просто выздоравливай.
Дрожащая улыбка появляется на ее губах.
– Ты анализируешь меня.
– Да. Но это правда. Никогда больше не думай об этом. – Я нежно целую ее в губы.
Она облегченно вздыхает и расслабляется.
– Никогда не видела тебя таким серьезным. Прекрати.
Я смеюсь.
– Ты хочешь вернуть этого высокомерного придурка? Это поможет тебе почувствовать себя лучше?
– Да. По крайней мере, я знаю, что делать с этим парнем. – Она пытается подмигнуть. Если бы не боль, которую она испытывает, это было бы восхитительно неловко.
– У меня есть много дел, которые ты сделаешь со мной позже. – Снова целую ее.
Я наблюдаю, как она засыпает. Портер сильная. Выносливая. Она будет балансировать между хорошими и плохими днями во время исцеления, физически и ментально, но ее способность общаться и шутить отмечает положительную отправную точку.
И все же что-то меня беспокоит. Подхожу к контейнерам с ее одеждой. Быстро осматриваю в поисках карты Таро. Это могло быть наводящее на размышления воспоминание, когда ее разум смешивал факты дела и ее похищение. Или это могло быть даже галлюцинация, вызванная наркотиками. Или психосоматический результат тревоги.
Ее карманы пусты. В мусорной корзине ничего.
Адреналин официально отпустил, я чуть не рухнул в обморок. Я хватаюсь за стену и осторожно опускаюсь на пол. Медсестра приходит проверить, и, должно быть, она думает, что я самая несчастная душа, которая когда-либо удостаивала ее скорой помощи, потому что она просто хмурится и оставляет меня в беспорядке на полу.
Шейвер дал мне карту, потому что, как он выразился, у меня была цель. Я был игроком в его запутанной схеме. Возможно, он заблуждается настолько, что верит, будто карты дают ему более глубокую цель, чем его стремление убивать, но факт остается фактом: Портер была для него всего лишь шахматной фигурой, пешкой, передвигающей меня по доске.
Она не вписывается в профиль жертвы. Если бы Шейвер дал ей карту Таро, она была бы при ней. Шейвер нуждается в таком психологическом контроле над своими жертвами.
На нем была маска дьявола.
Смерть – его любимая карта.
Все сводится к безрассудной страсти Шейвера к аркану. Вот и все.
Я прислоняюсь затылком к стене, прислушиваясь к ровному дыханию Портер. Когда мой выбор ясен, я укрепляю свою решимость и нахожу Эдди.
